Благословенный

Глава 20

— Саша, не спишь?

Нет, я уже не спал. Тело моё ещё покоилось на ласковом шёлке простыней, а мозг, продираясь сквозь туманную дрёму, уже готовился к событиям надвигающегося дня.

— О чём ты думаешь, Саша?

Гм. Женщины иногда задают чрезвычайно странные вопросы. Мы постоянно о чём-то думаем, перескакивая с предмета на предмет. И вот прямо сейчас в моей полусонной голове вертелись планы предстоящего сегодня разговора с полковником Бонапартом, мысль о необходимости устроить в нашей будущей резиденции хоть какое-то подобие кондиционера на случай летней жары, как стоит сейчас, воспоминаний о подробностях прошедшей ночи (супруга моя оказалась весьма страстной особой, мур-мур), и неприятных мыслей о полученном вчера от маман письме. Гельсингфорсское семейство ехидно интересовалось, когда же наконец сестра Александрин «обретёт своё счастие». Брак со шведским королём превратился у них уже в навязчивую идею: король Павел уже дважды был близок к тому, чтобы объявить шведам войну, несмотря на полное ничтожество своих сил.

— Саша, милый… Скажи, мне, только не сердись… Я понимаю, что не могу требовать от тебя соблюдения брачных клятв так же верно, как от простой, не венценосной особы. Конечно же, я становлюсь теперь до безобразия толстой, и ты имеешь право… Но, может быть, хотя бы мне не обязательно будет заводить любовника?

Гммм… Да…. Галантный восемнадцатый век, чтоб его! Вот так вот здесь всё устроено: у высшего класса наличие любовника/любовницы — скорее норма, чем исключение! Ну что за мысли бродят в голове у беременной женщины!

Пришлось окончательно просыпаться.

— Наташенька, мы женились по собственному выбору. У нас не может быть оправданий тех людей, что сочетались браком, лишь покорившись воле родителей, о том, что их заставили, и перед Богом теперь они не считают себя связанными брачными узами. Не будет ни любовников, ни любовниц; и вообще, выкинь эти мысли из головы!

— Правда? О, как это замечательно! — проворковала супруга, прижимаясь ко мне нежным тёплым телом через почти невесомый шёлк ночной рубашки. — Ты у меня просто чудо, один-единственный из всего света! Как я люблю тебя, Сашенька!

В результате с поездкой на службу пришлось несколько задержаться… Как всё-таки хорошо, что у меня нет ни будильников, ни начальников!

Осадив коня у так хорошо знакомого мне Таврического дворца, я кинул поводья дежурному вестовому и, откозыряв караульным, (недавно введённая мною уставная форма приветствия) вошёл внутрь. Дворец был пуст; мои кавалерийские сапоги гулко громыхали по паркету, эхом отражаясь от голых стен. Пройдя тёмными коридорами мимо задрапированных статуй и штабелей сложенной дворцовой мебели, я оказался наконец в огромной овальной зале, из которой доносились хорошо поставленные, «командные» голоса.

— Сударь, это невозможно — услышал я, отворив высоченную дворцовую дверь, — совершить за тридцать часов марш в семьдесят вёрст, а потом ещё и вступить в бой! Ваши войска обессилены и ни на что не годны!

Оказалось, это молодой генерал Багратион спорит с генералом Тормасовым.

— Организуя марш должным образом, по наставлениям генерал-фельдмаршала Суворова, следует ожидать сохранения боеспособности даже после такого перехода, — парировал Александр Петрович, азартно вглядываясь в край макета, закрытый от него тяжёлой портьерой.

— Ку-ка-реку! — тут же раздался голос названного генерал-фельдмаршала, по совместительству моего тестя. — Экий вы прыткий, господин генерал! «Суворовский» марш ещё организовать надобно, выслать вперёд аванпосты и пионерные части, а мы у вас этого не наблюдаем!

— Ну, как идут дела? — осведомился я у вытянувшихся офицеров, кидая взгляд на театр боевых действий.

Раз в несколько недель мы устраивали больше военно-штабные игры: назначались «командующие», их штабы, каждому давался некий наряд сил — всё, разумеется, на бумаге, — и ставилась задача победить неприятеля. Часть действия проходила на карте, а часть — на гигантском макете местности, устроенном в Овальном зале Таврического дворца — том самом, где мы когда-то танцевали с Суворовой на устроенном Потёмкиным празднике. Макет каждый раз делался новый — опытные военные инженеры насыпали рельеф с реками, озёрами, болотами, дефиле, лесами, полями, холмами и прочими характерными особенностями местности, иногда выбирая реально существующие пейзажи, а иной раз фантазируя. На эти макеты выставляли отряды оловянных солдатиков, обозначающие те или иные полки; и два полководца начинали увлечённо их двигать, пытаясь смелым маневром перехитрить или сокрушить противника. Для того, чтобы создать «туман войны», часть макета огораживалась портьерами, так чтобы один из полководцев не мог видеть, что делается в тылу у другого (надо сказать, что объём огораживаемой таким образом местности всегда был предметом самых яростных споров сторон). Исход боя определялся «судьёй» при помощи «посредников», пытавшихся понять, как могло бы завершиться то или иное столкновение, сумма которых и составляет в итоге результат (исход) боя. Иногда, в примерном равенстве сил и обстоятельств, кидали жребий или кости.

Такие командно-штабные игры позволяли держать высших офицеров в тонусе и, хоть немного, но продвигать вперёд военную науку. Иногда проводили показательные бои, с присутствием младших офицеров и даже кадетов, готовя их к будущим свершениям.

Для налаживания этого дела я привлёк сразу и Суворова, и Бонапарта, и Беннигсена; все офицеры, не исключая даже Михаила Илларионовича Кутузова, отставленного от действительной военной службы (он назначен теперь по дипломатическому ведомству), периодически посещают эту, как мы все в шутку называем, «палату шахматной доски», чтобы понаблюдать или принять участие в командно-штабных игрищах. Александр Васильевич, поначалу сильно ругавший «игру в солдатики» за нереалистичность, в итоге всё же проникся идеей и увлечённо начал устраивать учебные баталии, показав себя прекрасным наставником и въедливым судьёй. По его почину в игру ввели множество усовершенствований, над макетом даже стали наводить навесные мостики, чтобы удобнее было и наблюдать за маневрами, и двигать солдатиков. Александр Васильевич сегодня был тут за арбитра, и обязанности свои выполнял, надо сказать, с выдумкой и огоньком.

Взгляд на макет показывал генералам поле боя с необычного для них ракурса, заставляя более всего задуматься о рельефе, расстановке артиллерии, и о тысяче других важных мелочей, что приходят только с полководческим опытом.

Осмотрев всё, я нашёл взглядом в толпе орденов и эполет Николая Карловича.

— Прошу вас на несколько слов, полковник! Давайте выйдем, чтобы не мешать остальным!

Оказавшись за дверями, я сообщил корсиканцу:

— Полковник Бонапарт! Вам поручается доставить подкрепления в нашу Каспийскую армию, действующую сейчас против Персии, а затем, возглавив её, привести наши войска к победе. Н связи с новым назначением, вам присваивается внеочередной чин бригадира…

Глаза Бонапарта зажглись откровенной радостью. Похоже, он ждал этого момента всю свою предшествующую жизнь!

— Вам следует, — продолжил я, — в срок до первого сентября явиться в Астрахань. Там в ваше распоряжение поступит один артиллерийский, четыре пехотных и три кавалерийских полка, три батальона егерей и два отдельных сапёрных батальона. Каспийская флотилия морским путём перебросит ваши силы в Ленкорань, где вы примете командование над Каспийской армией. Вашей задачей является одержать быструю и убедительную победу, увенчав её занятием крупного персидского города. Я ожидаю, что вы, на тратя время на покорение Закавказья, двинете силы прямо на овладение ключевыми городами державы Кызылбашей.

Как вам уже известно, возглавлявший ранее Каспийскую армию граф Валериан Зубов теперь отставлен от службы в связи с тяжелым заболеванием дизентерией. Это обстоятельство наглядно характеризует состояние санитарной части в Каспийской армии. Необходимо любой ценой улучшить его. Обратите на здоровье подчинённых самое пристальное внимание!

Бригадир Бонапарт коротко кивнул.

— Ваши войска получили самые современные вооружения. Войска экипированы и обмундированы по новейшему образцу, с учётом местных климатических условий. В вашем распоряжении будет две роты конной артиллерии, новые егерские штуцеры, гелиографы, электрический телеграф, облегчённые, последней модели гаубицы и пушки. Нельзя допустить, чтобы эти образцы попали в руки врага. Обратите на это самое пристальное внимание!

Снова короткий кивок. Глаза Бонапарта, колючие и внимательные, кажется, излучают гипнотическую энергию. Он очень давно уже ждал самостоятельного поручения. Он знает, что, назначая его командовать армией, я предпочёл его многим заслуженным генералам, и сделает всё, чтобы исполнить всё в точности, а может быть, и немного более того…

— Вручаемые вам сапёрные части армии снабжены динамитными зарядами, прекрасно применимыми для разрушения городских стен. Это компенсирует слабость вашей осадной артиллерии. Во всех особенностях боевых действий в жарком климате Среднего Востока необходимо вести самые подробные записи. Эти сведения пригодятся нам в будущем. По окончании похода представьте мне самый подробный отчёт.

— Ваше снабжение, — продолжал я, — будет осуществляться в основном по Каспийскому морю. Северная его часть может замерзать зимою, нередки также шторма и сильные ветры. Имейте это в виду при планировании операций! Также сообщаю, что в вопросах снабжения вы получаете право жизни и смерти. Нечистых на руку интендантов разрешается наказывать со всей строгостью военного времени, разумеется, соблюдая установленные законом формальности. Есть ли у вас какие-либо вопросы?

У бригадира были вопросы… прекрасно демонстрирующие, что он думал о персах как о противнике.

— Каковы будут мои политические полномочия? Имею ли я право заключить с падишахом мир, и на каких условиях?

— Да, вы будете уполномочены на переговоры и заключение необходимых соглашений. Наши минимальные требования таковы: шах должен отказаться от преследования ханов, вошедших под наше покровительство, признать за нами территорию Апшеронского полуострова, выплатить контрибуцию за разорение покровительствуемого нами картлийского царства и полное возмещение издержек на войну. Полагаю, сумма, эквивалентная 25 миллионам рублей, будет вполне достаточна. До полной выплаты контрибуции мы в качестве залога будем удерживать за собой всё побережье Каспийского моря, которое, как вы понимаете, надо будет оккупировать. Ещё вопросы?

Церемонно отдав честь, Николай Карлович хотел уж было удалиться обратно в Макетную залу.

— Генерал, сегодня мы устаиваем ужин для будущих участников похода. Извольте прибыть во дворец к восемнадцати часам!

— Почту́за высочайшую честь! — ответил тот и раскланялся.

Проводив его взглядом, я задумался. Как удивительно всё-таки судьба этого человека приспосабливается к пертрубациям, которые я внёс в этот мир! Он лишился Тулона, зато получил Выборг и сомнительную репутацию убийцы шведского короля. Итальянская компания прошла без его участия (и протекала она для Франции не особенно успешно) — зато Бонапарт смог поучаствовать в штурме Варшавы. Я одной рукой лишил его египетского похода — а другою теперь щедро преподношу ему персидский! Эх, Николай Карлович — какова-то будет твоя Березина?

В одном может быть уверенным: от персов теперь полетят пух и перья! Уж он-то за них возьмётся — и как он за них возьмётся! Не перестарался бы…

В назначенное время в Кавалерской столовой Зимнего дворца собрались участники будущего похода. Аркадий Александрович Суворов, несмотря на юный возраст, назначен адъютантом к генерал-майору Бонапарту; туда же, на Кавказ, направлен Пётр Иванович Багратион, а адъютантом при нём — только выпущенный из училища Карл Фёдорович Толь. Сильный состав… а если вспомнить, что где-то там, на театре военных действий, уже присутствует молодой артиллерист Ермолов и ещё более юный пехотный офицер Котляревский, становится понятно, что несмотря на небольшое количество направляемых туда подкреплений, — всего одиннадцать тысяч штыков, — у шаха нет ни малейшего шанса!

Наташа, несмотря на всё более дающую о себе знать беременность, твёрдо держала в руках бразды дворцового хозяйства. Несмотря на режим экономии, ужин был прекрасен. Нам подавалась отличная стерляжья уха, оливки, каперсы, зелень из оранжерей, эмменталь и пармиджано; второй переменой блюд шло тельное из судака с начинкой из раковых шеек, обернутое ломтиками филе семги, рыбное суфле из трески и креветок, с шампиньонами и сливочным сыром, далее подавался ростбиф, перепёлки на вертеле, паштет из дичи, формаж из рябчиков, галантин. Завершалось всё пирожными, представлявшими собою мою вариацию чизкейка, бланманже, моей любимой земляникой со сливками, и кофе по-варшавски.

За столом я заметил, что Николай Карлович глотает всё, практически не пережёвывая пищу.

— Генерал, дайте работу своим челюстям! Иначе вместо геройской смерти на поле боя вы тихо и мучительно умрёте от какого-нибудь гастрита!

— Не вполне понимаю вас, сир!

— Я говорю, что высшее существо выдало нам всем комплект в 32 зуба не для того, чтобы блистать улыбками перед дамами. Вы же артиллерист — примите, что пережевывание пищи — есть артподготовка перед её окончательным покорением! И не стоит забывать о напитках… кстати, вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?

— Шамбертен. Как, впрочем, и в любое другое время любого дня. Я постоянен в привычках, сир.

— Надеюсь, вы примете себе привычку побеждать. Ваш предшественник за год потерял треть вверенных ему солдат от болезней. Необходимо уменьшить это цифру в несколько раз!

Взоры присутствующих устремились на нас — ужин естественным образом сопровождался обменом мнениями и инструктажем.

— Вы должны вытрясти из персов как можно больше денег. Если удастся достичь в этой стране политического влияния, то нам надо добиваться торговых преференций и возможностей транзита наших товаров в Персидский Залив. Это настолько важное дело, что я готов построить там железную дорогу от Каспийского моря до Персидского залива ранее, чем из Петербурга в Москву!

— Ваше величество думает об Индии? — с жадным интересом спросил Бонапарт.

— И о ней тоже. Но более всего — о тех возможностях, что откроет нам проход в Индийский океан… Представьте, что нашим негоциантам более нет нужды огибать гигантский Африканский континент, дабы достичь восточных рынков; вообразите, что богатства Востока стали вдруг вдвое ближе… Ну и об Индии тоже не стоит забывать.Любовь моя, покажи господам генералам свою шаль!

Наташа, всегда готовая продемонстрировать обнову, но очень редко получающая такую возможность, немедленно послала за шалью свою фрейлину Шаховскую.

— Вот, господа, посмотрите, какое чудо в Исфагане можно приобресть за сущие гроши… А ещё — ковры; когда мы переедем на Каменный остров, я непременно покажу вам великолепные восточные ковры! Моя супруга была в восторге… Кстати, генерал Бонапарт, вы женаты?

— Нет, сир. Я пару раз делал предложения русским девицам, но их семьи давали мне отказ, как они объясняли, из-за незначительности моей персоны!

— Вот как? Должно быть, ваши избранницы принадлежали к сливкам общества, высшему свету? Вы амбициозны, мосье!

Николай Карлович кивнул, в его задумчивых итальянских глазах читалась досада.

— Увы, петербургский свет слишком инертен, чтобы оценивать человека не с точки зрения текущего его положения, а оценивать потенциал!

— Вы правы, хотя это свойство любого высшего света, не только в Петербурге. Но зато есть хорошая новость — я не таков. Вы знаете, у меня есть сестра на выданье, Александрин. Я могу предоставить вам возможность встретится и покорить её сердце. Она вздыхает сейчас по шведскому королю, но мне крайне не хочется выдавать её за этого полудурка!

Генерал, кажется, на мгновение потерял дар речи, однако затем он очень быстро овладел собою.

— Неужели Ваше Величество…

— Да, я готов породниться с вашим семейством, и меня не интересует его родословная. Такие, как вы — это предки, основатели будущих громких фамилий! Вас не так много времени перед отъездом — советую поспешить!

Как известно, Бонапарт никогда не принадлежал к числу людей, упускающих свой шанс. Очень скоро выяснилось, что от природы угрюмый, мизантропического склада Николай Карлович при необходимости мог быть очарователен и мил, как самый распоследний Ловелас. Кроме Цезаря и Плутарха, он прочитал ещё и натуральную гору французских романов, и теперь, в полном соответствии со своею военной доктриной, обрушил на голову бедной девушки целый каскад этих знаний! Они с Александрой гуляли по парку, катались в лодке на Царскосельских прудах, танцевали на многочисленных балах в честь моей коронации…. В общем, чувства вскоре вспыхнули и расцвели; роман, сообразно военному времени, развивался стремительно, и до отъезда генерала в Персию они обручились. Мосье Бонапарт без всяких нравственных терзаний и проблем перешёл в православие, а я для проживания предоставил им «Шепелевский дом». Реакция «Гельсингфорсской семейки» на произошедшее не поддаётся описанию, что, впрочем, изрядно нас всех позабавило.