Богиня Луны Древнего народа

— Ну, мать, — вполголоса сказал Горыныч, — жди гостей. Набегут сейчас…

— Да ладно, — махнула рукой Ефросинья Анисимовна. — Еды на всех хватит.

И действительно, не успели мы рассесться, как на крыльце раздался топот, голоса, дверь в очередной раз распахнулась, и в избушку ввалились семь человек в штатском.

От группы отделился симпатичный блондин — мужчина лет сорока с военной выправкой и белозубой улыбкой.

— Здравия желаем, — весело поздоровался он и подошёл к столу, оставив остальных топтаться у порога. — Ну, и где здесь наши гости?

— Вот они, — кивнул на нас майор Пронин. — Селена и Нэйтас. Причем Нэйтас — заместитель начальника полиции.

— Замечательно! — снова улыбнулся блондин. — И что привело вас в наши пенаты?

— А с кем имею честь разговаривать? — поинтересовалась я. — Почему я должна каждому встречному об этом рассказывать?

— Извините, не представился, — посерьёзнел мужчина. — Подполковник Васильев Игорь Николаевич. Начальник отдела по раскрытию преступлений, совершённых магами из других миров. Ну, или нашими, отечественными, но с помощью иномирных артефактов.

— А я — Селена, внештатный сотрудник Тайной Магической Полиции Кэтанга. А это — Нэйтас, заместитель Начальника Полиции города Трамена.

— Очень приятно. А теперь, не могли бы вы ввести нас в курс дела.

У меня вырвался такой тяжёлый стон, что все с сочувствием посмотрели на меня, а подполковник участливо спросил:

— Который раз вы сегодня рассказывать эту историю собираетесь?

Я мысленно прикинула: три раза — лорду Рэвалли, один раз — на совещании у Фарроасов, затем — по разу Ефросинье Анисимовне и деду Горынычу, потом — на конференции, плюс майор Пронин…

— В девятый.

— Сочувствую, — кивнул подполковник. — И, тем не менее, придётся потерпеть и рассказать ещё раз.

— Расскажу, — уныло согласилась я, и, подождав, пока все рассядутся, начала рассказывать всё с самого начала.

Слушали меня очень внимательно, не перебивая. Подполковник хмурился, делая какие-то пометки в блокноте, остальные тоже были очень серьёзны. Было видно, что мой рассказ их впечатлил.

— Ну, что ж, — подвёл итог подполковник, когда я замолчала. — Будем искать вашего Стэнна.

И обратился к коллегам:

— Больше всего мне не понравилось в этой истории то, что Гэттор, оказывается, давно живёт в нашем мире, а мы его не засекли, прошляпили! Интересно, в каком городе он окопался? Вы не знаете, Селена? — обратился он ко мне.

— Знала бы, сразу бы сказала, — помотала я головой. — Мне самой хотелось бы это узнать.

— А портреты этих ваших колдунов у вас имеются? — спросил один из прибывших сотрудников. — Или будем фоторобот делать?

— Есть, — Баба Яга порылась в разложенных у ноутбука бумагах и протянула подполковнику пару листков. — Если надо, могу дать в электронном варианте.

— Сами отсканируем, — отмахнулся Игорь Николаевич, пряча портреты в папку. — Пошли, ребята.

Раздался лёгкий хлопок, и все исчезли.

Я ошарашенно повертела головой и жалобно сказала:

— А нам что делать? Я думала, они мне подскажут, как Стэнна найти, а они…

Слёзы опять навернулись мне на глаза. Ну, надо же, невезуха какая! Только надежда появилась, а они исчезли, даже не сказав ничего!

Но не успела я как следует расстроиться, как Игорь Николаевич снова появился возле стола, строго посмотрел на меня и сурово заявил:

— Да, забыл сказать… Вы своё дело сделали, спасибо вам. Можете возвращаться в Лэнмар, теперь мы берём дело в свои руки.

— Это как это?! — возмутилась я. — Мы не можем вернуться без нашего начальника!

— Тогда сидите здесь и не дёргайтесь, не мешайте нам работать! — и с этими словами подполковник снова исчез, оставив меня возмущенно глотать воздух. А что мне ещё оставалось делать, если я от такой наглости дар речи потеряла!

— Сурьёзный мужчина наш Николаич, — покачал головой Горыныч. — Ты его, деваха, слушайся, он зря не скажет.

— Щас, — сердито проворчала я. — Он, значит, работать будет, а мы здесь — плюшками баловаться. Я себя не для этого заколдовывала!

И тут раздался переливистый звонок скайпа. Я дёрнулась к ноутбуку, но Баба Яга меня опередила:

— Чего случилось, касатик? — деловито спросила она лохматого мужичка, появившегося на экране.

— Да тут у нас что-то непонятное творится. Прилетайте, может, это по вашей части, — почесал тот в затылке и — отключился.

— А почему он ничего не объяснил? — растерялась я.

— Да сам ничего не понял, вот и не объяснил, — спокойно пояснила Ефросинья Анисимовна. — А мы сейчас туда слетаем и разберёмся.

— Пошли! — дёрнула я Нэйтаса, но он почему-то не двинулся с места, только посмотрел на меня затравленным взглядом.

— Ты чего? — удивилась я.

— Но ведь начальник тот, как его, подполковик…

— Подполковник, — машинально поправила я его.

— Ну, да. Он же сказал, чтобы мы здесь сидели и не дёргались.

— А ты его больше слушай! — вскинулась я, но тут же себя одёрнула: в Кэтанге среди полицейских дисциплина была на первом месте. Я ж сама траменских полицейских крыла за то, что, как я думала, они слишком вольно живут.

— Ладно, ты — человек военный, тебе надо подчиняться приказам вышестоящего начальства. А я — штатская, мне это начальство не указ. Оно, конечно, могло бы вежливо попросить, и я, возможно, могла бы согласиться. Но оно ведь не попросило, верно? А приказам я подчиняться не обязана. И потом, ты же знаешь, что я себя дала заколдовать именно для того, чтобы Стэнна искать. И что, это всё зря было? Словом, ты как хочешь, а мы полетели!

И, не дожидаясь ответа, поторопила Ефросинью Анисимовну:

— Давайте скорее, а то вдруг там всё закончится?

— Чего закончится? — поинтересовалась та, обгоняя меня у самых дверей.

— Не знаю. Чего-нибудь. То, из-за чего нас вызвали.

Мы выскочили из избы и помчались к ступе, которую, по счастью, так и не успели загнать обратно в сарайчик. Уже подбегая, я услышала сзади топот, от которого земля вздрагивала, и, не сдержав любопытства — у кого это шаг такой тяжёлый? — обернулась. И чуть не упала: на полянке, заняв всё свободное пространство между ступой и избушкой, топтался огромный трёхголовый дракон, пуская из ноздрей белёсый дым. Места ему было явно маловато, поэтому избушка, сердито кудахнув, отступила на пару шагов к лесу, чтобы ненароком не отдавить Горынычу хвост.

— Амулет включи! — прокричала Баба Яга, забираясь в кабину своего летающего средства. Дракон кивнул всеми головами сразу и — исчез.

Я перевела дух и ошалело повела головой:

— Это наш Степан Ильич трансформировался, что ли?

— Он, родимый, — кивнула Баба Яга. — Ему ж тоже любопытно, что там случилось. Он у нас Змей очень любознательный.

Я забралась в ступу и только потянула дверку, чтобы закрыть её на щеколду, как услышала крик:

— Подождите! Я с вами!

— Ну, наконец-то, собрался, — пробурчала я. — Как он, всё-таки, медленно думает!

— Ну, а ты как хотела. Иномирец же, не привык к нашему нахрапу.

Нэйтас вскочил в ступу, я закрыла дверь, и мы стремительно взлетели под шипенье маскировочного тумана, обволакивающего стенки.

— И куда мы летим? — поинтересовалась я, наконец, усевшись на лавку. — Откуда нам этот мужичок сигналил?

— Да недалеко тут, возле озера, деревенька раньше была, Кикиморка называлась. Там кикиморы жили, да лешие. А потом Москва разрастаться начала, народу лишнего стало много ходить, ну, они все и переехали подальше в лес. А место наколдованное осталось. Там постоянно что-нибудь происходит. Так что, может, к нашему делу это отношения и не имеет. Но уж проверим на всякий случай.

Пока Баба Яга давала историко-географическую справку, ступа замедлила ход и начала опускаться.

— Мы уже прилетели? — удивился Нэйтас. Он стоял в ступе, жадно разглядывая мелькавшие внизу пейзажи.

— А чего тянуть? Я ж говорю — недалеко. Всего-то триста километров с гаком.

Ступа медленно опустилась в просвет между деревьями, и мы оказались в довольно густом лесу. Выбравшись из ступы, мы огляделись, и Баба Яга вполголоса позвала:

— Лохматыч! Ты где?

Послышался шорох и из кустов вылез вызвавший нас лохматый мужичок.

— Чего так долго-то? — проворчал он. — Я уж думал, весь запах выветрится, пока вы добираетесь.

Запах? Я старательно втянула в себя воздух, пытаясь понять, что необычного нашёл лесовичок в ароматах леса. Но так ничего и не почувствовала. Запах как запах. Лесной свежестью пахнет.

Но Баба Яга думала иначе. Поведя носом, как собака-ищейка, она вынесла вердикт:

— Тут недавно было сражение. Магией пахнет.

— А что, у магии есть запах? — удивилась я, снова начав старательно принюхиваться.

— Ещё какой! — подтвердила Баба Яга. — Правда, не все его чувствуют, но я-то в этом разбираюсь. Два сильных колдуна сражались. Но уже довольно давно, часа три прошло, если не больше.

И повернулась к хмуро стоящему мужичку:

— А чего так поздно нас вызвал?

— Дак я ж на вашей конференции был, — начал оправдываться тот. — У меня здесь связи-то нет, к Кикиморе на болото ходил. Ну, посидели потом ещё с ней, побалакали. А вот как вернулся, почуял запах, так сразу вас и вызвал. Правда, опять к Кикиморе идти пришлось. Так и бегаю целый день по лесу.

Я взволнованно оглядела полянку и окружающие её кусты и деревья. Где-то здесь совсем недавно Стэнн принял бой. Кто же победил? И куда они опять делись, где их искать? И почему Гэттор до сих пор по лесам носится, а не отсиживается у себя дома, в неизвестном нам городе? Неужели от Стэнна избавиться не может? Это радует: значит, не такой уж могущественный колдун этот Гэттор. А то из рассказа Нэйтаса я уж такого супермена из него сотворила, что всерьёз испугалась за Начальника Тайной Магической Полиции. А Гэттор, видимо, не сильнее Стэнна. Или, точнее, Стэнн не слабее Гэттора. А, следовательно, убить моего любимого колдуна не так-то просто. И это меня очень радует.

— Леди Селена…

Я оглянулась на стоящего в стороне Нэйтаса.

— Что?

— Здесь был Гэттор. Я чувствую След Жезла.

— Что??? След Жезла?!!

— Да. Но… Не может быть, чтобы Гэттор не заметил наложенного на Жезл заклятия. Скорее всего, это ловушка.

— Ну, почему сразу «ловушка», — заступилась я за Гэттора. — Ты же сам сказал, что След этот только ты учуять можешь, а Гэттор уверен, что ты убит. Ну, а раз ты мёртв, то и со снятием заклятия можно не возиться. Тем более, что заняться этим вплотную ему Стэнн мешает, преследует постоянно. Так что, нам просто повезло! Ты же сможешь провести нас по этому Следу?

— Конечно.

Я повернулась к о чём-то вполголоса беседующим Бабе Яге и деду Горынычу:

— Ефросинья Анисимовна, Нэйтас След Жезла почувствовал. Он может нас провести к Гэттору. Пойдёмте скорей.

— А мы тут как раз об этом рассуждали. Собирались по Следу Магии идти, — отозвалась Ефросинья Анисимовна. — Но по Следу Жезла-то вернее будет. Давай, милок, веди нас.

И обернулась к Лохматычу:

— Ступу замаскируй тут, да приглядывай за ней. Никого на полянку не пускай, обводи мимо. Когда всё закончим, заберём.

Лесовичок послушно закивал:

— Сделаю, не беспокойтесь.

Я подошла к Нэйтасу:

— Не будешь возражать, если я тебя за руку возьму? Я ходить Личным Путём не умею.

Нэйтас кивнул и протянул мне руку:

— Конечно, леди Селена.

Я вцепилась в него, зажмурилась, и мы шагнули вперёд. И тут же яркий свет ударил мне в лицо. Я открыла глаза и огляделась. Мы стояли под деревом на зелёной лужайке. Лёгкая, едва заметная тропинка шла между нечасто стоящих невысоких берёзок. Видимо, мы так и остались в лесу, просто на другую полянку переместились.

— Куда дальше? — спросила я.

— Туда, — махнул рукой Нэйтас в сторону тропинки.

Мы сделали пару шагов, вышли из-под сени деревьев… и застыли, поражённые открывшимся видом. Лужайка оказалась небольшим сквером среди возвышающихся многоэтажек.

— Это что? — осипшим от волнения голосом спросил Нэйтас. — Это — дома такие?

— Ну, да. А чему ты так удивляешься?

— Но они же… в них же… сколько тут этажей?

— Этажей двадцать. А может, и больше, не знаю.

Нэйтас зачарованно вращался вокруг своей оси, разглядывая окружавшие нас высотки. Я вспомнила, что максимальная высота домов в Кэтанге — три этажа и улыбнулась: понятно, почему он так поражен. Стэнн тоже удивлялся, когда я ему первый раз рассказала о многоэтажных зданиях нашего мира. Он тогда так вдохновился моими рассказами, что лифт изобрёл. Сейчас даже в трёхэтажных домах Лэнмара лифты стоят.

Я тоже покрутила головой, пытаясь понять, где же мы очутились. Что это — Россия? Или нас куда-то в Европу занесло? Конечно, особой беды и в этом не было, мы не собирались тут задерживаться, но любопытство-то никто не отменял.

Внезапно окружающий пейзаж показался мне знакомым. Где я могла его видеть? В Интернете? По телевизору?

— Ефросинья Анисимовна, вы не знаете, где мы оказались? — спросила я, не переставая оглядывать окрестности. — Что-то очень уж знакомым мне это место кажется.

— Да на Москву похоже, — задумчиво ответила Баба Яга. — Русским духом пахнет.

Я улыбнулась и повернула голову к высокому зданию на противоположной стороне широкой улицы. Знакомые очертания: дом, словно склеенный из нескольких кусков, срезанный угол с центральным входом, большая автостоянка рядом… И как я сразу не поняла!

— Я знаю, где мы находимся. Это Москва, но ближе к окраине. А на той стороне — гостиница. Я в ней когда-то жила. И этот сквер из её окна видела. Даже фотографировала. Мне тогда здесь понравилось. Думала даже, что если ещё раз буду в гостинице селиться, сюда же поеду. Надо же, как неожиданно мечты сбываются.

И повернулась к Нэйтасу:

— Пошли дальше, а? Если хочешь, я позже тебе экскурсию по Москве устрою. Я тут часто бывала, показать кое-что смогу. А сейчас надо Гэттора догонять.

— Да, конечно, — Нэйтас нехотя оторвался от созерцания окружающих красот и пошёл вперёд.

— Ты куда? — опешила я, не ожидая подобного поворота событий. Мне почему-то казалось, что мы сейчас с ходу дальше телепортируемся.

— След туда ведёт, — махнул рукой наш проводник куда-то вдоль асфальтовой дорожки, пересекающей насквозь весь сквер. Но не прошёл и пятидесяти метров, как снова остановился. Баба Яга принюхалась и всплеснула руками:

— Они что, прямо здесь сражение устроили? На виду у всех?

— Что, опять магией пахнет? — поинтересовалась я.

— И ещё какой! Тут что-то невообразимое творилось. Смотри, даже трава оплавилась. Надо бы сегодня местные новости посмотреть, можем что-нибудь интересное увидеть.

Продолжая ворчать себе под нос ругательства по поводу нарушения всех правил магической конспирации, Баба Яга, принюхиваясь, как собака-ищейка, пошла в сторону с дорожки и вдруг резко остановилась и повернулась ко мне:

— Селена, посмотри. Вот это мне уже совсем не нравится.

Я подбежала к ней. Под кустом, около которого стояла Ефросинья Анисимовна, на траве подсыхали бурые пятна, очень похожие на кровь.

Я охнула и, закрыв руками рот, застыла, с ужасом глядя на примятую траву. Ноги ослабели, и я уже начала опускаться на землю, но тут меня под руку подхватил неслышно подошедший Степан Ильич.

— Тихо, тихо, девонька. Что ж ты сразу так перепугалась-то? Неизвестно ведь, чья это кровь? Может, Гэттора. А может, вообще кого-то постороннего. Мало ли здесь народу ходит.

— Нет. Это кровь Стэнна. Я знаю, — трясущимися губами еле выговорила я.

— Ну, так значит, ты знаешь и то, что он жив остался, верно? Иначе бы мы его тут нашли, — успокоительно прожурчала Ефросинья Анисимовна.

— А может, его «Скорая» увезла? И он в больнице умер? — от этого предположения мне совсем поплохело.

— Ты пророк, или щучий хвостик? — вдруг рассердилась Баба Яга. — Что ты сама себя заводишь? Прислушайся, что ты чувствуешь? Работай давай, некогда нам тут тебя в чувство приводить. Стэнна искать надо. И Жезл. Ну?

Её выволочка пошла мне на пользу. Действительно, что я паникую раньше времени? Ведь сама в Лэнмаре кричала на колдунов, что, раз тело не найдено, значит, он жив. А сейчас что делаю? Тела нет, значит, вполне возможно, что со Стэнном всё в порядке. А кровь… ну, что — кровь. Ну, ранили его. Но он же — дипломированный лекарь, сумеет оказать себе первую помощь.

Я резко выдохнула и, отвернувшись от действующих мне на нервы пятен, начала думать о Стэнне, пытаясь понять, что с ним сейчас происходит. И вдруг меня захлестнула волна боли и растерянности. Я схватилась за голову и застонала.

— Леди Селена, что с вами? — услышала я встревоженный голос Нэйтаса и открыла глаза.

— Стэнн жив, но ему очень плохо, — побелевшими губами выдавила я. — Его ударили по голове, и от этого удара он, кажется, потерял память. По крайней мере, он не может понять, где он и как туда попал.

— Плохо дело, — качнула головой Ефросинья Анисимовна. — Но, главное, он жив. А уж мы его найдём. Если Жезл у него, то мы его отыщем по Следу Жезла, правильно?

— Конечно! — обрадовалась я. — След Жезла! Пойдёмте скорей! Нэйтас, веди нас!

Нэйтас кивнул и быстро пошёл вперёд. Мы кинулись за ним. Сквер кончился, мы пошли по улице, дошли до светофора и Нэйтас, было, двинулся через улицу, но я успела поймать его за локоть:

— Стой!

— Что? — парень удивлённо посмотрел на меня, но всё же остановился.

— На светофор посмотри. Красный свет. Под машину захотел? Это у вас в Трамене можно дорогу не глядя переходить, а у нас такой номер не пройдёт!

Пока я объясняла этому провинциалу правила дорожного движения, свет сменился, и я потащила парня на другую сторону.

— Куда теперь?

— Туда, — и Нэйтас зашагал дальше, на ходу вертя головой во все стороны. Глаза у него горели от восторга, он жадно впитывал в себя подробности жизни большого города иного мира. При этом он мчался так, что я за ним едва поспевала. Поэтому решила посмотреть, не отстали ли от нас наши старички. Всё-таки, пятьсот лет — это уже возраст. На ходу я обернулась назад… и резко остановилась, дёрнув Нэйтаса. Он тоже затормозил и обернулся:

— Что?

— А где Ефросинья Анисимовна? — я настороженно посмотрела на Степана Ильича, догонявшего нас, придерживая под локоток какую-то эффектную даму.

Дама фыркнула:

— Не узнала, что ль?

Я ещё раз осмотрела её с головы до ног: белая блузка с бантом у ворота, длинная тёмно-синяя юбка с тоненьким ремешком, элегантные туфли на невысоком каблучке, на голове — широкополая летняя шляпа, на глазах — тёмные очки на пол-лица… И только голос остался прежний.

— А где же сарафан и лапти? И когда вы успели переодеться?

— Да не переодевалась я. Это — так, мираж, наваждение. Ну, не в лаптях же мне по Москве ходить!

— Здорово, — искренне позавидовала я. — Научите меня так делать?

Я даже зажмурилась от удовольствия, представив, как же будет здорово, если я научусь так «переодеваться». Буду ходить в любимых джинсах, свитерах и кроссовках, а окружающие будут восхищаться моими длинными платьями и модельными туфельками. И, главное, денег не надо: посмотрела картинку в модном журнале, вообразила на себе платье от дорогого кутюрье, и пошла восхищать публику.

— Может, и научу, — усмехнулась Ефросинья Анисимовна. — Но уж точно не сейчас.

— Ну, да, — погрустнела я и повернулась к нашему проводнику: — Побежали дальше.

Но, как выяснилось, мы уже добежали. Нэйтас остановился перед входом в метро и недоумённо сказал:

— А теперь нам сюда.

— Ну, так пошли, чего ты встал? — удивилась я.

— А лестница куда-то под землю идёт. Это нормально?

— Это абсолютно нормально, — уверила его я. — Это называется — метро. Там поезда под землёй ходят.

— Поезда? А это что?

Я схватила Нэйтаса за руку и потащила вниз по лестнице:

— Зачем спрашивать, когда можно самому всё увидеть? Давай уже быстрей! Надо успеть догнать Стэнна до восьми часов. А то я проснусь и так его и не увижу. У нас всего четыре часа осталось!

Мы спустились к кассам, купили проездные карточки, вышли на платформу, и я спросила у Нэйтаса:

— Куда След ведёт? В какую сторону?

Надо было определить, на какой поезд садиться.

— Туда, — растерянно сказал Нэйтас, глядя в темноту туннеля. — Пойдём?

— Ни в коем случае! — я испуганно схватила его за руку. С него ведь станется: спрыгнет на рельсы, и пошагает. Спасай его потом из-под колёс. — Сейчас сюда поезд подойдёт, мы в него сядем и поедем.

И взяла его крепко под руку, чтобы парень не сиганул куда-нибудь с перепугу, услышав гул приближающегося состава. Но Нэйтас держался храбро и только чуть побледнел, увидев в глубине туннеля быстро приближающийся свет.

Поезд затормозил, прямо перед нами открылись двери, одна толпа народа выплеснулась из вагона на платформу, вторая толпа хлынула внутрь, заполняя освободившееся пространство. Я втащила своего спутника в вагон и, наконец, облегчённо вздохнула: поехали. Всё-таки, переживала я за Нэйтаса. Слишком много новых впечатлений обрушалось на него за сегодняшний день. Он, конечно, колдун, да ещё и полицейский, но всё-таки, какой он, в сущности, ещё ребенок. Весь день у меня было ощущение, что я себе ненароком сыночка приобрела: наивного, восторженного, требующего постоянного внимания. А он ведь меня лет на сто старше.

Я вздохнула, вспомнив Стэнна. Его бы мне и в голову не пришло так опекать. В любой ситуации он был старшим. Даже в детстве он всегда брал ответственность на себя, оберегал меня, защищал. И здесь бы он тоже не растерялся, сумел бы сориентироваться в незнакомой обстановке. Где-то он сейчас? Что с ним? Если он потерял память… Ох, нет, лучше об этом не думать.

Я дёрнула Нэйтаса за рукав, знаком показав, чтобы он наклонился, и сказала ему прямо в ухо, чтобы не привлекать внимания окружающих:

— Будь внимателен, не пропусти момент, когда надо будет выходить.

Он кивнул и снова уставился в окно, разглядывая проплывающие платформы остановок.

— Парк культуры, — в очередной раз сделал объявление приятный женский голос.

«Интересно, долго ещё ехать?» — подумала я, и в этот момент Нэйтас рванулся к дверям, расталкивая уже начавших входить пассажиров. Мы ломанулись за ним, и едва успели выскочить, как двери закрылись, и поезд продолжил свой путь.

— Ну, ты даёшь, — практически выругалась я. — Раньше не мог сказать? А если бы мы за тобой не угнались, и ты бы тут один остался?

— Так получилось, — смущённо пожал плечами парень. — Я ж не нарочно. Поздно почувствовал, что дальше След теряется.

— Ладно. Куда идти?

Мы перешли на кольцевую, проехали ещё одну остановку, снова пересели, и, в конце концов, оказались на Третьяковской. Выйдя на улицу, зашагали в потоке прохожих, куда-то свернули и, наконец, вышли к закованной в бетонные берега реке, прогулялись по набережной, взошли на мост… и я остановилась, словно на стену натолкнулась, прошипев сквозь зубы:

— Стоять!

Мои спутники замерли, вопросительно глядя на меня.

— Нэйтас, посмотри на парня в синей рубашке, который на перилах сидит. Вон, около фонаря. Что у него в руках? Жезл? — прошептала я.

— Жезл, — согласился Нэйтас, бросив взгляд на синерубашечника и сразу отвернувшись.

— Откуда у него Жезл? — возмутилась я. — Это не Гэттор, и не Стэнн. Как у него Жезл оказался?

— Давай подойдём и спросим, — предложил дед Горыныч.

Я кивнула, и мы, не спеша, чтобы не спугнуть, зашагали к парню, разглядывавшему Жезл так, словно тот у него только что в руках оказался. Он его и крутил, рассматривая со всех сторон, и пальцем ковырял, и даже на зуб попробовал. Я уж испугалась, не съест ли он его, пока мы добираемся.

Но, наконец, мы дошли до парня, выстроились в полукруг, взяв его в окружение, и я, шагнув вперёд, вежливо поздоровалась:

— Здравствуйте!

Парень вскочил, настороженно оглядывая нежданных гостей.

— Это что у вас? — я кивнула на Жезл, который он так и держал в руках.

— А тебе-то что? — грубо ответил этот тип, возмутив меня до глубины души своим хамством. Мне захотелось объяснить ему, как надо разговаривать с дамами, но я сдержалась. Его не перевоспитаешь, а Жезл надо было забрать во что бы то ни стало.

— Да ничего, — пожала я плечами. — Просто у моего знакомого сегодня точно такую же штуку спёрли. Интересно, правда?

И, сменив интонацию, зловещим шёпотом спросила:

— Сам отдашь, или отбирать придётся?

Парень посмотрел на нас диким взором, оглянулся по сторонам, и вдруг одним движением перекинулся через перила, повис на кончиках пальцев на краю моста и — прыгнул в реку.

Мы кинулись к перилам и увидели этого камикадзе уже стоящим на палубе выплывающего из-под моста прогулочного катера.

— Как не вовремя катер подвернулся! — простонала я. — Уйдёт ведь!

— Не уйдёт! — твёрдо сказала Ефросинья Анисимовна. — Вон ещё катер стоит, берём на абордаж.

И она кинулась к стоящему у парапета маленькому открытому катерочку, ожидающему желающих прокатиться по водной глади. Мы бросились за ней.

Вскочив на катер, Ефросинья Анисимовна, не обращая внимания на сидевшего на скамье капитана, рванула к рубке.

У капитана оказалась отменная реакция. Несмотря на ошеломление, вызванное неожиданным нападением, хозяин катера мгновенно сориентировался в обстановке и, вскочив, ринулся за ней, но Нэйтас вскинул руку вперёд ладонью, сделав останавливающий жест, и мужчина сразу успокоился, уселся на лавку и уставился на бегущие за бортом волны.

— Ты был к себе слишком строг, — уважительно посмотрела я на молодого мага. — Ты хороший колдун.

— Да разве это колдовство? — смущённо улыбнулся тот. — Так, детские фокусы.

Катер, управляемый твёрдой рукой Бабы Яги, набирал ход, и мы быстро догоняли уже довольно далеко отплывший пароходик с воришкой. Я бы сказала — слишком быстро. О том, что у нас что-то неладно, я поняла, когда люди, идущие по набережной, стали останавливаться, показывать на нас пальцем и фотографировать. Но мне уже некогда было разбираться в причинах такого внимания. Я во все глаза высматривала парня с Жезлом.

— Вон он, на палубе!

Как раз в этот момент парень обернулся и, увидев нас, попятился от перил. Может, он испугался, что мы вооружены и пытался спрятаться от пуль среди пассажиров — не знаю.

— Как мы его ловить будем? — выкрикнула я, пытаясь перекричать шум ветра.

— Я сейчас прыгну! — проорал в ответ Нэйтас.

— Не надо никуда прыгать, — спокойно сказала баба Яга, но мы её очень хорошо услышали, несмотря на то, что она стояла спиной к нам. — Горыныч сейчас его доставит.

Я оглянулась, отыскивая Степана Ильича, но его в катере не было. А ведь я точно помнила, что он сидел позади меня, да ещё в восторге в ладоши хлопал, подскакивая на месте от возбуждения, вызванного такой лихой погоней.

Я опять посмотрела на воришку, тихонько продвигавшегося в сторону закрытой палубы, видимо, желая спрятаться под её крышей. Но вдруг, на глазах изумлённой публики, он взмыл вверх и, с диким воплем, перебирая ногами, словно бегун, прыгающий через барьер, по воздуху помчался к берегу.

Раздался общий удивлённый вопль, защёлкали затворы фотоаппаратов, а парень от ужаса выпустил Жезл, который камнем полетел в воду.

— Жезл! — заорала я, но тут Нэйтас протянул вперёд руку, и Жезл, у самой воды сменив траекторию движения, влетел к нему в раскрытую ладонь. Нэйтас так крепко сжал его, что я поняла: отобрать у него Жезл теперь можно будет только вместе с жизнью.

Баба Яга развернула катер, и мы помчались обратно к мосту.

— А куда Горыныч вора доставит? — поинтересовалась я.

— Да в тот сквер, где мы кровь Стэнна увидели. Сдаётся мне, этот парень сможет нам прояснить ситуацию.

— Далеко, — погрустнела я. — Пока мы доберёмся…

— Ты собираешься туда на метро ехать? — фыркнула Баба Яга. — Мы сюда так долго добирались, потому что по Следу Жезла шли. А сейчас-то просто телепортируемся, да и всё. Через пару минут уже на месте будем. Можно было бы прямо отсюда уйти, но больно уж много свидетелей нашего исчезновения будет. Нехорошо.

И Баба Яга махнула рукой на столпившихся на берегу зевак, которые до сих пор таращились на наш катер.

Мы причалили к берегу, вышли из катера и быстро пошли прочь. К нашему счастью, от пристани не были видны наши приключения, поэтому никто к нам с фотоаппаратом не кидался, с вопросами не приставал, и мы, дойдя до ближайшего дома, вломились в первую попавшуюся нам на пути дверь, которую Нэйтас открыл лёгким прикосновением пальцев. Спрятавшись от людских глаз, мы, наконец, телепортировались в сквер, где нас уже ждал дед Горыныч с насмерть перепуганным воришкой.

Правда, когда мы ещё только удалялись от моста, мне послышался чей-то крик: «Лена!», но я даже оглядываться не стала. Мало ли в Москве Лен живёт. Вряд ли у меня тут знакомые оказались.

— Ну, наконец-то вы пришли, — проворчал Степан Ильич, увидев нас. — Я уж думал, вы покататься решили. Вот вам ваш воришка. Что с ним делать будете?

— Да ничего не будем, — пожала плечами Ефросинья Анисимовна. — Нам Жезл нужен был, а не этот мальчишка. Можешь его отпустить.

— Подождите! — воскликнула я. — Как — отпустить? Пусть сначала расскажет, как у него Жезл оказался! И где теперь Стэнн. И откуда тут кровь.

— А и верно, — кивнула Баба Яга. — Как-то я поторопилась. Давай, парень, рассказывай. А то не видать тебе свободы, как своих ушей.

Всё ещё не пришедший в себя после полёта парень торопливо закивал:

— Всё расскажу, только не трогайте!

Мы расселись вокруг него на траве, и он начал своё повествование.

День у карманника Чики не задался с самого утра. Сначала его в троллейбусе сцапала за руку какая-то бдительная тётка, когда он хотел у неё из кармана мобилу вытащить. Хорошо, что это на остановке случилось, двери открыты были, удалось вырваться и сбежать. Потом в метро его задержал полицейский, которому показалось, что Чика себя ведёт подозрительно. Отпустил, конечно, но пришлось и оттуда линять, не солоно хлебавши. Прошвырнулся по проспекту, но и там не повезло. Совсем расстроившись от такой невезухи, Чика купил себе шаурму и банку пива и решил отдохнуть в сквере под кустиком, вдалеке от людских глаз. Но только он расположился, как вдруг, откуда ни возьмись, ему чуть не на голову свалились два каких-то мужика и начали друг на друга руками махать. Один — высокий, с длинными лохмами, а второй — толстяк коротконогий. Погода, до того радовавшая солнышком и теплом, вдруг резко испортилась. Внезапно стало темно, а с практически чистого неба ударил гром и засверкали молнии. Чика перепугался до ус…

Тут парень замолчал, покосившись на Ефросинью Анисимовну, и продолжил более культурно.

Перепугался он очень, так, что живот скрутило. А мужики всё не уходили. В руках одного из них он увидел какую-то интересную штуку. Палка с резным набалдашником и, судя по всему, золотая. Очень уж блестела красиво в свете молний.

Тут лохматый вдруг сделал резкое движение рукой, палка с набалдашником вырвалась из рук толстяка и отлетела прямо к Чике. Ему бы схватить её, да дёру, но он с перепугу сидел, как пришибленный, и шагу сделать не мог. А высокий вдруг опять махнул руками, раздался дикий грохот, так что у парня уши заложило, а коротконожка вдруг заискрил, как неисправный выключатель, и куда-то исчез. Сразу стало тихо, и молнии сверкать перестали. А мужик этот, что руками махал, начал оглядываться, видимо, в поисках своей палки, и тут увидел Чику. И пошёл к нему. Чика пополз в кусты: мало ли как дело обернётся, вдруг тот мужик его тоже молнией вдарит. Но мужик заулыбался и сказал:

— Всё в порядке, ничего страшного не произошло.

И так руками в воздухе помахал (тут Чика продемонстрировал, как именно махал руками Стэнн, и я узнала пасс успокоения). Чика сразу перестал бояться и подумал, что было бы неплохо завладеть этой палкой. Судя по всему, она немалых бабок стоит. Если загнать её знакомому барыге, то месяц, наверное, можно будет жить припеваючи. А то и два.

Нащупав в кармане кастет, который только вчера подогнал ему один кореш, Чика смотрел на приближающегося мужика. А тот, не подозревая об угрожающей ему опасности, подошёл почти вплотную и наклонился за палкой. И тут Чика, одним резким движением вытащив руку из кармана, вдарил ему кастетом. Мужик оказался ушлый, успел среагировать: дёрнулся в сторону. Удар прошёл по касательной, поэтому башку ему Чика не проломил, но слегка оглушить получилось. А ему только этого и надо было. Выхватив у мужика палку, Чика ломанулся сквозь кусты, выскочил на улицу и со всех ног помчался к метро, оставив мужика валяться под кустом.

— Но он, правда, живой был, — испуганно добавил он. — Я ж не убийца, мне главное было эту штуку забрать. Я видел, как он шевелился.

У меня слёзы выступили на глаза. Я представила боль и растерянность Стэнна, после такого грозного сражения так нелепо потерявшего этот важный артефакт. Он ведь сразу понял, что, пока он Жезл не найдёт, ему в Лэнмар путь закрыт. Не потому, что его там не примут, нет, конечно. Но ему самому каково будет оставаться Главным Начальником Магической Полиции после такого фиаско? Придётся в отставку подавать, как не справившемуся с должностными обязанностями. А для него это — хуже смерти. Так что теперь он будет по нашему миру скитаться, пока Жезл не вернёт. А как он его найдёт, если След Жезла он не чувствует, а о местных мелких жуликах понятия не имеет?

— Леди Селена, не плачьте, — я почувствовала на своём плече руку Нэйтаса. — Мы обязательно найдём лорда Стэнна. Вот увидите.

— Конечно, найдём, — деловито согласилась Ефросинья Анисимовна. — Даже не сомневайся.

И обратилась к Чике:

— Слышь, парень, а ты здорово влип. Ты связался с таким паханом, круче которого ты ещё не встречал. Моли Бога, чтобы он не узнал, кто ты такой, потому что иначе ты и дня не проживёшь. Я бы тебе очень рекомендовала вообще из города уехать, хотя бы на пару месяцев, пока мы тут всё не утрясём. И учти, если кому-нибудь вякнешь о том, что ты видел и слышал — я тебя сама на перо посажу, ты и пикнуть не успеешь.

Вся эта галиматья в исполнении Бабы Яги прозвучала настолько убедительно, что парень побледнел и закивал:

— Я прямо сейчас уеду. У меня в Питере братан живёт. У него перекантуюсь.

— Пошёл с глаз моих, — прикрикнула Баба Яга, и Чика со всех ног кинулся бежать.

— Ну, вы даёте, — улыбнулась я сквозь слёзы. — Детективов насмотрелись?

— Ну, а как с этим мозгляком ещё разговаривать? По хорошему-то он не понимает. А вообще, милая, пора нам возвращаться. Проснёшься ты скоро, надо нам к этому времени в избушку вернуться.

— А почему обязательно вернуться надо? — полюбопытствовала я. — Что будет, если я здесь проснусь?

— Да просто ты каждый раз, засыпая, будешь оказываться в том же месте, где проснулась. И, значит, придётся нам завтра опять сюда лететь, чтобы тебя встретить. А зачем так себе жизнь усложнять? Сейчас вернёмся в избушку, поужинаем, ты проснёшься, мы спокойно спать ляжем. Да и Жезл надо спрятать как следует, чтобы ни одна зараза до него не докопалась. Так что, девонька, хватит слёзы лить, пора дело делать.

— Да, конечно, — я вытерла влажные глаза и встала. — Пошли.

И мы отправились в обратный путь.

Елена

Проснувшись, я, первым делом, поглядела на часы и тихо охнула. На часах было восемь вечера. Я проспала целый день!

— Ну и дела, — пробормотала я. — И что я теперь всю ночь делать буду? Я же сейчас точно до утра не усну, после двенадцатичасового-то сна.

И почувствовала, что хочу есть. Хотя, чему тут было удивляться? Я ж почти сутки не ела.

Накинув халат, побрела на кухню. Впереди меня с громкими воплями неслась кошка. Ну, да. Я же её утром покормить не успела. Только почему она меня не разбудила? Когда она хочет есть, то приходит ко мне и начинает так громко орать, что и мёртвого, наверное, поднимет. А меня вот сегодня не подняла. Либо она не мяукала, что странно и быть не может. Либо…

А, собственно, что — либо? Всё просто: накопившаяся от работы усталость, наконец, дошла до непроходимого максимума, вот я и вырубилась. Отоспалась за весь год сразу. Ничего удивительного.

Я наложила Муське сухого корма, долила воды в почти уже высохшую баночку. Потом разбила в сковородку три яйца, чтобы сделать себе глазунью: на то, чтобы готовить что-то более изощрённое, не было терпения, есть хотелось уже невыносимо.

Пока яичница фырчала на сковородке, наделала бутербродов с сыром, согрела чайник, налила себе большую чашку чая и, наконец, с тарелками, полными еды, уселась перед компьютером. Ну, а что мне ещё оставалось делать в десятом часу вечера?

И тут зазвонил мобильник.

— Привет! — раздался в трубке знакомый голос. — Во-первых: ты чего на звонки не отвечаешь? Я тебе полдня уже звоню. А во-вторых, почему ты мне не сказала, что в Москву едешь? Встретились бы, погуляли.

— Ларис, в какую Москву? Я сегодня целый день спала, даже твоих звонков не слышала.

— Ты хочешь сказать, что ты сейчас дома? — недоверчиво спросила подруга.

— Ну, да. А где мне ещё быть? — с недоумением подтвердила я.

— Нет, ну не может быть. Я точно тебя сегодня видела на Водоотводном канале. Ты там по набережной шла в какой-то компании странной.

— Лар, ты обозналась. Не веришь — позвони мне на домашний. Я из Москвы до него добежать не успею точно, а вот сидя с ним рядом, трубку сразу сниму.

— Ну, делаааа, — протянула Лариса. — А я ведь на сто процентов была уверена, что тебя вижу. Обиделась даже, что ты мне не сообщила, что в Москву собираешься, хотя знаешь, что я сейчас здесь. Подумала: вот ведь, подруга, называется. Даже видеть меня не хочет. И на мой крик не отзывается. Я знаешь, как орала? На всю Москву, наверное. А ты даже не обернулась.

— Ну, это не я не обернулась, а та женщина, которую ты за меня приняла. А она не обернулась потому, что она, наверное, не Елена, а какая-нибудь Катерина или Оксана. Естественно, зачем ей на твой крик оборачиваться?

— Ну, да, — неуверенно согласилась подруга.

Обрадовавшись паузе в её гневной тираде, я быстренько перевела разговор на другую тему:

— Ты мне лучше расскажи, что ты сегодня делала, где была, что видела.

— Значит, так, — деловито начала рассказ Лариса. — С утра мы ходили…

И последовал подробный рассказ о проведённом дне.

Воспользовавшись тем, что мне больше слова не давали, я начала активно жевать, периодически поддакивая, хмыкая и издавая всякие восклицания типа «ну, надо же!», «ого!», «здорово!». И к моменту завершения рассказа я была уже сытая и счастливая.

Распрощавшись с подругой, я включила телевизор, где как раз начинались новости, и решила посмотреть, что же интересного произошло сегодня в мире.

Диктор долго запугивала войнами, мятежами, природными катаклизмами, происходящими на планете, а под конец сказала:

— А теперь — о погоде. Сегодня на Юго-Западе Москвы наблюдалось интересное природное явление: гроза без дождя.

И на экране появились любительские кадры, снятые с чьего-то балкона. На практически чистом небе, если не считать лёгкого белого облачка, бушевала буря: гремели громовые раскаты, сверкали молнии, слышались дикие завывания ветра. Деревья гнулись и чуть не ломались, трепыхалась листва, летели сломанные ветки. И при этом на деревьях, стоящих буквально в нескольких метрах от эпицентра этой бури, даже листочки не шевелились. Казалось, там царит полный штиль.

«Как это может быть?» — удивилась я, но диктор не стала давать пояснения, а перешла сразу к прогнозу погоды на завтра.

«Не может быть, чтобы это любительское видео не выложили в Интернет!» — подумала я и решила посмотреть его ещё раз. Что-то странное я заметила в происходящем, даже помимо застывших листочков, но что — понять не успела. Поэтому, не дослушав диктора, я выключила телевизор и полезла на YouTube.

Поиски были недолгими. Видео под названием «Ну и погодка!» быстро набирало лайки и просмотры.

Я включила его на полный экран и начала внимательно вглядываться в мелькающие передо мной кадры. И опять появилось ощущение нереальности происходящего.

Я быстро просмотрела комментарии, и вдруг взгляд зацепился за вопрос одного из зрителей:

— А это только мне кажется, что молнии снизу вверх идут? С земли в небо?

И я поняла, что меня так смущало.

Я снова, уже внимательно, просмотрела видео, постоянно ставя его на паузу, чтобы разглядеть все подробности. И, после очередного просмотра, мельком увидела, что на земле между деревьями, оказывается, стояли двое мужчин. Оператор не снимал их, увлечённый разыгравшейся грозой, они попали в кадр случайно, но я решила посмотреть на этих придурков, торчащих в эпицентре грозы в то время, когда в паре десятков метров от них был полный штиль. Нажав паузу в тот момент, когда они на секунду появились на экране, я присмотрелась к картинке… и чуть не упала со стула, так резко наклонившись к монитору, что стул отъехал от стола. Но я, поражённая увиденным, даже внимания не обратила на эту досадную мелочь. Молния, действительно, била снизу. И вылетала она из пальцев одного из стоящих ко мне боком мужчин. Причём, летела она сначала во второго мужчину, но, отбитая его ладонью, взмывала вверх, сопровождаемая диким грохотом.

Я потрясла головой, ущипнула себя за руку, проверяя, не заснула ли я ненароком после сытного ужина, и снова посмотрела на экран. Ничего не изменилось. Молния вылетала из пальцев толстенького маленького человечка и отлетала от руки длинноволосого высокого парня.

Странно, что никто из смотрящих видео этого не заметил. Впрочем, большинство и на мужчин-то этих, наверное, внимания не обратили, слишком уж быстро они промелькнули.

— Что за … — пробормотала я и посмотрела видео ещё раз. Теперь-то я точно видела, что молнии летели снизу вверх, и гром гремел не после молнии, как обычно бывает во время грозы, а одновременно с ней. Ошарашенно почесав в затылке, я пошла на кухню за мороженым. Мороженое — годами проверенный рецепт моего успокоения. Как бы встревожена я ни была, пара порций этого сладкого лакомства всегда приводит меня в более-менее сносное состояние. Поэтому несколько стаканчиков или брикетиков мороженого всегда лежит у меня в морозилке.

Зажевав вафельный стаканчик шоколадного пломбира, я скачала видео, решив посмотреть его ещё раз попозже, и пошла гулять по просторам YouTube. Выйдя в раздел “Набирающие популярность», почти сразу наткнулась на ролик с романтичным названием «Бегущий по облакам».

Включила видео и сначала увидела очень быстро мчащийся, буквально летящий над водой, катерок, сопровождаемый весёлыми и не слишком приличными комментариями снимающего, потом услышала общий крик и вздох оператора:

— Вау…

Камера рванула вверх, и я узрела мчавшегося по небу парня. Бежал он как-то странно, высоко поднимая ноги, словно прыгая через препятствия, и при этом орал что-то невразумительное. Что именно, разобрать не получалось, потому что все присутствующие тоже галдели, как вороны на дереве, причём, несли такое, что я поняла: видео скоро с YouTube уберут. Ну, или, как минимум, поставят надпись «восемнадцать плюс».

Я посмотрела дату съёмки. Сегодня, несколько часов назад. И первое, с молниям, тоже сегодняшнее. Эх, какие интересные дела в Москве творятся, а Лариса мне какую-то ерунду рассказывала, а об этом даже не обмолвилась. Вот что смотреть-то надо было, а не Мост Любви разглядывать!

Скачав и это видео, чтобы показать его Ларисе, я ещё немного побродила по YouTube, прогулялась по соцсетям, наставив везде лайков и поделившись несколькими понравившимися картинками, потом посмотрела телевизор, наткнувшись на бесконечный сериал о буднях уголовного розыска, ещё раз поела, немного почитала и, наконец, почувствовала, что, кажется, захотела спать. Глянув на часы, недовольно качнула головой: время приближалось к восьми часам, нормальные люди как раз встают. Не надо мне спать. Через час открывают супермаркет, надо бы мне сходить туда, кошке еды купить, а то завтра ей есть нечего будет.

Но спать захотелось так сильно, что я поняла: если я немедленно не лягу, то усну прямо за столом. С трудом добредя до кровати, машинально, в полусне, разделась и, едва успев забраться под одеяло, уснула крепким сном младенца.

Селена

— Я сегодня ночью Стэнна и Гэттора видела, — вместо «здравствуйте» сказала я, появившись в избушке Бабы Яги.

— Где? — хором спросили сидящие за столом в ожидании завтрака Нэйтас и Степан Ильич.

— И где ж ты их ночью-то увидеть смогла? — удивилась входящая с кувшином морса в руках и в сопровождении летящих вокруг неё тарелок Ефросинья Анисимовна.

— В Интернете. Хотите — могу и вам показать.

— Покажите! — сорвался было с места Нэйтас, но Баба Яга грозно цыкнула:

— Сидеть!

И парень покорно опустился на стул.

— Сейчас позавтракайте — и посмотрим. А то остынет у меня всё, разогревай потом.

Я тоже уселась за стол, и мы активно заработали челюстями: Баба Яга была на редкость хорошей поварихой.

После завтрака я села за ноутбук и нашла нужное видео.

— Вот. Только жалко, что так мелко. Тут их и не разглядишь.

— А зачем нам на этом экранчике-то смотреть? — удивилась Ефросинья Анисимовна. — У меня ж телевизор со Smart-функцией, давайте на большом экране посмотрим.

Мы уселись на кожаном диване и несколько раз посмотрели сцену страшного боя двух могущественных колдунов.

— Дааа, — протянул Горыныч. — Силён твой Стэнн, ничего не скажешь. От такого удара так легко защититься — это ж какую мощь иметь надо.

— Гэттор тоже силён, — вздохнула я. — Это у них, как я понимаю, не первое сражение было.

— Но всё-таки лорд Стэнн его победил, значит, он сильнее, — вмешался Нэйтас. И помолчав, грустно добавил: — А я ещё раз убедился, как я мало умею. Я б и пары секунд не продержался в таком бою.

— Так ты и не продержался, — улыбнулась я, намекая парню на способ его появления в нашем мире. — Но ты — хороший колдун. Мне кажется, ты всему этому сможешь научиться. Тебе бы просто учителя толкового найти.

И вдруг вспомнила про Чику и рассмеялась:

— А у меня для вас ещё один подарочек есть. Смотрите.

И показала видео нашей погони за воришкой.

— Ух, ты, — восторженно среагировала Баба Яга, увидев себя за штурвалом катера. — Меня теперь по телевизору увидеть можно! А что, я очень даже неплохо выгляжу.

— Вы замечательно выглядите, — улыбнулась я. — Нэйтас, а ты себя узнал?

Нэйтас закивал и просительно сказал:

— А можно ещё раз посмотреть?

— Можно, конечно, — кивнула я, и мы посмотрели это видео ещё три раза, любуясь на наши перекошенные от возбуждения физиономии.

— Лучше всех тут, конечно, Степан Ильич выглядит, — пошутила я, выключая телевизор.

— А то, — погладил бородку дед Горыныч. — Видно, что летаю высоко и быстро. Есть ещё порох в пороховницах!

— Ладно, — прервала наше веселье Баба Яга. — Давайте-ка подумаем, как мы сейчас Стэнна искать будем.

Все погрузились в раздумья. Я тоже задумалась, и вдруг почувствовала резкий ожог в районе бедра. Сразу поняв, что произошло, я вскочила, выхватила из маленького кармашка джинсов свой талисман и, остужая, начала дуть на него, приговаривая:

— Спасибо, мой хороший. Я поняла. Прости, что я про тебя опять забыла.

И торжествующе посмотрела на удивлённо глядящих на меня друзей:

— Мой талисман проведёт нас к нему. Мы с его помощью Нэйтаса искали, потом он меня к Порталу привёл. Я думаю, что и к Стэнну он нам дорогу покажет.

— А как он это делает? — заинтересовался Нэйтас.

— Да каждый раз по-разному, — пожала я плечами. — Когда тебя искали, он нагревался по мере нашего приближения к тебе. А когда вёл меня к Порталу, то просто не давал мне свернуть в сторону. Если поворачивала не туда, ощущение появлялось, что на стену натыкаюсь. Как сейчас будет — не могу сказать. Но, я думаю, разберёмся на месте. Сейчас нам надо вернуться на место сражения, чтобы След Стэнна почувствовать.

— Ну, что ж. Пошли. — скомандовала Баба Яга.

— Полетели, — поправила я её.

— Нет, пошли, — повторила та. — Зачем нам со ступой связываться, если потом всё равно придётся по Следу идти. Опять её маскируй, возвращайся за ней. Проще сразу телепортироваться.

— А почему вы вообще на ней летаете, если телепортироваться умеете? — появился у меня вопрос, который я немедленно задала.

— Да мне просто летать нравится, — улыбнулась Ефросинья Анисимовна. — Ну, сама подумай, что ж это за Баба Яга без ступы? И потом, я ж обычно никуда не тороплюсь. Часто просто так летаю, для собственного удовольствия, чтобы мир поглядеть. Я ж не всегда так ношусь, как с тобой. Обычно не спеша лечу, природой любуюсь. Ну, а сейчас не до любования, делом заниматься надо. Так что, ступа только мешать будет. Поэтому пойдём без неё.

— А Жезл? — вдруг всполошилась я. — Его-то куда спрятали?

— Не беспокойся, Жезл в надёжном месте укрыт, заклинаниями закрыт. Да и охранник у него хороший. Ручаюсь: ни один колдун не доберётся.

— Ну, ладно, — успокоилась я. — Тогда — пошли Стэнна искать.

Мы вышли из избушки, я взяла за руку Нэйтаса, в очередной раз подумав: «Эх, надо бы попросить его научить меня Личным Путём ходить», и через секунду мы оказались на месте магического сражения.

Я достала талисман, зажала его в кулаке, подошла к нервирующим меня бурым пятнам на траве и тихо сказала:

— Помоги мне найти Стэнна. Пожалуйста.

И, закрыв глаза, начала прислушиваться к своим ощущениям.

Сначала ничего не происходило, и я уже хотела разочарованно признаться, что у меня ничего не получилось, но тут вдруг резкая боль в голове заставила меня покачнуться и опереться на руку Нэйтаса. А ноги сами, спотыкаясь, повели меня куда-то вбок, в сторону от кустов. Я поняла, что иду путём Стэнна, так, как он шёл после внезапно настигшего его удара.

— Он не понимает, что делает, — сквозь зубы выдавила я. — Ему здорово попало. Страшно болит голова. У него провал в памяти: он не может вспомнить, как здесь оказался и даже боль снять не может, потому что забыл, как это делается.

Я остановилась. В мыслях была полная сумятица, причём, я хорошо понимала, что это были не мои мысли. Мне — нет, не мне! Стэнну! — вдруг захотелось оказаться подальше от этого места, чтобы можно было отдохнуть, чтобы прошла мучительная боль, чтобы сошло это страшное напряжение, в котором он почему-то пребывал уже довольно долгое время. Я сделала ещё шаг — и вдруг словно провалилась куда-то. Но полёт закончился практически сразу, пожалуй, и секунды не прошло. Я открыла глаза и огляделась.

Я оказалась в каком-то довольно неприятном месте. Грязная болотная жижа чавкала под ногами, почва была предательски ненадёжна и, пружиня под ногами, в любой момент могла раскрыться зияющим провалом в чёрное небытие. Неба не было видно — длинные стволы худосочных, почти голых снизу и с жидкими кронами наверху, деревьев стояли так часто, что скрывали его, создавая пасмурный полумрак.

Я застыла, не решаясь сделать ни шагу. Когда-то в детстве я посмотрела фильм, в котором с жуткой достоверностью была показана гибель девушки, тонущей в болоте. С тех пор болота вызывали у меня суеверный ужас. И меньше всего на свете я желала искать Стэнна в этих топях. Но моего желания, конечно, никто не спрашивал…

Я огляделась в поисках своих спутников, но их нигде не было. Неужели я одна смогла прорваться за Стэнном в это мрачное место? Талисман помог мне, но опять оставил меня одну, без поддержки друзей.

Тут я почувствовала чей-то взгляд и испуганно обернулась.

В двух шагах от меня, на болотной кочке, покрытой блёкло-ржавым мхом, сидел небольшой старичок с зеленоватым цветом лица, длинной бородой и огромными, чуть не на пол-лица, глазищами.

Я испуганно отшатнулась:

— Ой… вы меня напугали. Здравствуйте…

— Здорово, коли не шутишь, — проскрипел старик. — Откуда тебя черти принесли?

— Если бы черти, — вздохнула я. — Талисман меня сюда привёл. А вы кто? Как вас звать-величать?

— Болотник я, — проворчал старик и поинтересовался: — Нашла своего колдуна?

— А вы откуда про него знаете? — изумилась я.

— Дак у нас всё болото вчера на дыбах стояло, с конференцией с вашей. Сам-то я не глядел, а вот кикимора моя мне потом все уши прожужжала, расщеколда. И портреты показывала.

— Ой, тогда вы, может быть, видели Стэнна? Я по его следу иду, а след меня сюда привёл. Он где-то здесь должен быть.

— Не видел я его. Не припоминаю, — покачал головой старик.

— Как же так, — растерялась я. — Талисман меня сюда привёл, Стэнн где-то здесь был.

— Когда был-то?

— Вчера, — погрустнела я. — Как раз тогда, наверное, когда мы конференцию проводили.

И помертвела от мысли, что могло случиться со Стэнном на болоте, учитывая, что попал он сюда в полубессознательном состоянии.

— Не боись, жив он, — словно прочитав мои мысли, сказал старичок. — Я живых мог не увидеть, а тонущих я всегда чувствую. Не было у нас тут таких ни вчера, ни сегодня.

Я облегчённо перевела дух и просительно посмотрела на деда:

— Дедушка, пожалуйста, помогите мне. Боюсь я одна по следу идти. Проводите меня.

— А ты тут и не пройдёшь, — пожал плечами болотник. — Как твой колдун прошёл — не ведаю, разве что, по воздуху шёл. Нет у нас тут дороги для человека. Кочки далеко друг от друга расположены.

— А для кого есть?

— Ну… волк-оборотень пройти может. Оборотни — они вездеходы, скакать далеко могут.

— Да где ж его взять-то? — с отчаянием спросила я. — Волка-то этого? У вас есть знакомый оборотень?

— Знакомый-то есть, да не здесь он сейчас. Отдыхать на юг уехал. Надоело ему по болотам бегать, решил на морском песочке позагорать.

Я чуть не заплакала от охватившего меня отчаяния.

— Ты чего, валандай, девке голову морочишь? — услышала я за своей спиной визгливый голос и, подскочив от неожиданности, резко оглянулась.

Позади меня стояла невысокая женщина, одетая, несмотря на лето, в меховую телогрейку, и длинную юбку из непонятного материала. Я сперва подумала, что на неё рыболовная сеть намотана. Впрочем, может, так оно и было?

Длинный крючковатый нос и маленькие бегающие глазки обаяния ей не добавляли. Зато волосы были шикарные — длинные, до земли, густые, с изумрудным оттенком, они обволакивали всю фигуру женщины и завораживали глаза своей пышностью и густотой.

— Ей помощь срочная нужна, а ты тут лясы точишь! — продолжила пилить деда женщина. — Под иго иномирное захотел, колупай недоделанный?

И обратилась ко мне:

— Мимозыря мой правду бает, не пройти здесь человеку. А он сам по следу не пройдёт, толку не хватит. Если б тонул кто — тут он завсегда первый прибежит, полюбуется. А так — нет, не найдёт. Вишь, как получается — ты найдёшь, да не пройдёшь, а он пройдёт, да не найдёт.

— И что же делать? — я уж и не знала, как остановить эту льющуюся без продыху болтовню.

— Да есть одна возможность. Дед-то мой колдун-то тоже неплохой. Он тебя в волка может оборотить. Тогда ты по следу пройти сможешь, а он — за тобой пробежит, поможет, ежли что.

— Что? — я вытаращилась на женщину, пытаясь понять, не смеётся ли она надо мной.

— Што, што… расштокалась, — недовольно встрял в разговор старичок. — А ты, ветрогонка, тоже уймись, — обратился он к жене. — Дай людям по делу поговорить.

И снова повернулся ко мне, кивнув на женщину:

— Баба это моя, кикимора. Жена, значит. Болтать любит — хлебом не корми.

— На себя посмотри, — взъелась кикимора, но тут я уже не выдержала:

— Хватит разговоров! Мне помощь нужна. Что вы там про волка говорили? Объясните ещё раз.

— Дак что тут объяснять-то? — пожал плечами дед. — Превращу я тебя в волка, пробежишься по болоту. Если Стэнн твой где-то на болоте — найдёшь его, вынесешь. Волки — они сильные, справишься. Ну, и я подмогну, ежли что. А если он уже за болото вышел, на краю я тебя обратно в человека превращу и пойдёшь его дальше искать. Согласна?

— Согласна, — кивнула я. А что мне оставалось делать? Сидеть на болоте и слёзы лить, что ли?

Дедок зыркнул на меня своими глазищами и забормотал что-то себе под нос, одновременно делая пассы руками и притопывая по кочке ногами. А у меня перед глазами вдруг что-то замаячило и я с удивлением и — что скрывать! — со страхом увидела, как мой маленький курносый нос и аккуратные щёки вдруг начали превращаться в вытянутую и заросшую шерстью морду. Одновременно с этим я почувствовала, что стоять на ногах мне стало как-то некомфортно, и с облегчением опустилась на четвереньки. В нос ударил запах прелой листвы, болотистой жижи, а слух оглушил множеством разных звуков. Я даже не ожидала, что в тихом, как мне казалось, болоте столько шума: шелестела листва, где-то далеко каркала ворона, кричала неизвестная мне птица, с глухим шумом лопались пузыри на воде. Звуки и запахи буквально оглушили меня. Упав на живот, прямо на мокрую траву, я закрыла уши руками… нет, не руками, лапами! Эта мысль ошеломила меня. Я вскочила и начала себя оглядывать.

— Да красавица, красавица, — захихикала кикимора, и прищёлкнула пальцами. Из-за куста вылетело большое зеркало и встало передо мной. И в зеркале я увидела красивую и сильную волчицу. Серая шерсть — более светлая на носу и темнеющая к загривку, большой чёрный влажный нос, острые зубы, мощные лапы — мне определённо нравился мой вид. Я села на задние лапы и, подняв морду к небу, завыла от переполняющего меня звериного восторга.

Стоящие рядом люди засмеялись, чем вызвали моё неудовольствие. Я наморщила нос и тихо зарычала.

— Но-но! — пригрозил болотник. — Порычи ещё — мигом обратно в человека превращу!

— Пошли, — пролаяла я. Даааа… а вот говорить было неудобно. Ну, да ладно, не лекции же мне читать на болоте.

Я развернулась и принюхалась. И почувствовала очень слабый, почти уже исчезающий, запах прошедшего здесь человека. Ещё бы немного, запах бы совсем исчез, развеянный ветром, и даже моё превращение не помогло бы его найти. Хотя… у меня же есть талисман. Кстати, а где он?

Не успела я о нём подумать, как почувствовала резкий ожог и, подняв лапу, увидела камушек, прочно прилипший к густой шерсти. «Ну, что, веди меня, мой талисман!» — подумала я, сильным прыжком перепрыгнула на ближайшую кочку и попыталась обернуться, чтобы посмотреть, идёт ли за мной болотник, но почему-то мне это не удалось.

— Нет в мире совершенства, — проворчала я, вспомнив, что у волка шея не ворочается и, чтобы посмотреть назад, ему надо повернуться как минимум, на полкорпуса. Но болотник сам понял, что меня беспокоит, и появился прямо передо мной. Он спокойно шагал по топи, словно по асфальту, и я позавидовала этому его умению. Хотя, если честно, мне даже нравилось принюхиваться к окружающим меня запахам, взмывать над болотистой жижей и птицей перелетать с кочки на кочку, отталкиваясь мощными лапами от мшистых пригорков. Никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой свободной и сильной.

Не знаю, почему, но Стэнн шёл не по прямой. След петлял, то возвращаясь назад, то кружась вокруг одного места. Пару раз я вообще его теряла, и мы начинали прочёсывать болото зигзагами, пока я снова не начинала чувствовать знакомый запах.

Кое-где встречались почти сухие полоски земли. Почва на них тоже пружинила и колыхалась, но не проваливалась, и пару раз я отлёживалась на этих островках, тяжело дыша, давая отдых усталым лапам.

Не знаю, сколько мы шли — может, час, а может, два или три — я забыла о времени, в моём нынешнем обличье оно не имело для меня значения, — но внезапно болото кончилось, и после очередного прыжка я оказалась на твёрдой земле.

— Стой! — скомандовал болотник. — Дальше я не ходок. Да и тебе нельзя. Тут деревня близко, увидят волка — пристрелят. Давай-ка я тебя обратно превращу. Дальше без меня пойдёшь.

Я покорно села у небольшого кустика. Болотник снова залопотал, затопал, замахал руками… и я вскочила с мокрой и холодной травы, поспешно отряхивая джинсы, чтобы они не намокли окончательно. От резкого подъёма закружилась голова. Я посмотрела на землю, оказавшуюся неожиданно далеко от лица и удивилась: какая я, оказывается, высокая.

— Спасибо вам, — поблагодарила я деда. — Без вас бы я болото не прошла.

— Чем мог — помог, — развёл руками болотник. — Прощевай.

И — исчез, словно растворился в болоте. Я даже попрощаться с ним не успела.

— Прощевай, дедушка, — пробормотала я и посмотрела на талисман: — Ну, что, милый мой, куда ж мне дальше-то идти?

И почувствовала, что Стэнн сидел здесь, под кустом, около которого я стояла. И сидел довольно долго. Кажется, память потихоньку начала к нему возвращаться, потому что снять головную боль себе он всё-таки сумел. Я принюхалась, пытаясь узнать, куда же он пошёл дальше… и рассмеялась:

— Быстро же у меня волчьи повадки укоренились.

И вышла из-под сени деревьев на просёлочную дорогу, которая неподалёку разветвлялась на две. Одна вела к виднеющейся у горизонта деревеньке, вторая уходила в поле. Потоптавшись на месте, поняла, что Стэнн в деревню решил не заходить, и пошла к полю. Но не успела я пройти и десятка шагов, как вдруг услышала радостный крик:

— Вон она!

И через секунду меня обнимали три пары рук, хлопали по плечам, вертели в разные стороны и пару раз даже поцеловали. Пару — потому что Нэйтас, к которому я повернулась после крепкого поцелуя Ефросиньи Анисимовны, внезапно смутился и целовать меня не стал. Я сама чмокнула его в щёку и спросила:

— Как же вы меня нашли?

— Да кикимора подсказала, — объяснила Баба Яга. — Мы тебя в первый-то момент потеряли, не поняли, куда ты пропала, а когда на болото явились, вы с болотником уже ушли. Кикимора с ним связалась, договорилась, что он сообщит, в каком месте вы из болота выйдете. Вот мы тут по округе три часа и топтались в ожидании его зова. Нэйтас извёлся весь, всё норовил за тобой на болото сигануть, еле удержали.

— Ой, и правильно сделали, что удержали! — воскликнула я. — Там людям не пройти. Топь сплошная.

— Ну, ты же прошла, — подал голос дед Горыныч.

— Я? — переспросила я и мрачным, замогильным голосом продолжила: — А кто вам сказал, что я — человек?

Нэйтас встревожено посмотрел на меня, провёл передо мной руками и ойкнул.

— Что? — удивилась я. — Увидел что-то? Я всё ещё не человек?

— Сейчас — человек, — успокоил меня колдун. — Но до этого…

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась Баба Яга. — Кем она была, раскрой тайну?

Я тоже с интересом посмотрела на парня: неужели сможет определить.

— Каким-то зверем. Я не знаю, как он у вас называется. Сильный зверь.

— Молодец, — с уважением посмотрела я на него. И пояснила выжидательно глядящим на меня Ефросинье Анисимовне и Степану Ильичу: — Оборотнем я была. Волком. Точнее, волчицей.

И мечтательно протянула:

— Краси-и-и-вой! Видели бы вы меня, как я там с кочки на кочку скакала. Нет, не скакала — птицей летала. Эх…

И вернулась, как говорится, на грешную землю:

— Ладно, надо Стэнна искать.

И опять восторженно оглядела окружившую меня компанию:

— Если бы вы только знали, как я рада вас видеть! Я ведь думала, что мне одной дальше идти придётся.

— Да разве ж мы тебя бросим! — улыбнулась Ефросинья Анисимовна, и мы пошли по пыльной дороге, идущей через пшеничное поле. Солнце палило так, что очень скоро мне захотелось раздеться, но в присутствие Нэйтаса и деда Горыныча это было невозможно. Купальника на мне не было, а щеголять перед ними в нижнем белье как-то не хотелось.

— Фу-у-у, жара, — протянул Степан Ильич, вытирая пот со лба. — Давайте отдохнём чуток.

И он махнул рукой на стоящее на краю поля одинокое дерево.

— И то верно, передохнуть надо, — согласилась Ефросинья Анисимовна.

— Да мы, вроде, туда и идём, — кивнула я. — Кажется, Стэнну пришла в голову такая же мысль.

И тут след закончился.

Я резко остановилась и начала топтаться на месте, как собака, потерявшая нюх.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Нэйтас.

Ушедшие было вперёд, спутники тоже остановились и обернулись.

— Не знаю, — испуганно ответила я. — След пропал.

— Как — пропал? — удивилась Баба Яга.

— Так. Взял и пропал. Я его не чувствую. Он словно в воздух взлетел, и исчез. Я не знаю, где его искать, — запаниковала я.

— Тихо, тихо, девонька, — успокоительно проговорил дед Горыныч. — Не мог он взлететь. Скорее всего, его попутка подобрала.

— А попутка — это что? — встревожено спросил Нэйтас.

— Машина. Скорее всего — грузовая. Сел он в кузов, поэтому тебе и показалось, что он взлетел.

— И что теперь делать?

— Ну, что делать… Пойдём по дороге, должна же она нас куда-нибудь вывести. А там, может, след снова появится. Только сначала всё же отдохнём немного, да поедим. Время-то к двум часам подходит.

Вздохнув, я согласилась с доводами деда. После прогулки по болоту я тоже здорово проголодалась, да и отдохнуть бы мне не мешало: хоть и была я сильной волчицей, но три часа прыжков по кочкам даром не прошли: и ноги, и руки ныли основательно.

Устроившись в тени дерева, Баба Яга достала из своей сумочки скатерть, разложила её между корней и трижды стукнула по ней костяшками пальцев:

— Давай, красавица, корми нас.

И на скатерти появились тарелки с пирогами и кувшин с вишневым компотом.

— Скатерть-самобранка, — зачарованно протянула я, не сводя глаз с этого чуда. — Здорово!

И обернулась к Ефросинье Анисимовне:

— Вы её всегда с собой носите?

— Нет, конечно, — ответила она, разливая компот по одноразовым пластиковым стаканчикам. — Только когда не уверена, что смогу домой к обеду вернуться. Это же лучше, чем всякими гамбургерами желудок забивать.

— Угу, — согласилась я. Сказать что-то более членораздельное я не смогла: рот был забит моим любимым рыбным пирогом.

— Вкусно? — улыбнулась Баба Яга. — Она у меня мастерица.

И ласково погладила ладонью вышитый край скатерти.

После сытного и вкусного обеда, прислонившись к стволу дерева, я опять задумалась, что же нам делать дальше? Как искать Стэнна? И, сама не заметила, как задремала.

И увидела Стэнна. Он шёл по неширокой улице, мимо стандартных пятиэтажек — построек эпохи развитого социализма, а рядом с ним шагала девушка лет двадцати: полненькая, рыжая, с густыми вьющимися волосами, в простеньком летнем сарафанчике, с небольшим рюкзачком за плечами. Она о чём-то увлечённо рассказывала Стэнну, а тот кивал и — улыбался своей светлой, открытой улыбкой. Так, как раньше улыбался только мне.

— Это ещё что? — я подскочила от собственного крика и огляделась. Я по-прежнему сидела под деревом, вокруг меня стояли мои друзья и встревожено глядели, как я возмущённо глотаю воздух.

— Что случилось-то? — спросил дед Горыныч. — Ты чего так орёшь?

Я встала и растеряно развела руками:

— Я его ищу, а он, понимаете ли, с какой-то рыжей бабой гуляет. И довольный такой! Может, мне можно его уже не искать? Не мешать его зарождающемуся счастью?

— Не ерунди, милая, — махнула рукой Ефросинья Анисимовна. — Тебе это просто приснилось.

Я упрямо сжала губы и замотала головой.

— А если и не приснилось, то мало ли что за женщина там могла оказаться?

— Ага. Сестра двоюродная нашлась, — съязвила я. — Которую он ещё в детстве потерял. Сейчас будут песни и пляски до утра, как в индийском кино.

— Ну, зачем сразу — сестра? — укоризненно качнула головой Баба Яга. — Может, он у неё дорогу спросил.

— До Москвы? И она радостно побежала ему её показывать?

У меня даже слёзы выступили от досады:

— Нет, ну как это называется? На пару дней всего одного оставила!..

— Перестань истерики закатывать! — рассердился Горыныч. — Ничего ещё не знаешь, а уже шумишь. Пошли дальше искать! Найдёшь — спросишь.

— Спрошу! — угрожающе согласилась я и двинулась к дороге. Баба Яга поспешно убрала скатерть-самобранку обратно в сумку, и наша дружная компания зашагала по пыльному просёлку.

Я шла, и грустные мысли окутывали меня плотным туманом. Да, я знала, что Стэнн любит меня, что он мне верен… но это тот Стэнн, из Лэнмара. А здесь он потерял память и, скорее всего, меня не помнит. И о своей любви ко мне тоже не знает. А та девчонка — молодая, симпатичная, весёлая. Из его нынешней жизни… Я снова вздохнула и решительно тряхнула головой: как бы там ни было, а найти его всё равно надо, пока его Гэттор не обнаружил. А там уж разберёмся как-нибудь. К тому же амнезия, полученная в результате травмы, часто бывает временной, и память может вернуться в любой момент. Остаётся только надеяться, что случится это прежде, чем Стэнн на этой красотке жениться надумает.

— Слышь, Селена, — догнал меня дед Горыныч. — А, может, ты у талисмана своего поспрашиваешь, куда нам идти?

— Спрашивала, — вздохнула я. — Не говорит. След нужен.

И обернулась к Ефросинье Анисимовне:

— Стэнн сейчас в каком-то городе. Может, просто телепортируемся в ближайший, проверим, нет ли его там?

— Давай, — согласилась та, и через мгновение мы оказались в придорожных кустах у въезда в город.

— Хорошее приземление, — проворчала я, выбираясь на дорогу.

— А ты хотела сразу на центральной площади очутиться? — усмехнулась Ефросинья Анисимовна. — Нет уж, давай-ка ножками пройдёмся, оглядимся, может, след почувствуем.

Мы пошли по шоссе, зашли в город и, едва дошли до первого дома, как я почувствовала след Стэнна.

— Нашла! — радостно воскликнула я и быстро пошла вперёд.

Хотя, нет, не вперёд. След вдруг свернул во двор небольшого деревянного дома. Я нерешительно остановилась перед калиткой: не будет ли наше появление воспринято, как вторжение в личную жизнь и не напугаем ли мы хозяев, вломившись такой толпой.

Пока я топталась, не зная, что предпринять, из-под забора соседнего дома высунулась любопытная чумазая мордочка, а потом и весь мальчишка выбрался из самодельного лаза. Мальчишке было лет восемь от силы. Худенький, грязный, лохматый, он производил впечатление юного бродяжки.

— Ты кто? — улыбнулась я ему, всем своим видом стараясь показать, что я — тётя добрая и бояться меня не надо. Но мальчишка, судя по всему, и так был не из пугливых.

— Я — Витька. Я там живу, — махнул он куда-то вдаль.

— А здесь тогда чего делаешь? — удивилась я.

— К Димке приходил в гости. Только у него мамка злющая, не разрешила нам поиграть. Вот я и ушёл.

— Ясно, — посочувствовала я пацану. — Скажи, а ты тут вчера или сегодня парня не видел? Ну, точнее, мужчину. Длинноволосого такого, с хвостом на затылке. В белой рубашке.

— Видел, — кивнул мальчишка. — Только они уехали с тётей Сашей.

— С кем? — переспросила я, а вся остальная компания хором спросила:

— Куда?

Ну, да. У кого что болит, тот о том и говорит. Их вопрос, несомненно, был правильнее. Но мальчишка, как и я, думал иначе. И отвечать начал на мой вопрос, не на их.

— С тётей Сашей. Она вот здесь жила. А вчера ночью она рюкзак взяла и с этим дядей уехала. У него ещё имя какое-то непонятное: Стин, что ли.

— Стэнн, — машинально поправила я его. — А почему тётя Саша с ним уехала?

Конечно, глупее вопроса восьмилетнему пацану я задать не могла! Ну, откуда ему может быть известно, почему соседка тётя Саша, едва познакомившись с симпатичным мужчиной, вдруг собрала рюкзак и рванула за ним в неизвестность, бросив на произвол судьбы дом и хозяйство? Но я ошиблась. Парень оказался знающий и рассудительный:

— Тётю Сашу парень бросил. А она очень расстроилась. А тут этот Стэнн приехал. Ну, она и уехала. Чтобы не плакать больше.

— Ясно, — вздохнула я. — Кажется, меня тоже парень бросил…

И подумала: может, и мне поплакать? Вдруг на горизонте ещё какой-нибудь мужчина забрезжит? Вон как тёте Саше повезло, а я чем хуже?

— А куда они уехали, ты не знаешь? — Нэйтас присел перед мальчишкой и вытащил из кармана конфетку, видимо, припрятанную с обеда.

— Не знаю, — шмыгнул носом пацан, разворачивая фантик. — Они, наверное, к дальнобойщикам подались. У нас тут все с ними ездят, если недалеко надо.

— А где ваших дальнобойщиков найти можно?

— Да с того краю. У них там стоянка есть. Рядом с кафе. Пошли, провожу, — и парень, затолкав в рот конфету, развернулся и независимо зашагал по улице.

Мы пошли за ним.

— Леди Селена, — тихонько, чтобы пацан не услышал, спросил Нэйтас. — А дальнобойщики — это кто?

— Это водители, перевозящие грузы на большие расстояния, — тоже шёпотом объяснила я. — Сейчас сам увидишь.

Всю остальную дорогу я шла молча. Как-то здорово выбила меня из колеи эта пышноволосая девица, так запросто уехавшая путешествовать с моим женихом. Парень её бросил, видишь ли. А она не растерялась и сразу увела чужого…

— Ты чего, деваха, загрустила? — неслышно подошёл ко мне Степан Ильич. — Ты о плохом-то не думай. Верь своему любимому. Если любит — не уйдёт.

— Если любит, — вздохнула я и поделилась своим страхом: — Он же память потерял. Он, может, и не помнит, что меня любит.

— Ну, это да, — почесал в затылке дед Горыныч. — Об этом я как-то не подумал.

Мы прошли через весь городок, к счастью, не слишком большой, скорее, посёлок городского типа, и вышли на большую площадку, заставленную фурами.

— Ух, ты, — присвистнул Нэйтас. — Это сколько всего перевезти в такой машине можно!

Но мне было не до расчётов грузоподъёмности фур. Я пыталась сообразить, у кого можно спросить про вчерашние события. Водители определённо были не в курсе: на таких стоянках надолго не задерживаются, поели — и дальше поехали. Оставалось кафе. Может, кто-то из его работников видел, в какую сторону уехала наша сладкая парочка. Я повернулась к деду Горынычу:

— Степан Ильич, зайдите в кафе, поинтересуетесь, может, кто-нибудь видел, куда Стэнн с Сашей уехали?

— А что, зайду, — степенно согласился Горыныч, но, не успел он и шагу сделать, как мальчишка дёрнул меня за рукав:

— Смотрите, вон у него спрашивать надо. Он тут дворником и грузчиком работает, всё про всех знает.

И побежал следом за пожилым мужчиной в синей робе:

— Дядя Костя, пойдёмте, у вас там спросить хотят.

Дядя Костя не спеша обернулся, чтобы посмотреть, кому это он понадобился, но пацан схватил его за руку и потянул за собой с такой силой, что дворник только крякнул от неожиданности и пошёл за ним.

— Ну? — хмуро спросил он, глядя на Степана Ильича.

— Слышь, мил человек, — начал свою речь Степан Ильич. — Тут вчера парень с девушкой были. Не знаешь, куда уехали? Парень такой длинноволосый, а девушка рыжая.

— Это Сашка, шалава, что ли, со своим хахалем? — сразу сориентировался дворник. — Да в Москву они подались. С Васькой Блогером сговорились, он их и согласился довезти.

Шалава, значит? Бедный Стэнн. Ну, конечно, а какая ж нормальная женщина вот так вот с первым встречным мужчиной, да на фуре с дальнобойщиком, поедет? Только такая…

И, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я поинтересовалась у дяди Кости:

— Блогер — это фамилия или прозвище?

— Прозвище, конечно. Он у нас на трассе мужик известный. Ездит, фотографирует природу, людей, происшествия, потом у себя в блоге выкладывает. Называет это путевыми заметками.

И похвастался:

— Один раз даже про меня там написал. С фотографией. Мы тут всем посёлком у Веньки смотрели, у студента нашего.

— Спасибо, — поблагодарила я мужчину.

— Из спасиба шубу не сошьёшь, — хмуро отозвался тот. — Рюмашечку бы хоть поставили. Информация нынче дорого стоит.

Я растерянно оглянулась на своих спутников. Но Ефросинья Анисимовна уже доставала из своей бездонной сумки чекушку водки.

— На, милок, держи. Только вот скажи ещё напоследок номер Васькиной машины. Наверняка ведь знаешь?

— А чего ж не сказать. Скажу.

Дядя Костя продиктовал номер фуры, на которой уехали Стэнн со своей шалавой Сашкой, и пошёл к растущим неподалёку кустикам, на ходу открывая бутылочку. Уселся на деревянный ящик, достал из кармана завёрнутый в бумагу бутерброд с колбасой, приложился к чекушке. Решил, видимо, со всеми удобствами отдохнуть от трудов праведных.

— Ну, что, — погрустнела я. — Кажется, Стэнн влип ещё в одну неприятность. Путешествие с шалавой и дальнобойщиком — то ещё приключение.

— А шалава — это кто? — осторожно поинтересовался Нэйтас.

Я чуть не сказала, что маленький он ещё про такие вещи спрашивать, но вовремя себя одёрнула: всё-таки, парень много лет в полиции работал, наверняка всякого повидал. И неохотно пояснила:

— Женщина, которая ко всем мужчинам липнет без разбора. Не повезло Стэнну…

И тут мальчишка, всё это время отиравшийся неподалёку, схватил меня за руку:

— Вон, смотрите, это тёти Сашин парень приехал. Который её бросил.

Я оглянулась. Из припарковавшегося неподалёку Рено Логана выбрался длинноногий хлыщ: кривые ножки были обтянуты узкими джинсами, из-под майки-борцовки, призванной, как я однажды прочитала в рекламе, подчёркивать сексуальность, торчали худенькие плечики, а длинные, до плеч, волосы были промелированы, зачёсаны на бок и, как мне показалось, покрыты лаком. На остреньком личике было выражение томной скуки.

Заглянув в его бегающие глазки, которыми он обсмотрел нашу компанию с ног до головы, я поняла, почему Саша так быстро утешилась в объятиях Стэнна. Как она вообще смогла связаться с таким существом? И это, значит, он её бросил, а она из-за него ещё и плакала? Всё-таки, удивительные мы существа — женщины. Радоваться надо, когда такое чудо от тебя уходит, а не слёзы лить.

— Чудо чудное, диво дивное, — словно прочитав мои мысли, вполголоса ехидно прокомментировала Баба Яга. И спросила мальчишку, провожающего взглядом эту местную знаменитость: — Как звать-то это недоразумение?

— Никитос, — с гордостью ответил чумазый Витька, явно восхищаясь столь неординарным именем.

И тут я не выдержала и расхохоталась. А следом за мной — и Баба Яга с Горынычем. И только Нэйтас смущённо улыбался, не понимая причины нашего безудержного веселья. Но объяснять ему я ничего не стала.

— Слышь, Никитос, — насмешливо окликнул парня дворник. — А Сашка-то твоя себе такого кавалера отхватила — не тебе чета. Красавец! Он её в Москву повёз.

Парень надменно передёрнул плечами и, не ответив, пошёл к стоявшей на обочине машине.

— Наркоши клятые, — сплюнул дядя Костя. — Никакой управы на них нет.

И снова присосался к бутылочке.

— Что ж, — глянула на нас Ефросинья Анисимовна. — Поехали-ка домой. Сегодня найти Стэнна мы всё равно не успеем. День заканчивается, Селена скоро проснётся. Ну, а завтра будем передвигаться по трассе, авось, что-нибудь и выведаем.

Попрощавшись с мальчишкой, мы завернули за кафе, спустились в придорожную лесополосу и — телепортировались в избушку Бабы Яги. До моего пробуждения оставалось не больше получаса.

Елена

Проснувшись, я потянулась, разминая затёкшие мышцы и, нашарив ногами тапочки, встала с дивана и пошла в ванную. Кошка, спокойно лежавшая посреди гостиной, при виде меня насторожилась, прижав уши, и, увидев, что я приближаюсь, внезапно вскочила, выгнувшись дугой, и яростно зашипела. Шерсть на ней встала дыбом, отчего в сумме с изогнутой спиной она стала похожа на меховой мячик. Опешив, я остановилась. Никогда прежде Муська меня так не встречала. Обычно при моём появлении она заваливалась на бок и начинала требовательно мяукать: погладь немедленно, почему мимо проходишь?

Окончательно спятившая кошка на негнущихся ногах пропрыгала в угол у окна, продолжая оглашать окрестности злобным шипением, и, наконец, спряталась за шторой.

Проводив её недоумённым взглядом, я пожала плечами и продолжила своё движение в ванную.

Умывшись, я прошла на кухню: как бы ни реагировала на меня кошка, её всё равно надо было кормить. И только тут вспомнила, что у Муськи закончилась еда. Бросив взгляд на часы, я кинулась к шифоньеру одеваться: если не копаться, можно ещё успеть проскочить в супермаркет до его закрытия. Иначе кошка всю ночь будет доставать меня своими требовательными голодными воплями.

В звериный отдел я успела в последний момент: продавец уже собиралась закрывать дверь. Купив сразу три четырёхсотграммовых пакета корма, я с облегчением вздохнула — ура, кошке голодная смерть не грозит. Ну, а что я опять без хлеба осталась, это уже дело десятое.

Идя домой по сумеречной улице, я пыталась понять, что же это со мной творится. Я опять проспала целый день, не просыпаясь. Нет, конечно, хорошо, что я спать начала. Такого крепкого и сладкого сна у меня, наверное, с детства не было. Но, всё-таки, человек должен спать ночью, а не днём. А то и не погулять, и в гости не сходить. Уже половина десятого, нормальные люди спать собираются, а тут я — здравствуйте, не ждали? Опять, значит, всю ночь перед компьютером сидеть…

В таких грустных размышлениях я дошла до поворота к дому и тут из-за густых декоративных кустов на меня выскочила собака.

Я испуганно остановилась. С детства боюсь собак, с того несчастливого момента, когда меня облаяла дворовая псина. Я тогда до слёз испугалась, стояла и ревела во весь голос, а какая-то тётка издалека советовала: «А ты похлопай на неё, она испугается и убежит». Но сама почему-то своему совету не следовала, и я ещё долго стояла, боясь шевельнуться, пока Жучке, наконец, не надоело лаять, и она не убежала по своим собачьим делам. А у меня с тех пор коленки подгибаются, и сердце в пятки уходит, когда я собаку около себя вижу.

Я стояла и смотрела на приближающийся кошмар, не зная, что делать: бежать, кричать, стоять? А собака остановилась в двух шагах от меня, принюхалась и глухо заворчала. Я попятилась и вдруг, неожиданно для меня самой, страшный рычащий звук вырвался из моего горла. Собака испуганно отпрянула и, взвизгнув, бросилась бежать. А я осталась стоять, испугавшись, наверное, сильнее собаки: что это было? Когда и где я научилась так жутко рычать? Это был рык разозлённого волка, я такой недавно слышала по телевизору, когда смотрела фильм про диких зверей средней полосы России. Насмотрелась… на собак кидаться начинаю.

Переведя дух и оглянувшись, не видел ли кто эту сцену, я поспешно побежала к подъезду, решив, что приключений с меня на сегодня достаточно…

Стэнн

— Вызывай помощь! — крикнул Стэнн Селене и кинулся за убегающим колдуном. Гэттор бежал со всех ног, почему-то не воспользовавшись Личным Путём, и это насторожило Начальника Магической Полиции. Ожидая от колдуна подвоха, Стэнн прибавил ход, в три прыжка догнал преступника, схватил его за капюшон… и словно провалился в какую-то туманную мглу. Пугаться было некогда: Гэттор рвался из рук, и Стэнн крепче вцепился в жёсткую ткань плаща, стараясь удержать колдуна.

Падение прекратилось так же внезапно, как и началось. Ноги коснулись земли, и от неожиданности Стэнн покачнулся. Гэттор воспользовался секундной заминкой полицейского и, рванувшись, сумел выскользнуть из захвата. И тут же исчез, прыгнув куда-то Личным Путём.

Уйдёт!

Стэнн кинулся следом и неожиданно почувствовал След колдуна. Удивляться было некогда. Он шагнул по Следу… и чуть не свалился с обрыва, оказавшись на краю высокого утёса. Вид с вершины открывался изумительный: внизу величаво несла воды широкая река, а за ней, насколько хватало глаз, тянулся густой лес, из-за которого неспешно поднималось солнце, пробиваясь сквозь лохматые облака и раскрашивая их в оранжевые цвета.

Но Стэнну было не до любований красотой природы. Отшатнувшись от края, он огляделся и, почувствовав След, продолжил преследование.

Шагнул — и провалился чуть не по пояс в глубокий снег. Надо же, как его много! На Сэлларии климат мягкий, снега зимой выпадает мало, да и тает он быстро. Столько снега можно увидеть только высоко в горах. Но там он — твёрдый, слежавшийся. А здесь — мягкий, рыхлый, облепил со всех сторон так, что идти невозможно. Летний наряд мужчины сразу заледенел, остужая тело, а морозный порыв ветра обжёг холодом лицо.

За спиной Стэнна кто-то завозился, зло выругался сквозь зубы. Стэнн обернулся. Маленький толстенький колдун нырнул в снег с головой, и теперь копошился в нём, как медвежонок, пытаясь встать на ноги.

Стэнн взлетел над сугробом, бросил беглый взгляд на бесконечную снежную равнину с виднеющимися вдали торосами, мельком удивился такому количеству снега. Спикировав вниз, за капюшон вытащил из сугроба дергающегося колдуна, накинул на него магическую сеть, но Гэттор легко сбросил её, и она рассыпалась фейерверком разноцветных искр. Стэнн удивленно хмыкнул и, крепче вцепившись в Гэттора, шагнул Личным Путём сам не зная куда, с одной мыслью: оказаться в тепле и там уже разбираться с сильным противником.

И чуть не задохнулся от жара, пахнувшего ему в лицо. Он стоял на склоне высокой горы, земля под ногами подрагивала, из трещин в скале курился дым, а в нескольких метрах от его ног неторопливо текла багровая река.

— Придурок! — завизжал Гэттор. — Это же вулкан! Бежим отсюда!

И сам телепортировался, потянув за собой цепко державшего его Стэнна.

Они опять оказались в горах, на небольшой площадке, расположенной между крутым обрывом и мрачно-серой скалой, стеной стоящей перед ними.

Гэттор дёрнулся, пытаясь вырваться, но Стэнн, поняв, что физически он сильнее, заломил колдуну руку за спину, не давая ему колдовать, и тот, поняв, что отделаться от полицейского не удастся, зло выговорил:

— Что ты ко мне прицепился? Чего тебе от меня надо?

— Жезл, — спокойно ответил маг.

Гэттор громко и витиевато выругался. Ругательства были Стэнну незнакомы. Видимо, Гэттор выучил их в каком-то другом мире. Может быть, даже в этом, по которому они уже так долго прыгали.

— Жезл, — требовательно повторил Стэнн.

Гэттор внезапно обмяк:

— Ладно, — проворчал он. — Отдам я тебе Жезл. Если ты пообещаешь, что я останусь на свободе, и преследовать меня не будут.

Стэнн задумался. Вся его благородная натура была против договора с убийцей и вором. Но давать возможность злобному колдуну становиться властелином мира тоже было нельзя. За убийство Гильзеса пожизненное не дадут. Лет через пятьдесят Гэттор выйдет на свободу и продолжит свои происки. Целеустремлённости ему не занимать, жажда власти сильна. И придётся им заново его ловить.

— Хорошо, — наконец, решился Начальник Тайной Полиции.

— Мы дадим тебе возможность уехать, куда захочешь, если ты отдашь нам все украденные тобой артефакты. Все, понял? И не будем тебя трогать до той поры, пока ты снова не нарушишь закон.

— А если нарушу? — проворчал Гэттор.

— Приплюсуем к приговору все предыдущие преступления, — твёрдо сказал Стэнн. — И убийство Гильзеса, и кражу артефактов.

Гэттор помолчал, обдумывая слова полицейского, и нехотя согласился:

— Хорошо. За артефактами придётся ко мне домой идти. А Жезл могу отдать прямо сейчас. Только плащ снять надо, он под рубашкой привязан.

И начал расстёгивать пуговицы на плаще. Потом проворчал:

— Либо руку отпусти, либо сам возьми. Я одной рукой не справлюсь.

Стэнн насторожился. Интуиция твердила, что колдун что-то задумал, а интуиции он привык доверять. Накинув на себя для страховки дополнительный щит, сурово ответил:

— Справишься. Я жду.

И протянул руку в требовательном жесте.

И тут перед глазами полыхнуло так, что Стэнн на мгновение ослеп, а когда зрение вернулось, Гэттор, скинув плащ, стоял в нескольких шагах от него, рисуя Жезлом в воздухе какую-то формулу. И Стэнн сразу понял, что давать её дорисовать ни в коем случае нельзя.

Бросил в формулу развеивающее заклинание, а в Гэттора — со всей силы — «воздушный кулак». Пытавшийся спасти формулу Гэттор не успел защититься, и его снесло на несколько метров: протащило по камням и впечатало в скалу. Но он тут же вскочил и послал на полицейского стену огня. А когда Стэнн погасил её, Гэттора у скалы уже не было.

Стэнн кинулся за ним, благо в этом мире, в отличие от Сэлларии, След колдуна почему-то держался. А может быть, у Гэттора просто не было времени его маскировать?

Дальше всё перед глазами слилось в одну бесконечную битву. Гэттор, как кузнечик, прыгал с одного места на другое и даже перескакивал в другие миры. Они сражались на скале, одиноко торчащей среди моря, в пустыне, где барханы пели им бесконечную тоскливую песню, среди малиновых озёр, заросших красным камышом, в тёмном дремучем лесу, где после их сражения остался непроходимый бурелом, среди отполированных ветром сиреневых гор, блестящих на солнце зеркальными отсветами…

Стэнн очень устал. В отличие от Гэттора, подпитывавшегося Силой от Жезла, его магический резерв заканчивался. И, когда они оказались в просвечивающей насквозь рощице из тонких деревцов, весело шелестящих под тёплым летним ветерком, пуская сквозь кроны солнечных зайчиков, Стэнн понял: заключительная битва должна состояться здесь. Иначе Гэттор, оказавшийся на удивление сильным боевым магом, просто вымотает его до изнеможения и затем убьёт. Заканчивать жизнь в чужом мире от руки вора и убийцы не хотелось. И Стэнн, отбив очередной выпад колдуна, решил, что пришло время пустить в ход старинное, не известное никому, кроме Королевской семьи, заклинание. Передавалось оно в Королевской семье от отца к сыну и применять его разрешалось только в минуты смертельной опасности, когда ничто другое спасти уже не могло. Заклинание было невероятно мощное, но после него следовал такой же мощный откат, и маг на некоторое время становился слабым, как ребёнок. Поэтому и пользовались им только в крайних случаях.

Ненаследный принц собрал все оставшиеся силы и, полностью выложившись, бросил заклинание в ухмыляющегося и уже мысленно праздновавшего победу Гэттора. Раздался дикий грохот, реальность всколыхнулась, заискрилась от неимоверного выброса Силы. Гэттора просто сдуло с полянки, унесло в неизвестном направлении через разлом в яви, а Жезл, который Стэнн успел зацепить магической плетью, отлетел в сторону. И сразу наступила звенящая тишина.

Стэнн устало вытер пот со лба. Больше всего ему хотелось лечь и уснуть, чтобы набраться сил. Но надо было унести и спрятать Жезл. Гэттор мог вернуться, а ещё одной битвы Стэнн сейчас бы не выдержал.

Он огляделся в поисках артефакта и вдруг увидел, что у их сражения был невольный свидетель. Забившись под куст, рядом с Жезлом сидел насмерть перепуганный парень.

Подбадривающе улыбнувшись, Стэнн пошёл к Жезлу. Парень испуганно полез в кусты, задёргался, зацепившись за колючие ветки…

— Всё в порядке, — мягко сказал маг, с трудом собирая остатки Силы для простого колдовства и делая пасс успокоения. — Ничего страшного не произошло.

Увидел, как расслабился парень, нагнулся за Жезлом… и спиной почувствовал опасность. Дёрнулся в сторону, но от слабости реакция оказалась замедленной, и увернуться он не сумел. Успел почувствовать сильный удар по голове и потерял сознание…

…Когда он очнулся, птицы чирикали над его головой, а солнечные зайчики весело скакали по траве возле глаз. Он с трудом сел, со стоном сжал неимоверно болевшую голову.

Кто я? Где нахожусь? Почему я так устал?

Он растерянно огляделся, с трудом встал. Надо было идти. Он помнил, что надо идти. Но куда? Куда-нибудь подальше от этого места.

Потому что здесь опасно…

Опасно?

Он снова оглядел весёлую полянку. Беззаботно пели птицы, шелестела листва. Ничего не предвещало опасности.

Опасно… опасно… надо идти…

Снова сжал голову.

Не помню, ничего не помню…

Но отсюда надо уйти… куда-нибудь… где тихо, спокойно… и совсем нет людей… совсем нет…

Он закрыл глаза, шагнул вперёд, а когда убрал руки от головы, увидел, что полянка исчезла, а он оказался в каком-то не слишком приятном месте. Под ногами пружинила болотистая почва, а вокруг него тянулись к бесцветному небу длинные худосочные деревья, совсем не похожие на радостные деревца солнечной полянки.

…Не помню… ничего не помню… кто я… кто…

Он снова шагнул вперёд, встал на покрытый травой бугорок, но тот выскользнул из-под ног, и он неожиданно провалился по пояс в грязную трясину, с радостным чавканьем принявшую его в свои объятия. Почувствовал, как засасывает она его, как оплетает ноги тиной, тянет вниз. Яростно дёрнулся: нет, не возьмёшь, не дамся! Трясина неохотно выпустила свою жертву, а он вдруг взмыл над поверхностью.

Я умею летать?!..

Но держаться в воздухе было тяжело, силы кончались, и он снизился и пошёл прямо по воде, едва поддерживая себя в воздухе, ровно столько, сколько было необходимо, чтобы болото вновь его не засосало. Идти так было легко: не нужно было смотреть под ноги, тратить силы на обход бочагов. И он попытался сосредоточиться и вспомнить, что же произошло. И как же, в конце концов, его зовут…

Он снова закрыл глаза: так было легче. С закрытыми глазами голова почему-то болела меньше. Или это ему казалось?

Прошёл несколько шагов, и вдруг в ушах раздался отчаянный девичий крик: «Стэнн!»

Селена!

Он открыл глаза, завертел головой: Селена, где Селена?

И только потом понял, что крик был в его голове, в его воспоминаниях…

Вспомнил! Я вспомнил!

Он — Стэнн. И он любит Селену. И ему надо найти её! Ведь она его ждёт…

Надо идти. К ней идти. К Селене.

Он огляделся и понял, что уже давно кружит вокруг одного места. Значит, с закрытыми глазами идти нельзя, иначе он до ночи тут пробродит. Поднял голову, по солнцу определил направление и пошёл напрямик, надеясь, что болото когда-нибудь всё-таки закончится. Чтобы не сбиться с пути, ориентировался по солнцу, делая поправку на его движение по небосклону. Пару раз отдыхал, найдя относительно сухие полоски земли.

Потом вдруг откуда-то пришло знание, что надо сделать, чтобы перестала болеть голова. Проговорил какие-то непонятные слова… откуда он их знает?… и боль действительно ушла. Колдовство какое-то, не иначе…

Часа через три, наконец, вышел на твёрдую землю, упал без сил возле небольшого кустика и забылся беспокойным сном.

Стэнн проснулся, когда солнце начало свой путь к закату. Открыл глаза, посмотрел бездумно в голубое небо, просвечивающее сквозь ветви растущих рядом деревьев, на неспешно плывущие лёгкие облачка. Потом сел и огляделся.

За небольшим леском, узкой полосой протянувшегося вдоль болота, виднелось поле, и Стэнн подумал, что возле поля обязательно должна быть дорога. Или хотя бы тропинка. Должны же к нему как-то ходить местные жители. Значит, надо идти туда.

Встал, осмотрел себя. Да уж. В таком виде на людях показываться стыдно. Надо привести себя в порядок.

Кое-как счистил налипшую на штаны, но уже высохшую грязь, поморщился брезгливо: так себе результат. Надо будет найти ручеёк поприличнее, да постирать одежду. Селена его когда-то учила это делать.

Где-то на задворках памяти билась, раздражая, мысль, что за одеждой можно ухаживать как-то по-другому, но как — он так и не вспомнил.

Вышел из леса, увидел развилку двух дорог. Одна вела к деревне, вторая тянулась через поле и скрывалась за холмами.

В деревню сейчас, пожалуй, лучше не ходить. Мало ли, за кого примут грязного, ничего не помнящего путника, крестьяне. Отправят в полицию, там начнут выяснять, кто такой, как здесь оказался… А что он им ответит?

Нет, с людьми пока лучше не встречаться.

Дошёл до развилки, свернул в поле, зашагал по пыльной дороге. Слабость ещё прошла не до конца, но по сравненью с утренним самочувствием чувствовал себя, можно сказать, отлично: голова не болела, ноги не подкашивались. Память вот только по-прежнему подводила: никак не мог вспомнить, как же он здесь оказался.

Ничего, главное — найти Селену. А она поможет вспомнить.

И почему-то даже не задумался о том, как и где он её искать будет. Уверен был, что найдёт. Не может не найти.

Внезапно услышал необычный, быстро приближающийся рокот. Оглянулся: его догоняло странное сооружение. В первую секунду, издалека, он принял его за живое существо, но сразу понял, что ошибся. Громыхая и подпрыгивая на кочках, к нему приближалась… машина?

Там, где он раньше жил, машин не было…

Значит, он жил не здесь? А где тогда? И откуда он знает, что это — машина? Опять Селена рассказывала?

Почему же он помнит всё, о чём говорила Селена, и совсем не помнит то, что было с ним самим совсем недавно?

Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным…

Машина прогромыхала мимо, но тут же притормозила, и из окна кабины высунулся шофёр:

— Эй, парень, до шоссе ещё далеко пилить?

Стэнн непонимающе посмотрел на мужчину:

— Я не знаю.

— Не местный, что ли?

— Нет.

— А далеко идёшь?

— Да куда приду, — неопределённо ответил Стэнн и улыбнулся.

— Ясно, — тоже усмехнулся водитель. — Автостопом путешествуешь, значит. Ну, давай подвезу до Озерков. Садись.

Стэнн забрался в кабину, с интересом огляделся, устроился поудобнее, насколько позволило тесное помещение.

— Что, не ездил раньше на грузовиках? — ухмыльнулся шофёр.

— Нет, — честно ответил Стэнн и повернулся к окну.

— А ты сам-то откуда? — поинтересовался водитель.

— Издалека, отсюда не видать, — отшутился Стэнн.

— Ясно. Не хочешь, значит, говорить, — констатировал водила. — А я вот заплутал малость. Хотел путь сократить, да не на ту дорогу свернул. Ну ничё. Выберемся.

Водитель оказался разговорчивым. Увидев, что не хочет попутчик с ним откровенничать, перестал задавать ему вопросы, зато сам говорил, не умолкая. О семье рассказал — о жене, которой надоело уже, что мужа постоянно нет дома, и она завела себе хахаля на стороне:

— Разведёмся, наверное, да и ладно. Один не останусь, найдётся баба, чтоб меня приголубить.

И о лапушке-дочке, красавице и умнице-отличнице:

— Лишь бы жена с ней видеться не запретила. Да пусть только попробует! Судиться буду! Адвоката найму самого лучшего. Не по закону это — с дитём видеться не давать, верно же?

И о том, что сам виноват в сложившейся ситуации:

— Ну, не могу я дома сидеть! Тянет меня в путь какая-то сила! Неделю дома побуду — на людей кидаться начинаю. Пытался на городском автобусе работать — не сумел. Бегаешь по маршруту, как собачка на верёвочке. Изо дня в день — одно и то же. Жена, правда, довольна была, а я чуть с ума не сошёл. Нашёл фирмочку небольшую: по мелочам грузы по России возит. Вот и путешествую теперь то на юг, то на север.

И про гаишников узнал Стэнн, с которыми лучше не связываться:

— Они сейчас, конечно, ГИБДДешники, да я их по-старому называю. Новым-то названием язык сломаешь.

И ещё много полезного узнал Стэнн от своего говорливого спутника: и про кафе придорожные, в которых осторожнее надо быть — траванулся он один раз здорово, больше в то кафе даже не заглядывает. И как в юности тоже автостопом путешествовал: без денег, да зато с гитарой, а с такой подругой голодом не останешься, на кусок хлеба всегда заработаешь, а то и на ночлег пригласят. Тогда одной гитарой, конечно, не отработаешь, ну, да он не из пугливых, никакой работы не боится.

Стэнн слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы, запоминал. Как же повезло ему с невольным информатором! Теперь будет что рассказывать, если вдруг с расспросами пристанут.

Вскоре тряска кончилась: выехали на шоссе. А ещё минут через сорок показались первые дома небольшого городка.

— Тебя где высадить? Здесь или в центре? А может, к дальнобойщикам доставить? С ними дальше и поедешь, — поинтересовался водитель. — Я-то уже приехал. Разгружусь — да назад.

«В центре», хотел сказать Стэнн, и вдруг от ближайшего дома на него пахнуло такими болью и отчаянием, что сжалось сердце.

— Здесь, — поспешно сказал Стэнн.

Грузовик остановился.

— Ну, бывай. Хорошего тебе пути, — попрощался шофёр.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Стэнн, выбрался из кабины и быстро пошёл навстречу встревожившим его чувствам.

Старенький деревянный домишка прятался за таким же старым покосившимся забором. Оглянувшись по сторонам, нет ли нежелательных свидетелей того, как он проникает в чужое жилище, Стэнн перескочил через забор, подкрался к дому и осторожно заглянул в освещенное окно. И тут же выругался и кинулся к дверям: в небогато обставленной комнате на табуретке стояла рыжеволосая девушка, держа в руках привязанную к балке бельевую верёвку с завязанной на ней петлей.

Дверь, по счастью, оказалась незапертой и вышибать её не пришлось. Стэнн ворвался в комнату в тот момент, когда девушка, тяжело вздохнув и утерев сползающую по щеке слезу, решительно сунула голову в петлю.

Увидев на пороге незнакомого мужчину, девушка испугано замерла. Стэнн тоже остановился и неторопливо проговорил:

— Я тут мимо проходил… Водички не найдётся? Жажда замучила.

Девушка молча смотрела на него огромными, полными ужаса, глазами.

— Попить, говорю, не дадите? — повторил Стэнн, не трогаясь с места, чтобы ещё больше не напугать её. А то решит ещё с табурета спрыгнуть, спасай её потом.

И тут девушка словно очнулась. Посмотрела на него отчаянным взглядом, сжала кулачками ещё не затянувшуюся на горле верёвку и — разрыдалась горько, во весь голос.

— Вот и хорошо, — ласково заговорил Стэнн, подскакивая к не удавшейся самоубийце и освобождая её от верёвки. — И поплачь. Лучше плакать, чем вешаться.

Подхватил её на руки, усадил на стул, сам присел рядом, пытаясь заглянуть в глаза, но девушка закрыла лицо руками и только судорожно всхлипывала да подвывала. Слёзы ручейками стекали между пальцев, капали на простенький сарафанчик. Стэнн встал рядом, обнял её, прижал к себе. Ничего не говорил, не ругал и не успокаивал, решив, что сейчас ей нужно просто выплакаться. Молча гладил её по растрепавшимся волосам, по вздрагивающей от рыданий спине.

Наконец, девушка перестала плакать, пару раз судорожно всхлипнула напоследок, вытерла мокрыми ладонями щёки и отодвинулась от своего спасителя.

Стэнн сразу отступил в сторону, чтобы не пугать её лишний раз, сел на злосчастную табуретку, не сводя глаз с девушки. Мало ли что ещё придёт ей в голову в таком-то состоянии.

— Спасибо, — выдохнула та, упорно не глядя на мужчину, так вовремя в нужный момент оказавшегося в её доме. Ей было неимоверно стыдно за свою слабость, за неудавшееся самоубийство, и жарко багровеющие щёки не давали ей скрыть смущение.

— Так как насчёт водички? — поинтересовался Стэнн, давая девушке повод для действия.

— Да, конечно, сейчас, — заторопилась она.

Вскочила, побежала за перегородку, где, видимо, находилась кухня. Звякнул стакан, зашелестела льющаяся из чайника вода. Потом раздалось тихое «ох», и тоненькой струйкой полилась вода из крана.

Стэнн усмехнулся: наверняка себя в зеркале увидела, теперь умывается. Раз обратила внимание на свою внешность, значит, вешаться больше не будет. Сейчас, по крайней мере. Можно уходить.

— Вот, возьмите.

Стэнн принял стакан из рук разрумянившейся девушки, в несколько глотков осушил его. А ведь не соврал, пить, оказывается, очень хотел. Так хотел, что с одного стакана не напился. Но и понятно: за весь день только пару глотков из шофёрской бутылки с минералкой сделал.

— Можно ещё?

Стэнн поставил стакан на стол, глянул вопросительно на так и стоявшую перед ним девушку.

— Конечно! — кивнула она. Подхватила стакан, кинулась к кухне, но тут же остановилась: — А может, вы есть хотите? У меня суп вкусный. С курицей.

— С удовольствием, — обрадовался Стэнн, почувствовав, как при одном упоминании о пище сжался желудок. — Честно говоря, целый день не ел.

— Я сейчас, быстро! — подхватилась девушка и, скрывшись за перегородкой, загремела тарелками.

А потом они сидели за столом, под мягким светом лампы с широким пластмассовым абажуром, и Стэнн с удовольствием уплетал вкусный наваристый суп с плавающими в нём большими кусками курицы, заедая его толсто намазанным маслом хлебом. Потратившее много сил тело требовало подпитки, и Стэнн с удовольствием давал ему такую возможность.

Утолив первый голод, Стэнн улыбнулся:

— Может быть, познакомимся? А то ты меня уже накормила, а я до сих пор не знаю, кому спасибо говорить.

— Я — Саша, — протянула руку девушка.

— Стэнн, — ответил на рукопожатие мужчина.

— Стэнн? — не поняла Саша. — Вы что, иностранец?

— Ну почему сразу иностранец? — не стал раскрывать своё происхождение Стэнн. — Просто родителям имя понравилось. А я вот теперь всю жизнь вынужден на вопросы отвечать.

— Родители — они такие, — первый раз за весь вечер улыбнулась девушка. — Налить добавки?

— Налей, — согласился Стэнн, думая, не слишком ли он жадничает и не придётся ли потом лечиться от обжорства. — Ты очень вкусно готовишь.

— А ты очень вкусно ешь, — рассмеялась Саша. — Даже смотреть приятно, как наворачиваешь.

И тут же смутилась:

— Ой, простите.

— За что? — удивился Стэнн.

— Ну, я к вам на ты…

— И правильно, — перебил он. — Давно пора.

Саша снова улыбнулась. Улыбка у неё была добрая, ясная, озарявшая лицо тёплым мягким светом. И Стэнн подумал, что человек с такой улыбкой не может быть плохим, и какое счастье, что он так вовремя здесь оказался и не дал свершиться самой большой несправедливости в его жизни.

— Давай тарелку, — Саша снова скрылась на кухне, а Стэнн посмотрел в окно на темнеющее небо и подумал, что уже вечер наступил, и неплохо было бы напроситься на ночлег. Может, разрешит на полу возле стенки примоститься? Вряд ли он сегодня отсюда уехать сможет. Хотя, впрочем, дальнобойщики, бывает, и по ночам ездят. Надо дойти до них, поспрашивать. А переночевать и на улице можно, лето же, не замёрзнет.

Но сначала надо выяснить, что случилось с Сашей и можно ли её одну оставлять. Вдруг дело настолько серьёзное, что она без него снова в петлю полезет.

Когда они попили чай, вместо сахара посасывая маленькие конфетки без фантиков, которые Саша называла «Дунькина радость», Стэнн осторожно спросил:

— Сашенька, а что у тебя случилось? Почему ты решила… — он чуть запнулся, подбирая слова, потом продолжил: — уйти из жизни?

— Дура потому что, — вспыхнула Саша. — Сама от себя не ожидала.

Стэнн вопросительно посмотрел на неё, и девушка, тяжело вздохнув, начала рассказывать.

История оказалась стара, как мир.

Саша рано осталась сиротой. Жила с бабушкой, бывшей учительницей, которая внучку, конечно, любила, но баловать не могла — пенсия не позволяла никаких излишеств. Жили небогато, хотя и не бедствовали: выручал огород, да курочки. И шить Саша научилась лет в десять, а чуть позже — и вязать. Так что, одевалась неплохо. И только одно расстраивало: фигурой она в международные стандарты ну никак не вписывалась. Хоть и питались они с бабушкой очень скромно, а выглядела она так, словно каждый день тортиками баловалась. В детстве вообще была пышечкой, и дразнили её то жиртрестом, то жирной бочкой. В подростковом возрасте вытянулась, постройнела, но лишние килограммы на бёдрах никуда не делись. И девчонки в школе, вечно сидевшие на всяких диетах, только фыркали, глядя на жующую в перемену бутерброд Александру. А мальчишки, все, как на подбор, задохлики, никогда не приглашали крепкую пышную девчонку танцевать на дискотеках, справедливо полагая, что смотреться рядом с ней будут уморительно.

Она тоже пыталась голодать, перепробовала кучу диет, но ничего не помогало: с трудом сброшенные за месяцы голодания килограммы бегом возвращались после первой же тарелки куриного супа. И Саша, наконец, смирилась со своей немодельной внешностью, поняв, что в жизни счастье ей не светит.

И тут появился Он. Первый парень их городка. Сын директора местной фабрики по пошиву постельного белья, где она работала швеёй-мотористкой, устроившись туда сразу после окончания школы.

— Красивый? — понимающе спросил Стэнн.

— Да какой красивый, — сердито ответила Саша. — Худой, как велосипед, и волосы мелирует.

— А зачем тогда? — не понял Стэнн.

— Ну, как ты не понимаешь? — расстроилась девушка. — Я же не только толстая, но ещё и рыжая. Меня же с детства все только дразнили да обзывали. То «рыжая-бесстыжая», то «коровой жирной». А тут…

Она замолчала, вытирая выступившие на глаза слёзы.

Стэнн окинул её внимательным взглядом. Ну, может, по каким-то неизвестным ему местным канонам красоты, она и полновата, но уж жирной её никак не назовёшь. Тело — крепкое, упругое. Высокая грудь, округлые бёдра, талия на месте. Красивая пропорциональная фигура, стройные ноги. И шикарная копна ярко-рыжих волос.

— Дураки они все, кто тебя дразнил, — убеждённо произнёс он. — У нас бы за твоё внимание сражались, очередь из женихов бы выстроилась.

— У вас — это где? — сквозь слёзы улыбнулась Саша.

— У нас — это… — начал было Стэнн, но, не договорив, махнул рукой: — Потом расскажу. Сейчас твоя история.

Они встретились на дискотеке, на которую она зачем-то пришла через пару месяцев после похорон бабушки. Может, просто для того, чтобы отвлечься от печальных воспоминаний и той постоянной тишины, в которую погрузился их дом после смерти любимой хозяйки?

Она сначала глазам своим не поверила, когда местный Казанова подошёл к ней своей расхлябанной походкой и небрежно протянул руку:

— Пойдём, потанцуем.

Сашу ещё никто никогда не приглашал, и она недоверчиво протянула ладошку, думая, что он просто посмеяться над ней решил, и сейчас оттолкнёт её и скажет что-нибудь обидное, после чего ей останется только убежать отсюда и больше никогда здесь не появляться, закрывшись навсегда в своём горе и в своём тихом доме. Но он не оттолкнул. Провёл на середину зала и, под шушуканье и смешки девчонок, протанцевал с ней все медляки. А потом проводил до дома, рассказывая о своей поездке в Египет и снисходительно подшучивая над её наивными вопросами.

И после этого они начали встречаться.

Она долго недоверчиво удивлялась его неожиданно прорезавшемуся вниманию, допытывалась, с чего вдруг он ей заинтересовался, не верила его ласковым словам. А он убеждал её, что она — не такая, как все, что её красота — природная, не то что у этих размалёванных чувырл, которые к нему постоянно липнут. Восторгался её умом, когда она рассказывала о прочитанных книгах или цитировала поэтов-шестидесятников, чьё творчество очень любила, и, скрывая зевоту, слушал любимого ею Рахманинова. И катал её на своей машине, купленной ему на день рождения любящим папочкой.

И она постепенно оттаяла и перестала дичиться. И даже стала думать, что, может быть, и она сможет быть счастлива.