Безумный зов небес

Глава седьмая

Выбрать цель для «Последнего вздоха» было не так просто, как могло показаться. Пусть я только что убеждал Юки, что трупов осталось не так уж и много, полсотни убитых — это более чем дохрена. Раньше от такого зрелища меня бы начало мутить, но сейчас я не чувствовал вообще ничего. Привык, блин с горохом. Подумаешь, мертвецы, часть из которых я прикончил лично?

Но главное, что поубивали мы их в разное время, и мне меньше всего хотелось просматривать воспоминания бедолаги, получившего от Уилла гладиусом в живот в первую минуту замеса. Мне нужны были те, кто скончался уже после моего ухода, и желательно в тот момент, когда станет ясна судьба некроманта и гладиатора.

Во многих полицейских сериалах опытные детективы могли с лёгкостью воссоздать произошедшее на месте преступления, проанализировав позы убитых и характер их ранений. Мы втроём сейчас занимались тем же — но специалист среди нас был только один.

— Не этот, — сказал Кёльколиуке уже в десятый, кажется, раз, пока я играл в какую-то извращённую версию «Твистера» и переступал через трупы, стараясь их не задеть. — Этот. Был убит некромантом. На четвёртой минуте. Ты сам. Это видел.

Я не стал этого отрицать, хотя в упор не понимал, как он опознавал врагов, неразличимых под жутковатыми оленьими шлемами. Спустя исключительно отвратных пятнадцать минут мы наконец отобрали двух подходящих «кандидатов». Одного из них явно прикончил Уилл, отрубив бедолаге руку по плечо, но он успел отползти в сторонку и уже там истечь кровью. А значит, получив шанс понаблюдать за концом сражения. Второй оказался прибит к здоровенному дубу тремя костяными шипами Маэстуса и, судя по заключению Кёльколиуке, тоже умер не сразу.

Глубоко вздохнув, я приблизился к телу без руки и опустил ладонь ему на грудь. «Последний вздох».

Пимен соврал, что для меня есть работа, а я не привык отказываться от работы. Контрабанда, вылазки на имперские склады, перекуп краденного — если не я, то золото за работу получит кто-то другой. Пимен сказал прийти на опушку на западе Дальнего бора к ночи и ждать там клиента. Всё, чего я дождался — удара по затылку и кляпа в зубы. Коли выживу — убью собаку.

Тело не слушается. Только глаза вращаются как бешеные, выхватывая из сумрака фигуры с оленьими головами, поющие в унисон. Я не знаю этого языка. Я не хочу его знать. Но я начинаю понимать, о чём они поют. Кажется, из моих ушей течёт кровь. Почему, почему я понимаю, о чём они поют⁈

Из темноты выходит Он. Он похож на них, но страшнее их всех вместе взятых, он дышит болезнью и гниением. В его скрюченной руке плод — алый плод, пульсирующий и манящий. Ещё миг — и я не вижу ничего, кроме этого блаженного сияния, которое становится всё ближе и ближе. Паралич ослабевает, и нутряное чутьё, которое ещё ни разу меня не подводило, начинает бить тревогу. Я мотаю головой, я вырываюсь, но те, кто меня держат, знают своё дело. Меня удерживают, вынимают кляп, заставляют открыть рот и запихивают багряную отраву прямо мне в глотку.

Тело снова меня слушается. Крепкие руки разжимают хватку. Но я больше не дёргаюсь и не пытаюсь убежать. Я царапаю себе горло, пытаясь вытолкнуть назад посторонний предмет, что проникает всё глубже и глубже. Меня сотрясает от рвоты, но она не приносит облегчения — наружу выходят лишь сгустки крови пополам с желчью. Я хочу встать, но вместо этого падаю на колени. Каждую мышцу тела сводит судорогой, на глаза наползает красная пелена. О Вечный Император, смилуйся над своим грешным сыном! Смилу…

— Макс! Макс, очнись!

Судя по перепуганному голосу Юки, сеанс просмотра воспоминаний мертвеца пошёл наперекосяк не только внутри, но и снаружи. Два в одном — кошмарное видение, не имеющие никакого отношения к смерти на поле боя и какие-то, пока неизвестные, проблемы в реальном мире.

Я судорожно вздохнул и открыл глаза — ну точно, я стою на коленях, повторяя предсмертную позу бедолаги из видения. Быстрый осмотр рук и одежды, а также ощупывание лица показало, что в остальном я не перенял его состояние — ни паралича, ни кровавой рвоты, ничего интересного.

Не считая того, что какого хрена вообще произошло⁈

— Я в порядке, — сипло сказал я, поднимаясь на ноги. — Вроде бы.

— Что-то. Пошло не так? — спросил Кёльколиуке.

— Мягко говоря.

Рассказ о том, что на самом деле видел слуга Древа перед смертью, занял не более минуты, но после него воцарилась долгая тишина. Её прервал сухой голос духа-хранителя.

— Ментальная. Защита?

Настало моё время задумчиво молчать и ворошить старую память. Единственный раз, когда я наткнулся на защиту, используя «Последний вздох», был случай с покойным лордом Грегори Блэкуотером. Но тогда всё вышло иначе — я толком не смог разглядеть момент его смерти, а затем ещё и вырубился на несколько часов. Впрочем, нельзя было сразу отбрасывать возможность разных видов защиты. В том числе такой, которая показывала бы какой-то случайный момент из памяти мертвеца, а вовсе не последние секунды.

Рвота со сгустками крови и желчи. Судорога, скрутившая каждую мышцу тела.

Если бы мне показали эту непередаваемую картину без контекста и спросили, умер её герой или нет, я бы не колебался с ответом. Словно посмотрел хоррорную короткометражку, в которой для главного героя не предусмотрено хэппи-энда.

Но если он действительно умер тогда, вместо него сражался труп? Зомби? Нет, нет, снова что-то не то — на этих орлов не только не подействовал мой «Лик ужаса», но и мощнейшие чары Маэстуса. Будь против нас толпа рядовых мертвяков, он бы их живо поставил себе на службу. А вот «Последний вздох» работал, пусть и со странностями.

Информации не хватало. Картинка не складывалась. Значит, для неё нужны были новые кусочки.

Отчётливо скрежетнув зубами, я направился к телу, прибитому к дереву.

— Макс, ты уверен, что это хорошая идея?

— Нет, — буркнул я, возлагая руку на лоб мертвеца.

«Последний вздох».

Я услышал зов и я пришёл. Я услышал ЗОВ и я пришёл! Я УСЛЫШАЛ ЗОВ И Я ПРИШЁЛ! Я ПРИШЁЛ НА ЗОВ!!

Они ждали меня. Мои новые братья, слуги Великого Фергала! Они обступают меня со всех сторон и поют мне, о, как они поют! Их песнь — о прошлом, дивном и цветущем, их песнь — о будущем, грозном и неотвратимом. О том, как сама Природа меняется, дабы очистить мир от своих врагов. О том, что мы должны меняться вместе с ней.

Оно дарит плод ночью. Чудесный, божественный плод, что наполнит меня силой величайшего из друидов. Вручённый сильнейшим из его слуг — и принятый с подлинной благодарностью.

Сила. Сила растёт внутри меня! Силы опускается изо рта вниз, всё глубже, глубже, и… Моё горло распирает изнутри. Хотя я жажду этой силы больше всего на свете, я не могу проглотить плод. Я кашляю — сперва слегка, затем всё сильнее, я пытаюсь засунуть пальцы в горло и пропихнуть его вниз! Нет, нет, как же так, я же сам пришёл на Зов⁈

…я никогда не был достоин этой силы. Хотя бы я послужу Великому оболочкой для его ростка…

Теперь кашлял я сам, словно пытаясь вытолкнуть из лёгких несуществующий инородный предмет, «дарованный» Мёртвым Древом. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы оборвать приступ и на трясущихся ногах отступить от висящего на шипах трупа. Разумеется, я тут же споткнулся о другой труп и точно бы грохнулся на спину, если бы не надёжная рука Юки.

— Спасибо.

— Обращайся. Этот видел, что стало с ребятами?

— Хрен там был, — вздохнул я. — Та же локация — окрестности Древа, ритуал поедания плода. Хотя кто кого ест — это ещё большой вопрос…

Юки нахмурилась, переводя взгляд на прибитое к дубу тело.

— То есть, технически они оба погибли не сегодня, а бог знает когда, во время ритуала?

— Судя по всему. Второй хотя бы умер счастливым. Почти.

Деталей паззла стало больше, хотя и не капитально. К Древу могли притащить силой, а кто-то мог и прийти сам, «услышав зов». После сеанса хорового пения, соискателей — вольных или невольных — угощали алым плодом. Тот в свою очередь вызывал побочные эффекты, от лёгкого кашля до кровавой рвоты. С гарантированным летальным исходом.

Не считая того, что после смерти тело соискателя продолжает двигаться, смотреть по сторонам и даже кое-как воевать в компании таких же рядовых недозомби. В явно не-живом виде, но неуязвимое для некромантии, даже после повторной смерти.

Также в этом всём фигурировал некий Фергал — то ли реальный лидер секты, то ли фантомный религиозный кумир, чёрт разберёт. Смех и грех: в этой части Империи плотность сектантов на квадратный метр прямо-таки зашкаливала, а инквизиция Ордена и не чесалась.

Я обвёл поле боя мрачным взглядом. Если видения не лгали, применять «Последний вздох» к слугам Мёртвого Древа было практически бессмысленно. Да, какие-то сведения с них удалось получить, но всё ещё ничего о смерти или похищении Маэстуса и Уилла. Если я буду продолжать в том же духе, через три-четыре спелла меня накроет откатом в виде чёрного депрессняка. Проходили, знаем.

Значит, что? Значит, нужно особенно тщательно выбрать цель. А ещё — не жадничать и сделать то, что стоило сделать уже довольно давно.

Минус одно очко усиления заклинаний. Итого, из первых трёх спеллов, которым меня научила Кассандра, в базовом варианте осталась лишь «Хватка».

Последний вздох. Уровень заклинания — экспертный.

Школа — смерть.

Мана: 30 за использование.

Длительность: 20 секунд.

Описание: Прикасаясь к останкам некогда живого существа, вы наблюдаете последние мгновения перед его смертью через его глаза. Вам может открыться прошлое, которое привело его к смерти.

Маэстус как-то упоминал, что я и так по сути пользовался мастерской версией «Последнего вздоха». Мол, настолько я предрасположен к некромантии, что на базовом уровне и звуки слышу, и даже мысли. Не думаю, что мой друг вешал мне лапшу на уши, скорее магия в Аниме подстраивалась под каждого заклинателя, а за описания к спеллам и вовсе отвечала встроенная в ауру чужаков система. И в этот раз она выдала на редкость мутный текст. «Вам может открыться прошлое»? Вот это да, а если не откроется? Бог знает что, но выбирать, как обычно, не приходится.

— Они все пали. Когда мы были тут, — заметил Кёльколиуке, когда я поравнялся с трупом «оленетавра», обезглавленного Уиллом.

Если это так, я просто потеряю 30 маны и немного испорчу себе настроение. Оно у меня и так было не фонтан. Если же он тоже умер задолго до битвы…

Поколебавшись, я присел на корточки возле отрубленной головы чудовища и коснулся нижней части щеки, не закрытой оленьим черепом.

«Последний вздох».

Я добирался сюда так долго. Сколько прошло с момента, как я оставил Палатин? Я потерял счёт месяцам, времена года слились в одно, от жары до снежной бури. Но наконец я нашёл его — то самое место, где Фергал Защитник дал бой Дремлющему в Бездне триста лет назад. Где он пал под натиском тьмы, но оставил знаки для тех, кто решил последовать за ним.

Для братьев по Ордену я теперь опасный еретик, но это не имеет значения. Когда я отыщу могилу Фергала, то найду и ответы, как избавить мир от безумия. Видит Император, мои помыслы чисты, и отвечать я буду лишь пред Ним.

Возможно, даже раньше, чем собирался.

Их много, и они наступают со всех сторон. Судя по виду — слуги той мерзости, что осквернила лес. Вооружены чем попало — топоры, вилы, копья, даже лопаты, на которых до сих пор видны следы грязи. Строили укрепления? Что-то раскапывали?

Оглушаю первого врага неожиданным ударом посоха, в остальных летят колбы со взрывной смесью. Я пришёл сюда не с пустыми руками. Нужно что-то большее, чем толпа дикарей, чтобы остановить мастера-алхимика Ордена Священной Крови!

Иду вперёд, окутанный горьким дымом. Вокруг меня — мёртвые и умирающие, но я не слышу ни криков боли, ни проклятий, ничего, кроме глухих стонов и хрипа. Они тянутся к моим ногам — и окованное сталью основание посоха дробит их пальцы. Им нечего мне противопоставить.

…я едва успеваю заметить сгорбленную фигуру в тёмно-зелёном плаще с надвинутым на глаза капюшоном, мелькнувшую между деревьев справа. Успеваю заметить, но не среагировать, когда иссушенный перст поднялся и указал в мою сторону. А дальше земля вдруг оказалась так близко, как просто не должно быть.

Никакие книги не говорили об этом. Легенды трусливо молчали. На могиле великого Фергала выросло воплощение того самого зла, с которым он сражался. Я вижу, как его плоды убивают, как они сводят с ума, превращают пленников в рабов. Я ничего не могу сделать, кроме как наблюдать — и ждать своей очереди.

Но для меня приготовили нечто совсем иное.

Пленники и добровольцы подошли к концу. Сгорбленный друид, усыпивший меня ранее, снова тычет своим проклятым пальцем, указывая куда-то в сторону. Пока все смотрят мимо, я пытаюсь нашарить и раздавить крохотный флакон с зельем малого возвращения, вшитый в ткань плаща. Если бы только руки не были стянуты так туго!

Двое выводят из темноты… что это? Что это⁈ Полуразложившаяся туша… нестерпимый запах гнили… пасть! Пасть посреди! Разверзшийся зев! Оно тащит меня внутрь!! Нет! Нет!! ПОЖАЛУЙСТА, НЕТ!!

Кажется, на этот раз меня всё-таки вырвало.

Улучшить «Последний вздох» было отличной идеей, чтобы получить больше информации. И одновременно — чтобы капельку поехать крышей, наблюдая во всех подробностях процесс сотворения «оленетавра». Из глаз главного действующего лица. Слава богу, что заклинание не передаёт ощущений, только картинку и мысли.

— Есть… хорошие новости, — выдавил я, слегка отдышавшись. — Наших не убили, а усыпили. Почти наверняка. Ходит там такой горбатый урод и тычет пальцем куда ни попадя. Его надо выносить в первую очередь.

Юки нахмурилась.

— Это хорошие новости, а плохие есть?

— Ещё как есть. Из усыплённых потом делают либо этих, либо этих.

Я выразительно кивнул на трупы слуг, затем — на «всадника». Если предположить, что бедолага-алхимик по уровню был примерно равен Уиллу или Маэстусу, то схема вполне понятна. Крестьяне, разбойники и торговцы, которых заманили к Древу обманом, похитили или промыли мозги, шли на «мясо», низкоуровневых послушных мобов. А те, кто посильнее, становились основной для элитной кавалерии. Преобразователь, мать его, скелетов, герои меча и магии, часть третья. Только с непередаваемым друидским колоритом.

— Сколько у нас времени? — спросила она.

— Помнишь, что тебе сказал тот бородатый?

— Оно… приносит плод ночью?

— Угу. Не думаю, что плоды они хранят про запас, как и оленьи туши. До ночи у нас время есть.

До наступления темноты было ещё далеко, и наши враги тоже здорово рисковали. Одно дело — связать и обездвижить алхимика, другое — гладиатора с показателем силы под пятьдесят пунктов. Большинство верёвок и некоторые цепи Уилл мог разорвать даже не особо стараясь — он это мне лично демонстрировал. С Маэстусом всё было ещё веселее — для эффективного и чертовски мощного колдовства ему даже не нужно было что-то говорить или совершать пассы руками. Как только некромант откроет глаза, он погрузит своих похитителей в натуральный костяной ад.

По всему выходило, что мы могли даже не особо торопиться ребятам на помощь. Стоило лишь подождать пару часов, и они сами себя прекрасно освободят. Один раз их застали врасплох и усыпили, но два раза такой фокус не прокатит.

Но если переживать не о чем, почему у меня такое паршивое предчувствие?

— Внимание. На трупы, — сказал Кёльколиуке, вырвав меня из раздумий. Я даже не сразу догадался опустить глаза на землю, но как только опустил — почувствовал, как бледнею.

— Что за…

Точнее всего можно было сказать, что тела убитых слуг Мёртвого Древа начали разлагаться. Только не так, как разлагаются обычные трупы, а с какой-то бешеной, неестественной скоростью. Их кожа бурлила и плавилась, сползая с мышц, которые в свою очередь сворачивались в красно-бурое месиво. Изо ртов, ушей, ноздрей и глазниц на землю вытекали струйки густой алой жидкости, которая моментально впитывалась в землю. И как бы кошмарно это не смотрелось, это было только начало.

Трава и кусты на поле боя на глазах желтели и жухли, листья сворачивались и чернели. Болезнь распространялась через почву, быстро добравшись до деревьев, забираясь вверх по стволам, с которых сразу начала осыпаться кора. Порча Дальнего Бора пришла сюда, не спросив разрешения, и начала победоносное шествие из трупов своих детей.

Теперь, даже если бы я хотел ещё раз использовать «Последний вздох», целей у меня не осталось. «Оленетавры» разлагались вслед за слугами, распространяя бурую слизь на десятки метров вокруг. Полагаю, степь, где пали ещё двое этих рогатых уродов, теперь тоже заражена. Надо признать — эффективная тактика контроля территории. Любое поражение в итоге становится победой.

— Валим, — рявкнул я, подхватывая мешок с припасами и отступая в сторону лошадей, которые снова начали нервничать. Юки не нужно было повторять — она опередила меня и успела схватить поводья, пока перепуганные животные от нас не сбежали. Пара минут — и мы удалялись от проклятой поляны хорошей рысью.

Нужно было найти новое место для лагеря. Нужно было составить план освобождения ребят. Нужно было привести его в исполнение, желательно при этом перебив прислужников Древа и закрыв квест от Мэйв.

И всё это — в течение единственного дня, силами двух чужаков средне-низкого уровня и одного духа-хранителя. Раз плюнуть, короче. Разве когда-то было иначе?

— Если этот Фергал такой Защитник, почему вокруг его могилы собрались эти… эти…

Юки запнулась, пытаясь подобрать определение, но вопрос был понятен и без того. И ответ напрашивался сам по себе.

— Судя по третьему видению, он напоролся на то, за что и боролся. Точнее, против чего. Практика показывает, что если в мире творится какая-то отвратительная малообъяснимая херня, виноват Улхсотот.

Мы нашли другую рощу — в значительном отдалении от первой. Мы убедились, что за нами не следили, насколько вообще могли убедиться. Мы потратили битый час на то, чтобы выработать что-то, похожее на план атаки — и упёрлись в тупик. И вот, чтобы не признавать этого тупика, мы обсуждали что попало. Кёльколиуке остался этим крайне недоволен — и сказал, что будет спать, пока мы не вернёмся к единственно важной теме.

— Опять он?

— Каждый грёбаный раз. Работает как часы. Разве что запаха безумия не хватает, но зуб даю — скоро мы его ещё нанюхаемся.

Первым нашим порывом было отправиться в бой прямо сейчас — пока солнце лишь поднималось к зениту, а силы Древа были изрядно истощены после атаки на наш лагерь. Увы, мы быстро сообразили, что Юки потратила два заряда медведя из трёх, и до отката придётся ждать ещё три часа. Моя боеготовность также оставляла желать лучшего — разовое полное восстановление маны я потратил, «Крепкий орешек» тоже ушёл на откат. Лобовой штурм, даже посреди бела дня, больше напоминал самоубийство. И пусть нам двоим и Уиллу смерть не грозила, я всерьёз переживал за Маэстуса.

Опять же, чужаки мы или нет, кто знает, какими последствиями грозит «нанюхивание» безумием Дремлющего в Бездне?

Юки вяло улыбнулась в ответ.

— Я знаю, как оно пахнет. Хотя почти и не соображаю к этому моменту.

Я вспомнил бешенство Юки, когда Врата Безмолвия отказались открыться перед ней. Дикий рёв, ярость, нити слюны, свисающие из пасти. Её депрессия, отчаяние и ужас тогда достигли пиковой точки — и переросли в безумие Улхсотота. При этом неудача у Врат была лишь триггером, конечной точкой. Настоящая причина — просто прошло время, и состояние Юки ухудшилось.

Она, должно быть, заметила выражение моего лица и закатила глаза.

— Да в порядке я, в порядке. Фиг знает, почему, правда, обычно на девятый день меня начинает плющить по полной.

— А сейчас прямо норм?

— Как в первый день. Как огурчик. Может, на меня как-то фабрика плохо влияет? А тут природа, свежий воздух…

Я хотел было слегка саркастично напомнить, что далеко не вся окружающая природа оказалась полезна для здоровья, особенно ментального. Но меня опередил незнакомый женский голос, раздавшийся за нашими спинами.

— Это не воздух. Это Убежище. Оно награждает тебя за то, что ты вернулась.