Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров

Глава 11. КЛАДбищенская находка

Утро пришло, ждали его или нет, как наступало всегда и всюду практически в любом из живущих постоянными циклами миров. Очередное утро Гифесея ничем не отличалось от предыдущих. Только сегодня в мире нашлись те, кто способен был оценить мрачноватые холодные красоты темного Океана Миров под серым небом, свежесть просоленного морского воздуха и немелодичные крики кружащихся над волнами птиц — верный признак близкой земли. Чисто теоретически способен. На практике ни матросам, снующим по палубе и снастям, ни богам, спускающимся после завтрака в шлюпку, не было охоты к любованию здешними пейзажами. Моряки слишком привыкли к такого рода картинкам, боги же целиком сосредоточились на предстоящем поиске.

Кэлберт закинул на плечо водонепроницаемый кисет с бесценной дираванкой, находящейся на длительной стадии преумножения личной бесценности. Инструменты, пригодившиеся на таильских раскопках, даже лопата огревшая принцессу Элию (какая именно из трех удостоилась этой чести никто из мужчин определить бы не смог), уже были погружены на борт. Небольшой запас продовольствия довершил комплектацию груза.

Элегор первый слетел по веревочному трапу вниз. Привычный к лазанью по горам, бог не испытывал затруднений и тут. Джей шустро устремился следом. Ему — вору, сам Творец велел быть проворным. Капитан присоединился к мужчинам, а четвертой на руки ему с последних ступеней спрыгнула принцесса.

На весла сели Кэлберт и Элегор, не то, чтобы Джей не умел грести или оказался саботажником, но мужчинам схожей комплекции лучше работалось на пару. Зато белобрысый шутник, сидя на носу впередсмотрящим, на протяжении часа развлекал компанию веселыми байками, так сказать, отрабатывая проезд. Элия сидела на корме, милостиво внимала его россказням, и ее смех отражался улыбкой в карих глазах морехода.

— Не замерзла, леди Ведьма? — уточнил герцог в небольшой паузе. Вероятно, Джей приостановился, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.

— Хочешь предложить мне погрести? — мигом определила, откуда дует ветер богиня.

— Я? Грести? Тебе? — удивленно округлил глаза Элегор. — Когда тут два твоих брата, а у Кэлберта всего два способа решения проблем: кинжал под ребра или за борт? Да ни в жизнь!

— Если только намекнуть! — покивала собеседница, переводя взгляд с плещущейся под веслами воды на наполненные озорным лукавством серые глаза друга.

— Если только, — хулигански ухмыльнулся герцог, ритмично налегая на весла. Свою куртку он давно уже сбросил под ноги и греб в одной только рубашке. — Эй, Кэл, за намек меня со шлюпки не вышвырнешь?

— Нет, — поддержал шутку с самым суровым видом бывший пират. — Тебе еще назад грести. Тем паче остров близко, все одно не потонешь, мокрый же еще и нас вымочишь, зар-р-раза.

— А в пещере, если найдем, нам какая-нибудь жертва для усмирения некромантской магии понадобиться может, — задумчиво предположил Джей. Опустив руку вниз, бог следил, как ледяная вода омывает длинные пальцы, кружась у основания маленькими бурунами.

— Серьезно, Элия? — оживился, чуя интересную тему, совершенно не запуганный перспективами герцог. Конечно, он вовсе не имел в виду намерение родичей заплатить его кровью за безнаказанное разграбление сокровищницы Нафила, вопрос касался лишь самой техники работы с возможными сторожевыми чарами бога-некроманта.

— Кто знает… — не взялась утверждать наверняка богиня. — Как отыщем, проверим, тогда и решим, приносить Вас, герцог, в жертву прямо тут, или подождать более подходящего случая.

— Если решим, тогда надо вызвать Рика, пусть организует торговлю билетами на представление. Ох, сколько будет желающих, я предрекаю аншлаг! — рассмеялся и внес деловое предложение Бог Воров.

— А то! — явно гордясь тем, что успел досадить доброй половине Уровня, согласился Элегор, и в следующий гребок черпанул со дна гальку.

Еще несколько метров более осторожной гребли, и Кэлберт оставил весла. Поправив голенища высоких сапог, моряк перемахнул через борт и, перекинув трос через плечо, повел лодку к берегу. Спустя пяток минут та заскребла днищем по камням. Остальные боги высадились на галечный пляж, в изобилии уснащенный каменными и ледяными глыбами. Последние переливались в лучах утреннего солнца как чистой воды бриллианты, словно и были теми самыми сокровищами, за которыми пустились в путь лоулендцы.

Не считая галдящего птичьего базара, никто встречать почетных гостей не вышел. Каменистый, заснеженный, безлюдный, безживотный, если не считать пернатых обитателей, остров казался и на первый, и на второй, даже на третий и последующие взгляды бестолковым нагромождением черно-серых камней с вкраплениями белых пятен снегового покрова и гуано. Птичье оперение тоже пестротой не отличалось: все тот же серый, черный и белый цвета при некотором разнообразии форм и размеров. Кажется, здешний творец предпочитал работать в монохромной манере.

Боги оттащили лодку подальше от полосы прибоя и закрепили ее среди камней так, чтобы отлив, случись кладоискателям задержаться на острове, не уволок суденышко в Океан на забаву рыбам. Кэлберт вытащил из мешка шарик с золотистым коконом. Червячок даже не рыпнулся, в ответ на сотрясение домика. Никакой световой индикации тоже не проявилось.

— Не тот остров? — сходу предположил нетерпеливый Лиенский, готовый снова волочь лодку к воде и грести в другом направлении без роздыха.

— Проверим, надо подальше от берега отойти, если что-то имеется, дираванка учует! — объяснил технологию применения редкой зверушки Кэлберт.

— Ну а если не посветит, у нас есть еще два острова, игра в наперсточки в масштабах гигантов! — подхватил вор. Ему не меньше, чем Элегору, жгло пятки желание пуститься на поиски сокровищ, а уж чем рискованнее обещали быть поиски, тем лучше!

Мужчины разобрали инструменты, и кладоискатели тронулись вглубь острова. Тот вздымался над океаном невысокой каменистой грудой, словно, прав был Джей насчет гигантов, без них дело не обошлось. Проходил какой-то многие тысячелетия назад через лужу, именуемую нынче Океаном Миров, да и присел справить большую нужду. Вот на окаменевшей куче, оставшейся с той поры, и стояли четверо богов. Полчаса почти молчаливого хода, не считая чертыханий путников, оскальзывающихся на обледенелых камнях, все более убеждало богов в истинности сей мифической версии. Но вот торжественное шествие с холма на холм прервал возглас возглавлявшего отряд пирата:

— Светится!

Еще пара десятков шагов и дираванка полыхнула просто ослепительно, как компактный переносной маяк.

— Здесь! Прямо здесь, совсем близко! — с уверенностью выпалил Кэлберт, шагавший больше по инерции и почти все внимание уделявший свету червячка, чтобы не упустить малейших изменений.

— Здесь? — удивленно переспросил герцог, озирая нагромождения обледенелых камней ничем от своих собратьев несколькими километрами позади, вправо влево и впереди не отличающиеся, и уточнил: — А поконкретнее никак нельзя?

Моряк оторвался от яркого шарика и огляделся. Каменистые заснеженные холмы, схожие, как горошины из стручка, не походили на груды сокровищ, если только сокровищ чокнутого геолога, и ни малейшего намека на близость таковых не давали. Однако дираванка убедительно сияла по-прежнему.

— Или драгоценная малышка ошибается, или она права, — потирая подбородок, задумчиво проронила богиня, начиная мысленную раскладку логических тезисов.

— Если она ошибается, то и говорить не о чем, а вот коль права, значит, клад буквально на поверхности или доступен с этого места, так Кэл? — выгнув бровь, подкинул вопрос Джей, продолжая рассуждения сестры, его взгляд неторопливо обшаривали округу.

Мореход ответил резким кивком, связанные в хвост волосы хлопнули по спине.

— Ставлю на проклятие! — выпалил Бог Воров так азартно, будто собирался заключить пари и шагнул к ближайшему склону холма.

— О чем это он? — шепотом переспросил Элегор у принцессы, чтобы не отвлекать принца от того, чем занимался, что бы это ни было за занятие. Если дурью, так леди Ведьма братцу сама вставит, а если чем важным, так его самого взгреют за помеху.

— Черное заклятье, затворяющее вход так, что пройти через него может только тот, кто уверен в том, что проход существует, — тихо ответила богиня с таким расчетом, чтобы ее расслышал и Кэлберт. Трое отступили от Джея подальше, давая простор профессионалу.

— Знаешь, леди Ведьма, я не понимаю, если Нафил так трясся над своими сокровищами и прятал, зачем он вообще оставлял ту карту, — неожиданно, пусть и с некоторым запозданием длиною в сутки, осенил молодого авантюриста на диво логичный вопрос. Наверное, приступ мыслительной активности спровоцировало охлаждение горячей головы среди льдов и наблюдение со стороны за чужой интеллектуальной деятельностью.

— Герцог, даже мертвым бывает скучно, особенно мертвым некромантам, — процедила принцесса, как-то не по-доброму усмехнувшись. Уж не припомнила ли какую историю из собственного опыта? — Конечно, все карты, все клады Нафила Цаперрина — это силки для жадных искателей, осмелившихся претендовать на собственность бога, не считавшего смерть серьезным доводом для расставания с сокровищами. Повод, чтобы мертвый отомстил глупым и жадным живым.

— И к какой категории ты себя причисляешь? — аж задохнулся от любопытства Элегор, себя-то, в общем, легко бы отнесший к глупцам, а не жадюгам. Но леди Ведьма? Самокритичностью она вроде как не страдала отродясь.

— К богам, мы не глупы и не жадны, нам просто интересно, а значит, есть шанс обыграть Нафила, — коротко улыбнулась Элия.

— Так ты считаешь, Джей увидит вход? — озаботился еще одним главным и менее философским вопросом по существу герцог.

— По части самоуверенности нам его не переплюнуть, если кто и обнаружит вход без специальных заклятий лишь с помощью божественного дара, то только он, — подтвердила Элия с иронией.

Временами ярая убежденность брата в том, что все должно быть именно так, как желает он, причем незамедлительно, здорово выводила из себя. Теперь этому качеству пришла пора поработать на общее благо кладоискателей.

— Ага! — сверкнула ярче, чем свет дираванки, улыбка Джея. Бог ткнул пальцем в направлении холма и торжественно провозгласил: — Вот он!

Пригнувшись, принц шагнул в темный провал, нарисовавшийся в казавшемся сплошной грудой камней холме, делая очевидным сокрытое волей Цаперина. Вслед за братом последовали и остальные.

В небольшой пещере, выплавленной в холме несколько столетий назад силой грубой стихийной магии, обратившей лишний камень в ничто и отполировавшей изнутри стенки почти до зеркального блеска, было светло. А еще там был не только свет.

Прикованные к противоположным стенам путами чистого серебра — тонкими цепочками, казавшимися почти декоративными на вид, — стояли двое. Мужчина и девушка, люди, или вернее, те, кто когда-то были людьми. А теперь стали всего лишь оболочками из мертвой плоти, в которых по чьей-то черной прихоти сохранился огонь вечной души и разума. Платиновая блондинка с точеной фигуркой и синими, как океан под солнцем глазами, в прежде шелковом розовом платье, от которого остались лишь клочки несгнившей материи, и рослый загорелый мужчина с залихватски закрученными усиками, эспаньолкой, соболиными бровями вразлет и носом с горбинкой. Этот был обнажен, не считая повязки на чреслах, и демонстрировал все достоинства телосложения — казавшиеся изощренной издевкой над жизнью.

А между двумя, как раз посередине пещерки, красовался сундук с откинутой демонстративно, напоказ крышкой. Золотые, серебряные монеты, безделушки, камни без оправ поблескивали в призрачном свете под холмом, словно ехидно усмехались. Всегда мертвые над некогда живыми.

Зомби даже не шевельнулись, когда боги преодолели затворенный проклятьем вход, не повернули в их сторону голов, не проводили взглядами. Или просто не могли шевельнуться? Красивые, но надоевшие куклы, позабытые хозяином рядом с любимыми безделушками, оставленные тут на вечность.

— Драные демоны, что это? — нахмурившись, выпалил Кэлберт, не рискуя приблизиться к прикованным, чтоб не разбудить какого-нибудь страшного заклятия Нафила, от которого не спасет «волшебная» лопата Джея, пройдись она хоть по какому месту.

— Пожалуй, все-таки кто. По-прежнему кто, дорогой, — поправила Элия, изучая людей, и, коснувшись пальцами губ, продолжила: — Но зачем они здесь — это вопрос. Не для охраны клада, ибо скованы путами серебра. Должна быть иная причина.

— Зомби с душой, какая гадость. И кому только в голову пришла такая блестящая идея? — скривился Джей, обходя пещеру по периметру так, чтобы здешние обитатели, случись у них резкий приступ активности, не смогли бы достать его. С мертвяками-сторожами чужих ухоронок богу приходилось сталкиваться не раз, но вот такое: мертвый с живой душой, пойманной в силки плоти властью магии, принц видел впервые.

— Нафилу! Это месть! — неожиданно повернув голову в сторону гостей, прошелестела девушка, отвечая на заданные вопросы. Голос звучал так, будто им не пользовались долгие-долгие годы, да и тело шевелилось очень медленно, словно вспоминало порядок движений.

— Кажется, мы сейчас получим ответы на все вопросы, — с показной бравадой объявил Бог Воров и бросил на сестру быстрый взгляд, на самом деле задавая молчаливый вопрос, есть ли прямая угроза со стороны заговоривших обитателей пещеры или нет.

Элия медленно кивнула, давая понять, что берется проверить. Что-что, а задавать вопросы так, чтобы получить нужный ответ, Богиня Логики умела. И не важно, чей именно требовался ответ: демона, зомби, бога или Сил, нужные ей ответы принцесса получала почти всегда. Возможно, существуй вероятность не только задать вопрос, но и получить ответ из уст самого Творца, перед богиней открылись все тайны Вселенной. Но сейчас цель была куда скромнее. Для начала Элия спросила у мертвой девушки:

— Угрожает ли нам что-либо или кто-либо в пещере или вовне ее потому, что мы здесь находимся? — Какие бы заклятья ни лежали на зомби, они не смогли бы солгать в ответ так, чтобы боги не уловили подвоха.

— Нет, здесь нет иных чар или ловушек, кроме тех, что удерживают нас с Соррадо, — уже живее отозвалась зомби, шелестящие нотки уходили из голоса, заменяясь какой-то хрустальной, эфемерной звонкостью. Такие нежные обертоны редко встречались в голосе смертных, должно быть, некогда речь девушки ласкала слух не менее, чем внешность взгляд.

— И за что же он так с вами обоими обошелся, расскажи?! — выпалил Элегор, которого очередная тайна интересовала куда сильнее любого из сундуков, набитых драгоценностями, вне зависимости от габаритов.

В жизни Бога Авантюристов вообще существовало не так уж много вещей, влекущих его сильнее неразгаданных тайн, а уж чем масштабнее была загадка, тем с большей жадностью пытался отыскать на просторах Вселенной ее решение герцог.

— Я была любовницей Нафила, но полюбила Соррадо, капитана «Ветра» — одного из кораблей эскадры Цаперрина. Мы хотели бежать вместе, прихватили часть добычи, Нафил проведал обо всем, догнал и сделал так, чтобы мы навсегда остались вместе, но не могли коснуться друг друга или заговорить. Этот сундук он нам тоже оставил, как напоминание.

— Я бы просто перерезал им глотки. Да на корм рыбам отправил, — рассудил Кэлберт, по-своему жестокий и не терпящий измен, но особой изощренностью в наказаниях не отличавшийся, в отличие от большинства родственников. Вот так испортило бога воспитание в порту и пиратской среде.

— Изящно, — оценил в свою очередь Джей, понимающий соль хорошей мести, и даже перестал морщиться при мысли о душах, заключенных в мертвые тела. Иной раз изысканная месть требовала столь неприятных ходов.

— Как снять проклятие? — задала более актуальный вопрос богиня.

Ей не было никакого дела до былых проступков и наказания людей, но само нарушение причинно-следственной связи между смертью и отделением души от тела очень не нравилось. Как не нравилось Богине Логики любое отклонение от Законов Равновесия. Разумеется, Элия чтила эти нерушимые и неписанные законы. Хотя, иной раз и трактовала их на свой лад, не испытывая никаких проблем с муками совести. Причем даже не по причине отсутствия оной, совесть, вернее, ее божественный вариант, у принцессы имелась. А в силу того, что богиня полагала свою трактовку этих постулатов, детально проанализированных и пропущенных через призму божественного восприятия и дара, более верной, нежели та, что была широко растиражирована при передаче по Уровням и оттого, вероятно, подверглась в отдельных местах существенным искажениям. Богиню Логики уже давно покинула детская вера в непогрешимость и безупречность решений Сил. Элия искренне симпатизировала созданиям чистой энергии, служащим Творцу, но понимала, что им свойственно ошибаться и лукавить так же, как и живым, с той лишь разницей, что Силы никогда не пытались врать намеренно в погоне за личной выгодой.

— Вы спросили, теперь я могу ответить! — горько признала девица, будто исполняя некий ритуал. Будь здесь Лейм, он сказал бы проще: «следуя алгоритму». Провозгласив обязательную фразу, зомби добавила уже от себя лично: — Только проклятие снять невозможно.

— Любое проклятие может быть наложено лишь при условии снятия. Таково общее правило, условие должно существовать, каким бы трудновыполнимым, нелепым или совершенно неосуществимым оно ни казалось, — покачала головой Элия, объясняя элементарные для каждого мага и бога принципы. Элементарные для тех, кто не считал слова просто словами, для тех, кто вкладывал в них силу.

Девушка нахмурила бровки, пытаясь осмыслить постулат, выдвинутый одной из нежданных гостей. Возражать она не посмела, такая убежденность сквозила в голосе богини. Пусть зомби не понимала, кто именно стоит перед ней (путешествуя, боги Лоуленда привычно скрывали свою силу), но то, что эта женщина не простая смертная, было очевидно.

— А что твой дружок молчит? — заинтересовался герцог, оставляя магические и логические выкрутасы леди Ведьме.

— Нафил вырвал ему язык за вранье и кастрировал за то, что он любил меня. Части его тела лежат там, в сундуке, вместе с сокровищами, — печально ответила девушка и горько продолжила, возражая, как ей думалось, принцессе: — Именно поэтому проклятие нашей нежизни снять невозможно. Оно спадет, лишь если Соррадо доставит мне удовольствие.

— Изобретательный был мужик, этот некромант, — почти с восхищением констатировал Джей, оценивая ход мстительного бога, и не без ехидцы добавил: — А только всего даже он не предвидел, а сестрица?

— Именно, — заверила принцесса и взялась за работу, не опускаясь до объяснений своих действий.

Элия порылась в груде металла и камней, извлекая частицы плоти, сохранившиеся под действием проклятия в столь же нетленном виде, как целое тело Соррадо. Без тени брезгливости взяла в руки «недостающие детали», приблизилась к мертвому моряку. Расширенные от страха, неожиданности и какой-то глупой надежды глаза следили за каждым ее движением. Элия разомкнула неплотно сжатые губы, вложила в рот язык и приставила мужское достоинство к положенному месту. Затем промолвила, снимая несколько блоков с таланта, чтобы узкий луч (бить своей силой темпераментного Кэлберта и без того несдержанного Джея было бы явно лишним) коснулся лишь обоих зомби:

— Благословляю!

Живительная мощь силы любви излилась вместе с единственным словом, укрепляя телесную мощь моряка и его возлюбленной, заставляя действовать и чувствовать то, что казалось навсегда утраченным. Не то вздохнула, не то охнула девушка-зомби, ощущая происходящие с ее плотью перемены.

Богиня отступила от Соррадо. Цепочки оков стекли со звоном, освобождая конечности мужчины и девушки, явственно доказывая, что проклятие Нафила ослабело.

— Теперь все в ваших руках, люди, — промолвила Элия и, не оборачиваясь, двинулась к выходу. Братья потянулись за ней, ни о чем не спрашивая и не споря, понимая, что здесь и сейчас, когда ее несет волна божественной силы, принцесса поступает так, как должно, выбирая единственно верный путь.

— Подожди, вы случайно забрели сюда или ищете сокровища Нафила? — хрипло каркнул вслед мужчина.

— Ищем, — без всякой алчности согласилась принцесса.

— Условие соблюдено, — рассмеялась девушка-зомби, подбегая к Соррадо и пряча голову у него на груди, руки возлюбленного после столетий разлуки сжали ее в объятиях, пальцы двоих переплелись, как корни сросшихся вместе растений. — Пусть хоть вы заберете все у него!

— Я знаю, где Нафил собирался устроить свое главное хранилище, — с горделивой злостью пояснил пират. — И он знал, что я знаю, потому и поставил, сволочь жадная, такие условия — сначала исцеление, и чтоб те, кто помог, ушли, ни о чем не спрашивая!

— Леди Ведьма, ты знала? — шепотом уточнил Элегор, интересуясь степенью коварности подруги.

— Нет, повезло, — честно призналась принцесса к разочарованию герцога.

— На том и стоим! — гордо поддакнул Бог Игроков, обожавший такие маленькие подарки, щедро преподносимые своему белобрысому любимчику Силами Судьбы. Джей подтолкнул герцога к сундуку, вынести заработанный божественными трудами Элии клад. Ручки по бокам пришлись весьма кстати, иначе крупногабаритный груз перемещать пришлось бы в одиночку и волоком, потому как тащить такую махину на себе было бы сподручно разве что Кэлеру. Да тот и слонов бы таскал, как воздушные шарики. Вдвоем боги выволокли сундук из пещеры, пока Кэлберт выспрашивал покойника о главном кладе знаменитого Цаперрина.

— Рассказывай! Карты нужны? — азартно требовал принц, которому представился шанс проверить истинность своих догадок о том, где именно сокрыты сокровища, ставшие легендой морского братства.

— Шабир, остров Чимара. Если есть карта, покажу, где это, — не выпуская свою любимую, сдал великую тайну бывшего командира Соррадо.

— Я бывал на Чимаре, — возликовал Кэлберт и тут же озадачился. — Только ведь там пещер больше, чем воды в океане, остров здоровенный, даже с дираванкой искать умаешься.

— Не умаешься, — обращение к принцу, сразу показавшемуся покойнику свойским мужиком стало почти панибратским. Моряк торопливо, будто боялся что-то упустить, вываливал на живого собрата по профессии груду информации. — Если с северо-запада идти, три горы, как пальцы видны, так в той, что справа, Нафил свою ухоронку и делал. Только ловушек понаставить грозился. Да и без того там не пещера, а цельный лабиринт, заплутать легче легкого.

— Ничего, справимся, спасибо, Соррадо, попутного ветра тебе! — пожелал принц.

Кэлберт вскинул руку в жесте прощанья капитана с капитаном и вышел из пещеры к дожидавшимся его у входа богам. Оставшаяся наедине пара влюбленных, судя по звукам, слилась в приветственном поцелуе.

После тепла пещеры у холма казалось ветрено и промозгло, зато неуютный пейзаж был полон куда более настоящей жизни. Здесь все было живым: треплющий волосы ветер, далекий шум великого Океана Миров, крики птиц, даже снег и камни. Они тоже жили, незаметной для богов, неспешной жизнью, а не двигались, будучи мертвыми.

— Если б я два столетия на одну девку смотрел, из-за которой меня причиндалов лишили, потом точно не смог бы ее отодрать, — цинично хмыкнул Джей, с комфортом рассевшийся на крышке сундука, куда временно, для пущей сохранности, засунули и шарик с беременной умницей-дираванкой.

Оплеуха сестры смела шутника с насеста, а богиня задумчиво, будто это и не она только что задала брату трепку, пояснила:

— Они почти половинки, очень близкие души. Когда встретились, ни одного шанса избежать судьбы не осталось. Взаимное притяжение оказалось сильнее рассудка, воли и страха за свои жизни.

— Бедолаги! — искренне пожалел герцог парочку, вляпавшуюся в любовь сильнее, чем в смолу, и с куда более трагическими последствиями.

Согласным хмыканьем ответили остальные мужчины, пожалуй, больше всего во Вселенной боявшиеся когда-нибудь встретить свою единственную, сужденную Творцом, и навсегда утратить свободу. Их, не страшившихся и самой Бездны Межуровнья, до смерти пугала такая перспектива. Почему-то знакомство с половинкой боги приравнивали к превращению в слюнявого, лишившегося силы воли идиота.

Элия видела этот иррациональный страх и понимала его, но объяснять и доказывать почему братья не правы и где именно допущены ими в рассуждениях логические ошибки не считала нужным. Понимала: такого рода убеждения братьев относились к разряду алогичных и разумной коррекции не поддавались. Исправить их могло лишь одно — встреча с объектом ужаса, она же и стала бы единственно верным средством исцеления фобии.

Теперь богам не было нужды ломать ноги на камнях из опасения потревожить перемещениями нити охранных чар бога-некроманта. Вместе с грузом лоулендцы перенеслись прямо к лодке на берегу. Вновь выслушав все, что о них думают потревоженные в сложном процессе гнездования и ловли рыбы в прибрежных водах птицы, компания погрузилась в лодку и изготовилась к телепортации уже вместе с плавсредством. Как раз в этот момент где-то в глубине острова глухо пророкотал обвал.

— Отмучились бедолаги, — утвердительно предположил Кэлберт, считая грохот камней логичным следствием развеявшегося проклятия, поддерживающего нежизнь зомби и своды пещеры одновременно.

— Чего-то быстро отстрелялся морячок, — с очевидным мужским превосходством съязвил вор, снова восседая на сундуке, как воробей-альбинос на шестке.

— В условиях проклятия было сказано: «удовольствии для женщины», братец, а его доставляют различными способами, — щелкнула самоуверенного принца по носу Элия не столько словами, сколько интонацией ироничного сожаления об ограниченности представлений родственника о богатейшем мире любовных развлечений.

Джей только высокомерно фыркнул, дескать, не учи ученого, в любой момент покажу, на что способен, забавно сморщил нос и язвительно подметил:

— Да-а, ну если условие именно так исполняется, тогда последняя месть Нафила — помереть на девке, не успев кончить — недурственный ход!

— Месть до конца, — философски согласилась Элия, и братья коротко хохотнули, оценивая игру слов.

Для тех, кто воспринимал смерть как новый шаг вперед, в ней не было ничего трагического, тем паче, в смерти чужой и даже не своевременной, а запоздалой на столетия. Те, кто должен был умереть, покинули мир плоти, и более боги вспоминать о незадачливой парочке не собирались. Хватит и того, что они поспособствовали снятию проклятия, а если мотивы их были далеки от банального милосердия, так кто сказал, что благие дела вершатся исключительно поэтому?

Скорей уж наоборот, кучу катастрофических глупостей, регулярно ставящих миры на грань гибели, совершают как раз альтруистически настроенные благородные идиоты, одержимые стремлением ко всеобщему счастью. Эгоистичные себялюбцы не так опасны для Вселенной, пусть только потому, что зона их действий не столь всеохватна. Для Мироздания имеет значение лишь конечный результат, и тут благородные герои оставляют далеко позади большинство злодеев. Парадокс забавный, если не приходится испытать его на своей шкуре.

Кэлберт, для которого телепортация на водных просторах Океана Миров была привычней, сплел заклятье перемещения, мимолетно понадеявшись, что ничего не перепутал. Он уже давно не промахивался с параметрами, но, с другой стороны, он столь же давно не перемещал лодки к кораблю на якоре. Как-то не возникало нужды, если есть весла и руки, куда приятнее плыть, чем изощряться с магическими фокусами.

С расстоянием и высотой капитан не промахнулся, а вот то, что в такой дали от берега на Океане может разыграться волнение и перед телепортацией следовало бы связаться с Торком и уточнить метеосводку, Кэлберт, весь пребывающий в грандиозных планах о штурме главной сокровищницы Нафила, не учел.

Правым бортом лодка, появившаяся в нескольких метрах от «Разящего» очутилась как раз в набегающей волне. Небольшой, но вполне достаточной для того, чтобы все пассажиры, кроме проворно поджавшего ноги на сундук Джея, оказались по пояс мокрыми. В очередной раз за последние сутки.

— Опять, — тихонько прошипела Элия, а нога в сапоге на меху ответила звучным согласным хлюпаньем.

— Прости! — Кэлберт не знал, куда девать виноватые глаза, в ожидании упреков в стиле «ублюдок-недоучка». Так опозориться на глазах сестры, команды, брата и мальчишки-герцога!

— Вчера мы были мокры с ног до головы, сегодня по пояс, есть надежда, что завтра промочим одежду лишь по колено, — неожиданно рассмеялась принцесса, произведя расчеты пропорции.

— Извини! — взмолился капитан, чувствуя себя еще более виноватым оттого, что сестра не ругалась.

— Ерунда, дорогой, — отмахнулась богиня и прищелкнула пальцами, вызывая вихрь звездочек волшебного набора. В считанные секунды промокший наряд был заменен на сухую одежду не только у самой Элии, но и у всех ее спутников.

Компания телепортировалась на палубу вместе с сундуком, давая возможность матросам поднять шлюпку вручную, чтоб не нарушать баланс ремонтируемого корабля. Команда с жадным интересом огладывала добычу капитана.

— А какая доля сокровищ полагается экипажу? — заинтересовалась Богиня Логики.

— Им-то с чего? — удивился Джей такому странному вопросу. Сундучок лоулендцы добывали сами, без всякого участия моряков.

— По законам морского братства — десятая, даже если трофей взят капитаном единолично, — запоздало просветил родственников бывший пират. Для него-то эти обычаи были самыми настоящими, въевшимися в плоть и кровь законами, то, что для лоулендцев они таковыми не являются, принц не подумал. — Эгхм, я из своей части им отдам, мы ж поровну делить будем? — как-то до этого момента у кладоискателей, вопреки обычаям тех, кто сделал поиски сокровищ своей профессией, даже не возникало мыслей о необходимости обсуждения процесса распределения богатств.

— Почему поровну? — изумилась принцесса с чуть заметной ноткой неодобрения в голосе.

Искра удивления вспыхнула в глазах герцога, с момента знакомства каких только недостатков не умудрившегося приписать подруге, только алчности в пространном перечне никогда не было. А вот в уголках губ Джея, превосходно знавшего сестру, зажегся огонек предвкушения.

— Информация о кладах и дираванка — принадлежали тебе, именно ты опознал остров и предоставил корабль с командой для путешествия, так что твоя доля должна быть больше, — указала Элия удивленному брату на очевидное и, завершая разговор, продолжила: — Кроме того, будет справедливым выделить десятину команде из общей части и оттуда же взять средства для ремонта корабля, пострадавшего по нашей вине.

— За ремонт я бы с герцога содрал, — вставил Джей, не найдя, что возразить по остальным выкладкам принцессы. В общем-то, любой из братьев, если был трезв и находился в здравом рассудке, никогда не спорил с Богиней Логики, зная наперед, все равно задавит аргументами.

— Да, — согласился Элегор, беря на себя вину за катастрофу.

— Мы с тобой, видевшие, чем занимается герцог, и не остановившие его, виноваты не меньше, — невозмутимо заметила Элия белобрысому пройдохе.

— Ага, если припоминать, кого, когда и где я не остановил, столько монет содрать можно, что со шляпой по мирам пойти останется, — язвительно огрызнулся принц.

— А уж если платить за то, что сотворил сам, то шляпу надевать будет не на что, — отбрила богиня Джея. Тот коротко и гордо ухмыльнулся, принимая слова о своих деяниях за шикарный комплимент.

Впрочем, куда интереснее сейчас было не делить добытое, а утащить сундук в каюту Кэлберта и устроить там маленькое совещание на тему: «Чего творим дальше?». Капитан объявил экипажу о выдаче традиционной доли, экипаж ответил хоровым ликующим воплем луженых глоток. Торк подскочил к сундуку с одного боку, свистнув в помощь дюжего, не хилее себя, матроса в пару. Крякнул, попытался поднять, напрягая жилы, не получилось. Крякнул еще раз и дернул по какой-то странной скошенной траектории вверх. Край сундука приподнялся, первый помощник самодовольно ухмыльнулся, но радостная улыбка сознания собственной силы мигом сменилась гримасой и болезненным воплем, когда ручка сундука осталась в пятерне силача, а сама ноша, повинуясь законам гравитации, вернулась на палубу. Как раз туда, где освободившееся было место заняла нога Торка. Два объекта оказались в одном пространстве, и второй попытался вытеснить первый. Вдавленная в палубу стопа здоровяка вытесняться отказалась.

Кэлберт торопливо пробормотал заклятье левитации, приподнимая сундук над досками, а Элия прищелкнула пальчиками, активируя чары исцеления. Отирая выступившую от боли в расплющенной ноге испарину, Торк бросил на капитана исполненный благодарности взгляд.

— Он совсем дурак или притворяется? — фыркнул Джей себе под нос. — За фига было ручку из зажима вытаскивать, коль поднимать взялся?

— О Творец, милый, откуда первому помощнику Кэлберта знать особенности конструкции сундуков, они же не корабельный такелаж? То, что для тебя проще, чем щеколду откинуть, для него зачарованный замок! — пожурила брата принцесса, и сама бывшая не в курсе хитрого устройства.

Джей недоверчиво скривился. Дескать, как можно не знать столь элементарных вещей? Переубеждать его никто не стал. Так часто бывает, если ты знаешь что-то очень давно и некогда освоил с такой легкостью, что никаких воспоминаний о затруднениях не сохранилось, то начинаешь считать, что все остальные тоже должны быть в курсе, значит, даже упоминать о такой ерунде не стоит.

— Спасибо, Торк, давай уж лучше левитацией, пока никого другого не пришибло, — предложил Кэлберт, ощущая некоторую вину за происшедшее и еще большую за тот разнесчастный взгляд первого помощника, так не похожий на обычный, дерзко-невозмутимый. — Ты с нами ступай, надо прикинуть, как быть, может, присоветуешь что дельное.

Собравшийся было отступить, моряк просиял столь радостной улыбкой, что капитану стало еще более совестно. Окончательно принца добил мысленный комментарий сестры:

— Бедняга Торк, как ревнует!

— Ты что? Он настоящий мужик, не из таких! — испугался чуть не до икоты Кэлберт тому, что могло приключиться с просоленным ветрами океана морским волком.

С одной стороны он был твердо уверен в ориентации Торка, но с другой уж больно странно он вел себя чуть ли не с первой минуты, как лоулендцы ступили на борт. Пусть странности были маленькими, но нанизывались на ниточку недоумения бога одна к другой, а тут еще слова сестры… Элия, Богиня Любви, ей по призванию не положено ошибаться даже в самых диких предположениях касательно чужих чувств.

— Он ревнует к тому вниманию, которое ты уделяешь нам, сухопутным крысам, а не кораблю, Океану Миров и экипажу, — более доходчиво объяснила Элия, развеселившись подозрениями брата.

— Уф, напугала! — облегченно выдохнул принц, оплетая сундук заклятьем подвижной левитации и транспортируя его в каюту впереди всей честной (или не очень, если иметь в виду профессиональное призвание Джея) компании.

В привилегированно просторной капитанской каюте Кэлберта места хватило всем и даже осталось немного воздуха для дыхания. В качестве стимула перед началом обсуждения капитан откинул крышку сундука, демонстрируя первую добычу. Элия ахнула в изумлении, а вовсе не от восторга драгметаллами, свойственного людям алчным или по-сорочьи жадным до блестящих вещиц.

Содержимое прозрачного шарика с дираванкой, лежащего поверх клада Нафила, претерпело весьма существенные изменения. Теперь внутри находилась не одна золотистая, сверкающая бобина с ниточками, а две. Первая побольше, вторая поменьше, между ними тоненькая золотистая пуповина. Но обе, разлегшись среди богатств, светились одинаково ярко.

— Ого! — присвистнул Джей. — А ты говорил год!

— Мне так рассказывали, — изумленный ничуть не меньше родичей пробормотал Кэлберт, потирая в замешательстве подбородок.

— Небось, никто размножающихся дираванок в груде сокровищ не додумался держать, — выпалил Элегор.

— Катализатор, — задумчиво, признавая право гипотезы герцога на существование и даже склоняясь к тому, чтобы поддержать ее, промолвила принцесса и присела у стола. — Значит, можно оставить малышек тут и посмотреть, как быстро они станут пригодны для полного использования. Перебирать содержимое мы все равно не собирались.

Кэлберт кивнул, соглашаясь с компанией, прикрыл крышку сундука на всякий случай (вдруг, дираванкам лучше расти в темноте) и раскатал по столешнице очередную карту.

— Шабир, остров Чимара, наш путь лежит туда, — констатировал принц-мореход, повторяя слова капитана Соррадо для Торка. — Этот мир далековато отсюда, Васларру и Занбаварию не миновать, а там штормит без перерыва, наш стихийник не поможет.

— На «Разящем» не пойдешь, риск велик, коль на спокойную воду не рассчитывать, — озабоченно нахмурил еще более густые, чем капитанские, брови Торк и спросил с надеждой: — А если телепортом, кэп?

— Нельзя, на Шабир нельзя, чтоб охранные чары не разбудить, — с огорчением растолковал Кэлберт. — Сначала «Разящий» подлатать надо. Наверное, придется на Канвай идти, коль Шей-кхо по-прежнему там, просить его песню древа для корабля спеть!

— Канвай? А если Гарвин со своими ребятами там якорь бросил? Ты же помнишь, чем в прошлый раз все закончилось! — закудахтал первый помощник, снова становясь похожим на большую наседку, опекающую беспечного цыпленка, норовящего выбраться за безопасные пределы птичьего двора на простор улицы.

— Эй, Кэл, переведи, — потребовал Джей, ненавидя те ситуации, когда не мог вникнуть в смысл беседы. Вроде все слова знакомые, а не уловишь, о чем речь идет.

— Канвай — пиратский остров, оттуда до Шабира рукой подать, — коротко объяснил принц и хотел было на этом остановиться, но красноречивое молчание родичей дало понять мореходу, что парой слов ему отделаться не удастся.

Коротко выдохнув, мужчина продолжил рассказ:

— Там один из корабелов шшиисуц живет, со своих островов изгнанный. Характер у него жуткий, цены непомерные, но лучше него никто корабль не починит. Магия это или еще что, не знаю, а только он в одиночку такое сотворить может, что пусть хоть во весь борт дыра была — ни следа не найдешь! Нужен он «Разящему»! А Торк про то толкует, что повздорил я с одним капитаном в прошлый раз, когда на Канвае «Кинжал» латал. Ножи мы в цель метали, и он, гнида, сбрехал, что я его под локоть пихнул при броске и не признаюсь! Меня лжецом объявил! Сцепились мы знатно, я его едва на ленты не порезал, кабатчик Фарн тогда Гарвина кружкой в затылок угостил, чтоб утихомирить, а нам как раз с ночным отливом уходить пора была. Оставил я его в «Бочке» валяться. Так братья передали, что Гар, скотина, как очнулся, объявил меня трусом и обещал прирезать, коль снова судьба на одном острове сведет!

— Ха, если сведет, славно повеселимся! — хищно оскалился Джей, полностью доверяя мастерству брата в обращении с оружием, тем паче с любимыми кинжалами.

— Значит, Канвай, — обреченно, зная азартную натуру капитана, подытожил Торк. — Пойду ребятам скажу! Будем с якоря сниматься!

Когда за моряком закрылась дверь, Элия осторожно спросила брата, зная, что никто из присутствующих этот вопрос задать даже не подумает:

— Кэлберт, насколько безопасно для тебя заходить на Канвай? Нет, подожди возмущаться, — остановила принцесса мягким пожатием руки готового взорваться родича. (Уж от кого, а от Элии он таких уничижительных вопросов не ожидал, она ведь всегда понимала, что мужчина, отступающий перед призраком опасности, вовсе перестает быть мужчиной). — Я не о твоем конфликте с Гарвином, а о перемене статуса. Ты теперь не пиратский капитан, а принц Лоуленда. Как отнесутся к этому твои прежние знакомые, не сочтут ли предателем?

— Я клялся в верности морскому братству на крови и клятве этой не изменял, ибо жив до сих пор и кровь в моих венах не зажглась огнем! Да, я более не хожу под флагом с кинжалом, но никого не предал и не предам, — нахмурился мореход, объясняя, хоть и не понимая, зачем ему нужно объяснять очевидное. — Моему слову всегда верили и без заклятых обетов, если же кто усомнится, я всегда готов защитить свою честь в круге, без оружия или с любым клинком! Из пустых опасений я с курса не сверну, сестра!

— Ясно, — заключила принцесса, понимая, что своего мнения упрямец не изменит, и поинтересовалась уже другим: — Когда мы прибудем на Канвай?

— Если Лигор ветра насвищет, то к полудню, — наскоро прикинул Кэлберт, пальцем показывая на магической настольной карте проложенный маршрут к пиратскому острову.

— Главное, привязать где-нибудь герцога, чтоб не кинулся помогать твоему стихийнику, а то до Мэссленда с ветерком прокатимся или к Трэссу с неофициальным визитом попадем! — ухмыльнулся Джей, соскакивая со стула, сидеть слишком долго на одном месте, а «слишком долго» для подвижного бога начиналось уже после пяти минут, он не мог.

Герцог, отличавшийся столь же поразительной усидчивостью, ухмыльнулся принцу в ответ и дал дельный совет:

— Давай к себе приматывай, заодно перестрахуешься, коль Кэлберт тебя за борт бросать соберется!

— Че, думаешь, его это остановит? — всерьез, будто собрался принимать ставки, заинтересовался белобрысый жулик.

— Даже не рассчитывайте, — оскалился по-волчьи моряк, скатывая карту.

Стеклянный перезвон, чуть приглушенный стенками сундука отвлек мужчин от излюбленного занятия — обмена двусмысленными любезностями. Очередная острота замерла на языке Джея, Кэлберт подскочил к сундуку и рывком откинул крышку, Джей и Элегор будто бы невзначай сместились так, чтобы прикрыть сидящую Элию. Заодно братья начисто перекрыли ей весь обзор, за что удостоились недовольного восклицания, смешавшегося с очередным чертыханьем морехода, возвращавшего в ножны кинжал.

Герцог отступил от вора, давая принцессе возможность разглядеть происходящее во всех подробностях. В сундуке теперь лежало два одинаковых по размеру шарика с двумя совершенно идентичными дираванками. Червячки весело светились, сигнализируя о своем нахождении в непосредственной близости от сокровищ, и теперь определить, какая из чудо-зверушек появилась на свет первой, не представлялось ни малейшей возможности.

Присмотревшись к дираванкам, вслед за Кэлбертом с чувством выругалась принцесса. Элегор покосился на подругу с изумленным восхищением. Нет, он, конечно, знал, что Элия умеет ругаться, и, пусть не часто, делает это, но почему прямо сейчас вдруг решила продемонстрировать обществу этот талант?

— Я идиотка, — процедила Элия сквозь зубы, рассеивая чары магического сканирования, встряхиванием кисти.

— А с чего вдруг такая уверенность? — озадачился столь непривычной самоидентификацией сестры Джей.

— На сундуке все-таки было заклятье, оно было в комплексе чар, удерживающих мертвых, — горько признала богиня, ненавидящая ошибаться и еще более ненавидящая признавать свои ошибки. Как, впрочем, любой самолюбивый лоулендец независимо от половой принадлежности, а уж Богиня Логики, чрезвычайно редко допускающая такие промашки, втройне.

— Тогда идиотов тут четыре штуки, я тоже ничего не заметил, — самокритично, в обществе подруги ему частенько приходилось трезво оценивать уровень интеллекта, развеселился Элегор и нетерпеливо переспросил:

— Какое заклятье-то?

— Непомерной алчности, сеющей вражду, — объяснила Элия то, что поняла, осмотрев проявившееся плетение сработавшего заклятья и ее исходные параметры. — Наши приятели из пещеры ничего не знали об этом, но, чары, удерживающие их души, трансформировались после освобождения жертв в другие, легшие на содержимое сундука. Первый, взявший что-то оттуда в течение часа, подцепил бы заклятье, как чесотку. А мы вместо этого добавили к сокровищам Нафила дираванку, чем разрушили всю логику плетения до состояния чистой энергии, которая и досталась зверушкам Кэла. Именно благодаря ей они столь быстро прошли этап деления и роста до полноценных особей.

Пират тряхнул головой, понимая, какой грандиозной ловушки им удалось избежать по счастливой случайности. Нет, перебить-то они бы друг друга из-за подлого трюка давно уж дохлого некроманта не перебили бы, но кровушки могли бы попортить изрядно, пока бы разобрались бы, пока заклятье сбросили — это факт. Не впервой лоулендцам между собой грызться.

Облегченно вздохнув, Кэлберт выпалил:

— Оказывается, везет не только дуракам!

— Но еще и идиотам, — радостно закончил за принца герцог.

— Смех смехом, а больше только на везение рассчитывать нельзя, — позволив себе улыбку, объявила Элия. — Я не улавливаю заклятий Нафила, пребывающих в состоянии статиса, ни божественным чутьем, ни сканирующими чарами.

— И что? Бросать поиски? — помрачнел Кэлберт, понимая, что степень опасности будущей операции превышает возможный куш.

— Мне надо посоветоваться со специалистом, — ответила богиня, для которой опасность тоже никогда не была поводом для прекращения эскапады, только причиной устранить опасность перед ее продолжением. — Все равно корабль на Канвае за минуту не починишь. Я успею кое к кому наведаться и, надеюсь, мне подскажут выход, пока вы будете изучать нравы морской вольницы в непринужденной обстановке.

— Ага, стало быть, поединки на кинжалах теперь называются так! — ехидно догадался Джей и подмигнул Кэлберту.

Хорошая драчка для разгона крови своей и пролития чужой была принцу в радость, да еще и сестрица им заранее индульгенцию выписала от своих попреков. Иногда даже лучшие из женщин принимались критиковать самые обычные мужские развлечения, как какие-то несусветные преступления. А тут все здорово устроилось! Можно сказать, общественно-полезная работа наклевывается! Если даже принцы и прирежут кого, так кто пиратов-то жалеть будет? Их в Океане Миров, как рыбы, одних выловят, другие тут же появятся, рей да виселиц на берегах не хватит каждому последний танец с веревкой устроить.

Кэлберт ответил брату понимающей ухмылкой и бережно взял пару шариков с дираванками, чтобы убрать их в шкаф. В проклятом сундуке держать драгоценные создания бог больше не хотел. Вдруг Элия еще какое заклятье Нафила упустила, нет уж, пусть на полке лежат, целее будут.

«Разящий» поднимал якорь, Лигор со свирелью в руках высвистывал попутный ветер для путешествия через миры на Канвай, матросы весело сновали по палубе, радуясь тому, что оставляют студеный Гифесей и плывут в куда более теплые и гостеприимные воды.

Большая часть команды «Разящего» бороздила просторы Океана Миров еще тогда, когда их капитаном был дерзкий корсар Кэлберт, а флагом изумрудный стяг с кинжалом. Преданные своему вожаку люди остались под началом бога и тогда, когда он вошел в королевскую семью Лоуленда и из безродного ублюдка, за голову которого была обещана баснословная награда, превратился в его высочество. Они гордились тем, что плавали под рукой капитана Кэла, с не меньшей гордостью стали служить и принцу. Кое-кто, конечно, не без грусти вспоминал былые вольные деньки, но верность Кэлберту оказалась сильнее тяги к карьере флибустьера. Поэтому-то весть о намечающемся визите в пиратскую гавань моряки встретили с ликованием. Приятно вспомнить былые славные денечки за кружкой крепкого пойла, когда палуба под ногами не ходит ходуном и веревка не плачет по шее, а морская братия пусть завидует тому, что их знакомцы нынче стали подданными Лоуленда!