Чёрные мундиры. Книга 1. Линии мира (СИ)

Глава I

Поклянись

Не забыть,

Кем тебе посчастливилось стать,

Что пришлось пережить.

Света нить

Передай аккуратно

С ладони в ладонь

Для других.

Омела.

Новый день едва настал, травы колыхались под лёгким дуновением ветра и роса переливалась на них в свете двух светил, озаряющих планету Иргент вот уже мириады и мириады веков. На рассвете туман стелился в долине и застилал от взоров людей леса и поля. На холме, возвышающемся над туманным ковром, едва просыпалось селение, в разношёрстных домах, хижинах и юртах ещё спали женщины, дети, старики. Большинство мужчин только уходили спать — ночная смена дежурства вокруг селения заканчивалась и сонные мужики с дубинами и луками шли наверх по склонам холма, бросив свои дозорные посты, наспех сколоченные из досок и брёвен, предвкушая сладкий сон как минимум на половину дня.

Как известно каждому мальчишке, ночь на Иргенте — время тьмы, и чтобы селение могло мирно спать, его охраняет от туманных духов дружина, собранная из сельских мужиков. Каждый дозор — это два-три человека, сидящих внутри дозорного поста и вооружённых лёгким оружием, чтобы дать отпор любому одержимому зверю.

Конечно, туманные духи иногда вселяются и во множество зверей, и тогда целая стая может двинуться ночью на селение. От этого не застрахован никто, и вполне возможно, что однажды с такой стаей придётся биться насмерть. Но последние несколько лет такого не происходило, и селение жило большой дружной семьёй, мирной жизнью, в нём рождались дети, ещё не видевшие ни разу крови и смерти. Это большое счастье на планете Иргент — прожить годы без войны с одержимыми и не наблюдать происки туманных духов.

Передовой дозор стоял на краю холма. Ниже стелился туман. Один из двоих дружинников уже спал к утру, один бодрствовал, и скучающим взглядом осматривал пост, смотрел через амбразуры на окружающий мир, пытался выхватить из стелющегося впереди тумана различные силуэты, дабы не уснуть. Вот туман завихряется в потоки причудливой формы, похожие на спирали, вот ветер несёт облако тумана, похожее на дерево...

Проведя в созерцании минуту-другую, дозорный уже начинал было засыпать, как вдруг в тумане явно и чётко прорисовался странный силуэт. Сначала мужчина подумал, что это очередная игра ветра с туманом, но силуэт прорисовывался всё чётче, и темнел, приближаясь. Он двигался именно там, где пролегала по краю холма тропа, и в голову начинали уже приходить мысли — а не зверь ли это? Но если сопоставить размеры, выходит, что зверь этот слишком огромен, в человеческий рост, а то и выше. Сон дозорного как рукой сняло, по спине пробежался холодок, на лице и руках начали проступать капельки пота.

Не став дожидаться приближения странного зверя, дозорный растолкал своего напарника, и вот они уже оба смотрят на густеющий в тумане тёмный силуэт и, переглядываясь, рассуждают шёпотом о происходящем.

— Да говорю тебе, это люди! — заключил только что проснувшийся второй дозорный, внимательно вглядевшись в туман.

— Ну да, и их, похоже, несколько. — подтвердил его догадку первый. — Идут близко, сливаются в один контур.

— Нормальные люди по ночам не ходят! — подытожил второй дозорный, потянувшись за луком и стрелами. — Они явно одержимые.

— Да, жаль что у нас только один лук. — первый явно переживал, взявшись за свою дубину, что неудивительно, так как бить людей ему ещё не доводилось. — А может лучше сбегать за подкреплением?

— Стой тут, не успеешь. Я один не справлюсь. — быстро прикинул второй дозорный, который был старше и опытнее, и уже сражался за свою жизнь, к счастью только с дикими зверями.

На минуту воцарилось тяжёлое молчание. Тетива лука была натянута и направлена в сторону надвигающихся силуэтов. Чем ближе они приближались, тем чётче вырисовывались контуры людей, коих было трое. И вот они уже совсем рядом, из тумана поднимаются сначала головы путников, потом плечи, руки... Свет двух светил осветил вышедших из туманной пелены мужчин в чёрных мундирах и масках, идущих по тропе к селению. Завидев дружинников на дозорном посту, шедший впереди остановился и, подняв руку вверх, произнёс:

— Мы пришли с миром и не причиним вам вреда!

Дозорный постарше ослабил тетиву, опустил лук. Ему, в отличие от молодого дружинника, уже не раз и не два удавалось видеть людей в таких мундирах.

— Им мо... можно верить? — спросил, запинаясь от страха молодой.

— Не волнуйся. Это свои. — успокоил его старший, выходя из помещения.

Трое людей в чёрном приблизились к нему. Чёрные маски на не позволяли разглядеть их лиц, но глаза сверкали ярко-голубым светом.

— Моё почтение! — поприветствовал их с поклоном дружинник. — Что привело вас в наши неблизкие дикие края?

— Хотим посмотреть, как живёт ваше селение, — произнёс любезно впереди идущий путник. — всё ли в порядке, всем ли хватает продовольствия и благ.

— Как видите, мы несём здесь регулярную службу, — начал дозорный, — потому село свободно от туманных духов, одержимых у нас не бывало, мы живём в мире и спокойствии. У нас рядом река и лес, всего хватает, ни в чём не нуждаемся. К нам уже заходили с проверкой из ополчения, заключили что у нас всё...

— Ты нам зубы не заговаривай! — подошёл к дружиннику второй путник. — Отойди с дороги и дай пройти в село!

— Но у нас уже бывали проверки, — не унимался селянин. — и здесь не на что смотреть, поверьте.

— Нам твои проверки не важны. Мы из тайной стражи, а не из ополчения! — указал первый путник на круглый медальон, пришитый к мундиру на груди.

Дозорному осталось повиноваться воле пришедших и отойти с пути. Он внимательно осматривал одежды путников и очередной раз удивлялся. Сшить такое простому человеку нереально — такую одежду шьют машины, оставшиеся после катастрофы в единичных экземплярах и раскиданные по миру. Их владельцы — люди с колоссальными знаниями и могуществом.

По преданиям, стражники могут испепелить человека одним взглядом. Их бояться, уважают, и в то же время немногие бесстрашные мечтают попасть к ним на службу. Однако, они сами выбирают, кого взять на службу, а кого не брать.

Трое путников в чёрных мундирах прошли в село. Они остановились на дороге посреди села и стали внимательно осматриваться вокруг. Немногие проснувшиеся жители, завидев их, поспешили скрыться в свои жилища. Внутри они о чём-то перешёптывались, и если никто не видел, бежали к соседям, сообщить о пришедших.

Путники же, прислонившись спиной друг к другу, встав посреди селения, подняли руки вперёд и водили ими по воздуху, словно совершая какой-то ритуал. После они повернулись друг к другу и начали тихо говорить о чём-то. Они обменялись знаками, покрутив в воздухе руками, и один из них указал на конкретную улицу. Остальные кивнули головой, словно сойдясь во мнении, и все трое пошли на эту улицу. Проходя мимо домов, они протягивали одну руку к каждому дому и закрывали глаза. Затем шли к следующему и повторяли эти действия. Наконец, они дошли до купольного дома довольно богатой семьи, остановились возле него, «просмотрели» этот дом руками и переглянулись. Один из них шагнул к дому, дав рукой команду остальным следовать за ним.

Войдя в дом, тайная стража поприветствовала всех его обитателей, на что те так же с почтением ответили. В доме находились мать с отцом и двое детей: сестра помладше, сидевшая у окна и только что наблюдавшая как люди в чёрных мундирах протягивали руки в сторону её дома, и брат, что постарше, уже стоявший на входе вместе с родителями. Отец окликнул младшую сестру, девочку лет пяти, и она тоже подошла к ним, поприветствовав путников.

Семья в составе четырёх человек стояла на проходе и молча смотрела на стражей. Стражи же, осмотрев этих людей и переглянувшись, спросили отца семейства:

— Кто ещё живёт в доме?

— Никого, только мы. — сделав удивлённое лицо проговорил мужчина.

— Обыскать! — скомандовал один из стражников, судя по всему, командир отряда, и двое других прошлись по дому, проводя руками над предметами, вещами, одеждой...

Один из них остановился у стены, где была чья-то лежанка. Он провёл несколько раз рукой над лежанкой и закрыл глаза. После чего поднял лежавшую там подушку и поднёс её своему командиру. Командир так же провёл над ней рукой и заключил:

— Вы врёте. — посмотрев в глаза отцу семейства он спросил. — Где мальчишка?

— Какой мальчишка? — недоумённо произнёс отец. — Аааа, был тут у нас один, но он странствует, переночевал несколько дней и ушел на запад.

— Да скажи ты им, — умоляющим голосом сказала мать. — всё равно всё узнают.

Отец семейства посмотрел на неё строгим взглядом и легонько толкнул плечом.

— А вы не заберёте нашего братика? — умоляюще посмотрела на стражников младшая дочь семейства.

— Нет, мы никого не собираемся забирать. — заявил командир стражников.

— Нам только посмотреть бы на него, красавца! — второй человек в чёрном подошёл и положил девочке руки на плечи. — Ты же скажешь нам, где твой братик?

— А мы дадим тебе вот это. — командир наклонился перед девочкой и достал из кармана камень, переливающийся синим цветом, светящийся изнутри. — Это хавелин, камень из далёкой горной страны, ты таких ещё не видела. Там россыпи таких камней, мы ходили по ним... Они так красиво светятся в тумане и по ночам...

— Ух ты! — девочка посмотрела горящими глазами на камень, потом подняла свой вопросительный взор на отца.

— Дочка, молчи! — отец семейства строго смотрел на девочку. — Выдумывает она всё! Мы тут все на месте, тут мы так и живём...

На этот раз уже женщина дёрнула его за руку, и в её глазах появилась строгость.

— Его зовут Форс. И сейчас его нет с нами. — начала она. — Мы очень любим его, и надеемся, что совет стражей будет снисходителен к нам.

— Разумеется, я даю вам слово, — командир встал и с минуту пристально смотрел на эту красивую женщину, растягивая каждое слово. — мы вынесем по нему самое приемлемое для вас и для нас решение.

— Сколько ему лет? — спросил подошедший третий стражник, стоявший до этого в стороне.

— Ему ещё только одиннадцать лет. — отец таки решил рассказать стражам о своём сыне. — Он очень усердный малый, я надеюсь, из него выйдет отличный помощник по хозяйству.

— Что же это вы, замечательные родители, своего сына отпускаете в туман? — другой страж задал вопрос, заставивший на минуту замолчать всю семью.

— А Форс он не боится тумана! — прервала девочка повисшую паузу. — Он сильный и бесстрашный!

— Дочка, замолчи! — прервал её отец.

— Ну что же Вы так! — перебил и его командир. После он посмотрел на девочку и продолжил: — Дочка у Вас умница, пускай расскажет нам всё, что знает. Скажи, милая, что умеет твой братик Форс?

— Он умеет общаться с лесными духами. — от этих слов девочки у родителей побледнели лица. Даже старший брат, отстранённо стоявший с краю, покосил на неё глаза. — Он умеет вызывать силу, которая меняет всё вокруг. Она бывает страшная, а бывает интересная.

— Вы не волнуйтесь. — обратился к родителям командир, видя их замешательство. — Мы знаем, что ваш сын не одержим. Мы видим, что у мальчика редкий талант, и нам нужно исследовать его, дабы продвинутся в нашей борьбе с туманными духами. С вашим сыном всё будет в порядке, его вернут вам в полном здравии, в здравом уме и с твёрдой памятью.

— Даём вам честное слово совета стражей, — подключился другой страж — с ним всё будет в порядке.

— Скажите нам, — командир посмотрел на мать. — где мы можем найти вашего сына?

— Нуу... — мать ловила взгляды стражей и в глазах её читалось смятение. — Он ушёл в старую чёрную рощу. Он любит там находиться время от времени. Я не знаю, что он там делает. Возможно играет с кем-то...

Не дослушав её речи, люди в чёрных мундирах покинули дом и вышли на тропу. Они направились по ней вниз по склону холма, к лесу, в котором росли огромные чёрные деревья. Кроны этих деревьев возвышались над холмом, а стволы были укутаны плотным туманом.

В плотном тумане все силуэты виделись серыми, свет поднимающихся светил не пробивался сквозь гущу мглы, едва освещая лесные травы. Но были в лесу отдельные холмики, которые уже почти возвышались над туманной пеленой. Они были интересны тем, что на них туман переливался капельками росы в падающем с небес свете, и казалось, словно ты высоко в горах, в облачной мгле. Именно поэтому на одном из таких красивейших холмов сидел он, мальчишка лет одиннадцати, при рождении наречённый Форсом.

Сидел он здесь не один. Он обнимал девочку лет девяти, которая так же не боялась тумана и любила гулять с ним по лесу. Звали её Синха. Они сидели обнявшись, прислонившись к многовековому чёрному древу, ширина которого была такова, что даже десять человек едва могли обхватить его ствол. Никто не отпускал детей сюда, они сами любили под утро, когда родители ещё спят, скрываться в лесу. Как они проходили через посты дружины — одним им известно, детей в туман никто не стал бы отпускать. Впрочем, по селению ходили слухи, что эти двое обладают даром, описать который никто не брался.

Им нравился туман, нравилась ночь, нравился лес... И между ними, несмотря на возраст, была самая настоящая, чистая любовь. И не потому, что оба разделяли полностью интересы и вкусы друг друга, не потому, что у обоих не было страхов, скорее, они знали. Они с детства знали, не придумывали себе, а именно знали, что всегда были вместе и что им всегда суждено быть вместе. Их союз как будто был заключён ещё до рождения и эти жизни — только продолжение тех веков, а может и тысячелетий, что уже были проведены ими вместе в разных мирах.

Оба где-то в сердце держали постоянное тепло и радость. Это тепло — выражение благодарности к окружающему миру, в котором они вновь вместе и вновь испытывают безмерное наслаждение от созерцания красоты окружающей действительности. В этом потоке благодарности не было места ни смерти, ни старости, ни страху. Потому что когда они вместе, просыпается сильнейшее чувство во вселенной — безусловная любовь, и с помощью неё возможно творить что угодно. Когда они были вместе, в них включалась сила, способная менять реальность. Они слышали голоса птиц, зверей, дикие лесные животные приходили к ним и мирно лежали рядом, а деревья рассказывали истории многовековой давности.

Когда-то, несколько лет назад, играя со сверстниками, Форс и Синха взялись за руки и кружились. Тогда в них и проснулись чувства. А вместе с ними проснулся и дар, изменивший всё. И эта сила позволила им менять свою реальность, направлять других людей действовать так, как хотелось им двоим.

Форс и Синха не ожидали такого поворота событий и даже немного напугались этого дара. Изучив свой дар глубже, они решили, что манипулировать живыми людьми плохо, и что проявлять свой дар нужно только на природе, вдали от людей. С тех пор их уже не раз видели выходящими из леса днём, когда туман уже ушёл, хотя их туда никто не пропускал, и никто даже не видел их уходящими туда.

Однако, эти дети родились не в том мире, в котором можно бесконечно наслаждаться любовью. Этот мир был полон рамок и ограничений, и на каждую силу здесь находилась другая сила, стремящаяся подчинить её себе. Вот и за ними уже идут трое мужчин, идут напрямую, не сворачивая, через леса и поля, словно по невидимому энергетическому следу, словно видя их за деревьями...

Тишину и покой леса нарушили сначала непонятные чувства в груди. Синха впервые в этой жизни почувствовала тревогу, а Форс, обнимающий её и сидящий рядом, считал с неё это чувство. Дети переглянулись. Услышав беспокойное шевеление трав, девочка стала прислушиваться к ветру. После чего она встала, взяла за руки Форса и подняла его.

— Трава говорит, что здесь небезопасно. — произнесла Синха, осматриваясь вокруг.

— А чего нам бояться? — сказал, вопросительно посмотрев на неё, Форс. — Мы же часть этого леса.

— Не знаю, но ты же чувствуешь что у меня в груди? — Синха посмотрела ему в глаза.

Форс тихонько кивнул головой.

— Давай спросим у деревьев и птиц? — произнёс он, немного подумав. — Они наверняка знают об этом всё, что мы хотим узнать.

Мальчик и девочка держались за руки и круговорот невидимых энергий окружил их тела. Они начали слышать каждый шелест, каждый свист ветра, каждое движение леса вокруг. Лес был живой и рассказывал им то, что понимал только он. Это понимание невозможно было выразить в человеческих словах, тем не менее его можно было чётко сформулировать: «за вами идут чтобы разлучить вас».

Уловив это «настроение» леса, дети попытались слиться с ним, стать самим лесом, чтобы увидеть, откуда исходит опасность. И они увидели мир глазами деревьев. Этот мир ограничивался той местностью, где произрастал сам лес, и каждое дерево, каждое живое существо, включая них самих, было частью этого мира. На теле этого большого леса просматривался только один инородный элемент — трое людей, идущих сейчас в направлении холмика, на котором стояли дети. Несмотря на то, что эти трое вошли сюда, поприветствовав духов леса, их намерения малопонятны, их силы, силы, стоящие за ними, настроены к лесу вовсе не дружественно.

Можно было сказать, что они — проявление большой структуры, которая вторгается в мир природы и имеет свои цели. Эти три человека сами по себе только выполняют волю той структуры, которая их ведёт, и структура эта действительно имеет большую силу.

— Ну что, воля или смерть! — улыбнулся Форс, открыв глаза и посмотрев на свою любимую.

— Обещай что нас никто не разлучит! — в глазах Синхи была тревога, возможно, самая большая тревога в её жизни.

В этот момент до их ушей донеслись шаги и шелест трав, сминаемых сапогами.

Нужно бежать в чащу! — не растерялся Форс и, разомкнув одну руку, сжал посильнее ладонь девочки другой рукой, и побежал с ней по давно известному им обоим маршруту.

Чаща чёрного леса — место, куда ещё не ступала нога человека. Всяк входящий туда может столкнуться с массой неприятностей. Дикие звери и птицы могут запугать а лес запутать, заплутавшему здесь путнику путь к спасению только один — чистые помыслы и твёрдая воля. Однако Форс уже облазил значительную часть этого пространства, и лес спокойно принимал его, считая своим другом. Форс приводил сюда несколько раз и Синху, показывая ей сокровенные тайны леса — деревья, меняющие цвет, животных, живущих только здесь и не появляющихся на глаза человека... Лес сам открывал мальчику свои тайны. И сейчас, скрываясь в чаще, дети твёрдо знали, что лес не пустит сюда тех, кто идёт за ними.

Подходя к стене из кустов и молодых деревьев, за которой начиналась чаща леса, трое стражников поняли, что дальнейшее преследование бесполезно. Дети легко проберутся через бурелом, а взрослым узкие щели между деревьями и кустами не по зубам. Здесь убегающие будут иметь большое преимущество перед догоняющими.

— Ну что ж, хитрец, твоя взяла! — в сердцах бросил один из стражей.

— Не «твоя», а «ваша». — произнёс командир. — Их двое тут.

Третий стражник поднял руку и направил ладонь к чаще.

— А с ним девчонка. — заключил он, посмеявшись. — И очень сильная девчонка. Взять бы её к нам, да полом не вышла...

— Нам воины нужны, а не ведьмы! Ничего, заберём к нам парня, а без него её сила не будет особо проявляться. — командир шагнул назад, зазывая жестом за собой остальных. — Пошли, он от нас всё равно никуда не денется.

С этими словами трое людей в чёрных масках и тяжёлых мундирах развернулись, уходя восвояси.

За всем этим наблюдали Форс и Синха, спрятавшись в гуще кустов, через которые было едва видно лес и троих стражников. Речи этих людей на таком расстоянии слышно не было. Дети лежали и смотрели сквозь поросли травы на уходящих людей в масках. Поначалу страх приковал их к земле и они старались не шевелиться. Но уже совсем скоро они шли через гущу ветвей и пробирались сквозь кустарник.

Дети лезли через кусты пока не вышли на одну уже слегка натоптанную тропинку, по которой Форс бродил по чаще. Это он протоптал этот путь, чтобы по нему ходить в самый центр, в самое сердце чащи. Но по этому пути его вёл сам лес, показывая, как устроен организм леса, и где пройти легче. Каждый раз, когда Форс входил в чащу, лес вёл его этим путём, каждый раз, когда он выходил оттуда, лес выводил его обратно. Пройти здесь без помощи леса и не заблудиться не представляется возможным, ибо весь путь здесь — лабиринт из одинаковых на вид деревьев, и сама тропа, протоптанная Форсом, петляла здесь так, что невозможно было понять, где она продолжается.

Густые кроны пропускали мало света, да и туман ещё не весь рассеялся. Но в этой звенящей тишине было настолько тепло и уютно, что далёкое пение птиц казалось божественной мелодией.

И вот дети вышли наконец в самый центр древнего леса, в самое сердце чащи — на полянку, закрытую от человеческих взоров густым лесным покровом. Это небольшая поляна овальной формы, по центру которой росло многовековое дерево, одно из старейших в лесу. Ширина его была огромна, ствол его высох и потрескался, однако на кроне ещё теплилась жизнь и зеленели листья.

Огромные корни дерева занимали всё пространство поляны и уходили под землю у её краёв. Внутри дерево было пустым, в нём было достаточно места, чтобы человек восемь встали там в полный рост. Небольшой и относительно неприметный вход в эту древесную «пещеру» детям так же был известен — в дереве можно было прятаться от ливней, если они внезапно застигли тебя в лесу.

По легендам, это дерево когда-то использовалось для проведения мощных ритуалов, но со временем лес разросся, а люди забыли дорогу к нему. Да и спутник планеты — Атач, влияющий на неё своей гравитацией, постоянно менял рельеф местности, делая некогда обжитые места практически недоступными. Это дерево по легенде считалось священным местом, и дети называли его просто «священным древом».

Дети зашли внутрь и посидели там, пообщавшись с деревом. Оно было частью леса, но очень важной частью — его корни расползлись на довольно большое пространство вокруг и оно знало и понимало больше, чем остальные деревья. Проводить в нём время было хорошо и комфортно, и Синха успокоилась там полностью в объятиях Форса.

Однако спокойствие их снова было прервано. Когда дети расслабились, они вошли в состояние единения с лесом, а лес показал им тех троих путников, что были бесчувственными и холодными. Они видели и понимали многое, но не чувствовали почти ничего. И те силы, которые стоят за этими людьми, хотят разлучить Форса с Синхой, чтобы поставить дар детей на служение себе. Они хотят сделать детей такими же холодными и бесчувственными.

Синха обняла Форса, вжимаясь в него всем телом, боясь расставания каждой своей клеткой.

— Пообещай, что этого не случиться! — на глаза её наворачивались слёзы. — Пообещай!

— Здесь, стоя в священном древе, я даю клятву, — Форс обратился ко всем духам леса и вложил в свои слова все те чувства, которые подкатывали к его сердцу, — что не дам никаким силам разлучить меня с Синхой. Если же мой дар не сможет предотвратить наше расставание, то я отрекаюсь от своего дара!

— Стоя здесь, в священном древе, — начала повторять клятву Синха, —я клянусь, что никакие силы не разлучат нас, если же это случиться, я отрекаюсь от своего дара.

Дети взялись за руки и сила их дара закрепила эту клятву в веках. Они почувствовали, что с этого момента начинается их новая жизнь, абсолютно не похожая на ту, что была ранее. И к сожалению, чувство тревоги за будущее переполняло их. Такое уже бывало, когда должно было произойти что-то плохое с другими людьми. Такое бывало перед приходом Атача — спутника Иргента, несущего горе и разрушения. Но ещё никогда это не проявлялось так ярко, как сейчас.

На глазах у детей были слёзы. Заплаканные, они простояли, глядя друг на друга ещё некоторое количество времени, каждый, словно напоследок любовался красотой своей половинки. Но нужно было идти.

Синха вышла из дерева первая и Форс увидел, как она застыла, смотря вдаль. Он подбежал к ней и тоже замер. Перед ними на поляне стоял старик в потрёпанном белом одеянии. На плече у него сидела птица, доселе не виданная детьми. У него были густая седая борода, длинные седые волосы и горящие голубым огнём глаза. Через мгновенье птица вспорхнула и улетела в лес, а старик поклонился детям. Дети последовали его примеру. Старик заговорил:

— С сегодняшнего дня вы уже прожили свои последние беспечные дни. Прошлые годы были временем, полным радости, любви и гармонии. Вас любили близкие, вы любили друг друга, и сейчас вы несёте в себе великий свет, и этот свет даёт вам неимоверную силу, силу, способную изменить мир.

Старик словно заглядывал в душу детям. Его взор был полон такой же бесконечной любви, как та, что ещё недавно светилась в глазах детей. Однако Форс и Синха уже были в смятении и просто не знали, что чувствовать и что делать. Старик продолжил свою речь:

— Но увы, этот мир устроен иначе, сложнее, жёстче по отношению к вам. В этом мире проявления чистой любви могут изменить всё, однако пока вам непонятно, как и в какую сторону менять мир этой любовью. И ваше расставание всё равно предначертано, потому вы должны принять его, как данность. В этом мире все цвета, все краски, соединены воедино белым светом творения. Вы чисты и сами являетесь сейчас этим белым светом. Однако, чтобы сотворить из него что-то, нужно знать что именно творить, нужно познать отдельные оттенки белого света, отдельные цвета. Для такого познания жизнь и разлучит вас, поместив в самые жёсткие условия. Вы - очень и очень сильные души, вы всегда были в месте, и вы сами выбрали пройти этот путь, путь расставания, путь горечи, боли и страха, чтобы познать, что помимо чистой белой любви, есть иные оттенки. Тогда, познав эти чувства, воссоединившись вместе, вы сможете рисовать на холсте творения новые цвета, преобразовывать мир новыми красками, которых вы пока не познали. Примите своё расставание, помните друг друга всегда, помните всегда, что бы с вами не случилось, мои слова и то, что ваша великая сила в любви и в вере, что ваша разлука не вечна. С любимыми не расстаются — заключил старец.

Его речь произвела большое впечатление на детей. Они не могли промолвить ни слова, и вся их натура отказывалась верить ему. В умах и сердцах ребят царили беспокойство и страх. Они не могли произнести не слова. Старец, видя всё это, улыбнулся, подошёл к ним, поднял руки и прикоснулся к головам детей. Они почувствовали поток белой энергии, идущий от него и наполняющий их тела любовью.

Им стало спокойно и хорошо. Все их страхи мгновенно исчезли. В этот момент дети словно прикоснулись к творению, словно открыли для себя замысел этого мира. Они начали понимать суть, приняли мудрость слов старика и испытали чувство единения с миром. Этот белый свет, текущий по рукам старца, давал им чувство защищённости и чувство безусловной любви ко всему окружающему миру и друг к другу. Отныне они понимали: где бы они ни были, их ничто не разлучит ни при жизни, ни после смерти. Они чувствовали любовь друг друга и чётко знали: не взирая на расстояния, встреча случится. Такая внезапная трансформация чувств ещё больше впечаталась в их детскую память и уже казалось, что эта встреча — самое удивительное и волшебное, что произошло с ними за их жизнь.

Старик, прикоснувшись к головам детей, словно начал меняться. Он вскинул голову вверх, на лице расплылась видная даже из-за бороды улыбка, глаза его закатились так, что были видны только белки глаз. Его тело начинало плавно покачиваться и словно танцевать на ветру, хотя в чаще леса было полное безветрие. Состояние это передалось и детям, и они стояли, испытывая неизведанные доселе и непередаваемые чувства. А старик начал вещать не своим голосом, и слова его сплетались сами собой в стихи. И казалось, если бы кто-либо ещё заговорил в этом состоянии, его слова тоже трансформировались бы, приобретя рифмы и чёткие поэтические очертания:

Через всю бескрайность лет

Можно ли познать себя?

Можно ль разглядеть ответ

В мутном омуте дождя?

Можно ли расплавить страх?

Можно ли увидеть суть?

Побывав во всех мирах,

Грань миров перешагнуть?

Ты шагни в открытый ад,

Чтоб сквозь тьму увидеть свет

Там, где плавится земля,

Где, казалось, света нет.

Можно ли хранить в себе

Счастья луч, что свыше дан,

В разделеньи судеб и

В битвах, полных страшных ран?

Можно ли узреть Богов

Во врагах, что крови ждут,

В яром лае диких псов,

В бесконечной бездне смут?

Ты шепчи губами зла,

Ты смотри сквозь тяжесть век.

Здесь их мир - им нет числа!

Но любовь горит в тебе!

Ты увидишь красоту

В этой боли без границ.

И спокойно примешь всё,

Не упав пред болью ниц,

Чтоб понять суть слова "боль",

И увидеть смысл здесь,

Будь же каждый миг собой,

Ведь любви не догореть...

Понимай же каждый вдох,

Убивай, но лишь любя.

С рук своих смывая кровь,

Помнить Вечность. И себя.

Во время этой речи дети начали видеть картинками своё будущее, которые были нечёткими и размытыми. Но чувства, которые несли с собой эти образы, были глубокими и ощутимыми... Они несли с собой не только радость и любовь, кроме того они были полны и боли, и ярости, и смятения. Слова, влетая в сознание, нечётко рисовали образ будущего, словно этот странный человек дал просмотреть влюблённым их жизни наперёд...

После этого странного действа у детей не осталось ни капли сомнения в том, что перед ними человек с куда большим могуществом, мудростью и знаниями, чем все, кого они видели в жизни, и его могущество на много порядков выше их дара, несмотря на то, что очень и очень многие, да почти все на этой маленькой планете не смогут сделать даже малой части того, что могут Форс и Синха.

Старик убрал руки прочь, и у детей осталось прежнее состояние любви ко всему и всепринятия. В их груди горел огонь, огонь такой силы, что он даже доставлял лёгкий дискомфорт телу, однако в этом огне, казалось, была сосредоточена вся любовь и вся мудрость этого мира. И она стремилась вырваться наружу и озарить собой всё окружающее пространство.

— Никогда не забывайте эти чувства. — промолвил старец детям, видя их состояние, — Вы всегда можете вернуться к ним, стоит только захотеть.

Форсу было настолько хорошо, что не было мыслей в голове и не хотелось произносить ни слова. И он понимал, что у Синхи сейчас то же самое состояние. От приятной усталости не было сил открыть рта, и Форс мысленно спросил старца: «что с нами будет»? Мальчик не сильно удивился тому, что старик, словно прочитав его мысли, продолжил свою речь:

— Вам предстоит расставание и дальняя дорога в разные концы этой прекрасной планеты. Вы станете совершенно другими людьми, и кроме того, вы будете совершенно разными людьми. Когда вы встретитесь, вы даже будете ненавидеть друг друга всем сердцем. Однако сила вашей любви всё равно поборет всё плохое, что вы будете испытывать друг к другу. Вы воссоединитесь и полюбите с новой силой. Однако ваша молодость будет прервана, так как мир на этой планете жесток и не приемлет такой любви, какая есть в ваших сердцах. Вы умрёте вместе, чтобы унести свою любовь к другим мирам. Это всё, что на сегодня вам нужно знать.

На этом старец развернулся и ушёл. Детей переполняло чувство любви ко всему окружающему, которую они по-прежнему не могли выразить словами. Видя уходящий сквозь бурелом силуэт старца в белых одеждах, детям казалось, что он не уходит, а словно растворяется в пространстве.

Когда туман уже разошёлся, дети шли, взявшись за руки, в свою деревню. За всё это время они не проронили ни слова, настолько глубокое состояние счастья охватывало их. Они были под глубоким впечатлением от случившегося. Старик и его пророчество запали им в душу. Они любили друг друга и не хотели расставаться, однако встреча со стариком в рваных белых одеяниях переменила их настроения. Они словно стали мудрее, и принимали, что если им суждено расстаться, то в этом есть замысел, и их любовь друг к другу всё равно останется вечной. Однако говорить об этом друг другу они не решились.