Чарли Бон и Пустынный волк

Глава 13 УЛИЦА ЧАРОДЕЕВ

В это время у Мисс Инглдью было два покупателя, причем оба хотели купить одну и ту же редкую книгу. Женщина улыбнулась Оливии и указала рукой на занавеску, отделяющую магазин от жилого помещения.

Оливия нашла Эмму сидящей за конторкой ее тети и записывающую цифры аккуратными столбиками в гроссбух. Девочка увидела подругу, и лицо ее посветлело от радости:

— Я так переживала за тебя. Лив. Как ты могла решиться пойти в дикую глушь, да еще в такую рань?

— Ты бы беспокоилась еще больше, если бы пошла с нами, — весело ответила ей никогда не унывающая Оливия.

Из-за занавески появилась голова Мисс Инглдью:

— Вы не представляете, девочки, что сейчас было! Мои покупатели чуть не передрались между собой за антикварную книгу. Они устроили маленький аукцион и набивали цену до тех пор, пока она не стала заоблачной, и один из них не вынужден был отказаться от покупки. Это моя самая выгодная продажа за последние годы. Давайте я ненадолго закрою магазин, и мы все вместе отпразднуем это событие.

Закрыв входную дверь на замок, счастливая продавщица наполнила три бокала шипучим сидром и передала их по кругу. Мисс Инглдью была одной из тех немногих людей, кому Оливия и ее друзья могли безоговорочно доверять. После того как девочка залпом осушила свой бокал и три раза громко икнула, она с головой погрузилась в отчет о путешествии в лесную глушь.

У Оливии была привычка немного приукрашивать факты, но надо отдать ей справедливость, на этот раз ее история была близка к истине.

Когда она завершила повествование, Мисс Инглдью в сердцах опрокинула свой бокал с сидром и воскликнула:

— Боже праведный, какое несчастье! Вы навлекли на себя большие неприятности. Я всерьез надеюсь, что ты и твои друзья никогда больше туда не вернетесь, иначе с вами может случиться все, — что угодно.

— Конечно, мы больше не будем переходить реку по железному мосту, — уклончиво пообещала Оливия, — между прочим, перед тем, как сегодня войти в Вашу лавку, я увидела, как Дагберт — утолитель, новый ученик Академии, пытался скрыться от меня на улице Пимини. Это прозвучит странно, но Чарли думает, что за наводнением стоит именно Дагберт.

— В этом нет ничего странного, Оливия, — Мисс Инглдью налила себе сидра в другой бокал, — я вообще не люблю эту улицу, она получила дурную славу из-за своего прошлого.

— Расскажи нам об этом, тетушка, — ласково попросила ее Эмма.

Мисс Инглдью посмотрела на наручные часы:

— Полагаю, мне нужно скоро снова открывать магазин, — не хочу упустить другие выгодные сделки.

— Что же все-таки случилось на этой улице? Расскажите, пожалуйста. Мисс, — присоединилась к просьбе подруги Оливия.

Мисс Инглдью задумчиво рассматривала пустой бокал. Она подняла бутылку с шипучим напитком и тут же поставила ее обратно на стол, восстанавливая в памяти события.

— Эта улица — старейшая в нашем городе, — немного волнуясь, начала рассказывать женщина, — ее не затронул великий пожар восемнадцатого века. Некоторые говорят, что это связано с тем, что на ней жили многие чародеи и колдуны. Такие, как кузнец Феромель и Meльмот — каменщик; сапожник, мастеривший на заказ обувь, способную остановить сердце владельца и другие подобные личности.

Они люто ненавидели друг друга, но во время пожара решили ненадолго объединиться. Общими усилиями им удалось остановить бушующее пламя. Сейчас все они, конечно, пребывают в ином мире.

На улице Пимини есть Чайная лавка, — вспомнила Эмма, — Чарли приобрел там очень необычный чайник.

— Случайно или нет? — заинтересовалась ее тетя. Но в этот момент кто-то постучал в закрытую дверь, и она с неохотой прервала разговор и пошла, чтобы обслужить следующего покупателя.

Оливия часто оставалась ночевать в книжной лавке у подруги с субботы на воскресенье. Ее матери, знаменитой актрисы, иногда неделями не было дома, но Оливия не придавала этому значения. Она предпочитала делить на двоих с Эммой маленькую спальню с наклонным потолком и низкими дубовыми балками.

В эту ночь девочки заснули довольно рано, но Оливию мучили кошмары из-за волнующих событий прошедшего дня. Во время одного из таких страшных снов она спрыгнула на деревянный дощатый пол и проснулась от грохота.

— Что случилось? Кто здесь? — перепуганная Эмма села на кровати.

— Не бойся, это я, — вздохнула со стоном Оливия, — не могу нормально спать, Эм. Все время думаю о том, что случилось утром. У меня голова идет кругом от того, что эта улица магов и чародеев так близко. Может быть, там до сих пор творятся темные дела.

— Я тебя понимаю, — Эмма натянула одеяло до подбородка, — особенно, если иметь в виду, что там живет небезызвестный Дагберт — утопитель.

— Может, посмотрим, что там происходит, так, на всякий случай, чтобы удовлетворить любопытство?

Не желая показаться занудой, Эмма нехотя прошептала:

— Давай.

За кроватью Эммы между двумя балками располагалось маленькое окошечко. Человек, ростом около двух метров, имел возможность полюбоваться только видом звездного неба, но не слишком высокая Эмма, встав на подушку, могла видеть стены домов улицы Пимини, выходящие во внутренние дворы.

Оливия забралась на кровать Эммы, и они вместе встали на цыпочки на подушке, вглядываясь в ночное окно.

Между задними дворами улицы чародеев и собором проходила узкая аллея. Одинокий уличный фонарь бросал тусклый свет на кирпичные стены, мусорные баки и мешки с отбросами, рядом с которыми росли высокие сорняки.

Внимание девочек привлек к себе двор, вымощенный булыжником и заполненный серыми очертаниями форм, отбрасывающих вокруг зловещие тени.

— Они похожи на сделанных из камня людей, — поежилась Лив.

— Все сломанные, — заметила Эмма.

^{Ночной полет Эммы Толли в облике совы.}

— Или незавершенные, — добавила ее подруга, — мужчина без головы, женщина без рук…

— Здесь есть звери и животные, — продолжила наблюдение Эмма, — львиная голова, лошадь выглядит вполне нормально, кроме…

— У нее не хватает хвоста, — подметила наблюдательная Оливия, — мне нравится вон та огромная собака на двух лапах.

— Да, она сидит, заднюю лапу хорошо видно.

— Слушай, Эм, — Оливия сжала руку подруги, — как ты думаешь, их сделал тот старый скульптор — каменщик Мельмот, или как его там звали?

— Если это так, то у него не получилось их оживить, — смех Эммы прозвучал не совсем убедительно, потому что она не была абсолютно уверена в своих словах.

Неожиданно вниз по улице девочки увидели яркую оранжевую вспышку огня через два дома от двора со скульптурами.

— Что это было? — Оливия встала на спинку кровати у изголовья, чтобы лучше видеть то, что происходит, — такое ощущение, что кто-то собирается зажечь костер. Жаль, что отсюда не видно, что там творится. Смотри, еще одна вспышка пламени.

Оливия спрыгнула со спинки кровати обратно на подушку:

— Может, сходим и посмотрим?

Эмма отрицательно покачала головой:

— Нет, сейчас слишком темно, мы не сможем ничего рассмотреть. В любом случае, скорее всего кто-то разводит обычный костер, и это никак не противоречит закону.

— В это время ночи? А вдруг начался пожар? Эти старые дома загорятся как сухие дрова. Мы обязательно должны узнать, что там происходит.

— Я могла бы попытаться выяснить, — сказала Эмма.

Оливия вгляделась в лицо подруги и поняла, что та настроена крайне решительно.

— Ты имеешь в виду… полет? — прошептала она.

— Да. Тебе придется держать окно широко открытым, — Эмма поменялась местами с Оливией и встала на спинку кровати.

Ее голова и плечи располагались сейчас выше уровня подоконника. Девочка глубоко вздохнула и представила себя летящей к звездам. Сильные гибкие крылья поднимают ее в воздух, все выше и выше вверх!

Оливия стояла лицом к окну, изо всех сил удерживая его створки широко открытыми. В тишине было слышно, как с мягким шелестом растут перья и формируются крылья будущей птицы. Легкий, как дыхание, порыв ветра коснулся ее лица, и она увидела летящую в полночном небе сову.

— Удачи тебе, Эм, — тихонько пожелала Лив.

Эмма летела над аллеей до тех пор, пока не достигла двора, освещаемого прерывистыми вспышками яркого света. Она приземлилась на стену напротив маленького окна, в котором появлялись искры и огни. Чтобы выяснить источник этих фейерверков, Эмме нужно было подлететь поближе. Она еще раз глубоко вздохнула, на сей раз, чтобы собраться с духом, перелетела через двор и опустилась на узенький подоконник с наружной стороны сверкающего окошка.

На внутренней стороне оконного стекла блестели капли влаги. Перед Эммой разворачивалась необычная сцена. В центре комнаты стояла высокая широкоплечая женщина в металлическом шлеме и защитных очках, пыльном голубом комбинезоне, длинных кожаных рукавицах и кожаном фартуке ниже колен.

^{Женщина-кузнец.}

Когда дама погрузила в пылающую печь огромные клещи, из ее глубины вырвались клубы дыма и языки пламени. Женщина вытащила из огня раскаленный добела длинный плоский предмет. Крепко зажав клещами кусок металла, она положила его на наковальню, затем взята с полки молот и начала ковать податливое железо.

— Клэнг, клэнг, клэнг! — Звенел молот по наковальне, а по стенам бегали и прыгали причудливые тени, пленяя и завораживая своей игрой. К звонким звукам тяжелых ударов присоединился гортанный напев, не очень мелодичный, но созвучный ритму молота. Низкий, неразборчивый, больше похожий на заклинание, он вибрировал и гудел, сливаясь с волшебством огня.

Под ударами молота бесформенный пласт железа постепенно принимал форму пламенеющего меча с обоюдоострыми тонкими сторонами и отточенным наконечником, пронзающим убегающие тени. Похожий на застывшую песню, благодаря фантазии и мастерству женщины — кузнеца, он превращался в настоящее произведение искусства.

— Меч, — у Эммы перехватило дыхание, — кому в наше время он мог понадобиться? И кто эта незнакомка, кующая железо подобно чародею Феромелю?

Девочка — птица снова перелетела на стену. Она убедилась в том, что огонь не представлял опасности для соседних домов. Теперь можно спокойно ложиться спать, но было и над чем задуматься. Эмма заметила Оливию, стоявшую у открытого окна и терпеливо ожидавшую ее возвращения, и полетела к подруге, чтобы рассказать ей о кузнице и мече.

— Меч? — Оливия от волнения не удержалась на спинке кровати, — ой, — она забралась обратно, — почему ты не заходишь внутрь, Эм?

— Я хочу посмотреть, что находится с наружной стороны этих домов, — ответила Эмма, — мне не часто выпадает возможность принимать облик птицы, и я хочу использовать его по максимуму.

Оливии не понравилась эта идея. Если колдуны все еще проживают на улице Пимини, может найтись хотя бы один, кто распознает девочку в чужом обличье.

Но этой ночью Эмма была настроена на опасные приключения, и стремление к риску пересилило доводы рассудка. Прежде чем Оливия успела ее остановить, Эмма поднялась в воздух, обогнула покрытую шифером крышу кузни и вылетела на проезжую часть улицы Пимини.

Здесь ее ожидал неожиданный сюрприз — лицевой фасад кузни украшала большая витрина. За ее стеклом виднелись многочисленные и разные по форме чайники, выглядевшие совсем по-домашнему. В самом центре стоял огромный медный пузатый экземпляр, такой блестящий, что даже в темноте он отбрасывал розоватый свет на мостовую. Ничто не говорило о том, что с другой стороны здания возле огненной печи сейчас работает кузнец.

Эмма устроилась на уличном фонаре и стала осматривать стоящие в ряд старинные дома. Улица Пимини излучала странную энергию. Воздух потрескивал и вибрировал от неслышных для человеческого слуха тонких звуков и сильных эмоций.

У Эммы возникло желание поскорее вернуться под надежный и безопасный кров родной книжной лавки, но неожиданно для себя она обнаружила, что крылья несут ее дальше вниз по необычной улице. Выписывая резкие пируэты, она проносилась между деревьями, по пути мельком бросая взгляд на окна.

Завидев ее грозную тень, маленькие мышки поспешно убегали прочь в поисках укрытия.

^{Сон Дагберта.}

Где-то истерично завыли дерущиеся коты, где-то залаяла собака. Не сюда ли побежал от Оливии Дагберт Эндлесс? А вот и Рыбная лавка с плохо нарисованной вывеской на стене. Взобравшись на указатель, Эмма заглянула в верхнее окно. Небольшая брешь между задернутыми тяжелыми шторами позволяла осмотреть комнату. Девочка затаила дыхание. По всем стенам кружились в водоворотах и закручивались в спирали жуткие, сверхъестественные подводные оттенки в форме водорослей и морских змей. А на кровати лежал кто-то, чье лицо светилось фосфоресцирующим зеленоватым сиянием.

Удерживая крик, Эмма перелетела на дерево. Она приглаживала клювом взъерошенные перья и слушала, как бешено стучит ее сердце.

— Дагберт. Дагберт — утолитель, — говорила она сама себе, пощелкивая клювом.

Гулко заухала, сидящая на растущем напротив дереве сова, как бы говоря:

— Ночи всецело принадлежат филинам и совам, а тебе давно пора спать, девочка в обличье птицы.

Постепенно приходя в себя, Эмма ей не ответила. Она увидела за одну ночь больше чем достаточно. Если здесь даже и были другие дома, имеющие зловещие чары и магические секреты, она не хотела ничего об этом знать. Эмма взлетела и тут же резко упала обратно, чуть не разбившись о землю. К счастью, в последнюю минуту она успела затормозить и уцепиться когтями за ветку.

Прямо под ней стоял Эрик Шеллхорн, и он был не один. Из тени вышла таинственная фигура в маске, на которой выделялись блестящие, обведенные серебристым ободком, прорези для глаз.

— Сейчас! — хрипло скомандовал человек в маске.

— Сейчас! — тоненьким голоском повторил маленький мальчик.

Эрик пошел к одному из магазинов. Эмма не могла разглядеть, что находится за темным стеклом витрины. Мальчик остановился и стал пристально смотреть на входную дверь. Его концентрация на объекте была настолько велика, что по ночному воздуху стали распространяться небольшие ударные волны, как круги на воде от брошенного камня.

Дверь неожиданно распахнулась, и наружу медленно вышел каменный человек. Каждый шаг давался ему с трудом. Он двигался неуклюжей походкой, слишком высоко поднимая ноги, со скрипом и треском сгибая колешь Когда он топал тяжелыми ступнями, по земле разносился грохот, как от далекой канонады.