Царствующие жрецы Гора

35. НОЧЬ ЦАРЯ-ЖРЕЦА

Это произошло в последнюю ночь.

Я присоединился к группе жителей Ара, некоторые из них помнили меня по осаде Ара, семь лет назад.

Мы оставили ярмарку Се-Вар и огибали Сардар, прежде чем пересечь Воск на пути в Ар.

Мы устроили лагерь.

Сардар все еще был виден на горизонте.

Ночь была ветреная и холодная, и три луны Гора ярко освещали серебристую траву на полях, прихваченную холодным ветром. В воздухе чувствовалось приближение зимы. Накануне был сильный заморозок. Прекрасная дикая осенняя ночь.

– Клянусь царями-жрецами! – воскликнул кто-то, указывая на хребет. – Что это?

Я вместе с остальными вскочил на ноги и обнажил меч, глядя туда, куда он указал.

Примерно в двухстах ярдах от лагеря, в сторону Сардара, утесы которого хорошо были видны на фоне черного звездного неба, показалась странная фигура. За ней вставала одна из белых лун Гора.

Все, кроме меня, испустили крики ужаса и изумления. Мужчины схватились за оружие.

– Надо убить его! – кричали они.

Я сунул меч в ножны.

На фоне самой большой из трех маленьких быстрых лун Гора хорошо выделялись антенны и большая, похожая на лезвие фигура царя-жреца.

– Подождите! – крикнул я, побежал по полю и на небольшой холм, где он стоял.

На меня смотрели два больших глаза, золотых и светящихся. Антенны раскачивали на ветру, но нацелились на меня. На одном глазу виднелся шрам, оставленный лезвием Сарма.

– Миск! – крикнул я, подбежал к царю-жрецу и поднял руки, и он коснулся их антеннами.

– Приветствую, Тарл Кабот, – послышалось из переводчика Миска.

– Ты спас наш мир, – сказал я.

– Для царей-жрецов он пуст, – ответил Миск.

Я стоял под ним, глядя вверх, и ветер развевал мои волосы.

– Я пришел повидаться с тобой в последний раз, – сказал он, – потому что между нами роевая правда.

– Да, – ответил я.

– Ты мой друг, – сказал он.

Сердце мое дрогнуло.

– Да, – подтвердил он, – в нашем языке теперь есть это выражение, и ты научил нас, что оно значит.

– Я рад, – сказал я.

В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела в рое. Еще немало времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает смотровая комната и будет восстановлен поврежденный купол, но люди и цари-жрецы работают над этим рука об руку.

Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись, потому что, как я и опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные. Сами корабли посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на их пассажиров нападали именем тех самых царей-жрецов, от которых они прилетели. В конце концов те, кто хотел оставаться на поверхности, высадились далеко от своих родных городов и рассеялись как бродяги по дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать в работе по его восстановлению.

Тело Сарма, в соответствии с обычаем царей-жрецов, было сожжено в помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.

Миск, по-видимому, не таил на него зла.

Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже не злюсь на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный, в рушащемся рое.

– Он был величайшим из царей-жрецов, – сказал Миск.

– Нет, – возразил я, – Сарм не был величайшим из царей-жрецов.

Миск вопросительно посмотрел на меня.

– Мать не царь-жрец, – сказал он, – она просто Мать.

– Знаю, – ответил я. – Я не ее имел в виду.

– Ну, да, – сказал Миск. – Наверно, величайший из всех живущих царей-жрецов Куск.

– И не Куска я имел в виду.

Миск удивленно смотрел на меня.

– Я никогда не пойму людей, – сказал он.

Я рассмеялся.

Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит, что именно его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.

Но я так считал.

Он одно из величайших созданий, известных мне, яркий, храбрый, верный, преданный, неэгоистичный.

– А как молодой самец? – спросил я. – Он не погиб?

– Нет, – ответил Миск. – Он в безопасности.

Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не тратятся жизни.

– Вы попросили людей перебить золотых жуков?

Миск распрямился.

– Конечно, нет.

– Но ведь они убивают царей-жрецов.

– Кто я такой, – спросил Миск, – чтобы решать, жить ли царю-жрецу или умереть?

Я молчал.

– Сожалею только, – продолжал Миск, – что так и не узнал, где находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов погибнет.

Я посмотрел на него.

– Мать говорила со мной. Она собиралась сказать мне, где спрятало яйцо, но не успела.

Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания, поднял антенны, насторожил все золотые волоски.

– Что ты узнал? – послышалось из его преобразователя.

– Она сказала только:

– Иди к людям телег.

Миск задумчиво пошевелил антеннами.

– Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.

– Но ведь за это время его могли уничтожить, – сказал я.

Миск недоверчиво посмотрел на меня.

– Это яйцо царей-жрецов, – сказал он. Но тут его антенны уныло обвисли. – Да, его могли уничтожить, – согласился он.

– И, вероятно, уничтожили.

– Несомненно.

– Но ты не уверен.

– Не уверен, – сказал Миск.

– Ты можешь послать на поиски имплантов, – предложил я.

– Имплантов больше нет, – ответил Миск. – Мы их всех отозвали и изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться в рое, как захотят.

– Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.

– Да.

– Но почему?

– Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, – сказал Миск.

– Я думаю, ты прав, – согласился я.

– Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем наблюдать только за объектами на открытой местности.

– Может, вы разработаете такой сканер, который проникал бы сквозь стены, землю, крыши, – предположил я.

– Мы работаем над этим, – сказал Миск.

Я рассмеялся.

Антенны Миска свернулись.

– Если вы сохраните свою власть, что вы собираетесь с нею делать? – спросил я. – Будете заставлять людей подчиняться определенным законам?

– Несомненно, – сказал Миск.

Я молчал.

– Мы должны защитить себя и живущих с нами людей.

Я посмотрел туда, где в темноте светился костер лагеря. Увидел людей, они сидели вокруг костра, поглядывая на холм.

– Так как же яйцо? – спросил Миск

– Что яйцо?

– Я не могу идти сам. Я нужен в рое, да к тому же мои антенны не выносят солнца, не больше нескольких часов, и если я попробую приблизиться к человеку, тот испугается и постарается меня убить.

– Значит тебе нужно найти человека, – сказал я ему.

Миск смотрел на меня.

– А ты, Тарл Кабот?

Я смотрел на него.

– Дела царей-жрецов – не мои дела, – сказал я.

Миск осмотрелся, протянул антенны к лунам и к колеблемой ветром траве. Посмотрел вниз, на лагерь. Вздрогнул на холодном ветру.

– Луны прекрасны, не правда ли? – спросил я.

Миск снова посмотрел на луны.

– Да, – согласился он.

– Когда-то ты мне говорил о случайных событиях и элементах случайности. – Я посмотрел на луны. – Это в человеке случайное – смотреть на луны и видеть, как они прекрасны?

– Я думаю, это свойство человека.

– Ты тогда говорил о машинах, – напомнил я.

– Что бы я ни говорил, – ответил Миск, – слова не могут уменьшить значение человека или царя-жреца. Кто бы мы ни были, мы действуем, принимаем решения, чувствуем красоту, ищем правду и надеемся на будущее своего народа.

Я с трудом глотнул, потому что знал, что надеюсь на будущее человека, как Миск надеется на будущее своего племени, только его племя умирает, и все они, рано или поздно, один за другим, погибнут в несчастных случаях или предадутся радостям золотого жука. А мой народ, он будет жить на Горе – благодаря тому, что Миск и цари-жрецы сохранили этот мир.

– Ваши дела, – сказал я, но на этот раз самому себе, – это ваши дела, а не мои.

– Конечно, – согласился Миск.

Если я попытаюсь помочь Миску, что в конечном счете это будет означать? Разве не отдам я тогда свою расу на милость племени Сарма и царей-жрецов? Или же я тем самым защищу человечество, пока оно не достигнет зрелости, научится жить самостоятельно, пока не составит один мир с теми, кто называет себя царями-жрецами?

– Твой мир умирает, – сказал я Миску.

– Сама вселенная умрет, – ответил Миск.

Его антенны были подняты вверх, туда, где над Гором во тьме ночи горят звезды.

Я решил, что он говорит об увеличении энтропии, о потере энергии, о ее превращении в пепел звездной ночи.

– Будет все холоднее и темнее, – сказал Миск.

Я посмотрел на него.

– Но в конце концов, – продолжал он, – жизнь так же реальна, как смерть, это просто продолжение вечного ритма, и новый взрыв разбросает элементарные частицы, и колесо снова повернется, и когда-нибудь, через бесконечность, которую не смогут рассчитать даже цари-жрецы, будет другой рой, и другая Земля, и Гор; и другой Миск, и другой Тарл Кабот будут стоять на холме в ветреную лунную ночь и говорить о странном.

Миск направил на меня антенны.

– Может, мы уже стояли здесь, на холме, незнакомые друг другу, бесчисленное количество раз.

Ветер теперь казался очень холодным и сильным.

– И что мы делали? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Миск. – Но я бы хотел делать то, чего не стал бы стыдиться, о чем не стал бы сожалеть целую вечность.

Его мысли приводили меня в ужас.

Миск стоял, размахивая антеннами, как будто был возбужден.

Потом посмотрел на меня. Его антенны свернулись.

– Я говорю глупости. Прости меня, Тарл Кабот.

– Тебя трудно понять, – ответил я.

По холму к нам поднимался воин. В руке он сжимал копье.

– Что с тобой? – крикнул он.

– Все в порядке, – ответил я.

– Отойди в сторону, чтобы я тебя не задел.

– Не нужно, – ответил я. – Он не причинит вреда.

Антенны Миска свернулись.

– Желаю тебе добра, Тарл Кабот, – сказал он.

– Дела царей-жрецов, – еще настойчивее повторил я, – не мои дела. Не мои!

– Знаю, – ответил Миск и протянул ко мне антенны.

Я коснулся их.

– Желаю тебе добра, царь-жрец, – сказал я.

Я резко повернулся и побежал с холма. Остановился, только когда добежал до воина. К этому времени к нему присоединилось еще два-три вооруженных человека из лагеря. Подошел и посвященный низкого ранга.

Вместе мы смотрели на высокую фигуру на холме, хорошо видную на фоне луны, застывшую в сверхъестественной неподвижности царей-жрецов. Только антенны над головой развевались на ветру.

– Что это? – спросил один.

– Похоже на гигантское насекомое, – сказал посвященный.

Я улыбнулся про себя.

– Да, – подтвердил я, – похоже на гигантское насекомое.

– Да защитят нас цари-жрецы! – выдохнул посвященный.

Один из воинов приготовился бросить копье, но я остановил его.

– Не трогай его.

– Но что это? – спросил другой.

Как сказать им, что они видят одного из могучих обитателей угрюмого Сардара, загадочного сказочного монарха в его собственном мире, одного из богов Гора – самого царя-жреца?

– Я могу пробить его копьем, – сказал воин.

– Он безвреден, – ответил я.

– Давайте все равно убьем его, – нервно сказал посвященный.

– Нет!

Я в прощальном жесте поднял руку, и тут, к удивлению окружающих, Миск поднял одну переднюю конечность, повернулся и исчез.

Долго стояли мы в эту ветреную ночь, почти по колено в густой траве, и смотрели на холм, на звезды над ним, на белые луны.

– Он ушел, – сказал наконец кто-то.

– Да, – согласился я.

– Слава царям-жрецам! – произнес посвященный.

Я рассмеялся, и они посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

Я заговорил с человеком с копьем. Он был предводителем небольшой группы.

– А где расположена земля людей телег? – спросил я.