Биомеханическая активность

Глава 1. Траектория взлёта

— Так, команда, — сказал Иван, — наш многодетный, но всё ещё неудержимо шилозадый штурман снова нас покинул. При этом Конгрегация торопит с выполнением поискового фрахта, и ждать, пока он вернётся, мы не можем. Нам бы кого-нибудь на третью вахту.

— Я с вами, пап! — подскочила на стуле Василиса.

— Вась, это не прогулка, — покачал головой капитан.

— Ну, пап! Мы ж не будем ни с кем воевать! А я могу за механика вахту стоять, правда!

— Вась.

— Я буду завтрак готовить, посуду мыть, за котом убирать… — быстро перечисляла Василиса, загибая тонкие пальцы с остриженными под корень и не очень чистыми ногтями.

— За каким ещё котом?

— За любым. Что за корабль… то есть, дирижабль, без кота?

— Ох, Вась…

— Спасибо, папочка, спасибо, ты самый лучший, обожаю тебя! — Василиса чмокнула отца в небритую щеку и убежала собираться.

Встретив в коридоре беловолосую Настю, обняла её от избытка чувств:

— Мы отчаливаем, Настюх! Ура! Наконец-то!

— Рада за тебя. Ты так ждала.

— Уии! В поход, на волантере! Я снова бортмеханик, хотя и младший! Сколько можно провода тянуть, пора в рейс!

— Удачно вам сходить. Или слетать? Как правильно?

— Корабли «ходят». А дирижабли — не знаю. Надо у папы спросить. Но я счастлива! Я мечтала об этом. Уиии!

В комнате Васька заметалась. Сначала сгребла в сумки всё подряд, затем застыла, ошарашенная мыслью: «А зачем мне это всё?» — и повыкидывала обратно. Потом сообразила, что каюта большая, а вещи не в руках таскать, и снова напихала полные сумки. Долго смотрела на единственную в комнате картину — её собственный портрет, нарисованной корректором Ириной. Решила, что на стенке каюты он будет смотреться ничуть не хуже и снова заметалась, придумывая, как бы его упаковать для переноски.

— Тебе помочь? — заглянула мама.

— Нет, я сама. А то потом ничего не найду.

— Ладно, ладно, моя большая девочка. Я полжизни ждала твоего папу из походов, вторую половину буду, видимо, ждать из походов тебя. Сидеть на берегу, смотреть вдаль и думать «вернётся или нет» — моя судьба.

— Мам, ну что ты нагнетаешь! Мы просто прошвырнёмся быстренько по Мультиверсуму.

— Все вы так говорите, путешественники…

Сумки помог отнести папа, картину торжественно нёс брат Лёшка, строго предупреждённый о том, что повреждения художественного шедевра Васька ему не простит до самой его смерти, которую он этим поступком опасно приблизит.

— Вряд ли в моей жизни будет ещё один портрет, сделанный настоящим художником, — сказала она.

— Ты на нём красивая, — сообщил Лёшка.

— А не на нём?

— А не на нём — обычная.

— Лёшка, делать девочкам комплименты тебе ещё учиться и учиться.

— Девчонки всё равно дуры, — отмахнулся брат. — Кроме Машки.

Машка — дочь главного механика, единственная Лёшкина подружка. Они вместе галопируют по этажам с воплями, иногда ссорятся, но каждый раз мирятся и скачут дальше. Поэтому она, с его точки зрения, заслуживает исключения из общего правила и вообще «Маша хорошая!».

***

После обеда все собрались в гостиной.

— Жаль, что Артёма нет, — сказал папа, — без него принимать какие-то окончательные решения неправильно. Но надо хотя бы наметить предварительную стратегию. То есть пора задуматься на тему «Как мы, чёрт побери, собираемся жить дальше?».

— Мы никогда не обсуждали это вслух, — вступил в разговор механик Зелёный, — но волантер по факту является имуществом в совместном владении трёх семей. Семьи нашего капитана, — он показал на маму и Ваську с Лёшкой. — Семьи нашего штурмана, — он показал на его жену, черноволосую горянку, которая положила руку на плечо приёмной Насте, как бы подчёркивая её равный статус. — И моей семьи. Мы с Иваном и Артёмом обрели его втроём, поэтому это наш общий ресурс. Единственное, что нам всем на самом деле принадлежит, а не выдано во временное пользование, как этот дом. Если использовать бизнес-терминологию нашего среза — закрытое акционерное общество без права продажи или дробления долей. Все доходы и потери, которые исходят из совместного владения волантером, мы делим на три части, не вникая, кто как участвовал.

— А почему мы вдруг об этом заговорили? — поинтересовалась мама.

— Света, — обратился к ней Зелёный, — до сих пор у нас была одна задача: выжить, удрать и спрятаться. Мы с ней справились, мы молодцы, ура нам. Жизнь продолжается. На днях, как вы знаете, мы получили первый коммерческий фрахт. Конгрегация наняла наш волантер для разведки и актуализации карты маяков Ушедших. Выплачен аванс. То есть корпорация «Волантер и Ко» получила первую прибыль. Я видел миллион случаев, когда лучшие друзья становились злейшими врагами из-за денег, поэтому лучше обговорить все нюансы на берегу. С Артёмом я обсудил, он не против, но давайте скажем вслух и запишем на бумаге. Это кажется глупым сейчас, но поверьте отставному системному аналитику, очень пригодится потом.

— Он говорит правильно, — подтвердила своим низким, слегка гортанным голосом горянка. — Надо знать, где чья коза, чтобы не пришлось делить стадо.

— Спасибо, Таира, — кивнул Зелёный. — Итак, идея равных долей и равных дивидендов с них ни у кого не вызывает протеста?

Никто не возразил.

— Тогда считаем сей принцип базой соглашения. Это, в частности, означает, что хотя наш штурман Артём не идёт в этот рейс с нами, его семья получает треть всего дохода, который мы можем в нём заработать. Или принимает на себя треть убытков, если нам не повезёт. Пока у нас только аванс, и расходная часть его остаётся тут, разделённая между тремя семьями. Но нам также требуется оборотный капитал, инвестиции в основные фонды… — видя, что не все его понимают, Зелёный пояснил. — Дооборудование волантера электронными системами — это инвестиции в основные фонды. Закупка товара для торговых операций — оборотный капитал.

— У нас будут торговые операции? — удивилась Василиса. — Я думала, у нас разведывательная миссия.

— Этот момент я тоже хочу пояснить, — кивнул ей Зелёный. — Нас зафрахтовала Конгрегация для поиска маяков. Но было бы глупо не воспользоваться этим для установления торговых связей. Когда ещё мы сможем помотаться по Мультиверсуму за чужой счёт? У нас нет жёстко прописанного маршрута, только приблизительные сроки. Никто не мешает нам совместить поиск с торговлей.

— А чем мы будем торговать? — поинтересовалась успевшая немного попутешествовать с караванами Василиса. — И за какую валюту?

— А вот тут, дорогие акционеры нашего ЗАО, у меня полнейший затык. Нужно исследование рынка, консультации с экспертным сообществом, маркетинг и таргетирование.

— Я знаю человека, который профессионально занимается торговой логистикой Дороги, — сказала Васька. — Думаю, он нас проконсультирует. Давайте посетим его срез, если это не слишком далеко от места наших поисков. И с цыганами могу поболтать, я, в конце концов, «цыганка Вася»!

— Наш поиск имеет самый широкий характер, — сказал Зелёный, — «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». По факту это значит: «Куда хочу, туда лечу». Не вижу препятствий. Насчёт цыган тоже одобряю. Их торговая модель — большого тихоходного каравана мелких самостоятельных торговцев — нам не подходит, но информация лишней не бывает. Предлагаю назначить Василису временно исполняющей обязанности замкома по торговым операциям. Что скажете, акционеры?

— Не возражаю, — засмеялся папа. — Считать Васька умеет, а о том, как она торгуется, на местном рынке уже легенды ходят.

— Умная девочка, будет кому-то хорошая жена, — подтвердила горянка.

— Пфуй, — фыркнула Васька. — Я ещё и самой себе пригожусь!

***

— Всё-таки безымянный корабль — это безобразие, — ворчит папа. — Даже самое мелкое каботажное корыто имеет имя, а наш уникальный воздушный лайнер — нет.

— На то он и уникальный, — равнодушно сказал Зелёный, — ни с чем не спутаешь.

— Пап, как это безымянный? — Василиса спустилась из задней силовой гондолы. — Волантер — это как «Волонтёр». То есть, «Доброволец».

— Мне кажется, это скорее от латинского volant, летать, — с сомнением сказал бортмех, — как воланчик в бадминтоне.

— А мне нравится «Доброволец», — заупрямилась Васька. — И звучит хорошо, и по смыслу подходит. Мы же добровольно спасаем Мультиверсум!

— Я не против, — сказал папа.

— Я тоже, — пожал плечами Зелёный. — Если меня не заставят писать это на борту. У меня почерк плохой.

— Я сама! — сказала Василиса и побежала за краской.

— Не забудь про страховку! — крикнул ей вдогонку папа. — Не хватало ещё грохнуться и что-нибудь сломать! Мы завтра утром отчаливаем!

— Обязательно, пап!

***

— Зигзаг!

— Есть зигзаг.

— Резонаторы стоп, средний ход.

— Есть средний. И стоп тоже есть.

— Наблюдаем.

Волантер плывёт над дорогой локального мира, Васька прилипла к обзорному стеклу ходовой рубки. Сверху всё лучше видно и гораздо безопаснее, но воспринимается слегка отстранённо.

— Вроде тихо, — сказал папа, почесав голову под капитанской фуражкой. — Сколько у нас до следующего зигзага, команда?

Зелёный сверился с навигационной панелью:

— Пара часов, если не гнать.

— Так не гоните! Я хоть придавлю чуток.

— Иди, капитан, мы тут с Васькой справимся.

Вести волантер не сложно, с ним, в общем, и один может управиться. Но непрерывное движение требует постоянной ходовой вахты, и из-за этого все не высыпаются.

— Кофе сделать, или поспите, дядь Зелёный? — спросила Василиса.

— Ты не устала?

— Ничуть! Мне интересно!

— Хорошо быть молодой. Тогда я подремлю прямо в кресле, а ты держи волантер над дорогой. Мелкие отклонения игнорируй, но если увидишь, что сворачивает — буди меня.

Зелёный откинул спинку кресла штурманского поста и вскоре захрапел, задрав бороду вверх. Василиса осталась на пилотском месте, с интересом разглядывая ползущий внизу пейзаж.

Там не было ровно ничего интересного, но всё равно — другой мир! Когда ехала по Дороге с караванщиками или мчалась с Аннушкой — это было совсем иначе. Сейчас она воспринимала себя зрителем, пытающимся угадать задумку режиссёра. Что тут было? Что произошло? Что осталось? Просто дорога в степи. Что она может сказать? Асфальт — значит, промышленность. Никто не кладёт асфальт для телег. Широкая, с разделительным барьером — значит, было большое движение. Столбы — электричество. На них фонари, которые больше никогда не зажгутся, но раз дорога была освещена, то электричества хватало. Некоторые столбы покосились, провода кое-где провисли, но в основном стоят. А вот придорожная гостиница — целая, насколько можно разглядеть сверху. Скорее всего, здешний коллапс не был связан с природными разрушительными катаклизмами — землетрясениями, наводнениями и так далее. Не видно руин, воронок, следов военных действий. Наверное, не война. Василиса немного смущалась того, что чужая давняя беда для неё лишь загадка, над которой можно поразмыслить на досуге, но оторваться от обзорного стекла рубки не могла. Болезнь? Нет следов карантинных барьеров, застывших автомобильных пробок, брошенных машин. Она понимает, что видит очень небольшую часть картины — крошечный кусочек мира, который, вполне возможно, и до коллапса был пустынным. Город ответил бы на все её вопросы, но не лететь же ради этого до города?

Василиса сверилась с компасом, немного подправила курс — штурвалом, поворачивающим хвостовой руль, — и снова приникла к окну.

Вскоре дорога начала загибаться, уходя по широкой дуге вправо. Это означает, что перегон в этом срезе окончен, здешняя проекция фрактала Дороги перестала соответствовать сквозному вектору заданного курса. Пора уходить на зигзаг.

— Дядь Зелёный, — сказала Василиса тихо.

Храп прекратился, механик поднял голову с подголовника.

— Что, Вась, пора?

— Дорога уходит.

— Буди папу.

Василиса нажала кнопку вызова на селекторе.

— Тащ капитан, рубка докладывает! Курс требует перехода.

— Начинайте процедуру, я иду.

***

— Готовность?

— Есть готовность!

— Капитан на мостике! — объявил сам себя папа.

— Зигзаг! — скомандовал Зелёный.

— Резонаторы старт!

— Есть старт!

По корпусу пробежала почти неуловимая дрожь, за обзорным стеклом ходового поста рубки повис туман межпространства. Волантер покинул срез и вышел на Дорогу. Перегоны по ней дорого обходятся — работа резонаторов стремительно опустошает энерготанк аппарата. Надо как можно быстрее сориентироваться, найти новую ветку дорожного фрактала, определить, какая физическая дорога в каком срезе соответствует ей наилучшим образом и покинуть межпространство, перейдя в обычный полётный режим. Глойти всё проделывают на интуиции и гиперчувствительности, но древний волантер, к счастью, имеет навигационную систему, с которой может работать даже человек, не имеющий способностей. Маршрут может проложить практически кто угодно. Хотя Василиса никогда не пробовала.

— Выходим? — спрашивает Зелёный, нацепив навигаторские гоглы.

Вместе с центральным экраном они позволяют видеть структуры дорожного фрактала и не сойти при этом с ума.

— Мы на месте? — уточнил капитан.

— Да, выйдем прямо к точке.

— Зигзаг! Лево руля!

— Есть зигзаг! — отвечает Василиса. — Есть лево!

Она сейчас на пилотском посту и отвечает за курс. Бегущая внизу Дорога обозначила ответвление, возможность свернуть. Удивительный пример взаимодействия человека и Мультиверсума. Штурман решился, сформировал внутри себя намерение — и появился съезд, которого мгновение назад не было. Недаром глойти считают, что Мультиверсум — живой.

Васька поворачивает штурвал, управляя хвостовым пером, Зелёный передвигает на своём пульте рычаги, перераспределяя тягу ходовых пропеллеров. Так поворот быстрее и резче, по меньшему радиусу. И всё равно волантер — не самолёт, крутой вираж не заложит.

— Резонаторы стоп, — командует капитан.

Зелёный перебрасывает переключатель. Высокочастотная вибрация корпуса стихает, и только тогда становится заметно, что она была. Теперь чувствуется только солидная крупная дрожь от пропеллеров, передающаяся на корпус через фермы крепления мотогондол. Василиса — достаточно опытный член экипажа, чтобы замечать только смену ходовых режимов, но зато её — даже во сне. Просыпаться в своей каюте от изменения вибрации, секунду прислушиваться — вдруг будет команда: «Младший механик на мостик!» — и тут же засыпать снова.

— Руль прямо, тяга ровно, малый ход! — командует капитан.

Зигзаг окончен, волантер летит над обычной дорогой обычного мира.

— РЛС запускаем, не спим!

Авиационный радиолокатор — система бортового радиоэлектронного оборудования (БРЭО) — добыт сталкерами под заказ и обошёлся в кучу денег. Его скрутили с бомбардировщика в каком-то погибшем мире и доставили специально для волантера. Даже опытным сталкерам эта задача оказалась на пределе сил и возможностей — демонтировать без повреждений систему, которая почти неразрывно вплетена в бортовую электросеть военного самолёта — та ещё задача. Сталкинг — добыча ресурсов в постколлапсных мирах — весьма распространённое занятие у людей Дороги, но обычно они тащат что попроще и подороже: драгметаллы, хозтовары, материалы и инструменты. Найти среди них достаточно квалифицированного инженера, способного отличить узлы РЛС от других электронных блоков, не удалось. Операцию проводили в несколько этапов — сталкеры нашли кладбище практически неповреждённых самолётов, доставили туда их штурмана, Артёма, который по образованию радиоинженер, и под его руководством сняли аж три комплекта плюс кучу запчастей — проводов, разъёмов, кабелей, приборов и прочего. И даже при этом из всего привезённого (целый грузовик электронного хлама) с большим трудом удалось собрать нечто работающее. Василиса тогда исползалась в подпалубном пространстве, протаскивая кабели, будучи самой компактной из технически грамотной части экипажа.

РЛС запищала, разогреваясь, по экрану забегал лучик. Несмотря на все усилия, работа её осталась далека от идеальной. Иногда система даёт ложные срабатывания, находя воздушные цели там, где их нет, но в целом лучше, чем ничего. Если от атаки с земли волантер достаточно хорошо защищала высота, то с воздуха безоружный и тихоходный дирижабль весьма уязвим. Если радиолокатор показывал наличие летательных аппаратов, то экипаж «Добровольца» не выяснял, кто это летает, на чём и зачем — просто покидал срез. К сожалению, это невозможно сделать мгновенно, так что риск при переходах всегда остаётся. Что поделать, Мультиверсум — опасное место.

— Помех сегодня многовато, — пожаловался Зелёный. — То ли где-то источник излучения, то ли опять наводки в кабеле. Но воздушных целей не фиксируется.

Капитан включил бортовую рацию в сканирущем режиме. Если в эфире обнаружится активность — это ещё один признак того, что срез населён, достаточно развит для беспроводной связи, а значит, потенциально опасен. Люди — самая большая опасность Мультиверсума.

— Тишина, — констатировал он, когда радиостанция пробежалась по всем частотам. — Будем считать, что в первом приближении безопасно. Но не расслабляемся, мало ли что. Василиса, держи курс по метке.

— Есть, тащ капитан, пап!

***

Маяк увидели через полчаса. Как и большинство маяков Ушедших, он стоит на морском берегу — их системы традиционно используют энергию приливов. Видимо, ничего более стабильного и надёжного, не зависящего от внешних условий, не найти.

— Движения нет, — сообщил Зелёный. — Следов не видно.

Песчаный берег, переходящий в песчаный же пляж, на светлом фоне было бы несложно заметить человеческую деятельность.

— Снижаемся, — командует капитан.

Управление рулями высоты-курса и моторами перехватывает Зелёный. Васька пока еле-еле стажёр, ей рано. Волантер выходит на посадочную глиссаду — траекторию снижения. Правда, она не совсем «посадочная», волантеры никогда не садятся, повисают у самой земли. У них нет устройств для посадки, они либо летят, либо упали. За исключением специальных ангаров обслуживания, оборудованных посадочными стапелями — в одном из таких его и нашли, забытым и невесть сколько лет проторчавшим на приколе.

По мере снижения, Василиса, которой теперь не надо рулить, может спокойно рассмотреть маяк. Это толстая невысокая башня из тёмного камня, расширяющаяся вверху луковичным утолщением. Когда маяк включён, оно раскрывается лепестками, выпуская в небо луч яркого света. Но это лишь побочный эффект основной его функции — накачка энергией фрактальных структур Дороги. Чем больше маяков — тем устойчивей Мультиверсум, тем проще выходить на Дорогу, тем меньше коллапсов в срезах, хотя как это связано, никто толком не знает. Так что их миссия — поиск и восстановление работы маяков, — очень важна для всех. Хотя не все ей рады.

Кроме самой башни есть две пристройки, образующих в плане подкову с обращённым к морю внутренним двором. Говорят, когда-то в них жили те, кто охранял и обслуживал маяки, но это было очень давно, когда волантеры были обычным средством транспорта, а не уникальным единичным объектом. Что поделать, даже техника Ушедших не вечна.

— Дверь открыта. Плохой признак, — сказал Зелёный, когда волантер снизился на высоту трапа и завис, остановив пропеллеры.

— Василиса, остаёшься на вахте! — скомандовал папа.

— Есть, тащ капитан.

— При появлении кого угодно, кроме нас, первым делом набираешь высоту. Помнишь, как?

— Конечно, пап.

— Одновременно с подъёмом вызываешь нас по радио. Не ждёшь нас, не спасаешь нас — поднимаешься и работаешь с рацией. Это очень серьёзно, Вась, никакой самодеятельности. Мы не можем потерять волантер.

— Вас мы тоже не можем потерять, — буркнула Василиса недовольно.

— Мы, в отличие от волантера, не беззащитны. Так ты выполнишь приказ, или тебя заменить на вахте?

— Выполню, тащ капитан. Если что, взлечу как Винни-Пух на шарике, напевая про тучку-тучку-тучку. И буду ждать команды, чтобы вас забирать. Только вы уж её отдайте, команду эту…

— Не сомневайся. Пошли, Зелёный, посмотрим, что там есть.

Капитан с механиком проверили карманные рации, взяли оружие и фонари и спустились по трапу. Васька его сразу подняла и теперь пялится в обзорное стекло гондолы, одним глазом поглядывая на монитор хвостовой камеры. Никакого движения не видно, но она держит руку на рычаге вертикальной плавучести, чтобы волантер, если что, взмыл в воздух, как упущенный шарик.

— Рубка, ответь капитану.

Василиса подхватила из держателя микрофон на витом шнуре и, нажав кнопку передачи, ответила:

— Рубка на связи, принимаю хорошо, обстановка штатная.

— Мы входим, следи за местностью.

— Есть, капитан!

Дальше — тишина и напряжённое внимание. Иногда Василисе кажется, что их нет чуть ли не час, но, посмотрев на часы, она каждый раз убеждается, что прошло всего несколько минут. Очень тревожно.

— Внимание, рубка!

— На связи, — радостно ответила девочка.

— Мы выходим, как обстановка?

— Никого, пап! Всё спокойно!

***

— Ничего там нет. Пыль и мерзость запустения, — сказал Зелёный, когда они вернулись в рубку.

— А можно я посмотрю, можно? — взмолилась Василиса. — Я никогда не видела маяк изнутри!

— Ладно, — вздохнул бортмех, — проведу тебе экскурсию. — Только плавки надену. Искупаюсь заодно, погода хорошая.

— Я тоже купальник прихвачу, — обрадовалась девочка. — Отличная идея. Можно, пап?

— Идите, туристы, — отмахнулся капитан, — я подежурю.

— Основной зал башни, — показал Зелёный круглое помещение на первом этаже. — Эта колонна посередине — энергопровод к верхнему излучателю. Наверх или вниз сначала?

— Давайте наверх.

— Вот эта дверь сейчас открыта, но обычно она не видна. Открывается скрытым рычагом вот в этой нише. Ушедшие были помешаны на скрытых рычагах и тайных запорах, но у нас, к счастью, есть универсальный ключ. Пойдём…

Узкая лестница в полой каменной стене вывела их наверх. Стены, выглядящие снаружи каменными, изнутри практически полностью прозрачны — как тонированное стекло. Виден висящий у кромки прибоя волантер. Посередине — та же цилиндрическая колонна энергопровода, но здесь она расходится к потолку воронкой.

— Это излучатель, — похлопал по ней ладонью Зелёный. — Что именно он излучает — понятия не имею. Считается, что на таких маяках держался Мультиверсум. К сожалению, работающих почти не осталось, так что в этом отношении всё довольно хреново. Когда был сбой в работе маяков, Дорогу колбасило прямо на моих глазах, и мне это совсем не понравилось. Пойдём вниз?

Они спустились по лестнице до первого этажа, но не остановились и пошли дальше, в подземное помещение.

— Эта мандула посередине — генератор. Вот, энергопровод из неё выходит. Видишь ферму-толкатель, которая из пола торчит? Она жёстко, по принципу рычага с большим плечом, соединена с поплавком приливного привода. Когда прилив поднимает поплавок — он размером с приличный такой остров, пойдём купаться — покажу, — то вот эта хреновина, похожая на двусторонний молоток, давит вниз. А когда опускает — то наоборот, вверх. Понятно?

— Понятно. А на что давит?

— А вот это, Вась, и есть самая большая засада. Вот здесь, в нише, между приводом и основанием, стояли кубические кристаллы. Голубые, похожие на мутноватый хрусталь. Никто не знает, что они такое и откуда брались, но именно они преобразовывали колоссальное давление, развиваемое механикой приливного привода, в энергию. Видишь, голубоватая пыль в нише?

— Вижу.

— Это то, что от них осталось. Их ресурс огромен, они проработали сотни, если не тысячи лет, но потом рассыпались. А где взять новые — знали, наверное, только Ушедшие. Теперь привод болтается в нише, как, хм… карандаш в стакане, и маяк не работает. Хотя в целом исправен. Вставь кристаллы — и будет как новенький.

— Так это их мы ищем?

— В основном — да. Есть оптимистичная гипотеза, что часть маяков, известных по древним лоциям волантеров, не выработали ресурс, а были по разным причинам отключены. В них могли остаться кристаллы. А мы — идеальная команда для их поиска. У нас есть навигационное оборудование Ушедших, лоция маяков и транспортное средство для их поиска. Поэтому Конгрегация, которая курирует Школу Корректоров, и не поскупилась на этот фрахт.

— Круто!

— Не самое подходящее слово, Вась, — поморщился Зелёный. — Я предпочёл бы торговать старым хламом между срезами, а не спасать Вселенную.

— Почему?

— Потому что, став актором процессов вселенского уровня, ты получаешь такого же уровня врагов. А у меня семья. И у твоего отца семья. А у штурмана нашего вообще всем семьям семья. Они стали мишенью, потенциальными заложниками и так далее. Мы все под ударом. Поэтому я за то, чтобы быстренько выполнить задачу, отчитаться, получить плату и заняться обычной коммерцией. При этом, по возможности, подстраховаться от всяких придурков, которые не простят нам того, что мы сейчас делаем.

— Но мы же всех спасаем!

— По мнению одних. По мнению других — мешаем естественным процессам, препятствуем обновлению Мультиверсума, который должен сколлапсировать полностью, чтобы из него, как из первособытия, развернулся новый фрактал Вселенной. Люди странные, Вась. И чем выше мы летаем, тем больше заметны. Фигурально, разумеется, выражаясь. Пойдём купаться? А то пыли тут…

И они пошли купаться.