Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая

4. Сострадание к людям – моя самая большая слабость. Наэль

Кари и два ее телохранителя уже исчезли из вида, когда Наэль наконец добрался до виллы Немеа. Он ругал себя за то, что потерял много времени с этим Люсьеном. Как говорила его сестра Зора, способность чувствовать сострадание – сильная сторона его характера, но сам он периодически спрашивал себя, не слабость ли это.

Жители квартала Скарабеев, как известно, относились к посторонним с недоверием, но, несмотря на сложности, Наэль с помощью подкупа собрал кое-какие сведения о человеке, возглавляющем этот клан, – о доне Дайширо Немеа, ценителе искусств и коллекционере, славившемся стратегической ловкостью, преданностью свиты и еще больше, чем всем остальным, жестокостью. Дон Немеа был человеком, которого охраняли так надежно, что очутиться вблизи него и остаться в живых было позволительно разве что высшим правителям государства. Но люди из его свиты были куда доступнее, и, когда Наэль услышал, что одна из дочерей Дайширо приходит в некоторые заведения получать дань за крышевание, ему стало понятно, как действовать.

Кари Немеа.

Она была именно такой, как Наэль и рисовал в своем воображении. Такой же холодной. Такой же устрашающей. Такой же красивой. И он бы солгал, если бы взялся утверждать, что их маленькая игра в кошки-мышки не доставила ему удовольствия. На самом деле он был бы рад пообщаться с ней подольше. Однако толку из их разговора вышло мало. Кари либо знала меньше, чем рассчитывал Наэль, – по крайней мере, визитная карточка «Талантливых решений» не привлекла ее внимания, – либо она была превосходной актрисой. Чего он вполне мог от нее ожидать.

Когда открылись ворота во двор виллы Немеа, Наэль отступил в тень. Пошатываясь, из ворот вышел старик в поношенной одежде и, обессилев, упал на колени. За ним следом появился боец Скарабеев, скрестив руки на груди, и что-то сказал, но очень тихо, Наэль не расслышал. Старик с трудом поднялся с земли и сложил ладони в жесте мольбы. Даже на расстоянии в несколько метров Наэль слышал его всхлипывания. И тут из ворот выскользнула тень и гордо выступил зверь.

Наэль заморгал. Действительно, то был ягуар. Значит, недаром ходили слухи, что вторая жена дона Немеа была настоящим оборотнем. В прежние времена семейства оборотней были могущественными, но с годами магия их истощилась, и сейчас их почти не осталось.

Тем более впечатляющей была эта хищная кошка, подкравшаяся к умоляющему мужчине так близко, что ее усы щекотали ему щеки. Она оскалила зубы. Он сильно задрожал, однако не отшатнулся. Наэль спросил себя, что могло быть настолько важным для этого человека, что он не устрашился ягуара.

Охранник Кари закатил глаза и занес руку для удара, после чего из ворот вышли еще двое бойцов-скарабеев. Один из них поставил мужчину на ноги. И не успел тот опомниться, как боец снова ударил его кулаком под дых, и старик опять сложился пополам.

Наэль отвернулся, не дожидаясь второго удара. И только когда отзвучали глухой стук кулака о плоть и тяжелое дыхание мужчин, Наэль снова поднял глаза. И наткнулся на взгляд ягуара. Наэль перестал дышать. И хотя он скрывался в тени, зверь наверняка мог его учуять. Правда, через несколько секунд его учащенного сердцебиения ягуар отвернулся и вместе с тремя бойцами-скарабеями вошел в ворота, автоматически закрывшиеся за ними. Старик остался лежать на земле, словно куча рванья.

И что теперь? Наэль не мог просто бросить его здесь… Но и помочь ему он тоже не мог, не рискуя попасть на глаза кому-нибудь из Немеа. Ведь если бы это случилось, его миссия провалилась бы. А Наэль слишком долго и много боролся, чтобы теперь подвергнуть риску свою службу в «Горящей лилии». Ведь его репутация пострадала бы, если бы у руководства зародились подозрения и Наэля сочли бы слабым звеном в штате синдиката. Но мужчина продолжал лежать на земле, не шевелясь… проклятье… проклятье!

Нет, Зора не права: сострадание вовсе не сильная его сторона, а слабая.

Наэль бесшумно скользнул из своего укрытия к мужчине, присел перед ним и положил руку ему на плечо.

– Надо уходить отсюда, – прошептал он.

Мужчина попытался подняться, но не смог. Наэль выругался про себя. Надо было скорее линять отсюда! Но вместо этого подхватил беднягу под мышки и резко поставил на ноги. Выглядел тот ужасно. Оба глаза заплывшие, на щеке кровоподтек, а из носа, который явно был сломан, хлестала кровь. Под одеждой наверняка тоже хватало синяков и ссадин.

– Я отведу вас в больницу, – прошептал Наэль, но мужчина отрицательно помотал головой:

– Ничего… И так сойдет.

А сам даже на ногах не держался. Стоило Наэлю его отпустить, как старик закачался еще сильнее, чем тот пьянчужка из бара.

– Идемте со мной, – прошипел Наэль, готовый, если понадобится, понести бедолагу на себе.

Но мужчина сопротивлялся:

– Я могу ее вызволить. Я могу добиться ее свободы.

Его взгляд расфокусированно метался из стороны в сторону. Наэль подумал, что у старика, наверное, сотрясение мозга. Этим можно было объяснить и его нечленораздельное бормотание. Но в то же время, после всего, что Наэль пережил этим вечером, было бы наивно с его стороны не считывать в обрывках фраз более глубокий смысл.

– Чьей свободы? – спросил он.

– Моей дочери, – прошептал мужчина трясущимися губами. – Для нее, я должен… Я должен Кари…

– Кари Немеа – ваша дочь? – вырвалось у Наэля.

– Мне надо для нее… – начал мужчина.

Ночную тишину внезапно прорезал громкий лай. Наэль обернулся. В любой момент ворота могли снова раскрыться, выплюнув наружу бойцов-скарабеев, и уж к тому моменту Наэлю точно надо будет исчезнуть. Если он потащит на себе отца Кари, ему не успеть. Он колебался: бросить или остаться и попытаться спасти. Это был более рискованный шаг, но он мог приблизить Наэля к Кари и Дайширо Немеа.

Решение было принято за доли секунды. Больше времени у Наэля и не было, потому что ворота виллы Немеа распахнулись и оттуда вырвались две громадные собаки, а за ними показался сребровласый боец, который сопровождал Кари в баре и которого звали, если Наэль не ошибался, Генджи. Одна из собак вцепилась в бедро старика, вторая метнулась в сторону Наэля. Едва он успел увернуться от нее, как в тот же миг услышал щелчок: это Генджи наставил на него свое оружие.

– Руки за голову, ноги врозь, и хоть одно неосторожное движение – я стреляю, – прокаркал тот.

Наэль подчинился приказу и сцепил руки на затылке, тем временем отец Кари с жалобными стонами отбивался от собаки, терзавшей ему ногу.

– Обыскать обоих, – приказал Генджи двум более молодым бойцам, которые как раз выбежали из ворот.

Один из них тряхнул хорошенько отца Кари, второй принялся за Наэля: сначала обшарил туловище, потом ноги. Наэлю стоило громадных усилий воли не дать пинка бойцу, когда тот нашел и отобрал у него пистолет. Но пока он не знал, как ему живым забрать отсюда отца Кари, лучше было помалкивать. Потом бойцы без слов повели захваченных через ворота внутрь имения.

Наэль украдкой озирался. Надо было заранее наметить возможности побега! Вилла Немеа окружена обширным садом, в котором росли многочисленные деревья и цветы. Вокруг сада тянулась каменная ограда высотой в два метра. Очевидных лазеек для попытки бегства не было выявлено, к тому же Наэлю пришлось бы тащить на себе раненого мужчину.

Генджи привел их к ряду невысоких строений на краю территории сада. Открылась дверь, в нее втолкнули Наэля. От толчка он упал на колени. В нос ударил запах крови и пота. За спиной он слышал причитания отца Кари:

– Нет, прошу вас… нет…

Наэль поднял голову – и наткнулся на две дюжины мертвых глаз.

Ему пришлось бороться со рвотными позывами. Помещение было полно «оболочек». Некоторые лежали или сидели на полу, но большинство стояло неподвижно, с лицами, лишенными всякого выражения. И их состояние… Даже в тусклом свете Наэль различил множество повязок, равно как и кровоподтеков и порезов, которые никто не потрудился перевязать.

Его колена коснулась мягкая шкура: это женщина-ягуар опустилась на пол рядом с ним. Наэль не заметил, как она вошла, настолько бесшумно та ступала своими бархатными лапами. Повернув голову, он увидел свое зеркальное отражение в ее темных глазах. Женщина-оборотень неотрывно смотрела на Наэля, как будто хотела ему что-то поведать.

– Что нам с ними делать? – спросил боец, крепко державший Наэля.

– Это зависит от того, насколько они готовы сотрудничать, – ответил Генджи и прокричал отцу Кари, тихонько стонавшему в темноте: – Сколько тебе говорить, чтобы ты заткнулся, и когда ты это поймешь?

Он дал старику пинка в живот. Тот со стоном скорчился.

– Ты что, не знаешь, кто это? – прошипел Наэль. – Ты считаешь разумным бить отца твоей госпожи?

– Кари плевать на него.

И все-таки не возразил против того, что Кари выше его по статусу. Наэль еще в «Люминере» предположил, а теперь точно это знал. Он сильно надеялся, что Кари снимет шкуру с этого урода.

– А вот что меня горячо интересует – какие у тебя дела с ее отцом. Или, может, даже с Кари? Что там было у вас в баре, а? – продолжил Генджи.

– Я встретил там Кари случайно, а кто бы мог устоять перед такой женщиной, как она, – ответил Наэль, хорошо понимая, что это не тот ответ, на который рассчитывал Генджи. Но зато заметил, что есть преимущества в том, чтобы спровоцировать противника. Кто злится, тот теряет осторожность. А неосторожному легче вонзить нож между ребер.

– Не ври, – прошипел Генджи. – Или мне яснее показать тебе, что будет, если меня не устроят твои ответы?

Он щелкнул пальцами, после чего один из бойцов Немеа подтащил к Генджи «мужскую оболочку». Отец Кари застонал, а Наэль сжал губы, когда Генджи выхватил нож и приставил его к поясу безгласного существа.

– За каждым неправильным ответом будет следовать один порез, – объяснил он.

И медленно провел лезвием диагональ по животу «оболочки», оставив на теле зияющий разрез. Из раны вытекла единственная капля крови. «Оболочка» неподвижно позволила этому совершиться, не издав ни звука. Безгласные существа не чувствовали боли, по крайней мере так считалось, и тем не менее это зрелище повергло Наэля в гнев.

– Я буду великодушен и дам тебе выбор. Руки или ноги, живот или грудь, – сказал Генджи и сначала провел вертикальную линию выше пупка, а потом последовали два креста – слева и справа на груди «оболочки».

Наэлю пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы удержать свою ярость. Мерзкий негодяй вычертил на теле «оболочки» смайлик и теперь улыбался, как ребенок, гордый своим художеством. Не будь охранники вооружены пистолетами и не пришлось бы Наэлю при этом подвергнуть риску жизнь отца Кари, он бы уже набросился на Генджи.

После очередного «художества» один из бойцов-скарабеев сорвал с Наэля куртку и разрезал ножом его майку. Насколько Наэль мог судить о Генджи, никакой самый ловкий ответ не уберег бы пленников от ножа. Слишком уж этот парень наслаждался, демонстрируя свою власть. Однако, вместо того чтобы наказать Наэля, он пнул отца Кари своим тяжелым ботинком в живот. Тот стонал на полу.

– Твой скулеж меня нервирует, старик, – проворчал он.

– Но я не вру! – закричал Наэль. Если Генджи захочет его пытать, он это выдержит, а вот отец Кари был уже на пределе. – Кари мне понравилась. – (И это, кстати, была правда.) – Я хотел произвести на нее впечатление, поэтому и ударил парня в баре. И потом проследил за ней до виллы. Я думал, если помогу ее отцу, то заслужу ее расположение. Я…

Генджи прижал нож к груди Наэля. Лезвие вонзилось в его плоть – и хотя лишь поверхностно, но достаточно, чтобы появилась кровь.

– Ты точно знал, кто такая Кари Немеа. Скажешь, нет?

– Ты прав. Я сидел в баре, чтобы встретить ее, – признался Наэль.

Это была лишь часть всей правды – остальное он рассказать не мог. В противном случае уже было бы все равно, переживет он сегодняшнюю ночь на вилле или погибнет, поскольку люди из синдиката «Горящая лилия» так и так убрали бы его с дороги.

– Для чего ты хотел ее встретить? – допытывался Генджи.

В этот момент дверь с шумом распахнулась. Младшие телохранители тотчас отпрянули, на лице Генджи отразился ужас. Кем бы ни был вошедший, в негласном табеле о рангах клана он, должно быть, стоял гораздо выше Генджи.

– Что это значит? – прогремел голос, который показался Наэлю знакомым.

– Харуо, я… я хотел послать за тобой, как только мы получим информацию, – оправдывался Генджи. Значит, то был Харуо, второй телохранитель Кари.

– Я же дал ясные указания, чтобы вы отпустили отца Кари, – ответил тот. Наэля он удостоил лишь коротким ненавидящим взглядом и тут же прошел мимо парня к отцу Кари и присел перед ним на корточки. Приставил ладонь к щеке старика.

Наэль ощутил подле себя движение. Краем глаза увидел женщину-ягуара, она подмигнула ему и слегка кивнула в сторону двери. Что это было – сигнал? Она хотела, чтобы он сбежал? Телохранители Немеа отвлеклись на присутствие Харуо. Это был шанс! Наэль слегка кивнул, чтобы просигнализировать, что он ее понял. Женщина-ягуар еще раз подмигнула, как это могут делать только люди, зарычала и прыгнула на молодого телохранителя. Она вскочила ему на спину и опрокинула. Генджи с проклятием отпрянул.

Наэль воспользовался моментом. Двумя точно отмеренными пинками он уложил на пол удерживавшего его парня и рванулся наружу. Не оглядываясь, прыгнул к ближайшему ряду деревьев и прижался к стволу, чтобы скрыться с глаз телохранителей Немеа. Сердце его колотилось с утроенной частотой.

Отец Кари остался в хижине. Харуо же сказал, что хотел его отпустить. И даже тревожился за него. Но мог ли Наэль положиться на сострадание Харуо? Бежать или сражаться?

Наэль еще не успел принять решение, как женщина-ягуар бесшумно очутилась подле него. Она довольно заурчала, снова подмигнула Наэлю и насторожила уши. Было ясно, чего она хочет.

– Почему ты зовешь меня с собой? – спросил Наэль.

Женщина-ягуар издала тихий рык и снова оглянулась. Она спасла ему в хижине жизнь, и поэтому он решил ей довериться. А разве у него был выбор?