Бог Непокорных

Явление героя

На девятом небе, в Эмпирее, в Обители Безропотных, проходила торжественная служба.

Бог послушания и кротости, Шелгефарн Смиренный, прибыл в одно из отдаленных своих владений. Он был встречен очень торжественно, ангелы и духи света немедленно собрались во дворце-храме, в центральном зале которого явился Князь Света, единственный сын прекраснейшей Элайны и Травгура, Судьи Богов. Смотрители дворца вознесли Шелгефарну благодарственные молитвы, его дорожный посох и чаша для подаяний были помещены на специальные постаменты справа и слева от золотого трона, служившего седалищем божеству.

Затем началась церемония: были вознесены молитвенные песнопения и поднесены богу послушания первые дары. Светоносные создания и немногочисленные духи великих святых, сумевших в результате длинного пути посмертного вознесения достичь последнего, девятого неба, все прибывали, и вскоре весь зал оказался заполнен. Служба длилась долго, ибо обитателям Небес не нужно ни есть, ни спать, также не знают они и усталости. Каждый жаждал приблизиться к живому богу и поднести ему какой-нибудь дар; многие при этом задавали вопросы или просили о чем-нибудь, другие совершали подношения только лишь со словами благодарности и восхищения.

Просьбы и молитвы время от времени прерывались общими песнопениями и молитвами, в которых выражались все те качества, которые сила Шелгефарна взращивала в почитателях этого бога: кротость, смирение, терпение, послушание. Шелгефарн давал наставления, которые выслушивались и принимались его подданными с величайшим почтением; когда бог покинет Обитель Безропотных, эти наставления изобразят в виде поучительных картинок и украсят ими стены храма — так же, как делали во все предыдущие его визиты. Сила Шелгефарна проникала в духов и праведников и преображала их: духовный путь, по которому они шли, делался яснее, а желание пройти его до конца становилось более настойчивым и сильным. Легкая грусть в глазах бога смирения была всем привычна и хорошо знакома: говорили, что он печален от созерцания страстей, владеющих душами смертных; ведь даже на небесах следы этих страстей пропадают не сразу.

Наконец, великолепная служба завершилась. Ангелы, духи и праведники продолжали бы ее и дальше, но бог установил службе предел, который не назывался, но ощущался совершенно явственно — и вот, один за другим, они стали покидать залу. Остался единственный ангел, преклонивший колени в самом дальнем углу залы. Он не торопился уходить. Шелгефарн кротко взглянул на него, не выказывая ни тени упрека или недовольства — богу послушания подобные выражения чувств были чужды по самой своей природе. Несомненно, ангел желал сказать нечто важное, иначе бы он не стал задерживаться; Шелгефарн терпеливо ждал.

И вот, ангел поднялся с колен и сделал несколько шагов вперед; бесстрастное его лицо ничего не выражало. Когда он заговорил, голос его был напряжен, но не содержал в себе ни капли почтения; пренебрежения в нем, впрочем, также не звучало — только энергия, непреклонная холодная воля и осознание своего права на власть не меньшую, чем та, которой обладал Шелгефарн.

— Кто ты такой? — Сухим, ровным голосом произнес ангел. — Что ты такое?