Благословенный

Глава 7

— Что у нас, кстати, господа, с доходами?

Тут слово взял Александр Николаевич Самойлов, генерал-прокурор Сената. С уничтожением Камер-коллегии дела по умножению государственных финансов оказались в ведении сенатской Экспедиции о доходах.

— Основную часть казённого дохода составляет подушная подать! В этом году она принесла двадцать шесть с половиной миллионов рублей, и составляют около 33% всех доходов казны. На втором месте питейные сборы — 15 миллионов рублей, дают они 25–26% дохода; на третьем — соляные деньги, приносящие от 7 до 10% дохода; в прошлом году они дали 5 миллионов 300 тысяч рублей; пятыми по значимости являются таможенные сборы, а шестым — канцелярский сбор. Также небольшой доход в один миллион триста тысяч дают «горные деньги».

— Однако же Ваше Величество — поспешил добавить Воронцов — это общие цифры, из которых надобно вычитать расходы по взиманию этих налогов и платежей! если принять во внимание эти расходы, то картина становится совсем иной. Если сбор подушной подати не составляет больших трудностей, то для получения питейных и соляных денег приходится нести существенные расходы!

— Вот как? Тогда сколько сейчас приносит соляные сборы, за вычетом расходов на их получение?

— Ваше Величество, на самом деле они сейчас убыточны.

— Как это может быть?

— За всё время царствования августейшей бабки вашей цена на соль казною ни разу не поднималась; между тем расходы по её добыче выросли очень существенно. Поэтому сейчас получается так, что торговля солью приносит казне убытки!

— Вот как? Отчего же они выросли?

— Весьма больше велики расходы на перевозку. Более всего соли добывается в Илецких выработках, в Крыму и на озере Эльтон, но всё это очень отдалённые места; рядом с ними нет хорошей судоходной реки для вывоза. Велики также расходы по подвозу соли в магазины, находящиеся в разных городах Империи!

— Так может быть тогда повысить цены?

— Видимо теперь это стало неизбежно… Но это очень вредное действие! прежде всего от повышения цены соли сразу же уменьшится её закупка, а значит, объёмы поступления в казну сократятся. Кроме того уменьшение закупки соли приведёт сокращению выработки солонины, кожи и иных предметов, что для населения чрезвычайно вредно — у нас и так закупка соли на душу населения в несколько раз меньше, чем в странах Европы!

— Ладно, Александр Романович, это надо обдумать. А что такое «горный доход»?

— Промышленники платят некоторый небольшой налог за каждую принадлежащую им домну и выплавленный пуд чугуна. А самая главная прибыль здесь получается от переделки меди в медную монету — это приносит до полутора миллионов рублей в год!

— Как это выглядит?

— Мы закупаем медь у промышленников по цене 5 рублей за пуд, а потом чеканим из неё монеты на 16 рублей!

— Неплохая прибыль!

— Вовсе нет. Ведь есть расходы на перевозку и чеканку; кроме того, мы упускаем прибыль от продажи меди в иные страны. Наши пятаки сейчас пудами вывозят за границу и продают там на вес.

— Что? Как это?

— Очень обыкновенно! Идёт, скажем, корабль Балтийского флота в навигацию по западной Балтике. Матросам и офицерам выдают вперёд жалование, чтобы те могли закупать потребные себе вещи в иностранных портах. А те разменивают ассигнации на медь, и где-нибудь в Копенгагене продают наши монеты на вес! Получают прибыль вдвое, а казне, разумеется, убыток. В Кронштадте вечный недостаток медных денег…

Я представил себе эту картину — как наши моряки продают наши же деньги какой-то датской портовой сволочи — и в голове у меня закрутились обидные словосочетания типа «как сраные папуасы, золото на бусы меняем». С этим дерьмом надо кончать!

— Александр Романович, а ежели нам сделать монеты полегче, и печатать их не из меди, а из латуни? Должно быть, прибыль от такой операции возрастёт?

Воронцов задумался.

— Возможно, это так. Однако надобно сперва уточнить, смогут ли монетные дворы работать с латунью, ведь твёрдостью она много выше, чем медь!

— Значит, надобно узнать! И разработать образцы монет, намного меньших по весу, чем существующие! Ну, давайте двигаться далее: как обстоят дела с винными сборами?

— Эти доходы отдаются нами на откуп. Издержки собирания тут тоже весьма существенны…

— Есть ли способ повысить тут доходность?

— Откупа продаются с торгов. Правительство не может контролировать цену реализации откупа — как на торгах получилось, такая и остаётся!

Воронцов начал объяснять мне тонкости винного откупа, а я тем временем вспомнил, что в лаборатории Академии наук теперь трудится господин Лавуазье, зарабатывавший во Франции именно откупами. Решив при случае обязательно потолковать с ним, я прервал Воронцова:

— Ладно, Александр Романович, давайте оставим частности и взглянем на картину в целом. Сколько же всего у нас бюджетных доходов, и каковы они в «чистом» виде?

— В этом году получилось 73 миллиона «брутто» и 55 ½миллионов «нетто»! — не глядя в бумаги, отвечал он.

— То есть получается 18 миллионов рублей одних издержек на сбор налогов? Однако… Ну что же, познакомившись с доходами, теперь давайте проясним положение дел с расходами. Александр Романович?

Воронцов опустил голову в документы и ещё более помрачнел.

— Соблаговолите выслушать, Ваше Величество: расходы в этом году составляют — на двор 8 760 тысяч рублей, на армию — 21 миллион рублей, на флот 6 683 тысяч рублей, на внутреннее управление 30 231 тысяч рублей, на содержание духовенства 820 тысяч рублей, на училища 1340 тысяч рублей, на почту, каналы и дороги 4 700 тысяч рублей, на колонизацию 440 тысяч рублей, выплаты по займам 4 190 тысяч рублей. Итого 78 160 тысяч рублей. На двор приходится 11% всех расходов, на армию — 32%, на флот — 9%, внутреннее управление и прочее — 48%

— Так, то есть у нас чистый доход 55 с половиной миллионов, а расходы 78 миллионов. Это что же получается, дефицит в 23 миллиона рублей?

— Нет, Ваше Величество, только в пять миллионов. «Издержки на сбор налогов» включены в расходы на внутреннее управление!

Это, конечно, легче… но цифры всё равно чудовищные.

Проклятье. Я ведь и сам за эти годы привык, что из казны можно черпать, как из бездонного колодца, не задумываясь о последствиях. И вот, пожалуйста: при всех наших успехах, после повышения оброка с одного рубля до трёх, несмотря на недавнее увеличение подушной подати с 70 копеек до рубля — дефицит в пять с лишком миллионов! И это мы ещё войну не ведём (скромные боевые действия против персов не в счёт)!

Ну что же, пора было закрывать заседание.

— Уважаемые члены Совета, — тяжело поднявшись, произнёс я. — Благодарю за участие в сегодняшнем совещании. Картина нашего финансового положения мне ясна, и она крайне печальна. На следующей неделе назначаем новый Совет, к которому прошу всех представить предложения о том, как нам увеличить доходы и сократить расходы. Засим все свободны… а вы, Александр Романович, ненадолго задержитесь!

Господа члены Совета раскланялись. Воронцов остался, мрачно шелестя своими бумагами.

— Александр Романович, — начал я, — после сегодняшнего заседания мне стала понятна нелюбовь ваша к Потёмкину. Да, надобно признать, что Светлейший здорово подорвал наше финансовое благополучие! Однако делать нечего, надо всё поправлять!

— Александр Павлович, я рад бы поправить, — с досадой вымолвил мой визави, — да только из слов ваших явствует, что вы намерены вполне продолжить подходы и приёмы Григория Алексеевича. Скажу вам прямо — в таком случае председательство моё долго не продлится. Сидеть в Совете бестолковой чучелой я не намерен; если мои советы вам не подходят, то так тому и быть!

Ух ты, какой он смелый! Хорошо, что такие люди сохранились среди бесконечной екатерининской сахарной ваты!

— Да вы не горячитесь, Александр Романович! Я, конечно, заметил, что мои идеи пришлись вам не по вкусу. Однако же, давайте подходить ко всему разумно. Вот по поводу ассигнаций: ну что с ними делать? Выкупать по номиналу? Это безумие — где мы возьмём 157 миллионов звонкой монетой? Это нам придётся разорить всю страну налогами, что вам же первому и не понравится. Нет, дорогой граф, этот путь уже закрыт. Не я заварил эту кашу, но раз уж она булькает в котелке, надобно что-то решать… причём, видимо, нечто нетривиальное, потому что традиционные решения слишком дорогостоящи.

— Ваше Величество, — мрачно отвечал Воронцов, — все нетривиальные решения — суть мошенничество!

— Позвольте не согласится. Вот смотрите, что мы имеем сейчас: лет двести назад какой-то испанский тип — может, гранд, а скорее, простой матрос или солдат — шёл по мексиканским джунглям, да и наткнулся на место, где индейцы добывали серебро. Он завладел этой шахтой, и теперь, уже двести лет как, наша страна отдаёт ему с таким трудом получаемые произведения нашей земли и ремёсел: лён, зерно, железо, меха — в обмен на блестящие кружочки металла, знаменитого тем, что внешний вид его нравится негоциантам, и бесполезного во всех прочих отношениях. И мы платим дань потомкам этого конкистадора, просто потому, что их предок когда-то смог отнять у американских туземцев их шахту. Разве это не мошенничество? Это ещё хуже — просто откровенный грабёж!

— Ваше Величество, вы предлагаете идти против мнения всего света! Серебро — это серебро, а бумага — это бумага!

— Иные векселя стоят поболее бриллиантов!

— Потому что в них содержится обещание выплаты твёрдой суммы золота!

— У нас нет своего золота. И серебра своего тоже нет. С какой стати нам обещать выплату того, чего у нас нет? Это глупо. Если уж обещать твёрдую выплату за бумагу — давайте предлагать то, что у нас есть! Один рубль — пять фунтов железа! Или полпуда чугуна! Или восемь фунтов пеньки! Или лоад строевой сосны! Или пуд зерна!

Воронцов, чуть подумав, лишь покачал отрицательно головой.

— Это будет очень неудобно! Все эти товары постоянно дорожают и дешевеют, и деньги наши будут колебаться вместе с ценами на зерно, пеньку, и прочее!

— Вообще-то, это происходит и посейчас, в отношении серебра. Просто вы этого не замечаете. Вам кажется, что оно неизменно, а ведь за триста лет со времён открытия Америки оно подешевело втрое.

— Однако же, Ваше Величество, как вы можете видеть, наши бумажные ассигнации подешевели много более серебра! Ещё несколько лет таким курсом — и деньги наши ничего не будут стоить, как во Франции, где говорят, нищие теперь ленятся подбирать стофранковые купюры — так ничтожно мала их покупательная способность!

— Однако же, прошу заметить — Франция живёт, и успешно воюет с половиной Европы! А то, что деньги дешевеют — невелика беда! Это дело привычки. Просто вам, как и всем остальным в нашей Империи, придётся свыкнуться с мыслью, что деньги теперь будут дешеветь всегда! Это и правильно, и нормально. Подумайте сами: ведь всё в этом мире портится, ломается, приходит в негодность — металлы ржавеют, здания разрушаются, всё стареет, — чего же деньги, символизирующие все эти ценности, сами должны оставаться в неизменной стоимости? Я полагаю, что они тоже должны терять её, так же, как и всё остальное!

Воронцов отрицательно покачал головой.

— Александр Павлович! Любое решение, кроме честного золота и серебра, будет влечь за собою лишь денежный разврат, результаты которого вы только что слышали!

— А я вот, честно говоря, не увидел, что наши проблемы с финансами связаны с ассигнациями. Я вообще не вижу никаких проблем с бумажными деньгами! Проценты по ним на казну не начисляются, твёрдого срока обмена на серебро нет — так что нам сильно беспокоиться? Да, иностранные негоцианты могут быть недовольны; возможно, они не станут принимать наши деньги в оплату своих произведений. Но столь ли это существенно? Для закупки предметов высокой важности мы всегда можем применить У меня сложилось совсем другое мнение: у нас слишком большие расходы и чрезмерно низкие доходы. И этим вот надо немедленно заняться! Мне крайне не нравится, что расходы на содержание двора превышают ассигнования на флот! Наши управленческие траты чудовищны — половина налогов уходит на чиновников! Статей «наука» «образование», «культура», «охранение народного здравия» нет вообще! Надобно прежде всего заняться всем этим вплотную! Сократить бесполезные траты, повысить расходы на те предметы, что в будущем дадут нам отдачу в виде возрастания общественного богатства… В общем, всё пересмотреть.

— Что же вы желаете сделать? — устало спросил Воронцов.

— Прежде всего, я намерен сократить расходы на двор. Представьте мне список дворцов, состоящих в ведении дворцовой канцелярии, либо находящиеся в процессе постройки. Также нужно пересмотреть все траты и найти возможности экономии.

Второе: армия. Ситуацию с флотом я более-менее себе представляю, а вот положение в военном ведомстве в полной мере пока не могу определить. Но непременно там тоже есть возможности для сокращения расходов, и их надо изыскать! Также надо ревизовать наши строительные проекты, и на следующем же Совете выслушать предложения, способствующие исправлению сложившегося положения. Ожидаю ото всех господ советников соображений по поводу сокращения расходов и повышения доходов. Засим пока всё!

Через два дня мне поступил список дворцов. Увидев его, я просто ужаснулся: Их количество оказалось просто чудовищно!

Итак:

Москва: Екатерининский дворец в Коломенском, Екатерининский дворец в Лефортово, Летний Дворец в Кремле, Покровский дворец в Петровском-Рубцово, недостроенный дворец в Царицыно, недостроенный дворец Павла в Булатникове, мой недостроенный дворец в Коньково.

Петербург и окрестности: Таврический дворец, выкупленный у наследников Потемкина, Зимний дворец и Эрмитаж, Каменноостровский дворец, Мраморный дворец, Аничков дворец, Летний дворец Елизаветы, Летний дворец Петра I, усадьба Пелла, Щепелевский дворец, Воронцовский дворец, выкупленный когда-то у отца А. Р. Воронцова.

А ещё — несколько дворцов в Петергофе, (Большой Петергофский дворец, Английский дворец, Монплезир, «Собственная дача»; несколько дворцов в Ораниенбауме, (Большой (Меньшиковский) дворец, Китайский дворец, Дворец Петра 3-го, вспомогательные постройки), в Царском селе: Большой Екатерининский дворец с гигантским парком, там же рядом Баболовский дворец Потёмкина, и огромный, хоть и недостроенный, Александрийский дворец.

Далее: Дворец в Гатчине, Дворец в Павловске, Большой Стрельнинский дворец, дворец Екатериненталь в Ревеле, Рундальский дворец в Митаве.

Теперь «путевые дворцы», то есть такие персональные мотели императорской фамилии: По дороге из Петербурга в Москву — Чесменский дворец на 7-й версте по пути на Москву, Петровский путевой дворец, (так называемый «Петровский замок»), рядом с Москвой, Среднерогатский, Тайнинский и Воздвиженский дворы, дворцы в Вышнем Волочке, Клину, в Медном, в Твери, в Торжке, в Великом Новгороде, в Выдропуске, Солнечногорске, Городне, Яжелобицах, Едрово, Крестах, Чудово, а также Городня на Волге и Коростынь…

И наконец, дворцы, устроенные к Таврической поездке: Мариинский дворец в Киеве, в Подольске, в Кременчуге, в Херсоне, в Екатеринославе, в Крыму (Севастополь, Карасубазар, Симферополь), Уфф, вроде бы всё!

И каждый из них требует расходов на своё содержание! Срочно снимать их с баланса, срочно!

Надо срочно это всё переделывать, меняя назначение. Но мне тут трудно сориентироваться — в большинстве этих мест я ведь даже никогда не был! Надо, не откладывая времени, провести ревизию, всё осмотреть, и по каждому принять решение.