Человек-Паук: Заклятый враг

Глава 5 ЛЬВИНОЕ ЛОГОВО

СИДЯ за столиком в тени «Флэтайрон-билдинг», Питер разложил перед собой три газеты: «Таймс», «Пост» и «Бьюгл» – и принялся изучать их передовицы.

Вокруг него Мэдисон-сквер продолжал заполняться народом, смесью манхэттенцев и туристов. Люди горели желанием понежиться в лучах солнца, которое последние дни беззастенчиво играло с их эмоциями, с неистовым безрассудством появляясь и исчезая из их жизни.

Но Питер Паркер просто хотел почитать новости, поэтому он игнорировал окружающих.

Быстро пробежавшись, глазами по каждой газете, Питер обнаружил то, что он и подозревал увидеть: почти ничего.

В «Таймс» вообще не говорилось о происшествии возле склада в Бруклине, «Пост» упоминала о нем, но только мельком и в рамках большой статьи о жалобах жителей на шум по соседству.

Питер задержался взглядом на материале на второй странице «Таймс», где говорилось о росте преступности в районе пирсов на Ист-Ривер и о кондукторе подземки, которого жестоко избили на станции «Бэттери-парк». Питер испытал почти непреодолимое желание скомкать листы и выкинуть их куда подальше. Вместо этого он выпустил газету из рук и откинулся на спинку кресла, глядя на деревья, активно облачавшиеся в осенние цвета. Обычно этот вид напоминал ему о тетушке Мэй и об их путешествиях по городу, когда Питер был совсем маленьким, но сейчас Паркер сильно переживал о вещах, над которыми не имел никакого контроля. Основное место в его голове занимали мысли о Коулсоне, ЩИТе и Докторе Осьминоге, который внезапно решил вести честную жизнь. Размышления привели его прямиком в собственное прошлое, где юный Питер Паркер впервые столкнулся с тонкой гранью между друзьями и врагами.

Однажды, когда он еще учился в мидтаунской школе науки и технологий, весь его класс внезапно стал одержим понятиями «друг» и «враг». Среди подростков было распространено мнение, что каждый просто обязан быть или тем, или другим, и, пока эта групповая игра продолжалась, чьи-то чувства неизбежно страдали, а слабые личности падали под весом этих идей. Питера все это не особо волновало, но одноклассники ожидали, что он тоже примет участие в веселье. Как-то раз он нашел записку, которую подбросили в его школьный шкафчик, и ее содержимое его сильно расстроило.

Записка была от Лиз Аллан.

Прекрасная светловолосая Лиз была первой и единственной любовью его детства. Она была королевой, сверкающим эталоном красоты, но, похоже, презирала его, а Питера все равно тянуло к ней. Он ругал себя за то, что это было совершенно не научно, но ничего не мог с собой поделать.

И в тот день она написала ему записку очень простого содержания: «Ты мне друг или враг?»

Иногда крутые дети отправляли не таким крутым детям записки с вопросами, на которые нельзя было ответить правильно. Любой ответ влек за собой риск потерять, ну, скажем, все. Если вы вдруг ответили «неправильно», изощренные последствия могли преследовать вас вечно.

Он не сумел ответить на ее сообщение. Да и как он мог? Он был Питером, а она – Лиз. Невозможный сценарий.

Эта ситуация разозлила его, так что, вместо того чтобы ответить на вопрос, – а отсутствие ответа также могло кого-нибудь уничтожить, – Питер отложил записку в сторону. И вот так, согнувшись под гнетом школьных проблем, с аккуратно сложенной в кармане запиской от Лиз Аллен, он побрел прочь от школы. К тому моменту, как он добрался до дома, он уже не мог отличить, где верх, а где низ.

Тетя Мэй встретила его в дверях:

– Питер... ты что, заболел? Плохо выглядишь, дорогой.

Дядя Бен, поднявшийся из своего кресла и вышедший в прихожую посмотреть, что за шум, тоже заметил, что с племянником что-то не так. Переглянувшись с женой, он отвел Питера в сторонку, чтобы поговорить как мужчина с мужчиной.

– Я, э-э-э... да ничего такого, просто дети в школе опять были грубы со мной, только и всего, – ответил мальчик. – Глупые затеи, дурацкие записки, типа вот этой, – Питер протянул бумажку дяде.

Лицо дяди озарила печальная улыбка, и он открыл рот, чтобы...

Много лет спустя, попивая кофе в самом сердце города, Питер не помнил, что именно сказал его дядя. У него в голове этот разговор проигрывался словно сцена из немого кино. Дядя Бен что-то говорил, его губы двигались, уголки его глаз улыбались, но вот слова... Питер никак не мог их вспомнить. Дядя сказал что-то очень важное, в этом он не сомневался, но из-за приступа гормонов или иного, что он чувствовал в то утро, в общем... совет пропал впустую.

Питер попытался было вспомнить его слова, но чем больше старался, тем дальше они ускользали от него. Друзья и враги... Враги и друзья... Это было очень важно, но почему он не может их вспомнить?

«Прости, дядя Бен».

Изящная, ухоженная рука с идеально наманикюренными и накрашенными ногтями коснулась плеча Питера, и голос, сладкий, как мед с имбирем, полился ему в уши, прерывая ход его мыслей.

– Признайся, Тигр, в плане напитков ты банкрот.

Мэри Джейн Уотсон. Многие пытались описать ее, но не многим удавалось сделать это точно. Если бы кто-то спросил мнения Питера Паркера, он бы ответил, что большей частью Эм-Джей просто не поддавалась описанию.

Нахальная и веселая. Мудрая и своевольная. Кокетливая и взбалмошная. Эксцентричная и энергичная. Решительная и скромная. Но, пожалуй, важнее всего было то, что Мэри Джейн была рядом. Она была рядом всегда, когда Питер больше всего в ней нуждался: как жилетка, как советчик и иногда как родственная душа.

Их отношения также частенько не поддавались описанию. Была ли Эм-Джей подругой или кем-то большим? Некоторые думали, что они женаты... Правда же находилась где-то посередине. Они знали друг друга долгие годы, пережили темные и светлые полосы в жизни, но ни один из них не испытывал необходимости описать их взаимоотношения конкретными словами или действиями. Какая ирония: Питер раскрыл Эм-Джей тайну своего альтер эго, но сопротивлялся своим чувствам к ней тогда, когда наступал самый подходящий момент поддаться им.

Если опираться на журналистские клише, то все было сложно.

– Хм? – вот и все, что он смог из себя выдавить. Девушка застала его врасплох. Мэри Джейн указала на его пустую кофейную чашку и насмешливо изогнула идеальную бровь.

Питер оценил ее наряд: светло-серый жилет в полоску в стиле ретро и брюки в тон, копну длинных рыжих волос венчала шляпка, а дополняли образ малиновые туфельки для танцев. В руке она держала термокружку, в которой, как знал Питер, содержался кофе особого помола.

– Пробы? – спросил Питер, когда она уселась напротив и пододвинула стул поближе.

– Ага. – Улыбка.

– «Бонни и Клайд»?

– Не-а. – Еще одна улыбка. – «Парни и куколки».

– Ого. Ты едва ли походишь на типаж сестры Сары и слишком умна, чтобы играть Аделаиду.

– Спасибо вам за обе оценки, добрый сэр, – ее улыбка стала шире, – но в этой версии пьесы все герои поменялись полами. Я пробовалась на роль Ская Мастерсона.

Питер отхлебнул кофе.

– Я бы на это посмотрел. И даже заплатил бы.

– Еще заплатишь.

Питер восхищался ее легкомысленной самоуверенностью, а болтовня развеяла грозовые тучи, сгустившиеся над его головой, по крайней мере, хотя бы немного.

– Аделаида, – добавила Мэри Джейн, – далеко не так глупа, как думают люди.

Питер наклонился поближе, вдохнул аромат ее духов и улыбнулся.

– Прошу, избегай этих сбивающих с толку сценических разговоров, которые выше понимания невежественных дикарей вроде меня...

Они продолжили болтать, их беседа парила в воздухе, касаясь одной темы, чтобы в следующий миг уже перескочить на другую. Со временем грозовые тучи в голове у Питера вернулись на свои места, не обращая никакого внимания на рыжий бриз, который обычно легко разгонял дурные мысли прочь.

– В чем дело? – наконец спросила она.

С того самого момента, как Мэри Джейн открыла рот, Питеру требовалось прилагать немалые усилия, чтобы не вывалить на подругу как на духу все, что его волнует, вплоть до мельчайших деталей. Но он не мог. Только не так, не у всех на виду... где он будет выглядеть уязвимым.

– Да как обычно, – солгал он, – типичная удача Паркера.

Это была старая шутка, бытовавшая в ходу у него и его друзей: таким образом он всегда мог объяснить или прикрыть любую неурядицу в его похожей на мыльную оперу жизни.

– Что за болтология, – Мэри Джейн потрепала его по руке и отхлебнула кофе. – Ты просто хрестоматийный пример попытки намеренно перевести стрелки.

– Мне нравится слово «болтология». Ты так говоришь, как будто «болтология» – это что-то плохое. А мне нравится: похоже на яичницу-болтунью. Болтунья – это хорошо. Болтунья и ореховое масло. Но только не вместе. Это будет уже перебор.

– Питер...

– Ну хорошо, хорошо, – произнес он, признавая поражение. – Хрестоматийный случай. Перевод стрелок. Я все понял.

Мэри Джейн провела пальцами по его плечу, обняла за шею и наклонилась поближе к нему.

– Что не так?

– Да все, – тихо ответил он, – или все так, смотря с чьей точки зрения посмотреть. – Питер отвел взгляд. – В город вернулся кое-кто, кого я знаю... Он вроде как проблема... а то и все восемь.

Мэри Джейн нахмурилась и вопросительно изогнула бровь.

– Кто-то, кого я знаю?

«Ну да, Эм-Джей... ты помнишь Доктора Осьминога, того парня, который убил отца моей девушки?»

– Нет, не то чтобы очень, – ответил он, – достаточно лишь сказать, что я не очень счастлив по этому поводу. Он, как бы точнее выразиться, странно себя ведет. Мне кажется, он собирается навредить кое-каким людям. В смысле, еще большему количеству людей. Он уже многим причинил боль.

Она понимающе кивнула.

– А, один из этих ребят.

– Ага, определенно один из этих ребят.

Мэри Джейн убрала руку с его плеча и откинулась на спинку стула. Взяв в руки кружку с кофе, она на мгновение уставилась вдаль, затем снова повернулась к Питеру.

– Вот что ты сделаешь, Тигр: ты встретишься с этим парнем лицом к лицу, доберешься до корня проблемы.

Он уставился на нее, потрясенный прямолинейностью девушки. «Если бы только все было так просто», – подумал он.

– В этом случае так не получится, Эм-Джей, – сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза. – Это не тот парень, к которому можно так просто подойти и...

– Вздор, –напористо продолжила Мэри Джейн, – у меня есть один знакомый, актер, с ним вечно та же ерунда. Появляется и исчезает из города, всякий раз вызывая проблемы. Я наконец сказала ему...

– Эм-Джей, с этим парнем сей способ не сработает, поверь мне.

Девушка замолчала, скорчив недовольную гримаску.

– Дама права, – произнес низкий голос позади него.

Питер повернулся к говорившему. Это был приятный темнокожий мужчина, одетый в серую куртку с поднятым на голову капюшоном. Насколько он мог видеть, голова его была гладковыбрита, а по правой щеке сбегал длинный шрам.

– Что, простите?

– Извините, что перебил вас, – произнес мужчина, – но дама права.

Незнакомец говорил, сидя вполоборота, словно пытаясь скрыть от них свое лицо. Питеру показалось, что кожа на левой скуле мужчины выглядит неровно, словно она была обожжена.

Любопытно, паучье чутье на секунду кольнуло мозг Питера, но практически сразу успокоилось.

– Благодарю вас, – произнесла Мэри Джейн, улыбнувшись мужчине. – Хоть кто-то еще говорит здесь разумные вещи. – Эм-Джей слегка подвинула стул, чтобы лучше видеть незнакомца.

«Типичная Мэри Джейн, – подумал Питер, – общительная до неприличия».

– Мэри Джейн, Питер, – представила их девушка.

Мужчина нахмурился и моргнул, словно мысленно взвешивая все «за» и «против».

– Генри, – наконец представился он. Его правая рука держала стакан с чем-то вроде смузи, а левая покоилась на столешнице и даже не шевелилась.

Мэри Джейн улыбалась все шире.

– Вы здесь проездом, Генри? – спросила она. – Осматриваете достопримечательности?

Генри покосился на нее.

– И да, и нет. Я здесь... для медицинских процедур.

«Бинго, – подумал Питер, – я так и знал».

– О, мне жаль это слышать, Генри, – произнесла Мэри Джейн. Она в своей манере беззастенчиво наклонилась к мужчине поближе. Тот поморщился, невольно переводя взгляд со своей руки на девушку и обратно.

– Благодарю вас за участие, мэм. Я просто следую вашему совету: сталкиваюсь с проблемой лицом к лицу.

– Вы не должны забывать и о развлечениях, пока находитесь здесь, – посоветовала ему Эм-Джей. – Могу предложить вам несколько вариантов.

Может, Питер Паркер и не мог похвастаться интуицией и эмпатией Мэри Джейн Уотсон, но даже он сейчас почувствовал, что Генри говорит правду... ощутил его боль. Питер сопереживал ему, притом что даже испытывал исходящее от мужчины легкое чувство опасности. Складывалось впечатление, что Генри мысленно сдерживает что-то внутри себя как в оковах, прикладывая для этого огромные ментальные усилия.

– Оставь парня в покое, Эм-Джей, – с улыбкой произнес Питер, – он, скорее всего, только приехал, а ты уже набросала для него целый экскурсионный маршрут.

Прежде чем Мэри Джейн успела ответить, Генри покачал головой.

– Нет, сэр, все в порядке. Я ценю это. Боюсь, у меня не будет времени ни на что, кроме... медицинских процедур. Так что я сейчас расслабляюсь, перед тем как отдамся на милость докторов.

Тут включилась собственная интуиция Питера.

«Он военный. Был ранен за границей?»

– Но, – продолжил мужчина, оглядывая парк и людей вокруг, – я не отступлю от своих слов: дама права в том, что вам нужно докопаться до корня проблемы. Это единственный способ справиться с ней. – Генри повернул голову и взглянул Питеру прямо в глаза. – Если вы этого не сделаете, ситуация станет только хуже.

Мэри Джейн тоже повернулась к Питеру.

– Видишь, Тигр? Генри согласен со мной. Просто сделай это. Делай то, что должен.

У Питера над головой словно зажглась лампочка. Внезапно он понял, что именно он должен сделать.

Вскочив на ноги, Питер допил остатки кофе и протер рот салфеткой.

– Ты права, Эм-Джей. – Он пожал плечами. – Ты и этот милый джентльмен абсолютно правы.

Он внезапно осознал, что Мэри Джейн опять наклонилась к Генри и ее лакированные ногти снова касаются его руки. Питер знал, что для Мэри Джейн это было сродни кивку, ее способом выказать солидарность, но это все равно его немного задело.

Он подошел к ее стулу и наклонился к девушке.

– Увидимся позже, дорогая?

Мэри Джейн с улыбкой кивнула. Заколебавшись на мгновение, Питер потянутся было, чтобы поцеловать ее.

– Пока, – вместо этого сказал он и ушел прочь.

Мэри Джейн явно смутилась, но не расстроилась.

Покраснев, она наблюдала за его уходом.

– Увидимся, Тигр...

«И почему Вертоносца никогда нет рядом, когда он так нужен?»

Человек-паук оглядел раскинувшийся вокруг Манхэттен и задрал голову, выискивая в небесах один из огромных летающих крейсеров, которые ЩИТ использовал в качестве воздушных штаб-квартир. Но в небе не было ничего, кроме облаков и пролетающих мимо птиц.

«Чувак висит на самой верхушке «Эмпайр-стейт- билдинг» и не может поймать попутку... И куда только катится этот мир?»

По всему выходило, что преследование Отто Октавиуса вело в тупик: чисто технически Доктор был свободным человеком, и Человек-паук не мог просто взять и тайком пробраться на его территорию. Так что вместо этого Паучок решил подергать льва за гриву, где львом был Фил Коулсон. Питер собрался вызнать у ЩИТа, что им известно об освобождении Доктора Осьминога из тюрьмы, и он не примет «нет» и «не могу сказать» в качестве ответа.

Единственная проблема заключалась в том, что он не мог найти Коулсона.

На самом деле во всех крупных городах находились официальные офисы ЩИТа, но Питер давно уяснил, что они существовали только для показухи. Там не было ничего, кроме пустых кабинетов и пустоголовых секретарей, которые улыбались вам из-за стоек у входа и говорили, что обязательно передадут ваше сообщение. Если хочешь найти настоящего агента тайной организации, то должен знать, где его искать.

«А еще ты должен быть у них на хорошем счету, – мрачно подумал он, – и играть по их правилам».

Паучок покосился на смотровую площадку, расположенную на сто втором этаже здания, и помахал рукой ребенку, которому посчастливилось оказаться там и заметить его. Глаза паренька стали напоминать чайные блюдца, и после секундного замешательства он помахал ему в ответ.

«Видишь, Паучок? Хотя бы одного человека ты сегодня обрадовал».

Поглядывая на кучкующиеся возле горизонта грозовые облака, Питер начал мысленно перечислять все свои встречи с ЩИТом за прошедшие годы. Также он попытался воскресить в памяти все, что его супергеройские приятели говорили о том, как связаться с агентами организации.

До него внезапно дошло, что Фил Коулсон, несмотря на свой кажущийся интерес к стенолазу как члену городской костюмированной элиты, никогда не приглашал Паука заскочить к нему на огонек: поболтать, выпить кофе, посмотреть игру, потусить.

«Думай, Паркер... Никто никогда не говорил тебе о каком-то месте, которое служит прикрытием для подпольной базы ЩИТа?»

Питер начал неосознанно постукивать по стальной балке, с которой он свисал... Бритье и стрижка... Бритье и стрижка.

Стук резко прекратился. Громко цокнув языком, он спрыгнул вниз и устремился к раскинувшимся под ним улицам. Его память наконец-то заработала как надо.

– Двадцать пять центов! – крикнул он на пути вниз.

– Тебе придется снять эту маску.

Человек-паук раздраженно уставился на старого парикмахера. Да как же донести свою мысль до старика?

– Мне не нужна стрижка, дедуля, – настойчиво произнес он, – мне нужно увидеть Фила Коулсона.

Мастер продолжал сметать клочья волос с потертого деревянного пола его парикмахерской в Нижнем Ист-Сайде.

– Кальсоны? Приятель, ты ошибся адресом.

– Нет, нет...

Он сдался. Было совершенно очевидно, что заведение вовсе не служило целям ЩИТа, а дедок никогда не был агентом под прикрытием. А если и был, то тогда, когда еще динозавры по земле ходили.

Человек-паук вышел на улицу. Его желудок заявил о себе так громко, что потревожил проходящую мимо таксу и как две капли воды похожую на нее хозяйку.

– Ах ты ж тупой идиот, – простонал он, в шутку стукаясь головой о дверной косяк парикмахерской. – Пиццерия!

Несколько прыжков и полетов через город привели его к следующей цели. Владелец маленького ресторана как раз рассказывал какому-то туристу о том, что угли в его печи для пиццы горят уже почти сотню лет, когда Человек-паук вошел внутрь и занял место за стойкой. Ему потребовалось поднапрячь память, пока он наконец не вспомнил маленькое местечко на 126-й улице и заскочил туда для решающей попытки.

– Привет, я... – обратился он к человеку за стойкой.

Оглядев его, мужчина произнес: «Погодь-ка» – и нажал на кнопку, спрятанную рядом с кассой. Стенолазу показалось, что он услышал ровный тихий гул.

– Ты что, только что?..

– Ага, – ответил мужчина, – полное сканирование тела. Протокол. Ты чист.

– Я чувствую себя оскверненным, – буркнул Человек-паук, когда мужчина отправил его к столику в дальнем конце помещения. После того как Питер уселся, стол начал опускаться. Человек-паук встрепенулся и крикнул владельцу:

– Эй, откуда ты знаешь, что я «чист»?

Мужчина мрачно улыбнулся.

– Это секретная информация.

Лифт опустил его на этаж-другой, и Человек-паук оказался в неприметном кирпичном, слабо освещенном коридоре. Паук прикинул, что эта база, судя по ее виду, уходит корнями в пятидесятые годы. Мило и в стиле ретро, идеально для стареющей шпионской организации.

Его уже поджидала неприветливая привлекательная дама с короткими темными волосами, одетая в форму высокопоставленного офицера ЩИТа. Одну руку она уперла в бедро, во второй держала планшет. У женщины было совершенно нейтральное выражение лица, но каким-то образом от нее исходило ощущение постоянного неодобрения.

– Мария Хилл собственной персоной, – произнес Человек-паук, – очаровательна, как всегда.

Агент скрестила руки на груди и уставилась на стенолаза.

– Сомневаюсь. Ты пришел к Коулсону?

Он рассмеялся.

– Ага. Отправь меня к нему... пожалуйста.

Хилл шагнула навстречу и попыталась прямо сквозь маску заглянуть ему в глаза. Питер ощутил себя мишенью перед лучником, натянувшим тетиву.

– Послушай, Паучок...

– О нет, опять «Паучок»? Мы уже друзья или что?

– Ну ладно, тогда просто послушай. У Коулсона есть приказы. Он добрый человек, хороший оперативник. Ты ничего от него не узнаешь.

Стенолаз пожал плечами.

– Мне нечего тебе сказать, Хилл. Ты меня пропустишь или нет?

– Нет, – ответила она, сверкая холодными как лед глазами. – До тех пор пока ты не прислушаешься ко мне... и не услышишь. Фил фанатеет от тебе подобных. – Она оглядела его с головы до ног. – И он испытывает внутренние противоречия, возможно, самые сильные за все время, что я его знаю.

– И?

– Никакого «и». Не дави на него.

– Тогда зачем вы меня сюда вообще пустили? Прочитать мне закон об охране общественного спокойствия?

Хилл задрала подбородок.

– Протокол. Если к нам приходит кто-то из вашей братии и мы можем подтвердить вашу личность, то обязаны пустить вас и выяснить, что вам надо. Ты, может, оказал нам услугу, выручив от неловкой ситуации в Бруклине, возникшей из-за чересчур ретивой натуры Энгстрома... И да, я сказала, что хотела.

С этими словами она развернулась на каблуках и двинулась по коридору в сторону лифта. Питер смотрел ей вслед с противоречивым чувством.

– Знаешь, – крикнул он ей вслед, – ты специально выучила назубок эту речь высокопоставленного агента ЩИТа с титановым сердцем, да?

Хилл проигнорировала его.

– И не вздумай называть меня больше «Паучок», лады? – добавил он.

В нескольких метрах от него с той стороны коридора, откуда появилась Хилл, открылась дверь, и из нее вышел Фил Коулсон, все еще разговаривающий с кем-то с той стороны.

– ...просто постарайтесь расслабиться. Я пришлю кого-нибудь осмотреть вас. Вернусь через несколько минут.

Коулсон заметил Человека-паука, закрыл дверь и двинулся к нему медленно, но решительно. На нем были его обычный костюм и галстук. Стенолаз не мог вспомнить хотя бы одного раза, когда он видел Коулсона в каком-нибудь ином наряде.

А еще агент выглядел очень усталым. Под глазами залегли темные круги, а на высоком лбу появилась пара новых морщин.

– Боже правый, Фил...

– Как тебе этот анализатор? – спросил агент ЩИТа. – В нем база данных: роста, веса, сердцебиения, метаболического давления, голосовых модуляций, радиационных подписей – и еще несколько характеристик, наподобие отпечатка сетчатки глаза, которую он сравнивает с той, что получает после сканирования личности. Довольно крутая штука.

Наш герой собрался с силами, чтобы броситься в атаку, но Коулсон не оставил ему ни единого шанса.

– Ты что здесь забыл?

– Какой популярный вопрос. У меня есть несколько своих. Сперва мне казалось, что вы, ребята, нацелились на ГИДРУ, но почему же теперь мне вдруг кажется, что вы на самом деле охотитесь на Октавиуса? Или же ГИДРА на него охотится? Или же ЩИТ... Честно, Фил, я устал от всего этого. Вы – глобальная правоохранительная организация, которая занимается большими, масштабными проблемами... Почему мне вдруг кажется, что вы вдруг заинтересовались одним старым суперзлодеем, который к тому же вроде как ступил на путь исправления?

Коулсон ничего не ответил, лишь продолжил сверлить стенолаза взглядом.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Чего ради ваш малыш-попрыгун Энгстром напрашивался вчера на неприятности в Бруклине?

Оперативник стиснул зубы.

– Он хотел заслужить мое расположение и зашел слишком далеко. Мы с ним поговорили. – Коулсон замолчал, собрался с духом и взглянул Человеку-пауку в глаза. – Но знаешь что? Я рад, что ты здесь, потому что я абсолютно неясно выразился в прошлый раз.

– Что?

– Отвали, – Коулсон сложил руки на груди, прямо как Мария Хилл до этого. – Мне нужно, чтобы ты бросил это дело, чем бы ты ни занимался. Ты выставляешь меня в невыгодном свете.

– А ну-ка погоди минутку...

– Повторяю, Паучок, хватит. Есть крайне серьезный риск, что ты своими действиями можешь поставить под удар очень важную операцию. Я не могу этого допустить. Понимаю: Отто Октавиус – твой злейший враг; но его нельзя трогать. Оставь его в покое и перестань крутиться вокруг него. О нем позаботятся.

Человек-паук не знал, что и сказать, поэтому молча уставился на Коулсона, не в силах подобрать слова для ответной реплики. Что-то будто зудело глубоко под кожей и просилось наружу. Метатель паутины прекрасно отдавал себе отчет в том, что он был лишь самопровозглашенным народным мстителем, а Коулсон обладал всеми полномочиями агента официальной правоохранительной организации, но они так хорошо ладили раньше...

– Ну хорошо, мужик, – выдавил из себя он, – хорошо, просто хорошо.

Вооруженный эскорт проводил его до выхода. Оказавшись в переулке по соседству с пиццерией, Паук впечатал кулак в кирпичную стену и практически пробил ее насквозь.

Но это даже близко не помогло ему выпустить тот пар, что накопился внутри.

Паук попытался снять напряжение прогулкой в образе Питера Паркера, как за день до того, но его мысли все продолжали возвращаться к скрываемой ЩИТом информации. Ближе к вечеру, когда его раздражение достигло опасных высот, Питер снова переоделся в Человека-паука и пролетел над пирсами, словно сбежавшая из ада летучая мышь, рыщущая по местности в поисках того, кого можно отдубасить.

– Я готов в любое время, – шипел он самому себе, опустившись на башню возвышающегося над доками крана, – ну давайте же, преступнички, выползайте на свет...

И тут шум привлек его внимание к маленькой группе фигур (он насчитал четверых), сгрудившихся в темноте примерно в ста метрах от него. Паутинный выстрел перенес Паука в точку над головами собравшихся, откуда он сумел спрыгнуть прямо между ними и напугать до чертиков всех четверых.

Герой осветил собравшихся фонариком, малиновое свечение заставило их разом подскочить и выругаться. Паук увидел, как парни в спешке прячут или бросают оружие и наркотики.

– Привет! А вы в курсе, что комендантский час уже начался?

Один из преступников сплюнул на асфальт.

– Нет никакого комендантского часа, дебил! О чем ты вообще говоришь?

Человек-паук выпрямился во весь рост.

– Виноват, – низким, сулящим проблемы голосом проговорил он, – я имел в виду мой комендантский час, ребята. Правила Человека-паука. И вы только что их нарушили.

Питер щелкнул костяшками, чувствуя, как гнев наполняет все его существо. Вряд ли предстоящая драка сильно улучшит его настроение, но если удастся убрать с улиц нескольких мелких гопников...

Прыгнув прямо в центр группы, он бросился в атаку.

Питер Паркер уже знал, чем займется завтра и в этом деле ему совершенно точно не понадобится Человек-паук.