Черноземье 3

Глава 11

Думу свою непростую я думаю во время обеда и после, но потом все же решил положиться на судьбу.

Как получится — так получится! Все мои впечатляющие ходы сделаны, теперь очередь за степняками, то есть их самыми главными Беями. Дальше только они могут толкнуть переговорный процесс после такого крайне вызывающего и совсем неуклюжего покушения с шаманскими клинками.

И еще с явным нарушением всяких основ договороспособности таким поведением официального парламентера.

Степную хитрость никто не отменял, конечно, тем более я не могу сказать, откуда и от кого сам подобный парламентер взялся. Наверно, уже в полный хлам разбитое племя прислало, на самом деле не собираясь никак договариваться. Поэтому к другим племенам данный незаурядный косяк никак не пристегнешь.

Потом я поставил сторожок и расположился отдохнуть, ожидая появления переговорщиков, но не дождался и задремал.

Девушки дали мне поспать, бдительно охраняя подступы к шатру, но потом разбудили, когда появились первые признаки конца светлого дня.

— Господин! Темнеет!

— Темнеет? Отлично! Что, никто не приехал?

— Нет, господин, вообще никто. Только эти вывезли всех своих и теперь ходят, собирают оружие, снимают с лошадей все остальное. До них две лиги расстояния, но ближе они не подходят.

— Так, меня звать Мастер Ольг! Готовьте ужин, раз больше делать нечего!

— Да, Мастер Ольг! А что вы делать думаете? Скоро темнота, и они снова придут! — волнуются Фиала и Балинда.

Девчонок можно понять, им придется совсем не сладко, если степняки вернут контроль над шатром.

— Мастер Ольг хорошо позаботится о своих гостях. Никто незамеченным и не наказанным не уйдет! — так коротко и достаточно непонятно я обозначаю свою позицию.

На самом деле хочу дать степнякам еще шанс провести переговоры, все же времени у них не так много имелось в наличии, а разбросаны их тысячи весьма широко по берегам Протвы. Наверно, что на десятки километров, если говорить в привычных мне расстояниях.

Пока гонцы от разгромленного племени до всех вождей доберутся и разнесут горестную весть, что воины такого-то племени почти полностью изведены под корень. Что боевая мощь орды упала примерно на десять процентов, то есть на одну десятую часть, ведь ни о каких процентах простые сыны степей вообще не подозревают.

О процентах не подозревают, но до последнего воина всех соседей давно посчитали конечно.

Пока они начнут шевелиться, договариваться и что-то решать, так что пока ждем ночных гостей и еще возможно завтрашних. Разбитое племя не успокоится, пока все уже совсем полностью не погибнет.

— Ургов с месяц ждал, успел даже второй замок захватить, — вспомнил я зачем-то сейчас и выгнал лишнее воспоминание из головы волевым усилием.

Все же конец всех жителей того замка и его вполне такой себе секси-хозяйке оказался конкретно ужасным.

— Они сами выбрали свою печальную судьбу. И черт с ними! Не стали бы стрелять в посланцев под флагом мира, так остались в полном порядке, пережили все нашествие, восстановили ворота и свое влияние расширили.

Уверен, остатки разгромленного племени обязательно попробуют запустить пару диверсионных групп именно в темное время, поэтому постарался выспаться сейчас, чтобы почувствовать их приближение своим умением, а потом разглядеть в ночном зрении.

Пока мы сидим в шатре, девушки жгут заготовленные дрова в очаге, небольшое пламя освещает их простые и приятные лица. Я лежу на спине, обе лошади, моя и еще одна трофейная, привязаны к деревьям за шатром на ночь, чтобы не мешали мне в темноте знакомиться со смельчаками.

Через пару часов я чувствую, как на расстоянии примерно трех лиг появилось движение, десяток диверсантов очень осторожно подбирается к нам через поле брани. Или просто место тотального избиения их братьев-степняков.

— Ага, и вдоль обрыва лезут, — чувствую я еще через несколько минут.

Выхожу из шатра через второй выход сразу ближе к обрыву, чтобы сначала встретить подбирающихся сзади. Тут тоже десяток, они светятся в паре сотен метров от меня, но идут очень осторожно. В отличии от тех, которые заходят спереди и так уж больше не прячутся.

Замысел понятен, не зная даже близко моих умений, оставшиеся вожди племени хотят пожертвовать теми воинами, которые станут отвлекать мое внимание, чтобы остальные смертники сзади, прикрытые как бы обрывом, смогли приблизиться вплотную и еще раз проверить мою защиту на крепость.

Можно ли меня вообще убить обычным оружием, пусть даже прошедшим через заклинания шаманов — они не знают, но все равно не отступаются, понимая, что само племя теперь ждет один печальный конец.

Растворится оно среди других с концами и все дела, поэтому хотят отомстить в любом случае.

Но я спокойно дожидаюсь засадников, не особо обращая внимание на топтание по открытой местности второго отряда. Однако, потом пришлось все же вернуться к шатру, отвлекающие уже подошли метров на восемьдесят, пора им показать, что я все вижу и слышу. Поставленный на среднюю мощность светящийся сгусток срывается с дула фузеи и утыкается в землю под ногами смельчаков.

Они успели рассмотреть в сплошной темноте его ярко-заметный полет, но больше не успели сделать ничего, как разрыв положил всю слишком близко стоящую друг к другу группу. Им бы рассредоточиться пошире, метров на сто хотя бы, чтобы не подставляться всем вместе под мой губительный огонь.

Но так они сами не будут видеть друг друга и не смогут хоть как-то координировать свое движение, ведь ночи в Черноземье без такой же Луны непередаваемо темны и беспросветно непонятны.

Кто-то успел вскрикнуть от полученных ран, теперь внимательно прислушивающиеся через ночь засадники на обрыве поняли — пришла пора очень торопиться

Раз с отвлекающими мое внимание товарищами что-то произошло, явно, что совсем нехорошее. Они ускоряются, скача козлами все так же по краю обрыва. Один даже срывается в пропасть и молча падает вниз, изо всех сил поддерживая молчаливой смертью своих соплеменников в атаке перед неминуемой смертью.

Но его тело слишком шумно прикладывается к поверхности воды плашмя, как я и ожидал.

Поэтому я делаю вид, что услышал именно такой всплеск и уже откровенно развлекаясь, сам прикидываюсь спавшим и разбуженным таким звуком:

— Кто тут? Что тут? Где тут? Куда тут? Зачем вообще?

Диверсанты замирают на месте, пытаясь пересидеть мою активность, а я спокойно целюсь в край обрыва, около которого замерло большинство группы.

Потом вылетает сгусток, диверсантов раскидывает, кого в неблизкую воду, кого оставляет лежать на краю обрыва и истекать кровью.

Зато три последних уцелевших воина прямо рысиными прыжками подбираются ко мне, сжимая в руках длинные кинжалы и арканы. Наверно, тоже должным образом шаманами обработанные и зачарованные, чтобы неотвратимо поразить расслабленного в ночи колдуна.

Ну, улетают тоже на встречу с омутом, получая расчетливые удары маной от меня навстречу. Снизу доносится еще два сильных всплеска, а должно их всего оказаться три. Приходится подойти к обрыву и прислушаться, но ничего не слышно.

Я нахожу растущее над обрывом дерево, и уцепившись за него, разглядываю откос.

Так и есть, один из диверсантов смог все-таки уцепиться за торчащие корни, пока смирно висит над бездной, боясь пошевелиться. Долго не провисит, конечно, но тут мне приходит в голову запоздалая мысль.

Давно пора отправить к Беям таких же переговорщиков, как тогда я послал двух раненых ургов. Предварительно вылечив непосредственных свидетелей устроенной мной бойни.

«Какой смысл отвешивать суровых звездюлей, если принимающая сторона может ничего не понимать в их предназначении? Думают, что я пришел воевать до победного конца, а флаг вывесил по недоразумению?» — решаю я.

Здешнее племя я почти все перебил, а вот с остальными вождями вполне могу договориться миром.

Сходил в шатер, посмотрел на встревоженно поднятые головки моих новых подруг, сдернул аркан со жерди и вернулся к обрыву.

Скинутая петля задела по лицу степняка, он шарахнулся от волосатой веревки, но далеко отскочить ему некуда. Зато подобрался поближе по корням к самому обрыву и уже нашел там пару опор под ноги, теперь так быстро в воду не упадет.

Может даже вылезти наверх, то есть мог бы, цепляясь за корни и норы, но до края склона есть пару метров сплошной стены без возможности за что-то уцепиться. Может, конечно, с помощью кинжала ступенек наделать, но скорее всего силенок не хватит на одной руке столько времени висеть, он же не тренированный скалолаз, а просто крепкий воин.

— Эй, воин! Хватайся за веревку! Я тебя вытащу! Пойдешь к вождям моим посланником! — кричу я ему вниз.

Не знаю, понимает он или нет, в темноте выражения лица не видно. Я еще раз потряс веревку перед его носом на всякий случай.

И прислушался, но не почувствовал никакого движения рядом с шатром.

— А если я не хочу? — с натугой выкрикнул попавший в ловушку.

О, понимает черноземельское наречие степняк, что не особо удивительно.

Многие из них уже поработали в Асторе или побывали с торговыми караванами в прежние мирные времена.

— Тогда я скину тебя вниз одним щелчком моего пальца. Как уже сделал один раз, но тебе повезло. Поэтому твое спасение меня и мое жестокое сердце только позабавит. Но тебе сильно повезло, — повторяю я. — На тебя пал мой выбор. У тебя счастливая судьба великого воина впереди, поэтому я оставлю тебя в живых. Мне нужен посыльный, чтобы другие Беи перестали слать на смерть таких храбрых воинов, как ты. Твои товарищи погибли, может погибнуть еще много других достойных воинов! Мне не нужны их смерти!

Степняк меня не видит над собой, но голос слышит и нормально на него реагирует, значит, все же не совсем тупой.

— Давай, хватай! — я перекидываю веревку вокруг ствола солидного дерева.

Тот все же решается и цепляет веревку, чтобы оказаться вытащенным на край склона за несколько моих могучих рывков. Потом я веду его к входу в шатер, вытащив предварительно кинжал из ножен и держа за плечо.

— Потом будешь внукам рассказывать, как Великий Маг выбрал тебя одного из всех, сам спас от неминуемой смерти, вытащил из пропасти своими руками, щедро одарил и отправил с важным посланием.

Таким обещанием, чтобы одарить и еще рассказать внукам, я прямо перевербовал сразу же степняка на свою сторону.

Да, подобным спасением никто пока не может похвастаться, а уж про подарки от могучего Мага и слыхом не слыхивали. А мне чего не раздарить немного барахло здешнего Бея, которому не повезло оказаться у меня на пути?

С собой-то я брать из шатра ничего не собираюсь, кроме пары высокохудожественных ковров, тира персидских, и нескольких подушек с верблюжьим пухом.

Придется все подобное добро, конечно, отстирать в девяти водах, чтобы начать пользоваться дома после степных грязнуль.

Там, при небольшом свете от очага, который неплохо греет мое новое временное жилище, я рассматриваю смуглое широкое лицо воина, он смотрит на меня и видит еще две хорошенькие головки около огня.

— Так, слушай! Передашь своим, что я зову завтра в полдень всех Беев на разговор. Обещаю никого не убивать и никак не ущемлять в их правах. Все, кто приедет, вернутся обратно целыми и невредимыми.

— А о чем разговор будет? — вдруг довольно правильно спрашивает степняк.

— Так, тебя как зовут?

— Шилялис мое имя, — с достоинством склоняет тот голову.

— Хорошо, что Шилялис. А я, значит, просто Великий Мастер Ольг! — решаю я нагнать немного понту и продолжаю:

— Разговор будет о том, как вообще жить Черноземью с Великой степью и куда дальше направить своих лошадей храбрым воинам. Мне есть, что сказать вашим Беям. Запомнил?

Степняк кивает головой, показывая, что все понял.

— Подберите храброму воину красивый кинжал с ножнами и самый дорогой халат, — киваю я своим девкам.

Немного хлопот, Фиала быстро находит подходящий кинжал на стене шатра, Балинда вытаскивает из кучи халатов тоже какой-то. Потом я веду будущего посланника на выход, где вручаю ему в руку факел, потом эффектно поджигаю его со своего пальца и показываю направление, куда ему топать.

— Жду всех к полудню!

Степняк уходит, реально обалдевший от переменчивости своей личной фортуны. Только что висел над пропастью, готовясь к неминуемой смерти и вот уже он важный посланник, одаренный очень солидными дарами для каждого рядового степняка.

— Ладно, теперь посмотрим, куда приведет данное мое действие.

Но привело оно все же, куда надо, потому что больше никаких атак на мой шатер не произошло не только ночью, но и следующим утром. Я спокойно рассмотрел в бинокль подход нескольких значительных отрядов с высокими бунчуками.

К полудню я увидел шесть высоких бунчуков и еще шесть поменьше где-то в стороне от поля битвы.

Понятное дело, груды гниющей плоти никому не доставят радости, поэтому я помахал своим шестом и отправился краем склона встречать гостей. Встречаться нам больше негде, как в моем теперь шатре, поэтому я еду встречать и провожать собравшихся Беев.

Пока хорошо, что в низкой ночной температуре разложение заметно замедляется, но через пару дней и в самом шатре уже не получится находиться без противогаза.

«Ну, потратить столько времени, чтобы постоянно вести переговоры, я все же не рассчитываю», — говорю себе.

Добравшись до них, я всем собравшимся уже на одном месте Беям сразу же вежливо поклонился. По местным понятиям, которые я тщательно изучил у своих новых наложниц, мой поклон означает, что я приветствую гостей, как равных себе.

Без поклона получается, что равными я их совсем не считаю и готов доказывать свое доминирование, чтобы они мне сами кланялись.

Но, мне такое вызывающее поведение вообще ни к чему, чтобы доминировать над командирами всего степного войска, ведь, если получится с ними договориться, то они мои потенциальные союзники.

Может — временные, может — постоянные. Пусть пока считают меня беспощадным врагом, от подобного отношения мне станет только проще. Беи отреагировали по-разному, смотрят настороженно, но кидаться пока не кидаются.

Шестеро более важных, такое поведение сквозит в каждом взгляде и движении, ведут за собой по тысяче воинов, по четыре местных отряда, значит.

Шестеро беев попроще, и бунчуки у них пониже, и за спиной всего по двести пятьдесят-пятьсот воинов.

Спросил, где можно разговор начать, оказалось, прямо здесь можно начать. Ко мне пока ехать не собираются, да еще от своих приближенных воинов не хотят сильно удаляться.

У каждого Бея с собой специальный ковер для переговоров имеется, я же постелил под свою задницу плащ и тоже сел по-восточному, как все.

Шестеро основных Беев передо мной, четверо у них за плечами. Шилялиса тоже привезли в доказательство своих добрых намерений, а то знаю я их коварные повадки, снесли бы голову и все дела, обвинив в предательстве. Поэтому обговорил с ним заранее такое непременное условие.

Можно долго расписывать все хитрости руководящего состава орды, их похвальбу и постоянное стремление доминировать, но через час разговоров мы так же осторожно разъехались.

Я все же смог донести свои предложения до самых вменяемых степняков, они их выслушали и пообещали обдумать.

Больше пока сделать ничего нельзя, остается только ждать. Хотя, я определенно почувствовал — все они прямо жаждут проверить мою защиту, нанести подлый удар, чтобы ничто больше не мешало им захватить Черноземье и править здесь, как самим захочется. А не слушать мои предложения, как бы все такое помягче устроить.

Чтобы и волки оказались сыты, и овцы целы.

Но мнениями мы обменялись и разъехались посовещаться. Мне совещаться не с кем, а вот Беи сразу стали съезжаться, в одной кучке трое основных, в другой тоже трое и все мелкие тоже оказались вместе.

Так называемые группы влияния явно нарисовались.

«Значит, у них три группы по интересам, еще вчерашний погибший Бей явно раньше задавал тон на совещаниях и решениях, не зря он занял самое хорошее место на всем берегу реки. Что его и погубило в итоге, но пути господни неисповедимы», — наглядно разглядывая я в бинокль такое заметное разделение по интересам.

Ну и мои усилия тоже немного приблизили нашу встречу.

Собрались на прежнем месте через четыре часа, когда прискакал всадник с уже нормальным белым флагом, просигнализировал мне, что есть, о чем переговорить снова.

Беи решали-решали, но все же снова собрались дальше договариваться.

Опять долгие словоблудства и всякие варианты поторговаться, понемногу я отступаю от своих вообще невыполнимых требований — типа уйти без добычи обратно в свои степи и больше тут не отсвечивать.

Беи на подобное никак не могут пойти, свои же воины не поймут приказа повернуть коней, когда столько добычи так рядом уже оказалось. Не поймут и поменяют этих же Беев на более сговорчивых, про такие варианты мне не говорят прямо, но я чувствую общий лейтмотив настроения переговорщиков.

Тот неоспоримый момент, что я почти полностью перебил целое племя, всех его воинов, кроме может пятидесяти-ста выживших — как раз вызывает негативные слова от переговорщиков. Однако я чувствую, все такое на самом деле тоже не всерьез. Ощущаю сам, что все присутствующие предводители племен разгрому самого сильного племени довольны, и довольны весьма.

Ведь теперь можно поделить земли неудачников в степи, забрать у них всю собранную добычу, даже оставшихся воинов или принять к себе, или просто послать первыми на верную смерть во время приступа на стены Астора.

Деваться им некуда теперь совсем, большой богатый обоз не сохранить, авторитета у простых воинов никакого нет против тех же Беев с тысячами соплеменников за спиной.

Весьма довольны разгромом самого сильного конкурента присутствующие на переговорах Беи. Поэтому не предъявляют мне никаких репараций, не требуют возмещения за смерть почти тысячи воинов, ведь убитые мной совсем не их личные воины.

Пришлось по старой памяти закинуть огромную морковку насчет личного излечения всех возможных недугов у присутствующих на переговорах Беев. Как всегда — правильно всеми понимаемый повод договориться.

— Ваших раненых сподвижников лечить не могу, как представитель Совета Астора. Подобное будет неправильно понято моими товарищами, все же мы с вашим войском воюем всерьез. Но каждого из вас по отдельности приму в своем шатре, могу даже прямо после наших переговоров. Просто приезжайте по одному по очереди, времени лечение много не займет, по лиге ударов сердца, — перевожу я на понятные им величины время самого лечения. — В знак общего доверия и моего личного аванса на будущее.

Ну, свои предложения еще раз озвучил, по тактике и стратегии будущих совместных действий.

После чего половина Беев все-таки рискнули и посетили мой теперь шатер, подлечил им кому спину, кому раны, кому выбитую из плеча руку. Все остались очень довольны лечением, даже вроде не врут, когда называют меня своим новым другом.

Да, свое личное здоровье — такое нужное дело, его не купишь ни в какой лавке за все золото мира.

Встретились мы еще раз, уже на следующее утро, чтобы говорившие со мной Беи могли посетить свои тысячи, переговорить и посоветоваться с ближними советниками, оставшимися при отрядах, с теми же шаманами, чтобы принять обоснованное решение.

Ночь прошла спокойно, подлечил девок после случившегося с ними тяжелого насилия, они мне сделали нежный, расслабляющий массаж, во время которого быстро уснул.

Никто больше не приближается к шатру, тем более два самых ближних вождя по моей просьбе приставили своих воинов присматривать, чтобы лишние люди на место побоища не шастали и Великому Магу не надоедали.

Выживших жестко разобрали по своим отрядам, особо их ни о чем не спрашивая, самое такое понятное дело.

Нет больше твоего вождя, твоего племени — иди у нового Бея присягу принимай и спорить не вздумай!

Так что утром, уже после третьих по счету переговоров, я с девками погрузились в лодку, приставленные ко мне степняки погрузили в нее присмотренное в шатре имущество. Потом перегнали нам вплавь трех лошадей, для меня и Фиалы с Балиндой, чтобы дальше ехать без проблем.

На этом я с ним попрощался, выдал по небольшой награде из своих рук перегонщикам животинок, и мы мирно поехали в сторону города с притороченными к сидениям коврами и подушками.

Никуда особо не торопясь, но и не делая остановок в пути, ибо пришла пора вернуться домой, ведь скоро уже совместно оговоренное нашествие доберется до стен города.

А орда осталась на месте и начала готовиться к массовой переправе через Протву, непростому такому делу для степных воинов.