#Бояръ-Аниме. Пожиратель

Глава 6

— Итак, курсанты, прежде чем дать вам набить друг другу лица, — с улыбкой произнёс Верещагин, — я обязан провести небольшую теоретическую лекцию. Поэтому слушаем внимательно, повторять не стану.

Мы уже стояли одетыми в защиту и просто ждали, когда капитан продолжит. Выдержав короткую паузу, Сергей Валерьянович заложил руки за спину и прошёлся вдоль нашего строя.

— Все вы прошли инициацию с помощью артефакта, — заговорил Верещагин, не глядя на нас. — Вряд ли вы вообще задумывались, как чисто технически работает этот процесс. Я поясню: каждый одарённый обладает неким внутренним резервом магии. Чтобы научиться с ним взаимодействовать, в древние времена каждый одарённый искал свой путь. И этот процесс занимал у кого-то день или час, а другие, несмотря на огромный потенциал, не могли достучаться до своего резерва десятилетиями. Вот зачем нужен артефакт инициации — он проводит процесс вашей настройки на собственный резерв.

Капитан замолчал, оборачиваясь к нашему строю. Не знаю, как, например, благородным курсантам, для которых эта новость, кажется, не была новой, но мне стало интересно, о чём же дальше поведает наш куратор.

— Прежде каждый одарённый взаимодействовал со своим даром путём установления личного контакта с внутренним резервом. Кому-то требовалась медитация, кому-то особое настроение. Но, как показали столетия практики и обобщения, все магические знания и техники легко стандартизируются, — произнёс капитан. — Всех вас настроили на инициации одинаково. С технической точки зрения вы можете, используя одни и те же механики воздействия на внутренний резерв, получить один и тот же результат. Конечно, чем сложнее заклинание, тем больший требуется резерв... Но это уже частности. Итак, сейчас я расскажу вам, как обратиться к своему внутреннему резерву и заставить его работать на вас.

Мне показалось, часть стоящих рядом со мной курсантов даже дыхание затаила. Всё-таки среди нас не только потомственные чародеи имелись.

— Даже не обладая отработанными заклинаниями, — продолжил лекцию Верещагин, — любой одарённый может усиливать своё тело с помощью магии. Для этого требуется только один компонент... И этот компонент станет самым важным элементом вашего обучения на пути к почётному званию боевого мага. Воля! Вы должны силой мысли заставить свой внутренний резерв наполнить магической энергией ваши кости, мышцы и всё прочее — укрепить организм, каждую клетку в нём. Всё, что требуется для этого усиления — чёткое понимание, чего вы хотите добиться.

Взглянув на строй, капитан усмехнулся.

— Дидров, не надо корчить мне рожи, — предупредил он парня, стоящего где-то справа от меня. — А то у меня такое чувство, будто ты сейчас в штаны наложишь.

Курсанты не стали сдерживать смеха. Кто такой этот Дидров мне было не видно с моего места, однако парню не позавидуешь. Дурную славу получить в суровом мужском коллективе проще простого, а вот отмыться от неё крайне сложно. Куда сложнее, чем отмыть форму.

— Итак, — вернул нас к теме куратор. — Сосредоточение, ощущение резерва и равномерное наполнение находящейся в нём энергией всего организма. Начали!

Пятёрка аристократов тут же окуталась едва уловимой дымкой. Похоже, для них накладывать на себя усиление было не впервой. Во всяком случае, смотрели они по сторонам с полным превосходством.

После инициации я ощущал магию только как тепло на кончиках пальцев. Никаких внутренних энергий и прочей мистики. Я понимал, что эти ощущения вызваны именно даром.

Не сказать, что я не пытался что-то с этим сделать. Но раньше у меня просто не было понимания, как пользоваться этой силой. Теперь, когда Верещагин сказал главное, понимание появилось.

Каждая клетка, каждый орган... Разумеется, нельзя просто взять и усилить свой палец. Нельзя обратить только часть себя, ведь остальной организм либо не справится с нагрузкой, либо пойдёт вразнос. Так спортсмены, преодолевая свои возможности, получают профессиональные травмы, выламывая суставы и разрывая мышцы.

И эти ухмыляющиеся аристократы чертовски правы — процесс должен быть мгновенным. Вот и весь секрет этой тайной магической техники.

Магия не подчиняется законам физики, сказала Анна Леонидовна, но она может воздействовать на физический мир. И если тянуть с усилением, то есть риск застрять на середине пути в моменте, когда твоё сердце просто не сможет протолкнуть кровь по укреплённым сосудам.

Уловив ощущение жжения на кончиках пальцев, я представил, как моё тело в один миг начинает светиться от переполняющей его магии. Я знаю анатомию и вижу, что каждая частица моего организма стала надёжнее, крепче, сильнее. Жжение в пальцах никуда не ушло — у меня ещё явно оставались силы для того, чтобы продолжать колдовать, читая заклинания, или наложить ещё большее усиление.

Но тратить всё в первый же раз было бы глупо.

— Настоящий боевой маг, — продолжил речь Верещагин, — держит укрепление тела даже в бессознательном состоянии. Вам тоже необходимо этому научиться. От этого навыка зависит, как долго вы проживёте на поле боя. И я не преувеличиваю: сильный боевой маг выдерживает выстрел из крупного калибра в упор. Да, инерция всё равно мага опрокинет, но он останется цел и боеспособен.

Оглядев нас, капитан хмыкнул.

— Боевая подготовка в том или ином виде вам преподавалась. Но сегодня я не буду смотреть, чему вы успели научиться за пределами академии. Сегодня ваша задача — начать обучение тому, как держать укрепление тела под ударами противника. Первые номера — нале-ево! Вторые номера — напра-аво! Перед вами ваш партнёр для тренировок. Разойтись парами по площадке!

Мне снова выпал тот же парень, что и на предыдущей части занятия. Мы встали с Фёдором в дальнем углу и приготовились.

Несмотря на то, что требовалось не победить, а лишь держать концентрацию на укреплении тела, было заметно, что курсанты готовятся биться всерьёз.

Пока все заняли места, и капитан убедился, что дистанции между парами достаточно, я обратил внимание, что не всех дымка укрепления окутывает равномерно. Кто-то явно не мог удержать технику даже вне спарринга, кто-то, наоборот, парил сильнее.

— Бой! — рявкнул Верещагин.

В меня тут же полетела правая рука оппонента. Движение было намного быстрее, чем у того же Лисицкого. И значительно быстрее, чем Фёдор двигался раньше.

Я видел удар, но банально не успевал его перехватить. И потому принял на левое предплечье, отводя в сторону. В момент соприкосновения наших рук мне показалось, что дымка противника чуть рассеялась, а моя, наоборот, уплотнилась.

А дальше стало уже не до анализа ощущений. Фёдор работал профессионально, выдавая неплохую боксёрскую школу. А с учётом повышенной скорости каждый третий его удар попадал в цель.

Но я продолжал держать укрепление и чувствовал лишь лёгкие толчки, а не полноценные удары.

Не знаю, как долго это продолжалось, однако, убедившись, что удары противника не наносят мне никакого ущерба, я и сам перешёл в атаку.

С каждым моим ударом, попадающим в блок Фёдора, я чувствовал разгорающийся в груди азарт. Боксёр был нечеловечески быстр, техничен и явно не один год тренировался на ринге. Но я тоже не на помойке себя нашёл.

Моё преимущество в силе стало явным, когда Фёдор почти наполовину утратил дымку укрепления тела и стал банально отставать. Теперь каждый второй мой удар был быстрее и попадал в цель. Причём судя по тому, как мой оппонент пропустил прямой удар в лицо и теперь капал кровью из разбитой губы, его защита утратила свою прочность.

— Стоп! — раздалась команда Верещагина, и он тут же оказался рядом с нами. — Воронов, смотрю, у тебя неплохой потенциал. Сколько резерва задействовал?

— Не знаю, господин капитан, — признался я. — Но, судя по ощущениям, ещё немного могу.

Сергей Валерьянович кивнул.

— Есть у меня идейка, — произнёс он. — Слушайте сюда! Сейчас курсант Воронов будет выходить с каждым из победителей один на один. Задача — сбить с Воронова его укрепление тела. Если он оказывается победителем в поединке, проигравший выбывает. Курсант Воронов, на середину площадки!

Только сейчас я обратил внимание, что от стоящих на ногах курсантов осталась лишь треть. Остальные либо сидели на скамейке, переводя дыхание и вытирая кровь с лиц, либо и вовсе лежали на площадке без сознания. Похоже, исчерпали резерв до дна.

Прежде чем выполнить приказ капитана, я обратился к утирающему кровь Фёдору:

— Без обид?

— Все путем, — заверил меня парень и направился в сторону скамейки проигравших.

— Воронов, тебе приглашение нужно? — командным тоном уточнил Верещагин.

— Никак нет, господин капитан!

Встав в центре площадки, я попытался прикинуть, сколько же резерва у меня на самом деле осталось. И то ли я не до конца понял, как это работает, то ли я ничего так и не потратил за время поединка с Фёдором.

Этот вывод меня крайне удивил — даже аристократы, победившие в своих парах, теперь ощущались куда слабее, чем раньше. Впрочем, раз у меня ещё имелся запас сил, не стоило раньше времени его тратить.

Да и, честно говоря, при нужде я и потерпеть мог некоторую долю неприятных ощущений. Не первый мордобой в моей практике.

И началось.

Первого, самого слабого противника, я вышиб за минуту. Просто с каждым моим ударом парень терял остатки дымки, защищающей тело. При этом не как Фёдор — постепенно и по чуть-чуть, а сразу внушительными кусками. Очевидно, что Верещагин поставил против меня самого слабого.

Вторым оказался аристократ из первой пятёрки. И несмотря на то, что он явно был не понаслышке знаком с восточными единоборствами, моя непробиваемая магическая броня позволила мне плевать на все его выкрутасы.

Удар ногой с разворота распалившийся благородный целил мне в челюсть. Я нырнул под его голень, свободной стопой вышибая опорную ногу и, пока оппонент ещё находился в воздухе, припечатал открытой ладонью по груди.

Курсант упал на землю, выбив из неё облачко пыли. Широко разевая рот и стараясь схватить хоть немного воздуха, аристократ трижды ударил по площадке, сигнализируя, что сдаётся.

Я подал ему руку, но тот поднялся сам и с таким гордым видом удалился, как будто он не в спарринге проиграл, а как минимум стал чемпионом мира. Впрочем, аристократы же должны держать морду кирпичом, что бы там ни происходило.

Краем глаза я заметил, что Верещагин смотрит на меня, чуть прищурив глаза. Его ситуация, кажется, даже забавляла. Впрочем, это не помешало капитану назначить следующего противника.

Прежде чем бой начался, я вновь проверил уровень своего резерва. Никаких изменений — будто ни один удар оппонентов на меня так и не повлиял. Такая лютая неуязвимость вызывала у меня самого вопросы. Ведь не мог же я быть самым сильным магом во всей академии!

Но думать об этом стало некогда.

— Бой!

* * *

— Итак, курсанты, — заговорил Верещагин, когда мы построились вновь. — Сегодняшний день показал вам всем, чего вы стоите, как боевые маги. Скажу честно, такого дрянного набора я ещё за свою карьеру не видел. Особенно это касается аристократов — вы только посмотрите на себя, вчерашний простой школяр плевал на ваши родовые техники боя и как котят раскидал всех противников. Где ваша концентрация?! — внезапно заорал капитан. — Расслабились?! Думаете, можно относиться к моим занятиям, как к развлечению?!

Естественно, никто ему не ответил. А Сергей Валерьянович продолжил уже успокоившись:

— Курсант Воронов наглядно показал, насколько важно уметь применять технику укрепления тела грамотно, не вливая в неё всё, что есть. И проявил одно из важнейших качеств боевого мага — он работал головой, он думал. Пока вы махали руками и ногами, стараясь повалить оппонента, Воронов вычислял силу, с которой вы можете его ударить под усилением, а затем наплевав на ваши комариные укусы, выносил с нескольких ударов.

На меня, кажется, косились, но, слава яйцам, без ненависти. Да, я победил всех. Но так мы же и пришлю в академию, чтобы научиться. Так что этот разнос Верещагина на самом деле не так уж и серьёзен.

Мне ведь тоже следовало подтянуть подготовку. Что ни говори, а сам капитан легко бы меня размазал. Но он-то не слушатель подготовительных курсов, он полноценный боевой маг.

Однако я не мог не заметить, что меня откровенно радовала такая непробиваемость. Глядишь, если дальше так пойдёт, тоже смогу пули грудью ловить без опаски помереть.

— Вот вам задание до завтра, курсанты, — объявил куратор. — Тренируйте ваше укрепление тела всё время, даже во сне. Завтра я проверю, есть ли у вас прогресс. В особенности это касается тех, кто позорно проиграл первый раунд, даже не дойдя до Воронова. Поразительно низкие результаты! Занятие окончено. Все свободны!

Быстро ополоснувшись в душе и переодевшись в форму академии, я направился в столовую. До ужина оставалось совсем немного времени. Рядом шёл Орешкин, и по его сияющему лицу я понял, что парень в восторге.

— Ты нереально крут, Гарик! — заявил Гриша, когда мы преодолели половину пути до столовой.

— Опыт, Гриша, не пропьёшь, — ответил я.

— Да ты так дерёшься, будто у тебя этого опыта не один десяток лет!

К счастью, отвечать на это мне не пришлось — мы оказались на месте, и сразу же расселись за составленными для курсантов столами. Подавали картофельное пюре, щедро политое соусом и внушительную тушку запечённой в травах форели. Всё было приготовлено на высшем уровне — просто пальчики оближешь.

Да и булочка к чаю на десерт пришлась кстати. А то я за время тренировки у Верещагина сильно изголодался, хотя не понимал этого, пока не оказался непосредственно за столом.

— На что потратишь свободное время? — спросил Орешкин, уминая свою порцию.

— На тренировку, конечно, — ответил я.

— Тебе-то зачем? Ты и так лучший на нашем курсе!

Я улыбнулся, глядя на своего соседа.

— Гриша, ты что же, думаешь, что, кроме нашего курса, других магов не существует? Необученных пацанов расшвырять — много ума не надо. В настоящей драке так не выйдет.

— Ну, пожалуй, ты прав, — согласился Орешкин.

А я тем временем посмотрел на свои сбитые пальцы — надо было что-то придумать с руками. До сих пор костяшки болели, да ещё и тренировка у Верещагина добавила сверху.

Так стёсанные пальцы ещё не скоро заживут. Хорошо хоть большую часть времени я не замечаю неудобств. Льда, что ли, поискать?

* * *

Перед отбоем курсанты в казарме делились своими впечатлениями о первом дне. Ко мне никто подходить не стал — очевидно, что показная расправа над всем курсом сыграла свою роль, и меня сочли излишне заносчивым. Ведь что мне стоило проиграть или хотя бы дать противникам возможность не выглядеть перед Верещагиным дилетантами?

И это я не говорю о том, что любви со стороны благородной части курсантов мне такая победа не добавила. Ведь я кто в их глазах? Всего лишь плебей, чернь, холоп. А раскатал всех, несмотря на их тренировки и подготовку в роду.

Но меня это мало волновало на самом деле. Я был занят собственным даром. Если после лекции Анны Леонидовны у меня ничего не получилось, то Верещагину удалось научить меня обращаться к внутреннему резерву. И теперь, когда я уже понял, как это ощущается, чувство магии, о котором говорила Васильева, не покидало меня вовсе.

К чувству наполненности резерва ничего нового не добавилось, я всё ещё не мог почуять магию в воздухе, о которой рассказывала Анна Леонидовна. Зато мог натянуть укрепление тела на себя в мгновение ока, просто по желанию.

Чем и занимался, собственно говоря, до самого отбоя. Включая и выключая укрепление тела, я постепенно смог различить в собственном состоянии небольшие изменения.

Не знаю, сколько потребовалось повторений, может быть, несколько десятков, может быть, с сотню, однако объём доступного мне резерва снизился. По ощущениям всего на каплю, но всё же некий расход имелся, и это надо было учитывать. То ли у меня так много магии, что требуется неоднократно применять технику, то ли слишком мало, и она не успевает восстановиться за то время, что я упражняюсь.

В общем, в этом предстояло разбираться. Но уже не сегодня — в казарму заглянул сержант и, велев построиться, проверил наличие всех курсантов.

— Отбой через десять минут, — объявил сержант, прежде чем покинуть нас.

Приведя себя в порядок, я улёгся на койку и прикрыл глаза. А через минуту в помещении погас свет, и я тут же услышал, как кто-то, не успевший вовремя лечь, долбанулся от души в двухъярусную кровать и с тихим матом пополз на своё место.

Что ж, первый день обучения в академии прошёл не так уж и плохо. Если и дальше будет так же, как сегодня — вполне вероятно, мне даже понравится быть боевым магом. Во всяком случае то, что я ощутил сегодня, было по-настоящему волшебным. Ни в той, ни в этой жизни я ещё не чувствовал себя настолько всемогущим и неуязвимым.

И пусть это была лишь видимость — всё-таки настоящий маг меня, как щенка порвёт, но попробовав свою силу, я уже был уверен — мне это нравится. И пожалуй, не так уж и плохо, что родители отправили меня в военную академию.

Какой нормальный мужчина не грезил о такой силе?

Уснуть я не успел. Дверь в жилое помещение приоткрылась, впуская тонкий луч света, и сгорбленная фигура пригибающегося человека скользнула к койкам. Судя по тому, что дежурный шума не поднял, хотя по уставу был обязан, имел место элемент дедовщины.

Укрепление тела я с себя не снимал. Верещагин не зря говорил, что боевой маг его держит, даже находясь без сознания. А мне стоило ориентироваться на лучшие примеры. В отличие от окружающих пацанов, я-то понимал, насколько это важно.

Тем временем гость добрался до моей койки и замер на несколько секунд. Протянув руку, он собирался то ли сдёрнуть с меня простыню, то ли потрясти за плечо.

Но я перехватил его кисть и вывернул её под неестественным углом.

— Чё надо? — спросил я тоном, не терпящим пререканий.

— Отпусти! — прошипел незваный гость, но я усилил нажим. — Да меня просто послание передать отправили! Мамой клянусь, отпусти, Воронов!

Я сперва сел на постели, и только после этого выпустил кисть неизвестного из захвата.

— И что за послание? — поинтересовался я.

— Тебя за казармой ждут, — ответил, едва не шмыгая носом, мой собеседник, баюкая повреждённую руку. — Сказали разбудить и вывести тебя.

Кивнув, я быстро натянул форменные штаны и взял ботинки — не голым же выскакивать на стрелку.

Мой гость тем временем свалил так же тихо, как и прибыл в казарму. Выяснять, кто это был, я не видел смысла. Как и размышлять, кому я мог понадобиться после отбоя. Тут и ёжику понятно, что за боярич стоит за всей этой кутерьмой. А какие и сколько у него при этом задействовано будет шестёрок — совершенно не важно.

— Гарик, ты куда? — донёсся до меня шёпот Орешкина.

Гриша, похоже, всё это время не спал, а только усиленно делал вид, будто дрыхнет.

— Поговорить надо, — ответил я, зашнуровывая обувь.

Надо сказать, что она была очень удобной не только для длительного перехода, но и пнуть по рёбрам хорошенько — тоже годилась.

— Я с тобой, — решительно заявил Орешкин, откидывая свою простыню. — Ты мне помог, я тебе помогу.

— Сиди, Гриня, — ответил я, остановив соседа жестом. — Сейчас твоя лучшая помощь — не соваться под руку. Сам я разберусь, а если ты там будешь, мне и тебя прикрывать придётся. Ты же сам видел, меня никто с курса пробить так и не смог.

На это возразить Орешкину было нечего. Но чтобы парень совсем не раскис, я добавил:

— Я твой порыв оценил, Гриш, не переживай.

После этого я отправился к выходу, вытащив ремень из брюк и намотав его на кулак. Зачем ремень? Ну так не о живописи эпохи Возрождения со мной поговорить хотели. Знаю я такие разговоры. А на ремне тяжёлая и толстая пряжка с гербом Российской Империи. Не советская, конечно, оставляющая на лбу оппонента красивый отпечаток в виде звезды, но тоже ничего. Прилетит такой — мало не покажется. Магией-то пользоваться в ночной драке за казармой нельзя.

Дверь в комнату дежурного была приоткрыта, но он старательно делал вид, будто не замечает, как у него за спиной проходит курсант. Что ж, Бог ему судья, каждый сам выбирает, чего стоят его принципы. Продался он или его запугали — мне без разницы, но руки я ему не подам после такого.

Оказавшись на улице, я втянул носом ночной воздух и спокойно обошёл здание казармы. Как и ожидал, в темноте мне сразу удалось опознать Лисицкого. Но на этот раз с ним было трое настоящих мордоворотов.

— Что, покрупнее шкафов в академии не нашлось, Лисицкий? — с презрением спросил я.

— Валите его! — велел боярич.

И его группа поддержки рванула на меня.