Cadere Платины

Глава I Готовый рухнуть мир

В темноте густо пахло сухой травой и какими-то пряностями. Но постепенно Платина «принюхалась» и перестала обращать на это внимание.

Из-за дощатых стенок доносились неясные обрывки разговоров, а в голове крутились разнообразные, но исключительно невесёлые мысли.

Мрак, тишина и усталость способствовали спаду нервного напряжения. Устроившись поудобнее, Ия начала потихоньку успокаиваться, осознавая, что любые переживания в данный момент абсолютно бессмысленны, и незаметно для себя заснула.

Измученному организму девушки настоятельно требовался отдых, поэтому она проигнорировала и громкие голоса, и лёгкое покачивание, и стук дерева, и даже яркую полоску дневного света, бившую в лицо сквозь узкую щель в прикрывавшей вход крышке.

Только когда её убрали, и заглянувший в будку Накадзимо грозно рявкнул:

— Госпожа!

Платина, вынырнув из бессвязного кошмара, распахнула глаза, удивлённо уставившись на мужчину.

Тут же сощурившись от утреннего солнца, она какое-то время не могла сообразить: где находится и что происходит? Не заставляя себя долго ждать, услужливая память тут же в режиме «ускоренной перемотки» напомнила ей всё произошедшее за последние сутки, заставив приёмную дочь бывшего начальника уезда зябко поёжиться.

— Вылезайте, госпожа, — видя, что она уже пришла в себя, значительно тише проворчал главарь «чёрных археологов», протягивая руку. — Кафусё уже далеко.

Поморщившись от боли в мочевом пузыре, Ия торопливо выбралась наружу, привычно проигнорировав предложенную самозваным женихом помощь.

Подгоняемое парусом и двумя парами вёсел, небольшое судёнышко ходко бежало вдоль берега, оставив причал и городские стены где-то у горизонта.

На надстройке, в которой пряталась девушка, стоял, довольно ухмыляясь, пожилой, сухощавый мужчина, держась рукой за горизонтально торчавшую палку, прикреплённую к уходившему за борт грубо отёсанному брусу.

На чуть задранном носу лодки сидели Таниго и Зенчи. Указав на них, Накадзимо предложил:

— Пойдёмте поговорим.

— Не могу, — чуть не плача пробормотала Платина, чувствуя, как краснеет от досады и стыда. — Мне нужно…

— Облегчиться, — понимающе кивнул собеседник. — Я попрошу для вас какую-нибудь плошку.

— Да, пожалуйста, — вымученно улыбнулась Ия, понимая, что придётся вновь лезть в будку, и от этого злясь ещё сильнее.

К её немалому удивлению, просьба главаря «чёрных археологов» не вызвала насмешливого гогота бравых речников. Видимо, несмотря на всю свою крутизну, они всё же побаивались смеяться над дворянами.

Повинуясь команде Умака, один из гребцов принёс миску из сушёной тыквы.

В низеньком, тёмном ящике пришлось долго приноравливаться, чтобы не залить пол, поскольку девушка подозревала, что здесь придётся провести ещё не одну ночь, а добавлять ароматы к уже имевшимся резким запахам очень не хотелось.

Потом она столь же мучительно одной рукой натягивала штаны, держа в другой посудину с выпуклым дном.

Платина «настроилась» сама вынести её и сполоснуть, но когда ожидавший её снаружи тот самый гребец протянул руки, без колебаний отдала вонючую плошку.

Простолюдин деловито выплеснул её содержимое за борт и спокойно вернулся к своему веслу. Его начальник всё это время безмолвствовал, деловито ковыряясь в носу.

Сполоснув руки, Ия проследовала за Накадзимо на нос лодки. Приблизившись, она рассмотрела расстеленную между Таниго и Зенчи тряпочку, где горкой лежали большие рисовые шарики. Рядом стояли два деревянных стакана и пузатая глиняная бутыль.

Слуга торопливо поднялся, освобождая место, а дворянин лишь слегка подвинулся, продолжая жевать.

— Поешьте, госпожа, — предложил главарь «чёрных археологов», усаживаясь рядом с ним.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, с жадностью набрасываясь на еду.

У неё на языке вертелось великое множество вопросов, однако, глянув на гребцов, довольно неубедительно изображавших полнейшее равнодушие к тому, что происходит на носу их судёнышка, решила задать только один:

— Как долго нам ещё плыть?

Настороженно следивший за ней Накадзимо слегка расслабился, одобрительно кивнув, а Таниго ответил, не удержавшись от кривой усмешки:

— Послезавтра будем на месте.

Понимающе кивнув, Платина осушила деревянный стаканчик с вином, сильно отдающим сливой.

— Мне переодеться в платье? — спросила она, взяв ещё один колобок.

— Пока не нужно, — покачал головой самозваный жених, и Ия вновь наполнила чарку.

Похоже, её спутники уже позавтракали, потому что никто из них так и не притронулся к еде. Нимало не смутившись этим, девушка утолила голод, продолжая с интересом оглядываться вокруг. В пределах прямой видимости по чуть колыхавшейся глади озера скользили несколько лодок и лодочек.

На тех, что побольше, торчали высокие мачты со странного вида парусами. Только сейчас Платина обратила внимание на прикреплённые к ним тонкие, бамбуковые поперечины. Из-за них большие полотнища не выпирали вперёд, как на рисунках, изображавших всякие там каравеллы и фрегаты родного мира Ии, а представляли собой относительно ровную полотняную стену.

Попутчики девушки помалкивали так же, как и гребцы, поэтому над лодкой повисла какая-то недобрая тишина, нарушаемая лишь журчанием воды вдоль бортов, слитным плеском вёсел, тяжёлым, размеренным дыханием тех, кто ими работал да басовитым гудением налетевших с берега насекомых.

Устав от долгого молчания и желая хоть как-то разрядить обстановку, Платина спросила, указав на две небольшие лодочки:

— А чего это они там делают?

— Рыбу ловят, госпожа, — охотно ответил Таниго.

— И много её здесь? — заинтересовалась Ия.

Дворянин переадресовал вопрос стоявшему у руля простолюдину.

— Да не сказать, что бы очень, — неопределённо пожал плечами тот. — Но не одна деревня ей кормится. И сами едят, и продают.

— Только готовить не умеют, — вдруг презрительно фыркнул Таниго, наставительно пояснив: — Дурной повар самую лучшую рыбу испортит.

— Зря вы на местных наговариваете, господин, — почтительно возразил Зенчи. — Разве же плох был тот карп, что нам подали в харчевне у пристани? Да не хуже, чем в столице получился.

— Хуже, хуже, — вступил в разговор предводитель «чёрных археологов». — Мясо совсем не сочное и отдаёт тиной.

Завязалась оживлённая беседа о способах приготовления блюд из рыбы и прочей водной живности, плавно перешедшая на обсуждение погоды и окружающего пейзажа, обрушив на пришелицу из иного мира вал совершенно не нужной ей информации.

Ближе к полудню гребцы отложили вёсла и улеглись отдыхать: кто прямо на лавке, кто на кормовой будке, изредка перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами.

Ни члены команды, ни «чёрные археологи», нисколько не стесняясь девушки, то и дело справляли нужду, выставив за борт голую задницу, при этом утоляя жажду водой из того же озера.

Обедали не приставая к берегу. Речники, усевшись в кружок, чинно ели холодный рис, пассажиры доедали колобки.

— Мы и ночью плыть будем? — спросила Платина, ни к кому конкретно не обращаясь.

Накадзимо окликнул капитана их судёнышка и повторил вопрос.

— Нет, господин, — покачал головой тот, зажав под мышкой рукоятку руля. — Ни к чему это. Вечером пристанем к Валишному острову, там и переночуем.

— Что за остров? — насторожился пассажир.

— Да так, небольшой, — неопределённо пожал плечами собеседник. — Скоро сами увидите.

— Одни вы там останавливаетесь или другие тоже? — решил уточнить главарь «чёрных археологов».

— Многие, так и что? — в местной манере вопросом на вопрос ответил простолюдин, но заметив, как посуровел дворянин, поспешил пояснить: — Мы здесь, на озере, в чужие дела не лезем. Кто, куда плывёт и чего везёт, это его дело. Не беспокойтесь, никто ничего спрашивать не будет. Не принято это у нас.

— Посмотрим, — озабоченно проворчал Накадзимо.

Его опасения не подтвердились. На небольшом клочке суши, отстоявшем от берега метров на восемьсот, не оказалось никого, кроме птиц и насекомых. Однако, низкий, крытый почерневшей соломой навес, редкий, поломанный кустарник, старые кострища и прочие следы человеческой жизнедеятельности наглядно свидетельствовали о том, что люди здесь останавливаются довольно часто.

Вытащив нос лодки на песок и привязав её к вбитому в берег колу, гребцы вынесли на сушу котёл, корзину, видимо, со съестными припасами и вязанку дров.

Заметив в руках Зенчи плетёный кузовок, Ия поняла, что и «чёрные археологи» тоже не забыли запастись провизией, и ужин им обеспечен.

Помогая ей выбраться из лодки, Накадзимо негромко, но веско произнёс:

— Нам надо поговорить.

— Хорошо, — коротко согласилась девушка, надеясь наконец-то задать накопившиеся вопросы.

Они молча прошли на противоположный конец островка, удалившись метров на сто от стоянки, где гребцы уже разложили костёр.

— Я так понимаю, что разговор у нас будет долгим? — спросила приёмная дочь бывшего начальника уезда, глядя, как спутник усаживается прямо на поросшую чахлой травкой землю.

— Это как получится, — усмехнулся тот, расправляя полы халата.

— Тогда сначала скажите, куда мы направляемся? — поинтересовалась Платина, опускаясь на колени и откидываясь на пятки.

— По реке доберёмся до Фумистори, — принялся обстоятельно объяснять предводитель «чёрных археологов». — Оттуда поедем в Гифу — это в Сагаро. Там нас господин Сенто с Кеном ждут.

— Вы оставите меня с ними? — с надеждой спросила Ия.

— Нет, — разочаровал её собеседник. — Из Гифу мы поедем в Тафайский лес. Судя по той карте, там должен быть вход в древнее подземелье. Попробуем его найти.

— А как вы узнали: кто я и что меня ищут?

— Кен заметил, как стражники вешают объявление с вашим портретом, и купил его, — ответил мужчина. — Вы же видели тот портрет? Не очень похоже получилось. Вот он и захотел нам показать, чтобы мы сами посмотрели. И я сразу понял, что это вы. Я бывал в Букасо и слышал о том, как цензор арестовал там начальника уезда по обвинению в государственной измене. Говорили, что он принадлежал к какому-то запрещённому тайному обществу, и из всей его семьи спаслись только старший сын и приёмная дочь. Вот только её раньше никто не искал, а теперь вы вдруг кому-то понадобились. Сразу стало понятно, почему вы скрывали своё имя и хотели жить одна. Вы — неродная дочь своего отца, и его родня вас не примет, а ваши близкие, скорее всего, уже умерли. Я прав?

— Да, господин Накадзимо, — кивнула девушка, весьма впечатлённая его выводами, и тут же задала новый вопрос: — И поэтому вы решили меня спасти?

— Конечно, — спокойно подтвердил главарь «чёрных археологов». — Благородный мужчина обязан защищать своих женщин. Не знаю, насколько нам удалось опередить гонца с приказом о вашем розыске, но мы почти загнали лошадей. Пришлось продать их почти даром. Поэтому до Фумистори будем добираться по воде. Так дешевле.

— Но почему… — начала Платина, но собеседник резко её оборвал: — Хватит! Я уже ответил на ваши вопросы. Теперь моя очередь их задавать.

— Слушаю вас, господин Накадзимо, — тяжело вздохнула Ия, невольно поёжившись то ли от вечерней прохлады, то ли от неприятного предчувствия.

— Я понимаю, почему раньше вы нам врали, и не осуждаю за это, — с нажимом проговорил самозваный жених, пристально глядя ей в глаза.

Не опуская взгляда, девушка мысленно фыркнула: «Сколько не старайся, как у старого Асано всё равно не получится. Тот будто рентгеном просвечивал, а ты как через очки смотришь.»

— Но сейчас, — веско продолжил дворянин, — когда мы семья, я требую от вас только правду. Не смейте мне больше лгать!

— Разве мы уже женаты? — искренне удивилась Платина. — Не было ни свадьбы, ни брачного ритуала, ни записи в вашей родовой книге.

— А кому мне вручать свадебные подарки, госпожа? — усмехнулся мужчина. — В чей дом нести гуся? Кому кланяться на брачной церемонии? А запись я сделаю, как только мы вернёмся домой в столицу.

Не найдя, что ответить на вполне разумные и логичные вопросы, Ия тем не менее не упустила возможность спросить:

— У вас есть свой дом?

— Да, — подтвердил собеседник. — Он не так велик, и я там почти не живу. Мой друг сдаёт его постояльцам. Но этой зимой я собираюсь туда вернуться. Вот тогда и внесу вас в семейные записи как супругу. Только сначала придётся найти вам подставных родителей. Но я знаю людей, кто мне с этим поможет.

Девушка смешалась. На все приведённые им аргументы оставалось только одно возражение: он ей категорически не нравился. Однако приводить его беглая преступница не стала, понимая, насколько глупо прозвучит это в её нынешнем плачевном положении.

В очередной раз наглядно продемонстрировав своё интеллектуальное превосходство, самозваный жених удовлетворённо хмыкнул и продолжил расспросы:

— Я хочу знать: кто ваши настоящие родители? Как вы попали в дом господина Сабуро? Как вам удалось бежать? И что вас связывает с бароном Хваро?

— Рассказ будет долгим, господин Накадзимо, — собираясь с мыслями, предупредила Платина.

— До утра успеете? — с иронией поинтересовался главарь «чёрных археологов».

— Постараюсь, — неопределённо пожала плечами Ия, уже решив не рассказывать ему всей правды, а выдать версию своей жизни, разработанную для неё покойным приёмным отцом.

— Я родилась в городе Тодаё провинции Хайдаро в двенадцатый день месяца Лягушки во втором часу дневной стражи…

— Так у вас сегодня день рождения! — вскричал собеседник.

— Да, — подтвердила девушка, мысленно обругав себя за забывчивость и тут же выдав подходящее объяснение: — Но в последнее время я жила под чужим именем. У госпожи Эйко Харуко день рождения в месяце Петуха.

— При первой же возможности обязательно куплю вам подарок, — пообещал мужчина и попросил: — Продолжайте, я вас слушаю.

— Моего кровного отца звали Кайо Сабо. Он приходился троюродным племянником господину Бано Сабуро, начальнику уезда Букасо. Моя мать — гетера по имени Голубой Колокольчик…

Пришелица из иного мира не забыла упомянуть и о добром лавочнике Шуфре, в семье которого она выросла, о монастыре Добродетельного послушания, о петсоре, о потере памяти.

Из всего произошедшего с ней в Букасо Платина скромно умолчала лишь о своих ночных прогулках. Зато честно рассказала о празднике, устроенном непутёвым сыном своей наставницы в честь барона Хваро, об их разговоре через стену павильона, о нападении разбойников, об аресте приёмного отца и о своём побеге из дома.

Желая понять, какое впечатление произвела на слушателя её история, она попросила попить, чтобы заодно ещё и промочить пересохшее горло.

Солидно кивнув, Накадзимо рявкнул, невольно заставив её вздрогнуть:

— Зенчи! Принеси нам чаю!

Делая маленькие глоточки, Ия размышляла над тем: стоит ли посвящать главаря «чёрных археологов» в подробности своего пребывания в монастыре Добродетельного послушания? Упоминать ли о младшем брате бывшего губернатора или о пещере, в которой торчит горловина гранитной трубы?

Учитывая специфику занятий собеседника и весьма неоднозначную фигуру Рокеро Нобуро, рассудила, что последние обстоятельства лучше скрыть. Также девушка решила не раскрывать истинную личность барона Хваро. А то, что они были любовниками, самозваный жених и так уже знает.

Как и следовало ожидать, его весьма заинтересовало, откуда у неё взялась карта господина Самадзо? Платина рассказала о том, как из-за призрака старой баронессы попала в Дом за озером, где и нашла тайник в шкафу под окном.

— Там ещё что-то было? — тут же спросил мужчина.

— Немного серебра, — спокойно ответила Ия.

— Оно у вас с собой? — требовательно протянул руку собеседник.

— Да, господин Накадзимо, — грустно вздохнула девушка, жалобно попросив: — Только позвольте, я его потом отдам? Мне пришлось его спрятать в нижнее бельё…

Она смущённо потупилась, не желая ковыряться в рубахах и в грудной повязке.

— Хорошо, — секунду помедлив, неохотно согласился предводитель «чёрных археологов». — Тогда расскажите, как всё-таки вы собирались жить дальше, если не пытались стать содержанкой господина Асано? Или, может быть, вас больше привлекал его сын?

— Я хотела сама зарабатывать деньги! — весьма задетая его пренебрежительным тоном, огрызнулась Платина.

— Как?! — насмешливо фыркнул собеседник.

Задавив нарастающее раздражение, Ия рассказала о продаже игр.

Поначалу тот ничего не понял, так что пришлось объяснять более подробно.

— Много этим не заработаешь, — внимательно выслушав, сделал свой вывод мужчина. — Вы же не сами делали и продавали те коробочки с кубиками. Теперь мастера и лавочники без вас обойдутся. Ну, и что дальше?

— Придумала бы новые игры, — не задумываясь, ответила девушка. — У меня есть ещё кое-что в запасе. А когда они кончатся, хотела писать книги.

— Книги? — недоверчиво переспросил слушатель и, не дожидаясь подтверждения, захохотал так звонко и обидно, что приёмная дочь бывшего начальника уезда стиснула кулаки и сжала зубы.

— Давно уже не слышал ничего глупее и забавнее, — отсмеявшись, главарь «чёрных археологов» даже вытер выступившие на глазах слёзы и разъяснил снисходительно, как взрослый, умудрённый жизнью человек, малому ребёнку: — Никто не будет читать книгу, написанную женщиной. Мудрость и книжность — это удел мужчин.

— На обложке можно поставить любое имя, — буркнула Платина. — Главное — не кто написал, а что и как!

— Не стану спорить, — пренебрежительно отмахнулся собеседник. — Только я уже достаточно с вами знаком, чтобы определить: ваши книги никто покупать не будет.

Уязвлённая до глубины души Ия попыталась возразить, но самозваный жених остановил её властным движением руки.

— Я не встречал таких храбрых девушек, как вы, но ваша храбрость граничит с безумием, — наставительно проговорил он. — Вот почему любая женщина, даже такая неглупая, как вы, нуждается в твёрдом мужском наставлении. И я готов взять ответственность за вашу дальнейшую жизнь.

«Сейчас я должна шлёпнуться на колени и «со слезой» в голосе прокричать что-то вроде: «Ваша милость безгранична»», — с иронией подумала пришелица из иного мира, но вслух спросила:

— Как вы себе представляете нашу семейную жизнь?

— Вы пробудете с нами до зимы, — охотно и вроде бы даже с удовольствием принялся объяснять мужчина. — Потом мы вернёмся в столицу. Если Вечное небо пошлёт нам сына или дочь, вы останетесь дома, а я весной вернусь к своим поискам. Если не получится зачать ребёнка, вы тоже поедете с нами.

Платина даже слегка растерялась, поскольку перспективы вырисовывались вполне себе неплохие. Во всяком случае, скучно ей точно не будет. Новые места, новые люди, таинственные подземелья, древние артефакты. И это в обмен на супружеские обязанности, в число которых входит секс с малосимпатичным, хромым мужиком. Но если она вдруг «залетит», тогда придётся остаться в этой грёбаной стране навсегда.

Мысли и чувства Ии перепутались в полнейшем беспорядке, и, чтобы хоть немного их упорядочить, она растерянно пробормотала:

— Неужели я вам так нравлюсь, господин Накадзимо?

— Вы мне подходите, — совершенно серьёзно ответил тот. — Я уже говорил, что вы храбрая, и вас не пугает то, чем я занимаюсь. А мне уже пора обзаводиться наследником.

«По крайней мере, честно», — мысленно усмехнулась девушка и, вовремя вспомнив правила местного этикета, низко склонила голову.

— Спасибо за добрые слова, господин Накадзимо.

— Меня не интересуют подробности вашего прошлого, — продолжил предводитель «чёрных археологов», видимо, не заметив иронии в её словах. — Но больше лжи я не потерплю.

— Я поняла вас, господин Накадзимо, — заверила Платина, жалобно поинтересовавшись: — Мы ужинать сегодня будем? А то уж очень есть хочется.

— Пойдёмте, — рассмеявшись, собеседник неуклюже поднялся на ноги и протянул ей руку.

На сей раз Ия без колебаний вложила свои пальцы в его широкую ладонь.

От костра тянуло аппетитным ароматом варёного риса. Усевшись кружком, гребцы и кормщик степенно орудовали ложками, изредка обмениваясь короткими замечаниями о вкусе потребляемой пищи.

Пассажиры устроились неподалёку. На знакомой тряпочке лежали поджаренные просяные лепёшки, зелёные пёрышки лука, варёные яйца, порезанный на куски соевый творог и деревянные стаканчики.

Прекрасно понимая сомнительность пользы данной процедуры, девушка всё же вымыла руки в озере.

— Мы в Фумистори фургон купим или верхом поедем? — тихо спросил Таниго.

— До Гифу путь неблизкий, — покачал главарь «чёрных археологов», внимательно посмотрев на спутницу. — Сможете долго ехать со мной в седле?

Прожевав кусок лепёшки, Ия неопределённо пожала плечами.

— Не знаю, но если нужно попробую.

— А ей неопасно появляться в городе, господин Накадзимо? — с сомнением покачал головой дворянин. — Вдруг кто-нибудь узнает?

— Думаете, там тоже повесили объявления? — нахмурился тот.

— Может, ещё и не повесили, — задумчиво проговорил Таниго, взяв ещё одно яйцо. — Но я боюсь, как бы в ней женщину не узнали.

— У меня платье с собой, — сообщила приёмная дочь бывшего начальника уезда, указав на лежавшую рядом котомку. — Мне переодеться перед городом или прямо с утра?

— Шёлковое? — уточнил бывший лжебрат.

— Да, — подтвердила девушка. — Я же из благородной семьи.

— Это понятно, — тяжело вздохнул собеседник. — Но дворянка на одной лошади с мужчиной, пусть даже со своим мужем, это как-то…

Он многозначительно замолчал, качая головой и сжав губы в куриную гузку.

— Тогда купите осла! — предложила Платина и тут же замолчала, «поймав» недовольный взгляд самозваного жениха.

— И нам по коню! — поддержал её Таниго. — А Зенчи и пешком дойдёт.

— Тогда уж лучше одну повозку с мулом, — недовольно проворчал главарь. — Мы все туда уберёмся, а по деньгам не сильно дороже будет. Когда мы должны быть в Фумистори?

— Умак обещал завтра вечером, — ответил приятель.

— На рынке уже никого не будет, — озабоченно пробормотал Накадзимо. — Придётся где-то ночевать.

— Да найдём место, — беспечно махнул рукой приятель. — Спать можно даже в харчевне. А утром сразу на рынок пойдём.

— Придётся так и сделать, — тяжело вздохнул предводитель «чёрных археологов». — Только если госпожа будет в платье, заметят, что она без служанки. А если останется в мужской одежде, могут узнать в ней женщину.

— Тогда давайте у Умака спросим? — предложил Таниго. — Уж он-то должен знать места, где можно спокойно переночевать, и хозяева не задают глупых вопросов.

— Если только они сами гостей не режут, — усмехнулся Накадзимо.

— А зачем? — пожал плечами собеседник. — Много с нас возьмёшь, кроме острых кинжалов?

— Вы правы, — согласился главарь, посмотрев на Ию. — У нас все знают, с какой стороны браться за нож. В Кафусё болтали, будто вы, госпожа, бандита зарезали?

— Я тоже слышал об этом, — подтвердил бывший лжебрат, довольно осклабившись. — Выходит, не зря я вас учил.

— Не зря, — согласилась девушка, пояснив: — Но я его только ранила. Он уже потом умер.

— Теперь пусть только попробуют нас тронуть, — неизвестно кому пригрозил главарь и распорядился: — Поговорите с ним, господин Таниго. Скажите, что мы заплатим. Только, конечно, если это не очень дорого.

Понимающе кивнув, тот встал, оправил полы халата и неторопливо пошагал к костру речников. Их старший, видимо сообразив, что с ним хотят пообщаться, резво вскочив, поспешил ему навстречу.

Отойдя в сторонку, он внимательно выслушал пассажира и, кивнув, принялся что-то объяснять.

Вернувшись к своим, дворянин тихо заговорил:

— Умак знает такое место, господин. В восьми ли от Фумистори есть заброшенная усадьба. То есть она не заброшена, просто хозяин служит в столице, чуть ли не в самом Дворце небесного трона, и там не появляется, но продавать почему-то не спешит. Сейчас в усадьбе живёт только сторож с семьёй. Чтобы заработать, он пускает туда постояльцев. Но не всех и ненадолго. День — два, не больше.

— Нам больше и не надо, — отмахнулся Накадзимо. — И сколько это будет стоить?

— Да уж подороже, чем в харчевне или на постоялом дворе, — усмехнулся собеседник. — Но Умак говорит, что там можно поесть и отдохнуть не хуже, чем в гостинице. Воры из Фумистори иногда прячут там награбленное. Сторож платит местному рыцарю, и тот прикрывает его от городской стражи. Соглашайтесь, господин. Хоть выспимся спокойно. Утром сходим в город, купим повозку и мула. А на следующий день уедем прямо оттуда.

— Хорошо, — кивнул главарь. — Завтра скажешь, что мы согласны. А сейчас давайте спать.

— Сторожить будем? — деловито осведомился помалкивавший до этого Зенчи, беззастенчиво влезая в разговор дворян.

«Вот же-ж! — беззвучно выругалась Платина, вспомнив реакцию самозваного жениха на свою попытку принять участие в разговоре. — Слуге можно, а мне нельзя. Посмотрел как хакер на лузера».

— Не помешает, — после недолгого раздумья решил Накадзимо. — Сначала ты, потом разбудишь господина Таниго. Я последний.

— Хорошо, господин, — выслушав без особого восторга, кивнул дворянин, сообщив: — Умак сказал, что погода хорошая, и они будут спать в лодке. А мы можем лечь под навесом.

— Там, небось, блох полно, — посетовал простолюдин.

— Вряд ли, — возразил благородный собеседник. — Вон как оттуда полынью пахнет. Неужели не чувствуешь?

Зенчи шумно втянул носом воздух.

— И то правда, господин.

— Пойдёмте, госпожа, уже поздно, — сказал главарь «чёрных археологов», протягивая ей руку.

Ия приняла его помощь почти без колебаний, но в душе что-то нехорошо ёкнуло. Что если он прямо сейчас где-нибудь за этим тощим кустиком потребует от неё исполнения супружеских обязанностей?

Понимая, что этого никак не избежать, раз уж самозваный жених задумался о наследнике, девушка тем не менее не испытывала никакого желания торопить данное событие, а скорее, наоборот, хотела отложить и лучше на неопределённое время.

Но ничего не случилось. Мужчина привёл её к навесу, под которым на земле лежали кучи тонких, сухих веточек, листьев и старой, трухлявой соломы.

— Простите, госпожа, за то, что не могу предложить вам место поудобнее, — усмехнулся Накадзимо. — Мы очень спешили и не успели как следует подготовиться.

— Но здесь всё равно лучше, чем в тюрьме, — попыталась пошутить приёмная дочь бывшего начальника уезда.

— Вам доводилось там бывать? — то ли в шутку, то ли всерьёз поинтересовался собеседник.

— Пока нет, — покачала головой Платина. — Но не думаю, что там такой же свежий воздух и приятное общество.

Главарь «чёрных археологов» довольно хмыкнул.

Отпустив его руку, Ия присела на подстилке, легла, повернулась на бок, положив под голову котомку, и закрыла глаза, пытаясь уснуть.

Полынью не просто пахло, а жутко воняло, однако она постепенно принюхалась и даже задремала. Тем более что расположившийся поодаль самозваный жених руки не распускал и уже буквально через несколько минут тихонько похрапывал. Таниго тоже беззаботно спал. Один Зенчи сидел, прислонившись спиной к тонкому столбу.

В отличие от своих спутников, привычных к походной жизни с ночёвками под открытым небом, девушка так толком и не выспалась: то как бы даже видела сны, то колебалась на их грани в ленивой полудрёме, когда вроде бы всё понимаешь, но мысли движутся тягуче и неторопливо, словно увязая в густом мёду.

Утром пить чай не стали, позавтракав всухомятку, и Таниго предупредил, что еды больше не осталось.

— Придётся вам до ужина терпеть, госпожа.

— Не беспокойтесь, — заверила его Платина. — Как-нибудь переживу.

В данный момент её больше беспокоила горевшая от комариных укусов кожа. На этом острове жили какие-то особенно злые и наглые кровососы, не обращавшие никакого внимания на противный запах полыни, и теперь Ие приходилось прикладывать гигантские усилия, чтобы не разодрать себе лицо грязными ногтями.

Хорошо хоть, «чёрные археологи» удержались от насмешек, никак не комментируя её плачевное состояние.

Впрочем, рассмотрев своё отражение в воде, девушка решила, что нанесённый насекомыми ущерб не столь уж велик.

Дождавшись, когда лодка отчалит, она достала из котомки зеркальце, чтобы окончательно в этом убедиться. Да, есть нестерпимо зудящие красные точки, но в общем и целом Платина всё ещё похожа на себя, и лицо не распухло.

Настроение немного улучшилось, но почесать шею и щёки хотелось отчаянно. Стараясь хоть как-то отвлечься, Ия принялась с любопытством оглядываться вокруг.

Около полудня они добрались до вытекавшей из озера реки шириной метров шестьдесят.

— Ваундау, — сообщил довольный кормщик. — Отсюда по течению пойдём.

Обогнув тупой мыс, гребцы с наслаждением оставили вёсла и расположились на отдых.

Устроившись на носу подхваченной рекой лодки, пассажиры вяло переговаривались, беседуя о ничего незначащих предметах, а девушка продолжала глазеть по сторонам.

У самой воды пышно зеленел тростник, и сплошной стеной тянулись заросли ивняка с редкими, исчезавшими в кустах тропинками, отходившими от узких мосточков с привязанными к ним лодочками.

Пару раз проплывали мимо расположенных на возвышенностях деревень с крытыми камышом постройками. Селяне занимались своими делами, изредка без особого любопытства поглядывая на реку.

На противоположном, более низком берегу раскинулись обширные поля, засаженные какими-то незнакомыми растениями. Кое-где бродили вооружённые мотыгами земледельцы в соломенных шляпах.

За посадками река поворачивала, упираясь в невысокий холм с бамбуковой рощей. Здесь Платина увидела идущий навстречу караван из трёх судов чуть крупнее, чем их лодка. Преодолевая встречное течение, гребцы на них мерно махали вёслами, помогая распущенным парусам.

Со второго кораблика их окликнули. Перегнувшись через борт, какой-то лысый мужик энергично махал рукой, привлекая к себе внимание.

— Снуф! — со смехом отозвался Умак, чуть повернув руль. — Какие боги принесли тебя в наши края?

— Почтенный Коичи заказал лучшие вина и соусы с юга! — отозвался собеседник. — Хочет везти в Сагаро! Ты когда вернёшься? Надо бы выпить и посидеть! А то давно не виделись!

— Нет, не получится! — с сожалением покачал головой Умак. — Меня долго не будет! Появился хороший заказ в Фумистори!

— Очень жаль! — кажется, совершенно искренне расстроился Снуф. — Придётся мне одному в Жасминовую клумбу идти! Как там Лёгкий Лепесток Персика поживает?! Помнишь, как мы с ней тогда развлекались?!

— Такое не скоро забудешь! — довольно рассмеялся собеседник, глядя на проплывавший мимо корабль. — Она всё также прекрасна, но теперь меньше муни не берёт!

— А чего так дорого?! — донёсся недоуменный и возмущённый голос собеседника.

— Так желающих много, Снуф! — во всю глотку проорал Умак. — Не каждая куртизанка так умеет!

Ответную реплику Ия уже не расслышала. Она не знала, можно ли считать подобное движение интенсивным, но разнообразные судёнышки на реке попадались довольно часто.

За очередным мысом кормщик, озабоченно посмотрев на начавшее клониться к горизонту солнце, вновь приказал гребцам взяться за вёсла.

— Я высажу вас у Криворотого Фуси, господин Таниго, — сообщил он пассажирам. — А сам поплыву дальше. У меня сегодня важная встреча в Фумистори.

— Делай как знаешь, — отмахнулся «чёрный археолог». — Только не вздумай обманывать.

— Об этом не беспокойтесь, господин, — заверил простолюдин. — Я хоть и простолюдин, но тоже дорожу своей жизнью и репутацией. Всё будет так, как мы договорились. Вы платите, я делаю.

— Хорошо, если так, — недоверчиво проворчал Накадзимо.

Уже вечерело, когда их судёнышко резко свернуло к зарослям камыша. За ними прятался крошечный затончик с мостками и привязанной к ним маленькой лодочкой.

Ловко спрыгнув на настил из бамбуковых стволов, Умак подождал, когда выберутся пассажиры, и повёл их по исчезавшей в кустах тропинке.

Метров через восемьдесят впереди показалась тянувшаяся в обе стороны невысокая, кирпичная ограда, густо покрытая вьющимися растениями.

Встав спиной к спутникам, провожатый повозился у широкой деревянной калитки из толстых, обитых металлическими полосами досок и почти бесшумно её распахнул.

— Проходите, господа.

Девушка окинула взглядом узкий, заросший травой дворик с явно хозяйственными постройками. Крышу одних покрывала полусгнившая солома или тростник, других — черепица, усыпанная сочными, зелёными пятнами мха. Но окна повсюду прикрывали тяжёлые дощатые щиты, а на дверях висели замки: как совсем ржавые, так и не очень.

Платина обратила внимание на узкие тропинки, почти терявшиеся в высокой траве.

По одной из них они прошли в страшно запущенный сад, и Ия догадалась, что это семейная часть усадьбы.

Почти идеально круглые заросли осоки с перекинутым через них каменным мостиком указывали на остатки водоёма — любимой местными богатеями детали внутреннего двора.

Напротив, в здании с широкой верандой, скорее всего, проживала хозяйка дома, а в перпендикулярно расположенным домах находились покои наложниц.

Окна жилых помещений и главного зала также были закрыты, но не досками, а связанными между собой тонкими стволиками бамбука.

Взбиравшиеся по стенам вездесущие вьющиеся растения придавали постройкам загадочный, таинственный вид.

Девушке показалось, что своими размерами этот главный зал лишь немного уступает тому, что стоял в усадьбе её приёмного отца.

Невольное воспоминание неожиданно вызвало чувство вины. Всё-таки если бы она не появилась в семье Бано Сабуро, начальник уезда Букасо до сих пор мог бы жить спокойно, наслаждаясь богатством, властью и почестями.

Несвоевременные мысли прервал звук удара. Платина вздрогнула, а «чёрные археологи» настороженно переглянулись. Но проводник спокойно шёл по тропинке, огибавшей центральное здание, не демонстрируя никаких признаков беспокойства.

Вскоре удар повторился. Передний двор усадьбы выглядел гораздо более обжитым. И трава росла не так густо, и окна в боковом здании белели новой бумагой. Из большой бамбуковой клетки доносилось недовольное кудахтанье, в загоне похрюкивал поросёнок.

Пожилой, кряжистый мужчина в застиранной куртке с хаканьем рубил толстые, корявые сучья. Заметив незваных гостей, он настороженно замер с воздетым над головой топором. Но при виде лодочника его заросшее клочковатой бородой лицо расплылось в широкой, перекошенной улыбке, когда один край рта остался почти неподвижен, а второй задрался вверх, морща щёку.

— Умак?! Неужто это ты?

— Как видишь, Фуси, — усмехнулся мужчина. — Вот привёл к тебе постояльцев. Господа благородные, щедрые и не болтливые.

— Здравствуйте, господа, — поклонился сторож и по совместительству содержатель бандитской гостиницы. — Только уж извините, надолго пустить не могу.

— Послезавтра мы уедем, — заверил его Накадзимо.

— Хорошо, если так, — чуть поклонился собеседник.

— Ну, я пойду, — заторопился Умак. — Меня люди ждут.

— Ступай, ступай, — кивнул Криворотый Фуси. — Мы тут теперь сами разберёмся.

И не дожидаясь, когда приятель скроется за углом здания главного зала, деловито поинтересовался:

— Так чего вам нужно, господа?

— Поесть, помыться и поспать, — лаконично обозначил свои пожелания главарь «чёрных археологов».

— У меня, конечно, не гостиница, господа, — усмехнулся сторож. — Но к рису могу предложить овощи, квашеную капусту и варёные яйца. Есть рыба. Могу пару кур пожарить. Но это уже дороже будет.

— Давай лучше кур, — распорядился дворянин. — И всё остальное, кроме рыбы.

— Пять муни, господин, — предупредил собеседник. — И ещё столько же за вино.

Приёмная дочь бывшего начальника уезда едва не присвистнула от столь грабительских цен, но её самозваный жених остался невозмутим.

— Тащи! И про баню не забудь.

— Я смотрю с вами госпожа, — нерешительно пробормотал простолюдин.

— Это тебя не касается! — оборвал его Накадзимо. — Но гляди, чтобы горячей воды и для неё хватило.

— Конечно, конечно, — пару раз поклонился Фуси, предложив: — Может, вам бельишко постирать? Ночи тёплые, к утру всё высохнет.

— Не нужно, — отмахнулся предводитель «чёрных археологов».

— Ну тогда подождите немного, — попросил сторож. — Кур ещё ощипать надо, а баню истопить. Позвольте, я вам пока комнату покажу.

— Нам надо две! — безапелляционно заявил дворянин и так глянул на «невесту», что у той по спине пробежали мурашки.

— Найдём, господин, — заверил простолюдин.

Поднявшись на веранду, он дал лёгкого подзатыльника выглянувшему из двери парнишке лет двенадцати и, скрывшись в доме, вернулся со связкой из трёх длинных ключей.

— Пойдёмте, господа.

Вместе они прошли на задний двор усадьбы. Не рискнув ступать на каменный мостик, провожатый по узкой тропинке в высокой траве провёл их к зданию напротив главного зала.

Платина обратила внимание на то, что веранда здесь не такая грязная, как у других домов. Похоже, здесь иногда метут, а может, даже и моют.

Открыв замок, Фуси распахнул лёгкие створки, произнеся извиняющимся тоном:

— Вы уж простите, господа, но мебели нет. Зато матрасы и одеяла чистые. Солому только два дня как поменяли. Сухая, мягкая. Выспитесь не хуже, чем в гостинице.

Пройдя вслед за спутниками, Ия увидела просторную комнату с голыми, оклеенными выцветшей бумагой, стенами, где различались чуть более тёмные пятна, скорее всего, от висевших когда-то картин.

Покрытый изрядно облезлым лаком пол казался почти чистым, не считая тонкого, едва заметного слоя пыли. Явно сюда заходили далеко не каждый день.

Как и предупреждал гостеприимный содержатель бандитской «малины», в помещении не оказалось ничего, кроме четырёх пышных тюфяков.

— Нам нужна ещё одна комната, — сурово напомнил Накадзимо.

— Так вот же она! — с плохо скрытым удивлением ответил проводник, указав на дверь в противоположной стене.

Девушка подумала, что это, скорее всего, апартаменты супруги хозяина дома. В усадьбе её приёмного отца и господина Асано такие покои состояли из двух помещений: нечто вроде гостиной и спальни.

От размышлений её отвлёк требовательный взгляд самозваного жениха. Не понимая, чего тот хочет, Платина недоуменно вскинула брови.

Недовольно насупившись, предводитель «чёрных археологов» проворчал:

— Показывай, что там у тебя?

— Так пойдёмте, господин, — с готовностью сделал приглашающий жест Фуси и, не разуваясь, шагнул через порог.

В небольшую пустую комнату они вошли втроём. Здесь тоже имелся матрас с брошенным поверх одеялом. А вот подушка отсутствовала, как и в первом помещении.

— Вот видите, господин, — довольным тоном произнёс сторож усадьбы. — Места всем хватит. Тесниться не придётся.

И почтительно осведомился:

— Может, вам пока вина и закусок принести?

— Неси, — не раздумывая, согласился главный из постояльцев.

— Только, господин, я деньги вперёд беру, — почтительно, но твёрдо заявил простолюдин. — И никак иначе.

— Хорошо, — согласно кивнув, дворянин жестом предложил ему выйти, коротко бросив Ие: — Отдыхайте.

Дождавшись, когда за ними закроется дверь, девушка сняла с плеча котомку и уселась на недовольно зашуршавший тюфяк.

Желудок в очередной раз заурчал, обиженный столь наплевательским отношением к первоочередным потребностям организма.

Однако, несмотря на голод, думала девушка совсем о другом.

Поскольку Накадзимо ясно и недвусмысленно дал понять, что считает её своей женой, наплевав на все церемонии и обряды, то похоже, именно сегодня он и предъявит свои супружеские права.

Поморщившись, как от зубной боли, Ия в бессильной злобе стукнула кулаком по матрасу. Можно, конечно, попробовать отказаться, сославшись на недомогание, дурной сон или ещё на какую-нибудь муть. Вот только вряд ли какие-либо причины остановят решительного и брутального предводителя «чёрных археологов». Зря что ли он её спасал, «напрягая» соратников, заставляя их и себя мчаться за тридевять земель, загоняя лошадей, тратя время, деньги и силы?

Насколько девушка успела узнать своего самозваного жениха, тот ничего не делает бесплатно и вряд ли будет откладывать их первую брачную ночь. А в случае отказа может и силу применить. Мужу здесь отказывать не принято.

Саму близость она как-нибудь переживёт, почему-то пребывая в уверенности, что та вряд ли доставит хоть какое-то удовольствие, поскольку Платина испытывала к этому мужчине неприязнь, которую не могло заглушить даже чувство благодарности за своё спасение.

Но сейчас Ию больше заботили не свои переживания, а возможные последствия. Она же может банально «залететь». Вот только подобное развитие событий пришелицу из иного мира совсем не устраивало. У одной ещё остаётся возможность сбежать, а ребёнок накрепко привяжет её к этому месту и к этому мужчине.

Она не сомневалась в том, что при наличии столь развитой сферы секс-услуг, здесь имеются надёжные средства для предотвращения нежелательной беременности. Но у неё-то их нет!

Грустные размышления прервал короткий стук. Не дожидаясь разрешения, вошёл главарь «чёрных археологов», с ходу поинтересовашись:

— Вы говорили, что у вас есть серебро?

— Да, — подтвердила девушка, торопливо поднимаясь. — Я сейчас достану.

И вымученно улыбнулась.

— Только выйдите, пожалуйста.

«А вдруг останется?!» — обожгла беглую преступницу неожиданная мысль.

Но Накадзимо, коротко кивнув, скрылся за дверью.

Опасливо косясь на неё, Платина торопливо сунула кинжал под матрас, сняла куртку, стащила верхнюю рубаху. Висевшую под мышкой именную табличку спрятала под котомку.

Затем сняла пояс с серебром и, секунду подумав, тоже отправила его под тюфяк. Достала из-под грудной повязки слиток, вторую пайзу и быстро оделась, внимательно прислушиваясь к доносившемуся из-за стены неразборчивому бормотанию.

Затолкав узкий поясок с золотыми монетками под узелок с вещами, Ия деликатно постучала по лакированной дверной филёнке. Не дождавшись ответа, осторожно заглянула в соседнюю комнату. Но там никого не оказалось, поскольку «чёрные археологи» о чём-то оживлённо переговаривались на веранде.

Подойдя ближе, девушка поняла, что речь идёт о каком-то подземелье, где Зенчи настойчиво предлагал развести костёр, чтобы раскалить перегородившую проход каменную плиту.

— Потом обольём её водой с уксусом, и она треснет! — с азартом доказывал слуга.

Заметив спутницу, он настороженно замолчал.

Стоявший к ней спиной предводитель их компании резко обернулся. Платина замялась, не зная, стоит ли ей отдавать серебро при всех? Вдруг Накадзимо это не понравится? И что из того, что они приятели? Говорят же: дружба дружбой, а денежки врозь.

Видимо, поняв её затруднение, дворянин знаком предложил ей вернуться в комнату.

— Вот, — прошептала приёмная дочь бывшего начальника уезда, протягивая слиток.

— Это всё, что у вас есть? — досадливо поморщился самозваный жених.

— Всё, — заверила Ия, преданно глядя ему в глаза.

— Хорошо, — хмуро кивнул собеседник. — Отдыхайте. Ужин я вам принесу.

Вернувшись в свою комнату, девушка пристально огляделась. Верная недавно приобретённой привычке не складывать всё в одну корзину, она искала место, куда можно спрятать золото и именные таблички.

Однако мебель здесь отсутствовала, ни одну половицу не удалось даже пошевелить. Кое-где на стенах виднелись щели между лакированными деревянными панелями, но между ними не просунуть и мизинца. Потолок привычно отсутствовал.

Окно открывалось наружу, но ему мешал щит из связанных между собой бамбуковых стволиков, между которыми ярко било заходящее солнце, не встречая больше никакого препятствия, так как от когда-то прикрывавшей проём бумаги остались лишь клочья, прилипшие к деревянным планкам решётки.

Просунув между ними руку, Платина надавила на бамбук, не без труда отжав его сантиметров на десять от стенки.

Довольно хмыкнув, Ия метнулась к котомке, достала из-под неё мешочек с пайзой, что висел у неё под мышкой, положила туда вторую табличку и поясок с золотыми монетами. Нашла в вещах норигэ со швейными принадлежностями. Отрезала длинный кусок шёлковой нитки и привязала её к туго набитому кошелю.

Голоса за дверью вроде бы сделались оживлённее. Девушка бросилась к окну, нажала на бамбуковый щит, выбросила мешочек наружу в густую траву у самой стены дома и крепко привязала к планке оконной рамы.

Разглядеть тоненькую шёлковую ниточку на фоне облезлого дерева с торчащими во все стороны клочками бумаги получится разве что случайно.

Удовлетворённо хмыкнув, Платина подошла к разложенным на одеяле вещам и скомканному шёлковому платью.

Из того, что когда-то попало с ней в этот мир, осталась только зажигалка, связка ключей, шариковая ручка, маникюрный набор, кошелёк с мелочью и брелок в виде дельфинчика.

Паспорт и прочие бумаги она уничтожила, а всё это пусть остаётся. Даже если данные предметы кого-то заинтересуют, всегда можно сослаться на потерю памяти или назвать это подарками лавочника Шуфра.

Рассудив, что в этот раз ей вряд ли придётся расхаживать в мужской одежде, расправила платье и досадливо поморщилась. Выглядело оно так, как будто его кто-то долго и старательно жевал. Ходить в таком как-то не хотелось, но и выгладить было совершенно нечем.

В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошёл Накадзимо, держа в руке рисовый колобок.

— Вот поешьте. Хозяин этого места сказал, что рис и куры скоро будут готовы.

— Спасибо, — сглотнув слюну, поблагодарила Ия.

Несмотря на то, что она съела всё до последней крошки, желудок вновь обиженно заурчал, недовольный крошечным размером порции.

Пытаясь хоть как-то отвлечься, девушка вновь посмотрела на платье. Нет, это совершенно никуда не годится.

Платина беспомощно огляделась по сторонам. Может, попросить жену сторожа его погладить? Но умеет ли простолюдинка гладить шёлк? И как к этому отнесётся главарь «чёрных археологов»?

Ещё немного подумав, нашла в стене щель, воткнула туда метательный нож и повесила платье на его рукоятку, надеясь, что до их отъезда складки хоть немного расправятся.

Вспомнив про обещанную баню, Ия отложила в сторону нижнее бельё и, аккуратно завязав котомку, улеглась, положив её под голову вместо подушки.

Вновь нахлынули нехорошие, тревожные мысли. Пытаясь заглушить их, девушка принялась старательно вслушиваться в доносившиеся из соседней комнаты голоса.

На сей раз Таниго рассказывал, как какой-то их коллега по опасному бизнесу смог выбраться из пещеры с переломанными ногами.

На самом интересном месте, когда герой эпичной истории, сплетя из ниток одежды силок, сумел поймать крысу и собрался сожрать её сырой, заявился сторож усадьбы, сообщивший, что баня готова, но рис и кур надо ещё немного подождать.

Первыми мыться оправились Таниго и Зечни. Их предводитель постучал в комнату «невесты» и зашёл, не дожидаясь разрешения.

— Завтра мы идём в город. Вам что-нибудь нужно?

— Если можно, купите мне тёплую накидку, — подумав, попросила Платина. — И ещё одни туфли. Вы же хотите взять меня с собой в лес? Вот и путь будут запасные.

— Нет, — к немалому её удивлению отказался мужчина. — Всё это вы сами себе выберете.

— Так мы заедем в город? — удивилась Ия.

Воздев очи горе, собеседник сокрушённо покачал головой.

— До Тафайского леса путь неблизкий. По дороге будет ещё немало городов, и в каждом есть базар. Кажется, я поторопился, посчитав вас умной.

«И чего я такого сказала, чтобы меня сразу дурой обзывать?» — раздражённо подумала приёмная дочь бывшего начальника уезда и, пожав плечами, криво усмехнулась:

— Тогда, может, передумаете меня в жёны брать?

— Но вы, по крайней мере, храбрая, — совершенно серьёзно обосновал свои матримониальные планы Накадзимо.

«Угу, — мысленно фыркнула девушка. — Слабоумие и отвага».

— У меня нет родителей, — неожиданно продолжил собеседник. — Они тоже умерли, но уже очень давно. Из всех близких родственников остался только дядя по отцу. Он живёт в Инуё в сорока ли от столицы. Я обязательно отвезу вас к нему, когда вернёмся. Старому господину Тароро Накадзимо уже шестьдесят четыре года, и он известен своей мудростью, а супруга его тётушка Укино-ли — очень добрая женщина. Для меня она как мать. Поэтому вы должны почитать их обоих.

— Хорошо, — покладисто согласилась Платина и не удержалась от вопроса: — Ваш дядя тоже искал старинные вещи?

— Да, — подтвердил предводитель «чёрных археологов». — Наш род занимается этим уже почти двести лет. Богатых сокровищ пока не нашли, но на скромную жизнь хватает. Не беспокойтесь, пока я жив, голодать вам не придётся, и обидеть вас я никому не дам. До зимы мы пробудем в таких местах, где власти не особенно обращают внимание на присланные из столицы рисунки, а потом всё забудется, и никто о вас больше не вспомнит.

«Кто-то мне уже говорил, — усмехнулась про себя Ия, — что никто не будет искать глупую девчонку. Да вот только ищут!»

— С той картой, что вы нашли, — казалось, мужчина говорил сам с собой, не обращая никакого внимания на реакцию собеседницы на свои слова, — искать подземелья будет гораздо легче. Может, найдётся и нечто такое, что заинтересует по-настоящему богатых любителей старины? Вам известно, что предметы древних собирают даже кое-кто из высшей аристократии?

— Откуда мне такое знать? — пожала плечами Платина.

— Ну, да, — согласно кивнул предводитель «чёрных археологов». — О таком не принято говорить среди простых дворян.

Подобное словосочетание показалось пришелице из иного мира настолько забавным, что она с трудом удержалась от улыбки.

— Вот почему люди, подобные нам, живут в основном в столице и возле неё, — наставительно произнёс Накадзимо. — В других местах очень трудно продать нашу добычу.

Ия понимающе кивнула с самым серьёзным видом.

— Но это всё мои дела, — неожиданно произнёс дворянин. — Мой долг защищать и обеспечивать всем необходимым нашу семью. Вам же придётся сделать наш дом красивым и уютным, родить и воспитать детей, привить им основы нравственности и добродетели. Хоть вы и молоды, надеюсь, у вас это получится.

— Но мне придётся нанять служанку, — осторожно заметила девушка. — Иначе нас просто не поймут.

— Разумеется, — величественно кивнул мужчина. — Дом у нас не так велик, и одной помощницы вам хватит.

— Расскажите мне о нём? — попросила Платина, пояснив, увидев удивлённо вскинутые брови: — Всё-таки мне там жить. Вот я и хочу понять, к чему готовиться?

Главарь «чёрных археологов» посмотрел на неё как-то подозрительно, но всё же решил удовлетворить любопытство будущей супруги и негромко заговорил подчёркнуто сухим, деловым тоном.

Судя по его подробному описанию, усадьба Накадзимо особо не отличалась от тех, в которых жили представители местного «среднего класса», вроде наставницы Ии — госпожи Эоро Андо, разве что без прудика и павильона, зато с беседкой и колодцем. Принимая во внимание столицу, где всё всегда и везде дороже, чем в провинции, приёмная дочь бывшего начальника уезда рассудила, что жилищные условия у самозваного жениха вполне себе подходящие.

Кажется, вспомнив дом, собеседник слегка расслабился, потому что голос его постепенно делался мягким и вроде бы даже мечтательным.

Его прервал негромкий стук в дверь.

— Хозяин сказал, что баня готова, и можно идти мыться! — не заходя в комнату, бодро доложил Зенчи.

— Ступайте с господином Таниго! — отмахнулся дворянин. — Я пойду попозже.

«Уж не со мной ли он идти собрался? — мысленно охнула девушка, весьма не довольная подобной перспективой. — Вот же-ж!»

Она думала, что их разговор продолжится, но мужчина неожиданно встал и вышел, не забыв кивнуть на прощание.

Платина откинулась спиной на стену и блаженно вытянула ноги. Всё-таки так долго, как аборигены, сидеть на пятках ей было ещё тяжело.

Она слышала, как ушли двое из «чёрных археологов», и ждала, что Накадзимо вновь зайдёт к ней. Но тот не появлялся, хотя из-за двери доносились шаги и шорохи.

Таниго и Зенчи вернулись так быстро, что Ия засомневалась, успели они себе хотя бы руки намочить?

Потом ушёл их главарь, причём в гордом одиночестве. Или здесь не принято, чтобы муж с женой ходили в баню парой, или он просто не торопился с предъявлением своих супружеских прав. Всё-таки не мальчик уже, гормоны из ушей не капают.

Беглая преступница облегчённо перевела дух. Воспользовавшись этим, желудок вновь настойчиво напомнил о себе. Один единственный рисовый колобок за весь день всё же слишком мало даже для такой хрупкой девушки как она.

— Нас вообще кормить будут?! — не в силах сдерживать благородного негодования, проворчала Платина себе под нос. — Тут первая брачная ночь намечается, а мне жрать охота, так что сил нет!

Однако в глубине души Ии зародилась робкая надежда на то, что самозваный жених отложит их близость ещё на какое-то время.

«Он же не может не понимать, что мне нужно к нему привыкнуть, — убеждала себя девушка. — Он, конечно, бесстыжий наглец, но не казёл, сообразит, что мне неудобно вот так сразу без свадьбы, без росписи, то есть без ритуала и церемоний. Это же считай любовники, а не муж с женой».

От подобных рассуждений настроение заметно улучшилось, и Платина даже не вздрогнула, когда, стукнув в дверь и традиционно не дожидаясь разрешения, к ней вошёл Накадзимо.

— Идёмте, я провожу вас, госпожа.

От подобного предложения вся её уверенность сразу улетучилась, а сердце тревожно ёкнуло.

Прижимая к груди свёрток с нижним бельём, Ия вышла из комнаты.

Таниго и Зенчи сумерничали, блаженно развалившись на тюфяках. Сильно пахло вином. На постеленной прямо на полу знакомой тряпочке стояла керамическая бутылка, три стакана и пустое блюдо, видимо, из-под рисовых колобков.

Закатное, багровое солнце растягивало тени, пряча их в высокой траве.

Когда они, обогнув дом, оказались на хозяйственном дворе, девушка бросила быстрый взгляд на окно своей комнаты, но не заметила ни свисавшей оттуда нитки, ни валявшегося у стены шёлкового мешочка.

В крайнем случае, если не получится втянуть его обратно, можно будет утром отлучиться якобы по нужде и забрать.

Узкая, протоптанная в густой траве тропинка привела к бревенчатому домику с двускатной черепичной крышей и притулившейся к стене, сложенной из камня трубой.

Поднявшись на низенькое крылечко, мужчина открыл тяжёлую дверь.

— Заходите, госпожа. А я здесь посижу, чтобы вам никто не мешал.

«Нет, он точно не казёл!» — с удовлетворением решила Платина, с трудом удержав рвущийся из груди вздох облегчения.

Низкое, просторное помещение мало чем отличалось от других бань, что она уже видела в этом мире. Вот только просторная, деревянная ванна оказалась пустой, вода в котле лишь тёплой, а не горячей, и не нашлось ни одной мочалки. Зато, пошарив на полках, Ия отыскала фарфоровую баночку с остатками мыла.

За узким, затянутым бумагой окном быстро таяли последние отблески вечерней зари. Тем не менее девушка не отказала себе в удовольствии вымыть голову, сама поливая на себя из ковша.

Мыло закончилось удивительно быстро, да и полотенцем она не озаботилась, поэтому вытиралась той тряпкой, под которой прятала волосы.

Несмотря на некоторые неудобства, Платина испытывала огромное удовольствие, натягивая чистое бельё на почти чистое тело.

Конечно, грязные вещички надо бы простирнуть. Но уже почти стемнело, и Ия отложила стирку на завтра. Всё равно придётся торчать в усадьбе, пока «чёрные археологи» не вернутся из города с повозкой.

Затянув пояс на курточке и прихватив грязное бельё, девушка вышла на крылечко.

Услышав тихий скрип дверных петель, сидевший на ступенях самозваный жених неторопливо поднялся.

— Надеюсь, я не заставила вас долго ждать, господин Накадзимо? — помня о местных правилах вежливости, сочла необходимым поинтересоваться девушка.

— Всё в порядке, — успокоил её собеседник. — Для женщины вы ещё быстро управились. Надеюсь, хозяин этого места уже принёс еду, иначе наше серебро я у него из глотки вырву.

Ия усмехнулась, ощутив в желудке сосущую пустоту. Судя по тону, с каким произнёс это выражение мужчина, оно имело отнюдь не образный характер.

Однако, когда они подошли к бывшим покоям хозяйки дома, стало ясно, что сторож полузаброшенной усадьбы всё же сохранит свои деньги. Умопомрачительный аромат жареной курицы шибал в нос, вызывая обильное слюноотделение.

Невольно заторопившись, девушка почти бегом влетела на веранду, но всё же нашла в себе силы остановиться у закрытой двери.

Ворвавшись первой, она рискует унизить Накадзимо в глазах приятелей.

Скрепя сердце, Платина терпеливо дождалась, когда главарь «чёрных археологов» подчёркнуто неторопливо пройдёт мимо, и пошла за ним, скромно потупив взор.

На полу комнаты стояли два переносных столика. На одном красовались блюда с жареными курами, на втором теснились мисочки с разнообразными яствами и пара больших глиняных бутылей.

— Если бы вы ещё немного задержались, господин, — довольно засмеялся Зенчи. — Я бы не выдержал и начал есть без вас!

— Кто бы тебе позволил, бездельник! — усмехнулся Таниго.

Не обращая внимание на их шутливую пикировку, предводитель приказал:

— Идите к себе, госпожа.

— Но я тоже есть хочу, — не выдержав, напомнила Ия.

— Я сейчас вам принесу! — не терпящим возражения тоном велел мужчина.

Недовольно насупившись, девушка, громко топая ногами, пересекла бывшую гостиную и скрылась в своей комнате. Захлопнув за собой, дверь она в раздражении швырнула в угол грязное бельё, плюхнулась на матрас и, скрестив руки на груди, уселась, прислонившись спиной к стене.

По ушам ударил дружный смех «чёрных археологов», быстро затихший после нескольких слов их предводителя.

— Они ещё и ржут! — процедила Платина сквозь стиснутые зубы.

Хорошо, что долго возмущаться ей не пришлось. Предупреждающе стукнув в дверь, вошёл самозваный жених с переносным столиком.

Ия встрепенулась.

— Кушайте, госпожа, — пригласил он, не преминув попенять: — Что же вы такая нетерпеливая? Неужели я бы вас без ужина оставил?

— Простите, господин Накадзимо, — бодро вскочив, поклонилась Ия. — Это всё из-за голода. Есть очень хочется, вот и не сдержалась. Извините.

— Понимаю, госпожа, — к её немалому удивлению снисходительно кивнул собеседник. — Самому не раз приходилось голодать. Но это не значит, что вы можете вести себя столь вызывающе. Впредь будьте скромнее. Разве вы не знаете, что долг женщины в терпении?

— Знаю, господин Накадзимо, — подтвердила девушка, невольно глотая слюну.

— Кушайте, — доброжелательно повторил мужчина и не удержался от очередного нравоучения: — И запомните: я не хочу, чтобы у окружающих был повод смеяться над моей женой.

— Я вас поняла, — заверила Платина, с нетерпением ожидая, когда же можно будет приступить к еде. — Такого больше не повторится.

— Надеюсь на это, — кивнув, самозваный жених покинул комнату.

И хотя Ия рассчитывала, что он составит ей компанию, уход Накадзимо стал для девушки приятным сюрпризом.

«Одной даже лучше», — мысленно поблагодарила его приёмная дочь бывшего начальника уезда, опускаясь на матрас и хватаясь за выщербленную деревянную ложку.

В одной миске был рис, в другой прямо на тушёных овощах лежала куриная ножка. Кроме того, на столике нашлись: фарфоровая чарочка с вином и большая чашка с чаем, заботливо прикрытая крышечкой.

Девушку не могло не радовать подобное внимание к себе, и она почувствовала, как неприязнь к главарю «чёрных археологов» начинает понемногу убывать. Нет, он явно не казёл. Ну, а то, что у него в голове свои «тараканы», так у кого их нет? Возможно, жизнь с ним будет не такой уж и плохой?

Давно пришелица из иного мира не ела с такой жадностью и удовольствием. Приняв рюмочку для ещё большего аппетита, «задобрила» желудок гарниром, чередуя пресный, но сытный рис с тушёными овощами, щедро сдобренными жгучими пряностями. И только тогда, когда чувство голода слегка притупилось, и еда вновь обрела вкус, взялась за куриную ножку, покрытую опалившей рот хрустящей корочкой.

Платина даже глаза закрыла от наслаждения. Жена хозяина притона готовила совсем неплохо. Настроение Ии улучшалось, и будущее уже не казалось таким тусклым и безрадостным, как пара часов назад.

Погрузившись в карнавал вкусовых ощущений, девушка даже не заметила, как от куриной ножки остались только две тщательно обглоданные косточки.

Утробно рыгнув, приёмная дочь бывшего начальника уезда деликатно прикрыла рот ладошкой.

Отложив в сторону служившую полотенцем мокрую тряпку, тщательно вытерла руки и посмотрела на столик, решая: стоит ли его вынести или пусть здесь постоит?

Судя по доносившимся из соседней комнаты голосам, праздничный ужин был в самом разгаре. Рассудив, что не стоит лишний раз «рисоваться» перед пьяными мужиками, отнесла столик в угол и улеглась на матрас, положив под голову котомку.

Платина понемногу расслабилась, убеждая себя в том, что самозваный жених не очень-то торопится с первой брачной ночью, и мысленно благодарила его за это. Нет, этот человек не так плох, как ей казалось поначалу. Ну, а то, что он не особо привлекает её как мужчина, придётся как-нибудь пережить. Тем более, что особого выбора у неё всё равно нет.

От приятной тяжести в желудке веки начали наливаться свинцом, мысли в голове ворочались всё медленнее, понемногу погружая сознание в спокойный, благодатный сон.

Чуть слышный скрип дверных петель заставил её вздрогнуть. Глаза уже давно привыкли к темноте, и она сразу узнала в незваном госте предводителя «чёрных археологов». Моментально проснувшись, Ия тут же ощутила исходящую от него угрозу и торопливо села, поджав под себя колени и машинально одёрнула курточку.

Мужчина опустился на корточки так, что их лица оказались примерно на одном уровне. Толком не различая в сумерках черты его лица, девушка буквально кожей ощутила острый, пристальный взгляд. Не такой давящий, как у господина Асано, но всё равно очень недоброжелательный.

Почему-то показалось, что перед ней совсем не тот человек, которого она знала раньше, а кто-то гораздо более опасный и совершенно непредсказуемый. У беглой преступницы неприятно засосало под ложечкой от плохого предчувствия.

— Я предупреждал, что не потерплю между нами лжи, — медленно проговорил Накадзимо, и в голосе его ясно слышался рокот приближавшейся лавины. — Говорил, чтобы вы не смели мне врать?

— Так я вас и не обманывала, — растерянно пробормотала Платина, лихорадочно гадая, чего же такого ему удалось о ней узнать?

Не сильная, но хлёсткая звонкая пощёчина заставила голову Ии резко мотнуться в сторону. Горло перехватил спазм не столько от боли, сколько от неожиданности, обиды и растерянности.

— Женская ложь разрушает семейную гармонию, — назидательно произнёс собеседник и, прежде чем она успела что-то сказать, ударил приёмную дочь бывшего начальника уезда раскрытой ладонью по второй щеке, заставив откинуться в другую сторону. — Я желаю, чтобы моих детей воспитывала добродетельная мать с высокими моральными принципами, иначе они тоже вырастут никчёмными обманщиками, опозорив многие поколения своих почтенных предков.

— Да в чём я вам соврала?! — наконец смогла выдохнуть девушка, вжимаясь спиной в покрывавшие стену деревянные панели.

— Так вы не знаете?! — рявкнул мужчина, а когда Платина энергично замотала головой, крепко схватил её за куртку на груди и, рванув на себя, обдал лицо жуткой смесью винного перегара, мяты и специй. — Подлая лгунья! Кто уверял, что у неё нет денег, а сама спрятала от своего мужа серебро?! Не вы?

Ия машинально посмотрела вниз на набитый соломой тюфяк и всё поняла. Пока она ходила в баню, кто-то рылся в её постели и нашёл пояс с зашитыми слитками. Вот теперь до беглой преступницы дошёл весь масштаб катастрофы. Ошеломлённая случившимся и очевидностью обвинений, против которых просто нечего возразить, девушка окончательно растерялась. Презрительно фыркнув, самозваный жених отшвырнул её от себя с такой силой, что Платина больно ударилась затылком об стену.

— Как теперь вам верить?! В чём ещё вы меня обманули? Что из ваших слов правда, а что нет?

— А как мне верить вам? — в отчаянии зло выкрикнула пришелица из иного мира, не собираясь уступать, и голос её сорвался на истерический визг: — Вы то унижаете меня, стараетесь поскорее избавиться, то собираетесь жениться! Вдруг завтра вы снова передумаете и бросите меня одну?! И что делать? В проститутки идти, куда вы меня всё время отправляли?! Вот и не сказала про серебро, чтобы совсем без денег не остаться!

— Вы не исполнили мой приказ, потому что не верите мне? — вроде бы понимающе кивнул Накадзимо, тут же напомнив: — Но я же спас вас, бросив все свои дела. И ещё в Кафусё на пристани сказал, что возьму вас в жёны.

— Мало ли кто чего говорил, — с трудом сдерживая рыдание, пробормотала Ия, безуспешно пытаясь расправить куртку.

— Так вы считаете меня лжецом? — недоверчиво, словно проверяя, не ослышался ли, переспросил собеседник. — Для вас моё слово, слово дворянина, ничего не значит?

— Нет! — испуганно пискнула девушка. — То есть да! То есть я не знаю…

И взмолилась, окончательно впадая в панику:

— Уйдите! Уйдите, пожалуйста! Оставьте меня одну!

— Благородная жена не должна ставить под сомнение слова мужа, — задумчиво проговорил Накадзимо, не обращая внимание на её истерику. — Похоже, вы меня не обманывали, когда говорили, что выросли в семье лавочника. Вот почему у вас такие низкие моральные качества и нет никакого понятия о добродетели.

— Так не женитесь на мне! — дрожа всем телом, выкрикнула Платина. — Раз уж я вас недостойна!

— Я уже объявил вас своей женой, — наставительно напомнил главарь «чёрных археологов». — И если вы ещё не поняли, то повторю в последний раз. Я дворянин и отвечаю за каждое своё слово. Как мужчина и глава семьи, я принимаю на себя ответственность за вас. Для того, чтобы стать достойной супругой благородного мужа вам не хватает прежде всего послушания, а это главная добродетель любой женщины. Придётся преподать вам необходимый урок и напомнить о долге перед мужем.

Поднявшись на ноги, он неторопливо снял халат, аккуратно положив его на пол, стащил с плеч верхнюю рубаху, разулся и ступил на тюфяк, заставив Ию отползти.

Мгновенно сообразив: чему и как её собрались учить, она окрысилась, вжимаясь в стену.

— Не хочу!

От последовавшей за этим пощёчины у неё аж искры из глаз посыпались, а в голове словно взорвалась бомба.

— Когда вы поймёте, что ваше желание ничего не значит?! — очевидно теряя терпение, во весь голос рявкнул Накадзимо, популярно объяснив правила супружеской жизни аборигенов. — Вы служите мне, а я забочусь о вас! Так положено в семье, и вы будете счастливы только тогда, когда поймёте это. А я помогу.

Метнувшись к девушке, он схватил её за плечи, повалил на матрас и подмял под себя, возя руками по телу.

Заорав во всю глотку, та попыталась вырваться из-под него, извиваясь как перерубленный надвое червяк.

Откинувшись, насильник уселся ей на ноги и, окончательно рассвирепев, принялся хлестать жертву по щекам, выкрикивая при каждом ударе:

— Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Ощутив во рту солёный привкус крови из разбитой губы, Ия попыталась схватить мужчину за руку. Но тот легко вырвался, вцепился всей пятернёй ей в волосы и рванул так, что из глаз брызнули слёзы, и девушка задохнулась от боли, подавившись криком.

— Ещё не поняли, что ваш долг повиноваться мне во всём? — змеиным шипением прошелестел ей прямо в ухо Накадзимо.

В душе девушки бушевал ураган из ужаса, ярости, боли и разочарования. И этот её спаситель оказался казлом!

Ощерившись, она попыталась вцепиться ему в лицо, норовя попасть растопыренным пальцем в глаз.

Подействовало, но отпустив волосы жертвы, главарь «чёрных археологов» ударил её кулаком в живот, попав прямо на вдохе и сбивая дыхание.

Пока Платина беспомощно разевала рот, пытаясь втянуть в горящие лёгкие живительный воздух, насильник развязал на ней пояс, распахнул куртку, задрал до подмышек обе рубахи и принялся деловито стаскивать с Ии штаны.

Когда он отбросил их в сторону, девушка, всё ещё задыхаясь, попробовала ударить его ногой по голове. Однако мужчина легко перехватил её и прижал коленом.

Не на шутку распалившись, Накадзимо просто порвал на беглой преступнице нижнее бельё и, раздвинув ей ноги, стал устраиваться поудобнее.

В воспалённом, переполненном эмоциями сознании пришелицы из иного мира вдруг всплыла сцена из какого-то старого фильма, и она, собрав остатки сил, попыталась ударить его ладонями по ушам. Но промахнулась, угодив по виску и свежевыбритой щеке, лишь слегка её оцарапав.

Вскрикнув, мужчина отпрянул, но тут же схватил её за шею и начинал душить, цедя сквозь стиснутые зубы:

— Не сметь! Не сметь поднимать на меня руку! Если уж вас раньше никто не учил, так теперь узнаете, как должна себя вести жена благородного мужа!

Задыхаясь, Платина безуспешно пыталась оторвать от своего перехваченного горла его крепкие, как железные скобы, пальцы.

Сердце бешено колотилось, норовя вырваться из грудной клетки, лёгкие жгло огнём, перед глазами завертелись огненные круги.

Видимо, почувствовав, что она вот-вот потеряет сознание, главарь «чёрных археологов» чуть ослабил хватку, позволив ей вдохнуть.

Вот тут-то всё и случилось. Больно, унизительно и как-то по особенному грязно. Ию словно с головой окунули в дерьмо. Опираясь затылком в матрас, она попыталась выгнуться дугой и заорала, вложив в крик всю свою бессильную ярость:

— Ненавижу!

Даже не сообразив, что выкрикнуло это слово по-русски.

Продолжая двигать бёдрами, насильник задрал ей рубахи на голову, заставив вытянуть руки, и, скомкав ткань, затолкал её в рот жертвы.

Даже угодив в рабство, девушка не чувствовала себя настолько опозоренной и раздавленной. Тогда она, по крайней мере, изначально не ждала от тех людей ничего хорошего. Но Накадзимо же её спас. Вот только лишь затем, чтобы сделать своей игрушкой. Точно также, как в своё время поступил и Хваро.

Мужчина мял и терзал её тело, кажется, специально стараясь причинить боль.

«Всё пройдёт, всё пройдёт, — как молитву бормотала про себя Платина, стараясь отделить сознание от происходящего с ней. — Даже это когда-нибудь кончится. Я дождусь».

Шумно выдохнув, главарь «чёрных археологов» мешком повалился на Ию, дёрнулся ещё пару раз и отвалился на сторону, наконец-то убрав руку с её шеи.

Она натянула рубаху, вытерла рот и без единой мысли в голове повернулась на бок, сунув руку под тюфяк, где спрятала кинжал.

— Вы и в самом деле хотите меня убить? — рассмеялся насильник.

Разумеется, никакого оружия девушка так и не нашла и смогла только тихо огрызнуться, изо всех сил сдерживая рвущееся из груди рыдание.

— А не должна?!

— Я ваш муж, — назидательно, с противной снисходительностью, причинявшей ей дополнительные страдания, заявил Накадзимо. — И имею полное право на ваше тело.

— А моё согласие не требуется? — в голос зарыдала Платина.

— Нет, — решительно ответил мужчина, но, несколько секунд спустя, всё же счёл нужным обосновать своё решение, видимо, всерьёз считая себя строгим, но справедливым наставником: — В благородной семье долг женщины — служить, а долг мужчины — защищать. Разве я вас не спас?

— Только затем, чтобы изнасиловать?!

— Не кричите! — резко одёрнув её, собеседник вновь принялся терпеливо объяснять: — В том, что всё случилось именно так, виноваты только вы сами. Обман мужа непростителен сам по себе, но вы ещё и отказали мне в том, на что я имею полное право, проявив непокорность. А это непростительно. Вот и пришлось преподать урок, указав вам на то место, которое вы должны занимать в нашей семье. Надеюсь, в следующий раз всё будет по-другому, и мы вместе познаем высшее из чувств: любовь, разделённую на супружеском ложе.

— Любовь?! — не веря своим ушам, переспросила Ия.

— Да, — нимало не смутившись, подтвердил главарь «чёрных археологов». — Нужно лишь принять своё предназначение. Тогда ваша жизнь станет по-настоящему счастливой, и я вам в этом помогу.

— Вы уже помогли! — заливаясь слезами, выдохнула девушка и закусила губу.

— Надеюсь, это был первый и последний такой урок, — наставительно произнёс насильник и сурово приказал: — Помолчите, я хочу спать. Вы меня утомили.

Повернувшись к нему спиной, жертва тихо заплакала.

— Как-то прохладно стало, — вдруг проворчал мужчина, садясь на матрасе. — Разве этот прохвост не дал вам одеяло?

Платина молчала.

— Вы должны отвечать, когда я спрашиваю! — в голосе Накадзимо вновь послышалась угроза.

— Вон оно, — не оборачиваясь, буркнула Ия, ткнув пальцем в темноту.

— Где? — недовольно проворчал собеседник, поднимаясь на ноги. — Ага, вижу.

Вернувшись, он заботливо прикрыл девушку, пробормотав:

— А то вы можете заболеть.

И улёгся рядом, сложив руки на груди.

«У меня же есть ещё один нож! — внезапно вспомнила Платина. — Я на него платье повесила. Он, конечно, маленький, но глотку ему перерезать хватит, особенно если воткнуть куда-нибудь за ухо».

Ия представила, как вонзает в шею насильника метательный кинжал, и у неё дух захватило от восторга, а зубы оскалились в злобной гримасе.

Терпеливо дождавшись, когда дыхание мужчины станет глубоким и размеренным, она тихонечко встала, ногами вперёд сползла с тюфяка, но, сделав пару шагов на цыпочках, замерла, услышав за спиной шорох соломы в матрасе.

— Вы куда? — голос главаря «чёрных археологов» звучал так, словно тот и не засыпал.

— По нужде, — буркнула девушка, с тоской глядя на висевшее в нескольких шагах платье и отчётливо понимая, что с бодрствующим Накадзимо ей никак не справиться.

— Не стоит вам выходить, госпожа, — заявил тот не терпящим возражения тоном. — Возьмите миску на столе. Зенчи завтра помоет.

Пришелица из иного мира давно ничему не удивлялась, но не переставала удивляться причудливому смешению в местных нравах изысканной вычурности и кондовой, самой что ни на есть первостатейной простоты. Гадить в посуду, из которой только что ели?!

Однако приказ прозвучал ясно и недвусмысленно. Пришлось иди в угол, брать плошку и напрягаться.

Вернувшись на своё место, Платина отвернулась к стене, со страхом и отвращением ожидая прикосновения мужчины. Но тот повёл себя совсем не так, как Хваро, и не притронулся к ней, по-прежнему лёжа на спине и размеренно дыша.

Ия не знала: спит он или нет, но сама так и не смогла заснуть. Кроме физической боли, Ия испытывала сильнейшие моральные страдания, мучаясь от унижения и предательства одновременно, с садистским удовольствием изобретая всё новые и новые способы убийства насильника. Но делать это прямо здесь и сейчас уже не собиралась. Нет, приёмная дочь бывшего начальника уезда не станет платить своей жизнью за его смерть, признавая очевидную аксиому о том, что месть — это блюдо, которое подают только и исключительно холодным.

Однако, что делать, если она вдруг забеременеет от этого казла, девушка ещё не решила.

Сумрак в комнате уже начал понемногу рассеиваться, когда Ия впала в полудрёмное забытьё, из которого её вырвал болезненный тычок в бок и недовольный голос:

— Встаньте и помогите мне одеться.

С трудом подняв тяжеленные, налитые свинцом веки, она увидела возвышавшегося над собой мужчину.

С кряхтением усевшись на матрасе и морщась от боли во всём теле, Платина недовольно проворчала:

— А самому никак?

— Вам нужен ещё один урок? — печально вздохнув, главарь «чёрных археологов» взялся за завязки подштанников.

— Нет, нет! — бодро вскочив, заверила Ия, мельком подумав, что у местных мужиков, очевидно, есть какой-то пунктик, о том что одеваться нужно непременно с помощью жены или любовницы. Возможно, этим они подчёркивают свою власть над ней? Ладно, путь наслаждается триумфом. — Ничего мне не нужно.

— Впредь, обращаясь ко мне, не забывайте добавлять «господин», — всё с той же жуткой доброжелательностью велел собеседник.

— Непременно, господин, — давя рвущееся наружу возмущение, заверила девушка, поднимая с пола его халат.

Полностью облачившись и дождавшись, когда Платина, опустившись на колени, поможет ему обуться, Накадзимо разразился короткой речью:

— Я прикажу хозяину принести вам завтрак. Мы с господином Таниго задерживаться не будем и пойдём в город прямо сейчас. До нашего прихода у вас будет время привести себя в порядок, подумать о своём поведении и о том, как вы собираетесь жить дальше? Надеюсь, у вас хватит ума не наделать глупостей? Без меня вы всё равно пропадёте. Помните, что вас ищут. И если найдут, то отправят на каторгу или в солдатский бордель где-нибудь на дальней границе. Те, в чьей власти вы там окажетесь, не будут так добры и снисходительны как я. Вы хоть это понимаете?

— Да, господин, — смиренно поклонилась Ия, всё ещё щеголяя без штанов.

Задумчиво кивнув, мужчина направился к двери, но, взявшись за ручку, обернулся и вновь посмотрел на девушку.

— Мне бы хотелось, чтобы наша следующая ночь прошла по-другому. Я не желаю снова наказывать вас, но если вы не усвоили урок, мне придётся это сделать. Предки и Вечное небо учат нас, что муж отвечает за добродетель и моральные качества своей жены.

— Да, господин, — кланяясь, повторила Платина холодным, безжизненным голосом.

Едва он вышел, Ия подняла тюфяк, окончательно убеждаясь, что под ним нет ни пояса с серебром, ни кинжала.

«Кто же их забрал? — в бессилии опускаясь на шуршащий соломой матрас, подумала она. — Наверное, Зенчи. Таниго — всё-таки дворянин, ему не к лицу по чужим постелям шарить. Да какая теперь разница? Рано или поздно Накадзимо обязательно нашёл бы пояс. Не на мне, так где-нибудь в другом месте. Надо было его сразу отдать, а пайзы выкинуть. Оставила бы одно золото. Оно меньше места занимает и спрятать легче. Может, если бы он слитки получил, то и насиловать не стал бы?»

Пришелица из иного мира криво усмехнулась наивным надеждам, кстати вспомнив бессмертную фразу из классического фильма: «А вот это вряд ли».

Из соседней комнаты донеслось невнятное бормотание, противное хихиканье и резкий окрик главаря «чёрных археологов».

«А вдруг и золото нашли?» — внезапно подумала девушка, метнувшись к окну и с облегчением понимая, что тот, кто проводил здесь обыск, не обратил внимание на привязанную к деревянной решётке шёлковую нить.

Значит, ни поясок с монетами, ни именные таблички так и не отыскали. Чтобы окончательно прояснить ситуацию, Платина развязала котомку. Похоже, тут тоже кто-то копался, но, видимо, эти вещи не произвели на него особого впечатления, потому что Накадзимо о них даже не упомянул. Взяв зеркальце, с ужасом посмотрела на своё отражение. Растрёпанные, торчавшие во все стороны волосы, красные, опухшие от слёз глаза с нездоровым блеском, разбитая губа с уже подсохшей корочкой на ранке, синяки на щеках и на шее.

Издав нечто среднее между рычанием и скулёжем, Ия поспешно натянула чистое нижнее бельё. Намотав грудную повязку, девушка продолжила одеваться, напряжённо размышляя над тем, что же делать дальше?

Платина по-прежнему страстно желала отомстить своему насильнику, считая смерть единственным справедливым наказанием за содеянное.

Однако то, что сегодня они с Зенчи остаются в усадьбе, можно сказать, только вдвоём, внушает робкую надежду на побег. Здешний сторож вряд ли будет вмешиваться в дела постояльцев, а рядом большой город, до которого можно добраться пешком или на той маленькой лодочке, что привязана у мостков.

Машинально оправив подол платья, вновь взялась за зеркальце и расчёску, с трудом раздирая спутавшиеся патлы, не жалея волос и время от времени шипя от боли. Пока руки приводили в относительный порядок причёску, мозг продолжал усиленно работать.

Чем больше народа, тем легче затеряться. В городе она продаст пару золотых монет хоть за пятьдесят, хоть за тридцать муни, переоденется молодым купцом и отправится в порт Хайсанаго или даже в Даяснору. Всё равно Хваро появится там только осенью. И тогда останется найти какого-нибудь капитана из Заморской державы, узнать всё, что только можно, об Академии, а дальше действовать по обстановке.

Если бы Ия по-прежнему спокойно жила в Кафусё, то ни за что не решилась бы на подобную авантюру с мизерным шансом на успех. Но жизнь или тот сверхъестественный сумасшедший игрок вновь поставили её перед тяжёлым выбором между плохим и плохим: либо стать, по сути дела, бессловесной рабой старого, хромого, жестокого мудака с садистскими наклонностями или отправиться за манящим отблеском далёкой звезды в неизвестно существующую ли вообще Академию? Где, возможно, её никто и не ждёт.

Весь жизненный опыт и здравый смысл девушки бурно и аргументированно возражали против данного предприятия. Но злобная ярость от недавно перенесённого унижения начисто отметала любые здравые рассуждения. Тем более, что ей уже нечего терять, кроме жизни. Так что уж лучше рискнуть и погибнуть в попытке спастись от этого кошмара, чем влачить жалкое существование, медленно загибаясь, и до конца своих дней жалеть об упущенной возможности.

Жить с мучителем, сдабривающим свои издевательства пустыми нравоучительными сентенциями, Платина не собиралась. А уж если сбежать не получится, она попадётся и сможет выжить после этого, то обязательно непременно убьёт их всех! И Накадзимо, и лжебрата Таниго, и Зенчи, которому по великой глупости своей спасла жизнь, и даже Кена с Сенто!

Мрачные мысли прервал стук в дверь. Поскольку никто не вошёл, она поняла, что это слуга, но всё же спросила, как положено:

— Кто там?

— Это я, госпожа, — послышался знакомый голос простолюдина.

— Чего тебе?

Заглянувший в комнату Зенчи сообщил с с заискивающей улыбкой:

— Хозяин кашу принёс и чай. Вы кушать будете?

— Попозже, — буркнула Ия, чувствуя, как щёки и шея полыхают краской стыда и досады. Они же наверняка слышали, что здесь происходило, и знают, какие уроки преподал своей несговорчивой невесте их бравый предводитель.

Стремясь поскорее избавиться от свидетеля своего позора, она торопливо пояснила:

— Сначала я схожу умоюсь, а ты пока здесь приберёшься.

Девушка кивнула на столик и стоявшую в самом углу пахучую миску.

— Нет, госпожа, — неожиданно возразил собеседник. — Господин приказал никуда вас одну не отпускать.

— Ну, если сам господин приказал… — криво усмехнулась Платина, уже не удивляясь подобной предусмотрительности своего заботливого насильника. — Тогда, конечно. Пойдём вместе.

Поклонившись, слуга отступил в сторону, явно предлагая ей идти первой.

В соседнем помещении, служившем когда-то гостиной хозяйке дома, царил образцовый порядок. Пол хоть и не блистал чистотой, но на нём нигде ничего не валялось. На расстеленных у стен тюфяках лежали ровно расправленные одеяла. В углу стоял ещё один переносной столик с горой грязной посуды и большая корзина.

Поднимавшееся солнце ещё не успело высушить росу на траве, и штаны приёмной дочери бывшего начальника уезда промокли почти до колен.

— Где здесь уборная, Зенчи? — поинтересовалась Ия, когда они, огибая здание, направились на хозяйственный двор.

— Везде, госпожа! — хохотнул простолюдин.

— Это как? — слегка удивилась девушка.

— Там пол провалился, госпожа, — охотно объяснил слуга. — А ремонтировать этому бездельнику лень. Вот и гадит где попало. Хорошо ещё, тут места много, а народу мало.

— Тогда постой здесь, — попросила Платина. — Я хоть за угол зайду.

Собеседник замялся, потупив взор.

Ия мысленно возмутилась: «Мне что, прямо перед тобой садиться, извращенец позорный?» Но вслух предложила:

— Давай, я буду всё время разговаривать, чтобы ты знал, что я никуда не ушла.

— Ладно, — с явной неохотой согласился Зенчи, предупредив: — Только вы уж не молчите, госпожа, Не то неудобно получится.

— Не буду, — заверила та, тут же поинтересовавшись: — Господин Сенто и Кен нас в Гифу ждут?

— Да, госпожа, — подтвердил мужчина.

— Сколько до него нам добираться придётся?

— Дня три, если от Фумистори.

— Они там в гостинице поселились?

— Нет, госпожа. Дорого слишком. Комнату сняли. Когда господин решил за вами ехать, мы и фургон, и мула продали. А без них чего в гостинице жить?

— Так вот ещё почему господин хочет фургон покупать.

— Конечно, госпожа. При нашем занятии без него никак.

— А они не сказали, когда вернутся из города?

— Так вечером, госпожа. Ну, вы закончили там?

— Подожди штаны завяжу. Ну вот, теперь всё.

Проходя мимо окна своей комнаты, девушка с облегчением убедилась, что, если не присматриваться, шёлковая нитка не бросается в глаза на фоне оштукатуренной стены с облезлой побелкой.

Надо отдать должное спутнику, в баню он с ней не пошёл, расположившись на крылечке.

Вода в котле совсем остыла, и её едва хватило, чтобы ополоснуться и простирнуть грязное бельё.

Покончив с делами, Платина внимательно осмотрела помещение, надеясь отыскать что-нибудь полезное для предстоящего побега. К сожалению, здесь не оказалось ничего, кроме верёвки, пустой баночки из-под мыла и сломанной ручки от ковша. Её-то Ия и прихватила с собой. Уж очень ей приглянулся остро торчавший конец. Сунув палку за пазуху, девушка вышла на крыльцо, где слуга дремал, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги в мокрых по колено штанах и верёвочных сандалиях.

Когда они вернулись, простолюдин споро убрался в её комнате. Подмёл пол неизвестно откуда взявшимся веником, вынес всю грязную посуду и принёс на столике миску с холодной кашей.

— Кушайте, госпожа, а я за чаем схожу.

— Иди, — кивнула Платина, усаживаясь на матрас.

Подождав немного, она заглянула в соседнюю комнату и беззвучно выругалась. Уходя, Зенчи не забыл прикрыть входную дверь. В узкую щель между створками ясно виднелась металлическая дужка висячего замка. Кажется, сбежать будет не так просто, как она надеялась. Тем не менее стоит попробовать.

Возвратившись к себе, в очередной раз осмотрела окно. Чутко прислушиваясь, подёргала бамбуковый щит. Не то чтобы тот прочно держался. Вот только бесшумно его выставить не получится. Лучше перерезать связывавшие его верёвки и вытаскивать бамбучины по одной.

Накадзимо ошибался, полагая, что у неё нет больше оружия. Остался ещё метательный нож. Он хоть и маленький, но острый.

Метнувшись к платью, Ия вытащила нож из щели между панелями, воткнув вместо него обломанную рукоятку ковша, предварительно ещё немного заострив конец. Стружку собрала и выкинула в окно.

Она доедала безвкусную кашу, когда услышала негромкий металлический лязг. Потом в комнату постучали.

— Это ты, Зенчи? — на всякий случай спросила девушка, вытирая рот замурзанным платочком.

— Я госпожа, — откликнулся слуга.

— Заходи, — разрешила приёмная дочь бывшего начальника уезда.

Простолюдин вошёл, бережно неся закопчённый бронзовый чайник с обмотанной тряпьём ручкой и чашечку со щепоткой сушёных листочков.

— Пейте, госпожа. Чай у этого мошенника хороший.

Кивнув, Платина вдруг мысленно спросила себя: «А что он будет делать сегодня весь день?» И сама же ответила: «Скорее всего, спать. Потому что здесь просто больше нечем заняться».

Когда мужчина постучался во второй раз, Ия, уже лёжа на тюфяке сонным голосом поинтересовалась, чего ему ещё надо?

— Так чайник забрать, госпожа, — объяснил слуга, не решаясь, однако, зайти в комнату без разрешения.

— Оставь пока здесь, — велела девушка. — Вдруг мне ещё пить захочется?

— Слушаюсь, госпожа, — не стал спорить собеседник.

Несмотря на то, что Платина провела почти бессонную ночь, спать ей совсем не хотелось.

Взвинченный разум лихорадочно перебирал разнообразные варианты побега. Самый простой вариант, как правило, самый верный. Здесь довольно тихо, и если начать возиться с закрывавшим окно бамбуковым щитом, приставленный её сторожить Зенчи наверняка услышит подозрительный шум и захочет узнать, что тут происходит? А если спокойно дождаться, когда он уснёт, то можно просто выйти отсюда, на всякий случай заперев за собой входную дверь.

Преграда не такая уж и крепкая, но всё же сразу не вырвешься, а за это время можно успеть скрыться в зарослях или добраться до лодочки.

Но вдруг слуга проснётся, когда она будет проходить по комнате? Полы здесь всё же немного поскрипывают. Тогда можно сказать, что пошла по нужде. А если мужик убрал замок или положил его рядом с собой? Значит, нужно предусмотреть и другой способ запереть дверь. Например, просунуть палку через ручки. Но дверь открывается наружу, а обломанная рукоятка от ковша слишком короткая. Ещё вылетит, когда простолюдин начнёт дёргать створки туда-сюда.

Тогда, может, просто привязать их друг к дружке?

Ия едва не застонала от разочарования, вспомнив про ту верёвку в бане. Надо было на ней не трусы развешивать, а взять с собой. Да кто же знал?

Стараясь не шуршать соломой в тюфяке, девушка подтянула к себе котомку. Может, воспользоваться нагрудной повязкой? Ткань прочная, особенно если сложить вдвое или втрое. Нет, эта вещь слишком нужна. Если кальсоны можно и мужские купить, а вот бюст, хоть и не шибко выдающийся, всё равно нужно маскировать. Но парень, покупающий столь интимную часть женского туалета неизбежно привлечёт к себе внимание. Осталась только сама котомка и штанишки, которые Накадзимо вчера порвал.

Девушка хотела их выкинуть, как немых свидетелей своего позора, но в последний момент передумала. Вот они и пригодились.

Наточенным до бритвенной остроты метательным ножом нарезала узкие полоски ткани, свернув их в крепкий шнур.

Если пропустить его сквозь дверные ручки, Зенчи придётся повозиться, выбивая створки. Разумеется, Платина не станет его дожидаться и попытается убраться из этого места как можно скорее. Желательно на лодке. Но есть ли там вёсла?

Ия попыталась вспомнить, были ли они в той скорлупке, когда кораблик Умака пристал к затерявшимся в камышах мосточкам? Однако с горечью поняла, что ничего не может утверждать. Вместо этого в памяти всплыл длинный, метра два или даже два с половиной, бамбуковый шест, прислонённый к забору возле калитки. Можно взять его вместо вёсел и отталкиваться им от дна.

Решив ещё одну проблему, девушка положила тощую котомку под голову и тут же вновь встрепенулась. Если слуга увидит её с таким вот узлом в руках, то сразу поймёт, что она решила бежать.

«Спрячу за пазуху, может, и не заметит?» — после недолгого колебания рассудила Платина и, устроившись поудобнее, прислушалась, затаив дыхание.

Её сторож долго топтался по комнате, потом шуршал соломой тюфяка, но скоро затих, и наступившую тишину нарушало только жужжание насекомых, норовивших сесть Ие на лицо.

«Торопиться не надо, — убеждала она себя фразой из классической советской комедии, отгоняя наиболее докучливых летунов. — Торопиться не надо».

Уговаривая себя не спешить, девушка закрыла глаза и как-то незаметно заснула. Всё-таки почти бессонная ночь и тяжелейшее душевное потрясение изрядно её вымотали, и как только появилась возможность, организм просто «отключился», спасая себя от «перегрева».

Проснувшись, словно от толчка, Платина тут же посмотрела на стену напротив окна, разлинованную чёрными и жёлтыми полосами солнечного света, пробивавшегося сквозь бамбуковый щит, и с трудом удержала громкий вздох облегчения.

Судя по движению небесного светила, она «вырубилась» минут на тридцать или сорок, не больше. Нервно облизав пересохшие губы, Ия напряжённо прислушалась, ясно различив доносившееся и-за стены похрапывание.

«Неужели тоже уснул?» — с затаённым ликованием подумала девушка, осторожно, стараясь не шуршать соломой, сползая с матраса и поднимаясь на ноги.

Подобравшись на цыпочках к двери, прижалась ухом к тонким, лакированным филёнкам. Ну так и есть! Храпит!

Не в силах совладать с охватившей её эйфорией, пришелица из иного мира чуть присела, согнув руки в локтях, и беззвучно выдохнула: «Йес-с-с!»

Кажется, судьба или злобный сверхъестественный игрок не стал нарушать традицию и после феерической гадости вновь послал ей удачу. Теперь главное — суметь ей воспользоваться.

Едва заглянув в соседнюю комнату, Платина сразу же почувствовала характерный запах алкоголя.

«Так он ещё и напился!» — радостно охнула Ия, заметив призывно приоткрытую входную дверь и похрапывавшего Зенчи, вольно развалившегося на матрасе рядом с лежащей на боку глиняной бутылкой.

Не теряя драгоценного времени, девушка быстренько обулась, затолкала котомку за пазуху и осторожно проскользнула в бывшую гостиную.

Мужчина заворочался, шурша соломой. Платина замерла, готовясь объяснить своё появление здесь зовом природы. Однако простолюдин так и не проснулся, лишь звонко чмокнул губами.

Криво усмехнувшись, Ия покачала головой, осторожно ступая, вышла на веранду, тихонько прикрыла за собой дверь и достала из рукава короткую, скрученную из полосок ткани верёвочку.

Но прежде чем она успела просунуть их сквозь ручки, зашелестела солома в матрасе, по полу прогрохотали стремительные, тяжёлые шаги, и лёгкие створки распахнулись от мощного удара.

Девушка едва успела отскочить, как из дома выскочил разъярённый «чёрный археолог».

— Куда это вы собрались, госпожа?

— Я думала, ты спишь, — только и смогла пролепетать Платина, машинально сунув руку за пазуху.

— И поэтому хотели меня запереть? — ядовито осведомился собеседник.

— Ничего я не хотела! — «по инерции» попыталась возразить против очевидного Ия, нервно отбросив в сторону самодельную верёвочку.

— Вы, госпожа, хоть и умная, да только и я не дурак! — сурово свёл брови к переносице слуга.

— Отпусти меня, — понимая безнадёжность ситуации, жалобно попросила девушка, нашарив рукоятку метательного кинжала и чувствуя, как всё внутри сворачивается в тугой, ледяной комок.

— Никак невозможно, госпожа, — с сожалением покачал головой простолюдин. — Вы же без нас совсем пропадёте. А у господина супругой будете, хозяйкой. Сына родите, все вас уважать станут. Неужто счастья своего не понимаете? Сбежите, вас же обязательно поймают и на каторгу отправят. Или даже куда похуже.

Платина не особо рассчитывала на его доброту и понимание, поэтому резким движением метнула клинок.

Вот только Зечни, видимо, ожидал от неё чего-то подобного и ловко увернулся.

Сверкнув полированным металлом, клинок исчез в распахнутых дверях.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда не оставалось ничего, кроме как пуститься в бегство. Возможно, на ровной дороге у неё ещё имелся шанс оторваться от немолодого, коротконогого мужика. Но ступня запуталась в густой траве, от чего Ия упала, еда успев выставить вперёд ладони.

Почти тут же у неё на спине оказался слуга.

— Господин предупреждал, что вы можете натворить глупостей, — проворчал простолюдин, выворачивая ей руки назад. — Только не знал он, что вы будете ещё и ножиками швыряться. Вдруг бы попали? Пришлось бы лекаря искать. А мы и так из-за вас тут задержались.

— Ну так и отпусти меня! — сквозь слёзы обиды и досады огрызнулась девушка, с ужасом ощутив, как собеседник деловито связывает ей запястья грубой, кусачей верёвкой. И откуда только он её взял так быстро?

От очевидной догадки перехватило дыхание. Хватая ртом воздух, она выпалила:

— Так ты это всё специально придумал: притворился пьяным и оставил открытой дверь?!

— Да где уж мне до такого додуматься, госпожа, — с сожалением вздохнул мужчина. — Это господин приказал вас так проверить. Узнать, поумнели вы или ещё нет?

— Вот казёл! — не сдерживая себя, рявкнула пришелица из иного мира по-русски. — Гадина, провокатор!

— Вы чего это там говорите, госпожа? — затягивая узел, настороженно спросил Зенчи. — Никак не по-нашему?

— По-нашему, по-нашему, — огрызнулась Платина, лихорадочно подыскивая наиболее похоже звучащие слова на языке аборигенов. — Удивляюсь его прозорливости.

— Ах, вот вы о чём, — довольно хмыкнул слуга и наставительно произнёс: — Благородный господин Накадзимо — очень мудрый и добрый человек. Вы, госпожа, по молодости своей ещё не понимаете своего счастья. Теперь у вас и защита, и опора есть. С ним у вас ни забот, ни тревог не будет.

— Ага! — сквозь слёзы выдохнула Ия, кое-как встав на колени. — Это он меня вчера от большой доброты избил и изнасиловал.

— Ну, так вы сами виноваты, госпожа, — философски заметил собеседник, отступая и держа в руках верёвку, второй конец которой связывал руки девушки у неё за спиной. — Своего места не знаете. Вот господину и пришлось вас поучить, как добродетельному мужу. Выказали бы своё почтение, послужили бы, как и положено покорной жене, всё бы и сладилось. Только вам-то всё неймётся. Опять вот набедокурили, ровно дитя малое, а не замужняя женщина. Так чего теперь господина винить? Как вернётся, непременно попросите прощения, признайте свою вину. Поймёт, что вы искренне раскаиваетесь, глядишь, и простит. А я уж, так и быть, про то, что вы нож в меня кидали, никому не скажу.

— Я же тебе жизнь спасла, — с трудом поднимаясь на ноги, укорила его Платина сквозь застилавшую глаза пелену слёз.

— Так и я вас спас, — в ответ напомнил простолюдин. — Сам вызвался с господином за вами ехать, потому что добро помню и не хочу, чтобы вас на каторгу послали.

Ия горько, прерывисто рассмеялась, прекрасно понимая полную бессмысленность своих слов. Зенчи — не какой-то там особенный злодей или подлец. Наоборот, по местным понятиям он всё делает правильно и, похоже, даже искренне гордится своими поступками, полагая, что совершает благое дело, а глупая девка просто не понимает своего счастья.

— Вам, госпожа, как лучше? — вздохнул слуга. — Отвести в свою комнату и там связать, чтобы вы больше не безобразничали, или в подвале посидите?

— Как будто я уже не связанная! — возмущённо фыркнула девушка.

— Так вы же ещё ходить можете, — страдальчески поморщился от её непонятливости собеседник. — Вдруг опять решите сбежать? Далеко-то не уйдёте, но искать вас всё равно придётся.

Шевельнувшись, девушка попыталась плечом вытереть свисавшую с носа тягучую каплю.

— Что за подвал?

— Да есть тут один, — неопределённо хмыкнул мужчина. — Посидите там, пока господин не вернётся. А уж после, как он решит.

Если бы не угроза оказаться полностью обездвиженной, Платина предпочла бы вернуться к себе. Но ей и так не светило в будущем ничего хорошего, а тут ещё и мышцы затекут.

— Показывай свой подвал.

— Он не мой, — возразил простолюдин. — Вы к главному залу ступайте по тропиночке. Да не упадите, а то что я господину скажу?

Не получи Ия суровой моральной закалки в этом мире, она могла бы посчитать всё происходящее сейчас абсурдной фантасмагорией, дурным кошмаром, глупой сказкой. Но за проведённое здесь время девушка уже не поражалась вывертам сознания аборигенов.

Следуя указаниям Зенчи, приёмная дочь бывшего начальника уезда направилась к той боковой стене здания, мимо которой они ещё не проходили. Судя по слабо примятой траве, сюда вообще редко кто заглядывал.

В зарослях обнаружилась низенькая, обитая металлическими полосами дверь с маленьким, зарешеченным окошечком, выглядевшим значительно новее толстых, потемневших от времени досок. Да и массивный металлический засов явно появился здесь не так давно.

Жалобно и противно скрипнули петли. По-прежнему не выпуская второго конца верёвки, слуга отошёл в сторону, давая возможность девушке осмотреть новое узилище.

— Ну, госпожа, сюда пойдёте или в комнату вас отвести? Только там я всё равно вас свяжу. Хотя бы до обеда. Мне же тоже отдохнуть надо.

Платина заглянула в подвал. Вниз уходили две ступени. Пол земляной, но на вид сухой. У входа широкогорлый кувшин, прикрытый деревянной крышкой. Судя по запаху, местный биотуалет. У противоположной стены топчан из бамбуковых стволов.

Помещение довольно просторное, не меньше шести шагов в длину и четырёх в ширину.

— Развязывай, — буркнула Ия. — Лучше я здесь останусь.

— Воля ваша, — покладисто согласился простолюдин. — Спиной повернитесь.

Потирая запястья, девушка спустилась по короткой лесенке. За спиной лязгнул засов. Закрывая свет, в оконце появилась противная физиономия «чёрного археолога».

— Я, госпожа, тогда и обед вам сюда принесу.

— Неси, — не стала возражать Платина, оглядываясь по сторонам.

Кирпичные стены без малейших проёмов, низкий потолок из широких плах, уложенных на толстые, деревянные балки без малейших следов гнили или трухлявости.

Кроме характерной вони ночного горшка, в воздухе явственно ощущался запах соснового леса.

«Смола», — поняла Ия, присаживаясь на топчан.

Да, отсюда не сбежишь, и значит, сегодня её опять будут бить и насиловать.

«А я вас убью! — мысленно пообещала себе беглая преступница. — Обязательно убью. Вы у меня все сдохнете!»

Глаза вновь вскипели слезами обиды и отчаяния. Не в силах сидеть на одном месте, она вскочила и заметалась по подвалу, словно запертый в клетке дикий зверь.

Внезапно вновь стало темно. Резко обернувшись, девушка увидела, что окошечко в двери заслонила какая-то незнакомая бородатая физиономия.

— Сударыня!

Платина нервно сглотнула, чувствуя какую-то ненормальность, но ещё ничего не понимая.

— Сударыня, — повторил неизвестный. — Кто вы и как здесь оказались?

Только теперь Ия поняла, что к ней обращаются по-русски. От осознания этого ноги ослабели, а перед глазами закружился готовый рухнуть мир.