Бри

Глава 14

Мне казалось, что кто-то прочертил невидимую линию в моей жизни, разделяя ее на «до» и «после». Нет, я осталась все той же Бри, но мир вокруг так кардинально изменился. Я смотрела на него новым взглядом, словно раньше была слепа, а сейчас мне открыли глаза. И сделал это капитан Китан Мур. Мужчина, о котором я думала непозволительно часто.

Прошло ровно два месяца с того дня, как я ступила на порог секты. Как верно подметил Кит, вся эта секретная организация действительно своего рода тайное сборище касты интуитов. На дополнительных тренировках он многое рассказывал, еще больше намекал, а остальное утаивал. Но у меня ведь чуйка! И, как оказалось, я часто понимала Мура без слов. Итак, мне стало известно, что данная организация работает исключительно на благо императорской семьи, а вовсе не канцлера. Официально из нас готовили охранников под прикрытием. На это дал добро сам Верховный канцлер. Но учитывая наличие радиоактивного камня непонятного происхождения, было трудно сделать выводы насчет истинного предназначения отряда, большая часть которого — люди с развитым чутьем. Для меня стало настоящим откровением, что все интуиты, включая императорский род, происходили он одного прародителя. Так что я, выходит, дальняя родственница Императора. Предполагаю, этот дар мне достался от папочки. Кстати, кто мой отец, Мур тоже знал, но по-партизански молчал. Я не расспрашивала. Несмотря на новую информацию, желания узнать его или увидеться не прибавилось. Он окончательно погиб для меня в тот день, когда не стало мамы. Я бы запросто променяла свои способности на ее жизнь. Но прошлого не изменить, а за будущее еще поборюсь.

— Скажи мне, что я сейчас чувствую, — прошептал на ухо Китан, когда в холле остались только мы двое, да Бейли с Айданом, игравшие в бильярд. Я болела за собрата по несчастью, который, наконец, бросил попытки обменяться со мной микрофлорой и стал вести себя как нормальный человек. А еще у него были все шансы обыграть Бейли, за которым закрепилось звание чемпиона в этой игре.

Я улыбнулась, не отводя взгляда от бильярдного стола, и произнесла:

— У вас на лбу написано, капитан.

— Да что ты! — съязвил котяра.

— Угу, — протянула я. — Так и написано: «Хочу секса».

Последнее слово я произнесла в тот момент, когда Бейли ударил по шарам, но Мур услышал.

— Хм. Это неоспоримый факт, когда ты рядом. Но все же я о чувствах, а не о желаниях.

Я посмотрела на Китана и попала в плен хитрых глаз. Иногда он тренировал меня таким образом, заставляя считывать эмоциональный фон окружающих. И я всегда угадывала.

Что я чувствовала сейчас? Что-то очень сильное, мощное, сокрушающее. От его теплого взгляда хотелось кричать, бежать без оглядки или бесконечно падать в пропасть. Это нечто притягивало, словно сильнейший магнит, но в то же время дико пугало. Я даже обозначить его боялась. А ведь такое притяжение возникает между нами уже не в первый раз.

— Секс, — произнесла я, позабыв о том, что с нами еще двое. Айдан резко поднял на меня округлившиеся глаза, а я быстро отвела взгляд от ухмыляющегося Мура и невнятно пробормотала: — Кекс. Хочется чего-то сладенького.

— В тумбе есть печенье, — поддразнил Кит, все еще прожигая мой профиль.

— Угу! — протянула я.

— Угу! — вторил нахальный капитан.

Бездна! Он чувствовал, что я чувствовала то, что чувствовал он. Жизнь отстой, когда твой парень интуит.

Спустя пять минут Кит прогнал меня спать. А Айдана не отпустил. Он ему не доверял и никогда не оставлял нас наедине, что иногда меня забавляло. Но в остальное время дико злило. Я не привыкла к посягательствам на свою свободу. А капитан Мур оказался ужасным собственником. И даже если «собственность» не совсем ему принадлежала, все равно вел себя отвратительно.

Ладно, признаюсь, нам двоим было нелегко. Он должен был делать вид, что никогда в жизни не видел меня голой и понятия не имеет, какие вещи я вытворяю в его постели. А мне приходилось терпеть его мерзкий характер на тренировках, где поблажек мне не было совсем, а иногда даже наоборот — я получала больше нагрузок, больше заданий, больше наказаний.

Но потом, конечно, мстила. Каждую ночь с двух до четырех утра. Лишь единожды Мур так вымотал меня нагрузками на вечерних занятиях, что я дрыхла всю ночь, как убитая. На следующее утро капитан был особо суров, просто зверь. Оторвался на всех. А после тренировок отвел меня в укромный угол, прижал к стене и потребовал отчета. Я, будучи натурой вредной и противной, нагло солгала, что всю ночь провела в комнате парней. Но он, к сожалению, не поверил. А потом признался, что шпионил за мной при помощи камер. Зачем, спрашивается, устроил допрос?

Да, нам было трудно скрывать отношения от всех. И еще труднее — делать это качественно. Мы часто переусердствовали, потому большая часть курсантов была уверена, что Мур меня ненавидит, и при этом злорадствовала. А остальные даже жалели и смотрели так, будто я уже труп, каждый раз, когда капитан сквозь зубы произносил мое имя. Только Кендис постоянно бросала подозрительные взгляды. Мне казалось, она видит нас насквозь, я даже предположила, что она и есть второй интуит среди девушек. Что, конечно, ничуть меня не порадовало. И, естественно, каждый раз, когда она бросала колкость в мою сторону, я отвечала ей тем же. А иногда наши ссоры доходили до драки, тогда Китан особо злился. Наверное, будь я паинькой, ему бы со мной было проще. Но простая жизнь для слабаков, а Мур получил по заслугам — всю вредную, невыносимую и неукротимую меня. С потрохами.

Открыв дверь, я на цыпочках прокралась в коридор, и так же бесшумно направилась по «протоптанной тропинке». Кит всегда шел мне навстречу, но в этот раз его не было. Недолго думая, я свернула в коридор и наткнулась на стоящую у двери кэпа Сандру. Она меня ждала. Я поняла это по выражению ее лица. Оно не сулило мне ничего хорошего.

— Ой! — выдала я. — Кажется, я лунатик!

Санни скептически осмотрела меня и недовольно поджала губы.

— Не прокатит, Брианна.

А затем она кивнула в сторону комнаты Кита и произнесла:

— Входи-входи.

Я прикинула, насколько глупо будет прямо сейчас сорваться на бег, вернуться в свою комнату, накрыться одеялом с головой и притвориться спящей. А потом все отрицать, отрицать, отрицать.

Крайне глупо.

Обреченно вздохнув, поплелась на растерзание. Я не боялась, нет. Сандра не станет шантажировать нас или осуждать, ведь сама знает, как сладок запретный плод. Но давить на совесть попытается. У Китана ее нет, а вот у меня иногда просыпается. Как правило, в самые неподходящие моменты.

Мы вошли в комнату, и тут же появился Мур. Он вышел из душа в обернутом вокруг бедер полотенце. Увидев меня, мужчина улыбнулся и подмигнул.

— О, нет, — застонала Сандра.

— Да, — оборвал Мур, даже не глядя в ее сторону. Желательно, чтобы и она не смотрела на это роскошное тело. Мое. Кстати, о чем это они?

— Кит, ты должен контролировать себя, — настаивала Сандра.

— Я контролирую, — раздраженно бросил он и, не обращая никакого внимания на свою подругу, подошел вплотную и обнял меня. — А тебе пора.

— Мы же говорили об этом, и ты обещал…

— Сандра, — отрезал Мур командирским тоном. — Поверь, я себя сдерживаю. Максимально.

Я не видела ее лица, но была уверена, что оно выражает недовольство. А после послышался разочарованный вздох, невнятное бормотание и стук двери.

— Значит, она уже знает, — заключила я.

Хитрый, вкусно пахнущий котяра зарылся носом в мою шею, отчего по моей коже пробежали сотни мурашек. Это было вместо утвердительного ответа.

— И как давно?

Китан поднял меня на руки и понес в постель, хищно скалясь.

— Сразу.

— Остальные из твоих друзей тоже знают? — допытывалась я.

Бесцеремонно сбросив меня на кровать, Мур с дерзкой ухмылочкой сдернул с себя полотенце, демонстрируя все свои внушительные достоинства. Скромности среди них не было. Но кто я такая, чтобы жаловаться?

— Ладно, потом поболтаем, — заключила я и поманила красавца к себе пальчиком.

Сегодня он отличался особой игривостью. Запрыгнув на кровать, Кит схватив меня за лодыжку и притянул к себе. А когда снял майку, обнажая мои груди, расплылся в довольной лыбе.

— И что это мой котик удумал?

Мур тут же нахмурился и бросил на меня предупреждающий взгляд. Он ненавидел, когда я так его звала.

— Мур-р-мур? — подразнила я.

— Ну, все! — рыкнул он и повалил меня на подушки, страстно целуя. — Ты договорилась, вредина.

Я собиралась съязвить, но вместо слов вырвался стон, когда рука Китана заползла в шортики. Он провел языком по моей губе, а затем всосал ее. Я выгнула спину от пронзившего тело наслаждения и приглушенно застонала.

— Так как ты меня назвала? — хрипло спросил он, опускаясь ниже.

Он лизнул мой сосок и медленно подул на него. Я вздрогнула, но сдаваться не собиралась. Зарывшись рукой в короткий ежик его волос, томно прошептала:

— Котенок. Мой.

Кит улыбнулся, обдумывая коварную месть. Я же застыла. Не важно, что он со мной сделает, в этих играх нет проигравших.

— Ну-ну, — протянул Мур, оставляя дорожку из поцелуев от груди до пупка. Сдавленно дыша, я, словно завороженная, наблюдала, как он медленно стягивает с меня остатки одежды и шире разводит ноги. Я поддавалась.

Бросив на меня обжигающий взгляд, Китан медленно склонился к внутренней части моего бедра и слегка прикусил кожу.

— Мне не нравится, когда ты так меня называешь, — прошептал он и лизнул место укуса. Я невольно вздрогнула. Его губы были слишком близко к сокровенному месту, и мне хотелось большего. Настолько сильно, что я даже не вдумывалась в смысл его слов.

— Не ври, — шепнула я. — Все тебе нравится.

— Я серьезный и строгий капитан спецотряда, Брианна, — произнес он голосом, далеким от строгого. — Капитан, а не котик.

— Капитан котик, — засмеялась я.

Но через секунду мой смех заменил стон, когда ласки Мура стали слишком откровенными.

— О, да-а!

Откинув голову, в блаженстве прикрыла глаза, чувствуя, как с каждым движением его губ и языка меня уносит за грань. Я знала, что он остановится в любой момент, чтобы позлить меня, но уже предвкушала, как буду дразнить его тем же способом.

Мур на секунду прервался и задал наводящий вопрос:

— Так как?

— Я своего мнения не изме… Ох!

Сладкая пытка усилилась. То, что он заставлял чувствовать, доводило до безумия. Его было слишком много и в то же время бесконечно мало.

Он резко отстранился, а я разочарованно захныкала и посмотрела на предателя обозленным взглядом.

— Руки за голову, — приказал Мур. От этого тона меня пронзила новая волна возбуждения, и я подчинилась.

Мой взгляд жадно блуждал по безупречному телу и остановился на самой твердой его части. Я облизнула пересохшие губы, а Китан с приглушенным стоном начал медленно меня заполнять.

— Сделай так снова, — потребовал он. — Оближи губы.

Специально для него я как можно соблазнительней выполнила приказ. В ответ послышался его шипение, и мое тело пронзил мощный толчок.

— Еще, — прошептал он.

Кит сжал рукой мою грудь, каждым новым движением вознося к пику наслаждения. Я делала все, что он говорил, и мне это нравилось до безумия.

Он сжал упругую вершинку груди пальцами, и от контраста боли и наслаждения я с головой окунулась в сокрушающей мощи оргазм. Его имя слетело с губ, как самое правильное слово. А Китан произнес мое, когда кончал следом.

Притянув меня к себе, он на мгновение закрыл глаза и прижался губами к моему лбу. Тяжело дыша, я обняла его, стараясь притиснуться как можно ближе.

— Что я чувствую сейчас? — тихо спросил он.

Я улыбнулась в его плечо, но все равно боялась произнести это слово вслух.

— Можешь не говорить, — успокоил он. — Просто знай.

— А ты знаешь, что чувствую я? — настороженно спросила.

Мур слегка отстранился, чтобы поймать мой взгляд, и снисходительно улыбнулся.

— Я же интуит, детка.

Смущенно кивнула. Меня рассекретили.

— Но еще есть столько всего, чего я в тебе не понимаю, — огорошил он новостью.

Я удивленно вздернула брови.

— Ну надо же! Например?

— В кого у тебя такой вредный характер?

Я засмеялась, а Китан сменил позу, улегшись рядом со мной поперек кровати.

— Нет, серьезно. Я поражен и восхищен одновременно. Ты напористая, упрямая, целеустремленная, упрямая, наглая и… я говорил упрямая?

Я снова хихикнула и кивнула.

— Иногда мне кажется, что тебя совсем нельзя сломить, — продолжил Мур, выводя пальцем узоры по моему животу. — Мне даже интересно, где твой предел.

— То есть ты хочешь проверить? — насторожилась я.

Кит закатил глаза и ущипнул меня за сосок. Я зашипела и проделала то же самое с его телом. Наглый котяра зло зыркнул в мою сторону и снова ущипнул. А потом я. А потом мы вместе хохотали и перекатывались на постели, пытаясь кусать и щипать за все, до чего дотягивались. До тех пор, пока Китан не навалился сверху и не закрыл мой рот поцелуем. Вот тогда не до смеха стало.

Когда он отстранился, я навела фокус и увидела перед собой самого прекрасного во всей Вселенной мужчину. А он смотрел на меня так, будто знал, о чем я думаю, и ужасно по этому поводу радовался. За это мне захотелось укусить его снова. Но Мур не дал и, перекатившись на спину, увлек меня за собой, пристроив на своей груди.

— Это я в маму, — призналась я. С ним было так легко и хорошо, что я и не заметила, как начала говорить и говорить, рассказывая больше, чем кому-либо когда-либо.

— Я очень на нее похожа во всем. И внешне, и по характеру. Она была очень сильной, всегда из любой ситуации могла найти выход. Она была моим миром.

— А дедушка с бабушкой? — поинтересовался Кит. — В досье лишь сказано, что они погибли, когда тебе было пять.

— Рабство отменили, — мрачно произнесла я, — но рабы остались. В первые десятилетия после революции канцлер распределил всех рабов на производства по округам. Он пояснял это тем, что невольники привыкли выполнять приказы и морально им будет сложно ступить в независимую жизнь. Потому каждый получил работу в принудительном порядке. Моих дедушку с бабушкой отправили в Экспериментальный округ на закрытое производство, когда мне было два. Связи с ними не было, но раз в месяц мама получала письмо. Они жаловались, что зарплаты едва хватает на пропитание. Жилье и одежду предоставляла империя. То есть фактически это ничем не отличалось от рабства. Они так и не обрели свободу. Единственный плюс нового режима состоял в том, что маму оставили в покое. Она устроилась сразу на три работы, чтобы мы могли снимать захудалую квартирку. Днем я ходила в сад, а ночью за мной присматривала пожилая соседка. В те минуты, когда мама была рядом, я ощущала себя самым счастливым ребенком. А когда мне исполнилось пять, пришло известие о смерти дедушки с бабушкой. Они даже не прислали нам прах. Ничего не осталось в память.

Я затихла, а Мур прижался губами к моему лбу и погладил по волосам. От него исходило столько тепла, что я буквально тонула в нем.

— Почему ты никогда не хотела найти его? — тихо спросил он. — Ты думала об этом?

Не хотелось портить момент неприятными мыслями об отце. Тяжело вздохнув, призналась:

— Да. Я была глупым, напуганным и всегда одиноким ребенком. Конечно, я хотела чуда. Чтобы явился папочка, а мамочка его простила, и мы бы вместе уехали из трущоб. Мама его ненавидела. Такой лютой ненавистью, что каждый раз, когда кто-то о нем упоминал, она зверела. А я так редко ее видела, что не хотела разочаровывать.

Китан молчал, но не переставал гладить меня. А мне захотелось рассказать все остальное. Не для того, чтобы он меня пожалел… А может быть, как раз и для этого.

— В ту ночь, когда погибла мама, перед аварией у нас состоялся разговор. Соседский мальчик довел меня, и я выказала маме недовольство по поводу того, что у меня только две полоски на штрихкоде и даже не внесена информация об отце. Я сказала, что уже достаточно взрослая для того, чтобы принимать решения. И что хочу видеть его. Тогда я впервые в жизни увидела, как она плачет. Мама рассказала их историю. Она никогда его не любила, а он был из тех, для кого «нет» не ответ. Я получилась в результате насилия, но мама все равно меня обожала, потому что я была ее маленькой копией. Уже за это я ненавижу отца, понимаешь?

Мур застыл и коротко кивнул.

— Я знаю, что ты знаешь, кто он. Результаты теста уже давно должны были прийти.

— Я принял решение не говорить тебе, — выдал он и напрягся еще больше, будто ждал моей реакции.

Когда речь заходила о биологическом отце, мне было трудно делать безразличный вид. А с Китаном это еще и невозможно ввиду его обостренного чутья.

— Ты тоскуешь по нему, но в то же время искренне ненавидишь, — безошибочно обозначил он.

Я вздохнула. Это было сложно, но мне все же захотелось объяснить.

— Мама тогда рассказала, что связывалась с ним. Впервые она нашла его, когда мне едва исполнилось три года. Ее родителей увезли, и она осталась одна со мной на руках. Она была в отчаянии и обратилась к нему за помощью. Но отец отказался давать денег, он не признал меня, потребовал предъявить тест ДНК. У мамы, естественно, не было возможности сделать тест. А еще она была гордой и принципиальной, поэтому просто ушла. С ненавистью, естественно.

Мур хмыкнул и погладил меня по щеке.

— А потом через несколько лет он заявился сам. Знание, что у него, возможно, имелся ребенок, не давало ему покоя. Мне было шесть. Тогда мама привыкла к жизни без помощи. К тому же у нее появился ухажер, которого я, кстати, терпеть не могла. Их было пять за все годы, и всех я тайно ненавидела, а иногда и в открытую.

Китан улыбнулся и покачал головой.

— Ты страшна в ненависти! — изрек он.

— Да! — подтвердила я с кровожадной ухмылкой. — Так или иначе, но мама не пустила отца на порог и соврала, что я все-таки не его. Но тот опять потребовал подтверждения. И мама, увидев, сколько упорства было в его взгляде, испугалась, что он заберет меня. А ведь он запросто мог. Кажется, он был состоятельным и имел связи с правительством. В ту же ночь мы собрали вещи и сбежали в другой округ. Когда мне было десять, я сильно заболела воспалением легких. Нужен был постоянный уход и дорогие медикаменты. Маме пришлось бросить работы и отдать все сбережения. Но и этого не хватило, тогда она опять…

— Нашла его, — закончил Китан. — А он не помог?

— Нет, — горько усмехнулась я. — Он не помог. Он вообще отказался ее выслушать. Она пришла в его роскошный дом, где проходил какой-то новомодный прием, и наткнулась на охрану. Они передали отцу, что мама ждет его, но он не вышел. А еще приказал вышвырнуть ее подальше от приличного общества.

Я затихла, Китан тоже молчал. Ненависть — все, что я испытывала к отцу все эти годы. Слова встали комом в горле, и я не смогла продолжить. В ту ночь, когда погибла мама, мы сильно повздорили. Она пыталась объяснить, что такой человек, как отец, не достоин моей любви. Что мне пора повзрослеть и перестать строить иллюзии на его счет. Мы из разных кругов. Он породистый, а мы дворняжки, и чуда не произойдет. А я кричала, что она никогда не пыталась достаточно хорошо, чтобы заинтересовать его остаться с нами. В каком-то роде я была права. Но она лишь опустилась на стул и тихо прошептала: «Я никогда его не любила». В тринадцать лет я мало знала о любви. Я вообще мало чего понимала в отношениях, для меня это не было хорошим оправданием. «Никогда не любила» звучало так эгоистично. А что, если он любил? Если не ее, то, возможно, меня? Тогда я думала об этом и высказала маме все в лицо. А она ведь у меня сильная и непоколебимая. Гордо подняла голову, встала и заявила, что прямо сейчас отвезет меня к нему. Когда я услышала это, очень испугалась, что она отдаст меня, бросит, ведь я совсем не этого добивалась. Но мама вошла в образ, и моя мольба не возымела должного эффекта. Она взяла машину у своего нового дружка и повезла меня к отцу через два округа.

— И это все? Ты так его никогда и не увидела? — спросил Китан.

— Нет, — выдавила я. — Мама собралась заявиться к нему со мной. Всю дорогу мы ругались, она отвлеклась, и мы попали в аварию.

На последних словах мой голос дрогнул. Конечно, я винила себя. И отца тоже. Его не было с нами рядом. Мама всегда говорила, что мужчина должен быть опорой женщине, а если он таким не является, но нафиг нужен такой мужчина.

Китан выдохнул, перевернул меня на спину и навис сверху.

— В досье указано, что она погибла на месте, а тебе повезло. Ты сбежала прямо с машины скорой помощи. Выскочила, когда они привезли тебя к больнице. Глупая и отчаянная.

Открыла рот, чтобы возразить, но Китан перебил:

— Я знаю, как тебе больно. Чувствую. Ты должна отпустить прошлое, Бри.

Он нежно меня поцеловал и шепнул:

— Я никому не дам тебя обидеть. Обещаю. Ты мне веришь?

Закинув руки на его шею, я предпочла ответить любимым способом — поцелуем. Если признаю вслух, что доверяю этому котяре, зазнается же.

— Моя девочка, — улыбнулся он в губы и начал уверенно наглеть, устраиваясь между моих ног.

В том, что он до безумия нужен мне прямо сейчас и желательно всю оставшуюся жизнь, я тоже признаваться не собиралась.