Черная вдова: «Красная метка»

ГЛАВА 4: АЛЕКС

– Сан-та-Кла-ус! Сан-та-Кла-ус! – Группа ребят из средней школы скандировала имя старого доброго святого Ника так, словно он был рок-звездой.

Старый добрый святой Ник, – подумал Алекс Мэнор. «Я верю в Рождество», «Вперед на Северный полюс». Шапка Санта-Клауса, которую он купил в магазине, сползла на один глаз.

– Что за чушь? А как же я? Ну-ка, хором: «Ру-дольф! Ру-дольф»! Красный нос! Ну же! – На голове Данте Круза, лучшего друга Алекса, покачивались оленьи рога. – Боже. Тяжелая вы публика.

Алекс, семнадцатилетний парень с красным лицом, обливался потом и выглядел так, словно вот-вот упадет замертво. Данте, такой же семнадцатилетний и такой же потный, казалось, наслаждался происходящим. Двое друзей сцепились в армрестлинге за шатким столиком для пинг-понга в поединке века – или недели, ну или как минимум праздничной вечеринки младшей сестры Данте. Соревнование началось как всегда: сначала шутка, затем вызов, затем пари, и вот теперь – битва не на жизнь, а на смерть; смерть на старом столике для пинг-понга.

Алекс Мэнор не умел говорить себе «стоп», когда адреналин зашкаливал. Данте Круз лучше контролировал себя, но был не менее азартен. Эти двое были словно зажженная спичка и связка динамита, которые решили стать друзьями – или братьями.

– Ну что, хватит с тебя? – Алекс посмотрел на Данте поверх сжатых кулаков.

– В чем дело, Санта? Силенок не хватает? – улыбнулся Данте. Его смуглое лицо раскраснелось от усилия, он заразительно рассмеялся. Выросший в сплоченной пуэрториканской семье, Данте взял Алекса под свое крыло в первый же день, когда тот появился в их фехтовальном клубе два года назад. Может быть, потому что его отец был полицейским, Данте умел с первого взгляда распознать хорошего человека. И уж точно по этой причине вечеринки в доме Круза – даже безобидные вечеринки средней школы – устраивались только в отсутствие обоих родителей.

– Не хватает? Кому не хватает? – процедил Алекс, скрипя зубами. Алекс выглядел не менее привлекательно, чем Данте, даже несмотря на то, что его длинные темные волосы почти полностью скрывали его еще более темные глаза. Долговязый Алекс, на две головы выше своего коренастого друга, не был похож на паиньку, но на бандита тоже не смахивал. И, хотя в его облике и была какая-то незавершенность, будь то грубоватость или беспокойность, таящаяся внутри – нечто такое, от чего под его глазами навсегда залегла тень, а в глазах появился затравленный блеск, – но даже сам Алекс не смог бы сказать, в чем именно дело и как от этого избавиться. Алекс Мэнор был на грани, по крайней мере, сейчас.

На грани и в жизни, и в этом поединке.

Мускулы на руке Алекса вздувались под коротким рукавом выцветшей футболки, и чем сильнее он напрягал руку, тем больше виднелась его татуировка. Она была красно-черная, круглая. Внутри круга – фигура в виде песочных часов. В школе все до единого знали, что значит эта татуировка; это был символ Черной Вдовы, которая, наряду с Железным человеком, Халком и Капитаном Америкой, стала героем среди подростков во всем мире. Кроме того, символ был классный. Все так считали, и сам Алекс это знал, хотя мама и не одобряла. По крайней мере, так он говорил всем. Но Алекс так никому и не признался, что понятия не имеет, откуда у него это тату. Когда однажды он проснулся и увидел ее, он был так шокирован, что у него случился приступ паники, после которого Алекс целую неделю не мог уснуть. Еще одна причина не напиваться и не прогуливать школу, – подумал он. – Но я бы уж точно запомнил, как делал татуировку.

Алекс нахмурился и надавил сильнее.

– Чувак, я быстр, как Молния [имя одного из оленей Санта-Клауса], – сказал Данте.

– Нализался энергетиков, не иначе? Когда мы проставлялись на школьной вечеринке. – Алекс крепче сжал зубы и стал давить на руку Данте еще сильнее. – Это что, вся твоя стратегия? Накачаться кофеином? – Он склонился ближе к нему.

– Уж лучше так, чем объедаться «Принглс», – парировал Данте, краснея от напряжения. Алекс действительно имел неуемный аппетит по части фастфуда, и теперь, когда Данте припомнил ему это, он не смог удержаться от смеха – а Данте, судя по всему, только этого и ждал. Он резко подался вперед, но рука Алекса задержалась в сантиметрах от столешницы.

Алекс тут же оказал сопротивление. Мысленно перебирая возможные варианты, он прикладывал все больше и больше усилий, чтобы противостоять Данте. Данте всегда действует однообразно. И теперь он потерял равновесие. А значит, уже почти пора. Подожди… еще рано… пусть он зайдет чуть дальше. Уже близко. Почти. Три… два… один…

Алекс впечатал руку Данте в стол, и стол сломался под их весом. Данте рухнул на спину прямо в обломки крашеной фанеры и спутанную сетку, а Алекс вскочил на ноги, вскинув руки над головой.

– И наш победитель – Санта! Рождество снова спасено! Зрители ликуют! – От его слов толпа разгоряченных кофеином, накачанных энергетическими напитками и сахаром восьми- и девятиклассников взревела громче.

Данте презрительно хмыкнул.

Алекс не обратил на это внимания.

– Спасибо, средняя школа Монклер, большое спасибо. – Алекс помахал своим восторженным болельщикам – как реальным, так и воображаемым, словно начинающий Тони Старк. – Все непослушные детки переходят в список послушных! – Радостный рев толпы. – С меня выпивка.

– Вообще-то с меня, – сказал Данте, растянувшийся на заваленном красными пластиковыми стаканчиками полу возле стола. – Тебе, наверное, просто так кажется, потому что я валяюсь в луже.

– С технической точки зрения, нельзя сказать «выпивка с тебя». Скорее, она под тобой. – Алекс улыбнулся, пошарил в коробках из-под пиццы в поисках завалявшегося кусочка. Нашел один, пепперони, и макнул его в соус от острых крылышек. Как всегда, чем оно вреднее, тем больше ему нравилось, и теперь кусочек пиццы как нельзя лучше дополнил шутку.

– Ты серьезно? – простонал Данте. – Это отвратительно.

– Да плевать, – Алекс пожал плечами.

Он еще продолжал жевать, когда его внимание привлек какой-то звук издалека. Он пристально вглядывался в темноту; звук шел оттуда, куда не падал свет свисающих с крыши фонарей, из-за стоящих на газоне оленей, запряженных в игрушечные сани. Будто треснула ветка или прошло какое-то животное.

– Ты слышал? – на секунду ему показалось, будто что-то шевельнулось в тени у дальней изгороди. Алекс прищурился. Там что-то есть.

– Ди, у вас что, собака?

– Ага, и звать ее – моя сестра. – Данте подмигнул. Он все еще лежал на полу. – А что?

Алекс нахмурился.

– Ничего. Наверное, чья-то псина пробежала.

– Да нет, говорю же, она наша, – снова улыбнулся Данте.

Софи, сестра Данте, симпатичная девушка чуть младше их, одетая в старенькую футболку с Тором, подошла к ним, встала над братом и пнула его в ребра ногой, обутой в босоножку на высокой платформе.

– Ты только что назвал меня собакой? Серьезно? А кто из нас на спор ел собачий корм за деньги, а, Данте Круз?

– Что, правда? – Алекс расхохотался.

Данте повернулся.

– Мне было восемь лет.

Софи посмотрела на сломанный стол для пинг-понга.

– Папа будет в бешенстве. Он до сих пор злится на тебя за сломанные грабли. А все из-за ваших дурацких игр. – Софи покачала головой.

– Грабли? Ты имеешь в виду наши мечи? – Данте был оскорблен. – Это называется ролевые игры, неуч. Это почти вид спорта. – Он схватил ее за лодыжку. – Иди обратно к малолетним эльфам, продолжай их донимать.

– Заткнись, Рудольф! – Софи схватила с шаткого карточного стола бутылку газировки и налила себе в стакан. – И как ты только терпишь моего брата, Алекс?

Алекс вытер замасленные руки о джинсы.

– Жалость. Милосердие. И вообще, я классный парень.

Данте хмыкнул.

– Скажи это сломанному столу.

– Ну, я слегка… азартен. – Алекс казался смущенным. Он работал над собой, но иногда не мог вовремя остановиться, и тогда инстинкты брали верх.

– Слегка? Да если я собака, то ты – питбуль, чувак. – Данте лежал, опершись на локти.

Софи поболтала стаканчиком.

– По крайней мере, вы нашли друг друга. Даже не представляю, как с вами только тусуются. Ой, погодите-ка… с вами никто и не тусуется. – Она выплеснула остатки газировки прямо на лицо брата.

Данте попытался схватить сестру за ногу, когда та уходила.

Алекс заметил, как фонарь над соседским крыльцом стал светить ярче: словно что-то заслоняло его, а теперь отошло в сторону.

Он заставил себя выкинуть эту мысль из головы. У тебя паранойя. Наверное, это просто Санта и его летающие олени.

Но он не мог отвести взгляд от дальней изгороди. Что, если там действительно что-то есть?

Тем временем в дальнем конце двора, надежно скрытом тенью, затянутая в черную кожу рука аккуратно поправила ветки живой изгороди.

Вдалеке звучала приглушенная праздничная музыка, раздался смех – звуки чьей-то вечеринки.

Незнакомые люди отдыхали, праздники шли своим чередом, по крайней мере, для обычных, ничем не примечательных людей.

Но не для всех.

Лицо скрылось в темноте и исчезло из этого мира с его изгородями, дворами и красными стаканчиками. Алекс Мэнор был прав: там что-то было, и вряд ли оно имело отношение к летающим оленям. Скорее, это была сама судьба.

УРОВЕНЬ ДОПУСКА: «X»

РАССЛЕДОВАНИЕ СМЕРТИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ

ИСХ: ЩИТ, ДЕЛО № 121А415

ОТВЕТСТВЕННЫЙ АГЕНТ (ОА): ФИЛЛИП КОУЛСОН

ПО ДЕЛУ: АГЕНТ НАТАША РОМАНОФФ, ОНА ЖЕ ЧЕРНАЯ ВДОВА, ОНА ЖЕ НАТАША РОМАНОВА

РАСШИФРОВКА СТЕНОГРАММЫ: МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, СЛУШАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ.

МО: Мальчик. Давайте начнем с мальчика.

РОМАНОФФ: Да, сэр.

МО: Если верить этому вороху бумаг, предоставленных

ЩИТом, то мальчик, похоже, вообще не имел никакого отношения к делу.

РОМАНОФФ: Похоже на то, да.

МО: Так в чем же дело?

РОМАНОФФ: (пауза) Это секретные разведданные, сэр.

МО: А мы с вами сейчас находимся на секретном слушании по делу о смерти при исполнении служебных обязанностей, разве не так, агент?

РОМАНОФФ: (отстраняется от микрофона)

МО: Агент Романофф! Позвольте вам напомнить, что вы находитесь под присягой.

РОМАНОФФ: Послушайте, сэр, давайте ближе к делу. Я знаю, что я сделала и за что несу ответственность. Если вы хотите узнать, почему все пошло наперекосяк, то вот: все началось с нас с Авой. Вы это хотели услышать?

МО: Вопрос, который нас интересует, агент, это не «что», а «почему».

РОМАНОФФ: Это так… по-американски.

МО: Я жду.