Боги, пиво и дурак. Том 8

Глава 4 Трудно быть пророком в своем отечестве

После слов этого загадочного человека, которого я тут же мысленно окрестил «дворецким», мы переглянулись.

Конечно, у нас оставался вариант броситься грудью на амбразуру и попытаться одним махом всех побивахом. Но, во-первых, махать тут явно придется не один раз, а столько, что как бы рученьки не отпали от такой интенсивности. И при этом все равно не факт, что удастся кого-нибудь «побивахом». В во-вторых — мне стало очень интересно, что это за господин такой, не в меру осведомленный. И чего он хочет от нас.

— Я думаю, нам стоит принять предложение, — сказал я.

Деметра ответила не сразу. Несколько секунд она буравила взглядом дворецкого, точно делала МРТ потайных мыслей в его черепушке.

Тот выдержал ее взгляд с честью, но при этом без дерзости. Лицо его осталось невозмутимо спокойным, только на лбу проступила предательская испарина.

— Я что-то не совсем понимаю, — усмехнулась Деметра, приблизившись к нему. — Ты пытаешься нас запугать, или сам боишься?

Вопреки ожиданиям, дворецкий не смутился. Чуть склонив голову вбок, обезоруживающе улыбнулся богине.

— Не вижу причины, по которой одно непременно должно исключать другое. Да, я боюсь.

Она усмехнулась.

— И кого же? Нас? Или их? — кивнула она в сторону дороги, покрытой черными живыми силуэтами.

— Вас, — без колебаний ответил дворецкий. — В отличие от моего господина, я впервые имею честь видеть гостей из столь дальних краев. Но вполне осведомлен об их возможностях.

Я нахмурился. Стало быть, его господин встречался с кем-то из наших. А насколько мне было известно, кроме Сета и Фортуны в последние годы никого в донорский мир не высылали.

— Нам определенно нужно встретиться с этим господином, — проговорил я.

— Полностью с тобой согласен, — отозвался Лёха, сверкнув глазницами.

Улыбка на лице дворецкого застыла гипсовой маской, глаза изумленно расширились.

Бедняга. Он явно не предполагал, что колоритный аксессуар у меня на поясе обладает даром речи.

Дворецкий неспешно вынул из нагрудного кармана платок и приложил его к вспотевшему лбу.

— Ну, тогда идем, — поставила точку в нашем обсуждении Деметра.

И мы двинулись к воротам.

— Я, разумеется, понимаю, что на войне как на войне, — подал голос барон. — Но вообще могли бы и моим мнением поинтересоваться. Так сказать, в порядке ознакомления.

— И как мы только раньше обходились без вашей-то светлости, — ехидно проворчал Лёха. Видимо, он все еще не простил Самеди недавний шантаж.

Но лично я уже не держал зла на барона. После его помощи в столице, да и здесь тоже, вся эта история с договором казалась уже настолько пропыленной и неинтересной, что и вспоминать не хотелось. Так что я зыркнул на череп и тихо сказал:

— Не груби. Мы хоть и не друзья, но сейчас в одной лодке плывем, и, между прочим, кое-чем ему обязаны. Так что прояви уважение.

Я задержал Демку перед воротами и, готовый ко всему, первым шагнул на расчищенный от теней асфальт.

Ничего не произошло. Только едва слышимый шорох и перешептывание стражей пронесся по улице, как порыв ветра.

Взволнованный и раскрасневшийся водитель, все это время ожидавший возле ворот, поспешил открыть дверь второго мерседеса.

— Без моей светлости вы, судя по всему, действительно обходились «как-то», — с иронией в голосе отозвался Самеди. — И, обернувшись к дворецкому, вдруг заявил: — Мы не поедем на этой машине. Мы поедем… — ткнул он пальцем на первый мерседес. — … вместе с вами на вашей.

Водитель нервно потер подбородок. Вопросительно посмотрел на дворецкого.

Тот во второй раз поднес платок к своему лбу и кивнул.

Тогда шофер захлопнул дверцу второго мерседеса и открыл двери в первом.

Тут и я припотел.

Твою ж за ногу, Даня, а ведь барон прав! Почему тебе самому в голову не пришло, что там может быть какая-то ловушка? У второй машины и окна тонированы не по нормативам, и водитель из нее даже носа не показал.

А Самеди тем временем, ласково приобняв дворецкого, направился вместе с ним к машине.

— Не огорчайтесь, дорогой друг, — сказал он парню. — Стремление ваше я не осуждаю — оно мне понятно. И не в укор, а исключительно ради удовлетворения моего неуемного любопытства не могли бы вы поделиться, что именно вы заготовили для моих спутников? Какое-то ослабляющее начертание, удерживающий артефакт?..

— Ничего такого, клянусь вам.

— Но что-то ведь там есть?

— Святая земля.

— Эммм… — озадаченно протянул Самеди. — Извини, что?..

— Святая земля. На случай, если вдруг вашим обликом прикроются демоны.

Самеди, отпустив дворецкого, весело и заливисто рассмеялся.

— В самом деле? Демоны? А, ну это все объясняет, — и, понизив голос, заговорщицки прошептал: — Вообще не знаю, как ваши местные, но наши демоны вполне себе импозантны и очень следят за своей внешностью, так что в машину с землей они точно садиться бы не стали. Все-таки не рассада.

Так, с подачи Самеди, мы все погрузились в одну машину и двинулись навстречу неизвестности.

Ехали мы долго. Дорога тянулась то через поле, то через лес, так что со скоростью водитель не стеснялся. Один раз я напрягся, увидев на дороге машину ДПС, но никто не бросился нас останавливать.

По пути говорил только Самеди. Вообще он держался очень уверенно, я бы даже сказал — расслабленно. Без конца расспрашивал дворецкого, сколько здесь стоит хлеб, какой тип захоронений останков принят в местной культуре, уважает ли народ хороший ром и какие боги пользуются популярностью в близлежащих городах. Распространенность классических кладбищ его порадовала, а вот скудный пантеон — очень огорчил.

Дворецкий терпеливо поддерживал беседу. Обстоятельно и неспешно рассказывал и про производство продуктов питания, и о христианских традициях — в частности, Самеди очень заинтересовало почитание мощей.

— Никак, для себя новую нишу подыскиваете? — ехидно поинтересовался Лёха.

— О, только если вместе с вами, дорогой друг! — сверкнул глазами в его сторону Самеди.

Наконец, мы сбавили скорость, свернули с трассы и поехали по грунтовой дороге, мягко покачиваясь на кочках и ямках. Попетляв среди берез и тополей, выехали к небольшому двухэтажному особняку, затерянному в глубине огромного сада. Автоматические ворота сами открылись, пропуская машину во двор. И плавно закрылись.

— Вот мы и приехали, — со вздохом облегчения сказал дворецкий. — Добро пожаловать в резиденцию.

Мы вышли из машины и осмотрелись.

Садовника здесь явно не было: деревья и кустарники росли, как им вздумается, промеж розовых кустов гордо поднимала голову сурепка и крапива, а выложенные мелкой белой плиткой дорожки затянуло травой. Справа от дома виднелась давно не крашеная, монументального типа беседка, а слева — маленький пруд, заросший по берегам всякой нечистью.

Зато дом на фоне этой драматичной запущенности выглядел впечатляюще. Он напоминал старинные имения каких-нибудь дворян — похожий на распластавшуюся по земле птицу, раскинувшую крылья. Крытая галерея с колоннами огибала фасад, огромные окна первого этажа как-то немного удивленно смотрели в сад, два больших каменных сфинкса охраняли крыльцо.

— Идемте, — пригласил нас полупоклоном дворецкий и направился к дому.

Очутившись внутри, я невольно присвистнул.

Хозяин этого поместья явно был сторонником махровой классики, потому что из своего жилища он сделал мини-Эрмитаж. Огромный холл, в котором мы оказались, весь был увешан картинами и расписан жирненькими ангелочками с золотыми волосами. Бархатные кресла с золочеными деревянными подлокотниками стояли вдоль стен, как в настоящем музее.

И тут дворецкий громко сказал:

— София, свет!

И в холле разом зажглись многочисленные люстры и светильники.

Тут мне захотелось присвистнуть еще раз. Потому что исходя из обстановки я готов был к чему угодно — обнаженным рабыням, зажигающим свечи, дрессированным обезьянам или даже нашим начертаниям. Но не к этому.

— Неужели система умный дом? — удивленно спросил я дворецкого.

Тот не менее удивленно уставился на меня, проморгался и лаконично ответил:

— Да.

— Какая прелесть. Стало быть, в доме и компьютер с интернетом найдется?

— Э-ээмм… Нужно спросить господина, — уклончиво отозвался дворецкий. — Но давайте пройдем наверх?

Он указал на лестницу, устланную темно-синим ковром, и первым поднялся на второй этаж, указывая дорогу.

— Я не знал, сколько у нас будет гостей, и потому приготовил всего две комнаты, — принялся рассказывать он. — Но я немедленно исправлю эту оплошность, и третья будет готова…

— Нам и двух хватит, — не стала дослушивать его фразу Деметра.

— О нет, я не привык к тесноте, — возразил барон. — И делить с Даниилом одну комнату мне кажется неудобным.

— А тебе никто и не предлагал, — зыркнула на него Деметра. — Я о себе говорю.

— О-оо! — многозначительно протянул Самеди. — Пардон, светлейшая донна, я был бестактен…

Так нас развели по комнатам, чтобы дать возможность «привести себя в порядок перед ужином».

Сначала Деметра обрадовалась нашему уединению, и собиралась было пообсуждать что-то важное, как я закрыл ей рот поцелуем. А потом тихо сказал на ушко:

— Нас наверняка подслушивают.

— Да?.. Но я не чувствую ничьего присутствия, — так же на ухо ответила мне она.

— Оно и не нужно. Достаточно специального устройства размером с пуговицу. Так что не расслабляйся.

Деметра вздохнула и отпустила меня.

В шкафу имелось несколько женских нарядов разного размера и несколько мужских. Деметра со вздохом осмотрела самое маленькое платье — белое, с открытыми плечами и длинной узкой юбкой.

— Почти как моя униформа, — хмыкнула она и скрылась с ним в ванной. А через несколько секунд я услышал зов о помощи. — Даня, а как этим пользоваться?..

Несколько минут я объяснял Демке принцип работы душевой кабины, туалета и раковины с сенсорными наворотами. Показал, как жидкое мыло самое наливается в протянутые ладони, как сама по себе включается вода.

Воспользовавшись душем, Деметра вышла в одном полотенце. И вдруг произнесла:

— Ты — ленивое чудовище. Знаешь об этом?

Я вопросительно приподнял бровь.

— Я, конечно, чудовище-то ленивое, но интересно, к чему ты это?

— Ты понимаешь, что если бы создал такую ванну или унитаз в нашем мире, то мог бы враз разбогатеть и прославиться?

Я фыркнул.

— Нет уж. Лучше сдохну в безвестности, чем войду в историю как главный унитазатор королевства, — проговорил я. — К тому же, зная себя, могу с полной ответственностью заявить, что каждый второй унитаз моего производства имел бы целый букет незадокументированных способностей. Таких как засасывать клиента в свою черную дыру, убегать при виде спущенных штанов, кусаться, гадить или выть по ночам.

— Но каждый первый бы работал! — уже со смехом заметила Демка.

— Да, — хмуро отозвался я, разглядывая мужской гардероб. — Каждый первый работал бы тихо. И быстро. При необходимости подчищая свидетелей.

А между тем на плечиках в шкафу висели черные смокинги. Разных размеров, но при этом совершенно одинакового кроя — с блестящими атласными лацканами, лампасами на брюках, каким-то складчатым кушаком вместо ремня и рубашкой под запонки, которые заботливо поблескивали в небольшой коробочке на столе.

Такое нельзя не прикрыть пиджаком, иначе будешь выглядеть как безумный идальго.

А, и еще туфли. Черные. Глянцевые.

Вот она — сущность всей твоей жизни, Даня. Вечный маневр между популяризацией унитазов и ношением смокинга.

Короче, когда мы вышли из комнаты, то напоминали парочку, сбежавшую со съемок какой-нибудь тошнотворной комедии про богачей. Моя разбитая рожа — и смокинг, ага. Впрочем, Деметра выглядела не менее колоритно со своей полупанковской стрижкой в узком длинном платье и сапогах, которые она не рискнула сменить на предложенные шпильки.

А вот Самеди вышел из своей комнаты, как истинный барон. И галстук-бабочка, который я не стал надевать, и цилиндр — абсолютно все смотрелось на нем, как родное. А в зубах дымила сигара.

— Деревенский шик! — хмыкнул он, увидев нас с Демкой.

— Чем-то не нравятся мои сапоги? — многообещающим тоном осведомилась богиня.

— Ни в коем случае, — поспешил заверить ее Самеди, давая задний ход. — Я сейчас говорю про лицо Даниила. Оно же прекрасно, как распаханное поле весной. Столько жизни и экспрессии во всех этих ссадинах и отеках! И вы в своих сапогах просто изумительно гармоничны рядом с ним.

— Так вежливо и многословно меня еще не оскорбляли, — проворчала Демка, хоть и не удержалась от улыбки.

Тут на лестнице появилась совершенно безликая, бледненькая женщина в костюмчике горничной и жестом пригласила нас следовать за собой.

Так мы оказались в столовой.

Наверное, это было самое аскетичное и при этом странное место в доме.

Здесь совершенно не было окон. Кондиционер в углу старательно создавал ощущение свежести открытого окна, а множество свеч в причудливых канделябрах полностью заменяли электричество.

Стены не были украшены ничем. Просто выкрашены в черный цвет.

На столе уже стояли закуски и поблескивали приборы на пять персон. Видимо, господин собирался явиться с кем-то в компании, или же дворецкий не был уверен, может ли принимать пищу Лёха и на всякий случай велел поставить прибор и для него.

Взглянув на стол, я почувствовал, как мой желудок судорожно сжался.

Черт возьми, в последний раз мы ели ночью. А сейчас, наверное, уже часов пять следующего дня.

Сглотнув набежавшую, как у собаки Павлова, слюну, я отвел глаза в сторону.

И тут, слава богу, двойные двери в конце комнаты открылись, и мы увидели нашего знакомого дворецкого, который вез инвалидное кресло и штатив с капельницей.

А в кресле сидел древний, как смертный грех, старик. По сравнению с ним даже Лёха в принципе выглядел не так уж плохо. Старик тоже был одет в смокинг, и глядя на трясущуюся морщинистую голову с втянутыми тощими щеками, покрытые старческими коричневыми пятнами руки, на торчавшую из рукава кишку капельницы можно было с уверенностью сказать, что с его стороны это был настоящий жест.

Единственное, что во всей этой мумии оставалось живым — так это глаза. Взгляд старика был внимательным, умным и, как бы странно это не звучало, молодым. Ясным, лишенным мутной поволоки усталости, которая зачастую затуманивает взгляд пожилых людей.

А самое удивительное заключалось в том, что я чувствовал в этом дряхлом теле энергию! Самую настоящую, живую. И, если взглянуть поверх его головы рассеянным взглядом, можно было увидеть, как плывет едва заметное марево.

— Добрый день, господа, — проговорил он тихим хриплым голосом. — Или даже уже вечер?.. — перевел он вопросительный взгляд на своего дворецкого, но дожидаться ответа не стал. — Хотя не важно. Важно, что вы здесь. Как видите, — он попытался усмехнуться. — … я постарался соблюсти все формальности, — движением руки указал он на свой наряд. — Однако приветствовать вас стоя, как полагается, я, к сожалению, не могу… — его внимательный взгляд задержался на Деметре. — Время — неумолимая субстанция. С такой ношей, как старость, непросто оставаться галантным.

— На самом деле все это — лишнее, — отозвалась Демка, пристально разглядывая старика.

Губы старика дрогнули, сложившись в улыбку.

— Лишнее. Видимо, так же, как и туфли? Что ж, может быть. Может быть…

— Даже не сомневайтесь. Ритуальность хороша разве что на похоронах, — сказала Демка со свойственной ей грубоватой прямотой. — А мы здесь пока все вроде как живы, хотя и не совсем понятно, каким образом.

— Вы сейчас о себе? Или обо мне? — спросил старикан, который нравился мне все меньше этой своей подчеркнутой заинтересованностью Деметрой.

— И о том, и о другом. Сколько вам лет?

Старик хрипло рассмеялся.

— Очаровательная леди предпочитает ставить вопрос ребром? Что ж. Мне двести один год.

Я озадаченно почесал затылок. Ничего себе зажег дедуля! Двести лет в обычном мире — не шутки, это почти бессмертие.

— Вы — некромант? — подал голос Лёха.

Хозяин дома не сразу понял, кто задал этот вопрос. Но через несколько секунд встретился взглядом с моим приятелем и усмехнулся.

— Нет, я не некромант. Но есть подозрения, что очень скоро мне не помешают его услуги. Ах да, простите, я ведь так и не представился. Меня зовут Станислав Бельский. Само собой, фамилия не настоящая — трудно, знаете ли, провести среди людей двести лет под одной фамилией, и при этом не привлечь излишнего внимания к своей персоне…

И тут мое терпение лопнуло.

От всех этих костюмов, канделябров, полупоклонов и хитровыдуманных фраз у меня уже давно все зудело. Так что я уставился на старика и прямо спросил:

— Зачем мы здесь?

Станислав Бельский с улыбкой поднял голову.

— Это очень хороший вопрос, молодой человек. В самом деле, зачем вы здесь? С какой целью прибыли в наш мир, и чего желаете?

— Наши цели — исключительно мирные и личные, никого из людей вашего мира они не касаются.

Улыбка старика растаяла.

— Вы очень ошибаетесь, юноша. Когда в мир, свободный от богов, кто-то приводит сразу двух бессмертных, это касается всех людей нашего мира.

— Зачем вы привезли нас в свой дом, и кто вы, черт побери, такой?

— А вы кто такой, что имеете дерзость, будучи смертным человеком, говорить за богов? — насмешливо спросил Бельский.

— А откуда вы знаете, что они — боги?

— От стражей, разумеется.

— А про стражей откуда вы знаете?

Старик вздохнул и повернулся к Деметре.

— Я полагаю, будет лучше, если ваш мальчик поужинает в уединении в комнате. Он слишком волнуется для того, чтобы присутствовать при нашем разговоре, — заявил он.

И в то же мгновение из дальнего угла в мою сторону скользнула большая черная тень.

Ах ты ж хитрый старый хрен. Так вот почему в этой столовой черные стены: чтобы не было видно находящихся в покое теней!

Только я тебе не мальчик, старик.

Я — ученик Сета, один из «Парящих Грифов», друг законного наследника королевства, жрец Нергала и ключ от врат. И я не позволю тебе на моем примере демонстрировать свое превосходство над теми, кто пришел сюда со мной.

Деметра за это мгновение успела только побледнеть. Самеди вынул сигару изо рта. Лёха блеснул синими огоньками глаз.

А я, не сдерживая раздиравшую меня изнутри ярость и толком не соображая, что делаю, рванулся прямо к тени. Из моей груди, сияя всеми цветами радуги, вырвались три смертоносных щупальца.

Изумленный возглас сорвался с губ старика. И вместе с ним, почти хором, охнул от неожиданности и наш Барон.

Дворецкий метнулся к своему господину, закрывая его собой.

Но все это ничего не значило по сравнению с реакцией Деметры.

Она содрогнулась всем телом, будто к ней прикоснулись раскаленным железом. Самоуверенное, решительное выражение исчезло с лица. Вместо них появились растерянность, недоверие и почти детский испуг.

— Даня?.. — едва слышно прошептала шокированная Деметра.

Но я не успел ей ответить даже взглядом.

Тень на мгновение замерла, объемной каплей вытянулась с пола вверх и бросилась на меня.

Я даже уклоняться не стал. Наоборот, бросился вперед, навстречу своему противнику. Щупальца, вытянувшиеся из моей груди, раскрылись чудовищным цветком, сбивая с края стола один из подсвечников. Металл звонко ударился об голый пол, свечи повываливались из своих гнезд. А мой Чужой, схватив на лету полупрозрачную сущность, крепко сомкнул свои объятия, будто челюсти. Смятая тень забилась, захлопала плоскими краями и зашипела, а дворецкий за спиной пробормотал:

— Невозможно… Это невозможно, не может быть… Господин!..

А я, стиснув зубы от напряжения, сосредоточился на ощущениях в районе солнечного сплетения, пытаясь перенаправить туда всю свою энергию, хоть и не чувствовал ее.

Горячая волна накрыла меня с головой. Щупальца дернулись — и множество крошечных обрывков брызнули в стороны, в то время как большая часть тени просто растворилась, обжигая мне грудь.

Пьянящее чувство пробежало по моим жилам.

Теперь у меня точно была энергия, и я ее чувствовал!

А со стен одна за другой к центру столовой потянулись черные кляксы…

Демка подскочила ко мне и встала спина к спине, озираясь по сторонам.

— Да ты просто ходячий мешок сюрпризов, — бросила она мне через плечо.

— Есть такое, — согласился я, не отрываясь наблюдая за приближением теней.

— Вообще-то мог и предупредить.

— Извини, как-то к слову не пришлось.

И тут на всю столовую прозвучал громкий хриплый возглас:

— Остановитесь, довольно!!

Опираясь на подлокотники, из своего кресла поднялся старик. Его трясло, голова ходила ходуном. Дворецкий попытался было подхватить его под локоть, но господин отмахнулся от его помощи и покачнулся, едва не потеряв равновесие.

Тени послушно замерли.

Самеди поспешил на помощь дворецкому.

— Ну что вы, господин Бельский! — воскликнул он, поддержав старика. — В самом деле…

— Остановитесь!.. — повторил тот. — Я все понял, достаточно! Именем великого Ра, Зевса и Христа, ради всего святого и во славу досточтимой Исиды, я, тринадцатый пророк Эреба заклинаю тебя!..

— Тогда ты не тринадцатый, а последний его пророк, — сказал я, повернувшись к старику. — Потому что Эреб мертв. Я убил его.

— Чего?.. — широко распахнув свои прекрасные глаза, проговорила Деметра.

Самеди клацнул отпавшей челюстью.

А Бельский, хватая ртом воздух, обессиленно опустился в свое кресло. Дворецкий, бросив на нас ненавидящий взгляд, вытащил из кармана маленький шприц, наполненный прозрачной жидкостью, сорвал защитный колпачок и точными, быстрыми движениями ввел лекарство.

Щеки старика неестественно зарозовели. Сбивчивое дыхание постепенно становилось все глубже и ровнее.

Мы молча ждали рядом. Тени — тоже. Они так и остались лежать на полу, в том месте, где их застал окрик господина.

Наконец, Бельский открыл глаза. Медленно и устало развязал бабочку, расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Чуть шевельнул рукой, и тени послушно расползлись в стороны и попрятались на стенах.

И, взглянув на нас, старик с тяжким вздохом проговорил:

— Что вообще за хрень у вас там происходит?

Я улыбнулся.

— А у вас? Стражи, которые подчиняются приказам, двухсотлетний человек, облава на богов и вообще вот это вот все.

Он усмехнулся. Кивнул.

— Да уж. Справедливо. Похоже, нам всем нужен обстоятельный разговор.

— Согласен.

— Но сначала давайте выпьем, — предложил Бельский.

— Господин, но вам же нельзя!.. — приглушенным голосом прошипел дворецкий, наклонившись к его уху.

— Мне? Мне — нужно, — возразил старик. И, подумав, добавил: — Тебе, думаю, тоже. Так что не стесняйся. Наливай на всех.

— Да не напрягайтесь, — отозвался я, потирая руки. — Сейчас все организуем. Я, выражаясь вашим языком, — пророк великого «бухалова». Правда не знаю, который по счету. Так что к роли бармена мне не привыкать. Как раз хотел проверить, как это здесь работать будет.