#Бояръ-Аниме. Романов. Том 14

Глава 16

Ровный белый свет лился с потолка, не раздражая глаза. За прозрачной пластиковой перегородкой, защищающей наблюдателей, слой за слоем на специальном подносе выстраивалось новое сердце.

— Господа, — обратился я через коммутатор к ожидающим нас хирургам, — до конца работы принтера осталось две минуты. Как там наш пациент?

— Запас по времени есть, Дмитрий Алексеевич, — отозвался сухой лысый мужчина. — Аппаратура продержит его столько, сколько нам потребуется.

На его глазах находились линзы, сейчас подсвеченные фиолетовым светом. Доктор наблюдал за состоянием подопечного. Его подчиненные застыли в готовности хватать свежее универсальное сердце и начать трансплантацию. На случай же, если не выйдет, в специальном отсеке хранился настоящий человеческий орган.

Стоящий рядом со мной Святослав Святославович Волков хмуро смотрел сквозь перегородку, как принтер формирует универсальное сердце. Боярич все еще не верил, что все пройдет гладко. И я его прекрасно понимал.

Одно дело пускать по венам универсальную плазму, которая в скором времени будет сама собой заменена человеческой кровью. И совсем иное — полноценная ткань, с которой пациента придется жить долгие годы. Сейчас уровень нашей ответственности гораздо выше. И как человек, изготовивший этот принтер, Святослав Святославович будет отвечать за весь проект, который может оказаться под запретом в случае плохого исхода операции.

— Сердце завершено, — сообщил из динамиков голос искусственного интеллекта.

Я кивнул и вновь обратился к хирургу.

— Булат Дамирович, приступайте к проверке, — разрешил я.

Камера с хранящимся внутри искусственным органом открылась с другой стороны — в операционную. Доктор не подпустил своих подчиненных, сам занялся процедурами. Заодно хирург вслух проговаривал как свои действия с подробными объяснениями для персонала, так и озвучивал состояние получившегося органа.

Святослав Святославович в это время нервно кусал губы. Решалась судьба всего проекта, и это действительно было волнительно. Но я, в отличие от Волкова, не переживал. Меня охватило чувство сопричастности к великому моменту — здесь и сейчас мы создали первое искусственное сердце, которое не вызовет отторжения, и прослужит своему новому хозяину дольше, чем тот сможет прожить.

— Все отлично, Дмитрий Алексеевич, образцовая сердечная мышца — озвучил итог проверки Булат Дамирович, держа сердце в руках, обтянутых перчатками. — Мы готовы приступать.

Я услышал, как сквозь зубы выдавил воздух боярич Волков, но отвлекаться на Святослава Святославовича не стал. Вместо этого кивнул.

— Начинайте, Булат Дамирович, — разрешил я, после чего отошел к стоящим в нашей части комнаты стульям и спокойно опустился на сидение.

Перегородка, отделяющая нас от операционной, была прозрачной. К тому же в углу стояли мониторы, позволяющие взглянуть на происходящее практически с любого ракурса и при любом разумном приближении.

Волков сел рядом со мной и сложил руки на подлокотниках. На меня он не смотрел, все внимание боярича было приковано к экранам, на которых мелькали быстро покрывающиеся красными разводами белые латексные перчатки медиков.

Я же открыл личное дело пациента. А заодно и его возможного донора.

Часто ли случаются аварии? Очень часто, дорожно-транспортные происшествия уносят больше жизней в год, чем многие смертельные болезни. Так у нас и оказались эти двое.

Мотоциклист, не справившийся с управлением, вылетел на встречную полосу и пошел на органы. А в машине, в которую он врезался, оказался ребенок. Стойка автомобиля лопнула и пронзила мальчику грудину, превратив сердце в одну громадную дырку.

Выбить у родителей разрешение на проведение операции — рискованной, экспериментальной, с официально неизученными последствиями оказалось не сложно. Естественно, занимался этим вопросом не я, а мои люди. Но как только родители мальчика поняли, что лечить их сына будут при непосредственном участии княжеской семьи, согласие было получено моментально.

Ведь Виктория Львовна Романова уже доказала свою компетентность. И раз уж предложила попробовать новую технологию, значит, была в ней уверена. Мое присутствие же давало гарантии, что будет сделано все, что можно, и даже сверху. Дмитрий Алексеевич никогда не сдается, и все доводит до конца. А значит, и мальчик будет в безопасности, тем более что в присутствии князя Красноярского его жизни буквально ничего угрожать не может.

Сейчас с обоими родителями работали наши психологи. Все-таки они пережили огромный стресс, мать так вообще поседела в свои двадцать два года. Вмешательства наноботов им не требуется — взрослые отделались легким испугом и синяками от ремней безопасности. Но поддержать морально их стоило.

После трансплантации сердце начнет расти вместе со всем остальным организмом, и наши универсальные ткани будут замещаться по мере роста родными для мальчишки. Таким образом лет пять-семь, и вместо универсального в его груди будет биться собственное.

Естественно, это сложнее, чем простой имплантат, который выпускает та же корпорация «Армтек». Но случай подвернулся, и я не видел смысла не пользоваться возможностью. Тем более что я-то прекрасно знал, что все будет хорошо. Если у хирурга рука не дрогнет.

— Это проблема, — произнес я, глядя на мониторы.

— Что случилось? — встрепенулся Святослав Святославович, заметавшись взглядом по дисплеям в поисках того, о чем я говорю.

— Да с сердцем все будет в порядке, — ответил я, махнув рукой и выпрямляясь на стуле. — Я говорю об авариях. Ежегодно в одном только Русском царстве мы хороним около пятнадцати тысяч человек, погибших в дорожно-транспортных происшествиях. С этим нужно что-то делать.

Боярич Волков чуть расслабился. Все его мысли сейчас были в операционной, где Булат Дамирович руководил трансплантацией. Однако на то, чтобы переключить свое внимание на осмысленный диалог со мной, у Святослава Святославовича ушла всего пара секунд.

— Но Иннополис продает через Ивана Михайлович Соколова свои машины, — заметил он. — Может быть, стоит увеличить производство и перейти с городского на частный гражданский транспорт?

Я покачал головой.

— Слишком сложно в текущих реалиях, — ответил я. — Каждый год из автомобильных салонов в Русском царстве выезжают полтора миллиона новых машин. Заместить такой объем я не смогу. Да и никто в одиночку не сможет.

— Быть может, в таком случае стоит обратиться к цесаревичу? — предположил боярич Волков. — Государственная поддержка, конечно, не переломит ситуацию в одночасье, однако за несколько лет…

— Нужно об этом подумать, — сказал я, подводя итог разговору. — Но вы, Святослав Святославович, на досуге займитесь подсчетом, как и какие массовые автомобили мы могли переключить на компьютерное управление. Нам, конечно, с одной стороны повезло, что мы получили возможность испытать наше сердце на этом мальчике. Но, откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы операцию проводили на добровольце, а не находящемся при смерти несовершеннолетнем.

— Займусь, Дмитрий Алексеевич, — пообещал боярич Волков, вновь повернувшись к дисплеям.

Я поднялся на ноги и кивнул ему.

— Здесь все дальше будет в полном порядке, Святослав Святославович, — произнес я. — Ошибок Булат Дамирович не допустит, сердце будет работать лучше прежнего. Так что я пойду, ждать конца операции больше нет смысла.

— Я вас вызову, если потребуется, — кивнул боярич Волков.

Бросив взгляд на операционный стол, где лежал пациент, вокруг которого сгрудились доктора под предводительством ведущего хирурга Казанского княжества, я покинул помещение.

Принтер печатает прекрасные сердца, а опытный доктор не допустит ошибок при трансплантации. Пора переходить к печати других органов и систем. Недаром я в прошлом году презентовал Михаилу II искусственную нейронную сеть. Нужно развиваться, и внедрять технологии дальше.

* * *

Выборг, родовой особняк князей Соколовых.

Иван Михайлович потягивал кофе на веранде дома, глядя на встающее солнце. Глава рода остался последним официальным членом семьи — Анна Михайловна, окрыленная полной поддержкой своего жениха, в Выборге так и не показывалась, окончательно перебравшись в Москву.

Князь Выборгский периодически чувствовал себя в одиночестве в огромном доме. Но давил подобные мысли, как мог. В конце концов, не так уж и много свободного времени у него имелось, чтобы тратить его на переживания.

Лежащий на плетеном столе телефон завибрировал. Иван Михайлович бросил взгляд на дисплей, прежде чем тянуться к аппарату. Звонить в такую рань князю Соколову могли себе позволить немногие.

Номер был незнакомый.

— Князь Выборгский слушает, — произнес он ровным тоном.

— Здравствуй, сынок, — произнес женский голос, который Иван Михайлович не сразу и опознал.

Само обращение вызвало короткий ступор. Однако, поняв, с кем говорит, глава рода Соколовых усмехнулся.

— Что такого случилось, что биологическая мать вдруг вспомнила об одном из своих многочисленных сыновей? — спросил Иван Михайлович, откинувшись на спинку кресла. — Дай угадаю, твои счета тебе больше не принадлежат, так как официально тебя не существует, и ты решила позвонить мне, чтобы попросить денег?

Он не скрывал насмешки, и не собирался выбирать выражение. В конце концов, Юлия Александровна никогда не делала на Ивана ставку. И он это прекрасно понимал. А тот факт, что бывшая царица до сих пор жива, говорил лишь о том, что Михаил II, очевидно, допустил роковую ошибку, не добив беглую монахиню при первом удобном случае.

— На проезд в Германский рейх не хватает? — добавил князь Выборгский.

— Я звоню по делу, Ваня! — сменив тон на недовольный, заявила Юлия Александровна. — И хочу предложить тебе занять место, которое принадлежит тебе по праву!..

Иван Михайлович положил трубку.

И с удивлением обнаружил, что этот короткий всплеск эмоций, который он себе позволил, и сам разговор знатно подняли ему настроение и придали сил.

Да, Юлия Александровна сказала совершенно верно. Наступил подходящий момент, чтобы занять место, которое принадлежало ему по праву рождения.

Пускай его родители и не были Соколовыми, но Иван Михайлович им был. Рос, воспитывался в семье Соколовых, обретал друзей и врагов. Так что совершенно не о чем переживать и жаловаться.

Он — князь Соколов. И когда Анна Михайловна выйдет замуж за великого князя Невского, именно ему нужно будет поднимать этот некогда великий род. Вновь возродить из пепла то, что потерял Михаил Викторович.

А для этого нужно не терять время в бессмысленном ожидании, а действовать.

Взяв телефон в руку, Иван Михайлович отыскал нужный номер в списке контактов. Дождавшись, пока на том конце поднимут трубку, глава рода Соколовых с улыбкой спросил:

— Елизавета Петровна, ты выйдешь за меня?

И пока он ждал ответа, в голове князя Выборгского мелькнула мысль, что следует передать князю Романову, что их мать все-таки жива и здравствует.

* * *

Родовой особняк бояр Иващенко.

Ростислав Владимирович шагал по дому, в котором прожил с самого детства, и все еще не мог избавиться от чувства, что остался последним членом семьи. Да, пускай не все гладко складывалось в роду Иващенко, но они были родом.

Теперь в доме не осталось даже старой прислуги. Новые люди бродили по коридорам особняка. Иначе пах воздух в помещениях, даже мебель, которую никто не передвигал, сейчас, казалось, стоит не на своих местах.

— Ростислав Владимирович? — приподнял бровь управляющий, когда боярин зашел в его небольшой кабинет на втором этаже.

— Душно мне здесь, — ответил Иващенко, решительно распахивая окна. — Не мой это дом.

Спорить с хозяином Федор Ильич не стал. Привык уже, что новоиспеченный боярин носится по своему особняку, стараясь привыкнуть к тому, что хозяин здесь — он. Это при своих Ростислав Владимирович позволял себе общаться прямо и не скрывать эмоций. Даже перед невестой боярин Иващенко оставался застегнут на все пуговицы, что уж говорить о посторонних.

— Вас вызывают в столицу, подполковник, — сообщил управляющий, кладя на стол боярина письмо из царской канцелярии. — Приказ явиться завтра в Кремль. Подпись цесаревича.

Ростислав Владимирович кивнул, доставая лист с распоряжениями Игоря Михайловича, и пробежался по нему взглядом. Никаких подробностей, разумеется, наследник престола указывать не стал. Однако по тону письма было ясно — вернется в родовое гнездо Иващенко не скоро.

Пока боярин изучал послание, Федор Ильич тактично оставил его в кабинете одного. А потому, стоило телефону Ростислава Владимировича зазвонить, подполковник ответил сразу же, как рука коснулась аппарата.

— Слушаю, — коротко бросил он, возвращаясь к бумаге.

— Здравствуй, сынок, — произнес подозрительно знакомый женский голос.

Впрочем, Ростислав Владимирович прекрасно помнил, как разговаривала боярыня Иващенко. А потому сразу же определил, что ответить.

— Вы ошиблись номером, — отрезал он, прежде чем положить трубку.

И тут же, не делая паузы, зазвонил в колокольчик.

— Слушаю, Ростислав Владимирович? — просунув голову в дверной проем, отозвался управляющий.

— Распорядись паковать мои вещи, Федор Ильич, — начал отдавать приказы боярин Иващенко. — Я уезжаю надолго, и вернусь нескоро. Проверь, что у людей, которые остаются в особняке, есть все необходимое для автономной жизни на ближайшие полгода. А потом вылетай следом за мной.

— Будет исполнено, Ростислав Владимирович, — склонил голову управляющий. — С вашим князем сами переговорите?

— Пусть оставшиеся в особняке отправляют со всеми вопросами к цесаревичу, — отмахнулся боярин, поднимаясь из-за стола.

Кивнув, Федор Ильич посторонился, уступая дорогу хозяину особняка. А Ростислав Владимирович, уже шагая к своим покоям, повертел в кармане телефон, обдумывая, что следует сделать в первую очередь — рассказать князю Романову о подозрительном звонке женщины, так похожей на царицу, или же сразу набрать цесаревича?

* * *

Москва, тайная квартира.

— Что, государыня, не хотят детишки с тобой говорить? — хрипло посмеялся мужчина в непримечательном рабочем костюме с эмблемой московского метрополитена.

Юлия Александровна покачала головой, не отвечая.

Когда-то спасенный ее волей из петли суда за пагубные пристрастия, Матвей Измайловский, приходившийся покойному великому князю Красноярскому братом по отцу, теперь он был вынужден трудиться в московском метрополитене, чтобы сводить концы с концами.

Так считалось официально.

А на деле Матвей вот уже два десятка лет служил царице. И приходилось ему делать много разной работы — от банальной передачи подметных писем до убийств. Однако государыня платила щедро, и Измайловский был вполне доволен своей жизнью.

— Лучше поставь чай, — недовольным тоном произнесла Юлия Александровна, взглянув на мужчину, укрывавшего бывшую царицу. — Мне нужно подумать.

— Конечно, государыня, — кивнул тот, после чего оставил ее в одиночестве.

Царица сбежала не с пустыми руками, да и припрятано было немало на черный день. Вполне могла бы в очередной раз покинуть Русское царство и выбросить страну из головы.

Но власть манила, и была близка, как никогда. Оставалось лишь уговорить одного из сыновей… Однако в этом и крылась проблема — что Игорь, что Дмитрий с радостью сами ее прикончат, стоит ей лишь объявить о себе.

А помощь сыновей могла бы многое изменить. Она женщина, и какая-никакая, а все-таки мать им всем. И если сама Юлия Александровна таковой себя не чувствовала, но надавать на человеческое в своих детях, разжалобить их, а потом и выпросить себе тихое место где-нибудь в столице, чтобы спокойно дожить остаток дней — почему нет?

Михаил II умирает, либо уже умер — тут, к сожалению, приходилось исходить из газет и новостей в Сети. Страсть бывшего супруга играть с Рюриковичами в кошки-мышки все же свела царя в могилу. А вместе с тем должна прекратиться и вражда между наследником престола и бывшей государыней.

Дмитрий стал силен, его «Оракул» теперь заглядывает в любые щели. И всерьез надеяться от него уйти биологическая мать князя Красноярского не могла. Верные люди полегли в Кремле во время мятежа, который так удачно устроил Виталий Можайский.

Матвей был последним, с кем Юлия Александровна смогла связаться, не выдав себя. И то пришлось в прямом смысле слова отсиживаться в тоннелях метро, пока Измайловский ее не подобрал.

Иллюзий бывшая царица уже не строила. Если бы она осталась в Кремле, великий князь Киевский с радостью бы ее прикончил. Да и у многих гвардейцев рука бы не дрогнула пристрелить свою, официально и так мертвую, государыню. Кто бы их привлек к ответственности, когда сам царь умирает?

Чайник на кухне засвистел, и Юлия Александровна направилась туда, чтобы снять его с плиты. О том, что Матвей мог бы сделать это и сам, она не подумала.

А стоило толкнуть кухонную дверь, бывшая царица замерла на пороге. Тело ее последнего верного человека лежало на полу с неестественно вывернутой шеей. А на табуретке, облокотившись на столешницу, сидел человек, которого она меньше всего ожидала увидеть.

— Людвиг?!

Хранитель улыбнулся ей в ответ и исчез в воздухе. На мгновение, но этого хватило, чтобы нанести один четко выверенный удар.

Юлия Александровна сползла по стене, глотая воздух вместе с кровью. Перебитая трахея не позволяла нормально дышать. Возникший рядом Хранитель аккуратно придержал ее, укладывая удобнее.

Скосив взгляд в сторону плиты, Юлия Александровна увидела, что конфорки с газом выкручены на полную. И на миг показалось бывшей царице, что это не огонь взрыва бытового газа на нее набросился, а Михаил II мстит своей беглой жене за все ее прегрешения.

Мстит с того света. Куда и сама царица отправилась.