Билет в 1812 (СИ)

— Ай-ай-ай, — раздалось снизу, — нехорошо от жениха бегать. Давайте, ребята, за ней!

Мужчины, стоявшие за своим предводителем, вышли вперёд и направились к нам. Один из мужчин угрожающе заговорил:

— Отойди по хорошему, иначе…

Не успел он договорить, как Семён ударил того ногой в пах. Мужчина согнулся пополам и тихонько заскулил. Второй, видя такой поворот дела, достал откуда-то топор и широко размахнулся, метя в Семёна. Тут уж не вытерпели Сергей с Шарлем. Соскользнув с лестницы, они умудрились проскочить мимо мужика и приложить того сзади прихваченной с собой железякой. Мужчина удивлённо крякнул, повернулся к моим спутникам, посмотрел на них, выронил топор и медленно обсел на пол.

Пока мы отражали атаку, молодой человек исчез из поля зрения. По крайней мере, в сенях его не было. Тут мы услышали шум, раздавшийся сверху. На лестнице появилась Александра, а сзади, приставив той нож к горлу, шёл упущенный нами «жених».

— Я думаю, вам дорога жизнь подруги. Поэтому, дайте нам пройти, и мы просто уедем, а вы оставайтесь. Этих идиотов, — кивок на лежащих и стонущих мужиков, — можете сдать приставу. Он решит, что с ними делать.

Отойдите подальше так, чтобы я мог вас видеть.

Мужчина с Александрой медленно спустились вниз и направились к выходу.

Мы замерли, не зная, как можно помочь. Вот хлопнула входная дверь и оба исчезли за ней. Первым опомнился Семён.

— Скорее за ними. Может, удастся проследить, куда они поедут.

Не успел он закончить фразу, как мы услышали звук выстрела, донёсшийся со двора.

— Скорее туда, — распахнув дверь, прокричал Сергей.

Выскочив на улицу, увидели странную картину. На земле, раскинув руки, лежал давешний молодой человек, похитивший Александру. Сама же девушка стояла поодаль, и её нежно обнимал какой-то мужчина, поглаживая по голове, пытаясь остановить потоки слез. Мы в недоумении посмотрели на странную пару. Интересно, кто этот незнакомец? Александра, по всей видимости, услышав топот, обернулась и сквозь слёзы улыбнулась, показав рукой на своего спасителя.

— Вот мой герой, — смущённо произнесла она.

Я едва удержалась на ногах от изумления. Перед нами был Поль. Он-то откуда взялся? Александра, успокоившись, взяла его за руку.

— Пойдёмте, господа, домой, а то совсем стемнело, — предложила Александра, — неподалёку стоит возок. Пойдёмте же, — видя нашу неуверенность, поторопили нас.

Чудны твои дела, господи! Всё как в лучшем индийском кино. Герои спасены, все живы, любовь торжествует. Не хватает только песен и танцев. Вздохнув, я последовала за Александрой.

— Подождите, Мария, — услышала я голос Сергея, — мы с Женевьевой, пожалуй, покинем вас.

Я удивлённо взглянула на супругов.

— Будет лучше, если мы отправимся ко мне, к нам домой, — продолжил Сергей, — завтра навестим вас, а вы расскажете, всё как было.

Попрощавшись, разъехались по домам. Расспросить Поля о том, как он оказался в нужном месте и в нужное время, решили поутру, а пока, отужинав, разошлись по своим комнатам. Служанка приготовила постель, и я забралась под одеяло в надежде окунуться в спасительный сон. Однако заснуть не удалось, в голову лезли разные мысли. Одна из них была особенно настойчивой: куда пропала Зинаида? Мы видели её в последний раз, когда она ухаживала за раненым французиком Мишелем, кажется. Вроде бы, она заводила разговоры о возможном замужестве. С тех пор о ней ни слуха, ни духа. Интересно, как она там? Замуж, случайно, не выскочила? Если да, то с неё поляна.

Незаметно я задремала. Сон был странным. Мне снилась явно не Россия.

Пейзаж был каким-то не таким, да и мелькавшие за окнами кареты дома, не были похожи на исконно русские избы. Я еду в карете? Здрасте, до свидания!

Впрочем, интересно, куда это меня занесло? Тем временем экипаж въехал на мост, затем через арку во двор замощённый булыжниками. Карета остановилась, дверца распахнулась, в поклоне склонился слуга, протягивая мне руку. Я спустилась вниз и осмотрелась. Оказалось, нахожусь во дворе какого-то особняка. К входу в дом вела полукруглая лестница. Высокие застеклённые двери распахнулись, и на пороге появилась до удивления знакомая женская фигура. Вслед за ней показались двое ребятишек. Судя по нарядам, мальчик и девочка. Скорее всего, погодки.

— Мама, — подожди, — Эмили запуталась в платье, — мальчик схватил женщину за руку и потянул обратно.

— Боже, у вас всё время что-то случается, — женщина подхватила девочку на руки, мальчик последовал за ними.

Когда женщина подошла ближе, я с удивлением узнала в ней Зинаиду. Но как такое может быть? Между тем подруга опустила девочку и подбежала ко мне.

— Машка, наконец-то, а мы уж и не чаяли, что приедешь. Кстати, а где твой супруг?

Ничего не понимаю, какой супруг? Я вроде дама незамужняя. Видя недоумение в моих глазах, Зинаида, как всегда, не выслушав ответа, продолжила:

— Понимаю, понимаю, поругались. Мужики они все такие. Мой, когда я его достану, на охоту отправляется. Твой, значит, тоже отбыл туда же. Ладно, чего стоим, пошли. Я прикажу кофе подать. Эмили, иди, поиграй с братом, а мы с тетей Мари посудачим.

Дети убежали, мы прошли в уютную комнату и уселись в кресла за столиком, на котором виднелась бутылка красного вина и ваза с фруктами.

— Ну, что, давай дерябнем за твой приезд, — предложила Зинаида.

Мы выпили по бокалу вина, оказавшемуся невероятно вкусным.

— Между первой и второй перерывчик небольшой, — наливая по второму бокалу, провозгласила Зинаида.

Появилась служанка, разлила кофе по чашкам и удалилась. Мы продолжили дегустацию вина. Вскоре появилась вторая бутылочка, которую мы также угомонили. Мне стало как-то уютно и хорошо. Незаметно для себя я задремала. Разбудил меня стук в дверь. Не дождавшись ответа, в комнату ворвалась Женевьева.

— Машка, — начала она с порога, — а мы уже приехали. Мне сказали, что ты ещё не вставала. Вот я и решила заглянуть к тебе на огонёк.

— Жэк, а времени сколько?

— Где-то около двенадцати. Горазда ты дрыхнуть. Вставай, давай, соня. Все уже позавтракали, сейчас кофе пьют. Только тебя и ждём. Поль какой-то загадочный ходит. Вставай, ужас как интересно все новости узнать.

Подруга стащила с меня одеяло. Волей-неволей пришлось подниматься.

Наскоро умывшись, нацепила платье, и мы спустились вниз.

— Мария, что-то вы долго спите, — укорил меня Семён, — мы уже волноваться стали, не случилось ли чего.

Я присела к столу, мне налили кофе и предложили отведать свежих булочек, что я и сделала с превеликим удовольствием, поглядывая на Поля.

Действительно, тот выглядел каким-то возбуждённым. Таким я его никогда не видела. Заметив, что я управилась с поздним завтраком, Поль поднялся с места, покраснел, заволновался и, наконец-то, выдал:

— Господа, я, мы, — Поль смутился ещё больше, но нашёл в себе силы продолжить, — мы с Александрой решили обвенчаться.

Вот это новость! Ничего себе, как всё просто оказалось. Мы тут, понимаете, бегаем, стараемся найти ему невесту, а он без нашего на то согласия жениться удумал. Слава богу, на той, о которой говорилось в дневнике. Теперь я буду спокойна за судьбу Женевьевы. Поль, ожидавший от нас хоть какой-то реакции, в недоумении оглядел нашу тёплую молчаливую компанию и как-то сразу сник. Первой в себя пришла я.

— Поль, прими наши поздравления! Мы рады, но всё так неожиданно, вот мы и растерялись.

С места поднялся Семён, подошёл к Полю, пожал тому руку, затем тоже сделали Шарль и Серж. Мы с Женевьевой поздравили Александру.

— Когда свадьба? — поинтересовалась я.

— Через неделю, — смутившись, ответила Александра, подготовиться нужно. Я думаю, вы, Мария, не откажете быть моим свидетелем.

Я кивнула.

Поль обратился к Шарлю:

— Мой друг, а ты не будешь против стать моим поверенным?

Шарль кивнул. Интересно, Поль не виделся с Шарлем с момента отъезда того во Францию, а теперь они ведут себя так, словно расстались только вчера?

Надо будет всё как следует разузнать. Женевьева пригласила меня к себе в гости, заявив, что молодым пока будет не до нас. Впереди намечается столько хлопот. Обедали мы уже в усадьбе Сержа. После обеда прошли в комнату Женевьевы и там решили за разговорами скоротать время.

— Представляешь, — начала подруга, — мы успели как раз вовремя, отец Сергея был практически при смерти, а те, лекарства, что были у нас с собой, помогли. К тому же, как мне кажется, приезд Сергея оказал на родителей благоприятное воздействие.

— Слушай, Жэка, перебила я, — а как они отнеслись к вашей женитьбе?

— Представь себе, я боялась, что родители Сергея будут против моей более чем скромной персоны. Но нет, даже обрадовались. Они думали, что их сын так и останется бобылём. Вот такие дела.

— Женька, а чего тебе переживать. Ведь ты у нас как-никак маркиза. Так что не переживай. Скорее род Сергея тебе не подходит по знатности, а не ты им.

— Слушай, как я знаю, за невестой было положено в те времена хорошее приданое, а я дама без кола, без двора. Нищета беспросветная. Вот как-то так.

— Ну не скажи, ты у нас наследница древнего рода де Турмон. У тебя где-то под Парижем замок и земельные угодья. К тому же, судя по дневнику твоего предка, на твоё имя в банке Ротшильда имеется крупная сумма в евриках.

— Тут ты не совсем права. Еврики у нас, когда появились? То-то же, не так уж и давно. В те времена, когда жил Поль, о евро даже и не помышляли в самых кошмарных снах. Так что я пока не являюсь наследницей. Жив Поль, живы его родители, жива сестра, а я так, сбоку припёку.

Помолчав, Женевьева неожиданно спросила:

— Маш, а ты случайно ничего не слышала про Зинаиду?

Пришлось рассказать про свой сон.

— Не знаю, правда ли то, что видела? В том сне, оказывается я замуж вышла.

Женевьева вскинула голову, и с любопытством посмотрев на меня, решила узнать, почему я так долго молчала о своём замужестве.

— Сознавайся, кто твой суженый-ряженый?

— Представь себе, не знаю. Зинка только упомянула о моём супруге, но так и не назвала его по имени.

— Интересные дела выходят. Значит, мы все, судя по твоим видениям, замуж вышли?

— Женька, ты и без всяких снов и видений уже замужем.

— Вот тут ты права. Теперь бы прояснить ситуацию с Зинаидой, а потом и с тобой разберёмся.

Слушай, что-то я совсем запуталась. Давай развеемся. По бутикам прошвырнёмся. У Сержа денег возьмём. Погуляем, тогда и жизнь раем покажется.

— Жэка, какие бутики? Здесь их нет, и не было и в ближайшее время не предвидится.

— Да я это так, просто к слову. Погуляем, свежим воздухом подышим. Кофейку в ресторации закажем. Пирожных побольше. Ну, что, согласна?

— А ладно, поехали!

— Не поехали, а пошли. Здесь всё неподалёку. Минут за двадцать медленным шагом доберёмся.

Идея показалась не такой уж и плохой. В последнее время было слишком много событий, которые заставили понервничать. Слава богу, всё закончилось и теперь можно немного расслабиться. Да, чуть не забыла, Серж выделил Шарлю некую сумму и тот с дочкой отправился с попутным обозом в Москву, обещав вернуться на венчание вместе с Анастасией. Такие вот дела.

Вскоре мы вышли в снежную позёмку. По дороге изредка проносились зимние повозки, крестьяне везли в город свой немудрёный товар. Один раз удалось увидеть карету, торопившуюся куда-то по делам своего хозяина. По мере приближения к Невскому количество праздно шатающихся прохожих увеличилось. Движение на дороге стало оживлённее. Некоторые смельчаки, стараясь перейти на другую сторону, умело лавировали среди повозок, ловко уворачиваясь из-под ног разгорячённых лошадей.

— Ой, Машка, нам туда, — Женевьева махнула рукой, показывая вывеску на противоположной стороне проспекта. Я как-то была здесь. Там пирожные, закачаешься. Пошли что-ли?

— Давай, только аккуратнее. Смотри, движение как в наше время. Только вот светофоров и переходов что-то не наблюдается.

Женевьева схватила меня за руку, и мы побежали, стараясь увернуться от проезжавших мимо экипажей. Нам осталось совсем чуть-чуть, я даже уловила запахи выпечки, доносившиеся из постоянно раскрывавшихся дверей ресторации, как услышала у себя за спиной.

— А ну, залётные!

Оглянувшись, заметила, что прямо на нас мчится повозка, запряжённая парой вороных. Кучер, увидев препятствие на своём пути, попытался как-то увести лошадей в сторону, но не совсем удачно. Возок, вильнув на скользкой дороге, боком задел нас. Не удержавшись на ногах, мы полетели на тротуар.

Раздались крики прохожих и визг тормозов. Тут до меня дошло: визг тормозов! Какие тормоза могут быть у повозки? Открыв глаза, которые зажмурила от испуга, была ослеплена светом уличных фонарей и рекламы.

Женевьева находилась рядом и также недоумённо оглядывалась по сторонам.

К нам подбежал взволнованный мужчина лет тридцати:

— С вами всё в порядке? — помогая нам подняться, спросил он, — я не могу понять, как всё произошло. Понимаете, ехал я довольно медленно. Сами видите, сколько народа на улице. Вдруг из ниоткуда появляетесь вы. Мне удалось вывернуть руль, но меня занесло. Я даже не понял, как вас задел.

Ещё раз прошу, извинить, садитесь, — мужчина распахнул дверцу автомобиля и помог нам устроиться на заднем сиденье, — я отвезу вас в больницу.

Автомобиль тронулся, и я заметила заинтересованный взгляд водителя.

— Я так думаю, вы хотели что-то узнать?

Мужчина смутился, сделал вид, что не расслышал вопрос, но затем всё-таки спросил:

— Извините за глупый вопрос, но почему вы так странно одеты? Как будто прибыли из прошлого столетия. Вы, случайно, не из этих, как их там, реконструкторов?

— Вроде бы так, — успокоила я его.

Тогда всё понятно, а мне уж чего в голову не пришло. Я тут слышал, эти самые реконструкторы решили устроить какой-то слёт. Значит, вы как раз оттуда?

Я кивнула.

— Ну, вот мы и приехали, — автомобиль остановился у подъезда частной клиники.

Я удивлённо посмотрела мужчину.

— Не беспокойтесь, здесь у меня работает друг. Вас примут совершенно бесплатно, а завтра я заеду узнать, как у вас дела.

Мы прошли в вестибюль, и молоденькая сестра тут же провела нас в кабинет врача. Доктор пояснил, что ничего серьёзного не обнаружил, но лучше остаться до завтра, так, на всякий случай. Ночь придётся провести в палате. В вестибюле нас ожидали.

— Извините, — поднимаясь с банкетки, мужчина протянул свёрток, — вам просили передать.

— Кто просил и что внутри?

— Не знаю. Ещё там, на проспекте, сразу после аварии ко мне подошёл незнакомец в старомодном пальто и просил вручить этот свёрток вам.

Впопыхах я совершенно о нём забыл.

Мужчина попрощался, а нас провели в палату.

Мне не терпелось узнать, что же там в свёртке. Бухнувшись на стул, похлопала по соседнему, приглашая подругу.

— Давай, садись, сейчас узнаем, что нам приготовила судьба, — в нетерпении развязывая бечёвку, поторопила Женевьеву.

Вначале выпал листок бумаги, сложенный пополам, затем пачка пятитысячных, перетянутых резинкой и, как это ни покажется странным, наши паспорта. Развернув листок, начала читать.

«Ну, вот мы снова встретились, хотя и виртуально. Как видите, мне удалось выучить много слов из вашего времени. Теперь во мне трудно узнать пришельца из прошлого. Всё время следил за вами, предпочитая не вмешиваться. Лишь пару раз, в самые критические моменты, я вынужден был помочь. Теперь пришло время уйти в тень. Это, скорее всего, последний раз, когда пересекутся наши пути. Вы попали в трудную ситуацию и без моей помощи вам не обойтись. Думаю, вы заметили, что в свёртке находятся ваши паспорта. Без них не добраться до Москвы. Питер придётся оставить. Деньги вам на расходы. Вернувшись домой, отдохните, а через месяц посетите антикварный магазин на Арбате тот, где следует подняться на второй этаж.

Этот антиквариат расположен сразу за «Прагой». Там вы найдёте нужную вам вещь. Какую, поймёте сами. Дальше действуйте по обстоятельствам. Не всё сложится, как вы ожидаете, но действуйте и вам воздастся по заслугам. На сём разрешите попрощаться.

Ваш В.Н.»

— А что дальше? — заглянув через плечо, поинтересовалась Женвьева.

— Вроде всё.

— И никакой приписки?

— Говорю же пусто.

— Интересно, кто это ваш В.Н.?

— Помнишь, мы как-то встретили мужчину по имени Владимир Николаевич.

Он ещё помог Полю. По всей видимости, это он. Мы ещё встречались с ним в нашем времени, в больнице. Ну, как вспомнила?

— Вроде бы да. Тогда у меня возникает подозрение, что он такой же путешественник во времени как и мы, только ему удаётся контролировать все эти переходы туда-сюда.

— Ты права. Нам бы с ним встретиться и попросить отправить обратно.

— Неплохо бы. Только в записке написано, что он больше помогать не собирается.

— Что правда, то правда. Кстати, там что-то написано про антикварку. Давай подождем, а дальше видно будет. Только вот, что мы должны купить?

— Там написано, придём, сами поймём. Ладно, давай спать. Утро вечера мудрее.

На следующий день нам предложили пройти рентген. Оказалось, кроме ушибов и синяков, никаких травм не наблюдалось. Знакомый Андрея, так оказывается, звали мужчину, доставившего нас в больницу, позвонил другу и сообщил, что нас выписывают. Тот обещал вскоре приехать и отвезти нас в любую точку Петербурга.

Действительно минут через сорок появился Андрей и поинтересовался, куда ехать.

— Если можно, — попросила я, — то на вокзал. Нам в Москву хотелось бы попасть.

— Без проблем, — ответил Андрей, — я рад, что всё так благополучно закончилось. Право, не знаю, как так получилось. Я точно видел, что дорога впереди была свободна и вдруг появляетесь вы. Ещё раз извините.

— Ладно, проехали, — успокоила я мужчину, — чему бывать, того не миновать.

Так вы довёзёте до Московского вокзала?

— Какие могут быть вопросы? Конечно! Прошу, — Андрей распахнул дверцы авто и, замявшись, спросил, — а вы так и собираетесь ехать?

— Как так? — изумилась Женевьева.

— В этих маскарадных костюмах.

Да, Андрей прав, я как-то об этом не подумала.

— Вы что-то можете предложить?

— Конечно, здесь неподалёку есть неплохой универмаг. Там можно купить всё, что вам потребуется.

— Раз так, едем, — скомандовала я и вскоре мы углубились в мир женских покупок.

Через час, обновлённые и преобразившиеся, предстали перед изумлённым Андреем, который вначале не узнал нас.

— Вот теперь другое дело, — обрадовано произнёс он, — если бы я не был женат, точно попытался познакомиться с вами с самыми серьёзными намерениями.

Ну, что, поехали?

Где-то через полтора часа, попрощавшись с Андреем, мы заняли места в «Сапсане». Четыре часа в пути и мы дома. Решили проехать ко мне и привести себя в порядок. Ближе к вечеру Женевьева отправилась домой, оставив меня допивать виски, купленный по дороге. Встретиться договорились завтра ближе к обеду, и обсудить наши дела. От нечего делать я включила телевизор. Скукота! Стала нажимать на кнопки, пока мой взор не остановился на новостях канала «Культура». Там как раз рассказывали, что в музее личных коллекций открылась выставка из частного французского собрания баронов де Бремон. Оказалось, семейство собрало коллекцию живописи девятнадцатого века, включавшую в себя работы от академического направления до импрессионистов. На экране замелькали залы музея, в которых разместилась экспозиция.

— А теперь обратите внимание на двойной портрет работы Энгра, что не характерно для его творчества, — вещала диктор, — обычно художник предпочитал писать одинокие модели. Что самое странное, известно имя только одной из женщин, запечатлённых на полотне. Это Зинаида Мари де Бремон, рядом, судя по позам, изображена её подруга. Теперь обратите внимание на ранее неизвестное полотно Клода Моне…»

Я обомлела. На портрете была запечатлена наша подруга Зинаида вместе с моей скромной особой. Что бы это могло значить? Вероятнее всего, моё место там, в девятнадцатом веке, а не здесь, в шумной Москве. Не успела я набрать номер Женевьевы, как она сама позвонила мне.

— Машка, ты знаешь, — без предисловий начала она, — я только что видела в новостях Зинку вместе с тобой.

— Постой, постой, — остудила пыл подруги, — давай поподробнее.

— Представляешь, приехала я, значит, домой, включила телик, сижу кофейком балуюсь и вдруг слышу, открылась выставка из собрания баронов де Бремон.

Мне показалась знакомой эта фамилия и тут я увидела на экране картину, на которой некий Энгр изобразил вас с Зинаидой. Представляешь!

Пришлось остудить пыл Женевьевы, сообщив, что я уже знаю об этом из новостей культуры.

— Машка, завтра едем на выставку. Буду в десять и сразу на Кропоткинскую.

Договорились?

— Замётано!

— Тогда до завтра.

Вот так сюрприз! Будет день, будет пища.

Точно в назначенное время заявилась Женвьева с загадочной улыбкой.

— Ну, что ещё? — поинтересовалась я

— Представляешь, какой фурор ты произведёшь на выставке, когда окажешься рядом с портретом. Все так и попадают от изумления. Собирайся скорее, мне не терпится посмотреть на реакцию сотрудников и посетителей.

— Оно мне надо? — попыталась урезонить подругу.

— А то! Конечно, это же будет такая сенсация, ты и представить не можешь!

— Могу, могу, не беспокойся. Только такая слава мне не нужна. Пожалуй, я не поеду. Отправляйся сама, но без меня.

— Ладно, ладно не буду больше приставать. Ну, пожалуйста, поехали вместе.

— Хорошо, но без фокусов. Обещаешь?

— Зуб даю!

Закрыв двери, спустились вниз и отправились к метро. Ехать предстояло недолго с одной пересадкой на кольцевой.

Вышли у храма Христа Спасителя, перешли на другую сторону, миновали здание галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX вв., затем прошли мимо основного здания, оставив позади громадную очередь желающих попасть на выставку живописи из музеев Италии. И вот, наконец, мы прибыли на место. Правда, в здание дальше холла пока не пускали, ждали приезда одного из представителей клана де Бремон. Вскоре впорхнула девушка, и мы с Женевьевой едва сдержались, чтобы не бросится ей навстречу. Перед нами была Зинаида. Когда первое впечатление от увиденного прошло, мы поняли, что девушка выглядит моложе нашей подруги. Нет, это явно не Зина. Наши размышления прервал голос экскурсовода, приглашавший посетить экспозицию.

— А теперь я передаю бразды правления юной баронессе Зинаиде Мари де Бремон. Она вкратце познакомит вас с историей своего рода и расскажет о том, как создавалась, представленная в музее коллекция. Прошу вас, Зинаида.

Девушке передали микрофон, и экскурсия началась. Баронесса на чистейшем русском языке начала своё повествование.

— Позвольте познакомить вас с историей нашего рода. Основателями самой молодой ветви считаются мои прапрабабушка и прапрадед, которые познакомились здесь в Москве двести лет назад. Мой прапрадед Мишель де Бремон прибыл на русскую землю с войсками Наполеона, был ранен и находился на грани жизни и смерти и, скорее всего, умер, если бы не помощь русской девушки Зинаиды. Её забота, уход и лечение поставили его на ноги.

Тогда между ними и проскочила искра любви. После отступления армии Бонапарта, моим предкам чудом удалось добраться до Парижа, где они и осели. Родители Мишеля были рады, что их сын вернулся живым и не стали возражать против русской невестки. Прожили они дружно и счастливо и, как говорится, умерли в один день. Их дети сохранили фамильное состояние и положили начало коллекции, приобретя ряд полотен Курбе, Энгра, Делакруа, Давида и других художников. Уже в начале двадцатого века в коллекции появились полотна импрессионистов. В годы Второй Мировой войны часть коллекции удалось спасти и вывезти в фамильный замок на юге Франции.

Часть полотен, оставшаяся в Париже, была конфискована. Долгие годы картины так и оставались в замке, куда не было доступа для посторонних людей, и вот настало время показать собрание широкой публике. А теперь, обратите внимание на одну из картин кисти Энгра, знаменитого своими портретами. На картине изображены сразу две женщины. Одна из них моя прапрабабушка.

Девушка подошла ближе к портрету и, повернувшись лицом к экскурсантам, невольно приняла позу женщины, изображённой на картине. Люди ахнули, настолько было велико сходство экскурсовода и её далёкой родственницы.

Женевьева толкнула меня локтём.

— Смотри, точно как наша Зинка. Один в один.

В тишине голос подруги прозвучал, словно удар грома в ясном небе. Кто-то шикнул на нас, кто-то толкнул меня, и я невольно сделала шаг вперёд, оказавшись рядом с нашим экскурсоводом. Толпа вновь ахнула.

— Смотрите, — выкрикнула одна из экскурсанток, — картина ожила.

Теперь к нам обратились взоры всех, находившихся в зале. Прибежали смотрительницы из соседних помещений, привлечённые странным шумом.

Первой, как это ни странно, на помощь пришла Женевьева.

— Господа, господа, — раздался её голос, — вы только что стали участниками исторической реконструкции. Наверное, кое-кто из вас помнит выставку Валентина Серова, когда, благодаря компьютерной технике, удалось оживить портрет девушки с персиками, написанный художником в Абрамцево. Вам удалось увидеть подобную реконструкцию. Теперь прошу пройти в следующий зал, где находятся полотна импрессионистов. Все постепенно успокоились и последовали за Женевьевой. Думаю, ей удастся довести экскурсию до логического завершения.

Между тем Зинаида Мари, к моему изумлению, протянула мне небольшую бандероль, в которой, по всей видимости, находилась какая-то книга.

— Это вам, — произнесла она, увидев изумление на моём лице, — в нашей семье хранилось письмо, которое по завещанию моей прапрабабушки следовало вскрыть только в этом году. Там было написано, что я встречу ту, которая изображена на портрете. Вас ведь зовут Мария?

Я кивнула.

— Тогда возьмите это. То, что внутри, принадлежало ей, — девушка кивнула на картину, — я не знаю, что там находится. Я лишь выполняю волю моей пра. В письме была указана точная дата, когда я должна встретить вас. Представьте, всё сбылось. Сегодня я не должна была проводить экскурсию, но в письме было сказано, что мне следует появиться на выставке на третий день после её открытия именно в одиннадцать часов. Теперь позвольте попрощаться. Мне хотелось бы пообщаться с вами, но в письме было написано, чтобы я, как только передам посылку, тотчас ушла. Не знаю, почему должна сделать это, но я выполняю волю предков. Прощайте!

Девушка поспешно покинула зал. Я нашла Женевьеву, которая с увлечением рассказывала о творчестве импрессионистов. Я показала подруге вручённый мне свёрток. Женевьева по-быстрому закруглилась и мы поспешили домой узнать, что же находится в таинственной посылке.

Наконец-то добравшись до дома, поспешно вскрыли нежданную посылку. К нашему изумлению там оказался дневник Поля и небольшая записка, написанная рукой Зинаиды.

— Раз дневник вернулся к нам, думаю, следует прочитать, что там написано, — предложила я.

— А чего читать, — возразила Женевьева, — мы всё, что можно уже прочитали. Ничего нового там не найдём.

— И всё же, — я раскрыла дневник, пролистала знакомые нам страницы и наткнулась на новую запись.

«Прошло почти сорок лет моего пребывания в России. Я женился на Александре. У нас родились сын и дочь, и мы были счастливы, но я по-прежнему надеялся на встречу со своим прошлым. Случилось так, что мне удалось вернуться в мою безмятежную юность. Я встретил свою первую любовь, свою ненаглядную Женевьеву и встретил её в Петербурге в обществе той самой гадалки, к которой мы наведались накануне моего отъезда в Россию. Я был и обрадован и удивлён, увидев их. Женевьева выглядела так, как будто мы расстались с ней только вчера. Я не решался подойти, ибо возраст не красит человека, а выглядел я совсем не так, каким привыкла видеть меня невеста. Что она скажет, когда перед ней предстанет старый мужчина, а она так же юна и красива, как и прежде, будто время не властно над ней. Мадам Ленорман была в той же поре, как и тогда в Париже сорок лет назад. В этот вечер я так и не смог подойти к ним. Как же я мучился, задавая себе, бесконечные вопросы о том, что же произошло на самом деле, и как моя Женевьева оказалась в России при этом, оставаясь молодой и красивой, как и прежде? Ответа на все эти вопросы я так и не нашёл, решив непременно встретиться вначале с мадам Ленорман, а потом и с Женевьевой.

Я не предполагал, что судьба преподнесет мне ещё один сюрприз. Я упоминал о том, что встретил Женевьеву и её спутницу, но чтобы встретить самого себя! Об этом я не мог и подумать.

Однажды меня с супругой пригласили на бал к княгине Потоцкой. Та происходила из знаменитой польского рода, однако выбрала местом своего пребывания Россию, а не Польшу.

Княгиня отличалась изысканной красотой, и попасть к ней на бал считалось большой удачей. Благодаря связям моей супруги, мы оказались среди приглашённых. Александра быстро отыскала своих приятельниц по Смольному институту и у них завязалась непринуждённая беседа. Я рассматривал гостей, когда моё внимание привлёк молодой человек, показавшийся мне знакомым.

Я посмотрел на него ещё раз, и тут меня как будто ударило молнией. Я увидел самого себя таким, каким я был сорок лет назад.

Либо я сошёл с ума, либо время потекло вспять. Как можно объяснить все эти совпадения. Мадам Ленорман, Женевьева и вот, наконец, я сам собственной персоной. Извольте полюбоваться! Пока я приходил в себя, юноша, так походивший на меня, вышел из зала и я его не смог отыскать. Как жить дальше, зная, что Женевьева рядом и не сметь подойти к ней. Боже, что же случилось со мной? Неужели я сошёл с ума или всё это мне привиделось? Я не мог найти ответа на вопросы мучившие меня.

В этот вечер, оставив свою супругу в окружении знакомых и подруг, я отправился домой, где меня ожидал сюрприз, получить который я никак не ожидал. Мой камердинер передал мне конверт, сказав, что письмо было доставлено буквально через несколько минут после нашего отъезда на бал. Я поинтересовался, кто же доставил это послание, но вразумительного ответа не получил. В волнении раскрыл конверт и в руках у меня очутился листок бумаги, исписанный таким знакомым и родным почерком. На глазах проступили слёзы, ибо я получил весточку от Женевьевы. Как долго я ждал этого письма и вот оно у меня в руках. Чувство радости и сомнения переполняли меня. Мне было не по себе. Прошло столько лет, в течение которых я мечтал увидеть хотя бы на несколько секунд мою любовь. Всё сбылось. Я держу в руках её письмо и не знаю, что делать с ним.

Пока я размышлял, моя супруга вернулась с бала в сопровождении детей.

— Поль, ты знаешь, — обратилась она ко мне, — кажется, наша дочь влюбилась. Сегодня она встретила молодого человека удивительно похожего на тебя, и весь вечер провела в его обществе. По дороге домой она сообщила, что наконец-то нашла мечту своей жизни. Представь себе, что того молодого человека зовут, так же как и тебя. Его имя Поль. Какое совпадение! Милый, ты слышишь меня?

— Да, дорогая. Давай поговорим и всё обсудим чуть позже. Мне что-то нездоровится.

Я вынужден был немедленно удалиться, так как необходимо было побыть одному. Наконец-то я понял, что в зале особняка графини Потоцкой я видел своего сына. Когда-то давным-давно мы договорились назвать наших детей нашими именами. Я своё обещание выполнил. Мою дочь зовут Женевьевой, а сына Полем. Значит, моя невеста также не забыла своего обещания и назвала нашего сына Полем. Боже, что же будет дальше? Моя дочь увлеклась собственным братом. Необходимо каким-либо образом разрешить эту ситуацию. Что делать? Может обо всём поговорить со своей женой? Что ей сказать?

Неужели я смогу разрушить счастье своей дочери? На меня навалилась какая-то вселенская тоска. Далее я ничего не запомнил. Очнулся я лишь через сутки, рядом со мной сидела супруга, слуги приглушённо переговаривались за дверью.

— Где я и что со мной? — задал я не самый удачный вопрос.

— Милый, ты у себя дома. Дети волнуются и ждут разрешения войти в комнату.

— Нет, пока не надо. Скажи, а где письмо, что я получил вчера вечером?

— Ты имеешь в виду этот конверт. — Александра протянула мне послание от Женевьевы, — только получил ты письмо не вчера вечером, а два дня назад.

Вот уже сутки ты лежишь на диване и всё время в забытьи зовешь Поля и Женевьеву. Они сейчас войдут.

По всей видимости, моя жена не совсем поняла, кого я так безумно хотел видеть. Ну что же, не буду её разочаровывать.

— Дай мне время привести себя в порядок, а потом позови детей. Я не хочу, чтобы они увидели перед собой старую развалину.

На самом деле мне не терпелось прочитать письмо. Когда все удалились, я наконец-то смог открыть конверт.

«Милый, любимый Поль», — прочитал я такие родные для меня слова, ведь я и сам произносил их не раз, признаваясь Женевъеве в вечной любви.

Боже, что я наделал, упустить шанс хотя бы в последний раз увидеть мою любовь. Впрочем, может быть, и не поздно всё исправить?

Я приказал закладывать карету и отправился по указанному в письме адресу.

Как я спешил, надеясь, что могу встретиться с моим прошлым, но все мои надежды рассеялись в прах. По приезду к госпоже Поляковой я узнал, что те, кого я так долго искал, отбыли в неизвестном направлении ещё вчера.

Хозяйка дома протянула мне запечатанный пакет.

— Это вам просила передать молодая барыня. Сказала, что следует отдать лично в руки.

— И это всё?

— Да, мой господин.

Я протянул госпоже Поляковой энную сумму денег в надежде разузнать более подробно о пребывании Женевьевы и мадам Ленорман в Петербурге.

— Скажите, когда и откуда прибыли ваши постоялицы?

— Увы, ничем не могу вас обрадовать. Ибо мне сиё неизвестно. Единственное, что могу вам сообщить, приехали они около двух недель назад, и я удивилась отсутствием у них багажа. Вы ведь должны знать, в моём доме останавливаются только особы благородного происхождения, и я всегда слежу за тем, какую поклажу имеют мои постояльцы. Я собиралась отказать вашим знакомым, но сумма, вручённая за пребывание в моём доме, переборола весь здравый смысл. Знаете, вначале я подумала, что это две куртизанки, но их безупречное поведение и изысканные наряды не оставили мне сомнений, что передо мной две дамы благородного происхождения.

— Уважаемая, не могли бы вы мне ответить, когда они отбыли и желательно знать, куда?

— Увы, мой господин, и ещё раз, увы. Ничего не могу сказать на этот счёт.

Отбыли они вчера рано утром, заказав самый дорогой экипаж. Я лишь заметила, что глаза молодой барыни были подозрительно красны, будто бы она проплакала всю ночь. За постой я получила сполна и даже несколько больше. Вот и всё, что мне известно. Прощайте, господин.

Я раскланялся с госпожой Поляковой и отправился к себе домой, где обнаружил, что меня ищут и даже посылали в управу справиться, не случилось ли чего со мной. Я объяснил своим домочадцам, что был вынужден отлучиться по неотложным делам, которые требовали моего немедленного присутствия, и посему не имел времени сообщить о своём отъезде. Слова были приняты на веру, а мне лишь оставалось прочитать то, что написала для меня Женевьева перед отъездом. Однако я ошибся, письмо было написано мадам Ленорман и вот его содержание. Оно довольно кратко.

Вот и всё письмо. Как обидно и грустно знать, что ты был рядом со своим счастьем, но упустил его.

Жизнь продолжается и мне остаётся только выполнить наказ мадам Ленорман, а затем можно отбыть в мир иной.

Вскоре я с семьей покинул столицу, и мы вернулись в наше поместье. Как не горевала моя дочь о том, что ей больше не удалось увидеться с Полем, тем не менее, пришлось забыть его. Вскоре подвернулась удачная партия и Женевьева, как послушная дочь была вынуждена подчиниться повелению родителей. Кто знает, может, это и было к лучшему. Однако я понимал, что моя дочь никогда не забудет мимолётной встречи, и всю жизнь будет вспоминать своего единственного и неповторимого Поля, как я вспоминаю свою Женевьеву.

Недаром говорится, что дети часто повторяют ошибки своих родителей. В данном случае об ошибке не может быть и речи, но что делать с внезапно возникнувшими чувствами? Может, их предать забвению и тем самым предать себя? Как бы то ни было, посоветовавшись с супругой, мы решили не мешать счастью нашего сына: ведь мы уже разрушили любовь нашей дочери.

Кем бы ни была избранница Поля, пусть она станет его женой. Сын поспешил обрадовать нас: он представил свою избранницу, которая происходила из зажиточного купеческого рода. Такая женитьба считалась в нашем кругу невозможной, но мы остались верными данному слову и не ошиблись: вскоре наш сын порадовал нас внуками. Александра была необычайно счастлива стать бабушкой.

Памятуя о последнем предсказании мадам Ленорман, и зная о том, что меня ждёт встреча с моей праправнучкой, решил сделать её своей наследницей. Я нашёл адвокатскую контору господина Рипопъер и немедленно отправился туда, дабы подписать договор, по которому, ты моя праправнучка, должна стать единственной наследницей состояния семьи де Турмон, кроме той части, которую получила моя сестра.

Все необходимые бумаги были быстро подписаны, и теперь ты, Женевьева, являешься обладательницей наследства нашей некогда известной во всей Франции семьи. Береги медальон, который мне в своё время передала моя невеста, ибо он является той путеводной ниточкой, которая приведёт тебя к обладанию состоянием семейства де Турмон. Мне не даёт покоя та шкатулка, которую перед отъездом из Москвы, мы спрятали в подвале дома Львовых. Я как-то выбрался в Москву, но так и не смог отыскать того места, где находилась усадьба. По приезду меня ждала печальная новость, заболела моя супруга и через месяц она скончалась. Меня постоянно терзает мысль, если бы я нашёл тот самый пузырёк и принял снадобье, смог бы вновь встретиться с Женевьевой и забыть свою семью?

Чувствую, что мой земной путь подходит к концу, и вскоре я встречусь со своей Александрой. Но как бы мне хотелось ещё раз пройти свой жизненный путь, но пройти его по иному, забыть о юношеской сумасбродности и остаться на родине со своей невестой. Однако, что сделано, то сделано и судьбу не переспоришь. Пришло время прощаться. На этом заканчиваю.

Если сможешь, найди мою могилу, проведай своего прапрадеда. Прах моей супруги покоится в её фамильном склепе в имении неподалёку от Петербурга. Я завещал похоронить меня рядом с ней. Надеюсь, время пощадит нашу усыпальницу».

— А ты говорила, что ничего нового мы не узнаем, — упрекнула я подругу, украдкой вытиравшую слёзы, — Зинаида выбрала свой путь. Она вернула нам дневник твоего прапрадеда, каким-то образом заставила своих потомков организовать выставку в Москве и дала мне понять, что я должна вернуться в прошлое.

— Всё это очень хорошо. Теперь бы узнать, что нам делать? — поинтересовалась Женевьева, — я так скучаю без своего Сержа. Как он там?

— Думаю, остаётся только ждать. Вспомни, что было написано в послании от В.Н.

Мы должны навестить антикварный магазин на Арбате и купить там нечто, что нам уже знакомо. Ждём, подруга, ждём. Думаешь, мне самой не интересно узнать, за кого я вышла замуж?

Попали, вновь попали, интересно вот куда?

Дни шли и вот, наконец, пришёл, установленный нам срок. Настало время идти в антикварный магазин. На Арбате, как всегда, сновали многочисленные туристы, разместились уличные художники и торговцы сувенирами. Мы влились в общую толпу и, пройдя мимо «Праги» нашли нужную нам дверь.

Над головой звякнул колокольчик, возвестив владельцев о нашем приходе.

Мы поднялись на второй этаж. За прилавком виднелся молодой человек, перебиравший какие-то вещи на витрине.

— Вас что-то интересует? — оторвавшись от дела, спросил он.

— Можно, мы сначала осмотримся?

— Конечно, проходите. Только зал справа не для посетителей. Извините, там находятся вещи, принесённые на комиссию или же оставшиеся невостребованными в течение длительного времени.

Тут мой взгляд выхватил книгу в красном сафьяновом переплёте в той самой комнате, куда нам вход был запрещён.

— Извините мою наглость, — обратилась я к продавцу, — я тут случайно заметила книгу вон там, на столе, — и указала на нашу находку.

— Какая книга?

— Да вон там, в той комнате.

— Вы о книге в красном сафьяновом переплёте?

— О ней самой.

— Сейчас принесу. Она у нас второй год уже. Никто не обращал на неё внимания, хотя часто спрашивали показать. Книга, к сожалению, написана на арабском, там всего три иллюстрации и уйма пустых страниц. Вы не передумали насчёт покупки?

— Нет, нет, принесите взглянуть.

Вскоре мы разглядывали свою находку. Действительно, текст был написан арабской вязью, и имелось, как и сказал продавец, всего три чёрно-белых иллюстрации, да и те не особо хорошего качества. Я незаметно толкнула Женевьеву, привлекая её внимание.

— Та самая, — стараясь, чтобы меня не услышал молодой человек, шепнула я.

Женевьева понимающе кивнула. Мы продолжили листать книгу, и тут я заметила, что на пустых страницах стали проявляться какие-то надписи. Я поспешно захлопнула книгу.

— Сколько? — задала вопрос изумлённому продавцу.

— Вы всё-таки решили её купить? Напрасно, книга не такая уж и старая. Судя по переплёту, конец девятнадцатого века.

— Так сколько?

— Десять.

— Что десять?

— Тысяч рублей.

Расплатившись, вновь вышли на Арбат и спустились в метро. Дома, раскрыв фолиант, обнаружили надпись на французском. Текст повествовал о том, что во времена Великой французской революции, погибло множество ни в чём не повинных людей.

— К чему бы нам это знать? — спросила Женевьева.

— Смотри, Жэка, кажется, появляется какая-то картинка.

Мы обе уставились на рисунок.

— Боже, это же мы с тобой, а рядом какая-то женщина, — вскрикнула Женевьева.

— Смотри, смотри, тут вроде бы плаха и палач с топором, — обратила внимание подруги на новые детали.

— Машка, а что мы делаем на плахе?

— А я знаю.

Внезапно Женевьева громко чихнула.

— Ты чего?

— Смотри, из книги так и сыплется пыль. Вот я и чихаю.

Тут и на меня напал чих. Меня поддержала и подруга. Минут пять мы не могли остановиться. Захлопнув книгу, отправились в ванную, но были остановлены громким мужским голосом, вещавшим на языке Вольтера и Гюго.

— Мадам, разрешите поинтересоваться, куда это вы направились?

Чихнув последний раз, я обнаружила нас с Женевьевой на помосте, рядом виднелась плаха, мужчина с топором в руках и какая-то старушка в старомодном платье с коротко остриженными волосами. Женевьева как раз подошла к ступенькам, ведущим вниз с помоста. Рядом бушевала разгорячённая толпа людей, одетых в странные костюмы, судя по всему конца восемнадцатого века.

— Где мы? — невольно вырвалось меня.

— Как где? Вас, как врагов революции, приговорили к смертной казни, и сейчас я осуществлю правосудие, — пояснил мужчина с топором, — сударыня, — это уже к Женевьеве, а вас я бы попросил вернуться на место. Вы мешаете работать, и не торопитесь, пожалуйста, вы в очереди третья.

Подруга обернулась и невинно спросила:

— В очереди, это понятно, но вот зачем эта самая очередь выстроилась?

У палача от удивления отвисла челюсть. Жэка тем временем сняла с ноги туфлю на шпильке и запустила ей в палача. Туфля, описав замысловатую дугу, врезалась прямо в лоб мужчины. Тот пошатнулся и, потирая ушибленное место, в недоумении оглядел улюлюкающую толпу. Я, схватив за руку старушку, потянула её за собой. Та не стала упираться и вскоре мы под одобрительные возгласы, окруживших помост людей, покинули сиё негостеприимное место и пустились наутёк. Вслед раздалось:

— Подождите, а как же я?

Оглянувшись, увидела, что палач, так и не выпустив из рук орудия труда, устремился за нами.