Бомба времени

VIII

ПРОШЛО ПОЛЧАСА, как имеют привычку делать любые полчаса. Человек с жирным лицом — известный под именем доктор Уоллф, — снял контакты и закудахтал над моими запястьями и лодыжками, натертыми металлическими браслетами, смазывая их каким-то бальзамом. Седой человек — доктор Эридани — убежал, но тут же вернулся с горячим кофе, в которое было добавлено что-то, что вернуло обычный цвет моим щекам, если не моей гордости. Остальные — Трайт, Томи, Хайд, Джоунс и так далее (их имена услужливо подсказывала мне память, как и множество других вещей) собрались вокруг и по очереди сообщали мне, как они волновались. Единственным, кто держался позади и дулся, был Барделл. Эридани сделал ему укол сульфида, от чего он завопил, но вскоре успокоился, хотя все еще выглядел обиженным.

— Боже мой, Джим, — сказал мне Ван Уоук, — мы уж думали, что потеряли вас.

— Тем не менее, я здесь, — сказал я. — Дайте мне отчет, расскажите все, с самого начала.

— Тогда, при завершении САВУ — то есть Символического Абстрактора и Визуального Усложнителя — вы санкционировали эксплутационное испытание, избрав в качестве объекта себя самого. Вас погрузили в легкий гипноз и закрепили на вас электроды. Началась обычная калибровка. Программа была составлена, интегратор включен. И тут, внезапно, энергопотребление скачком увеличилось в десять раз. Были включены защитные устройства обратной связи, но безрезультатно. Я пробовал различные способы, чтобы восстановить управление, но тоже напрасно. Тогда я нехотя возвестил об аварийном завершении работы и отключил энергию — но вы оставались в глубокой коме, не отвечая на сигналы отзыва. Было похоже на то, что вы получали энергию из какого-то другого источника, что, по моему мнению, звучало совершенно фантастично. В отчаянии я попробовал корректирующее перепрограммирование, но все напрасно. И вдруг — как гром с ясного неба — вы сами вышли из комы.

— Есть какие-либо идеи — почему?

— Ни единой. Все было так, словно вмешался какой-то внешний фактор. Нервные потенциалы работали на полную мощность — на высшем уровне нервных стимулов — и внезапно все снизилось до нормы. А в следующий миг вы вернулись к нам.

Я кивнул на Барделла, который сидел на другом конце комнаты, с обиженным видом нянча чашечку кофе.

— А он что тут делает?

— Так ведь это Барделл. Временный сотрудник, использовался в качестве вспомогательного вектора в макетах во время теста. Своего рода... ну, можно сказать, статист.

— А все механические части Машины Грез?

— Чего?.. О, какое подходящее название, Джим!

— Как оно работает?

Ван Уоук уставился на меня.

— Вы имеете в виду...

— Давайте притворимся, что я забыл.

— Да. Ну, тогда... э-э... Ну, это же просто первоначальный мониторинг механизма грез, за которым идут стимуляции визуальной, обонятельной и слуховой системы в соответствии с символьным кодированием, чтобы создать желаемые галлюцинации у объекта. Макеты программы занимают смежный бокс...

— Покажите мне.

— Да, конечно, Джим. Сюда.

Он подошел к глухой стене и нажал кнопку. Невидимая ранее стенная панель скользнула назад, открывая две стены захудалого гостиничного номера с медной кроватью и разбитыми окнами. Ван Уоук заметил, как я уставился на них, и неискренне хихикнул.

— Пару раз вы вели себя весьма жестко, Джим.

Он шел впереди через комнату совещаний — не такую плюшевую и уютную, какой она выглядела прежде, по макету улицы из картона и гипса, по пансионату — все было потертое, поспешно сколоченное, причем так грубо, что не обмануло бы и слепого.

— Требовался лишь начальный стимул, — объяснял на ходу Ван Уоук, — а все остальное предоставляло вам ваше подсознание.

Серия макетов завершилась тяжелой пожарной дверью, замкнутой.

— Наши макеты заканчиваются здесь, — сказал Ван Уоук. — Дальше идут владения другого агентства.

Путь назад шел через макет заброшенного склада. Я ткнул носком туфли поврежденный макет, похожий на Барделла.

— А это для чего?

Ван Уоук, казалось, взглянул на макет с удивлением.

— Это? А, сначала мы собирались использовать макеты, но вскоре поняли, что необходимы живые люди. — Я заметил, как дернулись у него при этом желваки. — Человек — весьма сложное устройство, его не легко моделировать.

— И как все это складывается в единую картину? Если я лежал связанный в соседней комнате...

— О, это было лишь в самом конце. Вы... э-э... потеряли контроль над собой. Пришлось успокоить вас легким наркозом.

— Сколько времени прошло с начала теста?

Ван Уоук взглянул на большие часы с дорогим браслетом у него на толстом, волосатом запястье.

— Почти восемь часов, — ответил он, сочувственно покачивая головой. — Тяжелые были восемь часов, Джим.

— И что теперь, доктор?

— Теперь? Анализ записей поможет нам понять, что пошло не так, как надо, затем мы займемся коррекцией, и я начну новые тесты.

— И я, разумеется, должен все это утвердить.

— Естественно, сэр.

— А что бы вы сказали о полной остановке тестирования.

Ван Уоук выпятил нижнюю губу и поднял на меня взгляд.

— Вам, конечно, виднее, сэр, — пробормотал он. — Если вы уверены, что существует опасность...

— Возможно, мы должны уничтожить Машину, — сказал я.

— Гм-м... Может, вы и правы...

ИЗ СЛЕДУЮЩЕЙ комнаты раздались голоса на повышенных тонах.

— ...не знаю, что вы собираетесь сделать теперь, — вопил Барделл, — но я не согласен. Отоприте эту дверь, будьте вы прокляты! Я немедленно ухожу...

Мы вернулись туда. Барделл стоял у двери холла и дергал ручку, лицо его покраснело от усилий. Эридани метался вокруг него. Трайт стоял у боковой двери, нажимая кнопку. Он взглянул на Ван Уоука.

— Какой-то шутник запер дверь снаружи, — сказал он, затем подошел к Барделлу, отпихнул его в сторону, сам повертел ручку, потом пнул дверь на уровне фиксатора.

Но было похоже, что он повредил не дверь, а ушиб палец ноги.

— Что, черт побери, вы творите, Трайт! — Ван Уоук подошел к двери, тоже подергал ее, повернулся и расстроенно посмотрел на меня.

— Вот видите... — воинственно начал он, но тут же сменил тон. — Это какая-то ошибка. Я думаю, ею займется система безопасности.

— Вам не сойдет это с рук! — заорал Барделл, схватил металлический стул и обрушил его на дверь.

Стул отскочил, одна его ножка погнулась. Ван Уоук пронесся мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, подскочил к окну, распахнул раму — и отпрянул.

— Это ваша работа? — придушенно спросил он.

Я подошел, чтобы глянуть, что его там поразило. Там, где прежде был проход, все заполнял твердый бетон.

— Ну, конечно же, — сказал я. — Пока вы пытались всей оравой выломать дверь, я быстренько подсуетился, залил двухметровый проход бетоном и как следует остудил его. Простите, забыл нацарапать на нем свои инициалы.

Он заворчал, обогнул меня и побежал в мозаично-зеленую лабораторию. Там жались друг к другу Эридани, Трайт и все прочие, только Барделл стоял у противоположной стены, наблюдая за ними. Я подошел к двери, которую пытался открыть Барделл, и постучал по ней. Дверь была незыблемой, точно у бункера.

— И телефона здесь нет? — спросил я.

— Здесь ничего нет, — тут же ответил Эридани. — Особые требования изоляции...

— А если попробовать ее чем-то вроде прута?..

— Вот... Засов от шкафчика с документацией.

Трайт взмахнул стальной полосой в метр с лишним длиной с таким видом, словно хотел огреть ею меня по голове. Но не стал этого делать, а подошел к двери, сунул конец полосы в промежуток между дверью и косяком и надавил. Древесина раскололась, дверь широко распахнулась вовнутрь.

Но дверной проем был перекрыт сплошной бетонной стеной.

Трайт отшатнулся, а Барделл с визгом забился в угол.

— Вы хотите убить меня! — завопил он. — Я в ваших руках, но у вас ничего не получится... — Он замолчал и уставился на меня. — А вы, — заявил он визгливым голосом. — Они убьют и вас. Вы не в большей безопасности, чем я! Может, вместе нам удастся выжить...

Ван Уоук резко повернулся к нему.

— Вы, чертов дурак! К кому вы обращаетесь за помощью? Мы все его жертвы! Это он отвечает за это... Это его рук дело...

— Лжец! — завизжал Бартелл и повернулся ко мне. — Это вас они хотели устранить. Они обманом заманили вас в Машину Грез. Они хотели вертеть вами, как угодно, чтобы свести с ума. Это был единственный способ устранить вас, не убивая...

Трайт подошел к нему, ударил правой в живот, а затем левой снизу в челюсть. Он не ушел в нокаут, но заткнулся. Затем осел вдоль стены, часто дыша открытым ртом.

— Ладно, — сказал Ван Уоук немного повышенным, дрожащим голосом.

Потом с трудом сглотнул и набычил голову, словно я был кирпичной стеной, а он собирался таранить меня. Я выхватил один из своих пистолетов и прицелился в него.

— МАТЕРЬ БОЖЬЯ! — сказал Уоллф и начертил в воздухе магический символ.

Ван Уоук выдавил из себя что-то бессвязное. Эридани раздул ноздри. Траут выругался и потянулся к боковому карману.

— Не надо, — сказал я ему. — Только попробуй, и я испорчу цвет твоего лица.

— Нужно это прекратить, Флорин! — воскликнул Ван Уоук, но в голосе его было мало экспрессии. — Мы больше так не можем.

— Согласен, — сказал я. — Фактически, мы зашли уже слишком далеко. Но как вы можете заметить, это меня не остановит. Ну, кто хочет начать говорить первым? Эридани? Уоллф? Я хочу знать истину.

— Истину? — закричал Ван Уоук и издал странные звуки, то ли смех, то ли плач новорожденного. — А кто знает, какова истина? Знает кто-нибудь? Может, вы, Флорин? Если так, то у вас есть перед нами преимущество, уверяю вас.

— Машина должна быть отключена, выведена из строя, сломана раз и навсегда, — холодно произнес Эридани. — Полагаю, теперь вы понимаете это, Флорин?

— Еще нет, — сказал я. — Барделл, подойдите сюда.

— Они пытались меня убить, — каким-то дребезжащим голосом сказал он. — Говорю вам, они хотели меня убить и...

— Хватит об этом, — оборвал я его. — Я собираюсь попробовать провести один эксперимент. Вы поможете мне.

— Что вы имеете в виду? — воскликнул Ван Уоук. — Вы и этот... этот...

— Да. Признаю, что Барделл не совсем подходящая кандидатура... но вы парни, кажется, не нравитесь ему. И это делает его союзником. А что скажете вы, Барделл? Останетесь со мной или отправитесь в ад с Ван Уоуком и остальной компашкой?

Барделл посмотрел на меня, потом на них и опять на меня.

— Вы можете обождать минутку, Флорин?

— Хорошо. Но потом мы начнем действовать. Так вы со мной или? Но что вы хотите сделать?

— Решиться.

Он стал кусать себе губы, весь задергался, открыл было рот, но ничего не сказал.

Трайт рассмеялся.

— Вы выбрали себе плохую опору, Флорин, — заявил он. — Это же не человек, это миска желе.

— Ладно, я помогу вам, — внезапно спокойно сказал Барделл, подошел и встал рядом со мной.

— Трайт, вы когда-нибудь научитесь держать язык за зубами? — сказал Эридани голосом, словно отштампованным из высококачественной стали.

— Конечно, начинайте хитрить, — сказал я. — Это добавляет игре остроты. — Я махнул рукой. — А теперь к стене, все вы.

Они повиновались.

— Барделл, включите Машину Грез.

— Но... вы же не присоединены к ней.

— Просто включите ее, чтобы она нагрелась. Я свяжусь с ней и отсюда.

— Я требую, чтобы вы сказали нам, что собираетесь сделать, — проворчал Ван Уоук.

— Легко, — сказал я. — До сих пор я шел пешком. А теперь воспользуюсь колесами.

— В смысле?

— Кое-кто дал мне подсказку, что я ответственен за определенные аномалии. Это все та же старая идея «чудовища внутри». Согласно этой теории, я был движущей силой, а так же главной жертвой собственного подсознания. Сейчас я хочу перенести действие в область сознания. Следующий прием, который вы увидите, будет сделан уже сознательно.

Эридани и Ван Уоук что-то заговорили одновременно. Трайт отступил к стене и прижался к ней спиной.

— Включена! — крикнул Барделл.

И у меня в голове вспыхнул яркий свет.

ВСЕ ЗНАНИЯ разом хлынули в мою голову. Я почувствовал, как в меня вливается энергия, заполняет мозг, раздувает его, в то время, как стены вокруг исчезают и распадаются.

И из темноты впереди вышагнул Дизз. Я увидел его издалека, гигантского, шагающего ко мне динозавра, великолепного, неодолимого, сверкающего полированной, фиолетовой, чешуйчатой броней и сияя фиолетовыми же глазами. Он остановился, возвышаясь на фоне звезд.

— Флорин, — сказал он, и голос его заполнил все пространство, как звуки органа заполняют собор. — Мы опять встретились, и теперь...

Я не ответил. Я выбрал место на его бледном животе и представил в нем дыру... по крайней мере, попытался. Дизз, казалось, не заметил этого.

— Еще не слишком поздно передумать, — гремел он. — Я, конечно, могу стереть вас из реальности, о чем весьма справедливо предупреждал вас Барделл. Но я не стремлюсь вам отомстить, и у меня нет ни малейшего желания навредить вам. — Он рассмеялся раскатистым смехом гиганта. — Зачем бы мне совершать такие злодеяния? Что я имел бы с этого?

Я уменьшил область своей цели и сконцентрировал на ней все свои силы. Дизз поднял геркулесову руку и лениво почесал живот.

— Я восхищаюсь вашим духом, вашей неутомимостью, вашей приверженностью выбранному курсу. Видите, я тоже не без эмоций. Но я не могу позволить всяким там сентиментальным соображениям встать на пути моего долга. Я уже просил, чтобы вы, чисто по джентльменскому соглашению, уничтожили Машину Грез. Но вы не сделали этого. Вместо этого вы упорно суете нос в чужие дела. Вы, найдете вы еще несколько маленьких фактиков — а ради чего? Ладно, Машина не столь невинна, как я ее обрисовал. И ваша роль не совсем столь же незначительна, как члена делегации, представляющей самую обычную планеты в Галактическом Парламенте. Но что это меняет — кроме масштаба? Галактический Парламент очень древний, Флорин, он куда древнее, чем ваша младенческая раса. Он больше не может терпеть распространение вами хаоса, как человеческое тело не может терпеть раковые клетки. И как тело усиливает свою обороноспособность, чтобы уничтожить злокачественную опухоль, так и мы собираем силы, необходимые, чтобы остановить вас. Это все, что мы собираемся сделать, Флорин. Запереть вас в вашем секторе Космоса, положить конец вашему нарушению спокойствия. Вы же наверняка видите, как мудрость склоняется перед необходимостью?

Я не ответил, сосредоточившись на своей атаке. Он рассеянно потрогал живот и нахмурился.

— Уйдите, Флорин. Уверяю вас, вам разрешат жить мирно в вашем невежестве после того, как вы... — Он оборвал себя и схватился за живот. — Флорин! — проревел он. — Что вы?.. — И тут он завизжал и принялся себя царапать. — Предатель! Под прикрытием переговоров вы напали на меня... — Он снова замолчал и принялся извиваться в ярких, фиолетовых языках пламени, которые поднялись вокруг него, завихряясь и делая все вокруг угольно-черным. Внезапно он сделался меньше, словно резко уменьшился масштаб моего видения. Он уже не был гигантом, стоящим на равнине, а стал рептилией величиной с человека, которая скакала передо мной, визжа больше от ярости, чем от боли. По крайней мере, мне так казалось.

— Это проще — и гораздо забавнее, чем то, что вы предлагаете мне, — сказал я.

— Прекратите! — закричал он голосом, ставшим на полоктавы выше, чем тот, которым он говорил до сих пор. — Я признаюсь, что вводил вас заблуждение. Но мое единственное намерение состояло в том, чтобы избежать усложнения ситуации, а уладить все максимально быстро и просто. Но я недооценил вас. — Он вперил в меня бешеный взгляд змеиных глазок, в то время, как дым от немного ослабевших языков пламени струился над его узкой головой. — Вы не простое существо, которым легко управлять, Флорин! Я уже говорил вам, что вы добровольно вошли в симулятор окружающей среды — Машину Грез, — но не для тестирования, как я сказал раньше. Это было нудно для лечения. Вы важный человек, Флорин. Видите вы, вы очень нужны им. Вас загипнотизировали. Подавили внешние слои вашей памяти и создали новую реальность, записав ее в ваш мозг — чтобы вы соответствовали предложенной вам роли. Их намерение состояло в том, чтобы управлять вашими галлюцинациями, показать, насколько ненадежны они, как способ бегства от действительности, и, таким образом, вернуть вас в реальный мир.

— Это звучит немного знакомо, — сказал я. — Вот только сделать это они хотели с сенатором.

Дизз посмотрел на меня в замешательстве.

— Разве вы еще не поняли? — сказал он. — Вы и есть сенатор.