Борден

Глава 27

Трое стояли у подножия невысокого холма, всего в нескольких шагах от призрачной завесы, закрывающей вход в данж, который никто никогда не проходил. Две внекатегорийные сущности и Гарри Смерть Борден, набивший свой инвентарь под завязку.

— Удачи, — сказал Кевин.

— Ни пуха, ни пера, — сказал физрук.

— Скоро буду, — сказал Гарри Борден и шагнул прямо через завесу.

Едва он скрылся в данже, как Кевин материализовал два удобных на вид кожаных кресла и столик с напитками.

— Разве нам не следует пойти за ним? — осведомился физрук.

— Зачем? — спросил Кевин, усаживаясь в правое кресло и наливая себе из графина. Из хрустального графина, содержащего ярко-красную жидкость, в небольшой пузатый бокал.

— Ну, чтобы подстраховать и всякое такое, — сказал физрук.

— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался бог-император. — Там внутри сейчас потенциально самый опасный человек в системных мирах.

— Трое в любом случае лучше, чем один, — сказал физрук.

— Не в любом, — возразил Кевин. — Это адаптивный данж, подстраивающий уровень сложности под уровень игрока. Если бы мы вошли туда втроем, учитывая, что мы две те, кто мы есть, сложность подскочила бы настолько, что итогом прохождения могла бы стать сама гибель этой планеты. А на ней, между прочим, тоже живут люди.

— Да? — спросил физрук, оглядывая пустынную местность вокруг. — И где все эти люди?

— В западной части континента, — сказал Кевин. — Ты сядешь или и дальше будешь косплеить телеграфный столб?

— Сесть я всегда успею, — сказал физрук, но все же расположился в кресле и скептически осмотрел стол с напитками. — А что-нибудь безалкогольное здесь подают?

— Хочешь кофе?

— Да, спасибо.

Кевин повел рукой в воздухе, и на столике появился маленький кофейник, изящная чашечка, сахарница и молочник. Из носика кофейника шел пар.

Физрук налил себе кофе, бросил в чашку две ложки сахара, а молоком пренебрег.

Недоверчиво понюхал содержимое чашки, но пахло оно, как положено, и физрук решился сделать глоток.

— Неплохо, — сказал он. — Когда тебе наскучит управлять империей и насаждать покой и миролюбие железной рукой, можешь открыть ресторан.

— Говоря по правде, мне уже давным-давно наскучило, — сказал Кевин. — Я пару раз даже порывался бросить правление, инсценировав собственную смерть, подобно Оберону.

— Что же заставило тебя передумать?

Кевин пожал плечами.

— Долг, наверное, — сказал он. — Мое государство не знало другого императора, кроме меня. Долгие годы я был гарантом стабильности, и мой преемник, как бы хорошо я его ни подготовил, все равно не станет мной.

— Государство — это ты? — уточнил физрук. — Ты не думал, что если тебе за столько лет не удалось построить страну, которая целиком и полностью зависит от восседания твоей задницы на троне, это характеризует тебя, как не самого хорошего руководителя?

— Да от меня уже давно ничего не зависит, — сказал Кевин. — Я формирую только глобальную политику или реагирую на внезапно возникающие кризисы. Все остальное прекрасно работает и без меня.

— Тогда почему?

— Не знаю, — сказал Кевин. — Может быть, просто привык за столько-то лет. Отучился видеть себя в какой-то другой роли.

— А может быть, Система давит на тебя, принуждая играть эту роль до самого конца, — заметил физрук.

— Кто бы говорил, — сказал Кевин.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на себя, — сказал Кевин. — Когда ты только появился в системных мирах, тебя разрывало от ярости и от желания все здесь разломать.

— Наверное, моя ярость легко объясняется тем фактом, что мою предыдущую жизнь перечеркнули, а мой родной мир — уничтожили, — сказал физрук. — Естественно, что я жаждал отомстить.

— Что же тебе помешало?

— Сначала мне помешал недостаток знания, — сказал физрук. — Я представления не имел, как это устроено и кто несет за это ответственность.

— А потом?

— А потом я понял, как это устроено, и осознал, что не могу разломать Систему к чертовой матери, не затронув жизни миллиардов населяющих ее живых существ, — сказал физрук. — Большая часть из которых родилась уже при Системе и не знает другой жизни, и вполне довольна своим нынешним существованием. Они и не подозревают, что все может быть как-то иначе, но это не их вина. Я думал, что то очевидно. Это была бы уже не месть, это был бы геноцид. А что касается тех, кто несет ответственность… Им повезло и они практически вымерли еще до того, как я их нашел.

— Кроме одного, — заметил Кевин

— Кроме одного, — согласился физрук. — И если ты думаешь, что я уже принял окончательное решение по поводу того, как мне следует поступить с Магистром, ты ошибаешься.

— Я не встану за Оберона против тебя, — сказал Кевин. — Но я и не встану за тебя против Оберона. Этот вопрос вам следует уладить самостоятельно, не впутывая в разборки других людей.

— Все так, — согласился физрук.

— Меж тем, твой мир продолжают уничтожать, раз за разом.

— И я все еще пытаюсь понять, как это работает, — сказал физрук.

— Ты никогда не сдаешься, да?

— Именно, — сказал физрук. — Это та цель, которая уже не изменится независимо ни от чего.

— А в промежутках ты исполняешь мелочные запросы на кровавую месть, — заметил Кевин.

— Мелочные?

— В сравнении с другими твоими задачами.

— Кто-то должен.

— Да, — согласился Кевин. — Кто-то должен мочить козлов. Но одно из неотъемлемых свойств козлов заключается как раз в том, что козлы никогда не заканчиваются. Их даже в моей империи есть некоторое количество, несмотря на много веков естественного отбора. Но, занимаясь этим, вне всякого сомнения, нужным и достойным делом, в какой-то момент ты можешь обнаружить, что никаких других дел у тебя уже и не осталось.

— Ты хочешь сказать, что я уже в ловушке? — спросил физрук.

— Нет, — сказал Кевин. — Я хочу сказать, что тебе стоит задуматься о расстановке приоритетов.

— Я не знаю, как спасать Землю, — признался физрук. — Мне кажется, что мы попробовали уж все.

— Кроме одного, — заметил Кевин.

— Кроме одного, — согласился физрук. — Но я не знаю, где его искать.

— Возможно, он сам тебя найдет, — сказал Кевин.

— Ты что-то знаешь? Что-то такое, чего не знаю я?

— Я знаю лишь то, что ситуация с Землей начинает угрожать всей Системе, — сказал Кевин. — А когда что-то угрожает всей Системе, он обычно и появляется.

— А, в этом смысле, — сказал физрук. — И, если уж мы заговорили об угрозах, что там за новая война?

Кевин вздохнул и налил себе из графина.

За дверью обнаружилась блондинка, недавно купившая квартиру по соседству. Та самая, у которой БМВ и которая как-то подкинула его на работу. Очевидно, она тоже слышала сообщение, и впала в панику, и стучится во все двери подряд…

— Привет, — сказал Артур. — Кажется, Ольга…?

— Капитан Денисова, — отрезала она, деловита заходя в прихожую и по-хозяйски осматриваясь.

— Капитан чего? — недоуменно спросил Артур.

— Да какая уже разница, чего, — сказала она.

Ее взгляд был прикован к области где-то у него над головой. Системную информацию читает, наверное, сообразил он и ответил ей взаимной любезностью.

Ольга Денисова, рейнджер, двести сорок шестой уровень… Значит, она тоже и раньше в это играла…

Капитан Денисова сорвала с пояса переговорное устройство.

— Валькирия Деду…

Валькирия — это хорошо, подумал Артур. Это звучит воинственно и мощно. Но кто такой Дед, и если он на самом деле дед, то не староват ли он для таких игрищ?

— И какой у тебя уровень, ек-макарек?

— Триста двадцатый, — сказал Савельев.

— Мой-то повыше будет, — сказал Егор Михайлович, читая новые характеристики своего «маузера». — А класс?

— Инквизитор.

— Это я одобряю, ек-макарек, — сказал Егор Михайлович. — Пора уже каленым железом выжечь всю эту нечисть.

— А ты?

— А я — партизан, — гордо сказал Егор Михайлович.

— А такой класс вообще бывает?

— Значит, бывает, ек-макарек, — сказал Егор Михайлович. — Может, я последний из партизан. Это ведь уже то, чего мы ждали, полковник? Какой план?

— План А, — сказал Савельев. — Военных уже подняли по тревоге.

— Много они с инопланетянами навоюют, — буркнул Егор Михайлович. У него запиликало переговорное устройство, и он, переложил «маузер» из правой руки в левую, коснулся наушника.

Савельев достал из инвентаря невесть откуда появившийся там кожаный плащ. Плащ, судя по всему, видал виды и практически целиком состоял из разного оттенка заплаток, но характеристики у него были вполне неплохие. Савельев не стал выпендриваться и надел плащ.

Проверил инвентарь еще раз и нашел в одной из ячеек дробовик. Урон у дробовика был огромный, так что Савельев материализовал его и приложил к плечу.

Лежал, как родной.

— Так вывозите его из города, ек-макарек, — рявкнул Егор Михайлович. — На базу три. Мы подтянемся в течение часа.

Он закончил сеанс связи и посмотрел на Савельева.

— Странные представления об инквизиции, — заметил он. — Но мне нравится, ек-макарек.

— Что там? — спросил Савельев.

— Кажется, мы наконец-то узнали, почему Джокер так важен, — сказал Егор Михайлович. — У него класс нарисовался, так что он тоже раньше в это играл.

— Не сомневался даже, — сказал Савельев. — И?

— Разрушитель Миров, — сказал Егор Михайлович.

— Ты поэтому приказал его из города вывезти?

— Ну да, ек-макарек. Подальше от мирного населения.

— А смысл? — тоскливо вопросил Савельев. — Если он миры способен разрушать…

— Так это… — сказал Егор Михайлович. — А что, если он еще не прокачался?

— Тоже верно, — согласился Савельев. — Едем.

— Я ребят уже поднял, машина будет готова, как мы в гараж спустимся, — сказал Егор Михайлович.

На улице громыхнуло.

Оба посмотрели в окно и увидели, как на крышами домов открывается огромный портал, и из этого черного разрыва в реальности в товарных количествах на Землю сыплются то ли космодесантники, то ли имперские штурмовики с реактивными ранцами.

Отправив несколько на разведку, остальные принялись строится в какие-то наступательные порядки.

— Или не спустимся, — заметил Егор Михайлович, вскидывая «маузер» и выцеливая разведчика, который летел вдоль улицы, едва не касаясь бронированными ботинками крыши припаркованных у обочины машин.

Вторжение началось.

На стене кабинета Соломона Рейна было открыто два экрана. Один из них транслировал изображение Такеши, возлежащего на своей кровати и изучающего какую-то микросхему, а на другом Соломон мог в режиме реального времени наблюдать, как меняется системный рейтинг.

Точнее, как строчка с именем Гарри Смерть Бордена неумолимо ползет наверх.

Сейчас он был уже пятьдесят вторым.

— Ты это видишь, а?

— Конечно, вижу, — сказал Такеши. — Кого он там убивает, мне интересно. Богов?

— Ах, если бы, — сказал Соломон. — Его паравозят?

— Не думаю, — сказал Такеши. — Иначе он бы не хапал опыт такими горстями. Да и кто может его паравозить?

— Ты знаешь, кто.

— Если бы это был тот, я знаю кто, — сказал Такеши. — То для такого рывка им приходилось бы убивать…. я даже не знаю, кого. Кроме того, вряд ли бог может создать группу с игроком. Нет, я думаю, Борден идет сам.

— Пятьдесят первый, — пробормотал Соломон. — Допустим, он идет сам. Но куда?

— В очередной раз скинуть тебя с вершины, — сказал Такеши.

— Как у него это получается? — спросил Соломон. — Кто он такой?

— Ты знаешь, кто он такой, — сказал Такеши. — Потомок Архитекторов.

— И что? Другой потомок Архитекторов стал всего лишь архимагом и торчит в своей академии.

— А еще один стал богом, — заметил Такеши.

— А ее тысячи сидят на своей планете и раз за разом проходят через перерождение вместе с ней, — сказал Соломон. — Кстати, недавно они вышли на очередной виток… Нет, это ничего не объясняет. Должно быть что-то еще.

— Некоторые вещи стоит воспринимать, как данность, — сказал Такеши. — Вода, в основном, мокрая, трава в большинстве миров зеленая, небо, как правило, где-то сверху, а Гарри Борден крут и может убить все, что вообще можно убить в принципе.

— Но мы в Системе, — сказал Соломон. — Здесь все логично, все упорядочено и все может быть описано на уровне чисел, даже божественное чудо. И у этого феномена тоже должна быть какая-то причина, только мы пока не можем ее найти.

— Ты не можешь, — уточнил Такеши. — Хотя и потратил изрядно времени на ее поиски. А я не ищу, мне все равно.

— Пятидесятый, — констатировал Рейн.

— Такими темпами, тебе на вершине осталась только пара часов, — сказал Такеши. — Хотя, кто знает… Может быть, он уйдет выше, на твою вторую гору, которую ты только в бинокль рассматривать можешь.

— И ты думаешь…

— Я думаю, что ему нет никакого дела до рейтинга, над которым ты так трясешься, — сказал Такеши. — И что он делает это вовсе не для того, чтобы насолить лично тебе и показать в очередной раз, какая ты посредственность, Соломон. Поэтому перестань трястись и займись чем-нибудь конструктивным. На Трайдене, кстати, канал поставок уже третью неделю сбоит.

— Это местные, — сказал Соломон. — Я с ними уже разобрался, дальше проблем не будет.

Хотел бы он сказать то же самое о своей жизни, но знал, что это не так.

Земля снова в игре, а это значит, что проблемы будут.

Они спустились по лестнице.

Выйдя из подъезда, Артур поискал глазами белый внедорожник, но Ольга уверенно повела его к черному брутальному «гелендвагену».

— Неплохие у вас зарплаты, капитан, — заметил Артур.

— Это служебная. Садись.

Он забрался на пассажирское сиденье, она уверенно прыгнула за руль и стартовала с места, оставив на асфальте добрый килограмм резины, прямо как в каком-нибудь «Форсаже». Несмотря на грядущий апокалипсис, а может быть, как раз из-за него, Артур пристегнулся и вцепился в ручку на передней панели.

Они выехали из двора, и Артур заметил, что за ними следует еще две машины. Вряд ли это хвост, подумал он, скорее, группа прикрытия, или как они там это называют.

— Ты вообще понимаешь, что происходит? — спросил он у Ольги.

— Нет, — сказала она. — Никто не понимает. Но мы готовились к этому вот уже пару последних лет.

— А я тут с какой стороны?

— Не знаю, — сказала она. — Но ты — Разрушитель Миров, а таких людей лучше держать на виду.

— И подальше от остальных, да? — уточнил он, обнаружив, что они направляются к выезду из города.

— Да. И постарайся в мою смену ничего не разрушить.

— Обещаю, — сказал он. — Тем более, я понятия не имею, как это вообще работает, и кнопку «убить всех» так до сих пор и не нашел. А когда заканчивается твоя смена?

— Похоже, что уже никогда, — сказала она, глядя в зеркало заднего вида. — Знаешь, я передумала. Если ты хочешь что-нибудь разрушить, можешь начинать уже сейчас.

Он оглянулся.

Расталкивая редкий (утро выходного дня все-таки) поток машин, их нагоняла боевая колесница, запряженная двойкой сбежавших из ада скакунов. Они были раза в два больше обычной лошади, их копыта высекали искры из асфальта, а из ноздрей валил самый натуральный дым.

Колесница, тоже раза в два больше обычной, по крайней мере, такой, какими их принято показывать в типа-исторических фильмах, выдавала больше ста километров в час. Ее колеса были снабжены лезвиями, которые превращали попутные автомобили в металлический фарш.

Артур увидел, как одна из машин сопровождения останавливается, и как из нее выпрыгивают парни с короткими автоматами, а один вытаскивает из салона гранатомет.

Лошади налетели на них и смяли даже не останавливаясь. Рвануло, на какой-то момент Артур ничего не мог рассмотреть из-за взрыва, а потом колесница выехала из пламени и продолжила свой путь, как ни в чем ни бывало.

Из второй машины сопровождения начали стрелять прямо на ходу. Пули шлепали по бортам и по тяжелому нагруднику возницы, а потом из-за его широкой спины выступил его напарник с огромным луком в руках, только вместо стрелы с тетивы этого лука сорвалась молния…

Гарри Борден докурил сигарету, сидя на туше пятисотуровневого создания хаоса, при жизни извергавшего Черное Пламя Бездны Неприкаянных Душ, опаляющее стены данжа Проклятых Богов и плавящее камень, отбросил окурок в сторону и пошел дальше. По его прикидкам, до второго уровня осталось только два зала.