Безумный зов небес

Глава двадцать первая

На удивление, я не запаниковал, уж точно не сразу. Сперва мне пришла в голову мысль использовать как ориентир останки чудовища — в конце концов, оно тащило меня более-менее по прямой, и если встать спиной к обрывкам «щупалец», можно определить направление. Да, я всё ещё мог твёрдо стоять на ногах, и это тоже немного успокаивало. Это значило, что после нахождения ориентира всё, что от меня потребуется — ножками добраться до привычных лестниц и платформ, а оттуда — до комнаты Лии.

Только вот сколько бы я ни оглядывался, найти даже маленького кусочка «медузы» мне не удалось. То ли её маскировочные свойства сказывались даже после смерти, то ли тело просто слилось с породившей его пустотой.

Голова всё ещё гудела от натиска проклятья Владыки, но я заставил мозг сосредоточиться на актуальных вопросах. Пока я находился в сознании, оно не могло причинить мне вреда. В отличие от пребывания в этом странном отсутствии пространства, где могли водиться ещё бог знает какие монстры, или же, не знаю, просто кончиться воздух.

Быстрый взгляд на полоску маны — 42 из 315, до «экспертного» вызова Нэсс, при котором она может не только сражаться, но и указывать дорогу, ещё минут пять. Не знаю, подозревала ли о том Кассандра, но она подарила мне лучшего из возможных союзников. Нэсс неоднократно спасала мою шкуру в Изнанке, реальной Аниме и вот теперь в Обители, где бы та ни находилась. В обычной обстановке я бы спокойно простоял эти пять минут, дальше целиком положившись на чутьё теневой «собачки».

Увы, обстановка была далека от обычной.

Не прошло и минуты, как я почувствовал, как невидимая опора под моими ногами словно слегка размягчается, на ощупь из камня становясь чем-то вроде прорезиненной ткани. Я попробовал сделать шаг в сторону — и ощутил, как она ходит под ногами ходуном. Несколько быстрых шагов вывели меня назад на твёрдую поверхность, но не прошло и пяти секунд, как и она начала колыхаться.

Что же, значит, вперёд — не зная дороги, просто пытаясь выиграть время. Затем пришлось ускорился до быстрого шага, затем до бега. Через минуту я скастовал «Поступь саламандры», но даже мастерского уровня одного из моих лучших заклинаний не хватило, чтобы обогнать стремительно меняющуюся пустоту. Прорезиненная ткань под ногами стала грязью, грязь — зыбучим песком, песок — жидким желе. Мастерская «Поступь» гарантировала, что меня будет почти невозможно сбить с ног, но это условие работало лишь пока я бежал по чему-то, хотя бы отдалённо напоминающему землю. Или воду — но очень, очень недолго.

Я поскользнулся и не удержал равновесие. Я рухнул лицом вниз и почувствовал, как моё тело стремительно погружается — из пустоты в пустоту, чтобы провалиться ещё ниже и потерять любое представление о направлении и пространстве. Чтобы никогда не вернуться в Обитель, не вернуться никуда, а просто падать и падать, покуда не погаснут звёзды.

О чём я, кстати, тоже не узнаю, поскольку никаких звёзд в пустоте предусмотрено не было.

— Тук-тук.

Голос был женский и совершенно незнакомый. Приятный, но скрипучий и резковатый, как звук слегка расстроенной скрипки. Вздрогнув, я оглянулся — настолько, насколько позволяла моя невидимая тюрьма из невидимого «желе», в которое я опускался всё глубже и глубже. Никого.

— Тук-тук, — в голосе прорезались нотки нетерпения, словно его хозяйка обращалась к человеку недалёкому и, возможно, тугому на ухо.

— Кто… там? — неуверенно отозвался я.

— Яна.

— Яна?

— Я намаялась тут висеть! Посмотри уже наверх.

Шутка была настолько дурацкой и неожиданной, что я фыркнул. А потом — куда деваться — задрал голову наверх, насколько это было возможно в моём положении.

Она в самом деле висела вниз головой — точнее, сидела на пустоте, как на стуле, беспечно болтая ногами. Как вариант, висел на самом деле я, в этом безумном месте нельзя было сказать наверняка. Юная девушка с глазами разного цвета — один карий, другой светло-голубой, одетая в ярко-зелёный шутовской наряд с красными лентами, на голове — колпак с золотыми бубенцами. Я не сразу узнал её, но потом она широко улыбнулась, и у меня в голове щёлкнуло.

— Пенелопа?

— Эй, так нечестно! Почему ты знаешь моё имя, а я твоё — нет?

Я был абсолютно уверен, что представлялся на суде, но напомнить об этом не успел. Богиня веселья спустилась ниже — так, что мне больше не пришлось задирать голову, чтобы на ней смотреть.

— Крепко ты встрял, приятель, — сказала она низким тоном, словно изображая прокуренного мафиози. — Давай руку, попробуем вытащить тебя отсюда. Не бойся, это бесплатно.

Она протянула мне руку с открытой ладонью — как раз на расстояние, где я бы мог за неё ухватиться. Сквозь сопротивление «желе» я протянул свою, но тут же вздрогнул и остановился. Безымянный палец правой руки обожгло — то предупреждающе вспыхнуло Погасшее Солнце.

Моя новая знакомая только что мне солгала, и солгала не безобидно. Либо она вообще не собиралась меня вытаскивать, либо за это полагалась цена.

Заметив мою реакцию, Пенелопа скривилась и театрально вздохнула.

— Ладно, ладно, может и не бесплатно. Но тебе, как посланнику — со скидкой!

— Какова… цена? — выдавил я.

Погружение в пустоту замедлилось, но не остановилось, и выбор у меня в общем-то был невеликий. Продолжать гордо погружаться, а затем, скорее всего, и падать до бесконечности, или принять любую помощь. Но чутьё прямо-таки вопило о том, что бездумно довериться без двух минут врагу — а Пенелопа находилась на стороне обвинения — было крайне скверной затеей.

— Пфф, ерунда, — махнула рукой она. — Шутка, которой я не слышала. Так уж и быть, одна.

Этот странный диалог напомнил мне о другом разговоре, который мне вовсе бы не хотелось вспоминать. Впрочем, условие казалось лёгким, даже чересчур. Богиня веселья, возможно, знала все шутки в Аниме, но вряд ли ей были знакомы анекдоты с Земли. Из-за такого условия Погасшее Солнце могло бы и не активироваться, так что здесь явно таился подвох. Я терпеливо молчал несколько секунд, пока моя собеседница не выдала ещё один наигранный вздох.

— Разумеется, шутка должна быть смешной, — её голос вдруг раздался прямо у моего левого уха. — Она будет засчитана только если я рассмеюсь, иначе какой смысл?

— А если нет?

— А если нет, останешься мне должен, только и всего. Ну как, по рукам?

ВНИМАНИЕ! Пенелопа Агог предлагает вам задание!

«Рассмешить бога»

Описание: Расскажите богине Веселья смешную шутку, которой она не знает. Достаточно всего одной.

Награды: Опыт — 1000.

Предметы —

Предназначено для персонажей 1 уровня и выше.

Невеликий выбор. Прямо-таки никакой. Видимо, судьба у меня такая — забалтывать богов, как старых, так и новых.

Когда моя ладонь коснулась её, пустота перед моими глазами вдруг сделала полный оборот, а к горлу подкатила тошнота. Спустя пару секунд я обнаружил себя снова стоящим на твёрдой поверхности — на этот раз не невидимой, а вполне понятной каменной платформе. Стоящим не на ногах, правда, а на всех четырёх конечностях, пока тело сотрясала крупная дрожь. Пенелопа с любопытством наблюдала за мной, склонив голову набок, словно молодая сова.

— Как оклемаешься, догоняй, — наконец сказала она, и бодро зашагала вперёд, при каждом шаге комично вздёргивая ноги гораздо выше, чем требовалось. Платформа проступала из пустоты прямо под ней, превращаясь в длинный каменный мост посреди окружающего не-пространства.

Собрав остатки сил, я поднялся с колен и кое-как двинулся следом.

Удивительно, но чем больше человек устал, тем хуже он вспоминает определённые вещи. То есть, конечно, нифига не удивительно, это так, вымученный сарказм. Вдобавок к тяжёлому дню, где меня таскали по невозможным местам, душили, тащили и подвешивали, по моему мозгу успело хорошенько оттоптаться проклятье Деи. И вот результат: пока я плёлся за Пенелопой, в моей голове крутились лишь самые бородатые, самых тупые анекдоты из детства, которые можно было только представить.

Чебурашка и крокодил Гена. Петька и Василий Иваныч. Вовочка. Винни Пух и Пятачок, Холмс и Ватсон. Персонажи чужой культуры, другой планеты, абсолютно незнакомые для Пенелопы. Что было бы плюсом, поскольку анекдоты про них она слышать не могла, да только все шутки либо требовали контекста, либо были настолько плоские и избитые, что не заставили бы улыбнуться и детсадовца. Буратино утонул. Колобок повесился. Да твою же…

— Сколько у меня есть времени? — спросил я бодро шагающую богиню, с трудом пытаясь подстроиться под её темп.

— А пока до Обители не дойдём. Ты начинай, не стесняйся, за попытки бить не буду.

— Ладно. Заходит как-то в бар… то есть, в трактир, скелет, и говорит…

— Трактирщик! Кружку пива и швабру! — закончила она за меня, ухмыльнувшись. — Классика. Давай что поновее.

— Лежат два помидора на столе, — ровным голосом сказал я. — Один у другого спрашивает: «Ты как здесь оказался?» А второй отвечает: «Ааа, говорящий помидор!»

— Уже лучше! Но и этот я слышала.

— Идёт заяц по лесу и кричит…

Память постепенно прочищалась, я даже понемногу вошёл в азарт. Основная проблема оставалась в контексте — если шутку надо дополнительно пояснять, над ней никто не посмеётся. Анекдоты, где упоминались компьютеры, автомобили, мобильные телефоны и вообще любые достижения науки и техники дальше XIX века либо отпадали, либо требовали серьёзной адаптации. Страны и национальности, профессии, религия — я ещё никогда не задумывался, сколько хохм базируется на столь специфических вещах. В сухом остатке — бородатые, простые и детские шутки, а также какое-то количество абстрактного юмора. Всё это отскакивало от Пенелопы, как бумажные шарики от танковой брони.

Кажется, великий Бастер Китон однажды сказал, что есть дюжина способов заставить публику плакать, но нет ни одного надёжного способа вызвать смех.

Следом я вспомнил американскую культуру — и бесконечный поток так называемых «батиных шуток». Среди них были и шутки-переклички с «тук-тук», с одной из которых богиня веселья решила начать наше знакомство. Сходу я мог вспомнить штук двадцать, только вот все они строились на каламбурах английского языка, что очень посредственно переводилось даже на русский. За перевод с русского на имперский и обратно отвечала система, и я понятия не имел, как она справится с дурацкой игрой слов с моего неродного языка. Можно, конечно, попробовать адаптировать…

— Тук-тук.

— Кто там?

— Ямал.

— Ямал?

— Я малость запыхался, может, передохнём?

— Хорошая попытка! — заулыбалась она. — Но отдохнёшь уже на месте, а я подумаю, что ты мне будешь должен.

Анекдоты про животных вызывали у неё лишь лёгкую ухмылку. Анекдотами про семейные дрязги я добился жалостливого взгляда. Она знала абсолютно все шутки из разряда «заходят как-то в бар» и рассказала в ответ пару, которых не знал я. Ни одна моя адаптация «тук-туков» не заставила её рассмеяться. Курица, переходящая дорогу, небогатый набор чёрного юмора, стишки-пирожки — не работало ничего. Некоторые шутки Пенелопа признавала новыми, но не находила достаточно смешными.

Я чувствовал, как мой мозг вновь закипает без малейшей помощи проклятья. А на горизонте пустоты тем временем замаячила Обитель — и возникающая из ничего каменная тропа вела прямиком к ней.

— … а там кровища — и шкаф на плоту стоит, — закончил я один из самых длинных из известных мне анекдотов с дурацкой, но неожиданной концовкой.

Тот потребовал серьёзной переделки, поскольку ни о самолётах, ни о холодильниках в Аниме не слышали. Увы, результатом моих усилий был лишь рассеянный кивок со стороны Пенелопы — кажется, она вообще не связала одну часть рассказа с другой. Все мои последние попытки пошутить воспринимались одинаково — богиня веселья выглядела хмурой и подавленной, словно возвращение в Обитель было тяжёлой, нелюбимой работой, от которой невозможно было уклониться. Что с одной стороны смотрелось странно, но с другой…

Я вспомнил слова Насифа о том, что именно она когда-то проектировала Обитель. По всей видимости, ещё до Ночи Ночей, ещё когда звалась Счастьем.

Следующая стукнувшая мне в голову мысль была настолько очевидной, что я застыл на месте, позволив Пенелопе уйти вперёд. Только вот последствия высказывания подобных мыслей невозможно было предсказать. Я вполне представлял, что при худшем исходе меня вернут назад, в желеобразную пустоту, чтобы не мозолил глаза и не умничал. С другой стороны, перспектива остаться в должниках также не радовала.

— Чего встал? — скрипучий голосок, раздавшийся прямо под ухом, чуть не заставил меня шарахнуться с моста в сторону.

Пенелопа, только что обгонявшая меня метров на двадцать, теперь стояла слегка сзади от меня, неодобрительно качая головой. До Обители было рукой подать, и я понимал, что задержка с моей стороны смотрелась как попытка оттянуть неизбежное. Ну, была не была.

— Последняя попытка, — сказал я. — Последняя шутка. Не понравится — считай, что ты победила прямо сейчас.

— Эх, уболтал! — хихикнула она и подставила ладонь к уху, демонстрируя повышенное внимание.

— Дело было давно, — начал я так, словно рассказывал сказку, а не анекдот. — Когда целители-мозгоправы в Империи в самом деле пытались лечить людей, а не ставить на них смертельные эксперименты.

— Прямо так давно?

— Столетия назад. В общем, пришла к одному такому целителю юная девушка и сказала: «Доктор, в последнее время меня вообще ничего не радует. Жизнь жестока и несправедлива, в ней так много боли. Что мне делать?»

На этот раз комментариев от Пенелопы не последовало — она действительно внимательно слушала мою грубую переделку классической шутки. Я продолжал:

— А целитель ей и говорит: «Знаете, мне всегда помогало сходить в Церковь Спокойствия, и там вознести мольбу Счастью. Почему бы и вам это не попробовать?»

Выждав небольшую паузу, я выдал ей панчлайн:

— «Но доктор!», — воскликнула девушка, — «Теперь меня зовут Весельем…»

Ответом было гробовое молчание. Я осторожно взглянул на Пенелопу — она стояла, закусив нижнюю губу и сжав кулаки, будто еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Неужели я всё-таки перегнул палку?

— Не стыдно бить ниже пояса? — наконец выдавила она, шмыгнув носом. — А ещё посланник называется.

В ответ я устало развёл руками. Сперва мне казалось, что Веселье была осколком Счастья, маленьким сохранившимся кусочком от некогда большой картины. Но при более близком знакомстве с ней стало ясно, что аспект Счастья она потеряла целиком. Веселье же стало ширмой, отчаянной попыткой замаскировать невероятную, невосполнимую потерю.

И единственное, что я мог ей предложить — сочувствие, завёрнутое в обёртку старой шутки.

— Ха, — сказала Пенелопа, улыбаясь так криво, что это больше казалось гримасой. — Ха-ха. Ха.

— Это считается за смех? — осторожно уточнил я.

— Считается, считается. Иди уже, отсыпайся, пока я не передумала.

Я хотел было возразить, что до Обители надо было пройти метров пятьсот, а там — добраться до комнаты Лии, но когда поднял глаза, перед ними маячила знакомая дверь из чёрного дерева. В какой момент Пенелопа могла перенести меня сюда? Когда Обитель оказалась в области видимости? С середины пути? С самого начала?

У меня не осталось сил на раздумья, гадание или любую другую деятельность. Я ввалился в «комнату» Лии, чудом не споткнувшись о кота Сумрака, рухнул на кровать и провалился в спасительную темноту.

Времени до нового суда: 6 дней.

Возвращено богов в Обитель: 0.

«Рассмешить бога» — задание выполнено!

Получено опыта — 1000.

Ваша шутка, пусть и не самая смешная, понравилась Пенелопе. Пока что вы ей ничего не должны.

Получен уровень — 14!

Здоровье повышено на 10! Выносливость повышена на 20! Мана повышена на 10!

Доступно очков характеристик — 5.

Доступно очков повышения силы заклинаний — 5.

Первую минуту после пробуждения я не мог вспомнить, где нахожусь. У меня не было привычки засыпать на нормальных кроватях за всё пребывание в Аниме. В лучшем случае под это определение попадали скромные постели в том или ином трактире, а так — голая земля или голый же камень пещеры Сердца. Ощущать спиной по-настоящему мягкий матрас и чистые простыни было настолько забытым опытом, что даже внушало лёгкий дискомфорт.

Постепенно образы событий предыдущих дней пробрались в мою голову, и я успокоился. Каким-то чудом мне удалось выжить, сохранить душу, не сгинуть в пустоте и даже не остаться в должниках. Сплошные плюсы, если не считать того, что из Санитария я вытащил ровно ни одного бога. Пора просыпаться и браться за дело.

— Мяу, — сказал Сумрак, вспрыгивая на кровать и смотря на меня внимательными жёлтыми глазами.

Как и у Нэсс, у Сумрака не было ничего напоминающего рот, поэтому бог знает, откуда он издавал звуки. Сперва мяв, а затем, в ответ на почёсывание и поглажку — негромкое мурчание.

Какое-то время ушло на завтрак — тот как обычно появился на прикроватном столике. Какое-то — на игру с котом, потому что обещания надо держать. Интересно, Нэсс не обидно, что я вызываю её только по делу, и никогда — чтобы просто почесать за ушами и сказать, что она хорошая девочка? Мана — штука ценная, а иногда и бесценная, но отношения тоже надо налаживать. Я дал себе зарок, что когда разберусь с делами в Обители, буду призывать Нэсс хотя бы раз в день.

Дальше, распределение статов и усиление заклинаний. Интеллект на тройку, до сорока, по единичке в удачу и интуицию. В последнее время прокачка смотрелась чем-то лишним, напоминающем мне либо о роли чужака, либо о слабости, неспособности защитить друзей и близких. В мире, где главенствовало право сильного, моих сил хватало лишь на истребление рядовых мобов, в лучшем случае — пару ударов «Когтем феникса». Увы, заняться капитальным исправлением ситуации я мог примерно тогда же, когда и тратой маны на вызов Нэсс для почесушек.

Если это «тогда» вообще настанет.

Поразмыслив, я вложил одно усиление во «Вспышку», которой пользовался регулярно. Пришлось отпихнуть в сторону невидимую жабу, что лезла душить меня с воплями о растрате драгоценного ресурса. Мол, дождись лучше пятнадцатого, а там авось можно будет и что поважнее усилить. Нет уж, апгрейдить надо то, что часто применяется и приносит однозначную пользу. И так очки усиления копятся быстрее, чем я расширяю свой арсенал спеллов.

Вспышка. Уровень заклинания — экспертный.

Школа: Огонь.

Мана: 25 за использование.

Длительность: 10 минут.

Урон: 10 (огонь). Шанс наложить «ослепление» — 80%.

Описание: Вы взываете к огню в своей душе, и он освещает вам путь, пока соприкасается с вами. Он становится настолько ярким, насколько вам нужно. Подбросьте его в воздух, чтобы ослепить врагов.

Стук в дверь раздался ровно в тот момент, когда я собрался выходить — словно тот, кто стоял снаружи, терпеливо ждал, пока я закончу. Глазка на двери не было, так что мне ничего не оставалось, как спросить:

— Кто там?

— Мнена.

— Мнена?..

— Мне надоели эти шутки, надо придумать что-то новое, — сказала Пенелопа у меня из-за спины.

Я вздрогнул и обернулся. Воплощение Веселья снова сменила наряд — сегодня она красовалась в плотной коричневой куртке на размер больше чем нужно, надетой на голое тело, и серых дорожных штанах, порванных на коленках и не только. Пожалуй, единственным соразмерным целым предметом её одежды были невысокие сапожки из мягкой ткани, но и то не факт. Её волосы, раскрашенные во все цвета радуги, были заплетены в десятки неаккуратных косичек.

В руках Пенелопа держала кота Сумрака, который был явно не в восторге от такого обращения, но и вырваться не пытался.

— Как ты… — только и выдавил я от неожиданности.

Почему-то мне казалось, что боги не могут ходить в гости друг к другу без приглашения и уж тем более проникать в «комнаты». С другой стороны, возможно, эти правила были не писаны для Пенелопы, которая явно обладала особой властью над местным пространством.

— Что я? Ты же меня и впустил.

— Я не…

— Ты собирался! Давай-давай, двигай уже, хорош скуку нагонять!

Секунда — и мы уже на «лестничной клетке» около двери Лии. Сумрак с недовольным мявом прыгнул назад, в «комнату». Секунда — и мы в другом месте, где-то в центре пересечения трёх безумных лестниц разом — одна двигалась вниз, как эскалатор, две других заворачивались по спирали. Секунда — и мы на одинокой платформе, не прицепленной ни к чему, медленно вращающейся вверх ногами над всей остальной Обителью. Я схватил Пенелопу за плечо прежде чем успела тикнуть новая секунда.

— Хватит, — сказал я, с некоторым трудом сдерживая тошноту от серии телепортов. — Пожалуйста.

— Да мне и самой надоело, — сказала она примирительно. — Ладно, куда тебя отправить?

— К Эми, — ответил я, не задумываясь. Дорогу в Санитарий можно было спросить у кого угодно, а такой шанс ещё вряд ли выпадет.

— Хитрый какой! Нетушки, к ней не могу, Большой Эс злиться будет. Он, конечно, и так будет, но если отведу — прямо будет-будет!

— Большой Эс? — не понял я сразу. — Судья?

— А? Кто? А, ну да, Судья, — хихикнула она. — Я просто привыкла его иначе звать.

— Как? — быстро спросил я.

— Вот всё-то тебе скажи!

Я не успел продолжить дискуссию, поскольку моргнул, а мы уже переместились на новое место — прямо к порогу арки Санитария. Пенелопа беззаботно шагнула внутрь, я следом — с некоторой опаской. Но по всей видимости, сутки прошли, так что меня тоже пустило без проблем.

Всё тот же коридор гостинки, без малейших изменений. Хотя нет, вру, дверь Творчества теперь выглядела так, словно попала под капитальный ремонт. Чистая, почти блестящая, перетянутая свежим дерматином. Интересно, если бы я снова постучал, старик бы меня впустил?

Пенелопа шагала вдоль рядов дверей, высоко вскидывая ноги в пародийном марше и громка стуча пятками по старым доскам на полу.

— Советую вот эту, — сказала она, кивая на железную дверь, покрытую грязными разводами. — У меня хорошее предчувствие.

Я подошёл поближе, рассматривая указанное. В отличие от входа к Творчеству, на этой двери был глазок, а рядом даже виднелась кнопка звонка.

— Звони, посланник, — ухмыльнулась Пенелопа.

Хотя электричество в Аниме уже изобрели, я не был уверен, что хоть раз видел на дверях современные звонки. Впрочем, особенности пространства Санитария мне всё ещё предстояло выяснить, и раз уж моя новая знакомая взялась мне помогать несмотря на все обстоятельства, стоило потом расспросить её поподробнее. После этой попытки.

Я потянулся к звонку, как вспомнил ещё одну вещь, которую забыл спросить раньше.

— Слушай, а что за дрянь меня пыталась сожрать, минут за десять до того, как ты меня нашла?

— А? Какая дрянь? А, ну да. Всего лишь тварь небытия. Молодая совсем, дурная, но сильно оголодавшая. И раз уж напомнил, подставляй лоб.

— Что?

— «Чтооо»? — передразнила она, почти идеально попав в тон моего голоса. — Лоб, говорю, подставляй, больше просить не стану.

Больше не рискуя переспрашивать, я подставил лоб — и тут же получил по нему щелбан такой силы, что потерял два очка здоровья. Издав короткий вопль, я отшатнулся, потирая растущую на лбу шишку.

— Не благодари, — великодушно сказала Веселье, дуя на палец. — Отныне для голодных тварей ты пахнешь, как кусок… Ну, плохо пахнешь, в общем. Невкусно. А теперь звони давай!