Чёрная книга судьбы

Глава 7 ЗНАКОМСТВО

В этот день Настя как обычно сидела дома и ничем абсолютно не занималась. В последнее время это было обычным её состоянием. Часы на стене показывали половину двенадцатого, до обеденного перерыва матери, когда она непременно забегала домой навестить дочь, оставалось ещё долгих полтора часа…

И вдруг зазвонил телефон.

В этом, конечно же, не было ничего необычного, простой телефонный звонок, но Настя почему-то вздрогнула всем телом, какое-то странное, нехорошее предчувствие охватило вдруг всё её существо. Звонок мог быть от матери, но, Настя почему-то была стопроцентно уверена в том, что это звонит не мать.

А, может, всё-таки мать? Или, может… может, кто-то просто ошибся номером?

Не двигаясь с места, Настя некоторое время стояла неподвижно, не сводя испуганных глаз с телефона. Она надеялась, что этот неизвестный «кто-то» положит, наконец, трубку, поверив, что на другом конце провода просто никого нет. Сердце девушки испуганно стучало в груди, ноги словно приросли к полу… господи, да замолчи же ты наконец!

Но телефон всё не умолкал и не умолкал, и ничего другого Насте просто не оставалось, как подойти всё же к телефонному столику. Сняв трубку, Настя медленно поднесла её к уху, затаив дыхание, прислушалась…

В трубке было полная тишина.

— Слушаю! — тихим дрожащим голосом произнесла Настя. — Алло! Я слушаю вас! — она замолчала, прислушиваясь, пытаясь услышать хоть что-то, но так ничего не услышала… — Я вас не слышу! — сердито крикнула Настя и положила трубку на место.

С радостным чувством того, что это, скорее всего, только неправильно набранный номер, Настя снова направилась к тахте, но не успела она пройти и половину расстояния, как телефон вновь ожил. Чертыхнувшись в сердцах, Настя вернулась. Как это не странно, но теперь она почему-то не боялась совершенно, страх, возникший на пустом месте, исчез так же неожиданно, как и появился.

— Алло! — почти крикнула Настя в трубку. — Слушаю!

— Это квартира Нестеровичей? — послышался в трубке далёкий, еле различимый девичий голос. — Алло! Настю можно!

Настя почти сразу узнала этот голос, а равно и его обладательницу.

— Ксюшка, ты?! — проговорила она с огромным облегчением. — Ты откуда?

— Настя! — в голосе далёкой Ксюши тоже послышались облегчённо-радостные нотки. — Едва дозвонилась!

— Ты где? В городе? — Настя мельком взглянула на часы. — Ты откуда звонишь?

— Из деревни, откуда ж ещё!

Слышно было, как Ксюша вздохнула на своём конце провода.

— Случилось что? — встревожилась Настя.

Ксюша немного помолчала.

— Да ничего не случилось, — наконец проговорила она, потом снова вздохнула, — соскучилась просто. А ты когда приедешь-то?

— Не знаю, — машинально отозвалась Настя, думая о своём. — Скорее всего, совсем не приеду в этом году.

— Почему не приедешь?

Настя ничего не ответила. Ей подумалось вдруг, что тогда, год назад, Ксюша была права, советуя ей не связываться со страшной этой книгой. Если б только Настя послушала её тогда…

— Я жду, жду… а ты всё не едешь, — как-то по-особенному жалобно проговорила Ксюша в трубку и вдруг, словно вспомнив что-то, добавила: — А тебя тут спрашивали!

— Кто? — удивилась Настя.

— Подруга твоя городская. Спрашивала — приехала ли ты к бабушке. — Ксюша помолчала немного, словно собираясь с мыслями. — Я сказала, что ты ещё не приехала. Тогда она спросила, приедешь ли ты, вообще, этим летом, а я… что я могла ей ответить! Вот, решила позвонить… — Ты не думай, — Ксюша снова замолчала, вздохнула, — я всё равно хотела звонить тебе на днях.

— Да что за подруга? — перебивая Ксюшу, почти выкрикнула Настя. — Школьная, что ли?

— Школьная, конечно! Ну, эта твоя подруга… помнишь, ты мне ещё фотки показывала, вы там вдвоём на море… помнишь?

— Что? — еле слышно пролепетала Настя, чувствуя внезапно, как холодеет что-то изнутри, какими ватными и непослушными становятся вдруг ноги, как тягуче засосало где-то под ложечкой. — Что ты сказала?

— Как же её зовут? — не слушая Насти, тараторила дальше Ксюша. — Совсем из памяти вылетело… ты же мне говорила тогда…

— Вероника? — голос у Насти был хриплый, дрожащий… умоляющий даже голос…

«Скажи, нет! — мысленно умоляла она подругу. — Ну, что тебе стоит сказать, нет! Любое имя… назови любое имя… любое имя, только не это!»

— Вероника! — обрадовалась Ксюша. — Точно, Вероника! Что это я, дура… ты же говорила мне тогда!

Настя почувствовала вдруг, как у неё перехватило дыхание. Левой свободной рукой она машинально провела по внезапно вспотевшему лбу. Этого не может быть… просто не может этого быть!

— Почему не может? — спросил в трубке голос Ксюши, и Настя поняла, что последние слова она произнесла вслух, выкрикнула даже. — Почему не может? — с неким интересом даже повторила Ксюша. — Алло! Настя, ты меня слышишь?

— Потому что… — Настя вдруг запнулась, вспомнив о том, что Ксюша ведь ничегошеньки не знает из всего того, что здесь произошло… пускай лучше не знает, не надо ей знать это… — А ты не перепутала? — с внезапной надеждой спросила Настя. — Она, что, имя своё тебе называла?

— Нет! — сказала Ксюша, и Настя воспрянула, было, духом, ожила почти, но тут Ксюша добавила торопливо: — Но это она, точно! Я не перепутала! Да и как её перепутать — я после этого ещё раз фотку просмотрела. Она, точно! Рыжая такая… ярко-рыжая…

Это был приговор! Окончательный и обжалованию, как говорится, не подлежащий. Веронику и в самом деле трудно перепутать с кем бы то ни было, а это значит… это значит, что страшное потустороннее существо с обличьем Вероники… оно смогло каким-то непонятным образом выбраться из могилы и теперь оно снова на свободе. И не просто на свободе… оно разыскивает Настю… для чего-то её необходима именно Настя!

Трубка негромко попискивала в бессильно опущенной Настиной руке… опомнившись немного, она снова поднесла трубку к уху.

— Алло! Алло! — встревожено кричала в трубке Ксюша… давно уже, кажется, кричала. — Ты меня слышишь, Настя? Почему ты не отвечаешь! Ты слышишь меня?

— Слышу! — Настя обессилено опустилась на стул, стоящий возле телефонного столика. — Я слышу! — произнесла она уже чуть погромче. — Скажи, а зачем она меня спрашивала, эта моя… — не договорив, Настя судорожно сглотнула, — подруга моя эта? Чего она хотела?

— А я почём знаю! — Ксюша помолчала немного, так, словно собираясь с мыслями или вспоминая что-то. — Просто спросила, приехала ли ты. — Ксюша снова помолчала немного. — Я как раз на огороде была, огурцы поливала, а тут она. К забору подошла, остановилась, спросила. А я…

— Подожди! — выкрикнула Настя, вскакивая со стула. — А почему она у тебя спросила? Именно у тебя!

Ксюша помолчала немного.

— А я почём знаю! — сообщила она наконец. — Случайно, может…

«Или не случайно! — подумалось вдруг Насте. — Ведь ты была тогда со мной в доме… проклятая тварь видела тебя там, вполне могла видеть, а значит, тебе тоже угрожает опасность, страшная опасность, только ты ещё ничего не знаешь об этом… и как же тебе об этом сказать, чтобы ты сразу поверила? Чтоб сразу же, без расспросов и разговоров…»

— Ну, а потом они ушли… — произнесла Ксюша и замолчала, а Настя поняла, что, занятая своими мыслями, она пропустила мимо ушей значительную часть из Ксюшиного повествования.

Потом до неё дошло ещё кое-что…

— Ты сказала, они? — переспросила Настя в трубку. — Она с кем-то была?

— С мальчиком одним! — Ксюша застенчиво задышала в трубку. — Чуть старше её… хорошенький такой, только…

Она замолчала.

— Что, только?

— Он — вроде наркомана… заторможенный весь какой-то… — слышно было, как Ксюша мечтательно вздохнула в трубку. — Тоже ваш одноклассник?

— Кто? — спросила Настя, думая о своём, потом, спохватившись, добавила: — Не знаю! — она вдруг поняла, что говорит совершенно не то, что нужно, о пустяках каких-то говорит, а о важном, очень важном, так и не сказала… необходимо только вспомнить, что же такое важное она собиралась спросить у Ксюши. — А когда всё это было?

— Сегодня утром и было! — Ксюша помолчала немного. — Они проездом куда-то ехали?

— Не знаю! — Настя до боли закусила губу, перевела дыхание. — Слушай меня, Ксюша… — быстро проговорила она в трубку, — только внимательно слушай!

— Я не могу больше разговаривать! — понизив голос, быстро затараторила Ксюша. — Там маманя идёт, если увидит, что я по телефону попусту балакаю. Тем более, что я ещё огород не закончила полоть…

В трубке послышались короткие гудки.

Некоторое время Настя просто стояла совершенно неподвижно и всё смотрела и смотрела на пищащую эту трубку… потом она вздохнула и положила трубку на её законное место.

«Это ошибка! — мысленно сказала она себе. — Какое-то недоразумение, что ли! Там был кто-то другой… Ирка, к примеру… она тоже рыжеватая… а, может, это Полина в очередной раз перекрасилась… тем более, с пареньком каким-то… это на Полину очень даже похоже. Так что, успокойся, дурёха, ничего страшного пока не случилось!»

Но, успокаивая себя подобным образом, Настя понимала, знала уже, что случилось именно страшное, самое страшное из всего, что вообще могло случиться… то, чего она так боялась на протяжении двух этих кошмарных месяцев. Жуткое существо с телом и лицом Вероники всё-таки вырвалось на свободу. Теперь оно разыскивает Настю… именно Настю… зачем-то существу нужна она и никто другой. Утром в деревне Лжевероника убедилась, что Насти там нет… и что же оно предпримет теперь?

Настя уже знала ответ на этот вопрос… знала и страшно боялась признаться себе в этом.

Хлопнула входная дверь, и Настя едва не заорала от ужаса. Хорошо ещё, что мать догадалась заговорить первой.

— Это я! — отозвалась она из прихожей… слышно было, как мать вешает плащ, снимает туфли. — Как у тебя дела?

Настя, ещё не вполне придя в себя, промолчала… в это время мать вошла, наконец, в комнату, подошла к ней.

— Приветик! — мать чмокнула Настю в щёку. — Чем занималась?

Это были стандартные материнские вопросы на каждый день, и отвечать на них было необязательно, поэтому Настя, ничего не ответив, только пожала безразлично плечами. Мать, тоже как всегда, внимательно-тревожным взглядом посмотрела в глаза дочери и тихонько вздохнула.

Впрочем, нет, не как обычно посмотрела. Что-то было не так, что-то новое появилось сегодня в тревожном этом взгляде…

— А ты чего так рано? — спросила Настя, первой прервав затянувшееся обоюдное молчание. — Может, случилось чего?

Если бы не этот телефонный звонок, совершенно выбивший её из колеи… если бы Настя не смотрела сейчас внимательно на мать, она бы ничего и не заметила. Но Настя смотрела на мать и успела заметить, как почти незаметно вздрогнули её пальцы…

— Да что случилось-то? — повторила Настя, всё ещё не сводя с матери внимательного своего взгляда.

— Ничего не случилось.

Тон матери был не совсем искренним и, уловив фальшь, Настя посмотрела на мать ещё более внимательно, хоть внимательнее, казалось бы, уже невозможно.

— Ну, а всё-таки! — произнесла она как можно более спокойным голосом. — Ведь что-то произошло, я чувствую!

— Понимаешь… — мать замялась, подошла зачем-то к окну, простояла там некоторое время не оборачиваясь… она словно высматривала что-то внизу, во дворе, впрочем, скорее всего она просто собиралась с мыслями. — Ты только не волнуйся, ладно?

— Ладно! — сказала Настя, не сводя с матери тревожного взгляда. — А с какой такой стати мне волноваться? Что случилось такое, особенное?

— Какие-то подростки… — мать замолчала, по-прежнему упрямо уставившись в окно, казалось, она просто боялась встретиться с Настей взглядом, — подонки какие-то могилу Вероникину разрыли… — оторвавшись, наконец, от созерцания замусоренного двора, мать с тревогой взглянула на дочь. — Ты только не волнуйся, ладно!

— Когда это случилось? — прошептала Настя сдавленным голосом. — Вчера?

— Вчера! — подтвердила мать. Она подошла к Насте, взяла её за руку. — Ты не волнуйся только!

Мать хотела, кажется, добавить ещё что-то, но почему-то передумала.

— Вчера! — повторила Настя, с трудом сдерживая дрожь… ей очень не хотелось расстраивать мать, но Настя чувствовала, что долго она не выдержит, сорвётся… ей стало трудно дышать, в глазах как-то сразу потемнело. — Вчера, — повторила Настя, судорожно сглотнув. — Кто это сделал?

— Подонки! — жёстко отозвалась мать. — Им бы на всю катушку впаять, а с ними ещё нянчатся! Задержали одного вчера… что толку!

— Отпустили?

— В больницу ещё доставили! — мать негодующе фыркнула. — Принца такого!

Она замолчала, так и кипя от внутреннего возмущения. Настя тоже молчала, хоть и совершенно по другой причине.

— А в больницу зачем? — спросила она наконец.

— Ну… — мать пожала плечами, — точно не знаю, слышала только…

— Что слышала?

— С шеей у него что-то… то ли покусали, то ли порезали…

— Шею? — встрепенувшись, Настя внимательно посмотрела на мать. — Именно шею?

— Свои же друзья-сопляки, наверное, и сделали! — мать всё ещё никак не могла успокоиться. — Ритуалы свои дурацкие! А теперь он чуть ли не жертва уже, представляешь!

— Представляю! — Настя снова судорожно вздохнула. — А что если он и в самом деле жертва?

— Чья?

Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза.

— Зря я, наверное, всё это тебе рассказала, — пробормотала мать, первой отводя взгляд. — Не надо было. Ты только не волнуйся, ладно!

— А я и не волнуюсь, — солгала Настя. Повернувшись, она молча пошла в сторону кухни, потом, словно вспомнив что-то чрезвычайно важное, снова вернулась в зал. — Скажи, ма… а зачем они всё это сделали… ну, раскопали зачем? Что они там искали, золото?

— Не знаю! — мать подошла к Насте, чуть приобняв за плечи, повлекла её за собой на кухню. — Всё, доча, хватит об этом! Пускай ими милиция занимается! — мать замолчала, но всё ещё не в силах полностью сдержать своё возмущение, неожиданно добавила: — Подонки, дегенераты! Я б им, скотам… к стенке, рука б не дрогнула! Труп зачем воровать?!

— Что? — снова встрепенулась Настя. — Труп исчез?

Поняв, что сболтнула лишнее, то, чего говорить явно не следовало, мать только молча кивнула головой.

— Ты, главное, не волнуйся! — почти просительно проговорила она чуть после, когда они уже сидели обе за обеденным столом. — Милиция сама разберётся, что к чему. Алло, ты меня слушаешь?

— Слушаю! — сказала Настя почти угрюмо. — Ты на работу не опоздаешь?

— Надо бежать! — согласилась мать, торопливо допивая кофе. — Побегу я? — добавила она, вопросительно глядя в лицо дочери.

— Беги! — голос Насти звучал почти безразлично. — Не бойся, я в порядке!

Но мать, кажется, не была полностью в этом уверена, видно было, что ей очень не хочется оставлять Настю дома одну. Ещё она здорово жалела, что вообще рассказала дочери всю эту историю.

— Я позвоню! — пообещала она, выходя. — Ты тоже, ежели что — звони! Обещаешь?

— Обещаю! — сделав над собой немалое усилие, Настя улыбнулась матери бодро, весело даже. — Иди!

Мать вышла, а Настя, затворив за ней дверь, тотчас же принялась запирать её на все возможные засовы… впрочем, их оказалось всего только два. Потом она снова прошла в зал и, опустившись в кресло, застыла в мрачном раздумье…

И почти сразу же вновь грянул телефонный звонок.

Он прозвучал так резко и неожиданно, что Настя даже вздрогнула от испуга и непонятного, нехорошего какого-то внутреннего предчувствия. Некоторое время она просто сидела в кресле, сидела молча и совершенно неподвижно, не сводя испуганных глаз с телефонного аппарата… она всё ждала, что телефону надоест трезвонить и он умолкнет, в конце-то концов! Но видимо тот, кто звонил, отлично был уведомлён о том, что она, Настя, сейчас дома, что, рано или поздно, но она возьмёт-таки трубку. Наконец телефон умолк и Настя, вздохнув с облегчением, встала с кресла… именно этот момент и выбрал телефон, чтобы грянуть снова. Ясно было, что так просто он не угомониться, что трубку придётся снять, ничего не поделаешь…

Настя встала, почувствовав, какими ватными и непослушными стали вдруг ноги. Подойдя всё же к трезвонящему телефонному аппарату, она долго не решалась снять трубку, потом всё же сняла её, медленно поднесла к уху.

— Слушаю! — не сказала, а, скорее, выдохнула Настя в трубку. — Слушаю!

— Настя? — послышался далёкий, еле различимый голос… и Настя с облегчением перевела дыхание… она узнала Ксюшу, её голос. — Это ты, Настя?

— Тебя плохо слышно! — не сказала, а буквально прокричала в трубку Настя. — Я тебя не слышу почти! Перезвони лучше!

— Нет! — в далёком, еле различимом голосе Ксюши Настя уловила вдруг нотки самого настоящего ужаса, и ещё чего-то, даже не поддающегося определению. — Не бросай трубку, Настя! Пожалуйста, не бросай трубку!

— Хорошо, не буду! — торопливо, чтобы успокоить подругу, проговорила Настя и ещё плотнее прижала трубку к уху. — Я слушаю, слушаю! Случилось что?

Ксюша вдруг слабо всхлипнула… судорожно как-то всхлипнула, с надрывом, и вдруг… застонала, словно от невыносимой какой-то боли.

— Ксюшка! — встревожено выкрикнула в трубку Настя. — Что с тобой, Ксюшка?! Алло, ты меня слышишь? Ксюшка, ты слышишь меня?

— Помоги мне, Настя! — медленно, задыхаясь, проговорила, вернее, простонала Ксюша… потом она как-то жутко и незнакомо прохрипела: — Спаси меня, Настя! Спаси меня! Она… они…

Вскрикнув как-то особенно мучительно и протяжно, Ксюша вдруг умолкла на полуслове. Треск и шипение в трубке тоже прекратились, теперь там была тишина, полная, абсолютная тишина… впрочем, Насте показалось вдруг, что она слышит в трубке чьё-то осторожное дыхание… или ей всё это только показалось…

— Ксюша! — запоздало выкрикнула Настя в трубку. — Ты меня слушаешь, Ксюша?

Трубка, казалось, только этого и ждала. Во всяком случае, она тотчас же запищала противными короткими гудками.

— Ксюша! — снова закричала Настя, отчаянно прижимая пищащую эту трубку к уху. — Ксюшенька! Ответь, пожалуйста! Ответь!

Осознав, наконец, что все её мольбы и причитания бессмысленны, Настя швырнула трубку на место и в каком-то лихорадочном волнении, с паникой даже, закружила по комнате. Где-то у неё был Ксюшин телефон… она записывала его, он должен быть где-то… только вот где? Ищи, дура, ищи… это так важно, так необходимо сейчас… куда ты могла его записать: блокнот, тетрадь, клочок бумаги… думай, вспоминай… склеротичка, дебилка чёртова! Постой, а это, случайно, не он? Он, кажется, он… нашла… ура! Сейчас же позвонить… уточнить… выяснить всё до мельчайших подробностей!

Телефон долго сигналил длинными гудками, и Настя уже хотела бросить трубку, как вдруг на том конце провода кто-то неожиданно поднял трубку.

— Ксюша! — отчаянно выкрикнула в трубку Настя. — Это ты, Ксюша?

— Нетути её! — Настя узнала дребезжащий пропитый голос Ксюшиной матери. — А кто это?

— Это я, тётя Поля! — Настя вдруг почувствовала, как у неё моментально пересохло во рту. — А где Ксюша?

В трубке некоторое время молчали.

— Ты, что ли, Настька? — не совсем уверенно спросила Ксюшина мать.

— Я! — Настя торопливо облизнула языком пересохшие губы, но это мало помогло… язык был как тёрка. — А Ксюша где? На огороде?

И вновь некоторое время Ксюшина мать молчала.

— Нетути её там, — проговорила она, наконец. — Не знаю, куда и подевалась… работу ж не закончила, зараза… пускай заявится только, я её! — Ксюшина мать неожиданно икнула в трубку, потом помолчала немного и добавила: — А что ей передать?

— Передайте ей…

Настя вдруг умолкла, так и не докончив фразы, вернее, она и сама не знала, что же ей сказать такое. Она просто хотела услышать Ксюшу, её голос, просто удостовериться, что у подруги всё в порядке… пугать же заранее Ксюшину мать Насте никак не хотелось, несмотря на крепнущую с каждым мгновением уверенность в том, что с Ксюшей стряслась беда.

— Скажите, а она скоро будет? — почти умоляюще проговорила Настя в трубку. — Я б перезвонила потом…

— Я ей скажу! — буркнула Ксюшина мать — Скажу, что ты звонила.

Настя почувствовала, что ещё мгновение, и она бросит трубку.

— Подождите секундочку! — почти взмолилась она. — Скажите Ксюше, чтобы сразу же позвонила мне, как только придёт! Сразу же! Она знает номер! Скажете?

— Скажу!

И мать Ксюши бросила трубку.

Настя, проделав то же самое, некоторое время стояла неподвижно, уставясь невидящим взглядом куда-то в пространство. У неё подгибались колени, сильно кружилась голова, так сильно, что Настя пошатнулась, едва не упала и наконец почти без сил опустилась на низенькую кушетку, стоящую возле телефонного столика. Сидела она тоже молча, по-прежнему уставившись взглядом неизвестно куда. Мыслей не было, ни единой связной мысли не было в Настиной голове… хотя нет, одна всё же была, не мысль даже, слово… одно-единственное только слово…

«Беда! — назойливо-тревожно выстукивали в голове Насти невидимые какие-то молоточки. — Беда! Беда! Беда!»

Беда приключилась с Ксюшей… это не вызывало у Насти никаких сомнений, ни малейших даже сомнений не было у Насти на этот счёт. Сомнений не было и в том, что беда эта самым непосредственным образом связана с утренней сегодняшней встречей Ксюши с той страшной тварью, которая смогла-таки вырваться из могильного своего заточения и теперь разгуливает на свободе под личиной мёртвой Вероники. Но было ещё и другое, в чём Настя тоже не сомневалась даже: Ксюша не нужна этой твари, вернее, нужна как приманка для неё, Насти. Твари нужна Настя, именно Настя… а вот где теперь, в данный настоящий момент находится существо в Вероникиной оболочке, этого Настя, увы, не знала. А между тем, не исключено, что звонок Ксюшин последний был уже из города, что тварь уже где-то рядом… возможно именно в этот самый момент она уже подкрадывается бесшумно к двери… там, вообще-то, задвижка, но что значит какая-то задвижка для потусторонней твари! Но тогда зачем был этот последний звонок, он явно лишний… или это сама Ксюша исхитрилась как-то позвонить в последний момент… но тогда они не могут быть в городе, никак не могут, если только… если только Ксюша не прячется сейчас где-то… может, она ждёт помощи, а какую помощь может оказать ей сейчас Настя? Она сама еле живая от страха, она от него с ума сходит…

В это время телефон вновь ожил, и Настя едва не заорала от неожиданности. Кое-как совладав с собой, она жадно схватила трубку. А вдруг это Ксюша… или мать Ксюши… сейчас что-то прояснится, хоть что-то!

Но это оказалась не Ксюша и не тётя Поля. Звонила мать самой Настя… так, обычный дежурный звонок.

— Ты как? — первым делом поинтересовалась мать. — Всё в порядке?

«Приезжай скорее! — вдруг захотелось заорать Насте в трубку. — Мне страшно, мне так одиноко без тебя! Я боюсь… мне угрожает опасность!»

Но ничего этого Настя в трубку не прокричала… не смогла почему-то…

— Всё нормально! — проговорила она ровным спокойным голосом и даже сама удивилась этому своему спокойствию. — А ты когда придёшь?

— Как обычно! — мать помолчала немного. — А у тебя, правда, всё нормально… в порядке всё?

— В полном! — сказала Настя. — Целую!

И положила трубку на место. А, положив, первым же делом встала и затравленно огляделась по сторонам.

Всё было страшно вокруг, страшно и угрожающе незнакомо. До мелочей привычная квартира показалась вдруг Насти каким-то жутким заколдованным подземельем… местом, где опасность может подстерегать на каждом шагу и нельзя предугадать заранее степень этой опасности… тем более, нельзя предотвратить её, никак нельзя. Можно только, сжавшись заранее в жалкий дрожащий комочек, обречёно её ожидать или…

Или бороться!

Что-то зашуршало на кухне и Настю вновь захлестнула ледяная волна дикого, первобытного какого-то ужаса. Чтобы не заорать, Настя что есть силы впилась зубами в мякоть левой ладони. Спрятаться поскорее куда-нибудь, лучше всего в шкаф… впрочем, это не поможет, этим она сама загонит себя в ловушку, смертельную ловушку… как раз на потеху проклятой ведьме! Лучше бежать… бежать, куда глаза глядят, как тогда, ночью… и пусть отправляют в больницу, там безопасно… впрочем, существует ли сейчас для Насти вполне безопасное место… может быть церковь или монастырь, туда эта тварь не посмеет сунуться…

Или посмеет?

В это время вновь раздался телефонный звонок. На этот раз он не испугал, а, скорее, обрадовал Настю. Кто бы не звонил: мать, Ксюша, мать Ксюши… всё лучше того безмолвного ужаса, который притаился где-то здесь, в собственной её квартире…

— Алло! — почти выкрикнула Настя в трубку. — Алло, слушаю!

Но в трубке почему-то молчали.

— Алло! — повторила Настя, уже потише. — Кто это?

И снова никакого ответа. Лишь слабое потрескивание и вроде чьё-то дыхание на самом пределе слышимости. Настя терпеливо ждала некоторое время.

— Алло! — потеряв всякое терпение, в третий раз повторила она. — Вас не слышно! Перезвоните, пожалуйста!

Она хотела уже бросить трубку, как вдруг в трубке послышался… стон. Слабый, почти неслышный… но Настю снова пронзила вдруг мысль о Ксюше.

— Ксюшка, ты?! — что есть силы закричала она в трубку. — Где ты, Ксюшка? — казалось, Настя вся превратилась в слух… но ответом ей было молчание, даже потрескивание в трубке исчезло. — Это ты, Ксюша? — снова повторила Настя. — Где ты? Тебе плохо, да?

— Не ищи меня! — вдруг послышался в трубке тихий прерывистый голос, скорее даже не голос, некое жалкое подобие голоса… какой-то шелест, что ли. — Не вздумай меня спасать! Это они нарочно, чтобы ты… чтобы тебя…

Снова послышался стон, жуткий нечеловеческий стон истязаемой плоти… плоть эта корчилась сейчас в муках страшной, невыносимо страшной боли, и Настя почти физически ощутила вдруг эту боль…

Она должна была испугаться ещё сильнее прежнего, но почему-то не испугалась А может она просто устала бояться… или это боязнь за Ксюшу уничтожила её собственный недавний страх.

— Я помогу тебе, Ксюша! — снова закричала она в трубку. — Я тебе помогу! Я спасу тебя! Я тебя обязательно спасу!

Прокричав это, Настя вновь замолчала, словно захлебнувшись собственными своими словами. Некоторое время она старалась привести в норму учащённо-взволнованное своё дыхание… в это время в трубке послышался какой-то не вполне определённый звук, что-то вроде отдалённого хихиканья, мерзкого, удовлетворённого. В Насте с новой силой вспыхнула отчаянная какая-то решимость, причудливо перемешанная со злостью, к себе ли, к тупоголовой этой Ксюше, так нелепо угодившей в смертельный переплёт, к тому жуткому существу, упорно преследующему именно её, Настю, непонятно с какой целью преследующему…

— Я не боюсь тебя, тварь! — выкрикнув эти слова, Настя крепко прижала трубку к уху, она старалась не пропустить ни единого звука, ни одного даже шороха, но в трубке было тихо, так, словно там тоже слушали, стараясь не пропустить ни слова, ни шороха. — Я убью тебя, слышишь! — голос Насти упал почти до шёпота, но твёрдая уверенность в том, что её слушают, внимательно даже слушают, не покидала Настю. — Ты меня слышишь, тварь? — Настя судорожно перевела дыхание, снова прижала трубку к уху. — Ты слышишь, я знаю! Я тебя уничтожу! — Настя снова судорожно вздохнула. — Что же ты молчишь, гадина? Скажи что-нибудь… скажи, я тебя внимательно слушаю! Или ты боишься разговаривать со мной?

Она замолчала и в это самое время в трубке послышался голос… знакомый такой голос…

— До скорой встречи! — ровно, безо всякой интонации произнесла Вероника. — Я буду ждать тебя, подружка. Ждать с нетерпением.

В трубке послышались короткие частые гудки.

Настя медленно опустила трубку на рычаг… снова схватила её, принялась лихорадочно набирать рабочий номер матери. Решимость ещё не оставила её, но Настя опасалась, что это ненадолго, а потому надо спешить. Она ещё не вполне представляла, как будет действовать дальше, но знала хотя бы с чего надо начинать. А это уже не мало…

— Ма! — сказала Настя, когда мать взяла наконец трубку. — Это я, ма!

— Случилось что? — быстро спросила мать.

— Ничего не случилось! — Настя замолчала на мгновение. — Просто… просто надоело дома сидеть. — Она снова замолчала, но мать тоже молчала. — Я в кино схожу, ладно?

— В кино? — в голосе матери послышалось радостное изумление. — Конечно, сходи! Сколько можно одной сидеть!

— Позвонила, чтобы ты не волновалась. — Настя облизнула пересохшие губы. — А то придёшь, а меня нет.

— Деньги у тебя есть? — перебила её мать. — Или, может, ко мне зайдёшь?

— Есть, есть! — соврала Настя, опуская трубку на её законное место.

В кино она, конечно же, не собиралась, но надо было что-то такое сказать матери.

Вместо кинотеатра Настя, как это не странно, двинулась по направлению к… ближайшему отделению милиции. День был тёплым и солнечным, приятно было просто идти по улице… просто идти, разглядывая прохожих и витрины, никуда особенно не торопясь. Особенно приятно это было делать после столь долгого самозаточения, на которое приговорила себя Настя в злосчастное это лето.

Подойдя к отделению милиции, Настя не задумываясь толкнула тяжёлую, обитую дверь и вошла внутрь.

— Вы по какому вопросу? — спросил дежурный сержант, но Настя уже увидела того, к кому она, собственно, и пришла.

— Дядя Паша! — крикнула она в спину человеку, вышедшему из кабинета. — Это я!

Человек остановился, внимательно посмотрел в сторону Насти.

— Это я! Настя!

— Настя? — даже не пытался скрыть своего удивления человек, которого Настя только что назвала дядей Пашей… он и в самом деле приходился ей родным дядей, братом её погибшего отца, тоже когда-то милиционера. Дядя Паша, хоть и был теперь в штатском, имел звание полковника и был, кажется, самым главным во всём этом отделении, а может и не только в нём, Настя плохо разбиралась во всех этих тонкостях…

— Поговорить нужно! — торопливо произнесла Настя, заговорщицки понизив голос. — Я ненадолго! — Она оглянулась на безмолвную фигуру сержанта в кабине и добавила уже почти шёпотом: — Это для меня очень важно! Очень-преочень!

— Понял!

Дядя Паша чуть приобнял Настю за плечи.

— Пошли! — сказал он, потом повернулся к дежурному. — Если что, я у себя!

В кабинете дядя Паша усадил Настю в большое кожаное кресло, сам сел напротив, за стол.

— Большая стала! — проговорил он негромко и почему-то вздохнул. — Совсем взрослая уже… — он помолчал немного. — Ну, как твои дела? Вообще, я имею в виду.

— Вообще, нормально! — Настя пожала плечами. — В полном порядке!

— Это хорошо!

Дядя Паша, конечно же, достоверно и в мельчайших самых подробностях знал всю историю Настиного так называемого «заболевания»… знал потому хотя бы, что именно сюда, в это отделение, привёз Настю патрульный наряд той страшной ночью. Настя тоже отлично была осведомлена о том, что дядя Паша всё-всё знает… тем не менее, оба собеседника делали вид, что ничего такого им вообще неизвестно… а может и не было ничего такого на самом деле…

— Ну, что у тебя за проблемы? — спросил дядя Паша серьёзно и даже с какой-то тревогой. — Давай, выкладывай! Обидел кто?

— Никто не обижал, — поспешно проговорила Настя. — У меня другое…

— Другое? — дядя Паша рассеянно перебирал какие-то бумаги на столе… . Потом, отложив их в сторону, внимательно посмотрел на племянницу. — Что именно?

Настя вздохнула… некоторое время она молча и сосредоточенно рассматривала свои руки, так, словно впервые увидела их… покончив с этим занятием она снова молча вздохнула.

Дядя Паша тоже молчал и терпеливо ждал продолжения.

— Что произошло вчера на кладбище? — единым духом выпалила, наконец, Настя, по-прежнему не отрывая взгляда от своих рук. — На старом кладбище… вчера вечером… что там произошло?

— Зачем тебе это? — искренне удивился дядя Паша… потом он, словно припомнив что-то, нахмурился. — Ах да… она же твоя одноклассница… подруга даже, если не ошибаюсь… — он замолчал, но Настя тоже молчала, выжидательно за ним наблюдая. — А что конкретно ты хотела бы узнать?

— Всё! — оставив, наконец, в покое свои руки, Настя вскинула голову… в упор посмотрела на дядю Пашу. — Всё, что там произошло вчера вечером!

Из милиции Настя вышла примерно через полчаса… но домой она почему-то не пошла. Вместо этого, дождавшись на остановке нужного ей маршрутного автобуса, Настя вскочила в него и поехала зачем-то в самую отдалённую часть города, в его новый, так называемый, спальный район. Сойдя там, на предпоследней остановке, Настя остановилась и внимательно осмотрелась по сторонам.

Этот район она знала хуже всего, вернее, она его совершенно даже не знала. Как-то с Вероникой они были здесь… вернее, была Вероника по каким-то своим амурным делам, а Настя просто её как всегда сопровождала, а по сему ничегошеньки не запомнила из той давней поездки, кроме этих таких высоченных и таких одинаковых на вид девяти- и одинадцатиэтажек. Минут пятнадцать, а может, и больше потратила она на поиски нужной ей улицы… ещё столько же времени ушло на обнаружение необходимого ей девятиэтажного дома. Дальше пошло легче: подъезд номер четыре она обнаружила сама, без всякой посторонней помощи, а, поднявшись по лестнице на шестой этаж (лифт, как назло, не работал), Настя, последний раз сверившись с бумажкой в руке, остановилась, наконец, перед нужной ей дверью.

Некоторое время она молча, с немалой долей настороженности даже, рассматривала позолоченные цифры на двери, потом снова заглянула в бумажку… цифра 116 совпадала. Переведя дыхание, Настя вздохнула и нерешительно нажала кнопку звонка.

Слышно было, как внутри квартиры негромко зазвучала красивая мелодия… знакомая такая мелодия, из классиков, что ли. Потом мелодия умолкла и почти сразу дверь неслышно приотворилась. Шагов она так и не услышала.

В тёмном проёме двери Настя увидела высокого темноволосого парня чуть постарше её… судя по описанию дяди Паши, того самого. Тревожно и как-то подчёркнуто неприветливо парень смотрел на Настю, а Настя тоже молча рассматривала его хмурую физиономию. Это обоюдное их молчание длилось довольно-таки продолжительное время.

— Вы к кому? — произнёс, наконец, парень низким, чуть хрипловатым голосом. — Ко мне?

— К тебе, если ты Олег! — сказала Настя, по-прежнему не сводя с парня внимательного взгляда. — Ведь ты — Олег Новицкий, так?

— Ну, предположим! — тревога в глазах парня явно усилилась, вместе с тем, в них появилось удивление, что ли. — А ты кто такая будешь?

— Меня Настей зовут! — торопливо представилась Настя, имя это ничего не говорило парню, поэтому Настя добавила уже менее торопливо: — В общем, я подруга той девушки, которая… — Настя запнулась, — которая была похоронена на старом кладбище… которую вчера… которая вчера…

Лицо парня вдруг стало белым как мел… широко раскрытыми глазами он некоторое время молча смотрел на Настю.

— Уходи! — глухо произнёс он наконец… голос его дрогнул и сорвался. — Я ничего не знаю!

Парень попытался захлопнуть дверь, но Настя, ухватившись рукой за дверную ручку, не позволила ему сделать это.

— Неправда! — тихо произнесла она. — Ты всё знаешь!

В глазах парня вспыхнуло что-то похожее на ненависть… а может это и была ненависть. Ненависть и вместе с ней ужас.

— Зачем ты пришла?! — закричал он, оставив в покое дверь и даже распахнув её чуть ли не настежь. — Что тебе от меня нужно? — парень замолчал на мгновение, судорожно вздохнул, а Настя рассмотрела вдруг на его шее белый квадратик лейкопластыря. — Ты пришла объявить мне, какой я подонок, ведь так?! — он вновь замолчал, задыхаясь от волнения, казалось, ему не хватало воздуха… — Так ты опоздала, мне это уже в милиции сообщили! Сказали, что я мерзавец, подонок, что у меня, вообще, ничего святого в душе не осталось, если я способен на такое!

Парень снова замолчал, переводя дух, ненависти в его глазах уже не было, там была усталость… одна только усталость, и ещё что-то, чего Настя так и не смогла определить конкретно…

— Ну, чего молчишь? Плюнь мне в рожу, влепи пощёчину… ты ведь за этим пришла?

— Нет! — Настя покачала головой. — Я пришла не за этим.

— Не за этим? — парень как-то сразу обмяк, сник… растерянно, даже жалобно посмотрел на Настю. — А за чем же тогда?

— Я знаю, что ты ни в чём не виноват! — быстро проговорила Настя. — Ни в чём!

— Знаешь? — парень как-то криво, невесело улыбнулся. — Что ты ещё знаешь?

В голосе его впервые с начала разговора прозвучал интерес. И надежда.

— Я знаю, что твой друг в беде! — голос Насти звучал тихо, еле слышно. — Ведь он твой друг, да?

Лицо парня вновь побелело, в глазах мелькнул ужас.

— Кто ты? — хрипло прошептал он, рука его машинально дёрнулась вверх, дотронулась на мгновение до белой полоски лейкопластыря на шее. — Откуда ты всё это знаешь?

Казалось, ещё мгновение и дверь всё же захлопнется перед самым Настиным носом.

— Не бойся меня! — Настя вновь слегка попридержала дверь рукой. — Я не она! И я не такая, как она!

Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза.

— Кто, она? — шёпотом спросил парень… Настя снова забыла его имя… потом вспомнила… Олег, кажется. — Она, это кто?!

Лицо парня было испуганным, на лбу блестели крупные капли пота. Он верил и не верил Насте… видно было, что он всё ещё боялся её.

— Я тоже её боюсь! — тихо проговорила Настя, не спуская с лица Олега внимательных глаз. — Я боюсь даже больше, чем ты, Олег!

— Больше, чем я? — Олег, кажется, смог понемногу совладать с охватившим его ужасом, во всяком случае, взгляд его стал куда более осмысленным, он торопливо смахнул тыльной стороной ладони пот со лба. — Но ведь я не боюсь, с чего ты взяла…

— Боишься! — сказала Настя тоном, не терпящим возражений. — Любой на твоём месте испугался бы…

Снова некоторое время они молча рассматривали друг друга.

— Ладно! — Олег вдруг улыбнулся. — Зачем врать, конечно, боюсь! И сейчас ещё боюсь! — голос его чуть подрагивал. — Но что это было на самом деле? И как такое, вообще, могло быть? — с какой-то непонятной надеждой Олег посмотрел Насте в глаза. — Ты это знаешь?

Настя кивнула.

— Ты мне расскажешь?

— Расскажу! — Настя ободряюще улыбнулась. — Всё, что знаю. А ты мне расскажешь всё, что известно тебе. Договорились?

Олег кивнул.

— Тогда ты, может, всё же впустишь меня в квартиру?

А вечером того же дня Настя сама предложила матери отправить её к бабушке на весь оставшийся летний сезон. И мать, разумеется, сразу же и с огромной даже радостью согласилась на это.

Ну а Ксюша Насте так и не позвонила в тот вечер. Сама же Настя тоже не решилась почему-то звонить ей.

Впрочем, возможно Ксюша звонила в то время, когда Насти не было дома.