Биомеханическая активность

Глава 6. Рынок без крыши не стоит

К вечеру Керт устроил, как он это назвал, «пиар-презентацию с фуршетом». Арендовал в уличном кафе столики, при помощи Брэна и Мири расставил их перед главным контейнером, водрузил ящики с фруктами. Апельсины, бананы, яблоки, груши, виноград и так далее. Вплоть до киви и манго.

— Бесплатное угощение от торгового дома «Мирикерт!» Подходите и пробуйте! Завтра открывается торговля, и вы сможете купить по самым лучшим ценам! А сегодня — мы вас просто угощаем!

— «Мирикерт»? Ты серьёзно? — сердито зашипела на него Мири, отозвав в сторону.

— «Кертомир» звучит хуже, — ничуть не смутился парень, — и читается двусмысленно, как будто это мой мир, а не наша с тобой компания.

— Она «наша с тобой»? А почему я не в курсе?

— Потому что тебе по приколу делать вид, что ты ничего не понимаешь.

— И чего же я не понимаю? — Мири угрожающе защёлкала стальными пальцами протеза.

— Что мы пара. Что ты моя девушка. Что все моё — твоё. Ты можешь это сколько угодно игнорировать, но на самом деле знаешь. Ещё с тех пор, как я отдал тебе в песочнице любимый набор формочек и ведёрко. И не надо ничего говорить — иди лучше покорми первых гостей. Наконец-то они решились.

— Ведёрко я сразу вернула, — смущённо пробормотала Мири и вернулась к столам.

— Ух ты, — сказала Василиса, — это было круто. Прости, я не подслушивала специально, вы громко говорили.

— Я и не скрываю, — ответил Керт. — Никогда не скрывал. Но надо однажды назвать вещи своими именами. Как ты думаешь, она не обиделась?

— Ни одна девочка на свете не обидится на признание в любви, — заявила Васька уверенно.

— Точно?

— Уверена. Правда, — вздохнула она, — я теоретик. Мне ещё никто в любви не признавался.

— Не сомневаюсь, это в твоей жизни непременно случится. Пойду, помогу Мири с угощением.

Люди постепенно перестали стесняться и подошли к столикам. Фрукты вкуснейшие, даже Василиса готова лопать их до расстройства желудка. А уж местные отнюдь не избалованные деликатесами жители просто не смогли удержаться. Керт этим вовсю пользуется — завязывает разговоры, что-то эмоционально объясняет, активно жестикулирует, быстро пишет какие-то расчёты на доске, демонстративно подчёркивая итоговые цифры.

«У него действительно торговый талант, — подумала Василиса. — Надо же, кому-то это не скучно».

И тут все разговоры стихли. Люди стали медленно отступать от столов, расходясь в стороны. Спешно доедали то, что у них в руках и удалялись в темноту за кругом освещённых фонарём столов. К контейнеру, нехорошо глядя на Керта, медленно подошли вооруженные мужчины.

Василисе они показались типичными караванщиками: простая походная одежда, пыльная обувь, обветренные лица, укороченные дробовики — такими удобно пользоваться в кабине, одной рукой держа руль. Но их лидер выглядит иначе: тренировочные штаны с лампасами заправлены в укороченные кирзачи, поверх грязноватого растянутого тельника наброшен потасканный пиджачок, не скрывающий надетой под него оружейной перевязи, на голове — серая мятая кепочка, в руке двуствольный «хаудах» (обрезанное до пистолетного размера крупнокалиберное ружьё). Лицо у него неприятное — небритое, с маленькими острыми глазками и кривой усмешечкой.

— Ты в прошлый раз чего-то не понял, пацан? — спросил он негромко, но в установившейся тишине очень отчётливо.

— Да тут и понимать нечего, — твёрдо ответил Керт. — Я не дам уморить земляков голодом ради ваших прибылей. Буду продавать что хочу и как хочу.

— Сам спалишь, или помочь? — усмехнулся мужик в кепочке. — Если сам, то мы тебя, может быть, не очень сильно побьём. Чисто закрепить урок. А если нам придётся свой бензин тратить, то извини, тобой не ограничимся. И девчонке твоей не позавидуешь, да и вообще, я смотрю, многие тут не понимают, как устроен мир. Надо учить…

— Эй, — обратился Керт к людям, — вы и дальше позволите им душить торговлю?

Те только попятились в темноту.

— Ну, что выбираешь? — спросил главарь.

— Ты вот это видел? — Керт постучал по эмблеме рейдеров на контейнере.

— Намекаешь, что у тебя крыша? — усмехнулся тот. — Не совсем, значит, тупой? Просто наивный? Видишь ли, пацан, тут моя поляна. А значит — на стволе я вертел твоего Бадмана!

— Серьёзно? — переспросил, выходя из за контейнера, мускулистый рейдер. — А не коротковат стволик?

— Бадман? — побледнел мужик в кепочке, опуская «хаудах». — Ты тут откуда?

— Да вот, решил посмотреть, кто моего коммерса кошмарит. Ты, шавка мелкая, на кого лапку задрал? Я что, зря логотип разрабатывал? — Бадман показал на свою эмблему на контейнере. — Тэзэ писал, трёх дизайнеров за срыв дедлайна повесил! В одно продвижение бренда сколько боеприпасов ушло! А ты, брателло, его игноришь. Не по понятиям выходит.

За оградой парковки взревели моторы и зажглись фары. Площадка у контейнеров как будто превратилась в сцену, освещённую рампой. Сколько рейдеров там — не разглядеть, но караванщики тут же опустили дробовики.

— Мы что? Мы просто водилы… — торопливо сказал один из них. — Мы тут не при делах вообще…

Бадман стоит один и без оружия, но ни у кого даже мыслей нет на него напасть.

— Мой косяк, базару нет, — признал кепконосец, осторожно, без резких движений, убирая оружие в кобуру на перевязи. — Осознал, проникся, буду должен. Перетрём?

— Позже, — величаво отмахнулся Бадман. — Мы тут всерьёз и надолго, время будет.

***

Рейдеры Бадмана без всякого стеснения заняли половину парковки — и никто слова им не сказал. Запылали костры в бочках, полилось пиво в импровизированном баре, забумкала в колонках музыка.

— Привет, Васька, — обнялась с ней Худая Ловкая. — Возвращаю ваше имущество!

Она откинула покрывало с коляски мотоцикла — там, свернувшись компактным калачиком, спит Донка. Только босые грязные пятки наружу торчат.

— Пусть у вас отоспится, а то в лагере снова накидается, а нам завтра в дорогу.

— Как тебе Дорога?

— С непривычки сцыкотно было, — призналась Худая Ловкая. — Но уже пообвыклась. Вообще, я довольна. Перспектива появилась. Я теперь разведка при караване, это повеселее, чем в рейды ходить, да и поприбыльней. А надоест — осяду, где захочу. Да хоть бы и тут. Наймусь к вашему Керту в охранники, буду сидеть на стуле и в потолок плевать. А то, может, и торговлю освою.

— Хороший вариант, — порадовалась за неё Васька. — А вы тут надолго?

— Похоже, что навсегда, подруга, — Худая Ловкая хлопнула Ваську по плечу так, что она аж присела. Бадман хочет типа санатория организовать. Мы целый автобус инвалидов своих притащили — кто без руки, кто без ноги, кто без глаза. Общак собрали на протезы, и дальше будем с торговли туда башлять. Раньше им ничего не светило, а тут, глядишь, новую жизнь начнут. Пока получат протез, пока привыкнут — будут тут порядок держать. Наши отморозки и с одной рукой на одной ноге здешней гопоте фору дают. В общем, Бадман берёт здешний рынок под свою крышу, так что местная мафия может пойти и в сортире повеситься. Будет, конечно, брать долю малую, но зато беспределить никому не даст. Бадман — это голова!

— Ну, не знаю, — засомневалась Васлилиса, — как-то это…

— Рынок без крыши не стоит! — засмеялась Худая Ловкая. — Закон бизнеса!

***

— Да, Вась, так это и работает, — подтвердил Зелёный. — Когда нет государства, которое само по себе суперкрыша, то на каждый ресурс кто-то да садится. В средневековье из атаманов поумнее, типа Бадмана, вырастали первые владетели. Пришёл с дружиной, сел в деревне — крестьяне его людей кормят, он разбойникам их обижать не даёт. Потому что они уже не просто так, а его крестьяне. Потом ещё пара деревенек, потом замок построил — и хоба! — готов новый барон. Сговорились несколько таких баронов, сами бывшие разбойники, вместе от набегов отбиваться, выбрали промеж себя главного — вот тебе и княжество, сиречь протогосударство. Генезис власти – он такой.

— Как-то это некрасиво, Дядь Зелёный. Почему нельзя просто договориться?

— Потому что, Вась, как ни договаривайся, непременно найдётся хитрожопый, которому плевать на договоры. Если ресурс можно отнять — его обязательно отнимут. Лучше быть к этому сразу готовым.

С утра у Керта пошла торговля. Мири считает деньги, Брэн, прицепив к своей платформе тележку, выкатывает мешки и ящики, Керт пишет на доске приход-расход, принимает заказы на следующую поставку и вообще ведёт бухгалтерию.

— Делишки крутятся, бабосы мутятся? — спросил подошедший Бадман. — Это хорошо, только не забывай долю старины Бадмана отсчитывать.

— Я дела веду честно! — возмутился Керт.

— Стопэ-стопэ, не надо нервов. Если бы я думал, что ты нечестный, я бы с тобой иначе разговаривал. Но бухгалтерию сводить не забывай, у меня грамотный человечек есть, будет приглядывать. Без обид, доверие доверием, а порядок должен быть.

— Не вопрос, — согласился парень.

— Смотрю, товар уже кончается?

— Да, рынок дефицитный, всё сметают. Это и хорошо — фрукты долго не пролежат, холодильников у нас нет.

— Значит, нужны холодильники. Что-то ещё? Ты записывай, записывай. Мало ли где чего плохо лежит по срезам, а мы подберём. А вообще, мой юный, но ушлый партнёр, — Бадман потрепал Керта по плечу, — ты прав. Расширяться надо. Хорошо, у нас была машина с резонаторами, а ты подобрал глойти-потеряшку. Она хоть и без башки совсем, но это ничего, у нас все такие. Вписалась, так сказать, в коллектив. Но этого мало, друг мой. Нужны ещё машины, ещё глойти.

— Да где ж их взять? — удивился Керт.

— Тут тебе повезло, у тебя есть волшебный Бадман. Пару машин в комплекте с глойти я обеспечу, а ты думай, куда мы направим новые караваны.

— А где вы их найдёте? — спросила Василиса, помогавшая зашивающейся Мири с торговлей. — Арендуете у цыган? У меня есть знакомства…

— Нет, что ты, девочка, — засмеялся Бадман. — Аренда средств производства, лизинг и всякий аутсорс — плохая основа для бизнеса. Основные фонды должны быть в собственности корпорации, это тебе любой бизнес-коуч скажет.

— Но разве можно купить глойти?

— В бизнесе, кроме прямого выкупа активов, есть такие явления, как слияние и поглощение.

— Это как? — заинтересовалась Василиса.

— Вот, допустим, есть караван. Возит он, допустим, шмурзиков. Знакомо?

Васька закивала, вспомнив свои приключения.

— Караван — смотреть не на что, пара грузовых шарабанов да машина глойти. Прибыль у них аккурат себя прокормить, расширяться некуда, да и не на что — и рынок крошечный, и оборотных средств кот наплакал. Даже если они напрягутся и заведут себе третий грузовик — им просто некуда продать три грузовика шмурзиков, потому что они нафиг никому не нужны. Тупиковый мелкий бизнес, который упёрся в свой потолок. Их ждёт только деградация основных фондов и потеря бизнес-компетенций. Однажды им будет не на что зарядить зоры для резонаторов, и они выйдут в тираж. Понимаешь?

— Да, спасибо, вы понятно объясняете.

— И тут я делаю им предложение! Вступайте в корпорацию Бадмана! Ваши фонды переходят в наши активы, вы перестаете быть самостоятельным игроком на рынке. Но! — Бадман поднял вверх указательный палец на мускулистой татуированной руке. — Каждый из вас будет зарабатывать больше! Потому что корпорация Бадмана обеспечит вам и товар, и рынок! Это и есть «слияние».

— А если они не согласятся? — просила Васька.

— Девочка! — ухмыльнулся рейдер. — Когда предложение делает Бадман, то от него не отказываются! Иначе вместо слияния произойдёт поглощение.

— А чем поглощение отличается от слияния?

— Тем, что я их освежую, зажарю на костре и сожру!

Бадман выдержал паузу, со зверским оскалом глядя, как наливаются изумлением и ужасом глаза Васьки и Мирены, но потом махнул рукой и захохотал:

— Шучу, шучу, что вы так напряглись! Моя кровожадность немного преувеличена. Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя. На самом деле всё будет по согласию. Ну, почти. Я просто заберу у них глойти с машиной, и обеспечу его лояльность. Куплю, запугаю, возьму семью в заложники… А остальные могут смело валить куда хотят. И куда смогут — без глойти-то…

— Звучит кошмарно, — сказала Василиса.

— Бизнес — суровая штука, — согласился Бадман. — Это вам не караваны грабить, приходится играть жёстко. На сколько у вас товара осталось?

— К вечеру всё распродадим, — ответил Керт.

— Хорошо. У тебя, кажется, были планы?

— Да, пойдём на волантере искать маяк.

— Дело нужное. Теперь я вышел на Дорогу и кровно заинтересован в её проходимости. А мы пока сгоняем к себе за гусеничной техникой, надо пробивать дорогу к тому срезу со жратвой.

— Там уже есть база караванщиков, — напомнила Василиса.

— И это прекрасно! Слияние или поглощение, девочка. Слияние или поглощение!

***

Вечером собрались в кают-компании. Караван Бадмана, возглавляемый его «колесницей Джагернаута» — монстр-траком с таранным бампером — ушёл на Дорогу, оставив небольшой лагерь на парковке. Там пили, гуляли и веселились инвалиды рейдерского труда, ожидая своей очереди на протезирование. Они, несмотря на увечья, вооружены и не выглядят беззащитными, так что за торговой точкой приглядят — не зря на ней этот жутковатый логотип.

— Отлично заработали, — сообщил Керт, раскладывая перед собой бумаги. — Но это, конечно, паллиатив. Мы упираемся в неструктурированность рынка. На Дороге нет даже единой валюты! Ходят топливные купоны Терминала, рубль Коммуны, разнообразные драгметаллы по сложным курсам, но преобладает тупой бартер. Это адски неудобно!

— Я вижу, — сказал капитан, — ты не оставил своих грандиозных амбиций?

— Ни в коем случае! — горячо заявил Керт. — Если построить Биржу Мультиверсума, мы сможем стать её валютным центром!

— Ничего себе, — засмеялся Зелёный, — наш паренёк хочет стать директором Центрального Банка Мультиверсума!

—Кто-то же должен, — серьёзно ответил Керт. — Почему не я? Мародёрить пустые срезы и обменивать хлам на продовольствие Бадман прекрасно сможет и без меня.

— Рад, что ты это понимаешь, — сказал Брэн.

— Что Бадман однажды меня бортанет из бизнеса? Конечно, понимаю, это очевидно. Если бы он мог принять идею равного партнёрства, то не командовал бы рейдерами. Я ему нужен на первом этапе, пока он не освоился. Потом кинет.

— И тебя это не смущает? — удивилась Василиса.

— Он мне тоже нужен только на первом этапе. Я не хочу всю жизнь торговать яблоками на рынке. Я хочу изменить межсрезовую торговлю и возглавить её!

— От скромности он точно не помрёт, — шепнул Зелёный капитану.

— Иногда таким удаётся покорить мир, — ответил тот. — Иногда — нет. Но если кому это и удаётся — так именно им.

Василиса, сидя рядом, их услышала, но смотрит она на Мири. Точнее, на то, как Мири смотрит на Керта. Это такой интересный взгляд…

***

После того, как Керт сделал своё признание, Васька в конце концов отловила Мирену и зажала её в углу.

— Ну что, что ты ему скажешь? — вцепилась она.

— А я должна что-то сказать?

— Он признался тебе в любви. Практически предложил тебе руку и сердце. Точнее, предложил разделить кошелёк, что для Керта даже важнее. На такое нельзя ничего не ответить! Промолчать и делать вид, что ничего не случилось, будет просто свинством!

— Я не знаю, что ответить, чтобы он не обиделся, — вздохнула Мири.

— Ты ничего к нему не чувствуешь? Совсем? — расстроилась Васька.

— Чувствую, конечно. Мы с детства дружим. Мы много раз целовались — пока ему не спротезировали нижнюю челюсть. Потом он стал стесняться, хотя я не была против. Мы даже…

— Неужели?

— Нет, не то, что ты вообразила. Просто обнимашки, зашедшие чуть дальше. Под футболку и только! Не хочу спешить, знаешь ли.

— Вау!

— В общем, Керт, после деда, самый близкий мне человек. Но, Вась… Я для него всегда буду в лучшем случае на втором месте. На первом — грандиозные планы по созданию глобального рынка с его последующим захватом. На это он жизнь положит, возможно, что и в буквальном смысле.

— Но ведь не обязательно всё кончится плохо!

— Нет, ты не поняла. Я боюсь не того, что его убьют или что-то в этом роде. Я выросла в мире, где смерть всегда в шаге, и мы умеем жить с этим. Просто наши отношения для него – ценность второго порядка. Если их не станет, он расстроится. Но если не станет его планов — он умрёт, наверное.

— Может, это не так уж и плохо? — неуверенно произнесла Василиса. — У человека должна быть большая мечта и настоящая задача.

— Не знаю, — призналась Мири. — Я почти не помню родителей, выросла с дедом. Плохо себе представляю, как выглядят так называемые «нормальные отношения».

— Мне повезло, — сочувственно вздохнула Васька, — у меня хорошая семья. Всегда знала, что для папы на первом месте мы: мама, я, брат. Но вдруг это не единственный хороший вариант? Вдруг быть соратницей человека, который хочет изменить мир, тоже интересно?

— Может, ты и права. Но что-то мне мешает сказать: «Да, Керт, я с тобой отныне и до конца». Мне кажется, что я потеряю с этим выбором что-то важное. Может быть — себя.

***

— Теперь, когда мы определились со стратегией, — подытожил капитан, ― предлагаю перейти к тактике. Чтобы строить глобальный рынок, нужна Дорога, а чтобы была Дорога, нужны маяки.

— Твои предложения, Кэп? — спросил Зелёный.

— Предлагаю следующее. Берём Керта — он всё равно всё продал и ничем не занят, — и идём искать маяк по его наводке.

— Пап, можно я останусь с Мири и Брэном? — спросила Василиса. — Подожду вас здесь? Пока вы вернётесь, узнаем о здешнем маяке — где он, что с ним. Как минимум — получим координаты. Прилетите — и сразу туда! Будет у нас, при удаче, два маяка. Кучу времени сэкономим!

— Вась, — проницательно сказал папа, — а не собираешься ли ты устроить тут очередное приключение в твоём духе? Я ничего не имею против Мири с Брэном, но привык что у моей дочери две ноги и две руки. Я уже не так молод, чтобы менять свои привычки.

— Пап! Я не полезу к маяку! Да никто не полезет! Мы просто прогуляемся за координатами. Тут недалеко. Вы же быстро вернётесь, я не успею натворить глупостей!

— Только на это и надеюсь, — вздохнул папа. — Только на это…

***

Кресло Харимера оторвалось от пола, разбросанный по полу мусор полетел во все стороны, сдуваемый воздушными струями.

— Горизонтальные движки сдохли, — признался Хаример. — Придётся взять меня на буксир. Принёс то, что я просил?

— На, забирай, — Брэн нехотя отдал пилоту упаковку прозрачных капсул. — Только я тебя умоляю, не принимай сразу. Ты нам нужен вменяемым.

— Да что ты! — рассмеялся безногий старик. — Это всё для последнего полета. Помчусь как ангел небесный! Всё равно приземление не предусмотрено.

— Ты знаешь моё мнение, — сказал сердито Брэн.

— А ты знаешь, что мне на него насрать. Так мы выдвигаемся? Топливо в кресле не бесконечное.

Летящее на высоте полуметра кресло Харимера привязали верёвкой к гусеничной платформе Брэна. Василиса ведёт за руль велосипед, на который навьючила сумки с едой и водой, Мири идёт пешком впереди.

— Не помню, когда в последний раз выползал из своей берлоги, — ворчит старый пилот, — чем тут так странно пахнет?

— Это свежий воздух, — ответила Мирена.

— Мне не нравится.

— Всем плевать.

— Брэн, твоя внучка меня совсем не уважает.

— А есть за что? — огрызнулась девочка. — Ваши с дедом военные подвиги мне, извини, до лампочки. Убить много людей — не доблесть, а глупость.

— Тут ты права, девчонка, — неожиданно согласился Хаример, — особенно учитывая результат. Но иногда просто нет выбора. Да что там, его почти никогда нет.

— О, воздушные дьяволы! — воскликнул он, помолчав. — Я забыл свою чертову жратву!

— У меня есть еда, не переживайте, — ответила Василиса.

— У меня нет желудка, дурочка! Я не могу жрать вашу сухомятку! Мне нужна моя смесь! Придётся возвращаться.

— Я сгоняю на велике и догоню вас, — предложила Васька. — Тащиться всем обратно — слишком долго. Где она?

— Слева от того места, где стояло кресло. Большой синий цилиндр, его ни с чем не спутаешь.

— Я быстро!

Василиса оседлала велосипед и поехала к хижине пилота. Харимера ей было жалко — хоть он и неприятный тип, но в его решении отправиться в последний полёт есть романтическое безумие, которое ей импонирует. Как ни крути, на такое надо решиться.

Цилиндр, представляющий собой алюминиевую капсулу размером с две трёхлитровых банки, она нашла быстро. Засунула в одну из сумок, а потом заметила ещё кое-что. Из-под груды мусора торчит совершенно обычный фотоальбом. Отчётливо понимая этическую сомнительность этого поступка, Василиса не смогла удержаться и раскрыла.

В нынешнем Харимере осталось слишком мало человеческого, чтобы его можно было узнать, но этот молодой пилот в лётном комбинезоне не мог быть никем другим. На фото ему лет двадцать, он стоит у крыла незнакомого летательного аппарата и улыбается на камеру во все зубы. Да, у него есть зубы, волосы и, конечно, ноги. У него вообще отличная фигура — это видно на следующем фото, сделанном на пляже. Молодой человек в плавках слегка картинно позирует на берегу, обнимая сразу двух смеющихся девушек. Широкие плечи, квадратики пресса, выпуклые бицепсы, широкая искренняя улыбка. В него, наверное, постоянно влюблялись. Вот Хаример в парадной форме, на какой-то военной церемонии — может быть, выпуск из училища? Вот в гражданской одежде за столиком в кафе — надо же, здесь были кафе? На заднем плане улица города, она не в фокусе, но это нормальная мирная жизнь, не то, что сейчас. Люди, зелень, витрины, машины. Вот он снова с девушкой — кажется, одной из тех, с пляжа. Она встречается на снимках всё чаще, они пара. А вот и свадьба — невеста в белом платье, пилот в парадном кителе. Вот она беременна, вот с младенцем… Его держит на руках усталый, уже не улыбающийся, с похудевшим лицом, одетый в военное пилот. На этом снимке альбом закончился, и Василиса опомнилась. Ей ведь ещё догонять! Сунула альбом в сумку, вскочила на велосипед и помчалась по улице.

Пока она рассматривала фотографии давно прошедшей мирной жизни, её спутники ушли из посёлка и двинулись дальше по дороге. Их даже почти не разглядеть, так, крошечные фигурки вдали. Ну да ничего, на велосипеде быстрее. А альбом… Может быть, Харимеру захочется взять его в свой последний полёт? Или хотя бы пересмотреть перед ним? А может, он вспомнит, что его жизнь не всегда состояла из одной только войны и передумает? Интересно, что стало с его женой и ребёнком? Хотя вряд ли что-то хорошее…

Василиса крутила педали, размышляя о том, как жестоко обошлась жизнь с Брэном и Харимером. А ведь когда-то им тоже было пятнадцать, они были молоды и красивы. (По крайней мере, Хаример, фото Брэна она не видела.) Вряд ли они ожидали такой судьбы, когда размышляли о своём будущем. Какой смысл строить планы на будущее, когда может случиться вот такое? Ведь какой бы важной персоной ты не казалась себе самой, Мироздание может просто снести тебя в кювет и не заметить. Как пронёсшийся грузовик. И вот ты уже подсчитываешь потери и думаешь, как жить дальше с тем, что осталось. А какие были планы и перспективы!

Когда за поворотом показались летающее кресло и гусеничная платформа двух ветеранов последней войны, она ускорилась. Раздался громкий хлопок, дорога полетела навстречу, и мир для Василисы погас.