Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров

Глава 1. События, отравляющие жизнь

На Лельтисе, в благословенном крае, являвшемся одной из постоянных резиденций принцессы Элии Лоулендской, царила весна. Через высокие окна террасы, распахнутые в сад, доносилось разноголосое птичье пение и веяло ароматами цветущих вишен, яблонь, слив и персиков. Свежий ветерок шевелил невесомые прозрачные занавеси паутинного шелка, шаловливо играл кружевом скатерти овального стола, сервированного к чаепитию, и широкими рукавами рубашек пары мужчин, сидевших за ним. Сильные длинные пальцы высокого блондина с небрежным изяществом крутили чашку белоснежного фарфора, расписанного тонким узором стиля «дикая роза». Ноздри неодобрительно подрагивали.

— Недостаточно крепкий чай, Нрэн? — откинувшись в плетеном кресле, с мягкой иронией осведомился его компаньон-брюнет. В глазах цвета темного изумруда проскользнули лукавые искорки, а может, это был просто рефлекс от нежно-зеленого шелка рубашки.

Вопрос вкуса великого воителя по части напитков был неизменным поводом для шуток в кругу семьи, никто иной, даже шепотом издеваться на тему пристрастий бога к крепчайшим и горьким настоям не осмелился бы.

— Этому сорту не хватает цветочной ноты, — не дав себе труда заметить издевку, спокойно отметил Нрэн, бесцеремонно оторвал несколько лепестков розы из пышного букета, стоящего в широкой напольной вазе близ стола и поинтересовался:

— Не возражаешь?

— Нет, — качнул головой собеседник, не без удивления созерцая слишком нетипичное для своего брата истинно умиротворенное состояние, а не маску бесстрастия, прикрывавшую мрачную бездну самокопаний, терзаний и сомнений.

Звякнула крышечка чайника. Воин внес необходимые коррективы в состав смеси. Лейм щелкнул ногтем по пузатому бочку, подогревая заварку до нужной температуры. Столько лет проведя рядом с педантичным Нрэном, принц знал все тонкости почти священного процесса заваривания и не стал бы нарушать ритуал из озорства. Все-таки точность и скрупулезность были присущи молодому мужчине, если не в качестве компонента силы Бога Техники, то как качества, взращенные старшим родственником в процессе воспитания. Светловолосый воитель приподнялся, выплеснул забракованный чай на клумбу в сад, выждал ровно две с половиной минуты и наполнил чашку заново. Сделав глоток, довольно хмыкнул. Лейм не стал выливать свой, осушил простым магическим пассом и добавил новой смеси. Взял крохотное забавно-розовое печенье-ракушку из вазы, пригубил чай и мысленно согласился с тонким чутьем брата, хороший напиток, обретя аромат и привкус роз стал идеально-гармоничен.

— Ты мог бы заработать целое состояние, продавая рецепты чая, — отметил Лейм в качестве комплимента делового, а потому наиболее ценного для здравомыслящего во всем, что не касалось Элии, брата.

— Выгодней продавать сам чай, храня секрет состава, — уголки губ сурового воителя приподнялись в намеке на улыбку.

— Пожалуй, — не мог не согласиться принц.

Об этом источнике пополнения и без того громадного состояния родственника он ничего прежде не знал. К коммерческим операциям Нрэн младшего брата не привлекал, он даже помощью Бога Торговли — Рика не пользовался, предпочитая хранить свои дела в тайне, а следовательно ни с кем не делить доходов и избегать лишних сплетен.

Закинув печенье в рот, Лейм перевел взгляд с умиротворяющего зрелища цветущего сада за окнами на полураскрытую дверь в холл и мечтательно задумался вслух:

— Скоро ли она проснется?

— Хочешь пойти разбудить? — хмыкнул Нрэн, но тут же язвительность сменилась горьковатой задумчивостью: — Впрочем, тебе такое могут и простить, сладкий мальчик.

— Пытаешься меня разозлить? — поинтересовался Лейм больше с любопытством, нежели с явной злостью.

Прошли те времена, когда его, не ведающего о сути Алого Бога, скрытой под светлой оболочкой души, действительно можно было именовать «сладкий мальчик», и кому, как не Нрэну, заработавшему при пробуждении истиной сущности брата переломы и синяки, этого было не знать.

— Скорее досадую, — выдав весьма прямой ответ, передернул плечами бог и взял из вазы какую-то серо-зеленую лепешку с глянцевитым отливом, пожалуй, наименее привлекательную представительницу выпечки. Мужчины ожидали пробуждения возлюбленной, но делать это мирно и терпеливо почему-то не слишком получалось. — Тебе она все прощает. Надолго ли?

— Даже ты своей мрачностью ей покуда не надоел, может, и я не прискучу какое-то время, — почти мирно отозвался Лейм. Драться с братом за завтраком было не лучшим способом сохранить благосклонность возлюбленной. Впрочем, Нрэн понимал это так же ясно, а потому не выдал стандартного предложения пойти поразмяться в фехтовальном зале.

— Я хорош в постели, — нахмурившись, нанес удар тяжелой артиллерией по позиции противника воитель.

— Иной раз ласка больше по вкусу, чем самый бурный темперамент и выносливость, — отбил атаку молодой принц. — Сейчас мы привлекаем Элию возможно именно потому, что столь различны меж собой.

— А потом… — как всегда Нрэн попытался испортить настоящее сомнениями и пессимистическим прогнозом на будущее.

— Потом? Ни для тебя, ни для меня не будет никакого «потом», — безмятежно констатировал Лейм. — Так стоит ли переживать?

— Ты прав, — энергично кивнул, как отрубил, воитель и откусил кусок лепешки, которую продолжал сжимать в пальцах. Тут же аккуратно сплюнув на салфетку, бог неожиданно объявил: — Лучше бы Элии в самом деле встать поскорее. Я хочу выяснить, кто хочет нас отравить.

— Отравить? — неподдельно изумился Лейм. Всякое могло случиться, и в мирах, и на родине в Лоуленде. Но на Лельтисе — убежище Богини Любви? Это было чем-то вовсе несусветным. — Ты не ошибся?

— В лепешку добавлена бриалока, — констатировал принц, упоминая отраву, вкушение которой грозило серьезными последствиями даже всеядным выносливым богам, а уж для прочих и вовсе было чревато неизбежной и весьма мучительной кончиной.

— Тогда хорошо бы кузине не заказывать завтрак в постель, — встревожился не столько за себя, сколько за бесценную жизнь любимой молодой бог и резко посуровел.

Прежде, чем героические защитники, сметая все преграды, пошли на штурм опочивальни богини, дабы вырвать у нее изо рта предполагаемый кусок отравленной пищи, Элия сама явилась пред ними дивным, дышащим негой сна видением. Прекрасная женщина в легком светло-голубом платье, с волосами цвета темного меда, свободно рассыпавшимися по плечам. Безыскусная простота облика Элии потрясала сильней любых ухищрений записных кокеток.

Приветливая улыбка скользнула по манящему луку губ, когда богиня промолвила:

— Прекрасное утро, мои дорогие.

Наклонилась, потерлась щекой о щеку Лейма, поцеловала его в пушистую темную макушку, пальчиком разгладила вертикальную складку на высоком лбу, перешла к Нрэну, чуть нахмурилась, отмечая его напряжение. Захватила в горсть светлые волосы, запрокинула голову любовника и скорее укусила, нежели поцеловала в упрямые губы, разомкнувшиеся ей навстречу в довольном вздохе. Тот, кто хотел ласки, получил ее, нуждающийся в постоянном подтверждении своего статуса любовника, тоже не остался обделен.

— Отчего такие мрачные, неужели поссорились? — шутливо потребовала ответа богиня и погрозила пальчиком.

— Есть причина посерьезнее, любимая, чем глупые споры, — отозвался Лейм, все опасения которого испарились при виде пребывающей в добром здравии принцессы. — Нам странно накрыли стол.

Изящная бровь выгнулась в молчаливом вопросе, богиня перевела взгляд на столешницу, оценила россыпь печения и надкушенную лепешку, подняла одну из чашек с настоем, понюхала и согласилась:

— Да, странно. Зачем вам чай откровений и дриаданские лакомства?

— Чай откровений? Лакомства? — удивились мужчины, намекавшие лишь на то, что их собрались отравить.

— Настой розы алькасиар, развязывающий язык, и печенья для садовников к трапезе моих родственников. Хм, пожалуй, стоит поговорить с управляющей, — посуровела Элия, привыкшая к идеальному обслуживанию в резиденции. На сей раз речь шла либо о случайном ряде серьезных промахов слуг, либо о злом умысле.

— Любимая, чай с лепестками роз мы заваривали сами, не приняв во внимание указанных тобой свойств, — смущенно поправил Лейм, по справедливости разделяя с братом вину за идиотский промах.

Педантичный ум Нрэна содержал информацию об опасных свойствах роз алькасиар, но принц слабо разбирался в сортах садовых цветов, иначе в жизни не взял бы в рот ни капли проклятого зелья болтливости, молодой же бог знал название розы, зато к стыду своему данных о ее способности развязывать язык не имел. Впрочем, оба мужчины испытали почти одинаковый неловкий ужас, ибо для лоулендца не было хуже участи, чем словесный понос.

— Но печенье с бриалокой мы себе не подкладывали, — мрачно пробурчал воитель.

Элия сдержанно кивнула, тая усмешку в уголках губ, и позвала через заклятье связи:

— Фенарион, зайди.

На веранде почти мгновенно материализовалась высокая тонкая фигура в длинном белом платье. Уложенные вокруг головы волосы были настолько светлы, что казались скорее прозрачными, чем белыми. Изящная эльфийка — управляющая замка — то ли из-за слишком прямой спины, то ли из-за невозмутимой серьезности взгляда, походила на нежный подснежник, внутрь которого вставили стальной стержень.

— Моя леди? — Фенарион коротко поклонилась и застыла в ожидании указаний.

— Почему моим родственникам подали к трапезе печенье с бриалокой? — мягко поинтересовалась богиня.

Фенарион, переведя взгляд на стол, стала белее собственного платья и, скрестив руки на груди так, что длинные пальцы обхватили плечи, плавно опустилась на пол в ритуале покаяния. Согнулась несгибаемая сталь, низко склонилась голова, являя уязвимый затылок, и раздался шепот:

— Виновата.

— Феа, я задала вопрос и жду ответа, — повторила Элия, слишком часто уклонявшая от прямых ответов с куда большей искусностью, чтобы не почувствовать, когда что-то тщатся утаить от нее самой.

— Новенький слуга получил от меня недостаточно четкие указания, — еще разок попыталась избегнуть подробного доклада управляющая. — Я не проследила за его действиями, моя леди. Вина лежит на мне.

— Ты не могла дать нечеткие указания, — отрезала принцесса. — Кто подавал на стол?

— Кайладир, мой племянник, он только одну луну живет в замке… — начала управляющая, явно собираясь списать промах на неопытность родича.

— Вставай и вызови его, — приказала Элия, предпочитая говорить с виновником происшествия, а не выслушивать гипотезы касательно мотивов его действий. Принцесса присела на кресло между мужчинами и нехотя набросила пару дополнительных блоков, скрывающих божественную мощь.

Лейм и Нрэн не вмешивались, ибо хоть и стали пострадавшей стороной, но во владениях Богини Любви лишь ей надлежало вершить суд. Фенарион, более не споря, поднялась с колен, пробежала тонкими пальцами по наборному браслету, отягчавшему запястье, активируя заклятье призыва и, собравшись с духом, промолвила внешне спокойно:

— Кай, срочно пройди на малую западную веранду. С тобой желает побеседовать наша леди.

То ли племяш управляющей и в самом деле не знал за собой вины, то ли отличался редким нахальством, однако ж, явился он пред очи богов весьма проворно. Очень молодой, гибкий и тонкий, столь же светловолосый, как тетя, паренек с раскосыми глазами цвета молодой листвы под бровями белыми, словно искрящийся на солнце иней. Остановился у самых дверей и почтительно поклонился. Только что не шаркнул ножкой, весь такой благовоспитанный юноша голубых кровей.

— Нам хотелось бы знать, каким образом это печенье оказалось на столе. Не объяснишь, Кай? — почти ласково спросила Элия, кивая в сторону частично опустошенной вазы.

— Тетя попросила принести вазу сюда, — слишком невинно, чтобы заявление звучало естественно, ответил эльф, отвесив вежливый поклон в сторону управляющей.

— Именно эту вазу и именно с этим содержимым? — уточнила богиня, почти забавляясь попыткой юнца слукавить.

Ее чувства вполне разделял Лейм, на губах которого начала проявляться улыбка, Нрэн же напротив помрачнел еще более, потому как с каждой секундой богу все больше и больше казалось, что он стал жертвой подросткового эльфийского идиотизма.

— Видите ли, моя леди, не могу сказать наверняка, — задумчиво шаркнув ногой, заявил парень. — Там было еще несколько ваз, а когда оставалась только парочка, я их уронил на ковер в бежевом коридоре, и пока собирал, мог чуток перепутать. Я уже и тетушке говорил, что плохой из меня разносчик, такой уж бездарностью уродился.

— Значит, печенье с бриалокой, ядовитой для любого создания на Лельтисе, кроме дриаданов, ты положил в вазу случайно? — не менее невинно осведомилась принцесса.

— Бриалокой? — разом прекратив ломать комедию, распрямился натянутой струной юноша. В широко распахнутых лиственных глазах закружились панические искры. Звонкий голос просел от волнения, Кай торопливо заговорил, опускаясь, как несколькими минутами раньше тетка, в покаянную позу. — Я не знал, клянусь Первым Деревом, моя леди. Не знал! Я лишь хотел, чтобы меня выставили из замка за небрежение. Чтоб ваши родичи обиделись за то, что им печенье садовников подали. Я… я воином-разведчиком быть хочу, а не слугой, даже вашим слугой. Я только этого хотел!

— Дивно, — усмехнулась Элия, забавляясь объяснением паренька. — Что ж, своего ты добился, прислугой тебе не быть. Что же касается наказания… Ступай, тебе объявят о моем решении позднее.

Кай молча встал, поклонился и на негнущихся ногах вышел с веранды, умолять о прощении юный преступник даже не думал. Его тетя, впрочем, тоже не проронила ни слова. Лишь смиренно ждала приговора. Светлая Богиня милосердна, но не тогда, когда речь идет об угрозе для жизни дорогих ей созданий, тем паче столь нелепой угрозе. Феа покорно готовилась принять кару себе и глупому племяннику.

— Иди, Феа, к тебе претензий нет, родственников не выбирают. Ты виновата лишь в том, что попыталась сделать выбор за другого и косвенные последствия сего решения оказались не из лучших. Первое Древо тебе судия. Распорядись накрыть нам завтрак в плавучей беседке на озере, — взмахом руки богиня отпустила управляющую. Та тенью скользнула за двери.

— Полагаю, худшим наказанием для него должно стать исполнение мечты. Подберешь подходящее училище для юнца, Нрэн? — побарабанив десяток секунд по подлокотнику кресла, выгнула бровь Элия.

— Я бы просто свернул мальцу шею, но твое решение лучше. Напишу рекомендательное письмо, — уголком рта усмехнулся воитель, материализуя перед собой лист бумаги, ручку и набрасывая несколько строк. — Академия Ядзига будет в самый раз. Дисциплине и ответственности его научат, а если не помрет до срока, может, и толк выйдет. Изворотливый малый.

— Ты справедлива, — задумчиво согласился Лейм.

— Точно, а это поужаснее мстительности будет, не находишь? — подкинула вопрос богиня.

— Не для меня. Нет ничего такого, чего я не сделал бы, стоит тебе лишь попросить, — мирно ответил молодой бог.

— Долго еще будет действовать эта отрава? — скрепив готовое послание личной печаткой, осторожно спросил Нрэн у возлюбленной, кивком головы указывая на чайник.

— Если не сопротивляться ее влиянию, выветрится за пару-тройку дней, — ответила Элия, забирая свиток из рук Нрэна, и каверзно уточнила: — Или тебе есть что скрывать?

— Любому есть что скрывать, — сумрачно отозвался воитель, не без оснований ожидая от развеселившейся Элии каких-нибудь коварных шуточек.

— Что, даже за завтраком мне компанию не составишь, пока чаек потом не выйдет? — отложив письмо, полюбопытствовала богиня.

Красавица вспорхнула с кресла и зашла за спину сидящего мужчины, наклонилась, распущенные волосы дурманным облаком накрыли Нрэна, лишая его способности трезво мыслить. Воитель жадно вдохнул ароматы: свежесть, персик, немного ванили и роз альтависте.

— Люблю запах роз, — признался бог.

— О, а я думала тебе больше по вкусу сталь, — лукаво возразила Элия.

— Сталь — это другое, — качнул головой Нрэн, руки Элии скользнули по его груди ниже.

— Вот как? — переспросила женщина, выхватывая из ножен на поясе любовника кинжал — даже в ее замке он не расставался с оружием — и приставляя острием к груди Нрэна.

Мужчина замер глядя на клинок, неистовое янтарное пламя взметнулось в его глазах. Более всего ему хотелось сейчас перевести вольную шутку Элии в нечто большее, податься навстречу клинку, ощутить, как сталь в руках возлюбленной входит в плоть. Да, богиня снова была права, острые клинки сводили его с ума не меньше роз.

— Если мы собираемся завтракать, любимая, кинжал лучше вернуть в ножны, иначе Нрэн не справится с искушением, — заметил Лейм, тоже поднимаясь и подходя к богине. — Если же ты расположена отложить трапезу, то я бы присоединился… — голос бога стал глуше и ниже, глаза темного изумруда потемнели еще больше и в их глубине замерцали алые угольки.

— Сначала завтрак, — не без сожаления решила принцесса, убирая клинок. Нрэн подавил разочарованный вздох. — Да и нервы Фенарион пощадить стоит.

Элия отошла от любовников и вызвала управляющую, чтобы дать ей краткие инструкции:

— Феа, послание передашь Каю, ему надлежит незамедлительно отправиться на Ядзиг. Это рекомендательное письмо от его высочества Нрэна ректору закрытой военной академии. Впрочем, твоему родственнику о содержимом документа и цели путешествия знать не следует. Пусть считает его преамбулой наказания. Дорога от Лельтиса займет дней шесть, мальчик успеет подумать о своем поступке и его предполагаемых последствиях. Обучение будет очень жестким, скоро твой племянник проклянет свои глупые мечты, однако, шанс добиться их исполнения лучше клейма отравителя.

— Благодарю, моя леди, — эльфийка приняла свиток и склонилась в нижайшем поклоне. Только мелкие жемчужины пота на висках выдали напряжение, в котором пребывала женщина в эти показавшиеся вечностью минуты, когда решалась судьба ее молодого родича.

Принцесса небрежно махнула рукой, прерывая действие заклятия, и обратилась к кузенам:

— Теперь, полагаю, нам больше нечего делать на веранде.

— Если только ты сама не хочешь пригубить чаю, нечего, — с нарочитым безразличием, под которым таилась толика извращенной надежды, согласился Нрэн.

— И зачем бы мне совершать столь нелепый поступок? — неподдельно удивилась богиня и уточнила, выгибая бровь: — Неужели есть нечто, о чем ты до смерти мечтаешь меня спросить и не рассчитываешь на откровенность?

Нрэн опустил взгляд к столешнице, кажется, собираясь пересчитать все крошки от печенья с бриалокой, какого бы микроскопического размера они ни были, и выпалил:

— Есть.

— Например? — взмахнула ресницами принцесса, подталкивая кузена к краю пропасти.

— Как ты ко мне относишься, — глухо пробурчал воитель, проклиная злополучный чай болтливости.

— О, ну это и без напитка откровений ясно, — рассыпался серебристый смешок богини. — С точки зрения родственных связей я младшая кузина принца Нрэна Лоулендского, со стороны личных взаимоотношений — постоянная любовница. Можно рассмотреть еще десяток-другой аспектов, но уж очень кушать хочется.

— Опять смеешься, — вздохнул бог, не рассчитывавший на внезапное откровение и, может быть, даже опасавшийся его в той же степени, сколь и желавший.

— Ничуть, или если только самую капельку, — несколько более серьезно ответила Элия и скомандовала, решительно направляясь к дверям веранды: — Пойдемте в сад, мои дорогие.

— Конечно, любимая, — охотно согласился Лейм.

— Да, — покорился Нрэн, готовый исполнить любой приказ прекрасного командира. С какой радостью он бросил бы к прелестным ножкам возлюбленной сотни завоеванных миров или головы врагов, вот только, увы-увы, они были Элии совершенно ни к чему.

— Ну вот, — досадливо цокнула языком принцесса, — теперь-то что хмуришься?

Воитель вздохнул, чувствуя так, будто угодил с головой в ледяную полынью и жерло извергающегося вулкана одновременно и выпалил:

— Ничто из того, что я мог бы дать, тебе не нужно. Вдобавок, я опять, не в пример Лейму, выставил себя дураком, понес чушь.

— Я не задаю вопросов только потому, что хочу просто быть счастливым, а не докапываться до сути того, почему мне выпало счастье, — серьезно и почти сочувственно объяснил старшему кузену принц прописную истину.

— Ничего не можешь дать? Вот глупый, — покачала головой богиня, подхватывая обоих мужчин под руки и выходя навстречу свежей юности весеннего сада. — Совсем недавно вы двое спасли мою жизнь, силу и душу, помогли и продолжаете помогать восстановлению баланса структур. Не будь вашей любви, столь сильной и жертвенной, что оказалась способна на чудо, уже не было бы во Вселенной меня самой. А ты, Нрэн, еще смеешь утверждать, что ничего не можешь мне дать только потому, что я не играю в те же игрушки, с какими привык возиться ты? Если чего-то нельзя убить или оценить в коронах, еще не значит, что этого не существует! Перестань искать материальные доказательства своей необходимости!

— Не могу, — честно признался бог. — Я воитель, а не романтик.

— Почему же тогда ты любуешься цветущим садом, вместо того, чтобы прикинуть, насколько пригодны деревья для заградительных сооружений? — «коварно» уточнил Лейм, подначивая брата, чтобы окончательно не потерять головы от созерцания дивных туфелек шествующих по шелковистой зелени тропы и очертаний изящных лодыжек, изредка показывающихся из-под юбки самым дразнящим образом. Да, весенний сад был чудесен, но ничто не могло соперничать с красотой Богини Любви в глазах безумно влюбленного бога.

— Это иное, — снова мотнул головой Нрэн, задел макушкой ветку вишни и рой цветочных лепестков осыпал светлые волосы бога.

— О нет, Лейм прав, это как раз то же самое, тонко чувствовать красоту ты умеешь не хуже Богов Эстетики, — наставительно возразила Элия и оживилась: — Кстати, дорогой, если говорить о сближении материального, романтического и возможных подарках. Мне будет приятно, если ты составишь, наконец, сборник своих чудесных стихотворений и преподнесешь мне.

— Я не пишу стихов, — нахмурился Нрэн, выбрав из всех возможных правдивых ответов наиболее обтекаемый.

— Вот-вот, не пишешь, только декламируешь тайком, — обиженно надула губки женщина, на несколько секунд опустив головку на предплечье любовника. — А давно пора! Только не говори, что не помнишь ни одного, все равно не поверю. У тебя абсолютная память!

Бог сурово нахмурился, понимая: его мастерски загнали в угол. Элия, давая передышку кузену, на несколько мгновений отвернулась, ласково выбирая из черной шевелюры Лейма белые и розовые лепестки, занесенные игривым ветерком. Свободной рукой молодой бог поймал ладонь возлюбленной и нежно поцеловал. Она одарила его теплой улыбкой, повернулась к Нрэну и, умильно захлопав ресницами, попросила:

— Подари, пожалуйста!

— Ты действительно этого хочешь? — недоверчиво уточнил воитель.

— Хочу! Будь иначе, не стала бы просить, — энергично подтвердила богиня. — Мне не нужно напитка откровений, чтобы говорить тебе правду, дорогой.

— Ох-х, хорошо… — мотнул головой Нрэн, принимая решение куда более героическое, чем бой в одиночку против многотысячной армии. Какие-то удивительно низкорослые деревья окружали тропинку в саду Лельтиса, и светлая шевелюра воителя вновь оказалась под обстрелом лепестков.

Богиня замерла, завороженно глядя, как они падают, падают на светлые пряди мужчины, его одежду. Сами собой возникли из ниоткуда и сорвались с губ слова:

— Экспромт, Элия? — уточнил Лейм, захваченный простой прелестью четверостишья.

— Н-н-нет, скорее воспоминание об экспромте, — помедлив, ответила принцесса. — Ты же знаешь, я стихов действительно почти не пишу.

— Альвион? — переспросил молодой бог, догадавшись, что кузина имеет в виду прошлую, трагически оборвавшуюся инкарнацию семьи.

— Кажется, нет, что-то еще более древнее, — слепо глядя в никуда ответила женщина. Реальный мир Лельтиса не то чтобы побледнел, скорее, лег пластом на память о каком-то другом весеннем саде, о другой прогулке, о случившемся когда-то очень давно.

— А дальше, еще что-то помнишь? — жадно заинтересовался Нрэн, ловя намек на то, что некогда он был связан с Элией, что-то значил в ее жизни.

— Вот, кажется, дальше. Переводить трудно, другой язык. Я не знаю его ныне… — промолвила богиня. — На лоулендском будет звучать немного коряво, примерно так:

— Спасибо, — прошептал Нрэн, вслед за принцессой словно шагнувший на несколько мгновений в тот древний сад, отцветший тысячи лет назад, ощутивший вечность и нерушимость уз, соединяющих его с возлюбленной, поверивший пусть всего лишь на несколько секунд, но зато всем сердцем в то, что их связь невозможно разрушить ни смерти, ни разлуке, ни тем паче глупым сиюминутным обидам. — Спасибо, Элия. Я запишу свои бездарные стихи, если хочешь, читай их.

— С удовольствием, — промурлыкала богиня, а Лейм в некотором замешательстве тряхнул головой: — Почему ты так говоришь, брат? Если Элия хочет их прочесть, значит…

— Не стоит уговаривать этого упрямца, милый, — усмехнулась женщина. — Планка совершенства у Нрэна вывешена столь высоко, что таковым он считает лишь свое воинское умение. Неплохим — мастерство в изготовлении оружия и смежных областях, все остальное, сколь бы выдающимся не казалось остальным, его взыскательное высочество именует потугами дилетанта. Спорить с ним бесполезно.

— Именно так, — серьезно кивнул бог, довольный уж тем, что не пришлось объяснять брату элементарных понятий.

— Так порадуемся же тому, что удалось добиться, — заключила принцесса и подмигнула младшему кузену.

— Как скажешь, дорогая, — согласился с логическими доводами возлюбленной Лейм.

Слева в зарослях буйно цветущего терновника кто-то оглушительно чихнул раз, другой, третий, словно ставя точку в беседе принцессы с родственниками. Или, возможно, то было многоточие?

— Шилк, — безошибочно определила богиня не столько по тембру чиха, сколько по знакомой ауре личного скульптора-пророка и обеспокоилась самочувствием бесценного приобретения из урбо-мира: — Не простудился ли, бедолага? Надо взглянуть.