Cadere Платины

Глава III Дороги, которые нас выбирают

Негромкий вскрик и звук ударов заставил девушку вынырнуть из забытья. Напротив за еле тлевшим костром плясал соотечественник, звонко шлёпая себя ладонями по ляжкам.

Через секунду, когда зрение окончательно «прояснилось», Платина поняла, что бьёт он себя только по одной ноге, как раз по тому месту, где на штанине, прямо на заплате, образовалась новая дырка с обугленными краями.

Заметив, что спутница проснулась, мичман замер, нервно хохотнув.

— Пардон, мадемуазель. Задремал немного. Искры летят. Вот панталоны прожёг.

— Сильно обожглись? — сквозь зевок спросила Ия, поднимаясь.

— Нет, — заверил офицер. — Пустяки.

— Так дело не пойдёт, — со вздохом покачала головой девушка, протягивая ему куртку. — Вам тоже надо поспать. А я послежу за костром.

— Не нужно! — бурно запротестовал молодой человек. — До восхода ещё есть время. Спите, я больше не засну. Это случайность.

— Ну, Александр Павлович! — Платина скривилась, словно от зубной боли. — Не упрямьтесь, отдохните хотя бы часик! Завтра вам ясная голова понадобится больше, чем мне. Вы же будете изображать хозяина и со всеми разговаривать. А служанка может и помолчать. И я уже поспала.

— Нет, я так не могу, — продолжал упорствовать собеседник, но куртку принял. — Вы же девушка, а я мужчина. Это мой долг защищать вас, а не наоборот. Я, знаете ли, к этим вашим эмансипэ не готов-с!

— И не надо, — покладисто согласилась Ия. — Вы защитите меня, после того как я вас разбужу.

После этих слов Жданов явно заколебался.

— Не переживайте, я успею вас разбудить, — мягко, но настойчиво убеждала его беглая преступница. — Я уже ночевала в лесу и один раз даже на дереве. Отдыхайте спокойно, я буду настороже.

— Ну, если вы настаиваете, — пожимая плечами, мичман внезапно широко со вкусом зевнул и тут же смущённо потупился. — Пардон, мадемуазель.

— Идите на моё место, — радушно предложила Платина. — Смотрите, какая у меня куча сухих листьев. Всё теплее лежать, чем на голой земле.

— Благодарю, — кивнул офицер.

Обойдя костерок, Ия пододвинула поближе кучу хвороста и уселась на пятки. Подбрасывая в огонь свежую порцию сухих веток, она подчёркнуто старалась не смотреть на своего спутника. Тот торопливо улёгся, положил под голову её котомку, укрылся курткой и почти сразу уснул.

Усевшись поудобнее, девушка брала по одной веточке и клала в костёр, наблюдая за тем, как радостно вспыхивают оранжевые язычки пламени, раздвигая границы светлого пятна, скрытого во мраке бамбуковой рощи.

За этим кругом окружающий мир жил своей жизнью. Шелестели листьями, покачиваясь на ветру, высокие, коленчатые стволы. Время от времени ночную тишину разрывал резкий, противный крик ночной птицы, и постоянно висел в воздухе надоедливый писк насекомых.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда приходилось то и дело отгонять от лица наиболее докучливых кровососов. А вот Сашка их, кажется, совсем не замечал и только тихонько похрапывал во сне.

Мысли в голове Платины ворочались всё медленнее, пляшущие язычки пламени начали как-то подозрительно раскачиваться, а телом овладела приятная истома.

Резкая боль в затылке заставила Ию, широко распахнув глаза, вытаращиться на раскачивавшиеся стволы бамбука, чёрными полосами пересекавшими тёмно-синее, усеянное звёздами небо.

Саднившая голова мгновенно прояснила сознание и ситуацию. Она всё-таки заснула, упала на спину и ударилась башкой как раз о ту лесину, которую сама притащила от ручья.

Шипя и потирая ушибленное место, девушка положила жердь в огонь, обложив её ярко вспыхнувшими веточками.

Подымив, лесина наконец загорелась. Тепла сильно не прибавилось. Горела она не так споро, но вместо быстро серевшего пепла, как от тоненьких сучьев, образовывала медленно гаснущие угли.

Пока Платина возилась со всеми этими улучшениями, небо на востоке порозовело от приближавшейся зари.

Спутник проснулся, когда сверкающий край солнечного диска приподнялся над ровной линией горизонта, и птички радостным щебетом приветствовали появление дневного светила.

— Доброе утро, — усмехнулась Ия, поднимаясь на ноги с флягой в руке. — Я пойду к ручью. Умоюсь и принесу воды.

— Право не стоит так себя утруждать, — сонно возразил мичман. — Я схожу сам.

— Нет, нет, — уже на ходу отмахнулась девушка. — Я прогуляюсь.

Холодная вода помогла взбодриться, на время прогоняя сонную одурь.

А когда она вернулась, офицер отправился по её стопам, тоже высказав желание ополоснуться.

За завтраком доели последнюю рыбину.

— Здесь будем ждать или пойдём к дороге? — деловито поинтересовалась Платина, вытирая руки пучком сухих листьев.

— Я пойду один, — заявил собеседник не терпящим возражения тоном. — А вы останетесь здесь.

— Нам лучше не разделяться без особой надобности, — легко подавив вспыхнувшее раздражение, спокойно возразила Ия. — Что, если на вас или на меня кто-нибудь наткнётся? Вдруг придётся убегать? Тогда по одиночке мы можем просто потерять друг друга.

— Да, вы правы, пойдёмте вместе, — удивительно легко согласился молодой человек, но нашёл своему решению несколько иное объяснение: — Если меня не будет рядом, вас никто не сможет защитить.

Вообще-то в их нынешнем положении девушка предпочла бы удрать от опасности, но если благородному русскому дворянину приятнее считать себя её ангелом-хранителем, то пусть так и будет.

Перед тем, как уйти, затушили костёр, старательно затоптав всё до последней искорки. Пожар в роще им совершенно ни к чему. Вдруг ещё придётся возвращаться к реке?

На саму дорогу выходить не стали, затаившись за зарослями молодого бамбука метрах в пятидесяти.

Поначалу Жданов пытался расспрашивать соотечественницу о жизни в её времени, интересуясь всем: от боевой техники до политики и поэзии. Однако после, как они едва не проворонили двух мужиков с корзинами за плечами, один из которых даже остановился на несколько секунд, прислушиваясь и глядя в их сторону, мичман сам предложил пока воздержаться от разговоров.

Платина охотно согласилась, поскольку беседовали они о мало интересовавших её вещах. Предосторожность оказалась лишней, так как люди на дороге появлялись очень редко. Тем не менее они продолжали помалкивать, изредка прикладываясь к фляжке с водой.

Несмотря на нарастающую тревогу, Ия твёрдо решила ничего не говорить своему спутнику. По крайней мере, до тех пор, пока солнце уж точно не перевалит за полдень.

Скоро девушка поняла, что мичман тоже начинает волноваться. Он то и дело выпрямлялся во весь рост, чтобы дальше видеть. Тем не менее Платина первой заметила высокого мужчину в длинном серо-зелёном халате и круглой шляпе с узкими полями, ведущего за повод серого осла, нагруженного вьюками и корзиной.

Ткнув офицера локтем в бок, Ия кивком указала на приближавшегося путника.

— Господин Хаторо! — с плохо скрываемым облегчением выдохнул молодой человек.

«Вот же-ж! — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира. — Пришёл таки!»

Прихватив тощие котомки, они поспешили на дорогу.

Беглый дворянин разительно преобразился. Он не только облачился в одежду из дорогой, добротной ткани, но и подстригся, и привёл в порядок заросшую физиономию. Теперь на его лице красовалась аккуратная бородка и пышные, «моржовые» усы.

Жданов, едва не бросившийся обнимать побратима, вовремя удержался, ограничившись неуклюжим низким поклоном.

— Рад видеть вас, господин Хаторо.

Тот церемонно поклонился, прижимая ладони к животу.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго, господин Ждао?

«Хорошо, что вообще пришёл!» — буркнула про себя девушка, также отвешивая низкий поклон.

— Здесь ваша новая одежда, господа, — сказал собеседник, снимая со спины осла корзину с матерчатыми лямками и передавая её приёмной дочери бывшего начальника уезда. — Вы, госпожа, сходите переоденьтесь, а мы с господином Ждао здесь подождём.

«Чего он туда только напихал?» — мысленно ворчала Платина, направляясь к уже «обжитым» зарослям бамбука.

Сверху лежало сложенное серо-коричневое платье, вполне подходящее для служанки небогатых хозяев. Вроде бы чистое, тщательно выстиранное, но изрядно попахивавшее прелью. Ничего, на свежем воздухе быстро «выветрится».

Под ним размещались завёрнутые в тряпицу, неказистые на вид, но вроде бы прочные кожаные туфли, маленькое, ярко начищенное медное зеркальце, деревянный гребень и шпилька.

Торопливо сбросила куртку, штаны и верхнюю рубаху. Нижнюю оставила для тепла и чтобы скрыть поясок с золотыми монетами на талии. Натянула и расправила платье, сидевшее на ней, к сожалению, как криво сшитый мешок. Хорошо хоть, оно удивительно точно подходило по длине, не доставая до земли каких-нибудь десять — двенадцать сантиметров. А то Ия переживала, что придётся как-то подтягивать подол.

Сняла с головы тряпку и, достав зеркальце, взялась приводить в порядок волосы. Выдрав порядочный клок, кое-как их расчесала и заплела косу, скрепив её шпилькой.

Свою мужскую одежду убрала в котомку. Туда же последовали и новые туфли. Пока можно и в старых походить, а эти пусть останутся про запас.

Не утерпев, заглянула в корзину. Сверху лежал ещё один серо-зелёный халат, штаны без заплаток, туфли, какие-то накидки, вроде плащей, пара глиняных бутылок и деревянная коробка для еды.

— Платье вам идёт лучше, — одобрительно хмыкнул Хаторо, когда девушка вернулась на дорогу.

«Вот же-ж! — мысленно выругалась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Купил какой-то вонючий мешок, теперь ещё и издевается!»

— Теперь нужно переодеться и вам, — больше не обращая на неё никакого внимания, сказал мужчина побратиму. — Сами справитесь?

— Разумеется, — вроде бы даже слегка обиделся мичман и, взяв одежду, поспешил в рощу.

— Как теперь меня зовут? — поинтересовалась девушка, погладив ослика по пятнышку белой шерсти на лбу.

— Чтобы не путаться, я записал вас как Ини, — деловито ответил собеседник, доставая из рукава сложенную бумагу. — Вам восемнадцать лет, и мой отец, почтенный Тутан из Тарисакаво, передаёт вас своей дочери Юники, супруге Самса из Даяснору, на ближайшие пять лет.

— Вы позволите? — протянула руку спутница.

— Пожалуйста, — передал он исписанный лист. — Всё, как положено. Это письмо почтенного Тутана о том, что он посылает свою служанку Ини восемнадцати годов своей дочери Юники второй наложнице купца Самса из Даяснору, проживающему в своём доме на улице Мясников.

— А там есть такая улица? — спросила Платина, пробегая взглядом по ровным строчкам чётко выписанных букв.

— Наверное, — пожал плечами мужчина. — Во всех городах, где мне довелось побывать, есть такая улица. Чем Даяснору хуже?

«Логично», — мысленно согласилась Ия, рассматривая слегка смазанную печать и удивляясь тому, как многое успел сделать за один вечер её новый знакомый. Пожалуй, он может оказаться ещё большим пройдохой, чем главарь «чёрных археологов.»

— Вам нужно поставить здесь отпечаток своего большого пальца, — сообщил бывший офицер городской стражи, доставая из рукава покрытую чёрным лаком шкатулку. Несмотря на маленькие размеры, внутри её хватило места для крошечной тушечницы, чернильного камешка, пары коротких кисточек и круглой коробочки с красной, похожей на пластилин, мастикой.

— Не слишком ли мало у вас товара для двух купцов? — поинтересовалась девушка, кивнув на два пузатых тюка.

— Господин Ждао — не купец, — покачал головой собеседник. — Я ему уже сказал, что он мой помощник.

— Значит, ему пайза не нужна? — предположила Платина.

— Почему же? — удивился абориген. — Без неё никак. Просто большая часть товара моя. Поэтому я старший, а он работает на меня. И на этот счёт у нас тоже есть договор.

— Простите, — Ия замялась, но всё же не смогла сдержать любопытства. — Где вы взяли эти печати?

— Поддельные документы всегда пользуются спросом у тех, кто не в ладах с законом, — усмехнулся мужчина. — Главное, найти нужного мастера.

— И вы так быстро нашли его в Фумистори? — недоверчиво сощурилась девушка.

— В каждом городе есть места, где собираются торговцы запрещённым товаром, — наставительно произнёс собеседник. — А уж как их отыскать, мне то хорошо известно. Понимаете?

Малоопытной беглой преступнице оставалось только молча кивнуть.

Среди устремлённых вверх стволов бамбука показался переодевшийся офицер российского императорского флота, и Платина подумала, что ему-то халат как раз-таки коротковат, а покрывавшая голову шляпа с круглыми, матерчатыми полями хоть и сидела плотно из-за сильно отросших волос, всё-таки казалась слишком большой.

— Не мешало бы ему подстричься, — вполголоса заметила Ия. — И побриться. А то одежда приличная, но всё равно смотрится бродягой.

— Волосы мы ему сейчас обрежем, — пообещал абориген, доставая из-за пазухи знакомый кинжал. — Но бритвы у меня с собой нет.

— У меня есть маленькие ножницы, — сообщила девушка. — Бороду и усы можно немного подстричь, чтобы не торчали во все стороны.

— О чём вы? — поинтересовался молодой человек, держа под мышкой свёрнутую старую одежду.

— Будем приводить вас в достойный уважаемого купца вид, — с улыбкой пояснила Платина, но тут же заткнулась, «поймав» недовольный взгляд бывшего офицера городской стражи.

— Вы действительно не похожи на купца, — пояснил побратим. — Сейчас я обрежу вам волосы, а госпожа подстрижёт бороду.

Видя, что Жданов замялся, оглядываясь по сторонам, Хаторо распорядился:

— Садитесь на корзину. Не бойтесь, она прочная, не сломается. И выбросите вы эти тряпки! Госпожа, отнесите их куда-нибудь, чтобы на дороге не валялись.

Ия считала, что ни к чему разбрасываться вполне себе приличными вещами, но промолчала, не желая лишний раз раздражать аборигена.

Когда она вернулась, тот уже во всю орудовал кинжалом, обрезая грязные, отросшие патлы.

Девушка с тревогой оглядывалась по сторонам, опасаясь появления невольных свидетелей. Но дорога по-прежнему оставалась пустынной.

— Пока достаточно, — удовлетворённо буркнул Хаторо, пряча клинок в ножны. — В городе свожу вас к настоящему цирюльнику.

«Ещё страшнее стал, — мысленно усмехнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда, рассматривая причёску соотечественника. — Хорошо хоть, под шапкой почти ничего не видать, а они её здесь даже за едой не всегда снимают».

— У вас есть какое-нибудь зеркальце, госпожа? — спросил мичман.

— Да, — кивнула Платина, передавая ему блестящий металлический кружок в ожидании, если не бури возмущения, то хотя бы недовольного роптания.

Однако офицер только досадливо скривился, удержавшись от комментариев, тем самым ещё сильнее поднимая свой авторитет в её глазах.

— Сейчас я вам бороду подстригу, — засуетилась Ия, доставая из котомки футлярчик с маникюрным набором.

— Право слово, не стоит себя утруждать, — замялся молодой человек. — До Фумистори как-нибудь доберусь, а там побреюсь.

— Нам туда нельзя, — неожиданно зявил абориген. — На досках объявлений не только портрет госпожи висит, но и наши тоже. Художники постарались, получилось похоже. И ещё, я в порту видел солдат из Садафунского военного лагеря: десятника Кбаба и с ним ещё пятерых.

— Они вас не заметили? — насторожился Жданов.

— Хвала Вечному небу, нет, — покачал головой побратим. — Я к причалам близко не подходил.

— Тогда как же нам быть? — нахмурился мичман, опасливо косясь на блестящие ножнички в руках девушки.

— У нас много дорог, — успокоил его Хаторо. — Есть из чего выбирать.

И объяснил уже более сухим, деловым тоном:

— Я вчера на постоялом дворе поговорил с торговцами. Тут в двадцати ли есть большая деревня Мори, через неё проходит дорога на Шибани. Это город вниз по реке. Поменьше Фумистори, но и там можно сесть на корабль до Амакону, а, если Вечное небо поможет, то и до самого Даяснору.

— Думаете, в Шибани наших портретов не будет? — чуть ехиднее, чем хотелось, спросила Платина, неуклюже, но старательно подравнивая соотечественнику усы.

— Может, и будут, — не стал спорить бывший офицер городской стражи. — Но солдаты из Садафунского лагеря нас туда искать не пойдут.

Не найдя, что возразить, Ия отступила на шаг от молодого человека и, критически оглядев свою работу, нерешительно произнесла:

— Всё равно лучше, чем было.

— Ненамного, — пренебрежительно хмыкнул абориген. — Разве только на бродягу уже не похож.

— Но и на купца тоже, — глядя в зеркало, не удержался от критики и Жданов. — Если только на какого-нибудь офеню.

— На кого? — заинтересовался побратим.

— Так у нас называют самых мелких торговцев, — пояснил мичман. — Из тех, кто ходит по деревням и торгует всякой мелочью: нитками, лентами, иголками.

— Пусть пока так будет, — рассудительно решил Хаторо. — Но при первой же возможности стоит сходить к цирюльнику.

— Непременно сбрею всё это, — пообещал офицер, потирая кое-как «облагороженную» бороду.

— Жаль, что не догадался купить вам бритву, — посетовал собеседник, доставая из-за пазухи широкий, но не очень длинный кинжал в чёрных, кожаных ножнах, украшенных позеленевшими от времени бронзовыми бляшками. — Хорошо, что оружие не забыл.

— Спасибо, господин Хаторо, — неуклюже поклонился молодой человек, обнажая клинок. — Неплохая сталь.

— У моего лучше, — скорее извинился, чем похвалился абориген, заставив губы Ии сжаться в куриную гузку.

«Какой же он твой! — мысленно возразила девушка. — Это мой трофей! Зенчи, гад, спёр его у меня из-под матраса. А уж тебе он потом достался!»

— Но я и владею им искуснее, — не подозревая о её недовольстве, продолжил бывший офицер городской стражи.

— Это правда, — согласился Жданов.

Окинув соратников критическим взглядом, Хаторо скомандовал:

— Пойдёмте! Ини, бери корзину и привыкай к тому, что теперь я буду обращаться к тебе только так.

— Хорошо, почтенный, — бодро отозвалась Платина, убирая свою котомку в короб и ловко забрасывая его за спину. — Но, пока мы не вышли из рощи, позволь кое-что спросить?

— Спрашивай, — усмехнулся Хаторо/Кастен.

— Во вьюках только товар? — деловито осведомилась Ия.

— Да, — подтвердил собеседник. — Сверху по два рулона дорогого шёлка, внизу дешёвый лён.

— Всё остальное здесь? — девушка большим пальцем указала себе за спину.

— Да, — повторил мужчина.

— И что вы ещё купили? — спросила Платина, пояснив: — Я же служанка и должна это знать.

— Там немного еды, — слегка смутился абориген. — Я знаю, что вы голодны, но давайте поедим где-нибудь подальше отсюда. Два плаща и накидка от дождя. Смена белья. Ещё что-то хотите узнать?

— Пока нет, — покачала головой Ия.

— Худ, бери осла за повод и ступай за мной, — распорядился собеседник, принимая командование над их маленьким отрядом.

Роща закончилась довольно быстро и по сторонам дороги потянулись поля с работавшими на них крестьянами.

Изредка девушка чувствовала на себе их короткие, любопытные взгляды, но большого внимания путники к себе не привлекли.

Только на деревенской улице на них с интересом таращились полуголые чумазые ребятишки, по малолетству ещё не обременённые хозяйственными заботами.

Опасаясь расспросов, селение миновали очень быстро и вышли к другой, гораздо более оживлённой дороге, где уже часто попадались фургоны, запряжённые медлительными волами, телеги и устало шагавшие путники.

Если раньше беглые преступники помалкивали, торопясь скорее выбраться из деревни, то, оказавшись на «трассе», понемногу разговорились.

Невольно прислушавшись, Платина поняла, что старший товарищ рассказывает Жданову о столице империи и окружавших её областях, где ему когда-то доводилось бывать. Судя по словам бывшего офицера городской стражи, народа в тех местах живёт гораздо больше, чем на севере, востоке или даже на юге. Хаторо утверждал, что там почти не осталось свободной земли. Кругом одни поля, сады, города и деревни.

Хотя центральные провинции значительно уступают по площади остальным, население там гораздо более многочисленное.

Поначалу Ия с интересом слушала их разговор, узнавая всё новые факты о стране пребывания, но понемногу начала уставать. Корзина, казавшаяся просто увесистой, становилась всё тяжелее, а широкие лямки с каждым шагом сильнее давили на плечи.

На первых порах соотечественник то и дело оглядывался, встречаясь с ней взглядом и ободряюще улыбаясь, но, увлечённый беседой с побратимом, быстро забыл о девушке. Тем более, что речь у них зашла об армии Благословенной империи.

Вымотавшись, Платина остановилась, стащила с плеч корзину, нашла флягу и сделала большой глоток тёплой, отдающей старой кожей воды. Вроде бы стало немного легче.

Но самое обидное то, что, когда она почти бегом догнала успевших далеко уйти спутников, те, похоже, даже не заметили её отставания!

То ли прочитав мысли Ии, то ли наконец-то вспомнив о ней, мичман всё же обернулся, «наткнувшись» на свирепо-обиженный взгляд.

Правильно оценив и его, и усталый вид соотечественницы, офицер тут же заявил побратиму:

— Надо бы остановиться, поесть и отдохнуть.

Прежде чем отвечать, тот обернулся, поглядел на девушку и насмешливо усмехнулся, безмолвно напомнив: «А я предупреждал!»

Но вслух произнёс совершенно другое и вроде бы даже сочувственно:

— Нет, пока не будем. Место уж больно неподходящее. От солнца не спрячешься, и осла напоить негде.

Беззвучно выругавшись сквозь стиснутые зубы, Платина поправила матерчатые лямки на плечах и потащилась дальше.

Она уже едва переставляла ноги, когда впереди показался каменный мост, перекинутый через неширокую, спокойную речку с берегами, заросшими тростником и невысокими, развесистыми ивами.

Метрах в пятидесяти от дороги среди деревьев стоял красочно раскрашенный фургон, небольшая нагруженная мешками, корзинами и ящиками телега. Дымил костерок, ходили какие-то люди.

Не желая тревожить благородных господ, Хаторо, он же Кастен, повёл своих спутников в другую сторону — до кривой ивы с засохшей вершиной.

Едва Ия успела снять с плеч корзину, как тут же услышала первый приказ:

— Достань накидку и расстели здесь.

— Это ещё зачем гос… почтенный Кастен? — спросил молодой побратим, с жалостью глядя на измученную девушку.

— Чтобы не испачкать халаты, — понизив голос, наставительно произнёс тот. — Теперь мы не бродяги, а уважаемые торговцы, и выглядеть должны достойно. А тут и пыль, и птичий помёт, и трава.

Видя, с каким трудом Платина вытаскивает из корзины сложенную накидку из плотной и тяжёлой ткани, Жданов шагнул к ней, намереваясь помочь, но побратим вовремя успел схватить его за руку, выдохнув с раздражением:

— Не вздумайте!

И шёпотом пояснил:

— Вы ни в коем случае не должны этого делать! Обязанность Ини служить нам, как бы ей не было тяжело. Если будете помогать, то обязательно привлечёте к нам внимание.

— Не переживайте за меня, — тихо прошелестела девушка, расстилая накидку на указанном месте. — Я сильнее, чем вам кажется.

Потом она принесла «хозяевам» коробку с едой, а сама отвела ослика к воде, подождала, пока тот напьётся, и привязала к тонкому, молодому стволику.

Животное тут же принялось щипать редкую, пробивавшуюся сквозь слой сухих листьев, траву.

Пока Платина возилась со скотиной, представители сильной половины человечества подкрепились, раскупорили бутылочку и принялись неторопливо потягивать вино, рассуждая о тонкостях стрельбы из лука и боевых построениях.

Сполоснув руки в реке, Ия уселась в сторонке, привалившись спиной к дереву, и с жадностью набросилась на рисовые колобки с жареным луком, мясом и пряными травками, время от времени прикладываясь к фляге.

Вытянутые ноги гудели, постепенно отходя от дикой усталости. Вдруг над её головой послышался странный звук: то ли шипение, то ли писк.

Не на шутку опасаясь ядовитых змей, девушка резко отпрыгнула в сторону и, посмотрев вверх, заметила высоко, почти у самой засохшей вершины, в развилке сучьев маленький, белый комочек.

Вцепившись тоненькими, острыми коготками в грубую кору, на неё смотрел котёнок с огромными, полными ужаса голубыми глазами и тоненько шипел, грозно скаля маленькие зубки.

— Кис-кис! — машинально позвала Платина.

Но малыш, видимо, не понимал по-русски, поэтому ещё сильнее сжался в комочек, вздыбив мягкую шёрстку.

— Что там? — насторожился Хаторо.

— Да вот, — растерянно пожала плечами Ия. — Котёнок.

— Котёнок? — переспросил собеседник, торопливо поднимаясь на ноги.

— Совсем белый, — хмыкнул мичман, с интересом рассматривая зверька.

— Хайданский, — со знанием дела определил породу абориген, тут же выдав самую важную информацию: — Дорогие и редкие кошки. Их с востока привозят.

— Бедненький, — пожалела животинку девушка. — Как только ты туда забрался, малыш?

В ответ зверёк тихо и, как ей показалось, жалобно мяукнул.

— Вы бы отвернулись, почтенные, — решительно попросила спутников Платина.

— Это ещё зачем? — удивился бывший офицер городской стражи.

— Нельзя же его там оставлять, — принялась терпеливо объяснять Ия. — Я сейчас за ним полезу. Только надо будет юбку до подмышек задрать.

Девушка не особо переживала из-за того, что мужики увидят её голые ноги. Однако стоило учитывать менталитет как аборигена, так и земляка-«предка», и не провоцировать их своим чересчур вольным нравом.

— Не нужно, — попытался остановить её молодой человек. — Я сам достану. В детстве я замечательно лазил по деревьям. На такие вязы забирался за грачиными яйцами, что выше грот-мачты на фрегате. Да и по реям в гардемаринах тоже побегать пришлось.

— Нет, нет, — запротестовала Платина. — Не сомневаюсь в вашей ловкости. Только ветки там уж больно тонкие. Как бы не сломались под вашим весом. А я лёгкая, то есть легче вас.

— А получится? — засомневался Хаторо. — Тут не меньше четырёх чи.

Презрительно фыркнув, Ия оставила вопрос без ответа, повторив:

— Ну так отвернётесь, или мне идти штаны надевать?

— С дороги могут увидеть, — заметил Жданов.

— Близко никого нет, — отмахнулась девушка. — А из далека никто ничего не разглядит. Решайте скорее, почтенные. Котёнка жалко. Никак спуститься не может. Боится бедненький.

— Может, всё-таки… — растерянно пробормотал мичман, но старший товарищ остановил его движением руки. — Не будем ей мешать. Ты, главное, не упади и не повреди себе чего-нибудь.

— Не беспокойтесь, — усмехнулась Платина, дожидаясь, когда мужчины повернутся к ней спиной.

Подтянув подол до подмышек и перехватив его бывшей головной повязкой, Ия, подпрыгнув, ухватилась за толстый, нижний сук. Подтянувшись, перебросила на него сначала одну ногу, потом другую, вскарабкалась и полезла наверх к беспомощному белому комочку.

Увидев подбиравшуюся к нему девушку, зверёк начал пятиться по боковой ветке, до тех пор пока не стал раскачиваться на ней со всё возрастающей амплитудой.

Крепко обхватив ногой толстый сук, Платина поймала веточку с кошачьим детёнышем и, подтянув к себе, схватила шипящую и царапавшуюся зверюшку.

Оказавшись прижатым к груди, котёнок тут же затих, и Ия слышала только его бешено колотившееся сердечко.

Спускаться, держась только одной рукой, оказалось совсем непросто. А тут ещё галантный флотский офицер вдруг заинтересовался: всё ли у неё в порядке?

— Всё замечательно, — заверила приёмная дочь бывшего начальника уезда и тут же едва не скривилась, больно оцарапав голую ногу.

Мельком глянув на покрасневшую кожу, она ловко спрыгнула на землю и, расправляя платье, только на миг выпустила зверёныша из рук. Но тот сейчас же бросился к дереву.

— Куда?! — прикрикнула девушка, поймав его уже в метре от земли. — Вот полазун! Всё, почтенные, можете повернуться.

— Ну точно хайданец, — хмыкнул абориген, рассматривая пушистую находку.

— Откуда только он здесь взялся такой маленький? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Платина. — Бедненький. Голодный, наверное. Подержите, пожалуйста, Але… почтенный Худ.

Молодой человек с видимым удовольствием взял животинку и принялся почёсывать ей за ушком.

Ия сбегала к реке, сполоснула руки и разломила последний колобок, чтобы выковырять из него мелкие, редкие кусочки жирного мяса.

Котёнок на руках Жданова успокоился и даже тихо замурлыкал.

— У нас на «Владимире» тоже кот жил, — тихо произнёс мичман, передавая девушке зверька. — Шкипером звали, лучше новомодных барометров погоду предсказывал. А уж сколько крыс по трюмам переловил, никто уже и не считал. Вся команда его любила, и никто не обижал.

Платина высыпала кусочки мяса на расстеленный плащ и беззастенчиво ткнула в них котёнка носом.

Повторять приглашение не пришлось. Зверёк с урчанием набросился на еду, от удовольствия прикрыв большие голубые глазки.

Зрелище оказалось настолько умилительным, что, кажется, им залюбовался даже бывший офицер городской стражи.

— Снежок!!! — ударил по ушам дикий женский вопль.

Дружно обернувшись, беглые преступники увидели бегущую от дороги женщину средних лет в зелёном платье служанки с медной, украшенной серебряным шариком, шпилькой в щедро побитых сединой, чёрных волосах. На вытянутом, костистом лице выделялись вытаращенные карие глаза, горевшие таким облегчением, словно их хозяйке только что отменили смертный приговор.

— Вот ты где, Снежок!

— Твоя зверюшка? — спросил Хаторо, отступая и открывая ей вид на жадно жующего мясо котёнка.

— Моя, почтенный! — задыхаясь, прохрипела собеседница, жадно хватая ртом воздух. — Моей госпожи Идоро Ендо первой госпожи наложницы благородного господина рыцаря Широ Ендо. И ведь только отвернулась, а этот проказник уже сбежал из фургона. Да так ловко, что никто и не увидел. А уж первая госпожа наложница его так любит, так любит. Господин котёнка ей из самой столицы привёз. Всех слуг искать послала, даже возчиков с охранниками. Уж думала, в реке утонул, а он вон где прячется, негодник!

Заметив на лице служанки красные пятна, Ия поняла, что ту недавно отхлестали по щекам. Для Благословенной империи пустяки, дело житейское. Но пришелица из иного мира всё-таки насторожилась. И не зря.

Отдышавшись и продолжая благодарно улыбаться мужчинам, женщина наклонилась к доевшему мясо котёнку, но вдруг снова выпрямилась, сурово посмотрев на них.

— А ошейник где?

— Какой ошейник? — кажется, даже бывший офицер городской стражи слегка растерялся от подобного «наезда».

— На Снежке синяя шёлковая ленточка была с двумя жемчужинами, — грозно сведя брови к переносице, пояснила собеседница. — Куда она делась?

— Когда я его с дерева сняла, на нём ничего не было, — клятвенно заверила девушка. — Никакого ошейника.

— Добро нашей госпожи прикарманить хотите, торгаши подлые! — крикнула служанка, как коршун цапнув мявкнувшего от неожиданности котёнка, и заорала во весь голос: — Господин Чишеро, сюда! Господин Чишеро!

Рука Хаторо змеёй скользнула за пазуху халата, но к ним уже бежали два воина, а следом ещё трое вооружённых палками слуг.

— Что случилось, Ягага? — строго спросил дворянин постарше, но, заметив в руках женщины котёнка, облегчённо перевёл дух. — Хвала Вечному Небу, нашлась пропажа.

— Господин Чишеро, господин Чишеро! — затараторила скандалистка. — Ошейник Снежка пропал, а на нём две дорогие жемчужины!

Церемонно поклонившись, Хаторо попытался ещё раз объяснить ситуацию:

— Благородный господин, когда мы нашли вашего котёнка, на нём не было никакого ошейника.

— И куда он делся? — нахмурился Чишеро, с недоверием глядя на склонившего голову собеседника.

— Откуда мне знать, господин? — развёл руками тот. — На дереве, откуда его сняла наша служанка, он уже был без ошейника.

— Не слушайте его, господин Чишеро! — вновь заголосила служанка, прижимая к груди недовольно заворчавшего зверёныша. — Врёт он! Никто никуда не лазил! Они Снежка тут на земле поймали! Он, глупенький, погулять побежал, тут-то эти торгаши его и схватили! И ошейник на нём был!

Резкий взмах руки с зажатым в ней мечом в ножнах заставил её замолчать.

— Эта женщина лжёт! — не выдержав, влез в разговор мичман.

— И ты заткнись! — грозно рявкнул охранник и со вздохом посмотрел на бывшего офицера городской стражи.

Внешне тот выглядел совершенно спокойным, по-прежнему стоял, скромно потупив взор и сцепив руки внизу живота. Однако Платина, сама не на шутку встревоженная происходящим, видела, как гневно раздуваются крылья его крупного, слегка крючковатого носа.

— Вот что, почтенный, — заговорил Чишеро. — Котёнок нашёлся, и мне всё равно: кто вы и куда идёте. Просто верни ошейник. Обещаю, что никому из вас за это ничего не будет. В суд я вас не потащу и даже не трону. Ну?

— Как же я вам отдам то, чего у нас нет, благородный господин? — бросив на него короткий, пронизывающий взгляд, ответил Хаторо.

Движение воина оказалось отточенным и стремительным, как бросок змеи или вспышка молнии. Холодом блеснула полированная сталь, и острие меча застыло в какой-нибудь паре сантиметров от успевшего слегка попятиться лжеторговца.

Второй охранник тоже обнажил клинок, нацелив его на офицера российского императорского флота.

Слуги вскинули над головами палки, готовясь по первому сигналу пустить их в ход.

— Не хочешь по-хорошему? — холодно усмехнувшись, Чишеро потребовал: — Пайзу давай!

— Не нужно сердиться, благородный господин, — то ли действительно испугавшись, то ли искусно разыгрывая охвативший его страх, пробормотал бывший офицер городской стражи, косясь на остро отточенное лезвие. — Сейчас достану.

Подчёркнуто медленно он сунул руку в широкий рукав халата и вытащил деревянную, покрытую лаком пластинку.

— Лавар! — не сводя с него настороженных глаз, гаркнул воин.

— Да, господин! — вздрогнув вместе со всеми, отозвался молодой, крепкий слуга с короткой, суковатой дубиной.

— Передай мне пайзу! — приказал охранник.

— Слушаюсь, господин.

Принимая из рук невозмутимого Хаторо именную табличку, он торопливо подал её Чишеро.

— Кастен из Тарисакаво, — прочитал тот аккуратно вырезанные и залитые чёрной красной буквы. — Чего здесь делаешь?

— Иду в Даяснору, господин, — с поклоном ответил беглый преступник. — Хочу продать ткани и повидать сестру.

— А это кто? — кивнул собеседник на напряжённого, словно сжатая пружина, Жданова.

Поскольку на неё никто не обращал внимания, Ия отступила на шаг, буравя взглядом спину бывшего офицера городской стражи: «А ещё мастер боевых искусств! Отбей в сторону меч, потом кулаком в морду, ногой по… в пах. Тут и мы с Сашкой подтянемся! Давай, не то всех повяжут!»

Однако вместо стремительной атаки в стиле Джеки Чана или Ким Нам Гиля предводитель их маленького отряда подчёркнуто вежливо сказал:

— Это мой компаньон и помощник — почтенный Худ из Каемана.

— Что-то больно далеко ты себе компаньона нашёл, — недоверчиво проворчал собеседник, распорядившись: — Лавар, у него тоже пайзу возьми.

— Да, господин, — поклонился слуга.

Мичман выжидательно посмотрел на побратима. Однако тот явственно покачал головой из стороны в сторону. И вместо того, чтобы выхватить из-за пазухи кинжал, молодой человек достал из рукава лакированную деревянную табличку.

Девушка едва не застонала от разочарования, но тут же поняла причину подобной покладистости аборигена. К ним со всех ног мчался ещё один воин с мечом.

— Что тут у вас, господин Чишеро? — выпалил он, подбегая и тоже обнажая клинок.

— Да вот какие-то торгаши поймали котёнка первой госпожи наложницы, а ошейник куда-то дели.

— С жемчужинами? — встрепенулся собеседник.

— Да, — подтвердил старший из охранников. — Тот самый, что ей господин подарил.

— Благородный господин ошибается, — попытался возразить Хаторо. — Наша служанка сняла котёнка с дерева уже без ошейника.

— Врут они, господин Врадо! — заискивающе проговорила служанка, прижимая к себе продолжавшего недовольно вертеться зверька. — Никуда их девка не лазила! Они вместе нашего Снежка ловили!

— В уездную канцелярию сдадим воров? — хищно осклабился опоздавший воин. — Или сами разберёмся? Башки срубим и в воду! Как в старые времена!

— Надо их сначала обыскать, — после недолгого, выразительного молчания распорядился Чишеро. — Лавар, посмотри, что у них там?

Опять-таки стараясь не делать резких движений, бывший офицер городской стражи достал из-за пазухи кинжал в ножнах. Мгновенно насторожившись, охранники вскинули мечи.

— Я лишь хотел сказать, господин, что у меня есть оружие, — подчёркнуто мирным, даже заискивающим тоном пояснил беглый преступник. — Чтобы вы не подумали, будто я пытался его скрыть.

— Зачем оно тебе? — нахмурился старший из воинов.

— Со мной деньги и дорогой товар, господин, — всё также спокойно ответил Хаторо.

— Хорошо, — нехотя кивнул собеседник, повторив приказ: — Лавар, обыщи его.

«Вот же-ж! — мысленно охнула Платина. — А у меня под платьем пояс с монетами! Может, удрать, пока не поздно? И куда я денусь одна и без документов?»

— Смотрите, господин! — ликующе вскричал слуга, протягивая воину завёрнутые в чистую тряпочку ассигнации.

Дворянин пристально посмотрел на лжеторговца. Но тот только невозмутимо пожал плечами.

— Я же купец, господин.

— Посмотрим, какой ты купец, — криво усмехнулся Чишеро, и глаза его алчно блеснули.

«Всё! — чуть не застонала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Плакали наши денежки! Теперь бы живыми остаться».

— И у него тоже! — бодро доложил Лавар, показывая найденные у Жданова кинжал и гораздо более скромную пачку денег.

— Благородный господин, — заговорил Хаторо. — Вечное небо видит, что мы не брали ошейника с котёнка вашей госпожи. Но, если уж по нашей вине возникло такое недоразумение, мы готовы заплатить за него.

— Давно бы так, — одобрительно проворчал охранник. — Только сам я цену не скажу. Пойдём к первой госпоже наложнице. Это её вещица.

«Миры разные, а люди одинаковы, — с философской горечью усмехнулась Ия, вспомнив многочисленные разговоры знакомых. — Взять и отжать «бабло» на пустом месте. А куда денешься с чужими документами, и когда тебя все ищут?»

— Как прикажете, господин, — поклонился бывший офицер городской стражи, и девушка впервые смогла расслышать в его голосе раздражение. — Но, может, вы позволите почтенному Худу остаться здесь?

— Нет, — не задумываясь, возразил воин. — Идите все.

— А как же наши вещи? — ещё раз попытался договориться Хаторо.

Однако Чишеро остался непоколебим.

— Берите свои тряпки, и идём к первой госпоже наложнице!

«Ну, теперь точно обдерут как липку! — обречённо думала Платина, торопливо собирая грязную посуду в коробку для еды, складывая расстеленную на земле накидку и убирая её в корзину. — Осла и товар точно отберут. Лишь бы до трусов не раздели».

Пока она суетилась, мужчины спокойно ждали, не делая попыток ей помочь. А вот коварная служанка попыталась смыться.

— Ты куда, Ягага? — остановил её грозный окрик охранника.

— Хотела Снежка первой госпоже наложнице отнести, — с заискивающей улыбкой ответила женщина. — Она так из-за него убивается!

— Подождёшь! — безапелляционно заявил дворянин, тут же прикрикнув на приёмную дочь бывшего начальника уезда. — Скоро ты там, копуша!

— Всё готово, господин! — бодро отозвалась та, вскинув корзину на плечи и беря за повод недовольно фыркнувшего осла.

То ли специально, то ли случайно, но слуги и воины рыцаря Ендо взяли спутников Ии в кольцо.

Направившись за ними к дороге, она вдруг обратила внимание на старого, сутулого мужчину в застиранном шёлковом халате и в ещё вполне приличной круглой шляпе с широкими полями.

Судя по запылённой одежде и усталому, изборождённому морщинами лицу с длинной седой бородой, прошагал он сегодня немало и теперь, видимо, решил отдохнуть, опираясь на посох, и, подслеповато щурясь, наблюдал за приближавшейся процессией.

Вот уж чего нельзя было отнять у аборигенов, так это уважение к старшим, особенно одного с ними сословия.

Вот и сейчас, проходя мимо пожилого дворянина, Чишеро коротко поклонился.

— Здравствуйте, господин.

— И вам доброго дня, господин, — отозвался старик неожиданно мягким и приятным голосом. — Не могу ли я узнать: куда вы ведёте этих людей, и в чём они провинились?

Воин нахмурился, но всё же снизошёл до ответа:

— У первой госпожи наложницы нашего господин рыцаря Ендо котёнок сбежал. Мы нашли его у них, но без дорого ошейника. Торгаши говорят, что его на нём не было, но наша служанка утверждает, что был. Если не хотят его вернуть, то пусть заплатят. Ошейник подарили первой госпоже наложнице, ей и цену назначать.

— Справедливо, — важно кивнул старик.

— Да как же справедливо?! — не выдержал мичман российского императорского флота и, несмотря на то, что старший товарищ предостерегающе схватил его за руку, выпалил: — Этого котёнка г… наша служанка с дерева без ошейника сняла.

— Врёт он, всё врёт, благородный господин! — затараторила Ягага. — Никуда она не лазила! Они Снежка на земле поймали!

— А ну заткнитесь оба! — грозно рявкнул Чишеро и сокрушённо покачал головой. — Простите, господин. Эти простолюдины не имеют никакого понятия о хороших манерах.

— Это вы меня извините, господин, — внезапно встрепенулся собеседник. — Только я сам своими глазами видел, как кто-то влез вон на то дерево.

И он вытянул руку в сторону именно той ивы, откуда и сняли несчастного зверька.

— Простите, господин, — недовольно засопел старший охранник. — Не знаю вашего благородного имени…

— Кушо Саноно, — не дав ему договорить, представился бедно одетый дворянин.

— А я Кетсо Чишеро на службе у благородного господина рыцаря Широ Ендо, — с лёгким поклоном назвал себя воин и заметил: — Вы уже не так молоды и могли ошибиться.

— Не мог господин Чишеро, — возразил упрямый старик. — Это близко я плохо вижу. Книги теперь приходится на вытянутой руке держать, но вдаль я вижу хорошо.

Оглядевшись, он безошибочно ткнул корявым пальцем в сторону девушки.

— Вот она лазила на дерево. Ещё и платье задрала, бесстыдница!

Все, даже котёнок, тут же посмотрели на Платину. Разыгрывая смущение, та потупила взор и даже шаркнула ножкой, пробормотав:

— Ну я же не думала, что с такого расстояния кто-то что-то увидит. А хозяева мои — люди воспитанные и почтенные. Они отвернулись и не подсматривали.

— Всё равно — это крайне неприлично! — продолжил её отчитывать старый моралист. — Женщина не должна обнажать ноги в присутствии мужчин, даже если они на неё не смотрят!

— Это всё моя вина! — привлекая к себе всеобщее внимание, вскричал Хаторо. Однако, вопреки ожиданию Ии, на колени не бухнулся, ограничившись низким поклоном. — Я пожалел бедного зверька, но на дерево не полез, потому что боялся упасть. Уж очень там ветки тонкие. Вот и послал служанку!

— Это тебя не оправдывает, — уже не так сурово проворчал старик. — Следование правилам и обычаям — основа нашей жизни. Без этого невозможна ни высокая мораль, ни истинная добродетель.

— Преклоняюсь перед вашей мудростью, благородный господин Саноно, — почтительно, чуть ли ни с придыханием заявил бывший офицер городской стражи и продолжил уже совсем другим тоном, обратившись к старшему из воинов: — Господин Чишеро, слова благородного господина Саноно подтверждают, что мы говорили правду, а лгала ваша служанка!

— Я… я…. я…. - залепетала та, прижав к груди взревевшего дурным голосом котёнка.

— Отдай Снежка Лавару! — «опалив» её разъярённым взглядом, рыкнул охранник и повернулся к старику. — Господин Саноно, не могу ли я попросить вас пройти с нами к первой госпоже наложнице Ендо. Пусть она сама решает, как поступить с этими простолюдинами? А потом мы с вами выпьем чаю.

— С удовольствием, господин Чишеро! — оживился собеседник. — Я как раз собирался немного отдохнуть.

Услышав ещё издали визгливый женский голос, пришелица из иного мира решила, что хозяйкой котёнка окажется почтенная дама позднебальзаковского возраста и пышной комплекции, а увидела молодую дворянку в красивом платье из дорогого узорчатого шёлка с длинными серебряными шпильками, удерживавшими густые, почти чёрные волосы в замысловатой причёске.

Стоя возле фургона, она, размахивая кулачками, кричала на распростёртого ниц слугу. Длинные золотые висюльки раскачивались по сторонам кукольного, густо набелённого личика, искажённого злобной гримасой.

— Я приказала заварить «горный дунфан», а ты принёс джангарский! Издеваешься надо мной, мерзавец?!

— Накажите меня, первая госпожа наложница! — уткнувшись лицом в траву, испуганно бормотал мужчина. — Я забыл взять «горный дунфан»! Вы же всегда джангарский любили.

— А сейчас я хочу «горный дунфан»! — почти визжала хозяйка.

Сцена смотрелась отвратительно даже с точки зрения коренных жителей Благословенной империи, ибо одним из главных достоинств для представителей любого сословия здесь считались сдержанность и невозмутимость.

Видимо, Чишеро почувствовал себя неудобно перед пусть и бедным, но всё же дворянином, и ещё издали крикнул, привлекая к себе внимание благородной скандалистки:

— Первая госпожа наложница, Снежок нашёлся!

Женщина обернулась, и тут же её перекошенная гневом физиономия разгладилась, волшебным образом превратившись в довольно симпатичное личико с заплаканными глазами и капризно вздёрнутой нижней губой.

— Снежочек! — совершенно по-детски пискнула она, бросаясь к зверьку.

Бережно взяв пушистый комочек из рук склонившего голову Лавара, она тут же прижала котёнка к щеке.

— Снежочек, миленький мой Снежочек! Куда же ты пропал, мой глупыш? Как ты мог бросить свою хозяйку? Она же чуть не умерла от горя. Ах, милый мой пушистик!

— Госпожа! — опасливо зыркнув на воина, позвала её служанка. — Только вот ошейничек его пропал с жемчужинками.

— Никуда он не пропал! — теребя зверька, промурлыкала первая госпожа наложница, не отрывая влюблённого взгляда от живой игрушки. — Я сама его сняла и убрала в шкатулку, чтобы маленький его не потерял. Пойдём, я отнесу тебя в корзинку.

Втянув голову в плечи, Ягага испуганно посмотрела на побледневшего старшего охранника и поспешила за хозяйкой.

Скрипнув зубами, воин с ненавистью посмотрел на схваченных торговцев. Конечно, если бы не господин Саноно, он бы не чувствовал себя настолько глупо. Но присутствие пусть даже почти нищего представителя благородного сословия ставило рыцарского охранника в глупое положение. Получается, что он, не разобравшись, поверил лживой простолюдинке, которая его нагло обманула!

— Ступайте отсюда, — глухо прорычал Чишеро. — Это недоразумение.

— А как же наши деньги, господин? — вкрадчиво напомнил Хаторо, склонившись в почтительном поклоне.

Лицо собеседника из бледного сделалось красным.

Ни слова не говоря, он почти выдернул из-за пазухи завёрнутые в тряпки ассигнации и швырнул их под ноги наглого торгаша.

— Спасибо, благородный господин, — поклонившись, тот опустился на корточки, торопливо подбирая деньги. — Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания.

Подчёркнуто не замечая простолюдинов, воин обратился к старику:

— Прошу вас, господин Саноно, выпить со мной чаю.

— С большим удовольствием, господин Чишеро, — ответил тот поклоном и не менее любезной улыбкой.

Вскочив на ноги, бывший офицер городской стражи схватил за локоть побратима и почти поволок его за собой.

Платина проделала то же самое с ослом. Только тащила его за повод, горячо благодаря судьбу за то, что всё так хорошо закончилось. Вряд ли их бы разоблачили, но без денег оставили бы точно.

В глубине души Ия опасалась, как бы спутники не попытались вернуться на их прежнюю стоянку, чтобы мозолить глаза обозлённому на весь белый свет господину Чишеро.

Но, видимо, господин Хаторо тоже не горел желанием оставаться в пределах прямой видимости каравана первой госпожи наложницы Ендо, и едва они вышли на дорогу, повёл своего приятеля к мосту, коротко бросив через плечо Ие:

— Идём!

— Угу, — не удержалась от короткого возгласа девушка, в свою очередь тихо рявкнув на «тормозящего» осла: — Шевели копытами!

Даже оказавшись на противоположном берегу, беглые преступники не замедлили шаг. И лишь удалившись от речки примерно на километр, абориген перевёл дух, с чувством пробормотав:

— Хвала Вечному небу за то, что эта наложница оказалась такой глупой!

— Иначе она забрала бы у нас все деньги! — воспользовавшись тем, что рядом никого не оказалось, высказалась Платина.

— Вот каналья — этот Чишеро! — выпалил флотский офицер. — Старик же сказал ему, что служанка врёт, а он всё равно повёл нас к своей госпоже!

— Служанка боялась получить трёпку за то, что потеряла дорогой ошейник, — проворчала Ия. — Вот и «перевела стрелки» на нас.

— Подставила, — понимающе кивнул молодой человек.

— Вы опять по-своему разговариваете! — недовольно проворчал Хаторо, воровато оглядываясь по сторонам.

— Простите, почтенный Кастен, — повинилась девушка. — Больше не будем. Просто я сильно испугалась из-за этой дрянной служанки.

Какое-то время шагали молча, потом Жданов тихо спросил побратима:

— А если бы на нашем месте оказались настоящие купцы, им бы тоже пришлось заплатить?

— Нас и приняли за настоящих купцов, — усмехнулся бывший офицер городской стражи. — Иначе схватили бы и увезли в ближайшую канцелярию.

— Неужели и пожаловаться нельзя на подобное безобразие? — с горечью спросил мичман российского императорского флота. — У нас же даже свидетель есть. И, между прочим, дворянин.

— Пожаловаться, конечно, можно, — усмехнулся умудрённый жизнью абориген. — Но господин Саноно лишь видел, как наша служанка залезла на дерево. А об ошейнике он ничего не знает. И тогда будет наше слово против слова лживой служанки.

— Одна простолюдинка против трёх простолюдинов, — заметил молодой человек.

— За лживой служанкой стоит хозяйка и её муж, знатный землевладелец, — продолжил просвещать приятеля бывший офицер городской стражи. — А за нами нет никого. И кому поверит судья?

— В нашем случае, — устало усмехнулась Платина, — тому, у кого больше денег и власти.

Рассмеявшись, Хаторо обернулся, с интересом глянув на неё.

— У вас тоже также?

— Так и у нас тоже люди живут, — равнодушно пожала плечами Ия.

Часа через два добрались до ещё одной речушки с перекинутым через неё мостиком.

Здесь девушка уговорила спутников задержаться. Во-первых, она очень устала, во-вторых, хотела помыть посуду.

Погрузив плошки в воду, умылась сама, потом сорвала пучок жёсткой, как проволока, травы и стала с ожесточением оттирать керамические стенки.

Послышались шаги, рядом опустился на корточки соотечественник.

— Что же, в вашем прекрасном будущем обывателю также трудно защититься от богатых и знатных? — с плохо скрываемой иронией спросил он по-русски.

— Всякое бывает, — равнодушно ответила девушка, споласкивая миску.

— И стоило тогда устраивать все эти революции? — уже с откровенной издёвкой усмехнулся Жданов.

— Я их не устраивала, — всё с тем же усталым спокойствием ответила Платина. — И в те времена не жила. И родители мои не жили, и даже бабушки с дедушками. Так что, стоили или нет, я не скажу — не знаю.

Она посмотрела на снисходительно ухмылявшегося мичмана российского императорского флота, и ей вдруг гораздо сильнее обычного захотелось оставить последнее слово за собой:

— Вы поэта Пушкина знаете?

— Какого именно, мадемуазель? — удивил её своей эрудицией офицер. — Я слышал о троих поэтах с такой фамилией. И кажется, они все родственники.

— Я говорю об Александре Сергеевиче, — терпеливо конкретизировала весьма озадаченная Ия, не имевшая ни малейшего понятия о том, что в то же самое время в России творили и другие Пушкины.

— Как же! — важно кивнул молодой человек. — Мне особенно нравиться вот это:

Внимательно выслушав ранее неизвестное ей стихотворение великого поэта, Ия важно кивнула и продолжила как ни в чём не бывало:

— А ещё у него есть повесть «Дубровский».

— Это о благородном разбойнике? — хмыкнул Жданов и, не дожидаясь ответа, вполне здраво заявил: — Только таких не бывает, мадемуазель.

— Может, и не бывает, — не стала спорить девушка и напомнила собеседнику завязку сюжета данного произведения из школьной программы: — Но, прежде чем Дубровский стал разбойником, богатый сосед «отжал» у него имение.

— Отжал? — вкинул брови мичман, качая головой. — Ох уж эти ваши словечки.

— Но смысл-то вы поняли, — торжествующе усмехнулась Платина. — Даже дворянин не смог найти управу на знатного и богатого. Что же тогда говорить об обычных людях или о крепостных, у которых вообще не было никаких прав. Так что стоило там устраивать революции или нет, я не знаю. Только и вам, предкам, нечего зря нос задирать. И у вас бывало всякое.

— Но это же повесть, сочинение-с, — попытался возразить офицер. — Господин Пушкин всё выдумал.

— Писатели берут сюжеты из жизни, — не терпящим возражения тоном заявила Ия, весьма поднаторевшая в демагогии за время пребывания в этом мире. — И ваша цензура повесть пропустила, значит, не увидела в ней…. Как же это называется?

Девушка на миг застыла с чашкой в руке, лихорадочно копаясь в памяти:

— А вот, вспомнила! Клевету на государственные устои!

Их пикировку прервал недовольный голос Хаторо:

— Заканчивайте там! Идти надо. Облака собираются. Как бы под дождь не попасть.

— Я уже всё! — отозвалась Платина, укладывая миски в коробку для еды.

Еле переставляя ноги, они вошли в деревню, когда полнеба затянула серая хмарь. Издали заметив над одним из домов высокую жердь с привязанным к ней пучком соломы, бывший офицер городской стражи решительно направился в ту сторону.

Хозяин местной харчевни их встретил дежурным радушием, но низкими поклонами себя не утруждал. У него даже нашлась комнатка для гостей. Правда, только одна: без мебели и с узким, не открывающимся оконцем, зато с чистым, дощатым полом.

За отдельную плату он мог предоставить почтенным постояльцам пару тощих, набитых старой, истёртой в труху соломой.

Поужинав и поболтав с владельцем заведения, мужчины занесли в «номер» тюки с товаром и отправились отдыхать.

А Ие пришлось распрягать осла, протирать его шкуру пучком сухой травы, отводить в загон под навесом и насыпать в кормушку толчёных бобов, также приобретённых у хозяина харчевни.

После долгого пути и всех сегодняшних треволнений, рис с салатом из свежих овощей, политых острым соусом, показался девушке божественно вкусным. А под конец подавальщица и вовсе расщедрилась, налив ей ещё и чаю.

Зная, что комнаты здесь редко закрывают изнутри, но не желая ненароком всполошить своих спутников, Платина осторожно постучалась и только после этого заглянула в комнату, замерев на пару секунд, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте.

— Дверь закрой, — недовольно проворчал абориген.

Как и следовало ожидать, он занял один из матрасов. А вот его молодой приятель сидел, вытянув ноги и привалившись спиной к сложенным у стены вьюкам с товаром.

Сообразив, что второй матрас оставлен для неё, Ия ощутила тёплые чувства к соотечественнику. Однако, заметив брошенную сверху накидку, зашептала:

— Не нужно. Возьмите себе, постелите на пол. А у меня ещё тёплая куртка есть.

Как галантный кавалер, молодой человек попытался протестовать, тогда девушка сама накинула на него плащ, строго предупредив:

— И не спорьте! Нам никак нельзя болеть, а пол здесь холодный.

— Спасибо, — пробормотал Жданов. — Но, право слово, вы так обо мне заботитесь, что даже неудобно.

— Не переживайте, — усмехнулась Платина. — Я уверена, что у вас ещё будет возможность позаботиться обо мне.

Не обращая внимания на его слова, она сняла туфли, улеглась, свернувшись калачиком, положила под голову котомку, укрылась своей мужской курткой, прикрыла глаза и… как будто выключилась, погрузившись в полную темноту.

Блаженный, без сновидений сон прервал громкий стук в дверь и голос хозяина харчевни:

— Эй, вы там просыпайтесь! Сами просили разбудить, когда солнце взойдёт.

— Слышим! — отозвался предводитель беглых преступников. — Заткнись!

Глупо таращась на крышу из камыша, уложенного на частые, тонкие жерди, Ия никак не могла сообразить, где находится?

Понадобилась пара секунд, чтобы рассыпавшиеся пазлы вновь сложились в чёткую и ясную картину.

Как-то очень внезапно ощутив тяжесть в мочевом пузыре, девушка бодро вскочила, торопливо обулась и выбежала из комнатушки.

Пока она делала все свои дела, её спутники тоже поднялись, и бывший офицер городской стражи уже заказывал кашу на завтрак, заодно попросив собрать им что-нибудь в дорогу.

Только сейчас Платина по-настоящему оценила предусмотрительность аборигена, зачем-то купившего коробку для переноски еды.

Ей самой спокойно подкрепиться не дали.

— Осла седлай! — приказал вредный Хаторо, отправившись с побратимом за товаром.

— Сейчас! — отозвалась Ия с набитым ртом.

— Поторопись! — недовольно прикрикнул предводитель, остановившийся поболтать с каким-то прилично одетым селянином.

Вихрем метнувшись в комнату, девушка, дожёвывая на ходу, опередила соотечественника, схватила с пола сбрую и побежала к навесу, где коротал ночь их ослик. На первый взгляд тот выглядел бодрым и отдохнувшим.

Вспомнив, как вчера вечером снимала с него упряжь, Платина рассудила, что возвращать её на место следует в обратном порядке.

— Ты что делаешь, дура!? — громом прогремел над ухом чей-то дребезжащий голос. — Кто же так осла седлает?! Ты же ему всю спину сотрёшь, неумеха сопливая!

Пожилой крестьянин с рыжеватой клочковатой бородой, совершенно по-женски упирая руки в бока, презрительно разглядывал приёмную дочь бывшего начальника уезда.

— Да разве ж можно такую справную скотину глупой девке доверять? Что, у твоих хозяев настоящего слуги нету?

— Значит, нету! — громко огрызнулась Ия, проворчав уже значительно тише: — Помер он недавно, а нового, сам знаешь, сразу не найдёшь.

— Да как же так? — явно растерялся собеседник.

— Вот так! — буркнула девушка и, опасаясь, как бы селянин не пустился в расспросы, торопливо предложила: — Ты бы, чем орать, лучше бы показал, как надо. Чтобы я и в самом деле ему не навредила.

Платина погладила скорбно помалкивавшего ослика по шее.

— Жалко же будет.

— Так, девка, не просят! — неожиданно заявил простолюдин и, очевидно, кому-то подражая, сцепив руки внизу живота, надменно вздёрнул густо заросший подбородок.

Первым возникло горячее желание послать его в длительное эротическое путешествие и непременно пешком. Но Ия без труда задавила его, отвесив церемонный поклон.

— Позволь недостойной испить из колодца твоей несравненной мудрости. Освети светочем своих знаний тьму моего невежества! Покажи, как правильно седлать осла, чтобы не навредить сему замечательному животному.

Мужик растерялся, видимо, ожидая просьбы попроще. Тем более, девушка произнесла свою тираду на одном дыхании и совершенно серьёзным тоном, глубоко спрятав рвущуюся наружу издёвку.

— Ты, видать, грамотная, — извиняющимся тоном произнёс простолюдин.

— Хозяйской дочке прислуживала, — выдала свою «легенду» Платина. — Вот и наслушалась всякого. Так покажешь, как правильно?

— Ну, смотри, — тяжело вздохнул мужик, шагнув к развешенной на ограде сбруе. — Да запоминай.

— Всё запомню, мастер, — клятвенно пообещала Ия.

— Ишь ты, — усмехнулся собеседник. — Сорок лет на свете живу, ни разу так не называли.

— Он сказал что-то нехорошее? — вполголоса поинтересовался мичман, пристраивая вьюки на спину осла и провожая наглого мужика тяжёлым, недовольным взглядом.

— Нет, — также шёпотом ответила девушка. — Учил меня, как правильно нашего скакуна седлать.

— Могли бы и меня попросить, — нахмурился офицер.

— Осёл — не лошадь, — напомнила Платина. — Тут сбруя немного другая. И не по чину… тебе. Не забудь: для всех ты купец сонга, а я ниже тебя — обычная нули.

— Закончили там?! — гаркнул Хаторо, коротко поклонившись хозяину харчевни, и, не дожидаясь ответа, скомандовал: — Тогда пошли.

Собиравшийся со вчерашнего вечера дождь так и не разразился. Облака разбежались, словно рассорившиеся подруги, и теперь каждый белый клубок болтался отдельно в пронзительной небесной синеве, как будто раздумывая, стоит ли помириться, вновь сбившись в тучу, или лучше окончательно рассеяться под ласковыми лучами весёлого утреннего солнца.

Дорога не казалась особенно оживлённой, путники и повозки попадались довольно редко.

Очень скоро шагавший рядом с приятелем Жданов отстал и оказался возле соотечественницы.

По достоинству оценив его порыв, та тем не менее категорически отказалась отдавать корзину.

— Да поймите вы! — горячилась Ия. — Не может сонга делать за нули его работу. И пол тут не имеет никакого значения! Так здесь всё устроено. Сословное общество как ни как.

— У нас в Российской империи тоже есть сословия, — напомнил собеседник.

— И что? — усмехнулась девушка. — Вы помогли бы какой-нибудь крестьянке вашего батюшки нести корзину?

— Пуркуа па? — вскинул брови Жданов, но, заметив её озадаченный взгляд, заговорил по-русски: — Я сказал: почему бы и нет? Особенно, если она молода и красива. Как вы.

— И никто из соседей помещиков не видит, — с лёгкой издёвкой добавила Платина. — Иначе слухи пойдут.

— У вас странное понятие о жизни в нашем времени, мадемуазель, — нахмурился мичман российского императорского флота. — Если хотите знать, крестьяне моего батюшки не устают молиться за него. Он перестроил храм в селе, раз в месяц, а то и чаще за свой счёт привозит из уезда доктора. В неурожайный год кормил крестьянских детей из своих запасов и давал в долг без процентов зерно на посев.

— Очень благородно со стороны вашего батюшки помогать ближнему, — старательно пряча иронию, проговорила Ия. — Но он же не делает за крестьян их работу? Вот и вы не делайте.

— Но это как-то неудобно, — смутился офицер, — идти вот так налегке, когда вы несёте тяжёлую корзину.

— Я рада, что вам неудобно, — вдруг сорвалось у неё с языка.

Почувствовав некоторую двусмысленность своих слов, девушка поспешно пояснила:

— Значит, вы добрый человек. А если уж вам так хочется помочь, возьмите повод. Надеюсь, это не сильно унизит вашу честь?

И прежде чем молодой человек успел ответить, Платина крикнула:

— Почтенный Кастен!

— Ну, чего тебе? — бросил через плечо Хаторо.

— Можно, Худ осла поведёт?

— Можно, — усмехнулся абориген, тихонько добавив: — Только корзину ему не давай.

— Не дам, — пообещала Ия, передавая повод.

На миг их пальцы встретились. Наверное, ещё вчера беглая преступница даже не обратила бы на это внимания. Но сегодня она почему-то ясно ощутила их лёгкий, почти невесомый телесный контакт.

Будучи далеко неглупой девушкой, Платина поняла, что Жданов начинает ей нравиться! И это после недавнего изнасилования! Да она на любого мужика должна смотреть, не иначе как через прицел или сквозь забрало рыцарского шлема. А тут такое… Вот же-ж!

Её спутник или тоже ощутил нечто подобное, либо, ничего не заметив, просто поспешил задать новый вопрос:

— Стихи каких ещё поэтов нашего времени учат у вас в школе?

— Лермонтов! — торопясь избавиться от чувства неловкости, поспешно выпалила Ия. — Михаил Юрьевич. Его, как и Пушкина, на дуэли убили.

— Ну как же, знаю, — понимающе кивнул мичман российского императорского флота. — Поручик Тенгинского полка. Мне у него больше всего нравится вот это…

Чуть прищурившись, он тихо, но с чувством продекларировал:

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?

— Ведь были ж схватки боевые, да говорят ещё какие! — также шёпотом продолжила девушка. — Не даром помнит вся Россия про день Бородина!

— Тоже в школе учили? — спросил молодой человек.

— В школе, — согласилась Платина.

— А какие-нибудь стихи ваших современников вам нравятся? — продолжил расспрашивать собеседник.

Поэзией Ия не увлекалась и любила разве что стихи Есенина. Но он уж точно не являлся её современником. Мелькнула гаденькая мыслишка прочитать «Гой ты, Русь, моя родная», «омолодив» Сергея Александровича лет этак на сто. Но девушка решительно от неё отказалась. Врать Сашке почему-то упорно не хотелось, поэтому она честно призналась:

— Я плохо разбираюсь в современной поэзии. Мне больше нравятся песни.

— Песни? — удивился Жданов, тут же попросив: — Напойте, пожалуйста, пока никого рядом нет.

— А вон фургон, — сказала Платина. — Там впереди.

— До него не меньше десяти кабельтовых, — успокоил её мичман. — Успеете спеть.

— Я так не спою, — с сожалением вздохнула пришелица из иного мира. — Тут и голос нужен подходящий, и музыка. Вы даже не представляете, какие в наше время есть музыкальные инструменты и как они звучат! Всё это создаёт такое настроение, такую энергетику, что дух захватывает, и мурашки по коже.

— А вы всё-таки попробуйте, — не отставал офицер.

— Ну, тогда не судите строго и имейте ввиду то, что я вам рассказывала, — предупредила Ия и тихонько запела:

Она как раз успела закончить, когда до фургона оставалось чуть меньше ста метров.

Хаторо обернулся, «обжигая» спутников недовольным взглядом, и его побратим заговорил на языке аборигенов:

— Необычно и…

Он ненадолго замялся, стараясь подобрать подходящие слова.

— Напористо очень. Похоже на военный марш. Только уж больно мрачный.

— А мне нравится, — пожала плечами девушка, с иронией подумав: «Это ты ещё Имперский марш из «Звёздных войн» в исполнении «Металлики» не слышал».

Ближе к полудню остановились у небольшой речушки, но задерживаться не стали. Быстренько подкрепившись, отправились дальше, несмотря на недовольство осла, дорвавшегося до сочной травки.

Облака всё же начали сбиваться в тучи, и на сей раз дождь, скорее всего, будет. Поднявшийся ветерок принёс отчётливый запах сырости.

Вновь промокнуть на дороге Платина не хотела и, стиснув зубы, буквально заставляла себя переставлять гудевшие от усталости ноги. Но отдать корзину Жданову отказалась.

Дорога сделалась гораздо более оживлённой. Несмотря на то, что на них, казалось, никто не обращал внимание, стараясь поскорее укрыться от приближавшейся непогоды, беглая преступница всё же опасалась выделяться.

Бросив на спутницу сочувственно-уважительный взгляд, бывший офицер городской стражи попытался её приободрить.

— Скоро Мори. Мне сказали, что там недавно построили большой постоялый двор с конюшней и баней. Вот там и отдохнём, а пока надо спешить.

Они успели. День раньше времени потемнел от затянувших небо тёмно-серых туч. За спинами спутников глухо ворчал приближавшийся гром, подгоняя их резкими порывами влажного ветра.

На просторном, но не замощённом дворе уже стоял пассажирский фургон и три грузовые телеги, заботливо прикрытые циновками и увязанные верёвками. Охраняя ценный груз, поодаль прохаживался простолюдин с коротким копьём.

Первым делом путешественники направились к широко распахнутым воротам конюшни. Вот только внутрь их не пустил пожилой, широкоплечий мужчина в грязно-серой куртке и с клочковатой, криво обрезанной бородой, и большим сизым носом.

— Куда? Зачем?

— Туда, — кивнул Хаторо ему за спину. — Осла поставить.

— Снимай поклажу и оставляй, — также лаконично распорядился собеседник. — Обиходим. И со сбруей ничего не случится.

Беглые преступники переглянулись, потом освободили животное от груза, взвалив вьюки себе на плечи.

— Если с нашим ослом что-то случится, пеняй на себя, — строго предупредил бывший офицер городской стражи.

— Ты не пугай! — неожиданно огрызнулся конюх. — Чай не дворянин. А купцов мы и побогаче видали.

— Да как ты… — возмутился молодой человек, но старший приятель предостерегающе поднял руку, заставляя его замолчать.

— Утром получишь два ляна, если с нашим ослом всё хорошо будет.

— Вот это другой разговор! — довольно улыбнулся собеседник. — Не беспокойтесь, почтенный. Всё как надо сделаем. Напоим, накормим. Ничего с твоим ослом не случится.

— Почистить не забудь, — напомнил Хаторо.

— Ты, купец, торгуй да плати, — назидательно произнёс конюх. — А уж как со скотиной обращаться, я и без тебя знаю.

— Ну хорошо, коли так, — недоверчиво проворчал бывший офицер городской стражи и, кивнув на прощание, направился к главному зданию.

Уже привыкнув, что все подобные заведения в Благословенной империи похожи друг на друга, Ия с интересом оглядела полутёмный, уставленный столами зал.

У окна сидели два молодых, очень даже прилично одетых дворянина. Судя по громким голосам и батарее пустых бутылок, устроились здесь они уже давно и успели порядком «нализаться». Рядом у стены скромно притулился слуга одного из них.

У второго окна расположился ещё один представитель благородного сословия. Возрастом постарше, но в халате победнее, он неторопливо потягивал чай, казалось, совершенно не обращая внимания на гогочущих юнцов. Лишь стоявший в сторонке его пожилой слуга изредка неодобрительно косился в их сторону.

— Рад видеть, почтенные! — радостно приветствовал новых постояльцев владелец заведения в грязном фартуке поверх куртки из добротного коричневого сукна.

— И тебе здоровья и процветания, — изысканно ответил Хаторо. — Комната найдётся, или придётся в зале ночевать?

— Повезло вам, — довольно усмехнулся собеседник. — Как раз сегодня есть, а то обычно у меня народу так плотно, что и воде не просочиться.

Отцепив от пояса связку длинных ключей, он жестом пригласил их за собой.

Поднявшись на опоясывавшую зал галерею, хозяин постоялого двора провёл их в дальний конец, где обнаружилась узкая дверь в крошечную клетушку с широкой кроватью и брошенным на пол тюфяком. Прочая мебель в комнате отсутствовала, а окно заменяла заклеенная белой бумагой щель.

Дав возможность постояльцам оценить их обиталище, владелец заведения протянул Хаторо ключ. Принимая его, тот спросил:

— Баня у тебя есть, почтенный?

— Уже топится, — заверил собеседник, тут же посетовав: — Но придётся подождать. Господа тоже помыться хотят.

— Тогда сначала можно и поужинать, — понимающе кивнул бывший офицер городской стражи.

— Спускайтесь, сейчас всё подадут, — почти на ходу согласился владелец заведения.

Жданов занёс тюки в комнату. Его побратим закрыл замок, для надёжности дёрнув его пару раз, и вся компания отправилась в обеденный зал.

Уж если считаясь дворянкой и сестрой господина Таниго, Платина могла себе позволить сидеть с мужчинами за одном столом лишь в исключительных случаях, то будучи служанкой, она сразу же направилась в дальний угол помещения и устроилась в одиночестве.

А её спутники расположились в самом центре помещения, рядом с компанией четырёх прилично одетых простолюдинов во главе с рыжим, благообразного вида дядечкой в круглой шляпе с узкими полями.

Потолка в зале не имелось, и после очередных порывов ветра по крыше забарабанили крупные капли.

Сразу же сделалось ещё темнее. Первым не выдержал кто-то из юнцов и заорал, перекрывая шум дождя:

— Эй, хозяин! Фонарь неси, а то рюмку мимо рта пронесём!

— Тогда мы за вино платить не будем! — поддержал его приятель. После чего молодые люди жизнерадостно заржали.

— Сейчас, сейчас, благородные господа! — отозвался откуда-то из кухни владелец заведения.

Вскоре он появился, держа в руках пару бумажных светильников.

Один он передал слуге молодых гуляк, и тот сам повесил его на вбитый в стену крюк. Другой, как и следовало ожидать, передал одиноко сидящему дворянину.

Хлопнула входная дверь, впуская ещё одного человека. Когда он стряхнул капли дождя с накидки, Ия узнала того самого старика, кто заступился за них на дороге у моста.

«Господин Кушо Саноно», — вспомнила его имя приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Определив по шляпе и халату, что новый гость принадлежит к благородному сословию, хозяин постоялого двора поприветствовал его низким поклоном, предложив обогреться, выпить чаю и поужинать, заодно сообщив, что у него как раз случайно имеется одна свободная комната.

«Вот и ему повезло», — хмыкнула про себя девушка.

Одинокий дворянин поднялся и пригласил старика за свой стол.

Пожилая, сухощавая женщина с узким, вытянутым лицом принесла спутникам Платины ужин, а паренёк лет пятнадцати развесил в зале ещё пару тусклых фонариков.

Ия окликнула проскользнувшего на кухню владельца заведения, но тот только досадливо отмахнулся. Тогда изрядно проголодавшаяся девушка заступила дорогу подавальщице. Та популярно объяснила, что сначала обслужит благородных господ, потом почтенных торговцев, а уж затем и до неё очередь дойдёт.

Прекрасно понимая бессмысленность любых споров, беглая преступница вернулась на табурет и, сцепив руки на груди, откинулась спиной на стену.

Появился хозяин постоялого двора с уставленным мисками подносом и двумя глиняными бутылками.

Одну он передал юным пропойцам, а вторую и прочие яства расставил перед новым гостем.

В это время к столу подошёл Хаторо и церемонно поклонился.

— Чего тебе? — не слишком любезно проворчал владелец заведения.

— Я пришёл принести извинения благородному господину Кушо Саноно за то, что не смог поблагодарить его за помощь, — не обращая на трактирщика никакого внимания, поклонился старику бывший офицер городской стражи.

— Пустяки, почтенный, — с горделивой снисходительностью отмахнулся тот. — Я лишь сказал то, что видел сам, и не больше.

— Тем не менее прошу вас принять скромный подарок, — ещё раз поклонился беглый преступник. — Позволить заплатить за ваш ужин и ночлег. Будьте добры не обижать нас своим отказом.

Несмотря на принадлежность к благородному сословию, собеседник выглядел, мягко сказать, малоимущим и отнекивался не очень долго, без особого труда позволив себя уговорить. После чего Хаторо вернулся к побратиму, а Кушо Саноно сделал совсем не скромный заказ, искренне обрадовав хозяина постоялого двора.

«Ну да, — хмыкнула про себя пришелица из иного мира, рассудив, что предводителю их маленькой компании виднее, как поступать в данном случае. — Кто же и когда отказывался от халявы?»

Дворяне свой ужин получили, и подавальщица стала носить еду мужчинам, а Ию вдруг потянуло в уборную.

Стараясь не привлекать к себе внимания, она добралась до входной двери, где едва не столкнулась с одним из молодых гуляк, видимо, тоже ходившим по нужде.

Резко отпрянув в сторону, девушка низко поклонилась. К счастью, молодой пьяница не обратил на неё никакого внимания.

Короткий ливень успел перейти в мелкий дождь, поэтому Платина почти не промокла, добираясь до туалета типа «сортир», а вернувшись в зал, обнаружила, что все простолюдины уже жадно едят. Через пару минут усталая, задёрганная подавальщица и перед ней поставила варёный рис с тушёными овощами и кусочками мяса.

От тепла и сытости Ию разморило, и чтобы не заснуть, она стала прислушиваться к разговорам окружающих. Наиболее шумно вела себя компания пьяных гуляк. Вот только они постоянно меняли тему. То обсуждали каких-то красавиц, то итоги государственного экзамена, дружно соглашаясь с тем, что результаты заранее сфальсифицированы в пользу сыновей богатых и знатных отцов, а талантливому, но бедному дворянину ни за что не стать высокопоставленным чиновником, то вдруг начинали читать стихи и вновь возвращались к красавицам.

Спутники приёмной дочери бывшего начальника уезда и другие простолюдины сидели слишком далеко и беседовали вполголоса, поэтому до неё доносились лишь неясные обрывки слов.

Пришлось сосредоточиться на господине Кушо Саноно и его соседе господине Дэоро Фондо. Беседовали сии благородные мужи чинно, степенно, не повышая голоса, но располагались гораздо ближе к девушке, и та неплохо их слышала, несмотря на шум дождя по крыше.

Представившись, дворянин вежливо поинтересовался: что за нужда заставила того в столь почтенные годы пускаться в путешествие в одиночестве?

Старик объяснил, что торопится к молодому сыну, служащему помощником управителя оловянного рудника в Касеи, чтобы увидеть долгожданного внука, родившегося два месяца назад.

Тут выяснилось, что господин Фондо лично знаком с отпрыском собеседника и искренне сожалеет о том, что такому талантливому молодому человеку приходится прозябать в подобной глуши.

Как положено по правилам местного хорошего тона, господин Саноно принялся уверять, что способности его сына не столь уж и выдающиеся, а Касеи, хоть и находится в стороне от больших дорог, но из него легко попасть в Фумистори и в Шибани. К сожалению, сын очень занят на службе и бывает там крайне редко. На что господин Фондо заметил, что именно сейчас молодой господин Саноно закладывает основы своего будущего процветания и просто обязан проявить усердие, дабы мудрое начальство заметило его рвение и оценило по достоинству.

Собеседник охотно согласился. Они ещё немного поговорили об упадке нравов современной молодёжи. Но тут хозяин постоялого двора громко объявил, что баня готова, и благородные господа могут помыться.

Наблюдая за происходящим из своего тёмного угла, Платина почему-то подумала, что пировавшим юнцам понадобится дополнительное приглашение. Однако молодые люди ещё достаточно твёрдо держались на ногах и что-то соображали, поэтому быстро откликнулись на приглашение смыть дорожную пыль. Перед уходом один из них подозвал владельца заведения и что-то тихо сказал ему на ухо.

Лицо простолюдина тут же расплылось в приторно-понимающей улыбке. Энергично закивав, он пообещал сделать всё в лучшем виде, так что благородные господа непременно будут довольны.

«Решили после баньки ещё по стаканчику принять», — усмехнулась про себя Ия.

В чае, вернее в чайнике с горячей водой, подавальщица ей не отказала, и девушка принялась медленно его опустошать. Сначала помоются дворяне, потом мужчины, а уж там рано или поздно очередь дойдёт и до неё.

Она приготовилась к долгому ожиданию, однако молодые люди её приятно удивили. То ли не считали себя сильно грязными, то ли местная баня их не устроила.

В любом случае, пьяная парочка быстро вернулась, поднялась наверх в сопровождении явно несчастного слуги.

Хаторо позвал свою служанку, вручил ей ключ и приказал принести чистое бельё из корзины. Заодно Платина захватила «сменку» и себе.

Вскоре появились и дворяне постарше, ещё больше усилив подозрение Ии по поводу комфорта в местной бане.

В то, что они просто хотели дать возможность спокойно помыться другим постояльцам, девушка не верила категорически. Тем не менее простолюдины дружно поклонилась представителям благородного сословия и толпой устремились к входной двери.

«Ополоснуться бы быстренько, — мечтательно вздохнула Платина. — И сп-а-а-а-а-ть!»

Вдруг в зал вошла женщина в длинной накидке и с зонтиком.

— Зселес! — позвала она грубоватым, хриплым голосом.

— Пришла? — отозвался хозяин постоялого двора, выходя из кухни и что-то жуя на ходу. — Чего так долго? Господа уже заждались.

— Так умыться же надо, накраситься, — вроде бы даже обиделась за непонимание столь очевидных вещей собеседница. — Не чумазой же мне к ним идти?

«Обслуживание в номерах, — хмыкнула Ия, наполняя очередную чашечку. — Понятно теперь, о чём тот пацан с Зселесом договаривался. Только они специально одну заказали, чтобы деньги сэкономить, или в деревне других жриц любви нет?»

Тусклый свет бумажного фонаря позволял ясно разглядеть довольную физиономию спускавшегося по лестнице владельца заведения, из чего девушка решила, что правильным, скорее всего, оказалось именно первое предположение. Значит, не такие уж эти сопляки и богатые.

Едва она пришла к такому выводу, как наверху на галерее послышались шум, крики, громко хлопнула дверь.

— Пошла вон, карга старая! — под высокими сводами молодой, звонкий голос легко перекрывал шум от ударов дождевых капель по черепичной крыше. — Прочь, стерва!

— Какие тебе деньги?! — присоединился к приятелю второй пьяница. — Ты ещё ничего не сделала! Даже не разделась! Не нужна нам твоя протухшая туша! Эй, хозяин, дай ей лян за наш счёт, и пусть проваливает!

«Надо же, какие они привередливые», — настороженно хмыкнула беглая преступница, отодвигаясь в самый дальний угол, где сгустившаяся темнота надёжно скрывала её от нескромных взглядов.

Рядом хлопнула дверь на кухню. Похоже, хозяин постоялого двора не только не собирался унимать скандальных постояльцев, но и поспешил от них спрятаться, видимо, опасаясь претензий за некачественные посреднические услуги.

Сверху послышалась возня и недовольное бормотание слуги юных пьяных дворян.

— Иди, иди отсюда, не то господа ещё сильнее разгневаются и прикажут тебе вообще ничего не давать.

— Да пусть твои господа провалятся к хозяину преисподней! — разъярённо шипела в ответ женщина.

Крепко вцепившись в руку отвергнутой проститутки, простолюдин почти волок её вниз по лестнице, так что той приходилось на ходу одёргивать кое-как натянутое платье.

— Заткнись, дура, услышат — беды не оберёшься!

Из кухни осторожно выглянул владелец заведения.

— Да и пусть слышат! — продолжала бушевать разъярённая «ночная бабочка». — Распутники неблагодарные! Сначала заказывают женщину, потом выгоняют, не заплатив! Да я в уездную канцелярию пожалуюсь!

— На кого, дура!? — рыкнул оказавшийся рядом Зселес. — Ты же даже не знаешь, кто они? Вот тебе лян за беспокойство и иди отсюда, пока я тебе рожу на сторону не свернул.

— На своё рыло погляди, оно и без того кривое! — цапнув с его ладони монетку, огрызнулась женщина и, продолжая возмущаться, скрылась за входной дверью, не забыв ударить зонтиком слугу, на прощение обозвав его распутных господ пассивными гомосексуалистами да ещё и евнухами.

По местным меркам оскорбление более чем обидное, однако бросаться в погоню за проституткой мужик не стал, ограничившись парой не менее цветистых эпитетов, характеризующих моральные качества сей особы, весьма сильно пониженной социальной ответственности.

Тяжело вздохнув, простолюдин стал подниматься по лестнице с таким видом, словно шёл на казнь, ну или по меньшей мере на суд.

Оглядевшись по сторонам, хозяин постоялого двора, заметив притаившуюся у стенки Платину, и, видимо, желая хоть с кем-то поделиться своим возмущением, пробормотал, осуждающе качая головой:

— Вот сопляки! Сами просили найти им женщину для утех, а теперь нос воротят. Ну да, Анане уже не двадцать лет. Но она ещё вполне себе ничего. Особенно, если под хорошее вино. Так нет же, недовольны! Где я им здесь другую найду, да ещё такую, чтобы обоих сразу ублажила?! Чай у нас деревня, а не улица Туч и дождя!

«Мальчики из благородных семей знают толк в извращениях, — уже не обращая внимания на ворчание владельца заведения, подумала Ия, чувствуя себя ну очень неуютно. — А у меня даже паршивого ножичка нет. Обязательно скажу Хаторо, чтобы купил.»

Словно отвечая её мыслям, на галерее вновь послышался шум, неразборчивое бормотание, торопливые шаги.

Почти кубарем скатившись по лестнице, слуга пьяных распутников бросился к не успевшему удрать хозяину постоялого двора.

— Почтенный Зселес, помоги!

— Да чего тебе ещё надо?! — скривился тот, как от зубной боли.

— Не мне! — простонал собеседник. — Молодым господам!

— Всё никак не угомонятся? — вроде бы даже с сочувствием спросил владелец заведения.

— Куда там! — махнул рукой слуга. — Вот подай им женщину, и всё!

— Ну я уж прямо и не знаю, — с деланной растерянностью развёл руками Зселес. — Я Анану прислал, так им не понравилось.

— Ну, так она и самом деле старовата для них, — заканючил слуга, тут же выпалив: — Десять муни!

— Да где же я тебе среди ночи кого найду? — озадаченно пробормотал хозяин постоялого двора. — Дождь на дворе.

— Двадцать! — вскричал собеседник. — Половина тебе, но только чтобы непременно сейчас.

— Ишь ты! — задумчиво хмыкнул Зселес. — Такие деньжищи. Им что, серебро девать некуда?

— Дядюшкино наследство на ветер спускают, — шёпотом пожаловался несчастный простолюдин. — Тому хотелось, чтобы племянник государственные экзамены по новой сдал, а он вместо этого только пьёт и распутничает! Ну, так, может, кого найдёшь? Не то они ещё долго не успокоятся. Шуметь будут, постояльцам спать мешать.

— Нет, — с горьким сожалением вздохнул владелец заведения и сказал именно то, чего так боялась притаившаяся в своём углу Платина: — Вон там служанка каких-то торговцев сидит. Поговори с ней, может, согласится? Она у них одна на двоих, ей, небось, такое не впервой будет.

«Вот же-ж, казёл!» — мысленно выругалась Ия, подтягивая к себе чайник. Вода в нём почти остыла, но он сам по себе довольно тяжёлый. Какое-никакое, а оружие.

Посмотрев в её сторону, слуга прищурился, явно стараясь рассмотреть притихшую в темноте девушку. Через миг лицо его расцвело счастливой улыбкой.

Благодарно кивнув хозяину постоялого двора, он устремился к приёмной дочери бывшего начальника уезда.

Вскочив на ноги, та тихо рявкнула:

— Даже не думай!

— От чего же, дура?! — досадливо скривившись, всплеснул руками мужчина, сообразив, что она слышала его разговор с Зселесом. — Да ты таких денег в жизни не заработаешь! И делать-то почти ничего не надо. Они же оба пьяные. Раз-раз, и всё. И самой хорошо будет. Господа молодые, красивые, с женщинами обращаться умеют, не то что твои хозяева простолюдины. Пойдём. Не бойся, не обману. Хочешь, деньги прямо сейчас отдам?

— Себе оставь! — огрызнулась Платина. — Им пьяным всё равно!

— Ах ты, дрянь! — теряя терпение, простолюдин рванулся к ней, пытаясь схватить.

Ожидавшая чего-то подобного, Ия плеснула ему в лицо водой из чайника.

— Уймись, дурак!

— Стой, паршивка! — не обращая внимание на мокрую физиономию, вскричал собеседник и плюхнулся животом на стол в безуспешной попытке достать вовремя увернувшуюся девушку.

А когда он попытался подняться, та изо всех сил ударила его чайником по спине промеж лопаток.

Слуга взвыл, выгнувшись от боли, а Платина, выскочив из своего угла, бросилась к выходу из зала.

— Держи её! — заорал мужик.

Вот только владелец заведения подчёркнуто отвернулся, но когда Ия пробегала мимо, попытался подставить ей подножку.

Ожидавшая от него какой-нибудь гадости, пришелица из иного мира легко перепрыгнула неожиданно возникшее препятствие.

Выскочив под лениво моросящий дождь, она едва не врезалась в Жданова. К чести офицера российского императорского флота, тот сориентировался мгновенно. Толкнув девушку себе за спину, мичман встретил выскочившего вслед за ней слугу мощным ударом куда-то в район челюсти.

Неуклюже взмахнув руками, преследователь грохнулся на спину, затылком распахнув входную дверь.

Развернувшись к соотечественнице, молодой человек хотел что-то сказать, но Платина быстро закрыла ему рот ладошкой.

— Почтенный Худ, этот козёл напал на меня!

— Чего деёшься, дуак? — невнятно пробормотал побитый простолюдин, с кряхтением поднимаясь на ноги и вытирая окровавленный рот, однако драться не стал, обиженно пробормотав: — Моим господам понадобилась женщина для утех, вот я хотел дать твоей служанке хорошо заработать.

— Ах ты, мерзавец! — глухо зарычал Жданов. Лицо мичмана покрылось красными пятнами, и Ия на всякий случай крепко вцепилась ему в рукав. — Как можно предлагать такую гнусность?! Да я тебя, морда…

— Что тут у вас? — не дал ему договорить раздавшийся за спиной громкий, властный голос.

— Почтенный! — плаксиво заканючил слуга. — Смотри, что твой человек сделал! Зуб мне выбил! Как я теперь жевать буду? Да за такое мои господа вас до исподнего разденут!

— Этот мерзавец хотел отвести г… — возмущённо вскричал офицер, но вовремя получив от девушки болезненный тычок локтем в бок, заговорил уже более спокойным тоном: — Нашу Ини к своим пьяным хозяевам!

— Ты узь прости, почтенный, — виновато развёл руками простолюдин. — Не хотел тебя беспокоить. Думал, она их быстренько-быстренько ублажит, денежки получит, и всё.

Подавшийся вперёд молодой человек вновь замахнулся, но его остановило грозное рычание старшего побратима:

— А ну тихо! Пойдём в зал, нечего под дождём мокнуть.

Хозяин постоялого двора, как ни в чём не бывало, снимал потушенные фонари.

— Ты чего же это хотел без нас с нашей служанкой договариваться? — грозно спросил Хаторо у слуги и, не дожидаясь ответа, обратился к владельцу заведения: — А ты куда смотрел, почтенный?

— А я здесь причём? — в местной манере вопросом на вопрос ответил тот. — Моё какое дело, о чём они там болтали?

— И поэтому ты мне подножку подставил?! — выглянув из-за спины соотечественника, выкрикнула Платина.

— Ничего я тебе не ставил! — «пошёл в отказ» хозяин постоялого двора.

— Так что, почтенный, за зуб-то платить будем? — деловито поинтересовался второй простолюдин, промокнув разбитую губу грязной тряпочкой.

— Ты напал на нашу служанку и ещё хочешь, чтобы я тебе заплатил?! — рявкнул бывший офицер городской стражи.

— Тогда я пойду к своим господам! — пригрозил слуга.

Не обращая внимания на его слова, предводитель беглых преступников обратился к своей спутнице:

— Почему это он к тебе пристал?

— Потому что его развратным хозяевам молоденькую захотелось, — буркнула Ия. — Сначала уговаривал, деньги предлагал.

— Двадцать муни! — вскричал простолюдин.

— Сколько?! — вскинул брови Хаторо.

— Двадцать! — торжественно подтвердил собеседник.

— А потом хотел схватить, — продолжила девушка, — и утащить к своим господам!

— Да не тащил я, а приглашал! — мужик вновь вытер выступившую на губе кровь. — Я же не бесплатно. Нешто с тебя убудет? Знаешь, небось, как с двумя сразу обходиться.

— Убью, мерзавец! — зарычал Жданов, пытаясь вырваться из рук Платины.

— Помолчи, Худ! — прикрикнул на него старший товарищ и обратился к покалеченному слуге: — А ты иди и передай, что наша служанка не продаётся.

От этих слов Ия его ещё больше зауважала.

Вдруг сверху донёсся громкий крик:

— Эй, Рмак, свинья ты безрогая! Где женщина? Почему до сих пор её не привёл? Благородные господа желают женщину, а ты, подлая скотина, заставляешь нас ждать.

На галерее второго этажа появилась облачённая в белое нижнее бельё фигура. Даже опираясь руками о резные перила, молодой человек с видимым усилием сохранял равновесие.

Тусклый свет единственного фонаря не позволял рассмотреть лицо сильно подвыпившего представителя благородного сословия, и девушка не смогла определить: кто именно из двух гуляк оказался столь нетерпелив, что рискнул покинуть комнату, не дождавшись возвращения слуги.

— Да разве же найдётся здесь женщина, достойная вашего внимания, господин?! — с натужным придыханием в голосе вскричал простолюдин, склоняясь в подобострастном поклоне. — Это же грязная деревня, где нет даже заведений Ветра и Луны? Как тут отыскать молодую женщину, искусную в играх Тучки и дождя?

— А служанка тех двух торгашей? — внезапно спросил дворянин, и у Платины перехватило дыхание. Откуда этот пьяница знает о ней? Она же вроде старалась не попадаться им на глаза и весь вечер просидела в тёмном углу. Если только столкнулась с ним, когда бегала в уборную?

«Вот же-ж! — мысленно выругалась беглая преступница. — И почему сегодня нам одни придурки попадаются? То сумасшедшая кошатница с прибабахнутой служанкой. Теперь вот эта парочка извращенцев!»

— Так я звал её, господин! — обиженно отозвался Рмак. — Она не идёт.

— Как это «не идёт»?! — вскричал благородный собеседник, подаваясь вперёд.

Собравшиеся в зале простолюдины дружно охнули, испугавшись, как бы потерявший равновесие дворянин не рухнул вниз.

Но вовремя подскочивший приятель, также облачённый в одно нижнее бельё, успел ухватить его за руку и помог устоять на ногах.

— Ты сказал этой дуре, что я плачу тридцать муни? — возмутился молодой человек, отстраняя собутыльника. — Тридцать!

— Да, господин, — не моргнув глазом, соврал слуга. — Только она не хочет!

— Ка-а-а-ак это не хочет?! — во всю глотку заорал пьяница, не обращая внимания на пытавшегося его утихомирить приятеля. — Да эта дура понимает, какую честь оказывают ей два благородных господина?

— Не понимает, господин, — скорбно вздохнул Рмак. — Как есть дура. И хозяева её дураки. Я даже предлагал купить у них служанку на одну ночь. Но они тоже отказались.

— Ах вы, подлые торгаши! — окончательно разбушевался собеседник. — Кто тут её хозяин? Иди сюда! Сюда иди, сказал, грязный нули!

Неизвестно, чем бы закончилась эта дикая сцена. Скорее всего, Хаторо и Жданов силой утихомирили бы зарвавшихся юнцов, нанеся тяжкие оскорбления их тонким, ранимым душам. Но тогда беглым преступникам пришлось бы срочно покинуть постоялый двор, несмотря на ночь и непогоду.

Но тут с грохотом распахнулась ещё одна дверь, и на противоположной стороне галереи появился разъярённый господин Фондо.

— Господин Какагамо! — окликнул он разбушевавшегося пьяницу. — Как вам не стыдно позорить свою благородную фамилию?! Вы ведёте себя хуже последнего простолюдина!

— Кто вы такой, чтобы указывать благородному господину Какагамо?! — вскричал пытавшийся унять собутыльника юнец.

Похоже, он то ли меньше выпил, то ли алкоголь оказал на него не столь разрушительное воздействие, позволив сохранить толику здравого смысла.

— Моё имя Дэоро Фондо, — с достоинством представился дворянин. — И я знаком с дядей господина Какагамо — благородным господином Геношо. А вы кто?

— Я Гуро Ванадо, — с секундной заминкой отозвался молодой человек. — Друг господина Какагамо.

Разговор на повышенных тонах заглушил тихий звук открываемой двери, поэтому господин Саноно появился на галерее неожиданно для всех. Видимо, старика тоже не на шутку заинтересовал вспыхнувший в ночи скандал.

— Да! — не замечая нового зрителя, но явно трезвея, подтвердил юнец. — Вы мой лучший друг!

— Тогда почему вы, господин Ванадо, позволяете своему другу так позорить себя? — сокрушённо покачал головой господин Фондо. — Или вы думаете, что о ваших безобразиях здесь никто не узнает?

— Какие ещё безобразия?! — возмутившись, молодой человек вновь едва не перевалился через перила. — Если благородные господа желают женщину, подлые простолюдины обязаны её предоставить!

— Благородные люди так себя не ведут! — презрительно фыркнул собеседник. — И если вы не хотите, чтобы о вашем позорном поступке узнала вся провинция, то немедленно вернётесь к себе и ляжете спать! В противном случае, вас и вашего друга больше не примут ни в одном уважаемом доме. Вы станете позором для своих родственников!

— Как вы смеете! — вскричал пьяница, «дав петуха».

— Пойдёмте, друг мой, — засуетился собутыльник, пытаясь затащить его в комнату. — Эй, Рмак, иди сюда, помоги уложить господина!

Слуга замялся, гадая, что делать? Похоже, он служил именно господину Какагамо и теперь не знал, стоит ли исполнять чужие приказы?

— Ты что, оглох, паршивец?! — рявкнул господин Фондо. — Хочешь, чтобы твой молодой господин натворил ещё больше глупостей?!

— Нет, нет, господин! — вскричал простолюдин, устремляясь к лестнице на галерею.

— Спасибо, благородный господин Фондо, — церемонно поклонился Хаторо. — За то, что помогли разрешить это досадное недоразумение.

Платина и Жданов также склонились в глубоком поклоне.

Совершенно неожиданно для Ии дворянин презрительно фыркнул:

— Тебе не за что благодарить меня, торгаш! Я лишь помог благородному юноше сохранить репутацию, а не заступался за тебя. Это твоя вина в том, что он вёл себя так неподобающе. Благородные юноши поступили с тобой честно, предложив хорошие деньги за такой пустяк. А ты, вместо того чтобы поблагодарить за щедрость и уступить на часок свою грязную девку, оскорбил их своим отказом. В былые времена вам бы всем просто отрубили головы!

— Тогда я счастлив, что живу именно в эти наши времена, — ещё раз поклонившись, криво ухмыльнулся бывший офицер городской стражи, очевидно, сильно задетый словами этого спесивого козла.

— Да как ты смеешь?! — не на шутку рассердился тот и повернулся, с явным намерением спуститься с галереи.

Но неожиданно ему заступил дорогу господин Саноно.

— Успокойтесь, господин Фондо! — требовательным шёпотом произнёс он. — Разве вы не поняли, что этот простолюдин прославляет правление нынешнего государя, да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет?

Несколько секунд благородные мужи «буравили» друг друга тяжёлыми взглядами. Наконец до более молодого тоже дошло, что коварный купчишка провоцирует его, заставляя ляпнуть что-то нелицеприятное в адрес самого Сына неба, а при таком обилии свидетелей сие весьма и весьма не безопасно.

— Я тоже восхищён мудростью государя, — выдохнул Фондо. — Да живёт он десять тысяч раз по десять тысяч лет! А ты, мерзавец…

Зло глянув на застывшего в поклоне Хаторо, он выдохнул:

— Пшёл вон отсюда!

И торопливо скрылся в своём номере.

Как ни уговаривала себя пришелица из иного мира не обращать внимание на подобные выверты сознания аборигенов, всякий раз сталкиваясь с таким вот презрительным отношением местного дворянства к представителям более низкого сословия, она чувствовала себя так, словно измазалась в чём-то отвратительно-мерзком.

— Хвала Вечному небу! — облегчённо перевёл дух хозяин постоялого двора, всё время скандала старательно «прикидывавшийся ветошью».

— Кто сей… благородный муж? — поинтересовался побледневший от злости мичман российского императорского флота.

— Помощник управителя барона Ндано, — почему-то шёпотом ответил владелец заведения, поспешно предупредив: — Лучше бы вам его не гневить.

— Храни нас, Вечное небо, от подобной глупости, — совершенно искренне заверил бывший офицер городской стражи, попросив: — Разбуди нас завтра пораньше и приготовь чего-нибудь в дорогу.

Ия осторожно тронула соотечественника за рукав.

— Почтенный Худ, ты не мог бы проводить меня в баню и подождать. А то… мало ли что?

— Конечно, — понимающе кивнул молодой человек.

Несмотря на очередное досадное недоразумение, приёмная дочь бывшего начальника уезда не хотела отказываться от возможности помыться.

Баня оказалась довольно просторной для деревенского постоялого двора, с большой деревянной ванной, содержание которой почти остыло. Да и после стольких грязных мужиков лезть в неё девушка не собиралась. Хорошо ещё, в котле нашлась почти горячая вода, а в углу стояла бочка с холодной.

Как и следовало ожидать, мыла ей никто не припас, зато отыскался опустошённый на три четверти кувшин с каким-то травяным отваром.

Рассудив, что вряд ли владелец заведения оставит в бане яд, Платина попробовала использовать находку в качестве моющего снадобья. Выяснилось, что оно неплохо мылится и даже даёт что-то вроде пены.

Рискнув, Ия помыла волосы, долго споласкивала их чистой водой.

Торопливо одеваясь, вдруг подумала: не стоит ли отказаться от грудной повязки? Изображать мужчину в ближайшее время ей вряд ли придётся, а данный предмет туалета довольно сильно стеснял дыхание. Может, хватит с неё какой-нибудь рубашки? Однако полотно обеих показалось ей довольно грубым, и, скрепя сердце, девушка вновь обмотала себя мягкой матерчатой лентой, благо за последнее время научилась делать это практически на ощупь.

Несмотря на давящую усталость и недавние неприятности, едва не перешедшие в очень крупные проблемы, именно сейчас после бани беглая преступница чувствовала себя почти прекрасно.

А вот мичману российского императорского флота, терпеливо поджидавшему свою соотечественницу, видимо, не давали покоя какие-то мрачные мысли. Потому что, едва она выпорхнула из двери, как офицер с негодованием прошептал:

— Какой негодяй! Боже, какой негодяй!

— Тихо! — испуганно шикнув, Платина воровато огляделась по сторонам. — Никогда не говорите по-русски, если не уверены, что нас никто не слышит!

— Да бросьте! — раздражённо отмахнулся собеседник, но всё же перешёл на язык аборигенов: — Здесь никого нет. Все уже давно спят.

— А вы откуда знаете? — раздражённо спросила Ия. — Ты что, видишь в темноте? Или у тебя слух, как у кошки? Мало ли кто прячется за углом?

— Да, вы правы, — невольно понизив голос, признал справедливость её слов молодой человек. — Не стоило так рисковать. Пойдёмте.

Но едва они подошли к входу в главное здание постоялого двора, Жданов вновь не выдержал, хотя и не стал переходить на родной язык:

— И всё равно, это отвратительно!

— Я тоже так считаю, — согласилась девушка, но отказалась войти в предупредительно распахнутую им дверь, предложив ему сделать это первым. — Просто уже давно перестала возмущаться. Без толку всё это. Всякий раз переживать — только нервы себе трепать, и больше ничего. Здесь так живут, и другой жизни не знают. Может, со временем что-то и изменится, а пока надо воспринимать жизнь такой, какая она есть.

Секунду помедлив, мичман шагнул через порог, за ним, как и положено служанке, последовала Платина.

Решив немного подбодрить, кажется, изрядно расстроенного собеседника, она тихо сказала:

— А здорово ты ему двинул, почтенный! Только зубы во все стороны полетели. Я даже не ожидала.

— Пустяки, — с деланным пренебрежением отмахнулся офицер. — Наверное, можно было бы обойтись и без этого. Но когда я увидел, как он за… за тобой гнался, то так сильно разозлился, что и сам не ожидал.

— Он, конечно, козёл, — прошептала Ия, поднимаясь вслед за ним по поскрипывавшей в темноте лестнице, — но ему же приказали. Вот он, как усердный слуга, и поспешил выполнить приказ.

— Жаль, что нельзя наказать ещё и этих негодяев, — кажется, вполне искренне посетовал собеседник. — Это какая-то дикость, варварство; хватать первую попавшуюся женщину, чтобы удовлетворить свою низменную страсть.

— Дворяне! — еле слышно хмыкнула девушка, кивнув на дверь в их комнату, откуда доносились какие-то невнятные звуки.

— Имеете что-то против дворян? — недовольно отозвался Жданов.

«Вот же-ж! — мысленно обругала себя Платина. — Он же сам из этих!»

Но вслух сказала:

— Да ни в коем случае! Если благородные люди ведут себя так, как и положено благородным людям.

Тихонько постучав и дождавшись недовольного ворчания Хаторо, молодые люди вошли в свою комнату, где царила тьма, которую не мог развеять еле различимый во мраке серенький прямоугольник затянутого бумагой окна.

Несмотря на то, что глаза приёмной дочери бывшего начальника уезда вроде бы успели привыкнуть к темноте, понадобилось около минуты, чтобы она смогла различить кровать и брошенный на пол матрас с подушкой и одеялом. Там Ия и улеглась. Её соотечественник пристроился возле побратима.

«Завтра надо будет где-то бельё постирать», — уже засыпая, подумала она, положив под голову изрядно пополневшую котомку.

К сожалению, как следует выспаться не удалось. Помня своё обещание, хозяин постоялого двора разбудил их ещё затемно. Но когда постояльцы сели завтракать, предупредил, что обещанных рисовых колобков придётся подождать или брать в дорогу полужидкую рисовую кашу. Поскольку данный вариант Хаторо не устраивал, он, скрепя сердце, согласился остаться ещё ненадолго и заказал себе чаю.

Воспользовавшись незапланированной задержкой, девушка сбегала в баню, а когда вернулась, заметила в зале обоих старших дворян.

Заняв своё место у окна, они неторопливо вкушали рисовую кашу, сдобренную кусочками фруктов и капелькой мёда.

Когда чайник беглых преступников опустел, из кухни появилась подавальщица с большим блюдом одуряюще вкусно пахнущих рисовых шариков.

— Ини! — отсчитывая медяки, окликнул служанку бывший офицер городской стражи. — Убери их в коробку.

— Сейчас, почтенный! — бодро отозвалась Платина, радуясь тому, что они наконец-то покинут это негостеприимное место.

— Худ! — продолжил отдавать распоряжения предводитель, — сходи за ослом!

Именно в этот момент на галерее хлопнула дверь, и послышались недовольные голоса вчерашних юных пьяниц. Знакомый слуга с печальным, опухшим лицом шагал впереди, словно бы показывая им дорогу.

Презрительно глянув на спускавшихся по лестнице молокососов, Жданов поспешил к выходу.

— Что там? — вдруг громко и озадаченно произнёс господин Фондо, приподнимаясь с табурета и с любопытством глядя в окно.

Со двора донёсся конский топот, звяканье сбруи и грозный окрик:

— Стой! Куда?

— В конюшню, за ослом, — столь же лаконично ответил мичман российского императорского флота.

— Успеешь! — рявкнул неизвестный собеседник. — Ступай внутрь!

— Да… господин, — нехотя отозвался офицер, а у приёмной дочери бывшего начальника уезда тревожно ёкнуло сердце.

Замерев с ложкой в руке, она посмотрела на Хаторо. Тот, хоть и не выглядел сильно испуганным, но всё же встал, сцепив руки внизу живота.

Вслед за Ждановым в зал торопливо вошли три воина, держа в руках упрятанные в ножны мечи. Шагавший первым немолодой мужчина с аккуратной седой бородкой на круглом лице с ясно обозначенными скулами, оглядев помещение, коротко поклонился сидевшим за столиками представителям благородного сословия.

Вразнобой поднявшись, те дружно отвесили ответный поклон.

Исполнив долг вежливости, незваный гость сурово посмотрел на притихших простолюдинов и гаркнул:

— Кто тут Рмак?

— Я, господин! — отозвался слуга.

— Ты написал, что на постоялом дворе Злеса остановились какие-то подозрительные люди? — помахивая бумажкой и грозно хмурясь, спросил дворянин, видимо, являясь охранником местного землевладельца.

— Да, господин, — поклонился Рмак.

«Он им что, по электронке письмо сбросил? — озадаченно подумала Ия. — Или эсэмэской отправил?»

— Кого ты имел ввиду? — всё тем же строгим тоном поинтересовался воин.

— Вот этих торгашей, господин! — от охватившего его восторга слуга даже взвизгнул, ткнув пальцем в сторону бывшего офицера городской стражи.

— Ты кто такой? — спросил охранник, требовательно протягивая руку. — Пайзу давай!

— Кастен из Тарисакаво, — назвался Хаторо, с поклоном протянув именную табличку.

Пока воин внимательно рассматривал дощечку, его собеседник представил своего спутника:

— Это мой помощник Худ из Каемана.

— Далеко же ты помощника себе нашёл, — насмешливо хмыкнул воин, принимая другую пайзу.

— Так мы же купцы, господин, — заискивающе улыбнулся Хаторо. — На месте не сидим, в разных местах бываем, много людей знаем. Отец Худа — мой старый торговый компаньон послал со мной сына в Даяснору продать шёлк и купить кое-какого товара.

Постукивая табличкой о табличку, охранник спросил у Рмака:

— Почему ты посчитал их подозрительными?

— Вчера вечером мой благородный господин, — торопясь и захлёбываясь, слуга с поклоном указал на явно растерявшегося молодого хозяина, — попросил у них служанку на ночь. Тридцать серебряных монет пообещал, а они отказались. Да разве же торгаш мимо таких денег пройдёт? Не может такого быть, господин! Вот я и попросил мальчишку письмо в замок отнести. Даже свои деньги заплатил, чтобы, значит, вы, благородный господин, разобрались: кто эти непонятные люди?

— Тридцать муни? — недоверчиво переспросил воин, окидывая беглую преступницу откровенно оценивающим взглядом. — За эту костлявую курицу?

«Сам петух!» — мысленно огрызнулась пришелица из иного мира, имея ввиду вовсе не птицу.

— Я был немного пьян, господин, — объяснил господин Какагамо, бросив на слугу испепеляющий взгляд. — Вот и пообещал… не подумав. Теперь чувствую себя неудобно.

— Понимаю вас, — усмехнулся собеседник. — Сам молодым был.

Потом вопросительно посмотрел на бывшего офицера городской стражи.

— Так всё и было?

— Да, господин, — подтвердил тот. — Никак я не мог нашу служанку благородному господину на ночь отдать.

— Это почему же? — насмешливо хмыкнул охранник. — Она что, тебе жена или сестра? Или мало предложили? Вы, торгаши, за медный лян грязь готовы жрать, а тут тебе серебро дают, а ты отказываешься. В самом деле подозрительно.

— Эта служанка, благородный господин, для моей сестры, — принялся терпеливо объяснять Хаторо. — Она вышла замуж за почтенного Самса из Даяснору. Её прежняя служанка, которую она привезла из родного дома, умерла. Сестра очень тоскует на чужбине и просила прислать ей знакомую женщину, с кем можно было бы поговорить о родине. Вот по приказу нашего отца я и везу к ней Ини.

Мужчина показал на склонившуюся в поклоне девушку.

— Ты так и не сказал, почему не захотел отдать её на ночь за такие большие деньги, — нахмурился воин, резко хлопнув именными табличками.

— Я подхожу к этой причине, благородный господин, — заверил Хаторо. — Тридцать муни — очень хорошие деньги. Но благородный юноша вчера слишком много выпил, и я опасался, что утром, осознав потерю такого количества серебра, он может пожалеть об этом и потребовать часть денег назад. А ещё я боялся, что наша глупая служанка может вызвать его неудовольствие, и он её накажет. Вдруг после этого она долго не сможет служить моей сестре? Сестра расстроится, и это может навредить её будущему ребёнку. Или вдруг служанка забеременеет? Тогда она уже не сможет отдавать все силы на служение моей сестре.

Стоя рядом с соотечественником, Платина тихо обалдевала, слушая пространное разъяснение бывшего офицера городской стражи. Тот говорил так, словно речь шла не о живом человеке, а о скотине какой-нибудь или о ценной вещи.

«Зато сколько написано умных книг о добродетели, морали и нравственности, — с горькой иронией думала приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Или всё это касается лишь лиц благородного происхождения, и к остальным не имеет никакого отношения, оставляя «за скобками» остальной народ? Ну, тогда пусть не обижаются, когда их в один прекрасный день всех перережут».

— … почтенный Самс очень её любит, — продолжал «заливаться соловьём» Хаторо. — И сильно расстроится, если служанка первой наложницы не сможет исполнять свои обязанности с должной тщательностью. Получив от благородных господ двадцать серебряных монет, о которых говорил их слуга, моя семья рискует потерять гораздо больше из-за неудовольствия почтенного Самса. Вот поэтому я и не согласился отдать им на ночь свою служанку.

Судя по выражению морды лица охранника местного землевладельца, подобное объяснение, если и не убедило его, то и не вызвало полного отторжения.

— Почему же ты, тупица, не объяснил всё благородному господину? — нахмурился он. — Тогда бы не было никаких недоразумений.

— К сожалению, тогда молодой господин уже не мог меня услышать, — ханжески вздохнул беглый преступник.

Понимающе хмыкнув, собеседник посмотрел на притихших юнцов.

— Вы что же, и в самом деле много выпили?

— Наверное, последняя бутылка была уже лишней, — натужно улыбнулся Ванадо. — Возможно, мы и в самом деле вели себя немного шумно. Нам жаль, что наш человек побеспокоил вас по такому пустяковому поводу.

— Я его обязательно накажу, — кивая головой, пообещал Какагамо.

— Это наш долг, господа, — снисходительно ухмыльнулся воин, — следить за порядком на землях благородного рыцаря Хондого. Уж лучше лишний раз съездить, чем упустить какого-нибудь злодея. В Шибани на улице Тучки и дождя есть закрытое заведение «Радостные пташки на ветвях сливы», зайдите лучше туда. Это обойдётся вам гораздо дешевле тридцати муни, а удовольствия получите больше, чем с этой затасканной замарашкой.

«С чего это я затасканная? — обиженно подумала Ия, глядя в деревянный, недавно тщательно отмытый пол. — И уж никак не замарашка!»

Чувствовала она себя ужасно неуютно. Сердце тревожно колотилось. На лбу и на спине выступили мелкие капельки пота. Пусть пайзы и подлинные, но если рыцарские охранники начнут задавать разнообразные неудобные вопросы, «засыпаться» может даже многоопытный Хаторо. Они же ещё не обговорили великое множество деталей их «легенды».

Вчерашние пьяницы дружно поклонились, а Какагамо проникновенно поблагодарил:

— Спасибо за добрый совет, господин. Обязательно им воспользуемся при первой же возможности.

Кивнув, воин протянул именные таблички лжеторговцам, но вдруг спросил:

— А почему у тебя нет слуги?

— Был слуга, господин, — со вздохом ответил бывший офицер городской стражи. — Да помер недавно. Змея укусила. А зачем нового нанимать, если Ини сама с ослом справляется? Нам бы только до Шибани добраться. Там всё равно на корабль сядем.

— Да, — кивнул собеседник. — Гадюк нынче много развелось.

Поскольку разговаривал воин вполне доброжелательно, девушка рискнула поднять голову, тут же «наткнувшись» на пристальный взгляд светло-карих глаз.

Молодой воин лет двадцати в одежде из зелёного застиранного шёлка откровенно пялился на неё с каким-то непонятным интересом, и беглой преступнице это совсем не понравилось.

— Благородный господин, — поклонился Хаторо. — Мы можем идти?

— Ступай, — отмахнувшись, собеседник обратился к хозяину постоялого двора: — Подай нам чего-нибудь, а то мы так торопились, что даже не позавтракали.

— Сюда, сюда проходите, благородные господа, — засуетился владелец заведения.

Несмотря на показное радушие, в его голосе ясно слышались досада и огорчение. Платина подумала, что охранники землевладельца вряд ли заплатят ему за еду и выпивку. Возможно, на самом деле они заехали сюда именно за тем, чтобы пожрать на халяву, а письмо тупого слуги только предлог?

Когда она последней покидала зал, то вновь ощутила на себе пристальный взгляд молодого воина.

«Он что, меня узнал? — с нарастающей тревогой подумала Ия, вспомнив об объявлениях о розыске со своими портретами. — Тогда почему не арестовал? Чего стесняться каких-то простолюдинов? Даже если ошибутся, можно просто отпустить без всяких извинений, типа: померещилось чего-то, и идите отсюда. А может, я ему понравилась? Вот уж точно нет! На тех, кто нравится, так не смотрят. Он как будто… вспоминает. Может, сомневается: я это или не я? Опасается опозориться перед старшими товарищами? Тогда отсюда надо уматывать и поскорее!»

По пути к конюшне девушка тихо сказала:

— Нам надо поторопиться. Почему, скажу потом.

К чести бывшего офицера городской стражи, тот не стал тратить время на уточняющие вопросы, а просто кивнул. Не торгуясь, отдал конюху две медные монеты и лично помог навьючить осла.

Без труда догадавшись, что они сильно торопятся, Жданов тоже не стал ничего спрашивать, лишь время от времени бросал тревожные взгляды на входную дверь главного здания постоялого двора.

Едва старший приятель затянул последний узел, мичман схватил животное под уздцы и почти потащил к воротам.

Пройдя метров сто и свернув на боковую улицу, Хаторо подозвал к себе спутницу и тихо спросил:

— Что случилось?

— Один из воинов очень подозрительно на меня посмотрел, — поделилась своими подозрениями Платина.

— Может, ты ему понравилась? — слегка расслабился собеседник.

— Вот уж нет, — запротестовала Ия. — Я боюсь, что он мог видеть мой портрет на объявлении.

Последние слова она прошептала, воровато оглядываясь по сторонам.

— Почему же нас тогда не арестовали? — задал вполне ожидаемый вопрос бывший офицер городской стражи.

— Не знаю, — покачав головой, девушка озвучила своё предположение: — Может, он не уверен? Не помнит точно: где меня видел? Да мало ли что? Только подозрительно всё это.

— Хорошо, задерживаться не будем, — согласно кивнул Хаторо, тут же рассудительно заметив: — Только будь у них хоть малейшие подозрения, нас бы уже вели в замок.

— Это если бы он и в самом деле меня узнал, — согласилась Платина, но продолжила «гнуть свою линию»: — Но вдруг он не уверен и боится показаться смешным перед другими воинами? Он же совсем молодой.

— В замке должны быть объявления о розыске, — задумчиво проговорил абориген. — Обычно уездные канцелярии их всем землевладельцам рассылают.

— Тогда чего же мы ждём? — встрепенулся Жданов. — Пойдёмте отсюда!

— Если его подозрения подтвердятся, то за нами обязательно пошлют погоню, — не обращая внимания на слова побратима, продолжал рассуждать бывший офицер городской стражи. — Я же сказал им, куда мы направляемся. По дороге в Шибани нас и будут искать. Возвращаться в Фумистори тоже смысла нет. Плохо, что мы дорог в округе не знаем, тогда можно было бы и в обход пойти.

— Может, спрячемся где-нибудь? — предложил мичман русского императорского флота. — Есть же здесь какая-нибудь роща? Отсидимся, не станут же они нас долго искать?

Внезапно Ия вспомнила подслушанный вчера разговор, и у неё появилась идея, которой она тут же поделилась со своими спутниками.

— Предлагаешь проводить Саноно в Касеи к его сыну? — озадаченно переспросил Хаторо.

— Не просто проводим, а посадим его на осла, — наставительно объяснила девушка. — Чтобы старый человек ноги не утруждал. Только тогда хотя бы один тюк придётся в руках нести. Господин Саноно уже два раза за нас заступился. И ты почтенный, как благ… как достойный человек, просто обязан его отблагодарить.

— Он и так вчера съел и выпил на две серебряные монеты, — недовольно проворчал собеседник. — Но ты уверена, что из Касеи можно попасть в Шибани?

— Саноно сам так сказал, — пожала плечами Платина. — В крайнем случае, спросим у него.

— А ты как считаешь? — обратился предводитель их компании к побратиму.

— Я не против того, чтобы уйти с проезжей дороги, — проворчал молодой человек. — Первым делом искать нас будут именно на ней. И в селении удобнее схорониться, чем в лесу. Только, мне кажется, что… Ини просто показалось.

— Возможно, — не стал спорить побратим, но всё же решил: — Подождём господина Саноно.

Заметив у дома старушку, присматривавшую за возившейся в траве девочкой лет трёх, он поинтересовался, в какой стороне замок благородного рыцаря Хондого?

Явно довольная столь вежливым обращением, селянка без затей показала направление рукой, сообщив, что до него всего семь ли.

К счастью, дорога в Касеи проходила в другом месте. Выйдя из деревни, путники прошли с полкилометра и, остановившись у просяного поля, стали поджидать старого дворянина.

Однако первыми они увидели покидавших селение воинов. Всадники неторопливо двигались по улице, направляясь в противоположную от беглых преступников сторону.

— Ты ошиблась, Ини, — вполголоса проворчал Хаторо, когда Жданов с девушкой заводили осла за чахлый куст. — Они никуда не торопятся.

— Бывает, — пожала плечами та, по-прежнему уверенная в том, что молоденький охранник таращился на неё не просто так.

— Стоит ли тогда ждать господина Саноно? — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Жданов.

— Стоит, — решительно возразила Платина, тут же скромно потупившись под недовольным взглядом бывшего офицера городской стражи.

— Подождём ещё немного, — после короткого раздумья решил абориген.

Потом они увидели, как от постоялого двора отъезжают тяжело нагруженные телеги, за ними фургон, очевидно принадлежавший молодому господину Какагамо, и лишь затем появилась знакомая фигура в широкополой шляпе.

Заметив их издали, дворянин, кажется, насторожился, потому что шёл всё медленнее и медленнее.

Шагнув ему навстречу, лжеторговцы склонились в церемонном поклоне, и старший из них заговорил:

— Благородный господин Саноно, позвольте нам ещё раз поблагодарить вас за то, что вы вновь помогли нам.

— Я не совершил ничего такого, что на моём месте не сделал бы любой благородный человек, — заметно приободрившись, собеседник важно огладил седую бороду.

— Пусть так, — охотно согласился Хаторо. — Но именно вы помогли нам уже во второй раз, поэтому позвольте выразить вам наше почтение!

Все трое вновь низко поклонились.

— Не могли бы вы сказать, куда направляетесь? — самым почтительным тоном поинтересовался бывший офицер городской стражи. — Быть может, нам по пути?

— Нет, почтенный, — вздохнул старик. — Я иду в Касеи. Это в восьми ли от дороги на Шибани.

— Всего в восьми? — уточнил Хаторо.

— Да, — озадаченно подтвердил собеседник.

— Худ! — громко произнёс старший товарищ. — Сними один тюк с осла и перевяжи другой.

— Слушаюсь, почтенный, — отозвался Жданов.

— Благородный господин Саноно! — торжественно возгласил беглый преступник. — Я прошу вас оказать нам честь и доехать до Касеи на нашем осле.

— Да ты что, почтенный?! — кажется, вполне искренне удивился собеседник. — Не нужно. Я не хочу я вас утруждать.

— Неблагодарность — величайший порок, безусловно осуждаемый и Вечным небом, и земными мудрецами! — с привычной для аборигенов высокопарностью заявил бывший офицер городской стражи. — Умоляю не обижать нас и не заставлять чувствовать себя неудобно.

— Но тогда я буду чувствовать себя неудобно, — вновь попытался отказаться даже не пытавшийся скрыть своё удовлетворение дворянин.

— О чём вы? — вскинул брови лжеторговец. — Разве вы не выше нас по положению и не старше по возрасту? Так почему же вы отказываетесь принять нашу благодарность? Неужели мы плохо вас просим?

— Разумеется, нет! — запротестовал собеседник. — Ну, если уж ты так настаиваешь, то я согласен.

К сожалению, пришлось немного задержаться. Поначалу мичман взгромоздил тюк с тканями на плечо, но новый попутчик сразу же заявил, что так нести будет очень неудобно. С помощью верёвки и его советов офицер сделал что-то вроде лямок на плечи.

Закончив приготовления, двинулись дальше. При этом Хаторо лично вёл за повод осла, на котором гордо восседал господин Саноно, а позади шли Жданов и Ия.

Скоро выяснилось, что старик довольно болтлив, но, к счастью, не слишком любопытен. Задав Хаторо несколько вопросов и получив многословные, но весьма расплывчатые ответы, он принялся рассказывать о себе.

Сдав, по его словам, с блеском государственный экзамен, господин Саноно из-за козней и интриг бездарных завистников смог получить лишь должность уездного писца, на которой прославился своей честностью и неподкупностью.

Именно благодаря этим качествам, ему не удалось добиться высокого положения, зато он воспитал прекрасных сыновей, один из которых служит воинским начальником на границе, второй — в канцелярии самого губернатора. Третий, как и его отец, стал писцом, но один из их дальних родственников, весьма впечатленный его талантами и способностями, попросил помочь в управлении оловянным рудником, сразу же предложив высокую должность и большое жалование. Не в силах отказать родне, молодой господин Саноно ушёл в отставку и перебрался с семьёй в Касеи.

Невольно прислушавшись к рассказу старика, пришелица из иного мира с иронией подумала, что всё совсем не так, и никто из его сыновей не добился ни почёта, ни процветания. В противном случае, зная, с каким почтением аборигены относятся к своим родителям, их отец не ходил бы по по дорогам в одиночку. Если не на фургон, то уж на слугу они бы ему денег точно дали. Если бы могли.

Минут через сорок путники добрались до перекрёстка, где от дороги, покрытой начинавшей подсыхать после дождя пылью, отходило то, что с полной уверенностью можно назвать просёлком.

С первого взгляда становилось ясно, что движение здесь не отличается особой интенсивностью, о чём свидетельствовала ещё не выбитая трава и неглубокие колеи от тележных колёс.

Когда они обогнули невысокий, поросший редким кустарником холм, закрывший их от дороги, Платина облегчённо перевела дух, поскольку ей по-прежнему не давал покоя тот странный взгляд рыцарского стражника.

Постепенно становилось ясно, что их попутчик, определив расстояние до Касеи в восемь ли, считал их от «главной дороги», а не от постоялого двора в Мори.

Около полудня остановились на отдых под сенью высокого раскидистого дерева. Уставший болтать господин Саноно с благодарностью принял приглашение лжеторговцев разделить с ними трапезу, в результате чего Ие достался всего один маленький рисовый шарик. Запив обед водой из фляги, дворянин упрекнул попутчиков в том, что они не захватили с собой чайник.

— Мы люди простые, — почтительно объяснил Хаторо. — Можем и обычной воды попить. Кто же мог знать, что нам придётся сопровождать такого благородного господина, как вы?

— Чай не просто утоляет жажду, почтенный, — наставительно произнёс собеседник. — Он проясняет ум, очищает душу от злых помыслов и помогает пищеварению. Всё, я отдохнул, можно ехать дальше.

Помогая ему забраться на осла, бывший офицер городской стражи поинтересовался: нет ли в Касеи места, где они могли бы остановиться?

— Сегодня мы уже вряд ли доберёмся до Шибани, — пояснил он. — Лучше отдохнём, а завтра с утра и отправимся.

— Я поговорю с сыном, и он найдёт вам ночлег, — положив посох поперёк седла, пообещал старик.

С невысокого пригорка Касеи походил на обычную деревню, также окружённую ровными квадратами полей.

Чётко выделялась обнесённая кирпичной оградой территория рудника с большими кучами земли и какими-то бараками. Чуть в стороне теснились маленькие домики, начисто лишённые каких-либо заборчиков, как правило, окружавших жилища местных крестьян.

Поправив матерчатые лямки на плечах, девушка подумала, что там, наверное, живут рудокопы. Именно в ту сторону и велел держать путь их проводник, но вдруг приказал свернуть на деревенскую улицу, которая привела их к красным воротам.

Надпись белыми буквами на чёрном фоне гласила, что здесь проживает господин Вандо Саноно помощник управителя рудника «Белый рассвет».

Пока папаша хозяина дома, кряхтя, слезал с осла, Хаторо требовательно колотил костяшками пальцев по широким доскам с облезлой краской.

— Что надо? — хмуро спросил пожилой слуга в длинной, потрёпанной куртке, но, заметив старика, тут же расплылся в широкой, подобострастной улыбке и отвесил низкий, церемонный поклон. — Благородный господин Саноно! Какая радость! Прошу вас, проходите! Только мой господин, ваш благородный сын, ещё на службе. Но я сейчас же пошлю за ним мальчишку.

— Как здоровье моего внука? — поинтересовался дворянин.

— Маленький господин хорошо кушает и много спит, — не переставая кланяться, ответил простолюдин.

— Мы счастливы, что смогли оказать вам столь незначительную услугу! — привлекая к себе внимание, громко возгласил предводитель лжеторговцев. — Надеюсь, вы побеспокоите своего благородного сына, и он поможет нам найти место для ночлега? А пока позвольте подождать его здесь.

— Нет, нет, — запротестовал старик. — Нечего вам стоять на улице. Заходите во двор.

— Спасибо, благородный господин Саноно, — поклонился бывший офицер городской стражи.

Глянув на враз поскучневшую физиономию слуги, Платина подумала, что тот, кажется, не очень доволен подобным распоряжением.

Тем не менее он безропотно распахнул тяжёлые створки, впуская незваных гостей за ограду.

Пока её спутники возвращали тюк со спины Жданова на осла, Ия сняла корзину и огляделась. Своими размерами передний двор не превышал того, что девушка видела в усадьбе своей наставницы госпожи Андо. Но дом казался гораздо больше, хотя не шёл ни в какое сравнение со зданиями главных залов господ Сабуро или Асано.

Господин Кушо Саноно неторопливо разулся, поднялся на сквозную веранду и скрылся в доме. Почти сейчас же из-за него выбежал мальчишка лет десяти босиком, в покрытой заплатами курточке и с всклокоченными волосами. За ним шёл уже знакомый неприветливый слуга.

Даже не глянув на лжеторговцев, он запер за парнишкой ворота и быстро вернулся на задний двор.

— Интересно, — тихо проворчала Платина. — В этой дыре хотя бы харчевня есть?

— Вы голодны? — участливо поинтересовался мичман российского императорского флота.

— Ещё бы! — возмущённо фыркнула Ия. — Этот старый обжора все рисовые шарики слопал!

— Но разве нас здесь не угостят? — удивился офицер. — Хотя бы на кухне, как слуг. Мы же помогли господину Саноно.

— Даже не рассчитывайте! — поспешила разочаровать его девушка. — Глотка чая не дадут.

А вот с этим она ошиблась. Минут через пять всё тот же слуга принёс поднос с чайником и двумя простенькими чашечками.

— Это вам от старшей госпожи, — сварливо проворчал он.

— Передай старшей госпоже нашу благодарность, — невозмутимо ответил Хаторо.

Едва они осушили по чашечке, как вернулся мальчишка, с ходу сообщив, что господин сейчас прибудет.

На самом деле тот появился минут через двадцать. Молодой, широкоплечий мужчина с гладко выбритым лицом в запылённом шёлковом халате что-то тихо сказал привратнику и поспешил к дому, бросив на незваных гостей быстрый, равнодушный взгляд. Те в ответ склонились в низком поклоне.

Проводив господина до веранды, слуга помог ему разуться и подошёл к путникам.

— Пошли, я провожу вас к Старому Сови. Там и отдохнёте.

Когда они вышли за ворота, бывший офицер городской стражи спросил:

— Харчевня здесь есть?

— Даже две, — усмехнулся проводник. — Одна у рудника. Но там еда так себе. Другая — вон в той стороне. Её держит Беспалый Ляк. Там и еда, и вино получше.

Он привёл их к крестьянскому дому, окружённому низеньким плетнём. Возле загона с курами возился скрюченный старик в заплатанной одежонке и с обмотанной тряпкой головой.

— Эй, Сови! — громко окликнул его слуга помощника управителя рудника. — Сови, глухой ты пень!

— А?! — оборачиваясь, отозвался хозяин дома. — Ах, это ты, Тсук. Чего надо?

— Господин Саноно велел тебе принять этих почтенных торговцев! — объявил посыльный. — Они помогли благородному отцу господина Саноно. Будь с ними полюбезнее.

— Надолго ко мне? — спросил старик.

— Завтра уйдём, — успокоил его Хаторо.

— Три ляна! — растопырил пальцы собеседник. — Три ляна, и оставайтесь.

Тсук вопросительно посмотрел на бывшего офицера городской стражи. Тот согласно кивнул.

Слуга удалился, посчитав свою миссию выполненной. Хозяин дома принял медяки и жестом позвал постояльцев за собой.

Его жилище состояло из двух помещений, разделённых сквозной верандой. Распахнув дверь в одно из них, Сови объявил:

— Вот тут, значится, и спать будете. Места хватит, и два матраса есть.

— Где поставить осла? — первым делом поинтересовалась Платина, снимая с плеч корзину.

— В сарае на заднем дворе, — объяснил старик. — Только кормить его у меня нечем. Если заплатите, схожу к соседям попрошу чего-нибудь.

— Сходи, — сказал Хаторо, протягивая ему медную монетку.

— Нет, почтенный, — покачал головой селянин. — Мало. Ещё одну давай.

— Смотри, старик! — пригрозил лжеторговец, вновь развязывая кошелёк. — Покарает тебя Вечное небо за жадность.

— Больше, чем я сам себя наказал, меня уже никто не накажет, — буркнул собеседник, зажимая медяки в широкой, как лопата, и чёрной от въевшейся земли ладони.

По местным меркам комната оказалась довольно просторной. В углу стоял низенький сундук, и на нём две свёрнутые постели.

На покрывавших пол циновках лежал тонкий слой пыли. Пока мужчины чинно беседовали за вкопанным в землю столом на заднем дворе, Ия сняла с ослика сбрую и сходила на колодец за водой.

Тут как раз появился хозяин дома с большой охапкой свежей травы. Выполнив заказ постояльцев, он скрылся на огороде.

Убедившись, что скакун голодным не останется, девушка занялась уборкой, подмела пол и смахнула веником паутину из углов.

Прихватив коробку для еды, Хаторо отправился в харчевню, оставив побратима сторожить товар.

Разложив постели, Платина с удовлетворением обнаружила, что солома в тюфяках ещё не успела слежаться, от одеял лишь чуть пованивает пылью и прелью, ну, а то, что обтянутые тряпьём прямоугольные деревянные подушки засалены, так то пустяки, дело житейское.

Закончив, вышла на веранду и тяжело села рядом с соотечественником.

— Устали? — чуть слышно шепнул он с явным сочувствием.

— Очень, — не стала «рисоваться» Ия, тут же отметив: — Да ладно, и хуже бывало. Тут хоть крыша над головой есть.

— Бедно здесь люди живут, — поделился своими наблюдениями мичман. — Домишки совсем маленькие. И это у них ещё печей нет.

— Зима не особенно холодная, — сказала девушка. — В основном жаровнями обходятся, а у тех, кто побогаче, и печи есть. Тут часто дымоходы под полом делают. Видели такое?

— Видел, — кивнул офицер. — Очень тепло.

— Да, — согласилась Платина. — Поэтому здесь часто прямо на полу спят.

— И ещё, — тихо проговорил молодой человек. — Баня здесь не у каждого, а народ чистым ходит.

— В городах общественными банями обходятся, — пояснила собеседница. — А в деревнях, когда тепло, можно и на дворе помыться или прямо в доме. Видели в углу лохань?

— Да, — подтвердил Жданов.

— Вот же-ж! — охнула Ия, звонко шлёпнув себя по лбу. — Мне же надо бельё стирать! Совсем забыла!

С кряхтением поднявшись, она упёрла ладони в поясницу и выгнула спину назад.

— Не нужно этого делать, — неожиданно заявил мичман российского императорского флота, встав вместе с ней. — Лучше наймём какую-нибудь крестьянку. Деньги у нас есть. А то, право слово, как-то… неудобно.

— Не пойдёт! — решительно возразила девушка, обращаясь к соотечественнику так, как это принято у местных простолюдинов. — Хотите, чтобы все узнали, что заезжие торговцы кому-то заплатили за стирку, хотя у них своя служанка есть? Да на такое диво полдеревни сбежится поглазеть.

Несмотря на робкие протесты офицера, она отыскала в огороде хозяина дома, возившегося на грядках с овощами и чуть ли не крича ему в самое ухо поинтересовалась: где здесь стирают бельё?

Получив исчерпывающий ответ, попросила у него немного золы, корзину и палку.

Большой, мелкий пруд находился примерно в полукилометре от жилища Старого Сови. Часть берега беззастенчиво оккупировало стадо небольших серо-белых гусей под присмотром мальчишки лет десяти. Одетый в рваньё, птичий пастух с увлечением плёл сандалию из конопляной верёвки.

Связываться с длинношеими скандалистами не хотелось. Оглядевшись, Платина заметила на противоположной стороне пруда лежавший на воде, привязанный к вбитым в землю кольям плот из толстых бамбуковых стволов.

Туда-то Ия и направилась, провожаемая настороженными взглядами бдительных гусаков.

Разувшись и сняв носки, девушка замочила вещички, пересыпав их золой, после чего принялась полоскать, выбивать палкой и снова полоскать. Конечно, без моющих средств или хотя бы мыла вернуть белью белый цвет невозможно, но Платина справедливо полагала, что даже такая стирка сделает его чище.

В очередной раз вскинув голову, она заметила, как к гусиному стаду подходят три женщины в обычных для простолюдинок платьях и с большими корзинами в руках.

— Эй, Кдан! — крикнула самая старшая и массивная из них. — Опять твои разбойники пройти не дают! Отгони их, не то я им головы поотрываю!

Столь неприкрытую угрозу птицы встретили возмущённым, злобным шипением. Гусаки повскакивали и, расправив крылья, воинственно вытянули шеи.

— Ишь расшумелись, горластые, — насмешливо фыркнула говорливая бабёнка, но, всё же попятившись, стала обходить недовольно гоготавших гусей.

— Зачем же на них кричать, тётушка Осана, — отозвался их пастушок, продолжая возиться с сандалией. — Ежели их не трогать, так и они никого не тронут.

— Так отгони их от пруда! — не осталась в долгу собеседница. — Чего они у тебя тут целый день торчат? Пруд-то не твоего хозяина, а всей деревни.

— Да разве же они кому мешают, кроме тебя? — продолжил как ни в чём не бывало паренёк. — Другие вон ходят мимо, и ничего.

— Что хозяин, что гуси, что ты, — выкрикнула простолюдинка. — То, что внутри, обязательно наружу вылезет!

— Это ты о чём, тётушка? — заинтересовался мальчишка.

— О навозе твоём, губошлёп! — огрызнулась женщина.

Поддержав её дружным смехом, подруги тут же принялись ругать неизвестного Ие лавочника Брыла, очевидно, хозяина гусей, за высокие цены, грабительские проценты по кредитам, за зазнайство и высокомерие, и почему-то за дурное влияние на управителя рудника.

Но вдруг одна из них обратила внимание на энергично лупившую палкой по мокрой рубахе девушку.

— А это ещё кто?

Поскольку напрямую к ней никто не обратился, Платина проигнорировала вопрос.

— Эй, девка! — грозно рявкнула Осана. — Ты кто?

— А ты кто такая, чтобы спрашивать? — в духе аборигенов вопросом на вопрос ответила Ия, весьма задетая столь грубым, даже хамским тоном. Мало того, что перед дворянами и мужиками приходится «расстилаться ковровой дорожкой», теперь ещё и всякие скандальные бабы будут «права качать». Ну уж вот ей национальная народная индейская изба по всей морде!

— Это наши мужья плот строили! — крикнула другая женщина. — А ты чего припёрлась? Вон на берегу стирай!

— Так я же его у вас и не забираю, — усмехнулась служанка лжеторговцев. — Или тебе здесь места мало?

— Ты что, глупая или малахольная? — рявкнула Осана. — Бери свои тряпки и пошла вон с нашего плота!

— Сейчас закончу и уйду, — невозмутимо ответила приёмная дочь бывшего начальника уезда, чувствуя, что конфликт начинает переходить в «горячую» фазу. Кажется, бабы даже рады тому, что появился человек, на ком можно сорвать зло.

— Наши мужья старались, в праздник плот делали! — продолжила «накручивать себя» собеседница. — А теперь из-за какой-то мелкой заразы мы тесниться должны?!

Поставив на траву корзину с вещами и принадлежностями для стирки, она, даже не разувшись, решительно ступила на связанные верёвками бамбуковые стволы.

— Сейчас я тебя за космы оттаскаю, губошлёпка!

Ростом Осана превосходила пришелицу из иного мира примерно на полголовы, зато казалась раза в два шире и гораздо тяжелее. Так что плот под ней довольно ощутимо качнулся.

«Честное слово! — мысленно заверила беглая преступница, возведя очи горе. — Я этого не хотела!»

Когда простолюдинка приблизилась к сидевшей на корточках девушке, та от души врезала ей палкой по голени.

Грубая, плотная ткань платья смягчила удар, тем не менее женщина громко заорала от боли и неожиданности. Вскочив, Платина толкнула её плечом. Осана с шумным плеском рухнула в пруд, подняв тучи брызг. Её подруги хором заорали, присоединив свои далеко не музыкальные голоса к воплям пытавшейся встать на ноги скандалистки.

Наконец ей это удалось и, навалившись объёмистой грудью и животом на плот, она попыталась схватить Ию.

Та, не задумываясь, треснула ей палкой по запястью, предупредив:

— Сейчас по башке вдарю!

Взвыв, Осана прижала руку к груди и поковыляла к берегу прямо по дну.

Поскольку она хоть и сильно прихрамывала, но всё же ступала на подбитую ногу, девушка решила, что та, скорее всего, не сломана.

Одна из подруг помогла ей выбраться из пруда, а вторая выхватила из корзины точно такую же палку, как у Платины.

— Драться хотите!? — осклабилась беглая преступница, упирая руки в бока. — Так я вам все рёбра пересчитаю и черепушки разобью!

Громко стеная, Осана в мокром платье тяжело плюхнулась на землю и, задрав подол, обнажила пострадавшую ногу, где, наливаясь лиловой синевой, красовался замечательный синяк.

Вооружившись палкой, женщина тем не менее не торопилась открывать боевые действия, ограничившись информационной атакой.

— Ах ты, разбойница! Ах ты, злодейка подлая! Я вот сейчас к старосте пойду! Уж он прикажет выпороть тебя, негодница!

— Лучше помоги ей дойти до дома! — огрызнулась Ия, указав на всхлипывавшую Осану. — Да переоденьте её, пока никто не видит.

— Да как же я такая по улице пойду?! — взывала пострадавшая. — Позор-то какой!

— Какой ещё позор, дура! — презрительно фыркнула девушка, испытывая к собеседнице нечто вроде жалости пополам с брезгливостью. — Любой может поскользнуться, когда бамбук мокрый.

Селянка ещё чем-то грозила, но уже без прежнего энтузиазма.

Убедившись, что нового нападения пока не предвидится, Платина вновь опустилась на корточки и принялась полоскать «подштанники», изредка бросая настороженные взгляды на потенциального противника.

Те помогли подруге подняться, прихватили корзины и, свирепо косясь на агрессивную чужачку, отправились восвояси, оглашая воздух непрерывными причитаниями и угрозами, вызвав нешуточное неудовольствие у гусей.

Едва женщины скрылись из вида, Ия торопливо закончила стирку. Не то чтобы она боялась какого-то старосты, да и особой вины за собой не чувствовала, но прекрасно знала, как быстро «местные» объединяются против «пришлых». А ей ни в коем случае не хотелось привлекать к себе внимание.

Вернувшись в дом Старого Сови, девушка развесила бельё на бамбуковом шесте, рассчитывая, что при такой температуре оно должно до утра высохнуть.

Ужинали уже в сумерках. Гости пригласили хозяина дома за стол. Как и положено по местным правилам приличия, тот поотнекивался, окончательно соблазнившись бутылочкой вина, купленной Хаторо в харчевне Беспалого Ляка.

Считаясь служанкой, Платина терпеливо дожидалась, пока насытятся хозяева. Жданову это явно не нравилось, и он время от времени бросал на неё сочувственные взгляды, но помалкивал, понимая всю сложность их положения.

После третьей рюмки из-за плетня донёсся громкий голос:

— Эй, Сови, постояльцы твои здесь?

— Куда же им деваться на ночь глядя? — отозвался тот, направляясь на передний двор.

Беглые преступники настороженно переглянулись. Бывший офицер городской стражи чуть заметно кивнул, и мужчины поспешили за хозяином. Мичман российского императорского флота, видимо на всякий случай, проверил спрятанный за пазухой кинжал.

Ия тоже забеспокоилась. Неужели скандальные бабы действительно кому-то пожаловались, и те пришли «разбираться» с чужаками?

Однако, прислушавшись, быстро поняла, что это явился слуга господина Саноно и принёс почтенным торговцам подарок, за то что те помогли его отцу добраться до дома.

Хаторо сначала отказывался, потом долго и цветисто благодарил за оказанную им честь. Девушке показалось, что он тоже ждал каких-то неприятностей и теперь был очень доволен.

От щедрот помощника управителя рудника «Белый рассвет» им досталась бутылка вина и миска с мелко нарезанной рыбой.

Сови откуда-то принёс бумажный фонарь, и ужин продолжился, плавно переходя в застолье. Разговоры мужчин становились всё более непринуждёнными, они то и дело смеялись, а девушка начинала злиться по-настоящему, поскольку голод всё сильнее давал о себе знать.

— А скажи, почтенный, — обратился к осоловевшему старику Жданов. — Почему ты живёшь один в таком большом доме? Где твоя семья, жена, дети?

Покрытое густой сеткой морщин лицо собеседника скривилось, превратившись в маску ужаса и боли, закрыв её широкими ладонями, он глухо зарыдал.

Вздрогнув от неожиданности, молодой человек озадаченно посмотрел на побратима. Тот раздражённо махнул рукой, дескать, не приставай к человеку, и наполнил рюмки.

— Давайте лучше выпьем. Хорошее вино у господина Саноно.

Схватив чарку, Сови одним махом вылил её в рот. Вытерев рукавом мокрое от слёз лицо и бороду, выдохнул:

— Я их убил. Сам, своими руками!

— Как?! — мичман даже отшатнулся. — За что?!

— Вы не похожи на убийцу, почтенный, — заметил удивлённый Хаторо.

— Позапрошлой весной грибов ранних принёс, — глядя куда-то в темноту, глухо заговорил старик. — Сын уж больно просил. Он только-только от лихорадки стал выздоравливать.

Платина мысленно охнула, даже позабыв о недовольно урчащем желудке, сразу сообразив, что именно случилось. Видимо, спутники её тоже догадались, потому что никто ничего не спрашивал.

— Только я и выжил, потому что всех меньше съел, — не слишком разборчиво продолжал собеседник, даже не пытаясь вытереть хлынувшие потоком слёзы. — Сын, жена, внучка, невестка. Все умерли. Потом уж я сам хотел к ним уйти, да сын не дал. Пришёл во сне и попросил жить столько, сколько отмерит Вечное небо.

— Да, — задумчиво протянул бывший офицер городской стражи. — Досталось тебе.

— Наверное, в прошлой жизни я сделал что-то очень плохое, — шумно высморкавшись, хозяин дома вытер пальцы о штаны. — Иначе за что меня так наказывает Вечное небо?

А пришелица из иного мира вдруг вспомнила недавний разговор с Хаторо в бамбуковой роще и подумала, что не только нам выбирать свой путь, есть ещё и дороги, которые нас выбирают.