Бремя Власти

Глава 13

В предутренние часы пустые коридоры дворца выглядели мрачно и угрожающе. Пышная царственность, царящая в этих залах при свете солнца, в сумраке уступила место серым полутонам и холодной отчужденности.

Быстрые шаги Фирсания гулко отдавались в высоких сводах, впечатываясь ему в мозг напоминанием о том ужасе, что остался у него за спиной. Он почти бежал, и обгоревшие волосы на его голове торчали в разные стороны, как иглы разгневанного ежа. Грязные пятна на разодранной сутане свидетельствовали о многочисленных падениях, но грозный нунций даже не обращал на это внимание. Он спешил как можно быстрее известить императрицу о мятеже, разразившемся в нижнем городе. Ему было немного стыдно за свое позорное бегство, но справляться с угрызениями совести ему было не впервой.

«На улицах от меня все равно мало пользы. — Уговаривал он сам себя. — Сейчас гораздо важнее собрать государственный совет и наметить план действий».

Мысли путались и ему было трудно сосредоточиться в этих заполненных вековой славой залах, где даже мраморные бюсты давно ушедших императоров с презрением смотрели на него из своих ниш.

У дверей императорских покоев его встретил преторианский трибун и, с удивлением оценив его внешний вид, открыл перед ним дверь.

— Императрица ждет вас.

Фирсаний пересек малую залу женской половины дворца и остановился перед закрытыми дверями. Два преторианца также не удержались от косых взглядов прежде открыть ему.

Глубоко выдохнув — помоги мне бог, нунций шагнул вовнутрь. Вследствие раннего часа Феодора принимала в своем кабинете, и там уже стояли как вызванные сановники, так и сам патриарх вместе с председателем Священной комиссии и магистром Ордена.

Все они обернулись на входящего, и Феодора первой прервала повисшую тишину.

— Сразу видно, — она иронично скривила губы, — что этот человек принес нам известия из самой гущи событий.

Она дала всем возможность оценить свою иронию, и, выдержав паузу, спросила:

— Так что там на улицах, господин нунций?

Фирсаний начал рассказ, благоразумно упустив момент о том, что когда показалась мятежная толпа, он во главе своей охраны бросился бежать, оставив отряды городской стражи на произвол судьбы.

Дождавшись, пока комиссар Трибунала закончит, Феодора обвела взглядом собравшихся.

— Итак, если я правильно поняла, весь нижний город охвачен мятежом, и зараза стремительно распространяется. — Тут ее взгляд уперся в коменданта гарнизона столицы. — Что мы можем этому противопоставить?

Седеющий сановник спафарий Тит Аквилий Сигон внутренне поежился. Этот взгляд ничего хорошего не сулил, как и предчувствие, что его обязательно выставят козлом отпущения. В связи с войной войск в городе оставалось по минимуму, и все это знали. В случае крайней нужды рассчитывали на помощь боевых отрядов Ордена, но по приказу императрицы тот почти в полном составе отправился к армии. Кто-то должен был ответить за эту роковую ошибку и, естественно, не она.

Он сделал глубокомысленный вид и начал перечислять.

— Две тысячи преторианской гвардии, около трех тысяч гарнизона плюс городская стража, плюс…

Феодора оборвала его.

— Хватит! Я уже поняла, у вас нет достаточно сил для мгновенного подавления мятежа. — Она нахмурилась. — Тогда что вы собираетесь предпринять?

Спафарий торопливо раскатал на столе план столицы.

— Сейчас когорты гарнизона и городская стража пытаются задержать толпу вот здесь и здесь. — Его палец ткнул в карту, показывая на узловые площади, открывающие путь к богатым кварталам. — Думаю, если преторианцы помогут, то мы опрокинем бунтовщиков и прижмем их к морю.

Феодора мрачно посмотрела на палец сановника и разложенную карту, а затем подняла взгляд.

— Все так думают?

Кое-кто поддакнул, но большинство промолчали, не в состоянии угадать правильную реакцию. Тишину недовольно прервал командующий гвардии.

— Если мои бойцы будут бегать по улицам, то кто же тогда будет защищать императрицу?

Вопросительные взгляды всех присутствующих повернулись к спафарию столицы, и тот, потерев вспотевший лоб, вновь указал на план.

— Здесь их главные силы. Если сломать им хребет, то все остальные сами разбегутся.

Поймав взгляд императрицы, Фирсаний почтительно склонился.

— Позвольте мне сказать.

Феодора удивленно посмотрела на всклокоченную шевелюру нунция, но все же кивнула, разрешив говорить.

— Я настоятельно прошу вас, Ваше величество, не относиться к мятежникам как к обычному плебсу.

— А как же нам к ним относиться? — Императрица позволила себе улыбнуться. — Не аристократия же чай с вилами да топорами непотребство чинит. — Иногда она любила козырнуть своим низким происхождением и народными словечками.

Все лица вокруг тоже растянулись в улыбках, и лишь Фирсаний остался абсолютно серьезен. Сегодняшняя ночь произвела на него жуткое впечатление. Сказать, что он был раздавлен, это не сказать ничего. Он столько раз смотрел на чужие мучения и смерть, но свою собственную, да еще так близко, ему довелось увидеть впервые. Эта чудовищная толпа, готовая разорвать его на части, грязь, текущая рекой, собственная кровь. Все это буквально перевернуло его холодно-рассудительное сознание, превратив в истеричное перепуганное насмерть существо, желающее выплеснуть переполняющий страх.

— Во главе этого сброда стоит не человек, а демон! — Нунций жестко сцепил зубы, отвечая на появившиеся ухмылки. — Исчадие Ариана ведет на нас полчище тьмы!

— Ну уж, полноте, господин нунций, — Феодора даже по-женски всплеснула рукой, — это уж, право, излишне! С вами все в порядке?

В ее глазах блеснула жалость, перемешанная с брезгливостью, но Фирсаний уже завелся.

— Поверьте, я все видел своими глазами! Мы приперли этого демона к морю, казалось, ему уже некуда деваться, но он лишь щелкнул пальцами, и город вспыхнул огнем. Завыли адские трубы Ариана, и добрые горожане, позабыв о своем долге и потеряв человеческий облик, бросились на своих защитников, как на врагов. Поверьте, его нельзя остановить человеческой рукой! Только молитвой и верой можно изгнать посланника ада!

Эта надрывная речь одного из самых разумных и хладнокровных комиссаров Священной комиссии произвела гнетущее впечатление на всех без исключения, и даже Феодора на миг растерялась. В кабинете повисла удручающая тишина, никто не находил слов ни на согласие, ни на возражение. Первой очнулась императрица. Поморщившись, словно испробовав слова нунция на вкус, она решительно подошла к столу.

— Хватит кликушествовать, нунций! — Ее жесткий взгляд прошил Фирсания. — Не вы ли совсем недавно уверяли меня, что этот ваш Акциний просто бандит⁈ Не вы ли убеждали меня, что никакой опасности нет и можно спокойно отправлять отряды командора Пастора к армии⁈ — Теперь ее черные раскосые глаза уставились на председателя Священной комиссии и Патриарха. — У меня много вопросов и к вам, господа, но сейчас не время для претензий. Сейчас нужны действия, а не слова!

После такой выволочки иерархам церкви у спафария Сигона отлегло от сердца. «Кажется, претендентов на роль козла отпущения предостаточно и без меня. Пришло время показать ей, что я тот, на кого она может опереться». Он осторожно кашлянул в кулак и попросил слова.

— Моя госпожа, кроме того плана, что я уже изложил, мною были посланы гонцы к префектам ближайших провинций с просьбой скорейшим образом отправить войска в столицу. Время играет на нашей стороне и нам следует лишь продержаться до подхода резервов.

Феодора зыркнула в сторону спафария, и злое раздражение вспыхнуло в ее голове. «Старый идиот! Он меня за полную дуру держит что ли⁈ Какие резервы⁈ Только что, собирая Великую армию, выгребли всех подчистую. Префекты лишь позлорадствуют, да пошлют с десяток другой разношерстного отребья без всякой пользы».

Не позволив злости выплеснуться наружу, она взяла себя в руки.

— Господа, надеяться на скорую помощь вряд ли приходиться. В армии, как вы знаете, тоже не все благополучно, и вернуть командора с войсками ордена будет затруднительно. — Тут она мысленно поправила себя. Пастора она не будет возвращать ни при каких условиях, пусть хоть вся столица превратится в пепел. Плевать! Вопрос престолонаследия и армия во сто крат важнее.

Взяв минутную паузу, императрица продумала все еще раз: «В одном этот старый козел прав — время играет на нашей стороне. Надо продержаться как можно дольше, а для этого прежде всего требуется не распылять силы».

Она подняла взгляд, и ее азиатские глаза сверкнули уверенностью.

— Никто не поможет нам, кроме нас самих. — Обычно мягкий грудной голос императрицы в такие минуту становился больше похожим на скрежет железа. — Сейчас самое важное — выиграть время. Поэтому приказываю: все боеспособные части столицы должны отойти к императорскому дворцу и занять оборону на вершине Палатинского холма. — Задумавшись на миг, Феодора добавила: — И еще, все продовольствие, которое до сих пор находится на территории подконтрольных нам районов, должно быть немедленно изъято и доставлено во дворец.

Она обвела всех взглядом.

— Вопросы?..

Взгляды сановников опустились в пол. Никто не решался задать один волнующий каждого из присутствующих вопрос — что будет с жителями торговых и аристократических кварталов? Почти у всех там оставались семьи, друзья, любовницы, и, наконец, деньги, имущество и прочее.

Озвучить общее беспокойство все-таки решился взять на себя патриарх.

— Не слишком ли это поспешное решение? Может быть, для начала узнать мнение военных. — Он повернулся к спафарию столицы, и тот, превозмогая ощущение катастрофы, все же выдавил из себя:

— Мне кажется, у нас достаточно сил, чтобы удержать верхние кварталы. Если быстро соорудить баррикады на банковской улице и площади Святого Иллирия, то мы наверняка…

Феодора не дала ему договорить.

— Если вы профессиональный военный, то почему я, женщина, должна учить вас прописным истинам. Разве основы стратегии не учат нас, что в случае потери тактической инициативы и назревающей возможности общего поражения, лучшее из решений будет заключаться в отводе войск в укрепленный лагерь для реорганизации и восстановления порядка? — Ее жесткий взгляд требовал ответа и одновременно предупреждал: «Попробуешь мне возразить, и я тебя в порошок сотру».

Седая голова Тита Аквилия склонилась в поклоне.

— Преклоняюсь перед вашей мудростью и вашими знаниями, моя госпожа! Вы абсолютно правы, в таком важном деле не должно быть места излишней самонадеянности и браваде.

Он вытянулся во фрунт.

— Прикажете исполнять!

Императрица благосклонно кивнула.

— Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше. — На ее лице застыла жесткая, высокомерная маска, но в душе она была довольна: «Все-таки не зря я столько лет держала этого дурня, иногда, трус намного полезнее любого храбреца».

Спафарий еще раз почтительно поклонился и, развернувшись, чеканя шаг, направился к двери. Вслед за ним, почувствовав, что вот теперь по-настоящему запахло жареным, засуетились и остальные. Надо было торопиться спасать имущество, жен и детей, пока войска еще удерживают подступы к Палатинскому холму.

Из полусотни бойцов в отряде центуриона Камилла осталось едва ли полтора десятка и половина из них была ранена. Там, на берегу, все случилось так быстро и неожиданно, что для него вообще было удивительно, каким чудом они все еще живы. Толпа высыпала с окраинных улиц и ударила им в тыл. Его отряд вместе с городской стражей мгновенно оказался зажатым между строем бандитов и разъяренной массой народа, взявшегося невесть откуда. Первые мгновения были ужасны, а потери огромны. Когда это случилось, ни он, ни его ветераны не были готовы к такому повороту, наоборот, дело ведь уже шло к закономерной победе. Бандитов практически прижали к самой кромке воды, отступать дальше им было некуда, оставалось лишь слегка дожать и все. А тут вдруг все с ног на голову! Как такое могло случиться, Линий не понимал до сих пор, ведь с тыла их должны были прикрывать охранники нунция и отряд муниципалов магистрата Эмилия Флака. Они ведь могли хотя бы предупредить об опасности.

Шагая сейчас впереди своих бойцов и прокручивая в памяти минувшие события, Линий то и дело шипел сквозь зубы, не в силах сдержать эмоции: «Куда они подевались⁈» Правда спрашивая, он не искал ответа, а лишь выплескивал накопившуюся злость. Потому что ответ был очевиден — высокородные господа попросту бросили их и сбежали, не удосужившись даже послать гонца.

— Твари, мать их! — Выругавшись, он всмотрелся в стелющийся по улице дым и выругался снова. — Ни хрена не видать!

Предрассветная серость вместе с гарью пожарищ затягивала узкую щель улицы непроницаемой пеленой. Подняв руку, центурион заставил всех замолчать и прислушался: «Вроде тихо». В такой видимости вновь столкнуться нос к носу с мятежниками было проще простого, а этого сильно не хотелось. Ему и так с большим трудом удалось оторваться и вывести остатки отряда из боя.

Он обернулся назад и подумал, посмотрев на своих израненных бойцов: «Парни на пределе, еще одной схватки им не выдержать».

К счастью для них, восставшие в основном двигались по двум центральным улицам и концентрировали все силы именно на этих направлениях, ожидая серьезного сопротивления на подступах к торговым кварталам. Линий этого, конечно, же не знал, но ему хватило и того, что посторонних звуков вроде бы было неслышно, да и видимость с подъемом значительно улучшилась.

Они прошли еще несколько поворотов в лабиринте городских улиц, и центурион отчетливо услышал шум большого скопления народа. Он прибавил шагу и вскоре увидел блеснувшие шлемы солдат городского гарнизона.

— Уф, — Линий с облегчением размазал сажу по мокрому от пота лицу, — кажись, дошли.

Улица заканчивалась площадью императора Марка и перед самым выходом была завалена баррикадой из всевозможного хлама. Наверху этой импровизированной крепости стояло трое стрелков, держа на прицеле подходящий неизвестный отряд, а молоденький трибун, выскользнув в щель между завалом и стеной дома, остановил Линия.

— Кто такие? Откуда?

Оценив взглядом новенькие блестящие доспехи и легкий щегольский меч трибуна, Линий пробурчал про себя: «Таким только орехи колоть…». Но вслух ответил как положено:

— Центурион специального отряда Трибунала, Линий Камилл. — Замолчав, он выжидательно уставился на юного офицера. Объяснять то, что и так очевидно он не собирался.

Трибуну очень хотелось проявить дотошную принципиальность, но его вдруг так сильно затошнило от бьющего в упор запаха крови, что он, дабы не опозориться, просто махнул рукой — проходите и поскорее отвернулся.

Протискиваясь в узкую щель, Линий зло усмехнулся: «Небось богатенькие родители пристроили сыночка в гарнизон, чтобы на войну не забрали, а тут такое. Везунчик!»