Прирожденный целитель. Частная практика

Глава 14 Обязательства

На следующий день меня ждало всего одиннадцать вызовов, но я не особо радовался, потому как прекрасно знал что в любой момент могут добавить ещё. Наведался к Акулине Павловне и немного поддержал её здоровье. На этот раз не стал отказываться от угощения, но решил придержать до дома. Помню, в прошлой жизни лет эдак тридцать назад только и выживали благодаря угощениям от благодарных пациентов. То шоколадку дадут, то конфеты. Один раз дали целый лоток домашних куриных яиц, но самый ценный подарок преподнёс один мясник, который вручил мне огромный кусок мяса килограмма на два. Вот это был настоящий праздник!

К счастью, те времена давно канули в лету, но память о них осталась в глубине души и порой возвращается в виде фобий. Например, я терпеть не могу, когда в холодильнике совершенно пусто и нет никаких запасов. Отсюда и моя любовь к консервации салатов и кабачковой икры на зиму. Жаль, в этом мире такая практика практически не распространена, поэтому мои потуги выглядят странно и смешно.

Вообще, этот мир напоминает мне корпоратократию с налётом дворянства. Здесь вместо графов и князей успешные бизнесмены, контролирующие добычу, обработку и производство ресурсов, оказание услуг и в принципе практически все крупные денежные потоки. Знать — это не дворяне, которым титулы жалует император, а люди, имеющие хорошее состояние. В какой-то степени это устройство общества справедливее, ведь знатным может стать любой, кому удастся добиться успеха. Даже я могу влиться в ряды знати, если добьюсь успеха с кабинетом и расширюсь до клиники. Но на самом деле, это лишь кажется просто, а на деле путь к этому статусу лежит через дикую нечеловеческую конкуренцию тех, кто не хочет делиться. Это мы, простые люди, видим на праздниках роскошное убранство комнат, красивые наряды, счастливые улыбки изысканные угощения и дорогие машины. На деле банкетный зал часто напоминает бассейн с крокодилами, где каждый хищник хочет урвать свой лакомый кусочек, а если это выгоднее, то и схарчить оппонента или даже вчерашнего союзника.

— Коль, тут тебя хотят услышать! — произнёс Котов, передавая мне аппарат для связью с диспетчером, которая напоминала рацию.

Что я и говорил! Наверняка сейчас подкинут ещё парочку вызовов. А ведь ещё даже не вечер, только смеркается.

— Ник, у нас чрезвычайная ситуация, — взволнованным голосом произнесла диспетчер, когда я взял в руки импровизированную рацию с усилителем. — Двое детей потерялись в Дубровском лесу. Сейчас собирается группа на их поиски. Ты с Анненковым снимаешься с дежурства и входишь в состав поисковой группы. Свои оставшиеся вызова оставь Басову и Лыкову, мы распределим их между ними.

Ох, чувствую как они обрадуются, когда им на головы свалится по два дополнительных вызова, но ситуация и правда серьёзная.

Времени у нас оставалось в обрез, потому как дети исчезли часа три назад, и сейчас всё играло против нас: стремительно темнело, что осложняло поиски, в округе могли быть дикие звери, а температура упала до пяти градусов мороза. Не так-то и много, но это только начало. Да и деты мальчишки явно не настолько тепло, чтобы выдержать многочасовое нахождение на холоде. Даже если никакие неприятности не встретятся на пути, мороз и пронизывающий до костей ветер сделают своё дело.

Поиски осложнял снегопад, заметая следы и ухудшая видимость. Если спасательная операция затянется, непоседы могут погибнуть. Неужели нас снова ждёт неудача, как с рыбаками? Нет, нужно прерывать эту пагубную тенденцию — терять людей.

К поискам пропавших детей привлекли с дюжину охотников, два наряда стражей порядка, с десяток неравнодушных жителей города, пару целителей, включая меня, и двух провидцев. Всего вышло больше трёх десятков человек. Спасательную операцию возглавил капитан Ерохин, с которым мы пересекались в доме Вельского.

— Слушаем меня внимательно! — скомандовал страж порядка. — Сейчас разбираем фонари и тёплую одежду, растягивается цепью с расстоянием в десять метров друг от друга и прочёсываем местность. Я дам сигнальные ракетницы с зарядами, которые нужно будет запускать в случае обнаружения детей или по моей команде. Также, время от времени, мы будем останавливаться и подавать звуковые команды. В это время мы никуда не идём и ждём на случай, если нас услышат и ответят.

— А что скажут предсказатели? Они могут подсказать что с детьми случилось, и куда нам вообще нужно идти, чтобы их спасти? — поинтересовался кто-то из толпы.

— Я вижу их, стоящими на заснеженном холме, у самого обрыва. Двое мальчишек прижались друг к другу от страха и холода. Детям грозит страшная опасность, — пробормотал мужчина в возрасте.

— Мы спасём детей, всё будет хорошо, — ответил второй мужчина с даром провидца. — Нам нужно идти на восток.

— Надо же, а я думал, на север! — не выдержал Анненков. — Так могу и я предсказывать! Ясное дело, что нужно на восток идти, потому как мы на восточном краю города, а лес только в одном направлении.

— А вдруг они шли не прямо, а вдоль города? — предположил я. — В любом случае, даже эта информация лучше, чем ничего.

Я в какой-то степени разделял позицию Ярика, потому как ждал от провидцев больше пользы. Мне казалось, они должны идти вперёд и вести спасателей за собой, предупреждая обо всех возможных опасностях. Вместо этого они пробормотали нечто нечленораздельное без какой-либо конкретики.

От использования снегоходов мы отказались, потому как они слишком быстрые и производят много шума. Даже если дети будут кричать рядом, есть шанс их попросту проехать мимо и не услышать призывы о помощи. Пришлось грести по снегу пешком. К счастью, из-за постоянных перепадов температуры снег подтаял, и едва доходил чуть выше щиколотки. А ещё он слежался, и нога не проваливалась так глубоко. Лишь местами встречались заметённые овраги, в которых глубина снега могла доходить до пояса.

Несколько раз мне приходилось отвлекаться от поисков, чтобы помочь самим участникам команды, которые попадали в неприятности: один подвернул ногу, провалившись в покрытую снегом яму, второй наткнулся в темноте на сухую ветку и разодрал лицо, третий упал с заснеженного склона, но отделался лишь ушибами.

По мере того, как мы прочёсывали лес, я использовал своё внутреннее зрение целителя. Обычно оно используется для диагностики состояния пациента, но в данном случае позволяет замечать всё живое вокруг. А вдруг мальчишки провалились в глубокий сугроб и не могут выбраться? Счёт идёт на минуты, прежде чем они погибнут от удушья. Рядом с каждым подозрительным оврагом я запускал целительское видение и поражался тому, как выглядят дикие животные. За это время мне удалось наткнуться на ежа и двух бурундуков. Они находились в спячке, поэтому жизненные процессы были замедлены, каналы практически не светились, а энергия текла настолько медленно, что на первый взгляд могло показаться, будто она вообще стоит на месте.

Мы в точности следовали указаниям Ерохина, но с каждой минутой надежда таяла. Все звуковые сигналы заглушал сильный ветер, а свет от фонарей едва было видно с расстояния в сотню метров из-за снегопада. Спустя два часа нам казалось, что отыскать сорванцов уже не удастся, но внезапно один из провидцев неожиданно встрепенулся и повёл нас немного в сторону от намеченного маршрута.

Сначала мы услышали собачий лай, а потом и самого виновника шума. Он мчался к нам, виляя хвостом, а затем повёл к мальчишкам. Откуда здесь взяться псу — непонятно. Может, он тоже отправился на поиски пропавших мальчишек? Дети действительно устроились на вершине холма, прижавшись другие другу, чтобы не замёрзнуть. Они надеялись, что если будут оставаться на возвышенности, их быстрее найдут.

Жизни и здоровью ребят ничего не угрожало. Да, они подмёрзли, но их быстро отогрели, а мне, как целителю, достаточно было их немного успокоить и подкачать энергией, чтобы прогреть участки тела, пострадавшие от переохлаждения. Не хватало мальчишкам ещё заболеть!

— Что же вы в лес помчались, сорванцы? — выругал их один из охотников.

— Мы за Вымпелом пошли, — объяснил парень, что был постарше и посмелее.

— Что ещё за Вымпел? — удивился охотник.

— Пёс мой. Он самый настоящий друг, а друзей в беде бросать нельзя.

— Это верно, — согласился мужчина.

К тому моменту, как мы вернулись домой, наша смена уже подходила к концу. Последний час мы сидели на станции, отогреваясь после приключения. Новых вызовов уже не было, поэтому оставшееся время можно было посвятить подведению отчётов.

— Бумажная волокита — неотъемлемая часть работы целителя! — изрёк Анненков, справившись с очередной партией отчётов. — Конечно, утомляет заполнять целую груду бумажек, но чем больше посещённых больных, тем выше шансы не получить нагоняй от начальства.

— Готов с этим поспорить, — вмешался Лыков. — Нагоняй ты получишь в любом случае, если что-то пойдёт не так. Сделал двадцать вызовов? Плохо, что не двадцать один. Всех спас и всем помог? Непременно найдётся какая-нибудь зловредная старушка, которая настрочит кляузу, и тебя пропесочат на следующий день, а то и в этот же. Хорошо, хоть штрафуют или понижают в должности только по серьёзным причинам, иначе мы бы все уже вылетели из «скорой».

Басов лишь многозначительно покивал головой, не став спорить с напарником. Он как раз заполнял последний лист, вкратце описывая детали посещения больного, причины вызова, поставленный диагноз и свои действия.

— И вообще, запомните одну простую истину: чем больше у вас вызовов, тем выше вероятность наткнуться на жалобщика, так что я бы не стал радоваться большому количеству проделанной работы, — завершил свою мысль Алексей.

Домой меня подкинул Анненков. Я не стал дёргать Рому, потому как позавчера он и так почти весь день на меня потратил, но и идти пешком силу уже не оставалось. За ужином я сидел неподвижно и больше слушал мать, Рину и Лёню, которым хотелось поделиться своими историями. В какой-то момент я понял, что слышу голоса словно издалека, погружаясь в сон.

— Ник, как твоя нога? — произнёс Лёня, возвращая меня обратно в столовую родного дома. Я чувствовал подвох, но не мог понять где он скрывается. Чтобы брат вот так просто интересовался моим здоровьем… Нет, я понимаю, что за последнее время он сильно изменился, но не верится, что настолько.

— Удивительно, что ты поинтересовался моим самочувствием, но нога в порядке, — ответил я, польщённый вниманием.

— Отличная новость! Раз ты до конца восстановился, можем приступать к тренировкам. Как на счёт сегодняшнего вечера?

А вот и подвох, который я пытался обнаружить. И это ещё не самое паршивое, что могло меня ждать. В принципе, я даже рад, потому как подобные тренировки мне нужны, но когда на них выкроить время и где взять силы? После работы я возвращаюсь домой, словно выжатый лимон, поэтому единственная возможность уделить время тренировкам после приёма в кабинете. Нет, сегодня я точно не в состоянии

— Сегодня точно нет. А вот завтра — другое дело.

— Опять ты своими завтраками кормишь! — проворчал брат, но мой отказ принял. Правда, я готов поспорить, что завтра он мне напомнит о нашем договоре и не отцепится, пока не добьётся своего. Тренировка для ратников — священный ритуал, который они никогда не пропустят без весомой причины.

Перед сном я ещё долго лежал и думал над развитием кабинета. По сути, это мой шанс вырваться из вечного круга, в котором у меня не хватает ни денег, ни связей для развития, а иметь какую-то подушку безопасности на всякий случай хочется. Да и ограничиваться работой в скорой не хочется. Сейчас, когда я получил второй шанс прожить самостоятельную жизнь, хочется реализовать всё то, что упустил в прошлом. Я буду не только спасать жизни, но и становиться на пути у всех, кто попытается их отнять.

Может, я бы и сделал выбор в пользу спокойной жизни, но меня втянули в игру без моего ведома, а значит, сами подписали себе приговор.

Перед тем, как закрыть глаза и провалиться в сон, я направил часть собственной энергии на восстановление физической оболочки. Пока я буду спать, тело будет не только отдыхать, но и активнее восстанавливаться.

Уже утром я почувствовал насколько это была удачная идея. Усталость и забитость в мышцах как рукой сняло, да и голова прояснилась. Это была настолько хорошая идея, что ей следовало прийти мне в голову немного раньше. Но увы, как и многие целители, в погоне за спасение окружающих я часто забываю о себе.

— Как самочувствие? Ты сегодня явно бодрее, чем вчера за ужином, — произнёс Лёня, когда я присел за стол.

— Готовлюсь к тренировке, — предупредил я следующий его вопрос. — Вечером, после приёма обязательно поедем в зал и потренируемся.

— Лучше бы днём, — мгновенно отозвался брат.

— А ты представляешь как мне потом принимать пациентов? О каком доверии говорить, если целитель будет ходить с разбитым лицом и содранной кожей на кулаках? Нет, тренировка пройдёт вечером после приёма.

— Как знаешь, — смирился Леонид. — Поеду тогда с Мухой разомнусь, — раздосадовано произнёс брат и принялся уплетать омлет с беконом, который приготовила Рина.

— Ник, мне нужно несколько минут твоего времени, чтобы решить одну проблему, — деликатно произнесла девушка, сев напротив.

— Да, брат, не знал, что ты настолько быстро справляешься с «проблемами», — хмыкнул Лёня, но поймав на себе строгий взгляд Рины, поспешил удалиться.

Девушка провела взглядом брата, пока тот не удалился, а затем переключила внимание на меня.

— В общем, на сегодня у нас записаны четыре человека. Первый посетитель — Печкин, он очень хотел, чтобы ты приехал к нему на ферму, но я уболтала его заехать в кабинет. Всё равно он будет ехать в Дубровск с товарами, вот и заскочит на процедуры на обратном пути.

— Снова спина? — поинтересовался я, уже зная какой будет ответ. Печкин никогда не меняется. Ему бы уже давно задуматься о помощниках, но фермер предпочитает всё тянуть на себе. Семья не в счёт, потому как к тяжёлой и ответственной работе он их не подпускает. Думаю, его дела пошли бы в гору, решись он на увеличение числа работников, но откуда мне знать как обстоят дела на самом деле? Надеюсь, он понимает что делает и не упускает возможности.

— Она самая, — подтвердила мои догадки девушка. — Записала его на двенадцать часов. Потом у тебя час перерыв, а на два часа записан мужчина на удаление шрамов. Там какая-то серьёзная проблема, поэтому я посчитала, что тебе понадобится час времени.

Мужчина собрался удалять шрамы? Любопытно. Обычно говорят, что шрамы украшают мужчину. Не знаю кто придумал эту ерунду. Видимо, те самые мужчины, получившие шрамы на всю жизнь и не имеющие возможности от них избавиться. Лично я не встречал ни одной женщины, которая была бы без ума от шрамов на мужском теле.

— Потом будет небольшой перерыв, а на шесть часов записана наша скандальная посетительница.

Этого ещё не хватало! Может, устроить тренировку посреди рабочего дня? Встречу её с заплывшим глазом и рассечённой бровью, она сама и убежит… Нет, нельзя! Я поборол минутную слабость и решил не звонить Лёне. Пусть качает свои мышцы и тренируется с Ромой, а я пока займусь более важными делами.

— А кто последний? — спросил я у своей помощницы, поняв, что четвёртого пациента она не описала.

— Говорит, что у него деликатная проблема, которую он объяснит уже во время приёма. Я поставила его на семь вечера. Как раз будет достаточно темно, и покидать клинику пациент будет без лишнего внимания.

Как же я не люблю эту возню с конфиденциальностью! Наверняка с проблемой связаны какие-то тайны, а мне лишние секреты совсем ни к чему. Чем меньше знаешь о проблемах местной знати, тем спокойнее живётся.

— Отлично! Раз мы начинаем в двенадцать, тогда у меня есть немного времени.

Я поднялся из-за стола с твёрдым намерением заскочить к Ардатьеву. Раз Лёня отказался создавать семейное дело, придётся искать другого охранника. А он мне явно пригодится, потому как Короткову я совершенно не верю.