Билет в 1812 (СИ)

— Я права, там написано, что Зинаида решила остаться там, в 1812 году и вышла замуж за своего раненого. Как бишь, его звали?

— Вроде бы Мишель.

— Точно. Значит, мы никогда её не увидим?

— Думаю, ты права.

Ничего себе, послание из прошлого.

— Маш, это, что шутка такая? Я всё поняла, это всё ты придумала. Не зря всю дорогу домой так нежно поглаживала свой свёрток. Пока я приводила себя в порядок, ты написала на плакате письмо и теперь меня решила разыграть.

Ладно, колись. Как тебе это удалось?

Пламенную речь Женевьевы прервал телефонный звонок. Я осуждающе покачала головой и подбежала к аппарату:

— Вас слушают, говорите.

На другом конце раздалось покашливание, затем какое-то шипение и мужской голос поинтересовался, не у меня ли находится некая Женевьева Турмонова. Я с удивлением взглянула на подругу и передала ей трубку:

— Это тебя.

— Как же, ври больше, опять разыграть решила. Не поддамся на провокацию, — Женевьева демонстративно плюхнулась на диван.

Неизвестный абонент вновь поинтересовался, не у меня ли Женевьева, на что я ответила, что та не хочет ни с кем разговаривать. Тогда незнакомец заявил, что речь пойдёт о её родственнике. Услышав эту новость, подруга вскочила с дивана, выхватила у меня трубку, перед этим успев предупредить, если это розыгрыш, то мне явно не поздоровится. По мере разговора лицо Женевьевы менялось от подозрительно недоверчивого к вопросительно растерянному.

— Всё, собирайся, поехали, — скомандовала она.

— Куда поехали?

— В Первую городскую.

— Зачем?

— Ты не представляешь, что мне только что сообщили.

— Конечно, не представляю, ведь потрясающую новость, а судя по выражению твоего лица, действительно потрясающую, сообщили именно тебе, а я всё ещё пребываю в неведении. Давай, колись, что там случилось, если ты так спешно засобиралась в больницу?

Между тем Женевьева, проигнорировав мой вопрос, развила кипучую деятельность, в результате которой квартира за считанные минуты превратилась в подобие цыганского табора.

— Машка, у тебя деньги есть? — донеслось с кухни, затем послышался звон разбитого стакана подвернувшегося Жэке под руку.

— Эй, подруга, что произошло, — я остановила попытку сломать дверцу холодильника, — ау, к тебе обращаюсь.

Престав терзать многострадальный холодильный аппарат, Женевьева наконец-то обратила на меня внимание.

— Ты о чём-то хотела спросить? — протиснувшись в прихожую, подруга стала искать ключи от входной двери, — Машка, копуша этакая, ты всё ещё не одета? Давай поскорее, мы торопимся. Чёрт, куда же запропастился ключ?

— Жэка, — остановив наконец-то подругу, я попыталась узнать причину столь кипучей деятельности.

— Что? — Женевьева вышла из ступора, — а я тебе ничего не сказала?

— В том-то и дело, что нет.

— Слушай, — опустившись на пуфик, продолжила она, — только что позвонили из Первой городской и сообщили, что к ним поступил мужчина в крайне тяжёлом состоянии. В кармане у него нашли записку с его именем и твой номер телефона, а также там была приписана моя фамилия.

— Ну, ладно, позвонили, а в чём подвох?

— Имя того мужчины Поль де Турмон.

— Может, совпадение?

— Нет, не совпадение. Откуда тогда у него в кармане нашли листок с твоим номером телефона?

— Ты сказала, что мужчину доставили в больницу в тяжёлом состоянии?

Откуда доставили? Если из какой-то квартиры, находящейся по какому-то адресу, возможно, объявился твой дальний родственник по линии твоего прапрадеда.

— Давай, такси вызывай, я тебе по дороге всё расскажу.

Минут через семь такси забрало нас от подъезда. Устроившись на заднем сиденье, назвали шофёру адрес.

Женевьева начала рассказ:

— Так вот, позвонил главврач и сообщил, что ночью поступил звонок от дежурного патруля. Неподалёку от больницы был обнаружен мужчина в бессознательно состоянии. Его доставили в приёмный покой, и после осмотра был установлен факт крупозного воспаления лёгких. На нём была батистовая рубашка, брюки, заправленные в сапоги. Все подумали, что это актёр из массовки. Днём неподалёку снимали исторический фильм о войне 1812 года. Так вот в кармане брюк обнаружили записку, о которой я тебе говорила. Тебе позвонили и вот мы едем узнать, в чём дело и кто этот мужчина.

Вскоре мы прибыли к месту назначения. Расплатившись, прошли к окошечку регистрации, где сообщили, что кабинет главврача на втором этаже и нас ждут.

Поднявшись, постучали в дверь и услышали «Войдите».

Нас встретил мужчина средних лет, чем-то внешне напоминавший Владимира Николаевича из нашего сна.

— Присаживайтесь, разговор будет долгим, — начал он, — меня зовут Владимир Николаевич.

Мы с Женевьевой переглянулись и с изумлением посмотрели на мужчину.

— Что-то не так? — спросил он.

— Да нет, просто вы напомнили нам одного знакомого, с которым мы встречались очень и очень давно, почти двести лет назад.

Мужчина улыбнулся.

— Хорошо, что вы шутите, поскольку вам будет легче узнать новости о вашем родственнике.

— Почему вы решили, что ваш больной — наш родственник?

Виктор Николаевич открыл ящик письменного стола и протянул нам медальон.

— Что скажите на это? — поинтересовался он, открывая крышку, — посмотрите, девушка, изображённая на портрете, как две капли воды похожа на одну из вас.

Я сразу догадалась, что речь идёт о Женевьеве, поскольку несколько дней назад мы видели этот самый медальон и изображение, скрытое в нём.

— Теперь, я думаю, все вопросы о родстве отпали? — продолжил главврач.

— Теперь да, — кивнула Женевьева.

— Так вот, ваш родственник находится в реанимации и положение его крайне тяжёлое. Мы думали, что он не доживёт и до утра, но, слава Всевышнему, — на этих словах я замерла. Слишком непривычно для нашего времени выражение, — он пришёл на несколько секунд в сознание и произнёс одно лишь слово «Женевьева». Кто из вас эта особа?

Опять нестыковка, так сейчас не говорят. Речь врача изобиловала анахронизмами, не присущими современной речи. Неужели, всё то, что произошло с нами, не сон, а явь? Значит, Виктор Николаевич именно тот самый мужчина, который вызвался помочь деду Женевьевы в восемьсот двенадцатом году. Не может этого быть! Как он мог оказаться в нашем времени? Нет, скорее всего, это его потомок, но как же быть с Полем?

Вероятно, он настоящий. Одни загадки. Между тем Виктор Николаевич продолжил:

— Сударыни, самое странное, я не обнаружил у вашего родственника никаких следов от прививок, да и пупок перевязан как-то странно. Вы не знаете, кто у него принимал роды?

— Скорее всего, местная повивальная бабка, — ляпнула Женевьева.

На нас странно посмотрели, но промолчали.

— Я вызвал вас не для того, чтобы выяснять все эти подробности, — продолжил Виктор Николаевич, — больному требуется срочное переливание крови, но ни один из образцов, находящихся в клинике, не подходит. Остаются только родственники.

Женевьева вскочила со стула.

— Я согласна, давайте ведите!

— Подождите, подождите, голубушка, не так скоро. Сначала следует сделать все необходимые анализы. Пройдите с сестрой, она вам всё объяснит и покажет, а вас, — это уже ко мне, — я попрошу остаться.

Женевьева ушла в сопровождении молоденькой медсестры. Виктор Николаевич внимательно посмотрел на меня, и затем я услышала то, что совсем не ожидала:

— Я обещал помочь Полю и стараюсь сдержать своё обещание, но болезнь оказалась слишком запущенной, а там я никак не мог справиться. Мне пришлось поменять Поля с одним из актёров. Вы уже слышали о том, что вчера неподалёку происходили съёмки исторического фильма. Вот и пришлось поменять мужчин местами, чтобы никто ничего не заподозрил.

После выздоровления вашего знакомого, я вновь верну мужчин каждого в своё время. Беспокоиться не о чем. Вижу, что вы сразу поняли, кто я. Как вам это удалось? Я старался соответствовать образу. Главврач больницы мой родственник и мы на удивление похожи. В клинике никто ничего не заподозрил.

— Знаете ли, сударь, вас выдала речь, в которой присутствовали слова и обороты не характерные для нашей эпохи.

Меня прервал стук в дверь.

— Виктор Николаевич, — в кабинет просунулась голова медсестры, — анализы готовы. Всё подходит. Можно делать переливание.

— Ну, что же, извините, мне пора, — мужчина встал, распахнул дверь, — подождите в коридоре. Возможно, мы ещё и встретимся.

Я осталась наедине со своими грустными мыслями. Кто бы мог подумать, что та бандероль, которую получила Женевьева, сыграет с нами злую, а злую ли, шутку? Мне казалось, что всё то, что произошло, не что иное, как интересный захватывающий сон, который никак не закончится. Каждую ночь ожидаешь продолжения. Интересно, а что будет дальше? Незаметно для себя я задремала. Разбудил меня голос Женевьевы:

— Вставай, соня, пошли, здесь пока делать нечего.

Я открыла глаза. Побледневшая подруга опустилась на банкетку:

— Всё прошло нормально. Вроде Полю стало лучше, но пока он будет в реанимации. Завтра узнаем, как обстоят дела.

Мы вышли и отправились домой, решив, что лучше всего переночевать у меня, а утром съездить в больницу и разузнать, что к чему.

Квартира встретила нас пугающей тишиной. Казалось, что нечто таинственное поселилось там. Включив свет, прошли на кухню приготовить ужин. На столе виднелся забытый Женевьевой дневник деда, рядом лежал, выпавший из дневника, листок.

— Жэка, смотри, снова листок какой-то появился. Это случайно не тот, что мы видели в прошлый раз?

— Давай посмотрим.

— Подожди, лучше оставим сюрпризы на завтра. Что-то я устала, да и ты выглядишь не лучшим образом.

Женевьева согласилась, и мы отправились отдыхать Утром следующего дня, позавтракав, решили вернуться к дневнику. Я взяла листок и начала читать.

«Странно, Женевьева исчезла и все мои попытки найти её, были бесплодны.

Она и её подруга Мария, казалось, провались сквозь землю. Тоска съедала меня, и с каждым днём мне становилось всё хуже. Однажды, выйдя из своей комнаты, я потерял сознание. Как оказалось, Шарль помог мне добраться до кровати, а я попросил его разыскать Женевьеву. Впрочем, всё было напрасно.

Не знаю, сколько времени прошло, как сквозь забытьё я услышал голос своей невесты. На секунду мне удалось увидеть её лицо, и тут же тьма вновь окутала меня и последнее, что я услышал, были слова:

— Всем выйти из комнаты. Возможно, мне удастся спасти его.

Вновь открыв глаза, понял, что очнулся в странном и незнакомом месте.

Белый потолок навис надо мной. Три окна были закрыты необычными ставнями также белого цвета. На мне не было никакой одежды, сам я лежал на кровати, укрытой белоснежной простынёй. Рядом со мной на стуле сидела женщина в белом. Неужели я попал в рай? Нет, не может этого быть! Я попытался встать, но тут женщина вскрикнула и выбежала в коридор, а я вновь упал на своё ложе. Где я? Я почувствовал, что нечто помешало мне подняться. Странный аппарат виднелся рядом с кроватью. Из бутылочки, подвешенной к аппарату, вниз горлышком, выходила прозрачная трубка прямо к моей руке. В вену была введена игла, и жидкость красного цвета из бутылки вливалось в мою кровь. Я попытался вынуть иглу, но меня остановила сильная мужская рука.

— Не сметь, — раздался властный голос, — не сметь!

Я увидел мужчину средних лет в белом одеянии. Неужели, апостол Пётр? Да нет, а где нимб над головой?

— Где я?

— Лежите, вы в больнице. Вчера вас нашли в сквере неподалёку. Ваша родственница сдала кровь, и мы сделали переливание. Теперь только ждать.

— Как её звали?

— Кого?

— Мою родственницу.

— Женевьева!

Слава Всевышнему, она нашлась, моя невеста.

— Где она?

— С подругой ещё вчера уехала домой. Вам говорить пока нельзя. Отдыхайте, набирайтесь сил. Если что-то нужно, нажмите красную кнопку.

Мне показали, куда я должен нажать. Люди ушли, а меня затопила волна нежности и счастья. Женевьева, моя Женевьева была здесь. Вероятнее всего, сейчас она в замке со своими родителями. Скоро я поправлюсь и смогу навестить её. Больше никакой войны. Мы сыграем свадьбу и будем всегда вместе. С этими мыслями я заснул».

На этом запись оборвалась.

— Женька, кажется, наше вмешательство в жизнь Поля меняет историю. Давай, посмотрим, что там дальше в дневнике.

Женевьва выхватила у меня блокнот и распахнула его.

— Дальше ничего нет, — в изумлении произнесла она, — совсем ничего. Записи обрываются, как будто ничего раньше и не было написано. Ой, мне что-то поплохело.

Женевьева опустилась на стул, протянула руку к недопитой нами бутылке «Лыхны», налила в стакан и выпила залпом.

— Голова кружится.

— Пить меньше надо, и кружиться перестанет, — парировала я, но тут меня словно кипятком облили: дневник закончился на записи, по всей видимости, описывающей пребывание Поля в поликлинике, а дальше пустота.

В первом варианте говорилось, что прапрадед Женевьевы женился в России и от его детей пошла русская ветвь де Турмонов, представительницей которого является моя подруга. Значит, скорее всего, она может не родиться, если Поль не женится на некой Александре.

— Жэка, нам надо действовать, иначе ты можешь исчезнуть!

— Как это? — Женевьева налила новую порцию вина.

— А вот так, если в дневнике нет упоминаний о женитьбе твоего прапра, то мы должны сами подтолкнуть Поля к этому шагу.

— Какому шагу? — не поняла Женевьева.

— Мы должны отыскать эту самую Александру и женить на ней твоего предка.

Усекла?

— Вроде да, но как это сделать?

— Нам любыми способами следует снова попасть в 1812 год, а там повернуть события истории вспять и тем самым спасти тебя.

— Я согласна, но сначала давай навестим деда.

— Замётано. К тому же мне необходимо кое с кем встретиться. Собирайся, едем.

Вскоре мы подъезжали к Первой городской. В регистратуре нам сообщили, что наш пациент, несмотря на заметное улучшение, всё ещё находится в реанимации и к нему сейчас нельзя пройти. Тогда я попыталась выяснить, как найти главврача. Медсестра объяснила, что тот сейчас занят и мы можем подождать его в коридоре второго этажа у кабинета с соответствующей табличкой. Впрочем, и тут ждало разочарование. Нас принял совершенно незнакомый человек и, когда мы поинтересовались, где находится Виктор Николаевич, нам ответили, что такового в поликлинике нет. Не солоно хлебавши, покинули больничные покои и направились к ближайшей станции метро.

— Что теперь делать? — поинтересовалась Женевьева.

— Ума не приложу. Твой родственник явно пошёл на поправку. Скоро его должны выписать. Куда он пойдёт?

— Я не подумала об этом. Нам следует забрать его к себе.

— Не уверена, что это хорошая идея. Представь, человек только что выбравшийся с того света, оказывается в совершенно незнакомом ему мире.

Знаешь, что может произойти? — и, не дожидаясь ответа, продолжила, — он просто напросто сойдёт сума. Вот так вот!

Женевьева тихонько охнула.

— И как же быть?

Сама пока не знаю. Единственная ниточка, связывавшая нас с прошлым, разорвалась. Виктор Николаевич исчез. Только он мог подсказать нам, как вернуться обратно.

За разговорами я и не заметила, как мы добрались до входа со знакомой буковой «М». Спустившись вниз, отправились ко мне обсудить наши дальнейшие действия. Женевьева выглядела больной. Следовало как можно скорее предпринять какие-либо шаги к её спасению. Ещё немного и она могла исчезнуть, если её прапрадед не встретится с русской девушкой по имени Александра.

Дома нас ждал сюрприз: появился ещё один лист из дневника. Схватив его, начали читать:

На этом вновь запись оборвались.

Кажется, история вновь встала на путь истинный. В дневнике Поля мы уже читали о том, что он с друзьями посетил Настину родственницу, а та вручила им шкатулку с драгоценностями. Значит, всё будет в порядке, и теперь беспокоиться не о чем. Впрочем, я не совсем права: события поменялись местами. Настя посетила тётушку до отъезда из Москвы. В то время Поль не был болен. Теперь же посещение произойдёт после болезни Жэкиного пра.

Значит, мы всё же изменили ход событий и теперь следует их подкорректировать.

Между тем Женевьева зачем-то включила телевизор и упорхнула на кухню: как же, перекусить дело святое. Я решила сменить платье, и стала переодеваться. Тут мне показалось, будто кто-то пристально наблюдает за мной. Затем это чувство исчезло, словно наблюдавший за мной человек отвернулся или закрыл глаза. Я была уверена, что в комнате кроме меня никого нет. Оглянувшись, увидела лишь работающий телевизор. Внезапно мелькнуло мужское лицо, напомнившее мне кого-то хорошо знакомого, и тут же исчезло. Нет, не может этого быть! Как мне показалось, это был Жэкин родственник. Отогнав запутавшиеся мысли, накинула халат и прошла на кухню, где Женевьева колдовала над замысловатой сервировкой стола.

— Маш, я тут немного пошарила в холодильнике. Ты не против? — и, не дождавшись ответа, продолжила кромсать сервелат, — принеси нашу бутылочку, она где-то в гостиной. Следует подлечить расшатавшиеся нервы.

Пришлось возвращаться. Нашла початую бутылку красного и тут меня буквально оглушила телефонная трель. Я едва не уронила напиток. Поставив бутылку, принялась искать мобильник, который обнаружился под журнальным столиком.

— Я вас слушаю, — прервала тоскливое завывание супермодной мелодии, — говорите.

— Мария?

— Она самая.

— Вас беспокоят из Первой городской. Родственник вашей подруги не у вас?

— Нет, пока не появлялся.

Оказалось, исчез Поль, оставив в палате медальон.

— У нас как раз вызов в ваш дом, — продолжили на том конце, — мы могли бы привезти вещь вашего родственника.

Я кивнула, затем ответила, что буду признательна. Действительно минут через двадцать в дверь позвонили и молоденький санитар протянул мне злополучное украшение.

— Женька, — крикнула я в пустоту, — иди, забирай своё наследство.

— Что ещё случилось? — жуя огурец, в коридоре показалась Женевьева.

— Забирай. Это, по-моему, твоё, — я протянула ей медальон.

— Действительно мой. Откуда он? — подруга откинула крышку, и тут меня ослепил яркий солнечный свет.

— Опять лампочки перегорели. Второй раз за неделю — подумала я, пытаясь вспомнить, где лежат запасные.

Однако меня окружал не интерьер моей уютной квартиры, а какой-то унылый запущенный пыльный двор. Рядом возвышалась Женевьева, в задумчивости догрызая огурец.

— Маш, мы где?

— Хотелось бы и мне знать.

— Слушай, я там сервилатик покрошила, а тут, на тебе, облом!

Моё внимание привлекло несколько фигур, промелькнувших за забором. В одной из них я узнала Поля, за ним, вероятно, следовали Шарль и Анастасия.

А вот четвёртого я раньше никогда не встречала.

— Женька, ты видела?

— Что видела?

— Деда своего.

— Где? — Женевьева завертела головой, поворачиваясь в разные стороны, — здесь никого нет.

— Вон, смотри, — я указала на людей, пересекавших улицу, — давай за ними.

Смотри, чтобы нас не заметили.

Мы, скрываясь за кустами, проследовали за Полем и его спутниками. Вскоре они подошли к особняку, выглядевшему нелепо на фоне всеобщего запустения.

— Кажется, я знаю, куда они пришли, — Женевьева посмотрела на меня, — вспомни, в дневнике говорилось, что Анастасия должна была отправиться в гости к своей тётке. Скорее всего, они к ней и заявились. Что будем делать?

— Не знаю, не знаю. Внутрь нам не попасть, а если и удастся, то нас там никто не ждёт.

— Ты права, давай посмотрим, может, что и заметим, а потом будем действовать по обстановке.

Мы стали пробираться сквозь заросли какого-то экзотического кустарника, пока не услышали звуки, доносившиеся из открытого окна. Подойдя поближе, узнали голос Поля. Затем раздался незнакомый женский. Заглянуть в окно никак не удавалось. Вскоре голоса удалились и на некоторое время исчезли. Затем раздались снова, а мы смогли незаметно приблизиться к окну, из которого слышались разговор. Мне удалось найти пару кирпичей. Их я и положила под окно, затем взгромоздившись на них, смогла заглянуть в комнату. На диване сидел Поль, рядом в разбитой раме у стены стоял какой-то портрет. За столом расположилась женщина, а вот, кто это был, рассмотреть не удалось. Что-то очень знакомое было в её фигуре, но вот что?

Женщина заговорила и протянула Полю конверт. Тот хотел открыть его, но та жестом показала, что делать этого не стоит. Поль что-то сказал, и я поняла, что речь шла о Женевьеве. Женщина поднялась с кресла, подошла к окну, приоткрыв занавеску. Я едва успела присесть, чтобы меня не заметили.

Незнакомка, словно что-то почувствовав, выглянула в сад, а затем вернулась на своё место, а я заняла своё. Наконец-то мне удалось увидеть её лицо, и я едва не вскрикнула от удивления. Это была Зинаида собственной персоной.

Нет, не может быть! Я поманила рукой Жэку и попросила её проверить мою догадку. Та, едва взглянув на женщину, шёпотом спросила меня, что там делает наша подруга. Я пожала плечами.

Я вновь взглянула в окно. Женщина, так похожая на Зинаиду, вышла. Поль, наконец, распечатал конверт. На его лице отразилась удивление и он, не дочитав письма, сунул его в карман, затем покинул кабинет. Внезапно картина, прислоненная к стене, упала, и я увидела прекрасный поясной портрет Наполеона. Я едва успела покинуть пункт наблюдения, как кто-то постучал по моему плечу. Оглянувшись, увидела ту самую женщину, с которой разговаривал Поль. Женевьева всем своим видом пыталась показать, что она тут не причём.

— Зин, — начала я, — хватит прикалываться. Пошутила и ладно. Лучше скажи, что ты здесь делаешь?

Женщина посмотрела на меня с изумлением, а я продолжила:

— Знаешь, твоё молчание уже начинает напрягать. Ладно, пошли домой к твоему Мишелю.

Я развернулась к Женевьеве:

— А ты что замерла? Руки в ноги и поехали!

Подруга повела себя странно. Вместо того чтобы последовать за мной, она остановила меня.

— Слушай, Маш, это не Зина.

— Да? За идиотку меня держите? Я что, не вижу, кто это? Зинка опять прикалывается.

— Да нет, это точно не наша Зинуля.

— Тогда кто?

— Мария-Анна-Аделаида Ленорман, — представилась женщина.

— Та самая? — с трудом выдавила я из себя.

— Что вы имеете в виду под той самой?

— Та самая, что предсказала поражение войск Бонапарта и смерть Пушкина.

— Ах, вы об этом. Пустяки, как видите, мои предсказания не совсем точны.

Император поражения не потерпел, а занял один из главных русских городов.

Вот и я ошиблась. Что же, бывает. А теперь мне хотелось бы поговорить с вами. Особо меня интересует ваша подруга, поскольку она как две капли воды похожа на мою французскую знакомую, с которой меня связывают некоторые дела. Я думаю, в саду не место для общения. Нам следует найти более спокойное место. Скоро здесь станет слишком жарко. Идёмте, на улице ждёт экипаж.

Я прервала Анну-Аделаиду:

— Нет, вы не ошиблись, предсказав поражение Бонапарта. Сейчас мы видим только временную победу. Совсем скоро он покинет Россию и с позором вернётся домой, где его будут ждать и другие военные неудачи. Окончит он свой земной путь на острове святой Елены. Его отравят.

Мадам Ленорман странно посмотрела на меня, ничего не сказала, развернулась и, взяв Женеваьеву за руку, направилась к незаметной калитке в заборе. Вскоре мы оказались на пустынной улице, что было слишком странно. Город наводнили мародеры, и лицезреть почти идиллическую картину пустынной улицы было как-то непривычно. Невдалеке виднелась коляска, запряжённая парой гнедых. На облучке разместился кучер.

— Идёмте, думаю, уместимся все, — заняв место в экипаже, мадам Ленорман отдала приказ трогаться.

— И куда мы едем? — поинтересовалась я.

— Я думаю, вам лучше известно, где осталась ваша подруга. Если я не путаю, её зовут Зинаида. Странное, надо сказать, имя.

Я с удивлением взглянула на гадалку. Интересно, откуда она могла узнать о Зинаиде? Ну, да, на то она и есть предсказательница, чтобы всё знать. Мы указали, куда ехать и вскоре экипаж остановился у входа в особняк, где находилась наша подруга.

— Нам сюда, — спрыгивая на землю, я направилась к входу. Дверь отворилась и в проёме показалась Зинаида в шали, накинутой на плечи.

— Слава богу, с вами всё в порядке! Я уже начала волноваться. А кто это? — увидев мадам Ленорман, поинтересовалась подруга.

Тем временем гадалка покинула экипаж и, оглядевшись, остановила свой взгляд на Зине. Выражение её лица стало крайне удивлённым. Подойдя ближе, она произнесла:

— Не может этого быть!

Я ничего не понимала, но тут вспомнила, что сама приняла Марию-Анну-Аделаиду за свою подругу, настолько они были похожи. Теперь пришла очередь удивляться мадам Ленорман.

— Не может быть, — ещё раз произнесла она, поднимаясь по ступенькам.

Зинаида выглядела не менее удивлённой. Как же, увидеть саму себя.

— Кто это? — спросила она, в изумлении разглядывая гадалку.

Пришлось вмешаться:

— Пройдёмте в дом, там я вам всё объясню.

Мы прошли в гостиную, где нам и предстояло расставить все точки над «и».

Не успели мы устроиться, как дверь распахнулась и на пороге показалась та самая лекарка, которая вызвалась помочь Мишелю.

— Думаю, не помешаю. Чувствую, разговор будет долгим и кому-то покажется странным, — присаживаясь в кресло, произнесла она, — я велю чаю принести.

За чаем и разговор сложится.

Вскоре накрыли на стол, служанка ушла, а мы сидели, разглядывая друг друга.

Позвольте представиться, — первой начала старушка, — имя моё Анриетт, — и, взглянув на меня, продолжила, — думаю, денщик Мишеля уже успел доложить обо мне.

Я кивнула.

— Не бойтесь, вреда не причиню. Спасли вы моего любимца. Стара стала, а у меня, кроме Мишеля, никого нет. Научила его кое-чему. Теперь, когда опасность миновала, я уйду, но всегда буду находиться рядом, не сама, так через своих соглядатаев. Вижу, с вами приехала сильная гадалка, очень сильная. Видит она, как и я, многое. Позвольте узнать ваше имя, — обратилась Анриетт к мадам Ленорман.

Та представилась.

— Как же, слышала, но встречать вас не приходилось. Значит, вот как судьба распорядилась. Уехать нам придётся вместе, но вначале поговорите со своей родственницей, — Анриетт указала на Зинаиду, — не удивляйтесь, вам многое известно, и мне известно не меньше. Сейчас придёт ваш черёд удивляться.

Это ваша праправнучка. Да, именно так, но пришла она сюда издалёка, но уйдёт вряд ли. Судьба её остаться здесь с тем, кого она полюбит, и кто полюбит её.

Впрочем, через медиума вы уже общались, но вот встречаться вам не приходилось.

Мадам Ленорман выглядела ошарашенной. Узнать такое! Действительно, Зинаида была необычайно похожа на французскую гадалку. Как такое могло произойти? Я где-то читала, что Ленорман была бездетной и близких родственников у неё к концу жизни не оставалось.

— Не удивляйтесь. Прибыв в Россию, вы слегка изменили свою судьбу. Вскоре вам предстоит некая встреча, которая внесёт коррективы в вашу жизнь.

Теперь слушайте меня внимательно. Как я знаю, всё началось из-за странного письма, полученного Женевьевой. Так вот, получив письмо с дневником Поля, вы получили и кучу неприятностей в придачу. Вернее сказать, испытаний и приключений. Попав в Москву вместе с войском Буанопарта, вы сами того не желая, начали изменять свою судьбу и судьбы других людей.

Кстати, а где дневник?

Женевьева, порывшись в сумочке, протянула его лекарке.

— Держите.

Анриетт раскрыла его и, пролистав, наткнулась на чистые страницы.

— Здесь было что-то написано? — поинтересовалась она.

— Да, но записи почему-то исчезли.

— Теперь понятно. Вы изменили ход истории. Позвольте узнать, вы помните, что там было?

Мы с Женевьевой синхронно кивнули.

— Вам необходимо сделать всё так, чтобы записи вновь появились в дневнике, только не те, новые, а те, что исчезли. Вы должны восстановить их, иначе вас ждёт беда.

— Вы хотите сказать, что мы все останемся здесь, если дневник не восстановится? — поинтересовалась Зинаида.

— Грубо говоря, вы правы, но не всё так просто. Если не произойдёт встреча Поля с той, о ком он писал, исчезнут все его русские потомки.

Услышав это, Женевьева побледнела.

— Неужели меня не будет на этом свете?

— Вполне вероятно, если вы действительно являетесь родственницей Поля.

— Я могу с уверенностью сказать, что Женевьева действительно является праправнучкой Поля, — и протянула медальон Анриетт.

Та рассмотрела портрет и протянула его мадам Ленорман.

— Это уже по вашей части.

Мария-Анна рассмотрела изображение и заявила, что это французская работа, сделанная в Париже ещё до отъезда Поля в Россию и поэтому судить о том, что Женевьева является его родственницей, довольно проблематично.

— Постойте, постойте, — встряла я. — в дневнике было написано, что Поль встретил в России женщину необычайно похожую на его невесту. Вначале он принял её за Женевьеву. В дневнике также говорилось, что всех девочек в русской семье де Турон было принято называть Женевьевой. К тому же наша подруга имеет фамилию Турмонова.

— Это ничего не значит, — возразила мадам Ленорман, — когда я уезжала в Россию, Женевьева ждала ребёнка. Я вижу, родится мальчик, и его судьба будет связана с Россией. Возможно, именно он и положит начало русской линии де Турмон.

Тогда, почему у неё такая странная фамилия?

— Мадам, вы не знаете всех особенностей нашей страны, — возразила Зинаида, — в советские времена иметь французскую фамилию, по крайней мере, было неприлично. Вот и переделали де Турмон в Турмоновых, что было гораздо ближе к русским корням орфографии. Вот как-то так.

— Мне не совсем понятны слова «в советские времена», но суть я ухватила.

Значит, вы считаете, что ваша подруга является прямым потомком рода де Турмон?

— Не только считаю, но после изучения дневника, совершенно уверена в этом.

— Трудно поспорить с вашими доводами. Давайте пока поставим на этом точку, — предложила Анриет, — у нас осталось не так уж много времени. Скоро дорога, ведущая из Москвы, будет перерезана и нам придётся остаться в городе. Мадам, у вас есть немного времени, чтобы переговорить с вашей родственницей.

— Спасибо.

Мадам Ленорман поднялась, поднялась и Зинаида.

— Пройдёмте со мной, — попросила Зинаиду Мария-Анна. Вскоре обе исчезли в соседней комнате. На меня вся эта беседа произвела какое-то гнетущее впечатление. Да, натворили мы дел. Нет, чтобы сидеть у себя дома, понеслись рыскать в поисках сокровищ. И вот, что самое странное, и это-то с нашим везением, клад мы всё же нашли и перепрятали, да так, что трудно вспомнить, куда. Женевьева выглядела крайне озадаченной. Как же, теперь предстоит наставить своего прапрадеда на путь истинный, чтобы и самой не пропасть.

— Маш, ты со мной? — тихо спросила она.

— Куда я от тебя денусь, бедолага ты наша!

— Спасибо, а то мне одной не справиться. Думаю, Зинаиду надо исключить из наших рядов. У неё теперь все мысли о другом.

Наш разговор прервало появление Зинаиды.

— Где твоя вновь приобретённая родственница? — поинтересовалась я.

— Обе уже уехали и просили прощения, что не успели попрощаться. Они торопились выбраться из Москвы. Как дальше жить будем?

— А кто его знает. Тебе надо Мишеля на ноги поставить, — заявила Женевьева, — нам с Машкой деда моего на путь истинный направить, а там, как карта ляжет.

— Зачем Мишеля на ноги ставить? Он и так уже резво передвигается. Свой любопытный нос во все щели засунул. Дитя, истинное дитя, говорю я вам.

— Зин, ты за ним тотальную слежку установила?

— Да нет, просто мальчишка один в незнакомом городе оказался. Денщик со вчерашнего дня, как узнал, что его питомец поправился, впал в состояние эйфории, в коем пребывает с помощью местного самогона до сих пор. Кто, если не я поможет юноше, — при этих словах глаза подруги подозрительно блеснули.

— Зин, влюбилась что ли? — съехидничала Женевьева.

— Вам бы только насмехаться над бедной женщиной, находящейся на жизненном распутье, а тут такой случай. Не упускать же шанс!

— Да, пропала ты! Теперь что делать думаешь?

— Пока ничего. Посмотрю, что да как, а там видно будет. Парню двадцать четыре, а мальчишка мальчишкой. Ветер в голове гуляет. За ним глаз да глаз нужен.

Недавно вот в чулан залез, всё там разворошил. Я его отправила дров на кухню принести. Может, справится, — затем, взглянув на нас, продолжила, — девки, у нас намечается проблема.

— Что случилось? — взволновалась я.

— Да так, пока ничего особенного, — речь прервал шум, донесшийся из кухни, вскоре показался Мишель, засунув палец в рот.

— Что с тобой? — обеспокоилась Зинаида

— Палец прищемил, — показав руку, ответил наш аристократ.

— Чадо ты наше, иди, перевяжу, — Зинаида вытащила из кармана чистую тряпицу, а Мишель, словно комнатная собачка, присел перед подругой на пол, протянув повреждённый палец. Я посмотрела на него, и его взгляд был наполнен такой теплотой и нежностью, что вызвал у меня подозрения по поводу ранения. Скорее всего, он сам себе палец нарочно и поранил, чтобы получить кусочек сочувствия от Зинаиды.

— Всё готово, — иди пока в сад, погуляй, — выпроводила молодого человека Зинаида, — нам поговорить надо.

Понурив голову, Мишель медленно побрёл к выходу.

— Вы всё видели? — поинтересовалась Зинаида, — дитя дитём. Ни на минуту нельзя одного оставить.

— Видим, всё видим, как парень на тебя смотрит.

Зинаида смутилась и продолжила прерванную речь:

— Так вот, образовалась у нас проблемка, которую решить бы поскорее.

— Не томи, говори.

— Продукты заканчиваются. На день другой хватит, а там лафе конец придёт.

— Что предлагаешь?

— Завтра следует устроить вылазку в город, может, чего и нашарим.

— Да, Зин, нашарить, думаю, будет сложно, — вспомнив о начавшихся пожарах и мародёрах, с сомнением произнесла я, — скорее всего в центре уже всё подчищено, а вот в заброшенных особнячках можно будет поживиться.

Завтра с утра мы с Женевьевой и отправимся. Кстати, где денщик Мишеля?

— Спит где-нибудь, а зачем он тебе?

— Как зачем? Нужна грубая мужская сила по переноске тяжестей. Много мы с Женевьевой не унесём.

— Возьмите Мишеля, здесь он опять что-нибудь учудит.

— Мишеля так Мишеля, — не подозревая, в какую авантюру меня втравливает подруга, бездумно согласилась я.

Поскольку день клонился к вечеру, решили немного прогуляться по саду, где и нашли задумчивого юношу. Женевьева тут же взяла быка за рога, изложив молодому человеку его предназначение на завтрашний день. Тот поинтересовался, пойдёт ли с нами Зинаида. Услышав, что нет, заметно скис, но ничего не сказал. Вскоре нас позвали к ужину. Перекусив, все разошлись по своим комнатам. Денщик Мишеля мирно посапывал в чулане. Его решили пока не беспокоить. Зачем лишняя головная боль?

Ночь прошла спокойно, утро выдалось солнечным и мы, прихватив унылого Мишеля, отправились на поиски провианта. Огорчённый разлукой с Зинаидой, тот подхватил корзины и поплёлся за нами.

Женевьева, увидев за забором очередной покинутый жильцами особнячок, уверенно вскрывала двери и начинала поиски съестного. Впрочем, мало, что удавалось обнаружить. В те далёкие времена консервов не существовало и нам приходилось, как говорится, довольствоваться натур продуктами. Где-то удавалось найти пакетик с мукой, где-то баночку мёда, а где-то немного крупы. Всё найденное складывали в корзины к Мишелю, который, казалось за своими размышлениями, не замечал прибавления веса. Приблизительно через час одна из корзин наполнилась, и мы решили припрятать её в одном из домов, попавшихся по дороге. Незаметно для себя мы приблизились к центру.

Потянуло дымом, всё чаще попадались беженцы, стремившиеся покинуть город. Многие дома представляли жалкое зрелище. Деревянные особняки превратились в жалкие обгорелые останки, каменные чёрными окнами взирали на немногочисленных прохожих.

— По-моему, дальше идти опасно, — предупредила я своих спутников.

— Ладно тебе, — Женевьева, подхватив Мишеля под руку, устремилась вперёд, — в центре должны быть магазины и склады. Может, что и найдётся. Пошли, видишь, французики попрятались и путь свободен.

Да, как говорится, не зови лихо, оно и не появится. Женевьева оказалась права, французики действительно попрятались и нигде нибудь, а в соседнем переулке. Заметив нас, направились в нашу сторону.

— Стоять! — предупредили нашу попытку к бегству.

К нам подошёл старший группы.

— Господа что-то ищут? — поинтересовался он.

— Женевьева невнятно буркнула, чем вызвала недовольство французских солдат.

Те оживились, и один из них заявил, что мы, как оказалось, враги великой Франции и организовали поджоги в городе.

— Да я тебя самого подожгу, — вскипела Женевьева.

— Ого, вот и выяснилось, кто главный поджигатель, — заявил один из солдат.

Мишель попытался объяснить, что патруль ошибся, а мы лишь мирные граждане, случайно оказавшиеся не в том месте и не в то время. Ему не поверили.

— Ага, предатель в рядах доблестной армии. Представьтесь, сударь.

Мишель назвал своё имя и титул.

— Ого, вот он-то нам как раз и нужен. Капитан предупредил, что этот господин перешёл на сторону русских и покинул своё подразделение. Вяжи его ребята!

Мишеля грубо толкнули и, как он не сопротивлялся, уложили на землю, связав руки за спиной.

— А вы, дамы, надеюсь, проявите благоразумие. Иначе к вам придётся применить силу.

Эти слова явно не понравились Женевьеве. Залепив пощёчину, как ей показалось, самому главному, толкнув другого, юркнула в калитку и вскоре скрылась в запущенном парке. Французы растерялись и погоню организовали не сразу. Поймать подругу им не удалось. Однако нам с Мишелем повезло меньше. Подталкивая в спины прикладами, нас, как особо опасных государственных преступников, доставили в Кремль, где содержались захваченные в плен мнимые и истинные поджигатели. Нас отвели в какое-то подземелье и втолкнули в камеру, заполненную людьми разного возраста и сословий. Тут были и простые крестьянки, неизвестно каким образом, оказавшиеся в Москве, и благородные барышни в некогда роскошных платьях. Виднелись священники, собравшиеся вместе в одном из закутков.

Аристократы держались обособленно. Нашему Мишелю едва не досталось на орехи. Узнав, что он француз, отдельно взятые рьяные головы предложили тут же учинить над ним самосуд. Мне едва удалось отстоять его.

Устроившись подальше от всей этой разношерстной толпы, мы решили провести небольшой военный совет по нашему дальнейшему пребыванию в этом каземате. Ничего путного в голову не приходило. Оторвав глаза от созерцания пола, заметила, что к нам приблизился какой-то мужчина, одетый в сюртук, некогда бирюсового цвета. Выглядел он лет на сорок. Возможно, был и моложе, неопрятная щетина и грязный костюм не красили его.

— Как вижу, — начал он, не преставившись, — вы попали сюда совершенно случайно.

— Вы правы, сударь, — ответила я, — представьте себе, шли мы тихонько, никому не мешали, никого не трогали, а тут, на тебе, взяли нас под белы рученьки и в камеру.

— Сочувствую вам. Здесь надолго никто не задерживается. Я, по здешним меркам, старожил. Уже третьи сутки пребываю в полном неведении. Многие из тех, кого привели после, уже на небесах.

— Как на небесах? — удивилась я.

— Очень просто, каждый день французы отбирают на своё усмотрение человек двадцать и выводят во двор, где они встречаются со стройной шеренгой солдат, готовых привести приказ своего императора в скорейшее исполнение.

— Какой приказ? — с испугом спросила я, догадавшись, что должно было происходить во дворе, но верить в свои догадки как-то не хотелось.

— Я вижу, мадам, вы всё поняли и вы правы. Раздаётся команда пли, затем души невинно убиенных отправляются на встречу с апостолом Петром. Вот так вот!

Сказать, что я была испугана, значит, ничего не сказать. Я была ошарашена.

Мишель же пребывал в блаженном неверии. Ему казалось, всё, что произошло с нами, нелепая случайность. Я не стала его переубеждать. Пока мы разговаривали, дверь распахнулась, и вошли четверо солдат.

— Что-то припозднились они сегодня, — произнёс наш собеседник, — я думал, что расстрел откладывается. Ан, нет.

Французы осмотрели пленных и начали произвольно отбирать понравившихся им людей. Выбрав человек двадцать, вывели всех во двор и заперли за собой дверь. Все затихли и в этой пугающей тишине глухими взрывами прозвучали нестройные выстрелы. Многие начали креститься.

— Это то, о чём вы говорили? — испуганно спросила я. Даже Мишель проникся происходящим и истово перекрестился.

— Да, это именно то. Извините, — продолжил мужчина, — забыл представиться: Сергей Павлович Коровин, потомственный дворянин. Позвольте узнать ваши имена.

Я назвалась, представила Мишеля, чем крайне удивила своего нового знакомого.

— Он-то как сюда попал?

Пришлось вкратце рассказать, что произошло.

— Худо дело. Следует ждать самого плохого. Таких, как он, свои не жалуют.

Думаю, что завтра утром вашего спутника ждёт та же судьба, что и всех тех, кого вы ещё сегодня могли лицезреть.

— Что вы предлагаете делать? — поинтересовалась я, — в мои ближайшие планы смерть как-то не вписывается.

— Вы, Мария, как я вижу, девушка отважная. У меня будет к вам небезынтересный разговор. Отойдёмте в сторону. Нас никто не должен слышать.

Мы прошли в тёмный угол и предотвратили попытку пары человек влиться в нашу дружную компанию.

— Я предлагаю бежать, — без предисловий начал Сергей Павлович.

— Вы это серьёзно? — удивилась я.

— Более чем!

— Но как?

— Ещё до начала военных действий мне удалось побывать в Кремле. Волею случая я оказался в этом подвале. Выяснилось, что он таит в себе немало загадок.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мне удалось узнать, где-то здесь должен находиться подземный ход, прорытый ещё в семнадцатом веке.

— Почему же вы им не воспользовались?

— Знаете, я опасался, что среди нас могут находиться предатели, и я вольно или невольно поставлю жизни людей под угрозу. К тому же мне требовались помощники, а я никому не мог доверять.

— Почему вы выбрали нас?

— Даже и не знаю. В вашем взгляде, Мари, я увидел нечто, что заставило меня обратиться к вам. Вы не такая, как все, а вот в чём дело, понять не могу.

Нашу дружескую беседу прервал Мишель:

— Подождите, подождите. Попытаюсь прояснить ситуацию. Я всё же офицер доблестных войск императора и мне кажется, что в отношении меня произошла некая ошибка. Я никого не предавал. Раненого меня с поля боя вывез денщик, а русские девушки приютили и спасли от смерти. Я прямо сейчас пойду и попытаюсь всё объяснить и после, когда ситуация прояснится, помогу вам выбраться отсюда.

С этими словами Мишель направился к выходу. Я не успела задержать его.

Постучав в дверь, он потребовал встречи с командиром охраны. Скрипнул засов, дверь приоткрылась, и Мишеля вытянули наружу.

— Ваш друг слишком самонадеян, — покачав головой, Сергей Павлович осудил поступок Мишеля, — вряд ли ему помогут. Здесь разбираться не любят. В лучшем случае ему всё объяснят, что к чему, а в худшем — тут же могут расстрелять.

Прошло минут десять, вновь раздался скрип открываемых створок и внутрь втолкнули человека, в котором я с трудом узнала Мишеля, поскольку лицо молодого человека представляло сплошной кровоподтёк. Не удержавшись на ногах, он упал, попытался встать, но безуспешно.

— Не удалось, — только и смог произнести Мишель.

Прислонив юношу к стене, устроили его поудобнее, а сами отправились на разведку выяснить, где может находиться подземный ход. Впрочем, все попытки оказались тщетными, ничего даже отдалённо напоминавшее цель поисков нам найти не удалось. Пришлось вернуться обратно. Мишель впал в беспамятство. Там, где мы устроились, вверху виднелось зарешеченное окно, и я решила посмотреть, что находится за ним. Добравшись с помощью Сергея Павловича до решётки, ухватилась за железные прутья.

— Ну, что там? — услышала я нетерпеливый голос.

— Пусто, темно, ничего не видно.

— Жаль, мне показалось, что именно там находится наш путь к свободе.

Спустившись, присела рядом с Мишелем. Тот очнулся и, посмотрев на меня, спросил:

— Я могу вам доверять?

— Я кивнула.

— Говори, что хотел узнать?

— Знаете, — молодой человек засмущался, — мне показалось, что вы хорошо знакомы с Зинаидой.

Я удивлённо взглянула на Мишеля.

— Достаточно хорошо.

— Скажите, она замужем?

— Уже нет.

— Слава Всевышнему!

— В чём дело?

— Да так, я выяснил всё, что хотел. Прошу вас ничего не говорить Зинаиде.

Интересно дела складываются, нам жить осталось всего ничего, а тут тайны мадридского двора. Мне показалось, что я задремала, ибо отчётливо услышала голос Женевьевы:

— Машка, с тобой всё в порядке?

Я непроизвольно ответила. Всё тот же голос поинтересовался, со мной ли Мишель и что за мужчина сидит рядом. Я вновь ответила, и тут до меня дошло, что это явно не сон. Вскочив на ноги, прошептала:

— Женька, ты где?

— Как где? В засаде. Взгляни наверх.

Я посмотрела на потолок, но ничего не увидела.

— Никого, видимо, глюки, — я вновь намерилась сесть.

— Машка, ну ты и дура, я тут, за решёткой.

Наконец-то до меня дошло. Я растолкала Сергея Павловича и попросила подсадить меня. Вновь уцепившись за железные прутья, увидела прильнувшее к окошку лицо подруги.

— Ты как здесь оказалась?

Женевьева попыталась объяснить, но тут я услышала, как открылась дверь и в подвале вновь появились солдаты. Неужели за новой партией обречённых?

Мои худшие подозрения оправдались. Отобрав человек десять, их вывели во двор и вскоре раздались выстрелы.

— Что это? — удивилась Женевьева.

— А это то, что нам, возможно, осталось не так уж долго пребывать на этом свете.

— Так, всё понятно. Слушай меня. Здесь находится подземный ход, по которому я и пробралась. Со мной денщик Мишеля.

— Я ничего не вижу. Мы уже искали этот ход, но бесполезно.

— Посмотри вниз. Под окном должна быть дверь.

— Оглядев стену, ничего не заметила.

— Жэка, ты ничего не напутала. Здесь только кирпичная стена.

— Подожди, я сейчас.

Женевьева исчезла, и вскоре мы услышали стук по металлу. Исходил он из-за стены как раз под зарешеченным окном.

— Ого, наконец-то, — оживился Сергей Павлович, — вот оно наше спасение.

— Где оно? — зашипела я, — ничего не вижу, только слышу какой-то подозрительный стук.

— Здесь за кирпичной кладкой дверь, — обнадёжили меня, — её замаскировали.

Следует разбить кирпичи, и мы сможем открыть проход.

Послышался металлический скрежет, кирпичи зашатались. Сергей Павлович бросился разбирать кладку. Я помогала, Мишель попытался встать, но вновь опустился на пол.

— Идите без меня, — начал он, — я буду вам обузой. Передайте Зинаиде, — договорить он не успел. Стена зашаталась, и кирпичи посыпались на пол, открыв взору массивную железную дверь. Через пару секунд она отворилась, и я увидела счастливое лицо Женевьевы.

— Что с Мишелем? — забеспокоилась она, разглядев беспомощного юношу.

Я объяснила.

— Давайте за мной, — заторопила подруга.

— А как же Мишель?

— В проходе показался денщик. С помощью Сергея Павловича ему удалось поднять юношу.

— Ну, всё. С богом!

Мы прошмыгнули в открывшийся проход. Вслед за нами просочилось ещё человек семь, среди которых было и две женщины в потрёпанных нарядах.

— Скорее, — поторопила Женевьева, закрывая дверь на засов.

— Зачем? — поинтересовалась я, — пускай и другие используют свой шанс на спасение.

— Машка, ты всё такая же жалостивая. Пока вы возились с Мишелем, я заметила, как пара человек подбежала к двери и стали молотить в неё кулаками. Думаю, не для того, чтобы помочь нам с побегом. Мне кажется, скоро будет погоня. Эй, ребята, — позвала она беглецов, — помогите подпереть дверку.

Мужчины остановились и, оглянувшись, неохотно вернулись обратно.

— Вот, возьмите, — Женевьева указала на неизвестно как попавшее сюда бревно.

Мужчины подхватили его и вставили в пазы. Значит, бревну здесь и место. Не успели мы завершить работу, как раздались стуки в дверь и требовательные крики вернуться обратно:

— Немедленно откройте засов, иначе вас ждут большие неприятности.

Ага, как же, разбежались! Ждут нас неприятности через расстрел на месте без предварительного дознания. Обо всём этом я и не преминула сообщить преследователям. Возмущённые такой наглостью, они на некоторое время прекратили бесполезные призывы к нашей совести и замерли, придумывая, какую бы каверзу применить к нам. А вот этого знать, пожалуй, не стоит.

Поэтому все поспешили пройти вперёд. Тьма окутала нашу разношёрстную компанию.

— Жэка, посветила бы чем, — укорила я подругу, в очередной раз едва не налетев на какое-то архитектурное излишество неизвестно зачем украшавшее подземелье.

— Ага, сейчас. Совсем забыла, я с собой фонарик взяла.

Порывшись в карманах, Женевьева выудила фонарь, который мы прихватили ещё во время поисков сокровищ. Свет развеял темноту и впереди показался длинный коридор.

— Теперь куда? — спросила я подругу.

Та, покрутив головой, заявила, что вроде бы заблудилась.

— Я мелом отмечала путь, а теперь что-то ничего не вижу.

— Жэка, ты, как всегда, на высоте. Ничего тебе поручить нельзя. Вечно с тобой что-нибудь происходит.

Тут, к моему изумлению, на её защиту пришёл Сергей Павлович.

— Зря вы так со своей подругой. Она спасла нас, и к тому же вон на той стене, кажется, я вижу меловую отметку. Женевьева благодарно сжала руку Сергея.

Ого, незнакомец уже стал для меня Сергеем. Быстро беда сближает. Подруга отпустила руку мужчины и поспешила к стене, где виднелась сделанная мелом загогулина. Мне показалось, что Сергей с неким сожалением отпустил от себя Женевьеву. Да, новая проблема. Неужели ему так понравилась моя подруга, что даже в такой не простой ситуации он начал оказывать ей знаки внимания?

Нет, этого нельзя так оставлять. Этот Сергей Павлович старше Женевьевы по крайней мере лет на пятнадцать, а всё туда же: увидел молоденькую красотку и губу раскатал. Размышляя о судьбе подруги, не заметила, что основная группа прошла достаточно далеко. Мишелю стало худо и пришлось опустить его на землю. Да и самим следовало передохнуть. Денщик француза заявил, что пройдёт вперёд и разведает, где находится кратчайший путь. Мы остались ожидать возвращения Жана. Хорошая компания. Две девицы в расцвете молодости и красоты и два мужика, которым по моим прикидкам должно было исполниться по двести с лишним лет, а вот смотри, разгуливают, как ни в чём не бывало!

— Тише, — прижал палец к губам Сергей Павлович.

— Что? — прильнула к нему Женевьева, — что ты услышал?

Ого, она уже с ним на ты.

— Мне показалось, что впереди послышался какой-то странный шум.

Действительно, прислушавшись, я тоже уловила какие-то подозрительные звуки. Что-то они мне напоминали. Тут меня пронзила догадка, подобный шум могли издавать, идущие на большой скорости, автомобили. Нет, этого быть не может или же каким-то образом в Москве двенадцатого года проложили скоростную автотрассу. Чушь собачья! Что-то мы засиделись, пора двигаться дальше.

— Поднимаем Мишеля и вперёд! — скомандовала я и уверенно шагнула в неизвестность. Не успела сделать и шага, как впереди раздался ужасный грохот, и прямо передо мной упало несколько крупных камней. Оглянувшись, заметила, что мои спутники замерли в нерешительности.

— Скорее пока тут всё не обвалилось.

Мы успели проскочить опасный участок, как за нами осыпался свод, отрезав путь к отступлению. Теперь только вперёд. Пройдя метров сто, заметили впереди полоску света и устремились к ней. Перед нами виднелась полуоткрытая дверь, из-за которой и раздавался тот странный шум, который услышал Сергей Павлович. Мои спутники не решались выйти наружу и мне, как всегда, пришлось всё взять в свои руки.

Подойдя ближе, приоткрыла дверь и чуть не лишилась сознания. Впереди виднелась груда кирпичей, а за ними расстилалась обычная московская улица в час пик. По широкой магистрали мчались сотни автомобилей. Вот они-то и издавали тот странный шум.

Шагнув обратно, прикрыла за собой дверь.

— Что там? — тихонько спросила Женевьева.

— Отойдём, — ухватив подругу за руку, потянула её подальше от наших спутников.

— Там что-то страшное? — округлив глаза, поинтересовалась Жэка.

— Для кого как.

— Не говори загадками.

— Кажется, мы вернулись домой.

Женевьева едва не подпрыгнула от радости.

— Так это здорово! Идём скорее. Я так соскучилась по ванной. Телик хочется посмотреть до одури.

— Стой, стой, — остудила её порыв.

— В чём дело?

— А ты подумай. Для нас всё это в радость. Мне кажется, ты забыла, с нами два человека, для которых эта обыденность может стать фатальной.

Представь себе, какое потрясение ожидает их.

Женевьева призадумалась.

— Как же быть?

— Надо как-то подготовить наших товарищей к неприятному для них сюрпризу.

— Пожалуй, ты права.

Подойдя к мужчинам. Женевьева подхватила Сергея Павловича под руку.

— Нам следует поговорить.

Тот воспрял духом, уставившись засиявшими глазами на Женевьеву. Та продолжила:

— Знаешь, — тут Женевьева замялась, — не знаю, как тебе и сказать.

— Говори, я всё пойму, — сжав её руку, попросил он.

— Так вот, мы спаслись, и это хорошая новость. А вот вторая новость, не знаю, понравится ли тебе?

— Говори, не томи.

Женевьева решила действовать методом шока. Подойдя к двери, широко распахнула её. Ухватив Сергея за руку, просто подвела его к выходу и сказала:

— Смотри!

Сергей Павлович выглянул наружу и тут же отскочил обратно. Выглядел он крайне ошарашенным.

— Что это? Мы попали в ад?

— Нет, друг мой, мы попали в моё время, — успокоила Женевьева, — ты пойдёшь со мной?

Взглянув на мою подругу, Сергей неуверенно кивнул головой и, закрыв глаза, сказал «да».

С Мишелем дело обстояло несколько, если так можно сказать, лучше, он был в том состоянии, когда ни на что не обращаешь внимания.

— Ну что идём?

Мы подхватили Мишеля, и вышли в жаркий солнечный день.

— Ого, кино снимают, — услышала я откуда-то со стороны.

Нас начала окружать толпа любопытных. Сергей старался укрыться за спиной Женевьевы. Та, как могла, защищала его. Мишель практически ни на что не реагировал.

— Пожалуйста, вызовите такси, попросила я, — у нас произошёл несчастный случай на съёмках, — указала на Мишеля, — реквизитом пришибло.

— Зачем такси? — вперёд вышел мужчина лет сорока в чёрной футболке, — я вас довезу, куда скажете. Всю жизнь мечтал познакомиться с актёрами. А вы, какое кино снимаете? — распахивая двери «Вольво», поинтересовался он.

— Про войну тысяча восемьсот двенадцатого года.

— Ого, интересно, — трогаясь, восхитился водитель, — куда ехать?

Я назвала адрес и устроилась рядом с водителем. Женевьева с Сержем и Мишелем расположились сзади. Едва автомобиль тронулся, те закрыли глаза, вернее глаза закрыл Сергей, Мишель был в бессознательном состоянии.

— Что-то нервные какие-то у вас друзья, — покачал головой шофёр, — вроде бы и еду не особо быстро.

— Да нет, устали они сильно. Трое суток без перерыва снимались. Они так в роль вошли, что выйти никак не могут.

— Ну, тогда понятно, — успокоился водитель, щёлкнув пальцем по горлу.

Через полчаса мы входили ко мне в квартиру. Ехать на лифте Сергей Павлович категорически отказался, заявив, что в пасть к чудовищу он не войдёт и Женевьеву туда не пустит. Хотела прибегнуть к обману, но уговорить мужчину присоединиться к нам не удалось, он бойко потопал по лестнице. Пускай идёт, если так нравится. Впрочем, бессознательную тушку француза прихватил с собой, не доверив нам бренное тело юноши.

Войдя в квартиру, уложили Мишеля на диван и вызвали скорую. Сергей Павлович устроился на стуле в прихожей, боясь пройти в гостиную.

— Жэка, оставляю мужиков на тебя. Я в магазин, — на ходу переодеваясь, предупредила подругу.

— Куда это ты намылилась?

— Как ты думаешь, нашим кавалерам следует во что-то переодеться?

Неуверенно взглянув на меня, Женевьева всё же согласилась с моим доводом.

— Ладно, иди, только помоги мне обтереть Мишеля. Уж слишком вид у него непригляден.

Я принесла тазик с горячей водой и тряпки. Сняв рубаху с бессознательного тела, с трудом, но всё же привели больного в более менее пристойный вид.

В это время раздался звонок в дверь.

— Ага, скорая!

Я не ошиблась, в прихожую вошли двое мужчин в синей униформе.

— Ну, что тут у вас?

— Идите за мной, — показала я на Мишеля, — вот его побили какие-то подонки.

— Да не волнуйтесь вы, — успокоил меня мужчина с чемоданчиком, — и не такое видали. Посмотрим, посмотрим. Ого, знатно кто-то поработал, вернее, обработал вашего друга. Ничего, ничего, сейчас решим вопрос. Вась, давай обезболивающее.

Второй мужчина, порывшись в чемоданчике, протянул шприц.

— Сделав укол, врач приступил к осмотру.

— Так, вроде ничего не сломано. Гематомы пройдут, синяки также сойдут.

Нужен покой. Вот мазь. Обрабатывайте ушибы. Если что, звоните.

Мужчины откланялись, а я отправилась в близлежащий универмаг с надеждой купить что-то подходящее для наших гостей. Думаю, Женевьева, ничего такого страшного в моё отсутствие не натворит. Успокоенная этой мыслью, я отправилась в отдел мужского нижнего белья, где, прикинув на глаз размеры мужчин, прикупила им «боксеры» и майки, затем прошла в отдел готовой одежды и стала присматривать джинсы и рубашки и про носки не забыла. Через час вернулась обратно, застав идиллическую картину. Оба страдальца мирно посапывали. Женевьева сидела за столом и потягивала наше любимое «Лыхны».

Как я заметила, Сергей Павлович пребывал всё в том же затрапезном виде.

— Жэка, я же просила тебя проследить, чтобы твой вздыхатель привёл себя в порядок.

На моё негодование Женевьева отреагировала крайне спокойно:

— Маш, а ты подумала, что он наденет после ванной? Опять своё вонючее тряпьё? Вот я и решила подождать, когда ты вернёшься, а пока пусть покимарит чуток. Машка, ты всё прикупила?

— Вроде да. Старалась ничего не забыть.

— Давай, показывай.

— Чего показывать?

— То, что купила.

Я вывалила все покупки на диван.

— Смотри, — на стол легли две упаковки одноразовых бритв «Жилет», за ними последовала пена для бритья того же названия.

— Ой, дай понюхать, — Женевьева вцепилась в упаковку с туалетной водой, — ужас как люблю нюхать мужской парфюм.

Распаковав коробку, прыснула на руку, понюхала и вынесла вердикт, что вода очень даже ничего.

— А где второй флакон?

— А зачем? — удивилась я.

— Как зачем? Ты хочешь, чтобы оба мужика пахли одинаково?

— Им-то какая разница? Потом купим.

— Давай дальше.

Я достала джинсы, футболки, пару рубашек, затем нижнее бельё. Женевьева, увидев «боксёры», покачала головой.

— Думаю с этим у нас, вернее у них, — кивок в сторону мужчин, — могут возникнуть проблемы.

— Это с какой радости? — удивилась я, — здесь всё самое необходимое. Все мужики это носят.

— Ты меня не поняла. Вспомни, из какого они времени. Тогда такого просто-напросто не было!

— Ладно, там видно будет. Буди своего Сержа и отправляй в ванную.

— Женевьева потрясла Сергея Павловича за плечо. Тот моментально проснулся и обеспокоенно огляделся, но, увидев Женевьеву, успокоился.

— Давай, вставай, — начала подруга подготовку к операции под названием «Помыть пращура», — пойдём со мной.

Сергей встал и последовал за Женевьевой. Та провела его в ванную и постаралась всё доходчиво объяснить. Правда, не думаю, что он понял.

— Ну вот, вроде одного пристроили, — усаживаясь за стол и протягивая руку к бокалу, — устало произнесла Женвьева.

Не успели мы пригубить вино, как дверь в ванную распахнулась, и появился озабоченный Сергей Павлович.

— У вас, случайно нет бритвы? — спросил он.

Ах да, совсем забыла о том, что мужчинам иногда следует бриться.

— Держи, — протянула ему упаковку со станками.

— Что это? — изумился Сергей.

— Этим бреются, иди уже. Пенку не забудь.

На лице мужчины отразилась целая гамма чувств, но преобладало недоумение.

— Ладно, давай покажу.

Я распаковала станки и провела лезвием по руке.

— Вот так води по щетине. Да, и вот ещё, — я взяла пену, встряхнула баллон и нажала на крышку. Показалась белая субстанция.

— Это намажешь на щёки и подбородок. Всё ясно?

— Вроде да.

— Тогда иди, мойся. Кран не забудь закрыть.

— Я помню, Женевьева объяснила, — задумчиво рассматривая станки, Сергей Павлович, наконец, удалился в ванную.

Прошёл почти час и всё это время из-за двери слышались охи и вздохи.

Наконец дверь слегка приоткрылась и показалась голова Сергея, а затем и рука с «боксёрами».

— Что это?

Я чуть не прыснула со смеха. Женевьева оказалась права: не знает он, как носить мужские трусы.

— Жэк, объясни ему, что да как.

— А почему я? Ты купила, тебя и объяснять.

Хороша логика.

— Слушай меня. То, что у тебя в руке, надо надеть под брюки.

— Но это слишком маленькое. Как это можно носить?

— Главное надень, а там разберёшься. Запомни, этикетка должна быть сзади, а полоска спереди.

— А что такое этикетка?

Пришлось показать. Мужчина смутился и захлопнул дверь. Послышалось сопенье, кряхтенье, затем появился наш гость.

Ого, а он ничего, увидев посвежевшего мужчину, констатировала я. Взгляд опустился с лица на грудь. Так, с футболкой он разобрался, а вот то, что было ниже, вызвало у меня приступ гомерического смеха. Сергей приноровился к джинсам, но молнию застегнуть не сумел и подвязал их верёвкой. Из гульфика выглядывали белые панталоны.

— Жэка, теперь твоя очередь объяснять, — согнувшись от смеха, я едва смогла произнести.

Правда, взглянув на подругу, поняла, что и та не в состоянии дать вразумительного разъяснения.

Взглянув на лицо Сергея, поняла, что тот находится на грани истерики.

Пришлось взять себя в руки и как можно осторожнее попытаться пояснить мужчине, в чём его ошибка.

— Подойди сюда, — позвала я его.

Тот послушно приблизился, присел на диван, прикрывшись покрывалом.

Я, достав вторые джинсы, предназначенные Мишелю, показала принцип действия молнии.

— Понятно?

— Кажется да, — Сергей Павлович поднялся и, не выпуская из рук покрывала, направился в ванную.

— Подожди, — остановила я его, — это ещё не всё. Теперь самое главное. Что ты там надел под брюки?

Сергей смутился и ответил, что те чёрные штуки, что я дала ему, а поверх своё нижнее бельё.

Я не знала, как сказать ему, чтобы он снял свои панталоны. На помощь пришла Женевьева. Подойдя к Сергею, что-то шепнула ему. То покрылся густым румянцем и исчез за дверью. Вскоре вернулся, но верёвку так и не убрал. Теперь наш гость выглядел как обычный современный мужчина.

Неловко переминаясь с ноги на ногу, поинтересовался, всё ли теперь в порядке. Я успокоила его и сказала, что скоро будем обедать, затем прошла на кухню, прихватив с собой Женевьеву.

— А он ничего, — прикрыв за собой дверь, чтобы нас не услышали, начала я, — думается, ему не больше тридцати.

— Двадцать семь, — поправила Женевьева.

— Уже успела узнать?

— А то! Мужик видный. Может, он моя судьба! Ладно, давай сготовим чего.

Мужиков кормить надо, а то квёлые они какие-то.

Я заглянула в холодильник и обнаружила там уйму полуфабрикатов. Тем временем Женевьева, сделав ревизию навесных шкафчиков, выудила пару пакетов супов быстрого приготовления и ничего страшного, что один был харчо, а второй с вермишелью. Сварим всё вместе.

В микроволновке разморозили курицу и поставили варить картошку на плиту.

Пока Женвьева колдовала с курицей, я настрогала салат под кодовым название «Оливье», поскольку вбухала туда всё, что нашла в холодильнике.

Вышло вроде съедобно. Минут через сорок была готова кура-гриль, сварены суп и картошка. Можно и за обед.

— Мишеля будить будем?

— Не знаю, зови пока своего Сержа.

Женевьева приоткрыла дверь и позвала Сергея Павловича. Тот не замедлил явиться.

— Давай к столу, — пригласила я, — чем богаты.

Сергей оглядел столовую и тут задал вопрос, который мы с Жэкой явно не ожидали услышать.

— А где у вас иконы?

Я чуть не упала там, где стояла. Подруга выглядела не лучше.

— Сейчас, — сообразила я, вспомнив, что в спальне у меня завалялась иконка, некогда подаренная родителями. Жители той эпохи, не помолившись, и шага не могли сделать, а тут такое дело — обед!

Получив желаемое, Сергей Павлович, перекрестился, перекрестил нас и объявил, что можно приступать к трапезе. Не успели мы сесть за стол, как появился грустный заспанный Мишель.

— Ого, уже и обед готов, — присаживаясь к столу, с удовольствием констатировал он, а затем, оглядев помещение, спросил, — а Зинаида не появлялась?

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Женевьева, — Зинаида не появлялась, давай садись к столу.

— Гораздо лучше, — взглянув на икону, он также перекрестился, — куда она пропала?

— Кто?

— Зинаида?

— Пока забудь о ней.

Мишель погрустнел.

— А когда она появится?

— Жэка, он меня достал, разливай давай, а то с голоду опухнем!

Женевьева поставила кастрюлю на стол, чем вызвала удивлённые взгляды мужчин, разлила суп по тарелкам и первой отведала варево.

— Ничего, есть можно.

Судя по взглядам, которые наши гости постарались незаметно бросать друг на друга, супчик им не особо приглянулся. Кстати, мне тоже. На второе была курица с пюре. Мясное блюдо произвело более благоприятное впечатление, и было уничтожено без остатка также как и салат. На сладкое был торт, встреченный довольно благосклонно. После обеда все собрались в гостиной.

Мишеля отправили в ванную, предварительно попросив Сергея провести с ним консультацию по поводу нижнего белья. Как ни странно, но Мишель оказался не таким упёртым и всё понял с первого раза и даже не задал вопросов по поводу трусов, с молнией на джинсах справился на раз и довольный вскоре присоединился к нам. Женевьева, не подумав, решила развлечь гостей просмотром телепередач. Совсем недавно я приобрела панорамный изогнутый по дуге «Самсунг». Качество изображения мне нравилось. Включив телевизор, мы разместились на диване. Едва появилось изображение, и послышался звук, как Мишель, с криком «спасите» метнулся за спинку дивана и там спрятался. Сергей секунд пять сидел с широко раскрытыми глазами, а когда на экране появилась четвёрка лошадей, запряжённая в карету, схватил Женевьеву за руку и бросился к выходу.

Посмотрели, значит, телик. Надо было предвидеть подобную реакцию.

Выключив изображение, попыталась извлечь Мишеля из-за дивана, что с трудом, но удалось. Скоро и Женевьева привела своего ненаглядного, поскольку смотреть на трясущегося от страха мужчину, было не особо приятно. Однако стоит отметить, Женевьеву он старательно прятал у себя за спиной.

— Что это было? — с трудом произнёс Сергей.

— Садитесь, господа, — похлопав рукой по дивану, — пригласила всех присесть рядом с собой, — есть разговор.

Пришлось долго и нудно объяснять все реалии современной жизни.

Повторное включение телевизора прошло гораздо спокойнее. Правда, наши мужчины с широко отрытыми глазами сидели, вжавшись в спинку дивана, но попыток сбежать не делали.

— Жэка, — позвала я подругу, — пойдем, поговорим.

Та без вопросов последовала за мной. Пройдя на кухню, начала:

— Знаешь, мне все эти приколы стали надоедать. Ещё немного и я озверею.

Пошли, прогуляемся. Здесь неподалёку новое кафе открылось. Посидим, нервы успокоим.

— А как же они? — Женевьева кивнула в сторону гостиной.

— У меня есть одно довольно неплохое средство отвлечь их от грустных мыслей, — я достала из холодильника семисотграммовую бутылку водки, — думаю, это проверенное не одним мужским поколением зелье окажет расслабляющее и благотворное действие на неокрепшую психику наших гостей.

Женевьева согласилась с моими доводами.

— Закуска есть?

— Сейчас посмотрю, — снова заглянув холодильник, выудила банку ассорти, «Шпроты», нарезку сервелата и небольшой шмат сала, — думаю, сойдёт.

Быстренько накрыли на стол и позвали мужчин, но они не спешили на наш зов. Открыв дверь, увидела странную картину, Сергей Павлович каким-то образом догадался о назначение пульта и с удовольствием переключал телевизор с программы на программу. Мишель с интересом наблюдал за ним.

Да, быстро освоились гости из прошлого. Если так дело пойдёт, то и до интернета вскоре доберутся.

— Эй, господа, — позвала я, — не соизволите уделить нам пару минут.

— А, что? — откликнулся Сергей.

— Можно вас на минутку, — поманила я их на кухню.

Те неохотно встали и последовали за мной.

— Нам с Женевьевой надо ненадолго отлучиться, а это вам, — указала рукой на стол, чтобы не скучали.

Сергей, как старший, посмотрел на бутылку, повертел её и спросил, что это такое.

— Спиритус виниус, — просветила Женевьева.

— Как это пить? — поинтересовался он, — не вижу пробки.

— Ох уж эти мужчины, — с бутылкой и то справиться не могут, — свинчивая крышку, протянула ёмкость Мишелю.

— Без нас никуда ни шагу.

Меня поняли слишком буквально.

— А картинки смотреть можно?

— Можно, только осторожно. Больше ничего не трогайте. Никуда не выходите, на звонки не отвечайте.

— Какие звонки? — поинтересовался Сергей Павлович.

— Не бери в голову, сидите, расслабляйтесь. Смотрите свои картинки, а мы пойдём. Надеюсь, всё будет в порядке?

Мужчины синхронно кивнули, перетащили снедь в гостиную, наполнили стопки, дружно выпили, крякнули, закусили и уставились на экран.

— Ну всё, игрушка займёт их надолго. Пошли, Жэка.

Захлопнув дверь, спустились вниз, и вскоре сидели в кафе, потягивая коктейли. Жизнь налаживается. Теперь побыстрее ввести пришельцев в реалии современной жизни, а там видно будет. За разговорами не заметили, как пролетело время. Меня начало терзать смутное беспокойство.

— Пойдём, подруга, проведаем гостей, не натворили бы чего!

Предчувствия не обманули меня. Дверь в квартиру была приоткрыта.

Предвидя беду, влетела в гостиную и застала там странную картину. За столом сидело трое, и виднелась вторая почти пустая бутылка водки. В третьем собутыльнике я узнала соседа, который изредка заглядывал ко мне и просил налить грамм сто водки. Получив желаемое, уходил. Сегодня, найдя себе компанию, решил задержаться. Сосед у меня тихий, спокойный.

Водителем работает, а поселился здесь в элитном доме благодаря жене, крупной бизнесвумэн. Она неоднократно предлагала мужу бросить работу, но тот ни в какую не соглашался. Супруга строго контролировала потребление алкоголя мужем, вот поэтому он и заглядывал ко мне.

— И как это понимать? — строго спросила я у Сергея Павловича, — я же сказала, чтобы вы ни на какие звонки не отвечали и никуда не выходили.

— А мы и не отвечали, — возразил он, — когда раздался этот неприятный шум за дверью, я пошёл проверить, что там происходит и обнаружил этого доброго человека, — кивок в сторону соседа. — Он попросил стопку, мы налили, завязался разговор, Валентин, предложил сбегать ещё за одной. Ну, мы и согласились. Правда, Мишель?

Тот пьяно икнул. Мужики в любой эпохе найдут, где и с кем выпить, а самое главное, где достать.

— И что с вами теперь делать?

Все пожали плечами, с сожалением поглядев на опустевшую бутылку.

— Всё, хватит, — Женевьева решительно подошла к столу и начала забирать остатки пиршества.

— Ты это, чего? — вскинулся Валентин, — мы это тут с мужиками беседуем, а ты нам мешаешь.

— Иди, беседуй со своей женой, — подталкивая его к двери, пригрозила Жэка.

— А я чего, я ничего, — погрустнел сосед, — до завтра, парни.

— Вот и на минуту оставить вас нельзя. Сейчас баиньки. Будете спать вместе.

— Как вместе? — удивился Мишель, — вместе никак нельзя.

— Я имею в виду, что в одной комнате, но на разных кроватях, — пояснила я, — вернее Мишель, как самый больной из вас, на кровати, а ты, — я указала на Сергея, — на диване. Всё, пошли.

Наконец, разместив гостей, прошла на кухню, поставила чайник. Вскоре ко мне присоединилась Женевьева.

— Денёк у нас, Машка, выдался сумасшедший.

— И не говори. С утра смерти дожидались, а к вечеру пьяных мужиков спать укладываем. Дела! Давай и мы по капельке. У меня тут коньячок завалялся.

— Уговорила. Наливай!

Мы пропустили по стопочке, и повели разговор по душам.

— Слушай, Маш, как тебе Сергей Павлович?

— Мужик как мужик, симпатичный, фигуристый. А вот дальше ничего не могу сказать. Он тебя, что, заинтересовал? Не влюбилась случайно?

Женевьева смутилась и, вздохнув, созналась:

— Кажется, да. Со мной такое впервые. С ним чувствую себя так, как будто мы уже знакомы тысячу лет.

— Влипла ты, Жэка. Мне кажется, Серж и к тебе не равнодушно дышит.

Видела, как на тебя смотрит. Вспомни, как он тебя спасать бросился, когда увидел мчащуюся четвёрку лошадей. Ну и что, что всё это было на телевизионном экране. Он же тебя спасать бросился. Поздравляю!

— Ты меня успокоила. Я уж думала, что все эти знаки внимания мне привиделись.

— Ладно, маркиза ты наша, давай по последней и спать. Завтра нам предстоит ликбез.

На следующий день мы решили серьёзно побеседовать с гостями, разъяснив им, как можно меньше травмируя психику, реалии современной жизни.

Утро красит нежным светом стены древнего Кремля. Таким же нежным светом утро окрасило стены моей квартиры. Наскоро приготовив завтрак, пошли будить наших мужчин. Выглядели они, несмотря на изрядную дозу спиртного, принятого вчера, достаточно неплохо. После завтрака, не откладывая дела на потом, решили провести педсовет по внедрению пришельцев в современную реальность. Я достала ноутбук и нашла презентацию с описание истории развития России в 19 веке. Вот с неё и начнём. Только вот как всё, случившиеся с Россией и её народом, уляжется в головах Мишеля и Сергея?

Оказалось гораздо лучше, чем я предполагала. Мужчины, по всей видимости, уже смирились с тем, что оказались в чужом для себя времени и восприняли все изменения, произошедшие в 19 веке, вполне спокойно, а вот история двадцатого столетия вызвала у них массу вопросов. Особенно поразила их казнь Николая Второго и его семьи. Сергей Павлович долго не мог придти в себя, не веря фактам далёкого прошлого. А вот военные действия Первой и Второй мировой войн были восприняты как должное. Привыкли в прошлом, что и года не проходило, чтобы где-нибудь и с кем-нибудь не было вооружённых конфликтов. Это мы живём в тишине и спокойствии, а наши предки, как мне кажется, сидели на пороховой бочке, которая могла в любую минуту взорваться.

Решив, что наша миссия по внедрению гостей из прошлого в двадцать первый век прошла успешно, предложила попить чайку, но меня удивил Сергей, задав вопрос:

— Мария, у вас, случайно, нет никаких сведений о подмосковных усадьбах?

— Я как-то этим вопросам не интересовалась. А что тебя интересует?

Сергей замялся, но потом выдавил из себя:

— Знаете, у меня, вернее у нашего семейства, было неподалёку от Москвы верстах в сорока имение. Агапово называлось. Это в сторону Бронниц.

Нельзя ли узнать, что-либо про это?

— Сейчас посмотрю, — воодушевившись идеей, набрала в поисковике «Агапово.

Бронницкий район».

Честно признаюсь, получить положительный результат не ожидала. Тем удивительнее было увидеть фото и надпись под ним «Реставрация церкви в усадьбе Агапово завершена». Далее шли фотографии восстановленного памятника архитектуры.

— Сергей, иди, посмотри.

— Это неподалёку от имения. В этой церкви венчались мои родители. Про сам дом тут ничего не написано?

— Одну минуту. Сейчас гляну.

Набираем «Усадебный дом в Агапово». Ого, и это существует и вроде бы процветает. Я прочитала, что в усадьбе открыли музей дворянского быта. В двадцатых годах и вплоть до войны там был сельсовет. В годы войны — госпиталь, затем в здании устроили санаторий. Впоследствии вместо больных поместили филиал строительного техникума, а в восьмидесятые, на волне борьбы за наследие прошлого, решили создать музей, что и было вполне благополучно воплощено в жизнь.

— Сергей, иди, посмотри.

— Да, это наша усадьба, только выглядит новее. Извините, Мария, а можно ещё вопрос, если это вас не сильно обременит.

— Давай и хватит мне выкать. Перейдём на ты. Лады?

— Хорошо, — согласился Сергей.

— Задавай свой вопрос.

— А мы не смогли бы как-нибудь побывать там, в усадьбе. Мне хотелось бы посмотреть, что сохранилось от прошлой жизни.

— Думаю, можно. Ехать недолго. Дня через два можно выбраться. Подождём, когда у Мишеля синяки начнут сходить. Я тут вычитала, есть мазь для ускорения регенерации.

— Чего, чего? — не понял Сергей.

— Ну, для выздоровления, то есть.

Два дня пролетели быстро. Мы с Женевьевой вводили гостей в курс современной истории, а самое главное, в реалии жизни. Мужчины прониклись и обещали ничему не удивляться. И на том спасибо. Довезти до места попросила нашего соседа Валентина. Он согласился, поскольку уже третий день был в контрах с супругой, ибо та запретила ему выходить на работу. Мужик, естественно, затосковал, а тут мы с заказом. К тому с нашими гостями после пирушки у него установились дружеские взаимоотношения. Я как-то раз заметила, что они втихаря сообразили на троих, но тактично решила промолчать. За стопкой, как мне показалось, внедрение в современные реалии прошло гораздо быстрее. С помощью Валентина Сергей с Мишелем узнали гораздо больше, чем мы могли им дать за месяц.

Ехали мы часа три пока не нашли нужный нам объект. Оказалось, ехали зря, музей закрыли на санитарный день, который, судя по расспросам, продолжался уже пятые сутки. Вот она российская глубинка. Сергей Павлович огорчился этим обстоятельством, но я его обрадовала, подсказав, что неподалёку видела мотель. Вот там-то мы и остановимся, а завтра видно будет. Валентина отпустили, а сами заняли два номера. Сергей сразу же выказал желание посетить усадьбу и прогуляться по парку.

— Женька, пойдёшь с ним. Не дай бог, вляпается куда. Подруга согласилась.

Мишель, стеснявшийся своей экзотической, украшенной синяками, внешности, остался в номере. Я прошла в близлежащий магазин за продуктами. Так в хлопотах прошёл целый день. Стало смеркаться, и мы начали беспокоиться о своих товарищах. Ушли рано, пора бы и вернуться. На скорую руку приготовила скромный ужин. Тут как раз подоспели Женевьева с Сергеем.

— Вы вовремя. Давайте мыть руки и к столу.

После ужина Сергей Павлович попросил выслушать его.

Интересное дело. Пошли загадки. Мы собрались в нашем с Жэкой номере.

— Не знаю, как и сказать, — начал Сергей.

— Так и рассказывай, чтобы нам всё понятно было, — подбодрила его.

— Во-первых, мы с Женевьевой решили обвенчаться.

Я чуть не упала со стула, настолько новость была неожиданной.

— Когда это вы успели?

— Пока гуляли по парку, — начала Женевьева, — Серж признался мне в любви и спросил, согласна ли я стать его женой. Пришлось согласиться.

— Жэка, ты же ничего не знаешь о нём и к тому же он старше тебя.

— Подумаешь на три года. Экая чепуха.

— Жэка, не на три года, а на двести лет с хвостиком.

— Если люди любят друг друга, возраст не помеха, — парировала подруга.

— Так, Серж, о чём ещё хотел сообщить?

— Вы не поверите, — продолжил он, — я был довольно состоятельным человеком, там, в своём времени, а тут надо будет семью содержать, сами понимаете, я ничего в вашем мире делать не умею. Знаю только три языка, вот и все мои таланты.

— Что-то ты всё не по делу.

Сергей взглянул на меня и спросил, умеем ли мы хранить тайны.

Я кивнула, тогда Сергей продолжил:

— У меня в усадьбе спрятаны драгоценности. Их нужно забрать. Вы мне поможете?

Мне показалось, что всё, происходящее сейчас, лишь сон. Предстоящее замужество лучшей подруги, спрятанные драгоценности, операция по их поиску и изъятию. Опять драгоценности. У нас уже были ощутимые проблемы с властями двух эпох, и всё началось как раз с поисков спрятанных ценностей. Что-то слово драгоценности в последнее время вызывает у меня неприятные ассоциации. Правда, с поиском предыдущих мы справились на ура. Значит, и с этим делом проблем не будет. Только бы опять не вляпаться!

— Конечно, поможем, — соскочив со стула, поторопилась заявить Женевьева, — когда пойдём?

— Куда? — удивилась я.

— Как куда? Драгоценности искать, — подсказала Жэка.

— Думаю, что будет лучше сегодня ночью, пока музей закрыт и нас никто не увидит, — предложил Сергей.

Я с сомнением кивнула, Мишель просиял:

— Наконец-то, какое-никакое приключение.

Вот, что прикажете с ним делать? Мальчишка, мальчишкой. В голове ветер гуляет. Права была Зинаида, за ним глаз да глаз нужен. Как раз у Зинки не забалуешь.

— Что нам потребуется?

— Думаю, фонарик, ломик, — предположила Женевьева.

— Тут есть неподалёку хозяйственный магазин. Там всё нужное и закупим, — пришлось согласиться с подругой. Совсем не думала, что в душе я отъявленная авантюристка.

С наступлением темноты мы были готовы к ночному вояжу в усадьбу. Мотель покидали по двое, якобы отправлялись на ночные посиделки в близлежащем парке. Мне сказали, что влюблённые часто назначали там свидания друг другу. Так что наше отсутствие в номерах не должно вызвать подозрений.

Луна оказала нам небольшую услугу, спрятавшись за облаками. Даже сама природа решила поработать на нас. Минут через сорок мы наконец-то подошли к музею.

— А как же охрана? — решила я проявить благоразумие.

— Какая охрана? Тут даже нет самого завалящего сторожа, — успокоила Женевьева. Экономия, видите ли. Пошли, не дрейфь!

— Когда ты только успела всё узнать?

Мой вопрос проигнорировали. Ну и бог с вами. Идти, так идти. Мы подошли к центральному входу, и я подёргала дверь, надеясь, что она открыта. Ага, размечталась.

— Нам не сюда, — предупредил Сергей Павлович, — пройдём через чёрный вход, увлекая нас за собой, он повернул за угол и остановился у неприметной двери под козырьком.

Та ожидаемо оказалась на замке.

— И что теперь делать? — спросила я.

— Одну минуту, — вперёд вышел Мишель, — дайте мне посмотреть. Посветите, — и начал что-то делать с замком.

— Откуда у тебя навыки домушника? — поинтересовалась Женевьева.

Не обратив внимания на слово «домушник», ответил, что Жан его обучил различным премудростям, готовя к взрослой жизни. Да, хороший учитель был у мальчика. В это время замок вякнул, и дверь со скрипом, заставив нас вздрогнуть, открылась.

— Ву-а-ля, — развёл руками новоявленный взломщик и первым шагнул в открывшийся проём.

Пахнуло пылью, Женевьева чихнула, я споткнулась, Сергей зашипел на нас.

Приключение началось.

— Теперь куда? — обратилась я к Сергею Павловичу.

— Если ничего не изменилось, то пройдём через зал, дальше по коридору на второй этаж. Давайте за мной.

Мы, поминутно оглядываясь, последовали за нашим проводником. Со стен на нас взирали кавалеры и барышни, под ноги бросались кресла с изогнутыми ножками, столы и столики так и стремились встать у нас на пути, преградив дорогу. Возле одного из портретов Сергей задержался, прошептав «матушка, как же вы там без меня?». Мне показалось, что он смахнул слезу.

— Серёжа, пошли, — поторопила Женевьева.

Мы поднялись на второй этаж.

— Подождите меня здесь, — Сергей исчез за одной из дверей и вскоре вернулся с небольшой шкатулкой в руках.

— Всё, можно идти обратно. Только мне хотелось бы заглянуть в библиотеку и кое-что там взять. Вы идите к выходу, а я вскоре к вам присоединюсь. Да, и захватите с собой шкатулку.

Передав нам находку, Сергей исчез в недрах дома, а мы поторопились на выход. Луна наконец-то показалась на небе, отбрасывая неверный сумеречный свет. Деревья плотной толпой обступили здание музея. Где-то ухал филин. В общем, атмосфера была полна таинственности. Мы прошли в, раскинувшийся вокруг усадьбы парк, и, хотя он был запущен, мы нашли чудом уцелевшую беседку и устроились там. Внезапно в окнах усадьбы вспыхнул свет. Что-то пошло не по плану. Раздались голоса. Я подобралась поближе, чтобы рассмотреть происходящее. Входная дверь распахнулась, и показались люди в форме. Нашего товарища вели под руки. Выглядел он ошарашенным. Я хотела броситься ему на помощь, но тут подоспела Женевьева и удержала меня от необдуманного шага.

— Ты, что сума сошла? — зашипела она, — хочешь, чтобы и тебя замели.

— Сержа выручать надо, — отпарировала я.

— Согласна с тобой на все сто процентов. Вот скажи, чем бы ты помогла, выскочив из-за кустов? Вот то-то, ничем. Нам надо проследить, куда его повезут. А там уж и решим, как выручить.

Проследить не удалось. Сергея погрузили в полицейский уазик, как мне показалось, доставшийся стражам порядка в восьмидесятые годы двадцатого столетия. Авто возмущённо фыркнуло и отбыло в неизвестном направлении.

На месте осталось два молоденьких полицейский, какой-то дядька и растрёпанная женщина. Нам удалось подслушать их разговор.

— Ну, вот, Елена Ивановна, а вы не поверили, — начал один из полицейских, — нам удалось узнать, что готовится ограбление фондов музейной библиотеки.

Мы и организовали засаду. Преступник взят на месте. Что ещё требуется?

Ничего. Лёха, — это уже второму полицейскому, — пошли по домам. Здесь больше делать нечего.

— Эй, подождите, — встряла Елена Ивановна, — а как же мы?

— А что вы? Вы ничего, идите спать. Силантич пусть сторожит. Преступник пойман.

— Что-то не особо он похож на преступника. Молод больно, — заступилась за нашего друга женщина, — к тому же он мне показался знакомым. Ой, вспомнила, — вскрикнула она, — кажется, я его знаю. Пойдёмте за мной.

Все скрылись в здании.

— Интересно, что там она вспомнила? — спросила Женевьева.

— А я знаю?

Тут мы увидели, что вспыхнул свет в угловой комнате.

— Давай, за мной, — скомандовала я, — может, удастся узнать, в чём дело.

Подобравшись поближе, смогли заглянуть в комнату. Елена Ивановна, о чём-то возбуждённо рассказывая, показывала рукой на портрет, висевший напротив окна. Я чуть не вскрикнула, увидев изображение Сергея Павловича.

Сходство было поразительным. А впрочем, почему бы и нет. Ведь в те времена фотографий не существовало, а вот заказать портрет, пожалуйста!

Интересно, о чём они сейчас говорят? Помог его величество случай, распахнулась форточка, и донёсся негодующий голос Елены Ивановны.

— Здесь курить нельзя!

— Ничего не случится, — раздался голос полицейского, — думаете, — он указал на потрет, — у него аллергия на табачный дым?

Женщина задохнулась от негодования, но страж порядка всё же убрал сигарету, забыв прикрыть форточку.

— Так что вы хотели сказать, Елена Ивановна?

— А вы разве не видите?

— Чего не видим? — удивился полицейский, — портрет видим и что?

— А то, вы не заметили, что задержанный вами грабитель как две капли воды похож на этого мужчину на картине.

— Кто он этот мужчина?

— Хозяин усадьбы.

— Так он умер, наверное, лет двести назад, а вы похож. Ну и что, что похож.

Бывает!

— Вы не понимаете. Видели его руки?

— И что? Видели, конечно. Наручники надевали.

— Вот, вот, а заметили перстень?

— Подделка китайская.

— Смотрите, — женщина подошла ближе к картине и указала на перстень, украшавший руку мужчины, — вот, вот, один в один, а вы китайская подделка.

К тому же есть ещё одна деталь. На левой руке имеется маленький шрам, а я заметила такой же у мужчины, которого вы арестовали.

— Вы хотите сказать, что наш арестованный ваш владелец усадьбы?

— Ну да, это и хочу сказать.

— Елена Ивановна, а вы понимаете, о чём говорите? Может, реинкарнация какая? Откуда мог взяться этот самый владелец усадьбы? Думается мне, что и могилки его отыскать не удастся, а вы нашёлся, нашёлся, владелец, владелец.

Заканчивайте со своими сказками.

Договорить он не успел, раздался голос Силантича:

— Держи вора!

Полицейские встрепенулись и бросились к выходу, застав удивительную картину. Силантич оседлал кудлатого парня, который пытался вырваться из крепких объятий сторожа.

— Ты чего кричал?

— Дык, вот грабителя схватил?

— А ну, покажи.

Парня перевернули на спину и один из полицейских присвистнул:

— Так это же Ванька, только-только выпустили, а он опять за старое.

— Давай, вставай. Ты чего здесь забыл?

Мы заметили, валявшийся на земле свёрток.

— Поднимай.

— Это не моё.

— Знаю, что не твоё, из музея стянул. Поднимай, давай.

Ванька неохотно протянул свёрток полицейским.

— Посмотрим, что ты там надыбал, — свёрток развернули, и мы увидели книгу.

— Зачем тебе это старьё? Опять ведь на срок потянет. Было бы за что, а тут книга какая-то паршивая, — пожалел полицейский задержанного.

— Не для себя брал, попросил один человек.

— А ты не видел, что тут народу понаехало?

— Видеть, видел, а дело делать надо, — отпарировал Ванька.

— Семён, вызывай патрульную.

Вскоре подъехал всё тот же старенький автомобиль и неудачливого грабителя увезли. Настала и наша очередь покидать место преступления. Завтра выясним, куда увезли нашего друга. Грустные и подавленные мы вернулись в мотель.

Утром через служащую гостиницы удалось выяснить, что всех задержанных доставили в местное отделение полиции, где и будут держать до выяснения обстоятельств либо же, если дело уж слишком запутанное и сложное, увезут в Москву. А поскольку сегодня суббота, то все дела откладываются до понедельника. Выходной как-никак. Что же, удача сама летит в руки.

Придётся задействовать криминальные таланты Мишеля. Нам следует внедрить своего человека в камеру предварительного заключения, а там он должен будет вскрыть замок и все благополучно избегут праведного наказания. Думаю, закоренелых садистов и насильников там не окажется.

Посему призвали Мишеля и вкратце пересказали ему нашу задумку. Он проникся, но сделал крайне не понравившееся замечание. Вот ведь мужики, всё им не так. Подумаешь, открыл дверь в камеру и беги на свободу. Так нет.

Наш друг выказал опасение, что всех могут задержать дежурные стражи порядка, как он выразился. Слово полицейские он ещё не разучил. В общем-то, он прав. Не додумала я что-то. Ладно, думаем дальше. Решили с Женевьевой съездить на разведку. Оказалось, что всех задержанных разместили в одной камере, в старом, ещё дореволюционной постройки, здании. Единственное окно камеры закрывала решётка, прикреплённая к стене внушительного вида болтами. Идея! Ночью, вывернем болты, снимем решётку, откроем окно, и путь к свободе открыт. Успокоенные этой мыслью, вернулись домой. Мишелю наша идея снова не понравилась. Слишком шумно, видите ли, да и увидеть могут. Всё ему не так! Тут он нас удивил:

— Несите водки, — попросил француз, — и закуски не забудьте.

Ничего себе, наш друг томится за решёткой, а ему водки наливай.

— А чего ещё тебе подать? — возмутилась Женевьева.

— Несите, несите, потом всё объясню. Да, возьмите две бутылки и чего получше.

Заинтригованные этими словами, отправились в магазин и прикупили два «Абсолюта». Вроде бы хорошая штука, как мне говорил Валентин. Вручили всё Мишелю. Тот, недолго думая, нацедил целый стакан, ухнул его, закусил и сказал:

— Теперь вызывайте ваших сатрапов. Я буянить буду.

Ничего себе заявочки! Этого нам ещё не хватало, о чём я и сообщила Мишелю.

Тот хитро улыбнулся и заявил, что выполняет миссию по освобождению Сергея.

— Вот увидите, сейчас приедут ваши церберы, заберут меня, поместят в камеру. Когда увидят вторую бутылку, конфискуют её, а там, кто знает, может, и разопьют, встречая выходной. Вот тогда-то и наступит моё время. Вскрою замок, прихвачу Сергея, а вы нас будете ждать на улице. Как вам идея?

Тут у него стал заплетаться язык, и нам ничего не оставалось делать, как вызывать полицию. Те не замедлили явиться. Видимо, план горел, а тут третье задержание за неполные сутки.

— Ого, братишка, — начал один из полицейских, обращаясь к Мишелю, — и где ты так с утра набраться успел?

Тот что-то промычал и обрадованные стражи порядка заявили, что это их клиент, и они его забирают. Увидев, торчащую из кармана Мишеля бутылку «Абсолюта», тут же заграбастали её.

— Ему и так хватит. Забираем, а то ещё кому захочется. Спасибо, дамы, за бдительность.

Машина укатила. План сработал. Часик через два и мы выдвинемся.

— Смотри, а Мишка-то ничего вроде бы, — начала Женевьева, — а то вчера спрятался в беседке и ни шагу оттуда, пока мы его не достали.

Время тянулось как резиновое. Наконец, мы решили, что и нам пора на разведку. Подойдя к участку, заглянули к дежурному, и тот заявил, что на сегодня приём граждан окончен, приходите, мол, завтра, а лучше в понедельник и сами боритесь с преступностью. Я поняла, что дело на мази и скоро мы встретимся с нашими арестантами. Подойдя к зарешеченному окну, дотянулась до него, постучала. Появилась потрёпанная физиономия Мишеля.

— Ну, что там?

— Всё в норме. Думаю, через час можно начинать, — дыхнул перегаром наш француз.

Мишель добавил, что, кроме Сергея, в камере имеется ещё один какой-то мутный тип по имени Иван.

— Что с ним делать?

— Бери с собой, но далеко от себя не отпускай. Нам у него кое-что узнать нужно. Пока ждали, заглянули в соседний магазин и купили пару очков от солнца, чтобы как-то замаскировать будущих беглецов. Время шло, напряжение нарастало, и я уже запаниковала, когда дверь распахнулась, и на пороге показался Мищель, за ним Сергей и Иван, попытавшийся тут же скрыться с глаз долой, но не успел. Женевьева перехватила его на пути к побегу.

— Пошли, родимый. Ты, ох как нам нужен, — и крепко ухватила того за руку.

Парень подёргался, подёргался, но попытка оказалась неудачной. Когда надо подруга могла быть убедительной. Мы решили, что в мотель ехать не с руки, а поэтому отправились в глаз подальше в близлежащую рощицу, вполне себе безлюдную. Иван, увидев, что его ведут к лесу, занервничал. Успокаивать его не стали. Чем больше человек боится, тем более сговорчивым становится.

Пройдя подальше от любопытных глаз, приступили к допросу, в котором Мишель в силу своего не совсем адекватного состояния, участия не принимал.

— Что, Ванюша? — начала я сладким голосом, — как дела?

Парень заметно повеселел и ответил, что всё пучком.

— Тогда давай, колись, — отвесив ему пощечину, приказала я.

У Ваньки глаза на лоб полезли от внезапной смены отношения к нему. Не ожидал парень такого. Думал, что с ним нянчиться будут. Не на ту напал!

— Не понимаю о чём это вы? — проблеял он.

— Книгу, зачем из музея стянул?

— Какую книгу?

— Вот эту самую, — Сергей протянул ему старинный фолиант в сафъяновом переплёте.

— Ах, эту, — удивился парень, — так я чего, я ничего. Мне сказали, я и сделал.

— Ты дурку не гони, — я вновь включилась в допрос, — говори, кто сказал?

— Чего сказал?

— Нет, давайте прибьём этого придурка. Надоел он мне, — я замахнулась, намереваясь отвесить Ивану оплеуху.

— Не надо, не бейте, всё скажу!

— Давай говори.

— А я не знаю.

— Опять по новой.

— Честно не знаю. Мне позвонили, сказали, какую книгу взять, назвали номер ячейки в камере хранения, где деньги оставили.

— Кому должен отдать книгу?

— Мне должны позвонить.

— Когда?

— Не сказали.

— Думаю, он не врёт, — встряла Женевьева, — чего с парнем делать будем?

— Прикопать его прямо здесь и все дела, — вынесла я предложение.

Ванька струхнул и проблеял:

— Честно, я вам всё сказал. Отпустите, а?

— Нехай, пусть тикает, — подобрела Женевьева, — всё равно толку от него никакого. Кажется мне, что ему никто звонить и не собирался. Книгу у него должны были отобрать, а самого тюкнуть.

Парень побледнел.

— Как это тюкнуть? — спросил он, — откуда знаете?

— Ещё там, в парке, — продолжила Женевьева, — я увидела мужчину довольно крепкого телосложения, который наблюдал за музеем, а когда узнал, что книгокрада повязали, поспешил слинять. Такие вот дела. Так что, Ваньша, скажи нам спасибо, что спасли тебя от лютой смерти.

— Что же мне теперь делать?

— Тикать и тикать куда подальше, — подытожила я.

Повторять не пришлось, парень сделал ноги и, оглядываясь, не преследуем ли его, поспешил скрыться.

— Женька, ты чего молчала о том мужике в парке?

— Сама сначала не придала этому значения, а когда Ванька рассказал про незнакомца, который заказал книгу, поняла, что его пасли и должны были отобрать заказ сразу же после выхода из музея.

— Женевьева, ты где нахваталась подобной лексики?

— В кино видела, как преступные элементы общаются. Вот и решила на Ваньке испытать. Вроде сработало, раскололся парнишка.

— Теперь забудь о жаргоне, мы не Ванька. Пошли домой?

— Думаю, Сергею в мотеле показываться не стоит. Чем меньше народа его увидит, тем лучше для него и для нас, а то добрые души в полицию сообщат, мол, преступный элемент на свободе разгуливает. Линять нам срочно надо.

— Пожалуй, ты права, Машка. Мишель с Сергеем подождут, а мы сдадим номера, возьмём такси и вернёмся за ними.

— Такси, пожалуй, вызывать не следует. Нас легко будет вычислить. Поедем на электричке.

Вернувшись в мотель, сдали номера, вернулись за мужчинами и отправились к ближайшей платформе дожидаться электропоезда. Вскоре показался состав, который благополучно доставил нас на Казанский вокзал. Решили добираться до меня на метро, но не тут-то было. Сергей и Мишель категорично отказались спускаться вниз, хотя в вестибюль их удалось затащить, а дальше началась паника. Сергей ухватил Женевьеву за руку и потащил обратно к выходу, заявив, что ни за что не ступит на самобеглую дорожку, ведущую в ад. Да, не учли мы психологию людей прошлого. Не привыкли они как-то к благам цивилизации. Пришлось искать такси. Добрались без приключений, нашим мужчинам понравились быстроходные безлошадные повозки, так они называли автомобили, и даже начали испытывать некое удовольствие от поездок.

Дома, устроили Сергею Павловичу допрос с пристрастием, пытаясь выяснить, что же за книга оказалась у нас в руках.

— Сам не понимаю, что связано с ней, — начал он, — в детстве отец всегда прятал её от нас. Детям книга была заказана, хотя все другие брать разрешал, а вот эту прятал в своём столе. Что там, не знаю.

— О чём речь? — удивилась Женевьева, — сейчас посмотрим. Открывай свой фолиант.

Сергей достал книгу и раскрыл её. Пусто, нет никакого текста, вообще ничего.