Благословенный

Глава 24

Доклад о ситуации на Мальте лежал у меня на столе. Я уже был извещён об успехе синьора Литты, избранного магистром Ордена. Что же, — первая часть операции по проникновению на этот важный для нас остров завершилась успехом!

Разрабатывалась она уже давно. Я помнил, что Великий магистр Роган умер в первой половине 1797 года, и было совершенно ясно, что это обстоятельство станет поворотным пунктом в судьбе Мальты. Нужно было во что бы то ни стало продвинуть на пост Великого магистра Джулио Литту, и через него добиться протектората над островом. Поджог наших судов в Кронштадте показал мне серьёзность намерений Сент-Джеймсского дворца, — судя по всему, англичане собирались сделать всё возможное для удаления нас с Мальты, но пока не готовы были к открытому разрыву. Конечно, была опасность, что Литта, став магистром, резко передумает уходить под протекторат России, но ведь в этом случае его брак с Екатериной Скавронской оказался бы под вопросом… так что шансы на это можно оценивать как незначительные.

Скорее проблемы ожидались с другой стороны. Англия, внешне безразличная к судьбе острова, исподволь ревниво следила за развитием ситуации. Одним из логических действий в этом направлении стал запрет для нашего флота проходить Черноморскими проливами, которое Лондон с большим трудом получило от Порты. Всего несколько лет назад специальный посланник в Стамубле Михаил Илларионович Кутузов добился права прохода через Проливы наших военный кораблей — строго по одному, с закрытыми орудийными портами и пушками, снятыми с корабля и перевозимыми сопровождающим транспортом. Очень неудобно, но это много лучше, чем вовсе ничего! Так и то, Кутузову, чтобы добиться этого соглашения, пришлось давать чудовищную взятку Хранителю гарема, дабы склонить любимую жену султана воздействовать на него в нужном направлении. Теперь соглашение расторгнуто Диваном, и мы не можем послать на Мальту даже жалкого брига!

А Средиземноморская эскадра Великобритании, несмотря даже на крайне сложное положение, сложившееся с защитой метрополии, не торопилась отплывать к родным берегам. Наоборот, флаг адмирала Джарвиса всё чаще стали видеть в Неаполе, король которого откровенно претендовал на суверенитет над Мальтой.

И сегодня именно на эту тему мы разговариваем с адмиралом Ушаковым.

— Фёдор Фёдорович, ситуация на Средиземноморском театре на сегодняшний день для нас неблагоприятна. Я никогда не собирался размещать там больших сил нашего флота, планируя использовать Мальту лишь как базу для торгового судоходства и защиту от средиземноморских пиратов, сильно досаждающих в Леванте. Поэтому первая эскадра, направляемая туда, имела довольно скромные размеры и включала больше фрегатов, чем линейных кораблей. Однако теперь ситуация изменилась — в Европе идёт война, и навряд ли мы сможем остаться в стороне.

Ушаков понимающе склонил умные, пытливые глаза, в которых чувствовался живой интерес к теме нашей беседы.

— Итак, адмирал, ввиду совершенного недостатка сил на Балтике, нам остаётся рассчитывать лишь на Черноморский флот. А поскольку турки закрыли Проливы, придётся прорываться через них с боем! Схема турецких укреплений нам известна: французский инженер барон де Тот двадцать лет назад разработал для султана схему из современных бастионов, но турки так её и не закончили.Вот она: прошу ознакомиться.

Фёдор Фёдорович взял из моих рук пожелтевшие, закапанные вином листы, внимательно вглядываясь в них.

— Итак, вам предстоит прорваться через проливы и достичь Мальты. С собою вам следует взять весь состав Черноморского флота, какой вы сочтёте нужным и способным действовать в Средиземном море.

Адмирал удивлённо оторвал глаза от схемы де Тота и поднял их на меня.

— Ваше Величество, стоит ли уводить весь флот? Ведь наши черноморские берега таким образом останутся беззащитны!

— Для вас я Александр Павлович. Думаю, придётся задействовать весь флот — все боеспособные корабли!

— Но отчего же?

— Выхода нет. Разделить флот — значит обречь его на уничтожение: его просто разобьют по частям — половину англичане на Мальте, половину турки на Чёрном море. Надо держать его соединённым! Тогда мы сможем отражать любые угрозы на Средиземноморье; если турки посмеют открыть военные действия, можно будет действовать нашим флотом по их средиземноморскому побережью. Чёрное море придётся защищать береговыми батареями… и готовить в Николаеве новые корабли.

— Когда нам следует отплывать?

— Фёдор Фёдорович, эскадра должна уйти до зимних штормов. Конкретные сроки я вам не ставлю: ведь Черноморский флот ещё надо подготовить к походу, но и затягивать не следует. Мальта ждёт!

Интерлюдия

Гибралтар.

Как это прекрасно — выспаться в настоящей, широкой деревянной кровати с пологом, стоящей на твёрдом полу, а не на качающейся корабельной палубе, а утром, неторопливо воспряв ото сна, позавтракать прекрасной яичницей, ветчиной и отменным чеддером! Джон Джервис, адмирал синего флага, командующий Средиземноморской эскадрой, нечасто мог позволить себе такое сибаритство. Обычно ему приходилось коротать время между адмиральской каютой славного «Виктори», 104-х пушечного корабля, и его же квартердеком, осуществляя блокаду то бискайского, то средиземноморского побережья Испании. Но сейчас эскадра встала на рейд Гибралтара: часть судов требовали тимберовки, часть — очистки днища, и, конечно же, всем требовалась свежая вода. Так что теперь адмирал наслаждался покоем в доме губернатора Гибралтара, запахом апельсиновых деревьев, цветущими магнолиями и жасмином, твёрдой почве под ногами и прекрасной местной кухней, и только бесконечные гибралтарские лестницы испытывали его терпение…

Казалось, адмирала ждёт прекрасное утро, но вдруг идиллию нарушил адъютант капитана Керью.

— Адмирал, в море замечены канонерки испанцев! — воскликнул молодой рыжеволосый джентльмен, врываясь в гостиную губернатора в тот самый момент, когда адмирал уже готовился вкушать свой завтрак и великолепный утренний чай.

— Вот как? И много их?

— Более восьмидесяти вымпелов!

Адмирал Джервис, скомкав белоснежную льняную салфетку, выдернутую из-за воротника, с досадой бросил её на стол. Прекрасный «английский» завтрак — яйца, ветчина, порезанная столь тонко, что через неё вполне можно читать газету, гренки и прекрасный кантонский чай — останется бестолку остывать на столе.

— Харви, мундир! Шляпу! Срочно! Молли, открой окно. Нет, не это, — то, что выходит на рейд!

Камердинер адмирала побежал за мундиром, а адмирал тем временем вышел к распахнутому окну. Средиземноморское солнце заливало своим ласковым светом всю бухту Альхесирас. Город — россыпь оранжевых, красных, терракотовых черепичных крыш — утопал в зелени магнолий и апельсиновых деревьев, и лишь тень от гигантской Гибралтарской скалы чёрным провалом контрастировала с этим радостным пейзажем.Атлантический ветер был еще слаб, но обещал посвежеть. И там, вдалеке, милях в семи от берега, адмирал увидел россыпь грязно — белых хлопковых парусов над утлыми скорлупками испанских канонерок. Их было чертовски много; а вдали маячили ещё какие-то паруса.

— Чёрт меня подери! — выругался Джон Джервис, подставляя плечи камердинеру, хлопотавшему с его адмиральским мундиром.

Вскоре, переоблачившись в синий мундир Королевского флота, адмирал подхватил под мышку двууголку и, не надевая парика, поспешил вниз, к гавани и флоту.

— Что они затеяли, Джек? — спросил он у своего адъютанта, торопливо спускаясь вниз по бесконечно длинным гибралтарским лестницам. — Что это за демонстрация? Совершенно понятно, что наши корабли разнесут их в щепки!

«…как только переменится ветер» — докончил он про себя. Увы, атлантический бриз не оставлял возможности выйти в море.

Адмирал знал, что выдаёт желаемое за действительное. На самом деле, канонерки из Альхесираса — опасный противник. Во время «долгой осады» Гибралтара пятнадцать лет назад канонерки испанцев страшно досаждали транспортным судам и даже конвоям, иногда на месяцы прерывая сообщение Скалы с метрополией. Одна такая лодчонка несёт одну или две 24-х фунтовые пушки, — казалось бы, немного по сравнению с 74-х пушечным линейным кораблём, но действуют они удивительно нагло. Будучи крохотного размера, да ещё и вставая к противнику во время боя не бортом, а носом или кормою (смотря где стоит у него орудие), они удивительно малоуязвимы: ядром попасть в них очень трудно из-за низкого силуэта, а на картечный выстрел они не подходят.

Наконец адмирал спустился к своим кораблям, уже снимавшимся с якоря. Рядом, по правую руку, также спешно готовились к бою корабли, перевозившие из Вест-Индии в Ирландию войска генерала Ральфа Аберкромби.

«Чёрт побери, — невольно подумал адмирал. — Корабли Кейта* почти полностью разоружены, на редком найдётся более двух десятков карронад. Как они будут сражаться?» Но хуже всего было то, что они не условились заранее с адмиралом Эльфинстоном о порядке командования. Теперь две английские эскадры — Средиземноморская Джервиса и Вест-Индская Эльфинстона — будут действовать кто в лес, кто по дрова….

Тем не менее, ситуация требовала быстрой реакции. Взобравшись на борт флагмана, корабля «Виктори», адмирал приказал поставить сигнал для всей эскадры:

— Передать всем: «Встать на шпринг и вести огонь с места». Командуйте, Бен!

— Есть, сэр!

Капитан Бенджамин Халлоуэлл Керью немедленно приказал вывесить на реях россыпь сигнальных флагов и отдал необходимые распоряжения команде собственного корабля:

— Встать на шпринг! Развернуть правый борт в сторону неприятеля! Встретим «донов», как следует!

С волнением — только полный дурак совершенно не волнуется перед боем, — но и без особого беспокойства, адмирал наблюдал за быстро приближающимися испанскими канонерками.

Вскоре загремели залпы, и акватория залива затянулась дымною пеленою, нагоняемой свежим вестом на корабли и бастионы Гибралтара. Ядра испанцев сначала с жужжанием пролетали выше, дырявя снасти и паруса; затем доны пристрелялись, и над эскадрой то и дело звучал гулкий грохот ударов тяжёлых шестидюймовых чугунных ядер по дереву, перемежающийся проклятьями и криками раненых. Конечно, стрелять издали — а испанцы явно не решатся сейчас приблизиться на своих утлых лодочках на пистолетный выстрел — дело малополезное, но выбирать не приходилось — ветер людям Джарвиса крайне не благоприятствовал.

— Сэр, вижу паруса линейных кораблей, сэр! — вдруг прокричал сверху марсовый матрос.

— Сколько их? — насторожился Керью, поднимая к марсу серо-голубые глаза с безнадёжно выцветшими на средиземноморском солнце рыжими ресницами.

— Шесть…восемь…десять вымпелов, сэр!

Дело приобретало серьёзный оборот. Замысел испанцев стал ясен: они хотят подойти вплотную к крепости и устроить артиллерийскую дуэль, послав в качестве авангарда а если дело обернётся против них, взять свои парусные корабли на буксир и оттащить их из-под огня канонерками и шлюпками.

— Может быть, уйти в море, сэр? — спросил Керью у адмирала Джарвиса.

— Делайте своё дело, капитан, а я буду делать своё! — ворчливо откликнулся адмирал, пытаясь сквозь разрывы в клочьях дыма разглядеть приближающиеся испанские корабли.Отходить в море он не собирался. Береговые батареи Гибралтара давали наилучшую защиту из всех возможных, а силы испанцев пока ещё были неизвестны.

Его Средиземноморская эскадра и так уже была сильно ослаблена. Из семнадцати линейных кораблей шесть пришлось передать в Эскадру Канала, а два стояли на ремонте; а задач при этом стало только больше. Но в бухте Гибралтара можно было ничего не опасаться: укрепления Скалы показали свою надёжность пятнадцать лет назад…

«Бамм» — раздался вдруг звук удара металла о металл.

— Испанское ядро погнуло нам плехт! — доложил кэптену юный мичман Хоук.

— Прекрасно, — невпопад ответил он, пытаясь разглядеть приближавшихся испанцев. Наконец, дым чуть развеялся, и он увидел сначала вымпелы, затем паруса, а там и очертания корпусов надвигавшихся кораблей. И увиденное страшно удивило кэптена.

Во-первых, испанцы выглядели «не как испанцы». Паруса грязно-бежевого оттенка, явно из конопляной парусины, совершенно нехарактерные для Средиземного моря. Во-вторых, очертания корпуса и такелажа не имели ничего общего с изделием корабелов Кадиса и Гаваны. Скорее можно было бы сказать, что это… английские корабли!

Но самое главное — это странные маневры испанского адмирала,точнее, можно сказать, полное отсутствие таковых. Их эскадра просто пёрла вперёд полным бакштагом, не пытаясь ни выстроить линию, ни сформировать колонну: как будто бы испанский адмирал скомандовал: «Руль на увал и полный вперёд!» и отправился в каюту пить свой амонтильядо. Очень нехарактерное поведение… очень.

— Что скажете, Бен? — раздался голос адмирала. Капитан «Виктори» понял, что не он один удивлён увиденным.

— Какой-то странный трюк, сэр! И корабли явно не испанской постройки!

— Я получал сведения, что испанцы купили несколько русских посудин. Очень возможно, что именно их мы и видим перед собою, — ответил Джервис и вновь прильнул к окуляру подзорной трубы, пользуясь разрывом в пороховом дыму.

— Есть! — заорал кто-то из канониров. — Попали в одну!

— Молодец, сынок. А теперь — также в остальные семьдесят девять! — негромко проговорил себе под нос адмирал. Вслух же он произнёс:

— Так держать, ребята! С меня бочонок бренди!

Бой между тем продолжался. Испанские корабли, приблизившись на пушечный выстрел, один за другим вставали на якорь и начали обстреливать эскадру Джарвиса.

— Пустые потуги, доны — насмешливо произнёс кэптен Керью. — Слишком вы далеко от нас!

Испанцы из-за свежего ветра не могли вести огонь с нижней палубы, где стояли самые сильные орудия. Правда, по этой же причине английские корабли палили в основном по такелажу, что мало вредило линейным кораблям и почти не причиняло ущерба канонеркам. Канониры уже изворачивались как могли, склоняя до предела стволы своих орудий, но проку от их усилий было мало.

— Сэр! — вдруг раздался сверху панический крик марсового наблюдателя. — Они приближаются, сэр!

Действительно, не все испанцы встали на якорь! Несколько вымпелов продолжали уверенно приближаться, и шли они, как и прежде, широким фронтом, будто напрашиваясь, чтобы их расстреляли анфиладным огнём.

— Они что, решили умереть? Поразительно! Ни разу такого не видел; а вы, сэр? — обратился кэптен к адмиралу Джарвису.

— Да, странное дело, Бен. Доны будто напрашиваются, чтобы им влепили покрепче… Так давайте сделаем это!

— Все слышали адмирала? — прокричал Керью, обращаясь к канонирам на верхней палубе. — Готовьте чёртовы карронады!

Матросов незачем было учить: короткоствольные, похожие на бульдогов злобные орудия были в считанные минуты заряжены двумя, а то и тремя ядрами разом. С верхней палубы, не имеющей над собою деревянного настила, вполне можно палить и по корпусу, и куда угодно — хоть по ватерлинии. Только надо подождать, когда доны приблизятся….

— Но что же они всё-таки затеяли, сэр? — продолжал недоумевать Керью. — Может быть, они решили взять нас на абордаж? Это какое-то безумие…

Внимательно вглядываясь в эти необычные, так дико выглядящие в бухте Альхесираса корабли, адмирал был склонен согласиться. Да, что-то безумное было в этих бодро приближающихся к ним четырёх кораблях, будто они совершенно не дорожили своими жизнями и даже не собирались возвращаться живыми… кстати… а где эти «они»?

Лишь сейчас адмирал понял, что так настораживало его при взгляде на корабли испанцев. На них не было ни одного марсового матроса! Обычно, когда корабль совершает сложный маневр, приближаясь на такой высокой скорости и разворачиваясь для боя, все мачты и ванты его усеяны матросами, готовыми совершать необходимые эволюции с парусами. А тут на мачтах ни души, будто бы никто и не собирается останавливаться! Никто не собирается останавливаться…

Догадка, пронзившая мозг адмирала, была столь чудовищна, что в неё невозможно было поверить. Никто и никогда не использует линейные корабли в виде брандеров! Никто и никогда — это же просто безумие!

— Капитан Керью! — внезапно осипшим, по-стариковски срывающимся голосом прокричал адмирал. — Беглый огонь, капитан! Высылайте вперёд шлюпки, пусть отводят брандеры в сторону!

— Брандеры, сэр? Вы сказали «брандеры»? — не веря ушам, изумлённо произнёс кэптен Керью.

— Да, Бен, это чёртовы брандеры! Надо потопить их до того, как они к нам приблизятся!

Только тут капитан заметил небольшие судёнышки, державшиеся примерно в двух кабельтовых сзади от «безумных испанцев». Это экипажи брандеров, не желая сгореть вместе с обречёнными кораблями, удирали восвояси.

Слух о грозящей опасности пронёсся по «Виктори» из конца в конец, от кормы до бушприта, от глубин зловонного трюма до грот-марсов. На приближающихся испанцев посыпался град ядер; гигантские 68-фунтовые карронады изрыгнули по два ядра каждое; беспрерывно громыхали береговые батареи; по испанцам молотило всё, что только можно, вплоть до мушкетов… но было слишком поздно. Они приближались всё ближе.

— Руби якоря! — в отчаянии закричал адмирал. — Убирайтесь с их пути, ребята!

Никогда ещё ни одна команда не выполнялась на Британском Королевском флоте с такою поспешностью и рвением. В едином порыве стремясь спасти свои корабли от столкновения с пылающей смертью, моряки работали, как тысяча чертей. Канаты были перерублены вмиг, ветер наполнил спешно поставленные паруса, «Виктори» начала медленно уходить от столкновения с гигантской плавучей адской машиной, как вдруг…

Не дойдя до английской линии всего лишь пятидесяти ярдов, испанский корабль буквально исчез в облаке дыма и водяных брызг. Чудовищной силы взрыв взметнул высоко в воздух пылающие обломки; умопомрачительный грохот рвал людям барабанные перепонки, отбрасывал их через всю палубу на противоположный фальшборт.

Прошло несколько мгновений… и с неба на эскадру Джервиса посыпались бочки с горящей смолой и нефтью. Солнечный свет померк, заслонённый клубами дыма, сквозь который пробивались всполохи пламени. Этот чудовищный фейерверк даже не самым религиозным людям, каковыми являются британские моряки, казался инфернальным протуберанцем, вырвавшимся из самых глубин ада и готовым поглотить их души.

А потом взорвался второй корабль. А затем — ещё два…

Оглушённого Джарвиса с трудом спасли с борта пылающего «Виктори». На его палубу рухнул бочонок с горящей смолою, а паруса загорелись от поднявшихся в воздух пылающих деревянных щепок. Адмирал не был ни ранен, ни обожжён, но из ушей его текла кровь. Но большинству его людей повезло много меньше: лишь четыре корабля из девяти смогли избежать возгораний. Не лучше пришлось эскадре Эльфинстона: хотя на его полуразоружённых кораблях было полно пехотинцев дивизии Аберкромби, всячески помогавших тушить пожары, толку от этого было мало — далеко не на всякие руки нашлось пожарное ведро.

Несмотря на героическую борьбу с огнём, спасти эскадру не удалось; испанские канонерки и 6 линейных кораблей, возглавляемых величественным «Сантиссима Тринидад», после того как брандеры посеяли хаос в английской линии, приблизились и открыли ураганный огонь ядрами и картечью; лишь обстрел с береговых батарей в конце концов позволил их отогнать. Однако огонь испанцев не позволил командам успешно тушить пожары, и вскоре морякам пришлось спасаться вплавь, благо спасительный берег был совсем близко. Увы, но плавать умели не все…

Когда были подсчитаны потери, оказалось, что полторы тысячи моряков и 1800 пехотинцев навсегда оставили службу Его Величества. Генерал Аберкромби отбыл в Ирландию с семью тысячами солдат вместо пятнадцати: из-за потерь и повреждений кораблей и транспортов остальных пришлось оставить в Гибралтаре. Оставалось лишь надеяться на опыт и признанное искусство этого военачальника, даже со скромными силами готового попытаться деблокировать лорд-лейтенанта Корнуоллиса, запертого к тому времени объединенными франко-ирландскими силами в Дублине.