Биоугроза

- О, заткнись, - сказал ему Карл. - Трость. Господи Иисусе. - Я чувствую запах дыма, - сказала Джени. Я тоже почувствовал. Это могло быть что-то хорошее, но и могло быть что-то плохое.

- Давайте пойдем на него, - сказал Гремлин. - Может, кто-то готовит жрачку.

- А может, кого-то готовят, - заметил Карл.

- Ладно, - сказал я, головная боль начинала сверлить мне череп. - Давайте ненадолго прекратим болтовню. Все глядим в оба. Нам нужно здесь кое-что найти.

И мы нашли, когда добрались до западного края города, обогнув то, что когда-то было Толстоном и двинулись на север к Вестбруку через 6-ую западную авеню и Тафт. Запах дыма становился сильнее.

- Уже рядом, - сказал Карл. Над крышами зданий поднимались клубы дыма. И в теплом, пыльном ветерке было кое-что еще. Смрад смерти.

15

Я пошел первым, готовый к чему угодно.

В сумрачном небе кружили птицы. Вороны и стервятники.

Я повел свой отряд вдоль переулка и вокруг руин здания, обрушившегося в собственный зияющий подвал. В подвале стояла вода, черная поверхность которой была усыпана листьями.

Держа винтовку наготове, я произнес:

- Двигаемся медленно. И тихо.

Улицы были завалены щебнем, фасады зданий обожжены огнем. Повсюду виднелись автобусы, машины и грузовики. Некоторые разбитые, некоторые перевернутые. От многих остались лишь ржавые остовы, в которых устроили гнезда птицы и крысы. Но дело было не только в них или в изрешеченных пулями витринах, разбитых стеклах и разлившихся реках песка.

Там были трупы. Свежие трупы.

На улице лежала как минимум дюжина тел, имевших все мыслимые виды увечий. У некоторых отсутствовали руки или ноги, а у одной женщины была будто частично содрана кожа. Другая, видимо, пыталась заползти под перевернутый грузовик, и кто-то пригвоздил ее к земле самодельным копьем.

Я двинулся первым, держа винтовку наготове, Гремлин и Джени шли за мной, Карл и Техасец Слим прикрывали фланги, готовые открыть огонь.

- Ты же знаешь, что здесь случилось, верно? - спросил Техасец Слим.

Да, я знал. Но голова у меня была занята другими вещами, и я старался не думать об этом, а сосредоточиться на том, что могло поджидать нас среди обломков и в тенистых руинах зданий. В воздухе стоял запах свежей смерти. Вокруг с жужжанием роились мухи, над головой кружили жадные до падали вороны. Три из четырех машин горели, и я догадался, что они были на ходу, прежде чем это случилось.

Мы наткнулись на распростертую на земле молодую пару. Их обнаженные, бледные тела были покрыты кровью. Кто-то обезглавил их, но самих голов не было видно. На обрубках шей копошились мухи. В желудке у меня будто что-то перевернулось, когда я понял, какие увечья нанесли им, прежде чем обезглавить.

Теперь я испытывал не только тошноту, но и злость. И с каждой минутой она только нарастала. Мы двинулись вокруг пикапа, от которого все еще исходил резкий запах горелой резины, пластика и масла. Вокруг вился дым, с земли сырой пеленой поднимался туман.

- О, боже, - пробормотала Джени.

На тротуаре лежала груда тел. Все они были обнаженными. Изрезанные, изрубленные, расчлененные, они были свалены здесь в кровавую кучу из конечностей и голов. Глаза у них были вырезаны, носы отсечены, а кровоточащие овалы ртов свидетельствовали о вырванных зубах. Каждая голова была грубо скальпирована.

- Гребаные Тесаки, - произнес Карл.

Да, он был прав. Тесаки всегда скальпировали своих жертв. Ходили слухи, что они носят пояса и перевязи, сделанные из скальпов. Только они могли устроить такую резню. Скабы и другие банды безумцев были жестокими и кровожадными, но не настолько методичными и креативными. Тесаки - как в свое время заметил Шон - напоминали муравьев-легионеров, убивающих и разрушающих все на своем пути. Я знал о них мало. Только то, что они были невероятно жестокими и совершенно невменяемыми. А еще то, что они нападали в большом количестве, огромными толпами, как рои саранчи, пожирающие поле. Я не знал, что удерживало их вместе. Группировались они по социальному или религиозному признаку, или же их просто связывало безумие.

В одном я был уверен точно: Они жили как племя и хорошо ассимилировались в новых условиях. Я слышал, что они были заражены каким-то страшным грибком. Возможно, так оно и было. Кроме того, их отличали злоба и ум. Они любили устраивать засады, заманивать вас, жертвуя несколькими своими сородичами. Давали вам почувствовать превосходство, а затем нападали сотнями и побеждали.

Все были крайне напряжены. Помимо Деток и риска заражения Лихорадкой, ничто не вызвало такой ужас, как эти парни.

Мы обнаружили несколько голов, в основном женских, выложенных спиралью на капоте седана. На лбах у них были кровью нарисованы символы. Перед многоквартирным зданием лежало двое мужчин. Их полностью расчленили... затем, кто-то обладающий извращенным чувством юмора, разложил торсы и конечности в правильном анатомическом порядке.

На уличном указателе висела подвешенная за ноги женщина, кончики пальцев касались тротуара. Она была выпотрошена, брюшная полость зияла пустотой. Груди были отрезаны, кожа с головы и с лица содрана. На спине были те же кровавые символы, которые мы видели повсюду... на пыльных окнах, капотах машин, тротуарах, не занесенных песком. Они напоминали руны, и в этом было что-то особенно пугающее.

- Чертов Гэри, - сказал Карл. - Всегда был гадюшником. Я в самом начале еще говорил. Гребаная помойка. Что до бомбардировки, что сейчас.

- Здесь, - сказал Техасец Слим.

У обочины стоял автобус "Грейхаунд". На окнах были занавески. Я направился к складной двери. Она была открыта. Защитные поручни на ступеньках были темными от липкой крови. На одном из окон виднелся кровавый отпечаток.

Даже снаружи чувствовался запах смерти.

- Карл, - позвал я. - Ты и я.

Я вошел, Карл за мной следом. Автобус был переделан в подобие общежития. На местах снятых сидений аккуратными рядами стояли койки... точнее, раньше стояли. Теперь они были перевернуты и сдвинуты разные стороны. Все было окрашено в шокирующий красный цвет. Повсюду виднелись кровавые узоры. К залитому кровью полу прилипли кусочки плоти и пучки волос.

И конечно же, там были трупы.

Я насчитал как минимум дюжину, все изрезанные, исполосованные, изрубленные. И скальпированные. Повсюду были разбросаны конечности, внутренности свисали с настенных полок и были переплетены со старыми армейскими одеялами. В салоне было жарко. Жарко, тесно и отвратительно пахло кровью, мясом и кишками. В некоторых телах торчали копья. Они были разрисованы символами, почти неразборчивыми из-за грязных отпечатков рук и кровавых пятен.

Мне пришлось выскочить на улицу, чтобы меня не вырвало. Но, к моему удивлению, это все-равно произошло.

- Не ходите туда, - сказал я, увидев бледные, вытянутые лица моих друзей. - Не ходите туда.

Когда я почувствовал себя лучше, я попил воды из своей бутылки, и перекурил с Карлом по сигарете. Я ощущал себя отчаявшимся, беспомощным, подавленным, и просто не находил себе места. Бойня. Боже мой, настоящая бойня. Должно быть, еще вчера здесь была относительно процветающая община. Пока Тесаки не напали и не перебили всех. Я думал, что те люди тоже были нормальными. В автобусе я видел корзины с одеждой, книги, инструменты. Эти люди не были безумцами, не были животными.

Техасец Слим прочесывал территорию, но не находил ничего, кроме трупов. Однако он обнаружил кое-что еще.

- Есть один, - сказал он. - Вот здесь!

Мы последовали за ним. Он остановился возле витрины магазина, и за ней бесформенной кучей лежал один из них.

Мертвый Тесак.

Он был изрешечен пулями, и, должно быть, принял на себя изрядный объем огня, прежде чем упал. На нем была грязная армейская куртка и тяжелые изношенные ботинки. Руки были скрючены, как лапы у умирающего паука. Желтые, костлявые, испещренные открытыми язвами. Голова была обрита, но был оставлен засаленный чуб, как у древних воинов Пауни. На лицо был надет противогаз. Все они носили такие, как некие фетиши. Определенно излишки военного имущества, как говорил Шон. Противогаз был сделан из кожи с овальным дыхательный фильтром и двумя окулярами, напоминающими глаза насекомых. А к голове крепился с помощью ремешков.

Труп Тесака был редкой находкой, потому что они всегда забирали своих мертвецов с собой.

- Давайте посмотрим, как выглядит этот урод, - предложил Карл. Он повесил на плечо свой "АК" и вытащил боевой нож. Стараясь не касаться трупа, он разрезал ремешки, стянул маску кончиком ножа, и отпрянул в ужасе.

- Черт, - воскликнул он.

Лицо выглядело действительно ужасно. Плоть была желтой и рыхлой, а сама голова обладала причудливой формой, будто череп был раздут. На лице был только один глаз, белый и неподвижный. Другой отсутствовал, из глазницы рос белый пористый грибок, поглощающий все левое полушарие головы и лица. Он будто разъедал ткань. Из него росли крошечные, похожие на проволоку корешки, проникающие под кожу и в ноздри. Нарост изуродовал мышцы, растянул одну сторону лица в жуткой зубастой ухмылке. Слепой глаз, некогда питаемый больным мозгом безучастно уставился в пустоту.

- Валим отсюда на хрен, - сказал я.

Мы отвернулись, стараясь не замечать окружающую нас бойню. Даже Джени, которая обычно была образцом сострадания, просто отвернулась, потому что была не способна принять все это. Она была истощена. Все мы были истощены. Впервые за несколько месяцев мы увидели нормальных людей, и они оказались убитыми.

Я двинулся вдоль по улице, уводя свой отряд подальше от бойни и от этого запаха. При этом гадая, не нужно ли нам поискать в зданиях выживших, хотя понимал, что это бессмысленно. Едва я завернул за угол, как прогремел первый выстрел.

16

Как и все остальные я бросился на землю и попытался укрыться за перевернутой машиной. Вокруг меня свистели пули, впиваясь в фасады магазинов и уличные указатели. Кто бы не стрелял, меткостью он не отличался. Раздался еще один выстрел и пуля пробила стеклянную витрину, перевернув пыльный, затянутый паутиной манекен.

- Прямо в лунку, - сказал Техасец Слим.

- Стреляют вон из того здания, Нэш, - сказал Карл, указывая на кирпичный дом через улицу. - Видишь блестит дуло? В окне второго этажа?

Я видел. Стекла в окне не было, розовые шторы развевались на ветру.

- Судя по звуку, средний калибр. Может, тридцать третий или тридцатый.

- А ты суровый мужик, - сказал Техасец. - Такие познания в области огнестрельного оружия! Как не стыдно.

Прижаты мы были как следует. Если не принимать во внимание несколько разбитых машин, улица была открыта. Идеальная зона поражения. Единственным нашим преимуществом, по нашему мнению, было то, что снайпер был не таким уж и хорошим стрелком. Пули летели с разными интервалами и ложились всегда довольно далеко, будто стрелок просто пытался отпугнуть нас или сдержать наше продвижение вперед.

- Ну, и что ты думаешь? - спросил Карл, прицеливаясь в здание из своего "АК".

- Даже не знаю, - ответил я.

- Может, они просто уйдут, - сказала Джени.

- А может, матушке Карла не стоило раздвигать ноги, детка, - сказал Техасец Слим.

- Лучше заткни свою пасть, - предупредил его Карл.

Я положил на него руку.

- Остынь.

- Я за то, чтобы подождать, когда у них кончатся патроны, - сказал Гремлин.

Карл рассмеялся.

- Я не удивлен. - Он повернулся ко мне. - Можно мне твою винтовку.

Я не знал, была ли это хорошая идея. Карл умел ворошить осиное гнездо, особенно, когда в руках у него было оружие. Тут раздался очередной выстрел, и пуля попала в капот машины. Я протянул Карлу ружье.

Карл вскочил, прицелился, как он обычно делал. Выстрелил, извлек гильзу и быстро повторил процедуру. С такой скоростью я не успел бы это повторить, а если б и успел, но без особой точности. Но у Карла получилось. Первые две пули попали в стену здания в нескольких футах от окна, а третья попала точно в проем.

А затем в окне возникла фигура - как мне показалось, женская - и дважды выстрелила. Пули ударили в землю перед машиной. Женщина попыталась выстрелить еще, но, судя по тому, как она рассерженно вскрикнула и отскочила от окна, у нее кончились патроны.

Карл вернул мне винтовку и взял свой "АК".

- Я достану эту суку.

- Оставь это, - сказал я ему.

- Оставить? Скоро полнолуние, мужик. И нам нужно успеть кое-что найти, если ты понимаешь, о чем я.

Я молча кивнул, и он убежал. Как всегда, в подобных ситуациях, я почувствовал вгрызающееся чувство вины. А еще то, что Джени не одобряет мое решение. Она просто не понимала, что у нас нет другого выбора.

- Я пойду с Карлом, - сказал Техасец Слим. - Мальчики без присмотра постоянно влипают в неприятности.

Я вздохнул и прислонился к машине. Иногда мне казалось, что я - ведущий, а иногда понимал, что ведомый. Джени смотрела на меня с непроницаемым выражением лица.

- По крайней мере, они смогут выяснить у нее, где взять исправную машину.

- О, неужели она вам нужна для этого?

Я закурил, чтобы успокоить нервы. А еще, наверное, чтобы не влепить ей пощечину.

- Послушай меня, Джени. Сделай одолжение, оставь свою гребаную мораль с этикой при себе, ладно? Если ты еще не заметила, мы - на войне. Мы сражаемся за свою жизнь. Думаешь, мне есть дело до какой-то чокнутой суки, которая пытается нас убить? Нет. Мне есть дело до Техасца и Карла. До тебя и меня. До Гремлина. Если ей суждено умереть, чтобы мы могли жить, то пусть так и будет. Так должно быть. Думаешь, ей есть дело до нас?

Конечно же, Джени была готова ответить, но тут из здания напротив раздался характерный стаккато "Калаша" Карла. Он не строил из себя ковбоя... просто две короткие очереди и все.

- Что ж, либо он ее достал, либо она его, - сказал Гремлин.

Мы стали ждать. Наступила тяжелая, давящая тишина. Мы смотрели на здание, слушая как на улице поскрипывает и постанывает от ветра всякий хлам. Вокруг кружились пыльные вихри. В небе каркали вороны.

Я затушил сигарету.

- Где же они, черт возьми?

И тут они появились, ведя перед собой женщину. Карл вытолкнул ее из дверного проема, а Техасец взял за руку и повел по лестнице на улицу. На вид ей было двадцать с небольшим, высокая, длинноногая, очень привлекательная. Загорелая и подтянутая. Она ругалась и сопротивлялась всю дорогу. Техасец Слим и Карл, будучи достаточно изобретательными, разорвали какие-то простыни и связали ей руки за спиной.

И это ей не очень нравилось.

Они подвели к нам девушку, и Карл толкнул ее на землю. Та принялась корчиться и извиваться, пытаясь подняться на колени.

- Гребаный засранец! Я же сказала, что пойду с тобой. Хватит толкать меня, урод!

- Заткни ей рот, - сказал Техасец Слим.

- Мы поймали ее в коридоре. Улепетывала со всех ног. Я убедил ее остаться.

На девушке были обрезанные джинсовые шорты и желтая футболка с изображением Коржика из "Улицы Сезам", показывающего средний палец. Сверху была надпись: "ИДИ НА ХЕР". Она хорошо отражала ее чувства по отношению к похитителям.

Карл положил руку ей на плечо, но она дернулась в сторону и плюнула в него. Он рассмеялся.

- Остынь, - сказал я ей. - Мы не какие-то гребаные безумцы. Мы тебя не тронем.

- О, да, вижу.

- Ты же первая стала по нам стрелять, дорогуша. А не мы, - напомнил ей Техасец.

Женщина сидела, глядя на нас большими темными глазами и скаля белые зубы, будто хотела зарычать. Постепенно она "оттаяла". Дыхание у нее было по-прежнему тяжелым, но не как у хищника.

Сквозь порванную футболку был хорошо виден плоский живот с пирсингованным пупком. Прочистив горло, я достал из рюкзака бутылку с водой и дал ей попить.

- Они же не... э... трогали тебя, верно?

Она покачала головой.

- Меня зовут Нэш, - сказал я и коротко представил всех.

Она облизнула губы, с таким видом, что все еще хочет выцарапать кому-то глаза.

- Я - Микки. Микки Кокс.

Техасец Слим захихикал.

- Кокс, говоришь? Мне нравятся женщины с фамилией Кокс.

Карл рассмеялся. Гремлин просто смотрел на пленницу, разинув рот. Не то, чтобы он пускал по ней слюни, но был близок к тому.

Джени подошла к женщине, достала из кармана складной нож и освободила ей руки.

- Ты в порядке?

- Да.

Джени улыбнулась ей, и Микки почти сразу же расслабилась. Я знал, что никто не сможет устоять перед взглядом Джени. В нем была такая честность и искренность, что она могла бы расплавить камень.

- Эти кретины точно тебя не трогали?

- Они были грубыми. Но со мной обращались и похуже.

- Уверен, так оно и было, детка, - сказал Техасец. - Причем нередко.

Я пихнул его локтем, чтобы он заткнулся. Джени смерила ее взглядом.

- Они точно... не трогали тебя?

Микки покачала головой.

- Они же еще ходят, верно?

- Брось, - сказал Карл. - Нэш, ты знаешь, что я не сделал бы ничего подобного. Я мог бы пристрелить ее, но трахать бы не стал.

- Верно, совершенно верно, наш Карл такой, - сказал Техасец Слим. - Само благородство. И я, как вы все знаете, тоже. Никогда не посягну на добродетель женщины, если только она сама меня об этом не попросит.

- Шуты гороховые, - сказал я в порядке пояснения.

Микки пила воду, не сводя с нас глаз. Особенно с меня. Остальные не особо ее волновали, но с меня она не сводила глаз. Я очень хорошо осознавал это, хотя притворился, что не замечаю. Она была очень привлекательная. Или сексапильная, если говорить откровенно. В отличие от Джени, которая была миниатюрной блондинкой, хорошенькой, как фарфоровая кукла, Микки была высокой длинноногой брюнеткой. Она была тоже хорошенькой, только в откровенно сексуальном плане. У нее были округлые формы, длинные ноги, стоячая грудь, большие темные глаза и полные губы. Такая девушка, которая может говорить о салатной диете и будет делать это настолько чувственно и эротично, что тебе захочется выскочить прочь и "передернуть затвор". Девушка, которая всю жизнь живет за счет своего внешнего вида. Она знала, что любят мужчины, знала, что у нее это есть, и знала, как этим пользоваться.

Я догадывался, что она вполне может стать проблемой, если попытается манипулировать моими людьми. Я рассказал ей, чем мы занимаемся, и что нам нужен какой-нибудь автомобиль.

- Куда вы направляетесь? - спросила она.

- На запад. Просто на запад. Наверное, даже за Миссисипи.

- Забавно, - сказала она. - Понимаете... я тоже направлялась на запад. Когда по Нью-Йорку был нанесен удар, я была в Филадельфии. Там все полетело к чертям. - Она махнула рукой. - Несколько наших выбралось и направилось на запад. Осталась только я. Вы знаете, как это бывает. Нас было шестеро. Крысы. Тесаки. Радиация. Мой друг... Майк... мы потеряли его в Кантоне однажды ночью. На нашу машину напали какие-то твари. Они выдернули его и еще одного парня, а нас почему-то оставили.

- Твари? - спросил я.

- Да... Было так темно, что я ничего не видела. Но у них были когти. Большие когти. А еще от них пахло мочой... и тухлым мясом.

- Троги, - сказал я.

- Ты была с теми людьми... в автобусе? - спросила ее Джени.

Микки кивнула.

- Ага. Последние две или три недели. Они были хорошими людьми, понимаете? Очень хорошими. Нормальными людьми. Они организовали небольшую общину. Всем заправлял парень, по имени Фишер. Раньше он был каким-то там министром. Клевый мужик. У них были врачи и медсестры, плотники, учителя, люди разных профессий. Все работали вместе. У него жило много семей. Даже несколько детей, тех, что еще не изменились... Понимаете, о чем я?

Она рассказала, что Фишер планировал выбраться из города. В южной части города, в Хэммонде, у него было припрятано несколько автобусов. Прицепы с продуктами, боеприпасами, лекарствами, и т.п. У него были виды на укрепленный монастырь в округе Хеврон. Его люди могли жить там в полной безопасности.

- Что же случилось? - спросил ее Карл.

- На нас напали Тесаки. Наверное, они какое-то время следили за нами, потому что появились из ниоткуда... У нас не было ни единого шанса. - Она не хотела рассказывать подробности, и это было видно по ее глазам. - Так вы, ребята, направляетесь на запад? Да уж... Не могу это объяснить, но с тех пор, как все началось, меня тоже постоянно тянет на запад. Странно, да?

- Это - странный мир, дорогуша, - сказал Техасец.

Я вспомнил про сон, в котором Медуза истребляла человеческий род город за городом. Двигаясь при этом на запад. Я подумал, что, возможно, Микки - просто одна из многих, кто пытался сбежать на запад, как часть некоего исхода.

- Могу я пойти с вами? - спросила она.

- Конечно.

Карл посмотрел на меня, и я почувствовал этот взгляд. Я знал, что происходит у него в голове, буквально читал его мысли: "конечно, сладкая, ты можешь пойти с нами. Какая вечеринка без тебя. В следующее полнолуние мы будем веселиться, будем "зажигать" так, что ты никогда не забудешь." Наверное, я тоже думал об этом. Отчасти. Хотя, может, не так откровенно, как Карл.

Микки продолжала наблюдать за мной.

- Я знаю, что за рекой, к северу от сюда есть исправный "Джип Чероки". Он стоит в гараже. У Фишера повсюду были припрятаны машины. Так что, возможно, у нас все получится.

Я улыбнулся.

- Добро пожаловать на борт, - сказал я. Теперь нас было шестеро. По крайней мере, до следующего полнолуния.

17

Я решил, что Микки будет нам полезна благодаря своей сообразительности. Просто у меня было ощущение, что она хорошо впишется в группу. Мы постояли и поговорили еще немного, затем забрались в соседнее здание, чтобы перекусить сухпайками - замороженными спагетти с фрикадельками - и стали рассказывать друг другу военные истории. Все это время Гремлин пускал слюни по Микки. Техасец Слим наблюдал за Гремлином, Карл наблюдал за всеми, а Джени... Джени не сводила глаз с новой девушки.

Было между ними что-то невысказанное. По крайней мере, со стороны Джени. То, что было сочувствием и пониманием превратилось во что-то вроде ревности, и это хорошо было видно у нее по глазам. Я знал, что иногда женщины, сами того не подозревая, начинают защищать свою территорию. И я почувствовал это в Джени.

Теперь у нее появилась соперница. И непохоже, что эта идея ей нравилась.

Микки была интересной девушкой. В этом никто не сомневался. Не только привлекательной, но и умной. Возможно, ее никогда бы не пригласили в Менс и не вручили б Нобелевскую премию по физике, но недостаток книжной учености она компенсировала практическим опытом. И интуицией. Она шестым чувством чувствовала опасность, как мы вскоре узнали.

После импровизированного обеда необходимо было снова выходить на улицы. Через несколько часов должно было стемнеть, и до этого я хотел найти "Джип". Микки повела нас, поскольку точно знала, куда нужно идти. Едва она дошла до конца квартала, как резко остановилась и начала качать головой взад-вперед.

- Что такое? - спросил я ее.

- Не знаю... что-то не то. Я чувствую, - сказала она. - Что-то не то.

Техасец Слим и Карл просто переглянулись.

- У меня от нее мурашки, - сказал Карл.

- А у меня от нее совсем другое, - сказал Гремлин.

Микки пожала плечами.

- Иногда... иногда я просто предчувствую всякое.

Техасец нервно рассмеялся.

- У меня была бабка по материнской линии, Тэйни из округа Терребонн. Из страны болот. Она тоже обладала таким даром. О... она была старой, очень старой, старая Матушка Тэйни. У нее было всего лишь два или три зуба, узкое лицо и большой нос, похожий на крюк для одежды. Она была слепой на один глаз... потеряла его еще в детстве во время несчастного случая на рыбалке... но другой был большим, круглым, желтым и пристально глядящим. Она походила на ведьму из того старого комикса... понимаете, о каком я? Меня всегда бросало в дрожь, от этого желтого глаза. Однажды она говорит: "Щиво ти ищешь, мааалчик?" Именно так она говорила. Я отвечаю: "Я потерял носки, Матушка Ти". Так я ее называл. Матушка Ти. Она говорит: "Тваааи наааски на улици пад ликвидамбаааром, слышь?" Так они и были. Прямо там, где я их и оставил. Под ликвидамбаром (большое декоративное дерево - прим. пер.). Только пара жуков устроила в них себе дом. Она была ясновидящей, и могла находить что угодно и когда угодно...

- Тише, - сказал я ему. Я понимал, что Техасец просто нервничает. А когда нервничал, он всегда начинал рассказывать всякие дикие истории, но сейчас для этого не было времени. - Что такое, Микки?

Все ждали. Джени выглядела встревоженной, новая девушка нравилась ей все меньше и меньше. Чувствовалось нарастающее между ними напряжение.

Микки повернулась и посмотрела на меня. Она заметно побледнела, глаза у нее были огромными и влажными.

- Тесаки. Тесаки идут.

Карл сперва не согласился... но затем услышал. Услышали все.

Услышали их приближение.

Шестеро или семеро поднялись из-за остовов разбитых машин, с визгом и завыванием. Это была засада. Я был в этом уверен. Тщательно спланированная засада, в чем Тесаки отлично преуспели. Но по какой-то причине... они не смогли ждать. Возможно, из-за того, что Микки учуяла их, и все остановились. Возможно, они поняли, что их раскрыли.

Но они не стали больше ждать. Они бросились из своих укрытий, крича и шипя. Бросились бежать зигзагами по улице, движимые безумием и жаждой крови.

- Черт... тебя... подери, - выругался Карл.

Я вскинул винтовку и уложил двоих. Когда третий приблизился, Карл открыл огонь из своего "АК", и прошил его... или ее... от паха до горла. Эти твари были безжалостными. Беспощадными, неумолимыми. Даже когда они, изрешеченные пулями, умирали в конвульсиях на улице, они продолжали биться и кричать. Оружие было только у двоих... дубинки и пики. Мы с Карлом завалили пятерых из них, но этого было недостаточно. Эта кучка была лишь острием копья. Остальные были на подходе.

Побитый пикап с грохотом несся по улице, отбрасывая в сторону мертвые автомобили и перескакивая через песчаные наносы. Двое Тесаков сидело в кабине, еще дюжина - в кузове. Увидев их, я сглотнул. Теперь было понятно, что чувствовали римляне при нападении пиктов.

Берсерки.

Вот кем они были. Каждый из них был предельно злобен и безумен.

Тесаки стали на ходу выпрыгивать из грузовика и веером рассыпаться по улице. Они очень походили на найденного мною мертвеца. Все были лысыми, с боевыми чубами, под противогазами скрывались уродливые лица. На них были пальто и кожаные плащи, куртки, сшитые из кусков другой одежды, и даже что-то вроде брезентовых пончо. Они неслись вперед, размахивая самодельными копьями, шипастыми дубинками, топорами, пиками и, конечно же, тесаками.

Мы дали залп огня и бросились наутек.

Мы бежали со всех ног, словно напуганные кролики. Царила полная неразбериха, и не было никакой сплоченности. Может, нужно было организовать оборону в здании? На крыше? За какой-нибудь разбитой машиной? Наконец, мы снова оказались в районе "фишерской" общины, которая превратилась теперь в сборище трупов. Мы рассредоточились и приготовились к бою.

Грузовик с грохотом приближался. Я прицелился и всадил пару пуль в лобовое стекло. Оно влетело в кабину горой осколков. Пассажир завалился вперед, а водитель нажал на газ.

Я снова прицелился. Я знал, что единственным оружием, способным бить на такое расстояние, была моя винтовка. Это была моя крошка. Я мог бы передать ружье Карлу, но тот спрятался за "универсалом" на другой стороне улицы. Да и времени не было.

- Нэш, - кто-то позвал меня.

Я сделал вдох и выдох. Прицелился. Нажал на спусковой крючок, пробормотав какую-то невнятную молитву. Мне показалось, что пуля попала водителю в горло. Он резко откинулся на сиденье и, оторвав руки от руля, пытался остановить кровь, хлещущую из шеи. Грузовик потерял управление, отскочил от минивэна, вылетел на тротуар, врезался в останки полицейской патрульной машины. И там заглох.

Водитель попытался выбраться из кабины, Техасец бросился к нему и завалил из своего "Дезерт Игла". Но остальные Тесаки были уже на подходе.

Когда они подошли ближе, я увидел, что про этих животных говорили правду. Они носили скальпы своих жертв. Носили в виде перевязей и поясов. И не только это, но еще и ожерелья из почерневших ушей и зубов, нанизанных на проволоку - жуткую коллекцию мумифицированных частей тел.

Карл уложил двоих из своего "АК", и начался кромешный ад. Все кричали, палили из всего, что было, в нападавших, чье число росло благодаря прибывающему подкреплению. Уже восемь или десять Тесаков лежали, корчась на земле, но на их место пришло вдвое больше. Даже Джени открыла огонь из своего "Браунинга". У Микки в руках был "Эйрвейт" Карла.

Один из нападавших подобрался к нам почти вплотную, проползя под несколькими машинами, и я выстрелил ему прямо в лицо. Пуля вошла в один из плексигласовых окуляров, и Тесака отбросило на грузовик. Но он не упал. Словно зомби, он сделал два или три неуклюжих шага вперед, обливаясь кровью из входного отверстия, а затем рухнул лицом вниз.

Другие продолжали наступать.

Один вскочил на грузовик и метнул копье. Оно едва не попало в Джейн. Карл очередью снес нападавшего. У меня кончились патроны, и пришлось переключиться на "Беретту". Я застрелил одного, другого, а затем что-то ударило меня в спину, и я упал. Едва я успел откатиться в сторону, как в то место, где я лежал, вонзился топор. Я вскочил на ноги и выпустил всю обойму в нападавшего. А затем на меня прыгнул еще один, отбросив меня к машине. Он бросился на меня с ножом, и я едва избежал удара, лягнув его в живот. Затем стал молотить его рукояткой "Беретты" по покрытой струпьями лысой голове, пока не раздался влажный хруст.

Карл опустошил рожок своего "АК", и принялся палить из "Моссберга". Техасец Слим получил удар копьем в бок и упал. Гремлину досталось дубинкой. Микки вела огонь из "Эйрвейта", прыгая вокруг с воистину атлетической грацией, валя Тесаков одного за другим. Затем у нее кончились патроны, и двое нападавших схватили ее. Она отбивалась и лягалась, и они бросили ее лицом на капот машины. Тесаки собирались изнасиловать ее прямо на месте. Потому что именно так они действовали... не с военной точностью и организацией, а с чистым безумием.

Карл завалил одного из них из "Моссберга", разбросав его кишки на двадцать футов, упал, кувыркнулся и застрелил второго. Затем трое нападавших сбили его с ног, и занесли из ним свои тесаки.

Но тут Джени выхватила топор из рук умирающего и всадила в спину одному из врагов. Тот развернулся, с торчащим у него в спине топором, и врезал ей кулаком. Джени упала, и он прыгнул на нее, разорвал на ней футболку, и, обнажив белые груди, схватил их грязными, пятнистыми руками.

- ДЖЕНИ! - закричал я и бросился в это месиво. Подскочив, нанес Тесаку удар ногой в голову, будто это был решающий удар мячом по воротам. Тот откатился в сторону и обмяк, словно куча тряпья. Затем я прыгнул и, ударив всем телом, снес еще двоих, как кегли в боулинге. Вскочил на ноги и принялся пинать одного из них, пока тот не перестал шевелиться. Потом я схватил выпавший из рук Карла "Моссберг" и ударил другого в лицо с такой силой, что у того с лица слетел противогаз. Он стоял, а лицо у него напоминало ухмыляющийся, обтянутый кожей череп, покрытый сгустками белой слизи. Микки ударила его сзади дубинкой, и череп треснул с громким хрустом. Я врезал Тесаку в лицо прикладом "Моссберга", и он рухнул на землю. Осталось четверо нападавших. Они бросились на нас с криками, размахивая цепями и топорами.

И тут появились птицы.

18

Внезапно раздалось дикое карканье, чириканье и щебетанье, и мы посмотрели вверх. Даже Тесаки. Вот только самого неба видно не было. Над окружающими зданиями все почернело, воздух пульсировал от биения сотен крыльев. Джени вскочила на ноги и застегнула молнию на куртке, чтобы прикрыть наготу. Я бросился к ней, и отбросил на землю, когда две или три сотни птиц ринулись вниз единой пронзительно кричащей массой. Мне ничего не оставалось, кроме как прикрыть лицо и, свернувшись в клубок, закрыть собой Джени.

Птицы пикировали.

Все вокруг было охвачено какофонией из карканья и хлопанья крыльев. Я чувствовал, как птицы бьются об меня. По воздуху летали перья. Клювы клевали, когти царапали кожу. Птиц было так много, что я не мог дышать. Буквально задыхался от перьев и птичьего дерьма. Я лежал на земле вместе с Джени, и мне казалось, что я слышу ее крик. Уверен, так оно и было. Я ловил ртом воздух. Вскрикивал, когда клювы жалили меня снова и снова. Отмахивался от птиц одной рукой, и они клевали меня в ладонь, в пальцы, раздирая их в кровь. Воздух вокруг буквально кишел птицами, и был насыщен этим жутким гудением, хлопаньем и криками

И примерно в тот момент, когда голова у меня пошла кругом от этого птичьего скопления, от ощущения сальных перьев и щиплющих клювов, от выворачивающего наизнанку зловония... они вдруг взмыли вверх. Взлетели и исчезли.

Когда я наконец осмотрелся, понял, что они вовсе никуда не пропали.

Они атаковали Тесаков.

Невероятно, но так оно и было. Что-то в них привлекало этих птиц. Я видел ворон, канюков и даже нескольких огромных стервятников. А также мутантов с сальными зелеными крыльями, чешуйчатыми, узловатыми головами, зловещими красными глазами и изогнутыми клювами, формой напоминающими серпы. Они набросились на Тесаков, стали рвать их когтями, клевать их противогазы, их пятнистые головы и пожелтевшие руки. Они атаковали со всех сторон.

Один из Тесаков попытался убежать, облепленный двадцатью или тридцатью птицами. Некоторые кружили и кидались на него, но большинство крепко держались и безжалостно клевали. Он походил на какое-то уродливое, гротескное пугало, получившее по заслугам от птиц, которых так долго отпугивало. Наконец, Тесак упал, птицы накинулись на него и принялись клевать, пока он не превратился в кусок корчащегося красного мяса. Я был изумлен зрелищен, и был уверен, что остальные тоже.

Другой Тесак, который довольно хорошо проявил себя, отбиваясь от птиц цепью и усыпав их изломанными тельцами землю у себя под ногами, внезапно издал пронзительный утробный крик и... исчез. Он пропал, когда стая птиц просто облепила его. Вороны, канюки и другие просто продолжали каркать и кричать. Их клювы мелькали, постепенно краснея от крови и отрывая полоски ткани. Зрелище было ужасающее. Когда Тесак упал, раздавив своим весом несколько птиц, остальные не бросили его. Они собрались вокруг, сражаясь за место, как поросята возле материнских сосков. Звук разрываемого на части Тесака был просто ужасным... Влажный хруст ткани и чавкающий стук клювов, впивающихся в горячую плоть.

Это продолжалось минут двадцать. Мы не двигались. Не смели шелохнуться.

Спустя некоторое время многие птицы улетели, но большинство осталось, обнаружив останки членов общины, и принялись пировать. И тут я понял. Ну, конечно. Что у стервятников, канюков и ворон есть общего? Они были падальщиками. Наверное, вот почему они появились в таком большом количестве... чтобы кормиться лежащими на улицах трупами. Но когда они слетелись - отдельные особи собрались вместе, по причинам о которых я и не надеялся догадаться - то обнаружили Тесаков. И решили, что те выглядят аппетитно.

Но почему?

Тесаки были ужасно заразными и обезображенными каким-то ползучим грибком, однако определенно живыми, а не мертвыми, размякшими и позеленевшими. Но что-то привлекло эту стаю.

Что-то.

Птицы по-прежнему были повсюду, радостно кормились, сражаясь с собратьями за наиболее лакомые куски, но не обращали внимания на мой отряд.

- Ладно, - сказал я спокойным, прохладным, неагрессивным тоном. - Уходим. Все поднимаемся и идем за мной отсюда. Я встаю первым.

Напрягшись, я неторопливо поднялся на ноги. Медленно и глубоко дыша, стараясь не поперхнуться от смрада, исходящего от падальщиков и того, что они ели. Над головой пролетел ворон, не обратив на меня никакого внимания. Огромный стервятник вырвал красный волокнистый кусок мяса из шеи трупа, проглотил его и зашипел на меня. Широко разинул пасть и снова зашипел, затем вернулся к своей трапезе. Я выдохнул с облегчением.

К этому моменту от Тесаков остались одни скелеты. Тот, который пытался убежать, мало чем отличался от других. Один ворон копался клювом в отверстии в противогазе, вырывая розовые ошметки, в то время как пара других сидела на окровавленной грудной клетке, то и дело расправляя крылья, каркая и пытаясь вытащить какой-то сочный кусок, ранее не замеченный.

Остальные члены моего отряда тоже начали подниматься на ноги. Очень, очень медленно. Было видно, что мы находимся точно посередине "кормовых угодий". Птицы были повсюду. Выстроились рядами, как солдаты, на разбитых машинах и грузовиках. Летали по воздуху, некоторые кружили высоко в небе, некоторые - над самой землей. Канюки расхаживали вокруг с кусками красного, рваного мяса, свисающими из клювов. Стервятники погружали головы целиком в полости распластанных на земле трупов, тряслись всем телом, копаясь в кишках. Когда они извлекали головы наружу, жадно глотая куски, те у них были красными и мокрыми от крови.

Я вел своих людей вперед, думая все время, получится ли у нас выбраться, или мы все умрем самой страшной смертью, которую только можно представить. Но я не колебался. Несколько лет назад, в Янгстауне, я знал одного парня, по имени Роджер Свид, который работал в зоопарке с большими кошками. Он утверждал, что, когда приходится иметь с ними дело, нельзя показывать страх. Находясь на их территории, нужно вести себя, как будто ты - один из них. Поэтому именно это я делал сейчас: Просто прокладывал себе путь среди трупов и птиц, сделав вид, что мне совершенно не интересно происходящее вокруг. И это было совсем нелегко, когда один ворон вытащил из чьего-то черепа глаз и посмотрел на меня, а из клюва у него на зрительном нерве болталось глазное яблоко.

Я шел дальше, держа в одной руке пустую винтовку, а в другой - руку Джени.

Повсюду были перья и птичье дерьмо, разбросанные куски человеческих тел, кучки мертвых птиц. Некоторые при моем приближении пытались убежать, волоча за собой сломанные крылья.

Птицы кричали на меня, но я игнорировал их. Я шел сквозь бреши в их рядах, не обращая внимания на тех, которые летали у меня над головой. С трупов, разбросанных конечностей и внутренностей, в воздух поднимались огромными жужжащими роями мухи. Они гудели возле ушей, ползали по шее, но я не отгонял их. Все время мне казалось, что птицы в любой момент могут нас атаковать.

Но этого не произошло.

19

- Через час стемнеет, - сказал я, когда мы спрятались в какой-то разрушенной аптеке, чтобы перезарядиться.

Карл окинул взглядом опустошенный город.

- Поэтому нужно найти себе укрытие на ночь.

- Черт, черт. черт, - выругался Гремлин. - Я думал, что мы выберемся отсюда. Куда-нибудь. Черт!

С помощью армейской аптечки, полученной от Шона, я обработал Техасцу Слиму нанесенную копьем рану. Через все ребра проходил неприятный на вид разрез, хотя вряд ли он представлял угрозу для жизни. Я продезинфицировал рану, наложил стерильные повязки, и, на всякий случай, сделал укол антибиотика. Похворает пару дней, но не более того.

Джени ушла посмотреть, нет ли в лавке чего-нибудь ценного. Она уже довольно долго отсутствовала. Когда она вернулась, взгляд у нее был странный.

- Где ты была? - спросил я.

- Просто осматривалась, - ответила она. Она лгала, и я знал это. Только намного позже я осознал, насколько серьезной была ее ложь.

- Почему бы нам не уйти... у нас же есть оружие, - сказала Микки. - Думаю, через час мы были бы у гаража с джипом. Зачем ждать до завтра?

Техасец Слим ухмыльнулся.

- Потому что, когда стемнеет, детка, на улицу выползают всякие страшилища.

- Давайте рискнем, - предложила она. - Если добудем джип, уже через двадцать минут будем за пределами Гэри.

- Почему бы тебе просто не сделать нам всем одолжение и не заткнуться? - сказала Джени.

- Остынь, - сказал я ей.

К тому моменту, глаза у нее были не просто голубыми, а ледяными.

- Господи Иисусе, Нэш. Она с нами всего несколько часов, а уже дает "ценные указания"? Кто, черт возьми, спрашивал у нее совета?

Микки пожала плечами.

- Я просто предложила.

- О, заткнись.

Они стояли, сверля друг друга глазами. Я начинал уже злиться, а Техасец Слим и Карл молча забавлялись. Гремлин же буквально истекал слюной от вожделения.

- Ого, - сказал он. - Прямо Роллер-дерби (женский контактный спорт - прим. пер.). У нас тут женский бой намечается. В ход идут ноготки! Сейчас полетит шерсть!

- Почему бы тебе не пойти на хер? - сказала ему Микки.

- Нет, я не и думал идти к себе на хер. Я думал, что кто-то пойдет на мой.

И тут вмешался я. Видит бог, я был уже сыт этим кретином по горло. Я пихнул Гремлина так, что тот упал на задницу.

- Заткнись, черт тебя дери! Что я тебе говорил про это дерьмо? - У меня возникло внезапное желание закатить ему еще одну взбучку. Только этот засранец перестал ныть и жаловаться, как тут же начал пускать слюни по одной из девушек. - Держи свой хер в штанах. Ради бога.

Я повернулся и увидел, что Микки улыбается мне, будто я пришел ей на помощь. А еще заметил, что Джени вся пылает от негодования. Дикая кошка вырвалась из клетки.

- Давайте все просто успокоимся, ладно? - сказал я им. - Иначе у нас ничего не получиться.

Гремлин поднялся на ноги, стряхивая с себя пыль. На лице у него все еще виднелись следы побоев после нашей недавней стычки. Он потрогал кончиками пальцев багровый синяк, который уже начал сходить.

- Конечно, Нэш. Я тебя понял. Мы должны держать нашу новую девочку в целости и сохранности, да? - Он подмигнул. - Наш друг не любит порченный товар, верно?

- Опять он за свое, - сказал Карл.

- О чем он, черт возьми, говорит? - поинтересовалась Микки.

Техасец Слим взял ее под руку и увел прочь. - Не о чем не беспокойся, дорогуша. Понимаешь, однажды, много лет назад, матушка Гремлина ходила по-большому и полюбила одну из какашек, которые увидела в унитазе. Она стала нянчить ее, кормить, растить, и результат этого теперь стоит вон там.

Карл взорвался хохотом.

Как и все... кроме Джени и Гремлина.

Вздохнув, я вывел их на улицу.

И тут я заметил, что мы не одни. Я вскинул, было, винтовку... но потом опустил. Меньше чем в пятнадцати футах от нас, на тротуаре, стоял человек. На нем был только дикий "клюквенный" халат, который был распахнут, демонстрируя все хозяйство. Ногти на руках и ногах были накрашены пурпурным лаком.

- Привет, мальчик, - сказал ему Техасец Слим. - Присоединишься к вечеринке?

Парень просто таращился на нас. У него была пушистая, будто светящаяся голова, с ниспадающими на плечи светлыми локонами. А также белая борода.

Техасец Слим не боялся сумасшедших. Он подошел к парню, и запахнул ему халат.

- У нас тут дамы, понимаешь? - сказал он, зажимая рукой свою рану.

Подмышкой парень держал телефонный справочник. Он указал на улицу и сказал:

- Они прибыли на серебряных автобусах. Я их видел. На них были оранжевые костюмы. Они забрали преподобного Боба и бросили его в автобус. У меня на глазах. Я многое уже повидал. И обо всем написал в своей книге. - Он показал нам телефонный справочник и пожал плечами. - Я съел свою собаку, потому что был голоден.

Карл хмыкнул и отвернулся.

- Кто этот гребаный Гомер?

- Не обращай на Карла внимания, - сказал Техасец Слим. - У него не было серьезных романтических отношений с тех пор, как усопла его дорогая мамаша.

- Поцелуй меня в задницу, - сказал Карл.

Парень в халате побрел по улице прочь. Техасец окликнул его, но тот продолжал идти.

- Хочешь, чтобы я поймал его? - прошептал Карл.

- Зачем?

- Ты знаешь, зачем. Время подходит.

- Пусть идет. Я уже устал от этого дерьма.

Я снова двинулся вперед, Микки шла рядом.

- Куда мы идем? - спросила Джени.

- За джипом.

- Сейчас?

- А почему нет?

Она просто покачала головой, и Микки ухмыльнулась. Молча мы продолжили путь, Техасец Слим и Карл шли впереди, держа оружие наготове. В голову лезли всякие мысли, и я отчаянно пытался их прогнать. Мы приближались к реке. Вдали виднелись заводы и фабрики, которыми славился Гэри. В небе кружило несколько птиц, ветер гонял по дорогам песок. Мы преодолели какой-то травянистый холм, пересекли железнодорожные пути, пробрались сквозь засохшие заросли, и тут перед нами возникла, простираясь во всех направлениях, огромная чернеющая яма.

Она была заполнена телами.

20

Ну, тела - это не совсем верно сказано. Ибо яма была заполнена скелетами, которые когда-то были телами. Свежих трупов там не наблюдалось. Похоже, это были тысячи скелетов, сваленных в кучу. Поломанных, расчлененных и почерневших. Повсюду лежал пепел. Насколько я мог судить, в диаметре яма легко достигала размера трех городских кварталов.

- Видимо, их здесь сжигали, - сказала Микки. - Я видела подобную яму возле Аллентаун.

Техасец Слим кивнул

- Должно быть, патогены и радиация неплохо постарались здесь. Слишком близко от Чикаго. Видимо, тела сваливали сюда и сжигали. Судя по лежащему повсюду пеплу, это продолжалось довольно продолжительное время.

Я видел, что в яме лежат не только кости, но и остовы машин и грузовиков. Много чего сбрасывалось туда. Это была свалка.

- Ты не знала про эту яму? - спросила Джени Микки.

- Нет... Откуда?

- Ну, ты привела нас прямо к ней.

- И что с того?

- Ты же ведешь нас к тому джипу. Ты же знаешь, где он. И ты не знала про яму?

- Нет, не знала. Я была здесь однажды. Но не пешком. Мы подъезжали по дороге к северу отсюда, с другой стороны реки. По 90-ому шоссе.

Ответ, похоже не удовлетворил Джени. И я понял, что мне придется снова брать все в свои руки, иначе очередная стычка неминуема. Мои люди были разбитыми и усталыми. Им нужен был ориентир. Вот почему я пошел за джипом сейчас, а не стал ждать до утра. По крайней мере, это была одна из причин. Стремление двигаться на запад становилось все сильнее.

Солнце сейчас висело над самым горизонтом. Я увидел, что через яму на другую сторону ведет тропа. Если мы попытаемся обойти ее, к тому времени, как мы доберемся до реки, уже стемнеет.

- Идемте, - сказал я.

- Туда вниз? - спросил Гремлин. - Я не пойду на это кладбище.

- Тогда можешь оставаться здесь.

Я начал спускаться, двигаясь осторожно, чтобы поскользнуться на песке. В яму с останками покатились галька и сорвавшиеся камни. Остальные, не говоря ни слова, последовали за мной. Гремлин тоже. Видимо, однажды это был какой-то карьер, который законсервировали, затем вновь открыли и расширили, когда ежедневно стали умирать тысячи людей, и инфекционная болезнь принялась выжигать город.

Склоны были усыпаны скелетами, завернутым в ветхие лохмотья. Они выступали из песка, и кости были такими белыми, что, казалось, светились. Когда мы спустились почти на самое дно, я заметил там большие куски шлака вместе с фрагментами разбитого бетона, которые, похоже, когда-то были частью тротуаров. Из мусора торчали древние дренажные трубы из цемента вместе с ржавой арматурой и старыми фарфоровыми канализационными трубами, которые, должно быть, лежали здесь многие десятилетия. Да, сперва это был карьер, затем свалка, и только потом уже трупная яма.

Тени удлинялись, и я почувствовал, как рука Джени скользит в моей, и мне нравилось это ощущение. Я крепко сжал ее. Что-то шуршало в недрах растекающейся тьмы. Птицы перелетали с одного автомобильного остова на другой. На ржавеющем блоке двигателя стояла на задних лапках крыса и провожала нас взглядом. Тропа вилась зигзагами через обломки и кости. Кто-то протоптал ее, значит, ею явно пользовались.

Но я сомневался, что этот кто-то спускался сюда после наступления тьмы.

Наступала ночь, а я продолжал идти. Повсюду из теней выступали какие-либо объекты. Я запнулся об изогнутый кусок арматуры и едва не упал. Вытащил из рюкзака фонарик. Рабочие батарейки были сейчас в дефиците, но мне не нравилась идея проткнуть себе брюхо какой-нибудь железякой.

- Милое местечко, - сказал Техасец Слим.

- Ага, такое милое, что можно запросто убиться, - добавил Гремлин.

Я светил вокруг фонариком, выхватывая из темноты старые холодильники и кучи шин, ржавые, покореженные останки детских качелей, торчащие из песка. И конечно же, кости. Они были повсюду. Свет отражался от ребер, бедренных костей, позвоночников. И черепов. Десятки начисто обглоданных черепов. Кости были навалены огромными кучами, в которых копошились крысы.

Когда мы достигли центра ямы, нам уже не попадалось ничего, кроме скелетов. Некоторые были еще целыми и облаченными в лохмотья, но большинство почернело и было разрушено на валяющиеся вокруг фрагменты. Мне стало встречаться много маленьких костей и черепов, явно принадлежавших детям. Обогнув какие-то изъеденные термитами портовые сваи, мы наткнулись на обросшую сорняками детскую коляску. Когда я из какого-то нездорового любопытства навел на нее луч фонаря, то увидел, что обшивка почти полностью сгорела, а остов заржавел и почернел. Внутри сидел крошечный скелетик с широко разинутыми, будто в крике, челюстями.

- О, боже, - простонала Микки.

Впереди было еще больше останков машин, костей, труб и куч битого бетона. Я прибавил шаг, желая быстрее выбраться отсюда. Возможно, дело в нервах, возможно, в чем-то еще, но во мне нарастало недоброе предчувствие. Мне казалось, будто в животе у меня иголки. Я весь вспотел. В висках стучало. Крысы повизгивали, над головой носились летучие мыши.

- Через пару минут мы должны уже быть на той стороне, - сказал я, успокаивая других или себя.

- Надеюсь на это, - сказала Микки. - Не надо было сюда спускаться.

- О, заткись уже, - сказала Джени. - Не драматизируй... - Но она не договорила... потому что где-то в трепещущей тьме, заполнившей яму словно черное масло, раздался первобытный рев.

- Похоже, мы в полной заднице, - сказал Техасец Слим.

21

Рев повторился, и на этот раз он прозвучал ближе.

Ночной ветерок донес запах: резкий и тяжелый, как от сваленных в кучи гниющих шкур.

Возник вопрос - бежать со всех ног или остаться на месте и принять бой. Зверь был где-то рядом, и я догадывался, что это тот же самый, которого мы слышали прошлой ночью. У меня появилось ужасное чувство, что он шел за нами через весь город, выслеживая нас по запаху. Возможно, у меня разыгралось воображения, но почему-то мне казалось, что я прав.

- Что думаешь, босс? - спросил Карл.

- Давай уходить, - сказала Джени. - Пожалуйста, Нэш.

Было еще несколько комментариев на эту тему, но единственным человеком, который никак не выразил свое точку зрения, был Гремлин. Первым жаловался, первым ныл, первым вставлял свое мнения по любому вопросу... а теперь ему нечего было сказать. Возможно, он был напуган, хотя я не знал наверняка.

- Давайте заманим эту тварь и завалим, - предложила Микки.

Именно к этому я склонялся. Мне не нравилась идея улепетывать, когда эта тварь сидит у нас на хвосте. Она преследовала нас. И только теперь она обнаружила свое присутствие, потому что знала, что мы в яме и что мы не собираемся спасаться бегством.

- Брось, Нэш, это безумие, - сказала Джени, дрожа от страха. - Давай просто...

- Тише, - сказал я ей.

Все молчали. И слушали.

Зверь приближался. Все мы слышали, как он прокладывает себе путь в темноте. Шорох листьев и треск сучьев, хруст костей, топот ног чего-то крупного, будто сказочный великан шел из темного леса есть детей.

Теперь слышались еще и другие звуки... хрюканье и сопение, как роющего землю борова.

Я не стал включать фонарик. Во всяком случае, пока. Тварь знала, где мы, и она приближалась. Подожду, пока она не подойдет поближе, когда можно будет стрелять. Я жестом указал остальным идти к каким-то бетонным сваям. Зайдя за них, они рассредоточились, сжимая оружие в потных, дрожащих руках. Мы стали ждать чудовище, которое подкрадывалось все ближе, словно дикая кошка, охотящаяся на свою жертву. В яме было столько хлама и мусора, что повсюду вокруг нас возвышались темные силуэты. Все внимательно следили, ожидая, что один из них шевельнется. Мне не раз казалось, что я видел сгорбленную лохматую фигуру огромных размеров.

Возможно, это была игра воображения.

Мы прождали пять минут, десять, серьезно нервничая при этом. Все были напряжены. Слышно было лишь наше дыхание, лай диких собак вдалеке, да шорох крошечных тварей среди мусора.

Я держал свою винтовку наготове. Джени рядом со мной била дрожь, только я этого не чувствовал, поскольку сам дрожал.

- Кто хочет хорошую тихую историю про привидений? - спросил Техасец Слим.

- Заткнись. - Я вздохнул. - Думаю, кто-то должен пойти посмотреть. - Как насчет тебя, Гремлин?

- Вот уж на хрен. Я туда не пойду.

- Боишься? - спросил Техасе Слим. - Прошлой ночью ты, кажется, не боялся этой твари.

Было бы интересно услышать возражения Гремлина, но из темноты раздался какой-то дикий визгливый звук, напоминающий смех... пронзительный, истерический смех. Смех существа, отъевшегося на страхе и наточившего зубы об человеческие кости. Смрад был невыносимый... резкий и горячий. Мне показалось, что в темноте блеснули два огромных глаза в форме полумесяцев.

- Тварь приближается, и мы прикончим ее, - сказал я.

Я попытался сглотнуть, но в горле пересохло настолько, что язык буквально прилип к небу. Нечто двигалось там, в темноте. Нечто издавало хриплый утробный звук, переходящий в хлюпанье, будто зверь пускал слюни.

- Приготовьтесь, - прошептал я.

Более напряженной и опасной ситуации я и представить себе не мог. Тот уродливый ублюдок - кем бы он ни был - знал, с кем имеет дело. Он шел за нами по пятам, и теперь готовится напасть именно там, где хотел. И все же... он колебался. Он мог наброситься на нас в любую секунду, но этого не происходило. Он был осторожным. Как и все хищники. Им хотелось превосходства. Даже тигр в джунглях или большая белая акула в океане не настолько отчаянные, как думает большинство людей. Да, они хотят получить добычу, но хотят сделать это без лишних усилий и без риска для себя. Как и они, это существо хотело действовать наверняка, с полным превосходством. Я почти физически ощущал его нерешительность.

- Ну, давай, урод, - прошипел Карл сквозь зубы.

Ожидание превратилось в сущий ад. Так не могло продолжаться бесконечно. Я считал, что у нас есть идеальная зона поражения. Бетонные сваи служили нам прикрытием, прямо перед нами был открытый участок, а за спиной - крепостная стена из обломков. Если та тварь захочет напасть, ей придется пересечь открытый участок. На это я и рассчитывал. Чего я не хотел, так это играть с этим гребаным монстром в кошки-мышки. Я не хотел, чтобы он прокрался с фланга или зашел вперед и стал ждать, когда мы попытаемся сбежать. Нет, мы должны были как-то выманить его.

- Нужно бросить ему приманку, - сказал я. - Гремлин, выйди на тот "пятачок".

- Да пошел ты, - огрызнулся он.

- Почему нет, Гремлин? - спросил Техасец Слим. - Он же не тронет тебя, верно? Он же твой друг.

Тогда до меня не дошло, на что намекал Техасец, но позднее я отлично все понял. Мы попали в ловушку. В ловушку, устроенную Гремлином.

- Дай мне "АК", - сказал я Карлу. И протянул ему свою винтовку. - Я пойду туда.

Джени схватила меня за руку, и я почувствовал будто электрический разряд. Мне пришлось силой освободиться от нее.

- Нет, Нэш, - взмолилась она. - Рик...

- Не думаю, что это хорошая идея, - сказала Микки.

Так считали все, кроме, конечно же, Гремлина. Но другого выбора не было.

- Карл? Я собираюсь выманить его. Целься ему в голову, в глаза. Чтобы наверняка.

Карл поднял винтовку и приготовился к стрельбе.

- А я считаю, что нужно отправить туда Гремлина.

- Нет, - возразил я. - Он понадобиться нам завтра ночью, когда взойдет полная луна.

Тот издал какой-то хнычущий звук горлом, потому что решил, что я только что выбрал его. Возможно, он был прав. Но если это так, то я выбрал его еще много дней назад. Я сказал это, в основном, для того, чтобы встряхнуть его, и у меня получилось.

Я вышел на открытый участок с автоматом в руках. Колени у меня дрожали. По лицу катились капли пота. И все же, несмотря на то, что я готов был наделать в штаны, вел себя я очень непринужденно. Даже не стал поднимать автомат. Держал его так, будто мне было на все начхать. Я вытащил из нагрудного кармана сигарету и закурил. Меня трясло, но я изо всех сил старался показать, что я совершенно спокоен. Я стал ждать. Мой план был далеко не идеален. Если эта тварь вынюхивала нас через весь город, то, как любой другой хищник, она сумеет учуять исходящий от меня запах страха. Если эта тварь разумная - а я подозревал, что так оно и есть - то догадается об устроенной ей ловушке. Единственным моим преимуществом - как я считал - было огромное желание твари заполучить нас. А подобные желания часто отключают у животных здравый смысл.

Не успел я докурить сигарету, как скорее почувствовал, чем услышал, впереди какое-то движение. По спине у меня пробежал холодок, и внезапно накативший горячий смрад разложения едва не сбил меня с ног. И тут монстр рванулся вперед, выпрыгнул на меня из темноты. Перед глазами мелькнуло нечто массивное, мускулистое и деформированное. Я отпрыгнул, и за доли секунды до того, как мой зад соприкоснулся с землей, открыл из автомата шквальный огонь.

Я увидел тварь отчетливо, когда та выскочила на лунный свет.

Увидел, как пули прошили ей грудь, как она задергалась и отпрянула назад. Она была гораздо крупнее человека. И могу сказать без преувеличения, что ростом она была футов восемь. Кожа маслянистая, похожая на дубленую, потрепанная, с пучками серых волос или щетины. Шкура местами лопнула, и из трещин торчали какие-то шишки и кости. Это был настоящий мутант. Одна рука длиннее другой, правое плечо, задранное вверх, имело форсу конуса, левое было почти плоским, грудная клетка представляла собой набор костей. В теле напрочь отсутствовала какая-либо симметрия.

И у твари были когти, огромные, изогнутые когти.

Двигалась она с невероятной скоростью. Карл выстрелил, промахнулся, и в ту же секунду существо бросилось вперед и застыло надо мной. Я чувствовал едкий, горячий смрад, волнами исходящий от нее. Чувствовал запах гниющей шкуры. На лицо и руки сыпались какие-то крошечные извивающиеся существа.

Я слышал крики Джени, Микки и Техасца.

Тварь смотрела на меня сверху вниз, и я не понимал, почему не стреляю. Я словно окаменел. Морда у нее была чем-то непотребным. Серая и морщинистая, некая демоническая версия дикого кабана с приплюснутым рылом и огромной пастью, полной кривых, желтых зубов и чем-то, напоминающим клыки. Один глаз был огромный и пристально глядящий, другой был узкий, как щель. Ничего одинакового.

По тому, как тварь смотрела на меня этими блестящими красными глазами, я понял, что она собирается прикончить меня, но смерть моя будет не быстрой и милосердной. Она будет чем-то вроде спорта. Развлечением. Вроде того, когда кошка мучает мышь. Ни больше, ни меньше.

Помню, я гадал, почему Карл больше не стреляет. Мне казалось, что все это длилось несколько минут. Но потом мне сказали, что от того времени, как я упал, до того, как тварь зависла надо мной, прошло не больше пяти секунд.

И тут Карл выстрелил.

Он попал зверю прямиком в голову - прямо в цель, несмотря на темноту. Пуля вошла в тот узкий глаз и вышла с фонтаном крови и кусочков мяса. Это был идеальный выстрел. Наповал. Тварь должна была рухнуть замертво. Но этого не произошло. Удар пули отбросил ее назад на пару футов, но вместо того, чтобы сдохнуть, она вскинула вверх свои когтистые лапы, запрокинула голову и издала пронзительный крик, от которого я едва не оглох. Это был не рев и не лай, ничего подобного. Вовсе не такой звук, который ожидаешь от твари, вроде этой. Нет. Это был высокий, пронзительный вой. Такой звук могла издавать женщина, испытывающая сильнейшие муки. Не человек, но существо определенно женского пола.

А затем она бросилась в темноту.

К тому времени я уже отчаянно полз к бетонным сваям. Чьи-то руки нащупали меня и рывком поставили на ноги. От ужаса я почти ничего не соображал. Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в чувство.

- Валим отсюда на хрен, - наконец, сказал я.

Микки сразу же взяла на себя руководство. Позаимствовав у Карла фонарик, она нашла тропу и повела нас из ямы. Техасец Слим шел рядом с ней, держа свой "Дезерт Игл" наготове. Пройдя по лабиринту из костей и мусора, мы вновь оказались на тропе, ведущей наверх. Мы с Карлом прикрывали тыл, а Джени и Гремлин шли в середине.

В обволакивающей темноте ямы слышались вопли твари.

Она издавала этот свой пронзительный неземной звук, эхом разносящийся вокруг. Сперва он будто исходит откуда-то сзади, потом - слева, затем - справа. Во время подъема мы дважды замирали, потому что нам казалось, что его источник прямо перед нами. Должно быть, так работало эхо. Во время одной остановки, клянусь, я слышал, как тварь жалобно всхлипывает где-то в темноте. Потом, через несколько секунд, последовал маниакальный визг, который перешел в холодный, сухой, истеричный смех, похожий на лай гиены.

Мы продолжали подниматься по крутому склону холма. Луч фонарика Микки выхватывал из темноты черепа и грудные клетки, несколько торчащих из песка хорошо сохранившихся скелетов в лохмотьях. На середине пути мы вновь услышали этот жуткий, прерывистый хохот, и его источник находился прямо позади нас. В этом не было никакого сомнения. Мы снова замерли, вскинув оружие.

Тварь была где-то рядом, но мы не видели ее.

Лунный свет плохо освещал яму из-за груд мусора, во все стороны отбрасывающих неровные тени. Всякий раз, когда мы слышали шум, лучи наших фонариков ничего не находили.

Но тварь приближалась. Все ближе и ближе, затягивая вокруг нас петлю.

Мы остановились, встав в круг и ощетинившись оружием. Но с какой стороны ждать удара мы не знали. Во рту у меня пересохло так, что казалось, будто его обложило опилками. Я даже не мог вызвать слюну, чтобы сглотнуть. Каждая мышца и сухожилие в моем теле были напряжены, как провода.

Казалось, звуки, издаваемые тварью, звучат из совершенно разных сторон.

Она рыскала вокруг, играя с нами в кошки-мышки. Я слышал хруст, будто она наступала на черепа, давя их в крошку. Потом упало что-то крупное, и земля задрожала. Я услышал топот ног. Кусок цементной трубы вылетел из темноты, просвистел над нашими головами и впился в склон холма.

- Да это хрень какая-то, - сказал Карл, голос у него дрожал от какого-то маниакального отчаяния, чего я раньше от него не слышал.

Техасец шикнул на него.

Внезапно в яме стало тихо, как в склепе. Я слышал лишь дыхание моих людей, и больше ничего. По шее у меня катились капли пота. Я чувствовал исходящий от других жар. Зверь находился где-то рядом. Я был уверен в этом. Он играл с нами, пытался вогнать нас в состояние абсолютного страха, и это у него хорошо получалось. Решающий момент был не за горами. Микки водила вокруг зажатым в дрожащей руке фонариком и выхватывала из темноты одни лишь кости, обломки тротуара, ржавеющий остов старой плиты. Внезапно воздух наполнился тошнотворным запахом тухлого мяса.

Зверь выскочил из темноты,

Мы открыли огонь, но это было все равно, что стрелять по призраку. Он то появлялся, то исчезал. Возникла паника, и мы просто бросились неистово карабкаться вверх по склону. Микки поднималась первой, Техасец - прямо за ней. Гремлин оттолкнул меня в сторону, а затем схватил Джени и отбросил ее назад. Она потеряла равновесия и прокатилась футов десять-пятнадцать вниз по холму.

- Возьми ее! - крикнул Гремлин. - Возьми ее и оставь нас в покое! Она - та, кого ты хочешь!

Я бросился за Джени, а Карл - за Гремлином. До меня донесся шум их борьбы, визги и крики. Я потянул Джени наверх и выстрелил во тьму, откуда раздавался рев зверя. Когда я повел Джени наверх, то увидел, что Карл прижал Гремлина к земле. Гремлин кричал и плакал, а Карл бил его по лицу. Когда я добрался до них, Карл рывком поставил Гремлина на ноги. Затем, схватив его за волосы и за куртку, поднял его и бросил. Гремлин пролетел по воздуху футов пять, упал на землю и покатился. Скатившись на самое дно, он закричал так, как мог кричать только сумасшедший.

Мы видели его в лунном свете.

А еще мы видели уродливую фигуру, стоящую над ним. Зверь почти без усилий поднял Гремлина, вскинул над головой и потряс, как жертву холодной луне. Тот извивался, плакал и кричал. Если б я не возненавидел тогда этого ублюдка, возможно, мне стало бы его жалко. Зверь бросил его на торчащую из земли металлическую плиту с зазубренными краями. Крик мгновенно оборвался с влажным хрустом.

Мы бросились вверх по холму и выскочили из ямы за рекордное время.

У нас за спиной раздавалось чавканье превращаемого в кашу Гремлина.

22

Через полчаса мы увидели мост. Он протянулся на полмили через реку Калумет и железнодорожные пути. Это было стальное сооружение с двумя высокими арками ближе к центру, провисшими и перекрученными, как после авиаудара. Возможно, так оно и было. Я подсчитал, что расстояние от моста до реки было добрых сто футов. Чем ближе мы подходили, тем больше видели повреждений. Покореженные перекладины, опаленные опорные столбы, разорванные и болтающиеся балки. Весь мост был завален обломками, разбитыми машинами и грузовиками, от полуприцепов до минивэнов. Казалось, будто они были пригнаны на мост, чтобы образовать что-то вроде баррикады. Многие из машин были обуглены.

Когда мы подошли к мосту, Джени спросила:

- Ты уверена, что эта штука надежная?

Микки кивнула.

- Да, надежная, хотя по внешнему виду не скажешь.

Не думаю, что ее слова кого-то убедили. Казалось, будто на мосту шел бой, причем, не очень давно. Мост представлялся мне чудовищным экзоскелетом какого-то гигантского насекомого, готового рухнуть в загрязненные глубины текущей под ним реки.

Я посветил фонариком на рану Техасца Слима, проверить, не разошлась ли она после недавних событий, но все было в порядке. Поэтому мы двинулись дальше.

Микки шла первой. Казалось, она хорошо здесь ориентировалась, поскольку уверенно вела нас между сгоревших остовов машин, грузовиков и безымянных механизмов. По пути нам встречалось немало скелетов. Некоторые сгорели за рулем, другие валялись под ногами, обглоданные и расчлененные. Это было похоже на кладбище. Луч моего фонарика не раз выхватывал из темноты скелеты, изрешеченные пулями. И это лишь подкрепило мою уверенность, что здесь прошел бой, либо, как минимум, дюжина небольших стычек. Несколько грузовиков пробили ограждение и повисли на краю, направив носы в мглистую черноту. Над рекой медленно плыл серовато-зеленый туман, консистенцией напоминающий эктоплазму. Время от времени он расступался и под ним было видно обломки автомобилей, торчащих из мутной, зловонной воды.

Микки повела нас дальше, петляя между обломков. Через пять минут мы с Карлом закурили, чтобы успокоить нервы.

- Ты понимаешь, что она может завести нас в ловушку? - прошептал он мне, давая мне прикурить.

Конечно, мне в голову приходила эта мысль.

Такая стройная, привлекательная женщина. С какой легкостью у нее получилось бы приманивать мужчин и использовать их бушующие гормоны и желание защищать женщин - особенно сексуальных - против них же. Но я не сильно в ней сомневался. Насчет нее у меня были нормальные ощущения. Возможно, ее мотивы являлись не совсем альтруистичными, хотя с другой стороны, а у кого они были иными? Она не вызывала у меня недобрых чувств, как Гремлин, после того, как присоединился к нам. И дело, наверное, не в моем шестом чувстве, а в интуиции, которой одарила меня Тень.

Мы двинулись дальше.

Мост плавно поднимался, затем под арками выравнивался и примерно на расстоянии двух городских кварталов шел прямо, после чего так же плавно опускался вниз, к противоположному берегу. Чем ближе мы подходили к аркам, тем больше разбитых машин я видел. Весь мост казался одной сплошной свалкой. Это заставило меня занервничать. Со всем этим валяющимся вокруг металлоломом мы могли в любой момент попасть в засаду. При дневном свете это было бы сложно, но ночью... смерть поджидала повсюду.

Поэтому, когда Джени остановилась и сказала: "По-моему, там что-то есть", - я не очень удивился. Возможно, я тоже ощущал это какое-то время, убеждая себя, что это всего лишь шок, посттравматический стресс от встречи со зверем. Но когда я остановился, то тоже это почувствовал.

Карл и Техасец Слим огляделись, затем посмотрели друг на друга. Слова Джени их не убедили.

- Я ничего не вижу, - сказал я. - Может, это у тебя от страха.

- Конечно, - сказал Техасец Слим.

- Вовсе нет, - возразила Джени.

Микки обхватила себя руками, она выглядела обеспокоенной.

- Джени права, Нэш. Я тоже это чувствую. На меня будто смотрит сотня глаз.

К тому моменту я уже научился доверять интуиции Микки. У Джени она тоже была хорошо развита, но у Микки это было практически шестое чувство. Я решил немного подождать. Мы поднялись вдоль арок, обошли автозаправщик, поглядывая на полосу моста, оставшуюся у нас за спиной. Луна покинула нас. Скрылась за облаками. Внутри у меня все горело от напряжения. Я ждал, когда снова выглянет луна. Без нее все эти машины, растянувшиеся там, внизу, были просто нагромождениями теней.

- Давайте двигать, - сказал Карл.

- Подожди, - сказал я. - Еще пару минут.

"Еще пара минут" превратились в пять, а потом в десять, прежде чем луна вышла из-за облаков и осветила мост. Я увидел разбитые автомобили, но еще и другие фигуры между них. Мне показалось, что одна из них шевельнулась.

Я протянул Карлу винтовку.

- Видишь тот минивэн с помятым боком? Рядом с "Лэнд Ровером"? Справа есть посторонняя тень. Попробуй попасть в нее.

Карл был более, чем счастлив. Он отошел от нас в сторону, положил винтовку на крышу "Мазды", прицелился и выстрелил. Выстрел прогремел, эхом разнесшись над безмолвной рекой. Но через какую-то долю секунды я услышал, как кто-то вскрикнул.

- Черт, - ругнулся Техасец.

Внизу зашевелилось множество теней, закопошилось, словно черви в аппетитном трупе сбитого на дороге животного. И не было никаких сомнений в том, кем или чем они являлись. Это были Тесаки. И они приближались.

Мы все рассредоточились и приготовились к бою. Тесаки продвигались вверх через завалы, и мне оставалось лишь гадать, как долго они охотились на нас. В лунном свете я видел их противогазы, блеск окуляров. Они уже не пытались действовать скрытно. Они кричали и визжали, и этот боевой клич мне был хорошо известен. Мне показалось, что у подножия моста собрались сотни Тесаков. Возможно, их было не так много, но более, чем достаточно, чтобы одолеть нас, пусть даже вооруженных.

Я приказал остальным не открывать огонь, пока Тесаки не подойдут вплотную.

Карл же палил в них без разбора, пытаясь убить хоть сколько-то, но в основном стараясь оттеснить их. Мой план состоял в том, чтобы Карл сдерживал их натиск, пока я уведу остальных прочь. Возможно, это сработает... но у нас не было никакой возможности это узнать.

- Они уже здесь! - закричала Микки. - Они здесь!

Так оно и было. Примерно дюжина Тесаков набросилась на нас, вероятно, проползя на животах среди разбитых машин. Они подобрались почти вплотную, и лишь потом выскочили, размахивая пиками, топорами и шипастыми дубинками. В ближнем бою это дерьмо из Каменного века было смертельно опасным.

Они ринулись на нас.

В ответ мы открыли бешенный огонь, паля в них, над головами, во все стороны. Мы отбивались с маниакальной яростью, а наш огонь был таким плотным, что они не могли подойти ближе, чем на десять футов. Один раненный попытался уползти прочь. А другой, несмотря на как минимум шесть дымящихся пулевых пробоин, подполз к нам, и Техасец прикончил его выстрелом в голову.

- Следующую волну мы не остановим, - сказал Карл.

И я знал, что он прав. Я видел, как Тесаки наступают на нас. Они скользили среди машин и грузовиков, низко пригнувшись, поэтому мы не могли как следует прицелиться. Их было, наверное, человек тридцать-сорок. А за ними, как минимум, в три раза больше.

- Нам нужно уходить, - сказал я остальным.

Но у Техасца Слима были другие идеи.

- Нам нужно то, что склонит ситуацию в нашу сторону. Что-то вроде домашнего барбекю, если ты понимаешь, о чем я. - Он смотрел на стоящий позади нас автозаправщик и улыбался. - Вот это... если ты понимаешь, о чем я.

- Карл? - позвал я. В свое время он зарабатывал на жизнь водителем грузовика.

Автозаправщик заглох, или был остановлен, как только достиг первой арки. А значит, задняя его часть стояла не ровно, а под углом, на наклонном отрезке моста. Наклон был небольшим, градусов двенадцать, максимум. И этот отрезок простирался до арок, после чего шла идеально ровная часть. Я меня возникла безумная идея отпустить автозаправщик с тормоза... но тогда он прокатиться всего двадцать футов, после чего врежется в другие машины.

Нам нужно было лучшее решение, и у Карла оно было.

23

- В задней части бака есть выпускной клапан, - сказал он. - Там, куда подсоединяют шланг для откачки. Вручную. Строго самотеком.

Пока я с девушками, сжимая вспотевшими руками оружие, наблюдал, как Тесаки пробираются к нам, Карл и Техасец принялись за работу. Я не смотрел, что они делают. Слышал, как открылись двери кабины и хлопнули пару раз. Слышал, как Карл и Техасец спорят. Слышал звон упавшего разводного ключа. Казалось, я не мог оторвать взгляд от того, что было внизу: от Тесаков. Я гадал, сколько их еще в Гэри. Зрелище было не только ужасающим, но и удивительным. Они были буквально повсюду - крались среди автомобилей, карабкались по крышам машин, действуя массированно, как рой шершней. Их было так много, что выбирать цель было совершенно нелепо. Это напомнило мне случай из детства, когда я наступил на муравейник, и муравьи, черные и голодные, буквально хлынули наружу.

Так же много было и Тесаков.

Микки стояла рядом со мной, ее всю трясло.

- Давай же, Нэш... Господи Иисусе, нужно убираться отсюда!

Джени не проронила ни слова. О, она было тоже напугана, но ничего не говорила. Просто ждала, когда смерть надвигалась на нас, либо с абсолютной верой в то, что делают парни, либо уже смерившись с концом. С ней никогда нельзя было быть в чем-то уверенным.

Я почувствовал запах бензина.

- Ладно, - сказал Техасец, похлопав меня по плечу. - Нужно отступать. Только очень быстро...

Я отпустил его с девушками, а сам встал в стороне. Карл посмотрел на меня. Из выпускного клапана капал бензин. Запах был очень резким и едким. Я показал ему два больших пальца, и он открыл клапан. Бензин не просто полился, он брызнул. Хлынул под высоким давлением, выстрелив вперед на добрые пять футов. Сила потока была такой что он смыл трупы Тесаков, подхватил их и отбросил под машины. От запаха бензина у меня закружилась голова.

- Уходим, - сказал Карл.

Мы стали отступать. Я сказал остальным не останавливаться, пока они не окажутся у другого конца моста. Им это не понравилось, но это было необходимо. Я не знал, что случится, когда Карл выстрелит в образовавшуюся реку бензина. Его план был довольно прост. Он выстрелит в бензин. Мост был металлическим. Пуля из моей винтовки вызовет при попадании несколько искр, а это все, что требовалось. Бензин должен загореться, как и автозаправщик. И когда это произойдет, на мосту будет сущий ад.

Мы с Карлом взобрались на крышу грузовика, груженого бревнами. Оттуда хорошо было видно автозаправщик и бензиновый поток, текущий среди машин. Тесаки остановились, когда бензин достиг их, некоторые были сразу сбиты с ног, другие падали, увлекаемые потоком. Кто-то стал отступать. Кто-то бросился вперед. Большинство пребывали в замешательстве, вертелись вокруг, гадая, что это все могло значить.

Между тем, топливо из цистерны лилось уже более пяти минут.

Оно затопляло нижнюю часть моста, и я видел бурлящее озеро возле подъема с дороги. Карл поднял винтовку. Лицо у него блестело от пота. Он прицелился и выстрелил. Ничего не произошло. Ругнувшись, он прицелился чуть ниже, прямо в поток бензина между двух машин. Нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и на этот раз, когда пуля попала в стальную обшивку, посыпались искры. В следующее мгновение стена огня устремилась к автозаправщику, сметая на своем пути легионы Тесаков. Они кричали и метались вокруг, охваченные пламенем. Но спасения не было.

Мы спрыгнули с крыши кабины и бросились бежать. Мы преодолели, наверное, футов двадцать, когда вдруг стало светло, как днем, и взрывная волна сбила нас с ног. За спиной у нас царил абсолютный ад. От взрыва автозаправщик подлетел примерно на сорок футов вверх, а затем рухнул вниз и пылающей массой пронесся до самой дальней арки, затопляя все вокруг слепящим пламенем. Два огненных шара размером с двухэтажные дома вырвались в небо. Горячая волна ударила в нас с Карлом, опалив нам брови. Я решил, что с Тесаками покончено, потому что никто не мог выжить в этой огненной буре. От первой арки моста до дороги стояла сплошная стена огня, поднимавшаяся вверх на двадцать футов. Я видел, как горящие Тесаки прыгают с моста. Слышал доносящиеся из огненного ада предсмертные крики.

Мы находились довольно далеко, но жар был такой, как возле открытой духовки. Мы вскочили на ноги и, задыхаясь, бросились бежать. Воздух был полон дыма и испарений, и дышать было тяжело, будто взрыв высосал из воздуха весь кислород.

Когда мы догнали остальных, то не могли стоять и повалились на колени. Нас подняли на ноги и повели прочь от моста.

Лежа на травянистом берегу, я смотрел на пылающий мост. Он горел так ярко, что его было видно на многие мили, как, наверное, Дрезден после бомбежки. Пока мы сидели, наблюдая за этой пиротехникой, начали один за другим взрываться все машины и грузовики. Это огонь добрался до их бензобаков. Я увидел, как в небо горящей ракетой выстрелила цистерна с пропаном, после чего рухнула в реку, и по поверхности воды разлилась гигантская огненная лужа. Она достигла дальнего берега, охватив пламенем траву и деревья.

Это было то еще шоу.

24

Я проснулся от звука автомобильного сигнала. Он вырвал меня из какого-то безумного, галлюциногенного сна про Медузу. Я подскочил, едва не двинув Техасца локтем в лицо. Я не понимал, где я нахожусь, и что происходит.

- Все хорошо, - попыталась успокоить меня Джени.

- Наверное, интересный был сон, - сказал Техасец Слим.

Я протер заспанные глаза. И постепенно все вспомнил. Немного расслабившись, я откинулся на сиденье джипа. Мы нашли джип в гараже, как и сказала Микки. Это был хорошем автомобиль. В отличном состоянии. С рабочим аккумулятором. И полным баком бензина. Ночью мы покинули Гэри, пересекли границу штата Иллинойс и, двигаясь на юг от Чикаго, выехали на шоссе 80. И это был наш билет на запад. Автострада была забита машинами, грузовиками и перевернутыми автобусами. Мы ползли по нему целый день, и теперь снова была ночь.

За рулем сидела Микки. На пассажирском сидении храпел Карл.

- Где мы? - спросил я.

- Судя по указателям мы возле какой-то дыры под названием Ютика, - сказала мне Микки. - Последние миль двадцать дорога была свободной. Сколько еще нам ехать?

Хороший вопрос. Я знал лишь, что мы должны были попасть в Де-Мойн. Так сказала мне Тень. Опять же, возможно, мне померещилось. Хотя я так не думал, поскольку желанием попасть в Де-Мойн как можно быстрее было непреодолимым. Это было сложно объяснить. Но когда тот голос шептал у меня в голове - и я, если честно, не был уверен, что это был действительно голос - и указывал мне правильное направление, попасть туда становилось одержимостью. Почти физической потребностью. Как попасть в туалет, когда мочевой пузырь готов лопнуть, если вы понимаете, о чем я.

- Зачем ты сигналила? - спросил я.

- Твоей подружке показалось, что нас атакует гигантская птица, - сказала Джени.

- Я не говорила, что это птица, - ответила ей Микки, проявив, как мне показалось, недюжую выдержку. - Что-то налетело на нас. Что-то большое и темное. Оно накинулось сверху, поэтому я предположила, что у него есть крылья.

- По-моему, хорошее предположение, - сказал Техасец Слим. - Автомобильный сигнал - известное средство для отпугивания гигантских птиц.

Я посмотрел в окно на проносящийся мимо залитый лунным светом ландшафт. В небе висел туман или дым, будто рядом что-то горело. Я видел розовые, почти светящиеся полосы света. Я не знал, что это, и что могло их вызвать. А потом я увидел луну. Она была полной. При виде ее у меня внутри все пересохло. Полная луна и никакой жертвы для большого злого брата Тени. Выбор, который придется сделать в любом случае и любым способом. От одной мысли об этом все мое нутро наполнялось ядом. Я увидел, как лунный лик пересекла стая крылатых существ. Они походили на гигантских летучих мышей, хотя это, возможно, были ведьмы на метлах. Меня уже ничто не удивило бы. Микки определенно ничего этого не видела.

- Рано или поздно нам придется где-то остановиться, - сказала сидящая рядом со мной Джени. - Людям нужно отдохнуть, Нэш.

Конечно, отдых. Как и пища. Те вещи, в которых время от времени нуждается человеческий организм. Джени была далеко не глупой. Она понимала, что это - ночь луны, и знала, что это значит. У меня было чувство, что она питала тайную радость, что мне нечего приносить в жертву. Что чувства, которые я питаю к остальным, не позволят мне выбрать кого-то из них. Именно этого она хотела. Послать большого брата Тень на хрен. Больше никаких бесплатных обедов. Больше никаких жертвоприношений. Мы лучше этого. Мы больше не будем опускаться до такого бесчеловечного, варварского дела, как принесение себе подобных в жертву какому-то злобному ужасу из бездны.

Но Джени, как я уже говорил. была не только милой и доброй, но еще и наивной.

Тень придет.

И мне придется сделать выбор.

Мы ехали еще час. За это время видели лишь несколько разбитых машин, и больше никаких гигантских птиц и чего-то в этом роде. Если не считать стаю волков или койотов, перебегавших перед нами дорогу. Нам пришлось сбавить скорость, чтобы не сбить их. Проходя мимо, они не сводили с нас глаз. Те светились в темноте зеленым светом.

Наконец, Микки сказала:

- Там есть съезд на Ютику. Что-то вроде места для кемпинга, Нэш.

- И что? - спросила Джени.

- Думаешь, там можно будет переночевать?

Я кивнул.

- Да, наверное.

- Тогда вези нас туда.

Джени буквально кипела от ярости, но у меня не было времени успокаивать ее эго. Она чувствовала серьезную угрозу со стороны Микки. Я понимал ее. И сочувствовал. К сожалению, интуиция у Микки была настолько развита, что была почти пророческой. Я был бы дураком, если б не воспользовался таким инструментом для нашей защиты.

Место было вымершим. Ни горящих костров. Ни автомобилей. Большинство участков заросло травой. По близости находилось множество скалистых образований и большая река. Я решил, что в свое время это было довольно милое место, идеальное для желающих сбежать на уикенд из Чикаго. Микки подыскала нам "пятачок" на холме, откуда было видно большую часть парка, и мы расположились там. На соседней станции рейнджеров мы нашли немного дров и развели костер. Он был очень кстати. Не хватало только пастилы и хот-догов.

Как бы не так.

Мы перекусили равиоли "Шеф Боярди" и консервированными мандаринами. Но на улице у костра это была невероятная вкуснотища. Никто не разговаривал. Все устали. Последние пара дней прошли почти без сна. Карл просто смотрел на огонь. Техасец Слим не потчевал нас своими жестокими историями. Джени не сводила глаз с Микки, а та - с меня. Я тем временем смотрел на луну, а она смотрела на меня.

Я чувствовал, что Тень где-то там. Словно некая зловещая темная звезда, вращалась вокруг нас, с каждым кругом приближаясь все ближе. Я сидел и непрерывно курил. Я понятия не имел, что буду делать. Это была ночь полнолуния. Имелась вероятность того, что Тень подождет до завтра, прежде чем проявит себя, но никаких гарантии не было.

- Что будешь делать, Рик? - спросила Джени, словно читая мои мысли.

- С чем?

- Ты знаешь, с чем.

Все смотрели на меня. Микки особенно внимательно. Тогда я понял, что Техасец Слим и Карл рассказали ей все. Ну и пусть. Теперь она знала. Мы все знали. И все понимали. Мы были, словно заговорщики, связанные одной тайной.

- Нэш, - позвал Карл.

Я посмотрел на него.

Он вскинул свой автомат.

- Там кто-то есть. В тех деревьях.

- Он прав, - сказала Микки.

- Если это плохие парни, они бы уже напали, - сказал я. - Давайте предположим, что они дружелюбные. И что им нужна компания.

Мы стали ждать. Вокруг жужжали насекомые, вдали печально выл койот. Я слышал, как где-то неподалеку бродит наш друг. Карл украдкой отошел от костра к джипу и занял позицию для стрельбы. Остальные остались на месте.

Я услышал, как треснула ветка, увидел, как за дерево скользнула черная тень.

- Эй, ты там, - позвал я. - Выходи. Мы - друзья. У нас есть еда и кофе. Так что, добро пожаловать!

Тишина.

Затем тень вышла из-за дерева, и как-то застенчиво двинулась на огонь. Это была женщина, лет сорока, оборванная и грязная, как бомж. Интересно, кем она была до того, как упали бомбы?

- Чем богаты, тем и рады, - сказал я.

Она подошла ближе.

Микки отлично понимала, что я делаю. И улыбалась мне в свете костра.

25

Женщина с удовольствием приняла угощение в виде кофе и нашей скудной пищи. Она ела руками, как животное, при этом с опаской поглядывая на нас, будто мы могли отнять у нее еду. Когда я уже решил, что она глухонемая, женщина вдруг сказала:

- Ронни подхватил чуму, а потом какую-то страшную лихорадку. Из глаз у него пошла кровь. Буквально брызнула. По-моему, он выблевал часть своих внутренностей. Было очень похоже. - Она покачала головой, очень спокойно, будто истинный ужас ситуации уже рассеялся. - Ронни не хотел, чтобы его сожгли. Он всегда говорил: "Мэрилин, не давай им сжигать меня" Но у меня не было выбора. Так сказали военные. Мы предали его огню. Они заставили нас предать его огню вместе с остальными. Они сожгли его. Тысячи тел горели в яме. Запах чувствовался даже в Белуэте. Это было ужасно.

- Откуда ты, Мэрилин? - спросила ее Джени.

- Из Джейнсвилла, шт. Висконсин. Прожила там всю жизнь. Военные стали зачищать нас квартал за кварталом. Поместили нас в лагерь. Вроде тех, которые были в Германии во время Второй мировой. В таких держали евреев. Мы жили в маленьких лачугах. За колючей проволокой. Не могли выходить за периметр. Нам не позволяли, - сказала она нам, в глазах у нее отражался свет от костра. - Многие из нас сопротивлялись. Не хотели уходить. Шейла Рид тоже сопротивлялась. Она прятала тело своего мужа. Шейла была менеджером в "Райт Эйд". Начинала кассиром, но, как говорят, отсасывала каждый день своему боссу в подсобке, и он повысил ее до менеджера. Она была чокнутой. Прятала труп. Когда пришли военные, она открыла по ним огонь. Они застрелили ее. Выбросили на улицу и оставили там. - Мэрилин посмотрела на нас так, будто видела впервые. - Куда вы едете на этом джипе?

- На запад, - ответил ей Карл.

Глаза у нее расширились и засветились. - На запад, говорите? Слышала, много людей едет на запад. Странно. А куда именно на запад?

- В Де-Мойн.

- Это ужасное место. Была там пару месяцев назад. Ни за что не вернусь.

- А что там такого, дорогуша? - спросил ее Техасец Слим.

- А вы не слышали? Одна половина города сожжена, другая лежит в руинах. Его бомбили с самолетов, чтобы зачистить от ополченцев. Сейчас там только крысы, трупы, огромные воронки от бомб и разрушенные дома. Я была там. И знаю. Да, знаю. Кости повсюду. Много машин со скелетами внутри. Больше ничего.

- Людей там нет? - спросила Микки.

Мэрилин принялась слизывать с пальцев томатный сок.

- О, конечно есть люди. Только одичавшие. Бегают в шкурах животных или голыми. Они все безумные. Все бешенные. Вы не захотите пойти туда средь бела дня, а ночью - тем более. Не суйтесь туда после захода солнца. Потому что тогда вылезает всякая нечисть.

Но именно туда мы и направлялись. Не знаю, почему, но эта тяга была очень сильной, и я не собирался игнорировать ее. Я продолжал наблюдать за нашей гостьей. Я не стал разговаривать с ней. Иначе почувствовал бы с ней связь, а я не хотел этого. Мне пришлось смотреть на нее, как фермер смотрит на свинью, которую собирается зарезать. А шло именно к этому.

Чувствовал я себя дерьмово. Эта женщина... Мэрилин... была грязной, дурно пахнущей, и возможно, безумной. Но она была безвредной. И очень жалкой. Да, мне было жаль ее, хотя я знал, что мне нельзя ее жалеть. И вина за то, что грядет, разъедала меня изнутри. Карл и Микки продолжали наблюдать за мной, явно забавляясь происходящим. Техасец Слим наоборот прятал глаза. Я старался не смотреть на Джени, потому что знал, что сейчас у нее в глазах, и не хотел это видеть.

- Куда ты направляешься? - спросила ее Джени.

Мэрилин задумалась, облизывая рану на большом пальце.

- У меня есть сестра в Стриторе. Слышала, что она жива. Пойду ее искать. Может, буду жить у нее. Может, вместе мы сможем как-то перебиться. Это все, чего я хочу.

Я отвел от нее взгляд.

- Что ж, надеюсь, ты доберешься до Стритора. И очень надеюсь, что ничто не встанет у тебя на пути.

Конечно, это было адресовано мне.

- Ага, - сказал Техасец Слим. - Будет хреново, если что-то помешает тебе добраться до сестры.

Карл хихикнул.

Джени сердито посмотрела на него. А я - на Джени. То, что должно произойти, делалось ради нашего всеобщего блага. Но кто сможет заставить ее слезть со своей трибуны и осознать это? Микки же была совершенно другой женщиной. Она реально смотрела на вещи, и знала, что такими, как прежде, они уже никогда не будут. Не говорю, что она была лучше – нет, конечно - но она была больше похоже на остальных. хладнокровная, отчаянная, готовая делать все что, нужно для того, чтобы дожить до следующего дня.

- Тогда тебе, наверное, пора идти, - сказала Джени, начиная нервничать. Она понимала, что не сможет вызвать у меня чувство вины.

- А я надеялась, что переночую у костра, - сказала женщина.

- Ну, конечно, дорогая, - сказал ей Техасец Слим. - Наш костер - твой костер.

Карл снова хихикнул.

- Нэш, - сказала Джени, ее голос звучал умоляюще. - Рик...

- Почему бы тебе не прогуляться? - сказал я ей, начиная терять терпение из-за этого "поллианского" дерьма. - Техасец сходит с тобой.

- Отвалите от меня на хрен, - сказала Джени. - Все вы.

И потопала в темноту. Мне это не понравилось, потому что в одиночку гулять было небезопасно.

Вдали, на горизонте, там, где должен был быть Чикаго, виднелось слабое зеленоватое свечение. Над городом, словно электрические поля, пульсировали бледно-голубые огни. И время от времени вспыхивали ярко-оранжевые молнии. Я даже представить себе не мог, какой ад творился в зоне эпицентра.

- Ладно, Карл, - наконец, сказал я. - Давай уже сделаем это.

Мэрилин посмотрела на меня своими простодушными глазами. Никогда не забуду ее взгляд, будто она понимала, будто чувствовала, какой ужас надвигается. Одно человеческое существо, пытающееся установить связь с другим, молящее о пощаде, сострадании и понимании. Вместо всего этого она получила от Карла ударом приклада по голове. Закрыв глаза, она повалилась вперед.

Десять минут спустя мы привязали ее к ограде с помощью проволоки, которую нашли в дровах.

Затем Карл и Техасец Слим отступили подальше. Они знали, что грядет.

Я просто стоял на месте, по лицу у меня катился пот. Самоотвращение и ненависть заполняли меня. Ненависть к тому, кем я был и к тому, чем позволил себе стать. А еще чувство вины. О, боже, вины за все это. А когда-то я был обычным парнем, который и мухи не обидел.

Микки стояла рядом со мной. Ее глаза были огромными, темными и влажными. Она тяжело дышала, ее тело было напряжено от возбуждения. Она явно ловила со всего этого кайф. Я чувствовал исходящий от нее жар, а мускусный запах вызвал у меня эрекцию. Как бы не безумно это звучало, но все, чего я хотел, это бросить ее на землю и оттрахать до полусмерти.

Как причудливо все-таки работает человеческий разум.

- Давай, Нэш, - прошептала она мне на ухо. - Вызови Тень.

Так я и сделал.

26

Она приближалась

Тень приближалась.

Проявлялась, выжигая эфир.

Разрывая ткань этого мира.

Я призвал ее, и она приближалась. Я разу же почувствовал, что воздух вокруг меня меняется... трескается... закручивается, будто атомы приходят в новый порядок, или, наоборот, теряют его, выворачиваясь наизнанку. Воздух стал тяжелым. Тяжелым и каким-то гудящим. Я не мог двигаться. Зияющее, пульсирующее электромагнитное поле охватило меня, раздавило, поставило на колени у алтаря моего бога.

Искупление.

Жертва.

Огненная жертва.

Я пытался забыть, что у женщины, привязанной к ограде, было имя. И отвернул от нее лицо. Воздух был заряжен статическим электричеством. Женщина стонала, билась и кричала. Но я не слышал ее. Отказывался ее слышать. Вокруг было лишь гудение и треск. Сильный, пронзительный запах озона. А затем жара. Испепеляющая жара живой термоядерной печи, принимающей физическую форму.

Голодная.

Жаждущая.

Жара... ослепительная энергия... гудение миллиона, миллиарда ос... дисковые пилы, вгрызающиеся в сталь... визжание... жужжание... мир, вопящий так, будто его потрошили на субатомном уровне. А затем женщина - Мэрилин, господи, да, Мэрилин - закричала. Это был единственный короткий крик, длившийся считанные секунды.

Тень забрала ее, поглотила.

Я не стал смотреть.

В отличие от Микки. Вы бы даже силой не заставили ее отвести взгляд. Она смотрела на происходящее с восторженным, почти эротичным изумлением.

Мэрилин...

Я слышал, как она плавится, потрескивая, как горящий целлофан. А затем все кончилось, и мир снова стал прежним. Я открыл глаза. Заставил себя смотреть, как заставлял себя смотреть каждый месяц в ночь полнолуния.

Мэрилин превратилась в почерневшее, еще дымящееся пугало.

В воздухе висела пелена жирного черного дыма.

Огненная жертва.

Она была расплавлена, превращена в спеченный комок из кости, мяса и мозгового вещества. Пузырящаяся черная слизь, дымясь и потрескивая, стекала с ограды в лужу сверхгорячих радиоактивных отходов. Там, где лужа касалась сухой травы, разгорался огонь.

В воздухе по-прежнему висел запах горелого мяса.

Меня вырвало.

Позднее, все еще ощущая присутствие Тени и осознавая свою принадлежность ей, я посмотрел на ночное небо, на висящий там бледный череп луны.

Я раскрыл рот.

И закричал.

ДЕ-МОЙН, ШТ. АЙОВА 1

Вы спросите, нравится ли мне это?

Кайфую ли я, принося жертвы тому чудовищу?

Нет, это не так. Чувство вины пропитало меня, как инфекция, разъедало меня изнутри. Мои сны были потными, тревожными, чертовски уродливыми, если хотите знать правду... Люди, выстроившиеся в ряд. Знакомые и незнакомые. Люди, которыми я восхищался и которых даже любил. Все ждали моего решения, кому жить, а кому умирать. Я просыпался, видя их глаза, осуждающие и ненавидящие. Я чувствовал себя охранником из Биркенау или Треблинки, решающим, кому отправляться в газовую камеру, а кому нет. Думаете, легко жить с этим? Думаете, это не гложет меня? Невозможно делать то, что я делал, и не потерять частицу себя. И после всего того, что я делал в течение года, я уже не мог вспомнить, каким человеком я был раньше.

Но я делал это не один.

А с моим отрядом. Это была наша общая вина. Мы были как солдаты, выполняющие очень страшную работу... просто мы почти не говорили об этом. Так было проще. На моей совести было множество могил. Множество призраков пытались выбраться из них, и мне приходилось сдерживать их. Любым способом.

2

Город был настоящей выгребной ямой со стоячей водой, щебнем и непогребенными телами. Казалось, будто здесь шла мать всех битв. Возможно, так оно и есть. Здания были разрушены и почернели, как уголь. Деревья стояли, словно одинокие мачты, полностью лишенные ветвей. Небоскребы превратились в груды шлака. Птицы не пели. Ничто не росло. Ничто не двигалось. Легкий ветерок доносил лишь смрад старой смерти, едкий, всепроникающий и коварный. Так, наверное, пахло в могиле.

- Это место мертво, - сказал Карл. - Абсолютно мертво. Чувствуете?

Я тоже чувствовал, но ничего не сказал. Как и все остальные. Да, они чувствовали, и им это не нравилось. Тишина в джипе была тяжелой, почти сокрушающей. Все ждали, когда я скажу, почему мы здесь, или, хотя бы, укажу им верное направление. Но я сам не имел ни малейшего понятия. Мы приехали в Де-Мойн, как и в любой другой город, безо всякой на то причины. Только потому, что я так сказал. Я сомневался, что для моих людей этого было достаточно. Для меня уж точно нет.

Когда мы въезжали в город по 94-ому шоссе, я думал о Мэрилин. О ней я хотел думать меньше всего. Но я не мог забыть то, что она сказала.

Там сейчас только крысы, трупы, огромные воронки от бомб и разрушенные дома.

Как же она была права. Но здесь было кое-что еще, нечто важное. И я чувствовал это нутром.

Город лежал вокруг нас словно разложившийся, эксгумированный труп. Целые районы были разбомблены подчистую, в то время как другие оставались относительно нетронутыми. Это было странно, но даже те, которые остались стоять, производили жуткое ощущение заброшенности. Безмолвные и одинокие, они возвышались, словно монолиты над могилой человечества. Стены у некоторых зданий были полностью снесены взрывом, и внутри было видно крошечные кабинки... офисы, апартаменты, как у кукольного домика в поперечном сечении. От многих остались лишь перекрученные и покореженные скелеты из балок, готовые рухнуть в любой момент. А некоторые были отмечены лишь одиноко стоящей трубой или фасадом. Дороги были часто пересечены неровными трещинами, как после землетрясения. Из тротуара, словно кости при сложном переломе, торчали канализационные трубы.

Маневрировать в таких условиях было нелегко.

Целые магистрали были заблокированы горами щебня или крупными обломками, либо провалились в канализацию. Я видел огромные воронки от бомб, о которых говорила Мэрилин. Они были рассыпаны по ландшафту, словно кратеры на темной стороне луны. В них стояли смрадные лужи, в которых плавали листья и мусор. Иногда встречался наполовину торчащий из воды ржавый остов внедорожника. Другие улицы были перегорожены автобусами, грузовиками, перевернутыми машинами и сгоревшими военными джипами.

Повсюду виднелись кости. Россыпями валялись на улицах, гнили в склизких канавах. Некоторые были все еще облачены в лохмотья, лежали кучами под навесами зданий либо сидели в машинах, изрешеченных пулевыми отверстиями.

Карл играл со счетчиком Гейгера.

- Радиация немного повышенная... где-то пятьдесят. Не очень опасно. Пока.

Мы миновали какой-то собор, который теперь был лишь нагромождением камней, растянувшимся почти на квартал. Остался стоять лишь сильно накренившийся шпиль. В жилых районах дома были либо превращены в щепки, либо почернели от давным-давно бушевавших пожаров.

- Да, - сказал Техасец, затягиваясь сигаретой, - милый городок. Напоминает Берлин в 45-ом. Но несмотря на его живописный вид, я за то, чтобы ехать дальше. Меня что-то щекочет под яйцами, и я уверен, что это не средний палец Карла.

- Поцелуй меня в задницу, - сказал Карл.

Я хихикнул... и мой смех прозвучал как-то пронзительно, нервно, и даже истерично. Я не смог сдержаться. Было здесь что-то очень неправильное. Де-Мойн походил на кладбище, и это сравнение было уместно... и все же я знал, что в тех взорванных руинах есть жизнь. Я чувствовал, как кто-то наблюдает за нами.

- Он прав, - сказала Микки. - Там что-то есть. - Я чувствую.

- Зачем мы здесь, Нэш? Что мы здесь ищем? - поинтересовался Карл.

Но я лишь покачал головой.

- Пойму, когда увижу. Едем дальше.

Джени сидела рядом со мной, но она не проронила ни слова с тех пор, как я отдал Мэрилин Тени. Я любил Джени. Я никогда не стал бы притворяться. Но я уже начинал уставать от ее капризов. Думаю, как и все остальные. Дело в том, что она уже становилась заложницей своих высоких моральных принципов. А было время, когда мы делали то, что должны, и она осуждала нас, но не пыталась остановить. Теперь же продолжала пребывать в депрессии и отказывалась даже говорить с нами. Было в этом что-то инфантильное. Она вела себя, как капризный пятилетний ребенок. Я не намерен был это терпеть, и уверен, другие тоже.

- Нужно найти где-нибудь бензин, Нэш, - сказала Микки. - У нас осталась примерно четверть бака... надолго не хватит.

В "дивном новом мире" топливо никогда не было проблемой. Если есть машина на ходу, вокруг было бесчисленного количество мертвых автомобилей, из которых можно было легко слить бензин. Карл всегда носил с собой маленький сифонный насос.

- Хорошо, давайте сделаем это. Найдем парковку или автосалон.

Микки повела джип дальше, петляя по разрушенным войной улицам. Она была хорошим водителем, ловко объезжала груды щебня и протискивалась между разбитых машин. Я наблюдал за царящим вокруг запустением, высматривая хоть какое-то движение, и ничего не видел. Даже бродячей собаки, пьющей из лужи. Уличные указатели отсутствовали, светофоры лежали на земле. Телефонные столбы были повалены, а оставшиеся стоять были сильно наклонены, провода висели, словно размокшие спагетти.

- Вот оно, - сказала Микки.

Она заехала на парковку перед большим белым зданием, простиравшимся почти на квартал. Огромная надпись из синего пластика гласила: "ШЕВРОЛЕ, ХАММЕР" Здесь было полно машин, многие из которых были поврежденными, либо ржавыми, со снятыми колесами и разбитыми окнам. Но некоторые казались нетронутыми.

Мы высыпали из джипа.

3

Внутри дилерского центра было пыльно и грязно. Офисы разграблены, компьютеры разбиты, шкафы перевернуты, их содержимое разбросано вокруг. Пол под ногами был устлан бумагами и дилерскими брошюрами. Стекла в окнах были либо разбиты и полностью отсутствовали, либо были такими пыльными, что сквозь них ничего не было видно. В помещениях царил полумрак, повсюду лежали тени. Идеальное место для засады, и, по-моему, все это понимали.

Мы спустились в гаражи и собрали с дюжину пятигалонных пластиковых канистр бензина. У Карла был сифон, поэтому можно было отправляться дальше. Микки шла рядом. Карл с Техасцем тоже. Но Дженни я не видел. Черт, - подумал я. Нас же всего пятеро, а не сто человек. И все-таки она умудрилась ускользнуть у меня из-под носа.

Наверняка неслучайно.

Мастерские были огромными. Там можно было разместить два десятка машин, и хватило бы места для пары грузовиков. Добавьте к этому металлические клетки с автодеталями, пыльные ящики для инструментов, машины, стоящие на мертвых гидроподъемниках. Джени могла быть где угодно.

Натуральный ребенок, как я и думал. Она так холила и лелеяла тараканов у себя в голове, так, что они разрослись до размеров чудовищных насекомых из дешевых фильмов ужасов. Здорово, правда? Гребаная принцесса школьного бала, королева всех болельщиц, голубоглазая блондинка нордических кровей разозлилась на отсутствие у тебя сочувствия ко всяким засранцам и бродягам. И просто куда-то свалила, подвергнув всю группу опасности.

Возможно, осталась дуться в выставочном павильоне.

А возможно, решила погулять.

В этом случае кому-то придется пойти ее искать среди руин, и этот кто-то будет рисковать жизнью.

Я был зол. Я чувствовал себя виноватым. Я был лишен дара речи. Мысли у меня бешено метались. Я ненавидел себя за то, что причинял ей боль, ненавидел ее за то, что до сих пор не избавилась от своего прежнего мира, от своих давно устаревших ценностей.

Господи Иисусе, это же выживание.

- Где Джени? - спросил я.

- Кого это волнует? - ответила Микки, как бы говоря взглядом, что Джени мне больше не нужна, что она - лишняя, что мой член теперь в надежных руках, а она скоро умрет и отправится в свой розовый рай. Боже.

- Меня волнует, - сказал я.

Техасец Слим подошел с каким-то календарем и сунул мне под нос. На картинке была обнаженная рыжеволосая девица с красивыми, торчащими сиськами. Почти как у Микки.

- Глянь на эту красоту, - сказал он мне, цокая языком. - Здесь бездонные глубины человеческого греха и величайшие чувственные удовольствия плотской похоти!

- Что ты мелешь, тупица? - спросил его Карл.

- Я говорю, мой недалекий друг, что здесь у меня кусочек сладкой дьявольской трапезы, для которой мужчине не требуются ни ложка, ни вилка. Это угощение лучше потреблять голым влажным ртом.

- Джени пропала, - сказал я и двинулся через мастерскую. - Найдите ее. Немедленно, черт возьми. Найдите ее.

Я почувствовал, как Микки закатила глаза у меня за спиной.

Мне было плевать. Я должен был найти Джени. Сжимая в руке "Беретту", я отправился на поиски, Микки последовала за мной. Карл принялся обыскивать мастерские, а Техасец пошел по офисам. Все начали звать ее, и мне совсем это не нравилось. Шум мог привлечь врагов, и меня эта идея не особенно прельщала. Потому что, поверьте, они были где-то рядом, кружили, словно стервятники, выискивающие лакомый кусок мяса.

Дилерский центр был огромным. Невероятно огромным. Мы с Микки шли по павильонам, среди "Корветтов" и "Авео", "Сильверадо" и "Хаммеров".

- Джени! - звал я. - Джени!

Мой голос эхом разносился по окружающим нас мертвым и пустым пространствам. Я слышал, как Техасец вдалеке тоже зовет Джени. Мы снова разделились. Хоть и были вооружены, но разделились. И это было опасно. Меня бросило в пот. Желудок будто наполнился жгучей крапивой. С одной стороны, я злился на Джени за то, что она поставила нас в такое положение, а с другой - я был просто напуган. Что если она исчезла не по своей воле?

Что если ее похитили?

Черт, пока мы ходили кругами, как цыплята в поисках корма, кто-то, возможно уже сдирал с нее кожу каком-нибудь темном, затянутом паутиной месте. Ускорив шаг, я продолжил поиски. Микки делала то же самое, но без особого энтузиазма. Я уже представлял себе, как спустя несколько часов, не найдя Джени, мне придется смириться с тем, что ее больше нет. Я чувствовал себя опустошенным. И всякий раз, когда оклики Техасца и Карла замолкали на какое-то время, я был уверен, что то, что забрало Джени, схватило и их. Нечто злобное и скрытное, нечто настолько страшное, что смогло забрать их без крика и выстрела.

Я будто попал в один из тех старых фильмов про дома с привидениями, где люди исчезали один за другим. Пару раз я оглядывался на Микки, просто чтобы убедиться, что она идет за мной. И в тот момент я, наконец, понял, в чем я был по-настоящему уязвим. Я панически боялся одиночества. Это был мой главный кошмар и мой личный ад.

Остаться одному посреди мертвого мира. Это напомнило мне рассказ, который я читал в школе. Все эти годы вступительные строки хранились в глубинах моего сознания, бурлили, как ванна с ядом.

Последний человек на Земле сидел в комнате. И тут в дверь постучали... (Фредерик Браун "Стук" - прим. пер.)

Я обошел "Чеви Аваланч", продолжая наблюдать за пыльными окнами. И не раз мне казалось, что за ними проносилась какая-то тень... и она не принадлежала человеку, а была низкой, уродливой, как троль из темного заколдованного леса.

- Нэш, - наконец, сказала Микки, взяв меня за локоть. - Нэш. Я знаю, что у тебя есть чувства к Джени. Это здорово. И я знаю, что она - одна из нас, и мы не хотим терять ее. Но у меня плохое предчувствие. Очень плохое, и я не думаю, что сейчас нам стоит разделяться.

Я хотел послать Микки к черту... но я понимал, что она права. В животе у меня появилось неприятно ощущение. Я тоже что-то почувствовал. У меня не раз закрадывалось подозрение, что какие-то плохие парни или безымянные твари спланировали все это. Похитили Джени, чтобы мы разделились. Так они смогут разделаться с нами быстрее.

Я положил руку Микки на плечо.

- Послушай меня. Иди в офисы. Найди Техасца и будь с ним. Свяжитесь с Карлом. Я пойду искать Джени.

- Нэш!

- Замолчи и выполняй.

Микки подчинилась, подарив мне на прощание взгляд, полный желания или жалости, и удалилась, покачивая длинными черными волосами. Как вы уже знаете, я не хотел оставаться один. Но, с другой стороны, я всегда предпочитал драться в одиночку, чтобы не приходилось беспокоиться о ком-то еще. Я стал ждать, и все тело у меня было будто наэлектризовано. Я неуклюже сунул сигарету в рот и закурил. Дым был едким и неприятным. От его запаха я едва не поперхнулся. Разогретый фильтр обжигал губы. Сперва я не понял - подумал, что меня вот-вот охватит приступ паники или вроде того - но потом до меня дошло.

Я вошел в боевой режим.

Каждая мышца была напряжена, нервы звенели, мозг заставил работать сенсорную сеть на предельном уровне, активизировав все пять чувств. Никто не прошел бы мимо меня. Никто не напал бы, застигнув меня врасплох. Когда я услышал, как Микки с Техасцем зовут Джени, я бросил сигарету и бросился через выставочные павильоны. Сердце у меня билось так громко, будто кто-то стучал по литаврам. Я нашел двойные двери, ведущие в мастерскую. Были еще другие двери, ведущие в другие отделы, но я выбрал именно эти.

Я влетел в просторное, гулкое помещение.

Несколько покрытых пылью автомобилей ждали новые отражатели, двери или боковые панели. Я почувствовал старый запах грунтовки и шпаклевки. Окинув взглядом ящики с инструментами, бросился к будке электроокраски, заглянул в клетку с автодеталями. Затем прошел в офис, протер грязное окно.

И увидел на другой стороне улицы какую-то фигуру.

4

Это была Джени.

В безумной ярости я носился вокруг, пока не нашел дверь. Открыл ее и выскочил на улицу. Джени повернулась, увидела меня и продолжила идти. Я держал пистолет наготове, следя за каждой кучей мусора, за каждым темным переулком, за каждым перевернутым мусорным баком и за каждым разбитым окном. Глаза. Боже, я чувствовал наблюдающие за мной глаза, буравящие меня взглядом.

Я догнал Джени, схватил за плечо и резко развернул.

- Какого черта ты творишь, маленькая идиотка? - закричал я ей в лицо.

А лицо у нее... о, боже. Было все красное, опухшее от слез. Но даже такой она выглядела совершенно потрясающе. Мне захотелось обнять ее и не отпускать, потому что она походила на меленькую девочку, настолько красивую, что сердце просто разрывалось на куски, а дыхание перехватывало. Настолько уязвимую, что хотелось защитить ее и отогнать от нее все зло.

- Джени... пожалуйста, - взмолился я.

Упрямая стервозность куда-то ушла из нее. Теперь она была лишь треснувшей изнутри оболочкой. И я чувствовал исходящие от нее волны боли.

- Рик... отпусти меня. Я не могу больше делать это, - сказала она, и в голосе у нее не было драмы, одна лишь пустота. - Я не могу больше убивать людей. Я не такая, это - не мое. Я закрывала на это глаза, сколько могла... но больше не получается. Извини.