Бездыханные ІІ

Глава 15

Мы втроем развернулись в сторону голоса. В десяти метрах от нас стояло четверо мужчин, в двоих из которых я узнала спутников Вайлет, ну и сама девушка.

— Я же говорила, Мио, вечер еще не окончен, — сказала она, прожигая меня взглядом.

Примерно несколько секунд мы все смотрели друг на друга молча, после чего Данте внезапно сделал один шаг вперед и произнес серьезным тоном:

— Каковы ваши мотив и цель?

— От нашего сотрудника, — секунду поколебавшись, начал отвечать один из мужчин, — поступили сведения, что в городе Спрингс штата Колорадо была обнаружена девушка, одержимая демоном высшего ранга. В ходе тайного расследования узналось, что она на самом деле является ветором — носителем демонической силы. Информация о веторах была строго засекречена и большинство из нас считали их полностью уничтоженными, а для некоторых эта история стала просто легендой. Но теперь все подтвердилось. Мы здесь, чтобы уничтожить вас, хотя, думаю, вы и сами об этом уже догадались.

— Это же очевидно, — сказала Мелори и сложила руки на грудию — Только вот как вы собираетесь это сделать? Если вы знаете историю, то вам известен тот факт, что просто нас убить невозможно.

— Нам известно. К сожалению, здесь не подходящее место, чтобы проводить сжигание, поэтому мы просто обезглавим вас и унесем в более пригодное для этого место.

Реакция Мелори на его слова поразила не только экзорцистов, но и меня. Она задрала голову и залилась громким смехом. Враги от такой неожиданности вздрогнули и насторожились.

— И как вы собираетесь это сделать? — спросила женщина, отсмеявшись. — Думаете, мы покорно склоним головки под ваше лезвие? Да ваши предки вдесятером наваливались на одного умершего, чтобы схватить его, и если из них выживал один — это считалось удачей. А вы, современное поколение, у которых нет ни капли того мастерства, собираетесь вот так вот просто взять и отрубить нам головы. Что ж, удачи. Только вот, — улыбка слетела с ее губ, — даже отрубленная голова может кусаться, и вот уже пять столетий я есть значительное тому подтверждение.

Следующие действия произошли буквально за пару секунд: Мелори и двое мужчин сорвались друг другу навстречу. В тот же миг остальные двое ринулись на Данте, который даже не сдвинулся с места. Когда враги настигли Мелори, в руках которых оказались два коротких кинжала, она резко присела, благодаря чему лезвие прошло в нескольких сантиметрах выше ее макушки; после чего схватила за запястья вооруженные руки над собой и вывернула вперед себя. Данте же, когда остальные двое мужчин уже готовы были нанести ему удар такими же кинжалами, одним махом оттолкнул их руки тыльными сторонами ладони, от чего удар прошел мимо и мужчины, потеряв равновесие, повалились на землю.

Из-за того, что я на мгновение переключила все свое внимание на эти схватки, я чуть было не пропустила момент, когда Вайлет, внезапно появившаяся рядом, пыталась нанести мне ножевой удар прямо в глотку. Благо разум уже был готов к внезапному нападению, поэтому, когда зрение уловило мелькнувший вблизи блеск лезвия, я тут же инстинктивно дернулась резко вправо, после чего схватила державшую кинжал руку девушки и, завернув ее Вайлет за спину, прижала девушку к земле. Получился захват, который я недавно видела по телевизору в программе про самооборону.

— Полегче! — сквозь зубы прошипела Вайлет, стараясь высвободиться из моей стальной хватки.

— А ты не дергайся.

Немного ослабив залом руки, но не уменьшив силы давления на тело, я повернулась в сторону остальных, чтобы узнать исходы их сражений. А исход был очевиден с самого начала. Двое мужчин, которые напали на Мелори сейчас лежали скорченно на земле, прижав руки к животу и откашливаясь. А те же, кто рискнул наброситься на Данте, теперь стояли на коленях, а он держал их сзади за шеи, не давая пошевелиться. И вид у этих двух мужчин был такой, будто бы их приковали к земле металлическими цепями: они пытались дернуться, но что-то не давало им даже на сантиметр сдвинуться с места.

— Я ожидала большего, — холодно произнесла Мелори, поправив юбку. — Мне кажется, экзорцисты не воспринимают нас всерьез. Или вы надеялись, что ваше внезапное появление заставит нас поджать от страха хвосты? Во всяком случае, это уже не важно. Сейчас я рекомендую вам без лишнего шума убраться из города, тогда мы вас не тронем. Но если вы опять попытаетесь напасть на нас, то нам придется оказать сопротивление посильнее этого.

Один мужчина, которого отделала Мелори, попробовал привстать, держась одной рукой за живот, а другой — опираясь на землю.

— Согласен, мы вас недооценили, — хрипло произнес он, сплюнув небольшой сгусток крови. — Поэтому нам нет причины продолжать сейчас сражение — силы не равны.

— Хм… в отличии от своих предшественников, вы смышленее, — Мелори ухмыльнулась. — Хоть это радует.

— Но, — внезапно громко произнес тот же мужчина, уже полностью приобрев вертикальное положение, — вы выиграли битву, но война все еще продолжается. Мы соберем все данные о веторах, которые не были уничтожены и наконец-то узнаем правду о том, что же произошло почти триста лет назад, и почему информация о веторах столько веков держалась в секрете.

Женщина, услышав это, вмиг посерьезнела и нахмурилась.

Из-за того, что я опять переключила все свое внимание на них, Вайлет, которая до этого момента покорно лежала на земле, вдруг резко дернулась и вывернулась из моей хватки. Быстро встав, она подбежала к только что говорящему мужчине, стала у него за спиной и, держась за недавно заломленную мной руку, смерила меня гневным взглядом.

Данте в этот момент отпустил шеи двух остальных мужчин и отошел на шаг назад. Они в свою очередь согнулись над землей, резко и часто дыша. Их лица были красными даже слегка посиневшими, будто бы их только что подвешивали головой вниз на длительное время, а кожа блестела от пота, заметными каплями стекающего за шиворот.

— Вы не знаете, на что идете, — произнес Данте серьезным тоном.

— Мы знаем только то, что до нас донесли учения наших предков. А учили они нас тому, что вы — зло, и право уничтожения этого зла было дано нам — экзорцистам. Этого знания нам достаточно, — молвил ему тот же мужчина, который разговаривал с Мелори.

— Да?! — гневно рявкнула женщина, внезапно разозлившись. — И кто же вам дал это чертовое право?! Считаете себя всесильными?! Думаете, вам все позволено?! Да я еще вашим прапрадедам кровь проливала! Да я ходила по этой земле, когда вы, глупцы, еще даже не представляли, кто такие умершие! — она сорвала с себя маску. — Да я самолично перерезала горла почти половине тысячи экзорцистов в период «Войны креста и крови»! А в день самой масштабной и решающей битвы на этой войне, ваши чертовы предки с войском, в количестве двенадцати сотен, даже не смогли справиться с шестью де…

— Мелори! — внезапно гаркнул Данте, перебивая женщину, которая от такой неожиданности даже вздрогнула. Когда она замолкла и обернулась к нему, все еще напряженная от гнева, он продолжил уже более спокойным голосом, — не позволяй своей гордости взять над тобой верх.

При свете праздничного фонаря я увидела, как зеленая радужка глаз Мелори возле зрачка приобрела красный оттенок, который паутинкой постепенно распространялся на всю радужку, а сам зрачок легко подрагивал, пытаясь вертикально вытянуться. Женщина цыкнула языком, и примерно на три секунды закрыла глаза. Когда она их открыла, они вновь приобрели нормальный цвет и круглую форму зрачка.

— Говори ты с ними, — усталым тоном произнесла Мелори, умерив свой пыл и став возле Данте. — Ты лучше держишь себя в руках.

Он кивнул и обратился к экзорцистам, которые после такого напора были, мягко говоря, в шоке.

— Итак, вижу, больше продолжать наш спор смысла нет. Вы сейчас же покинете не только праздник, а и наш город. И говоря «вы», я имею в виду всех экзорцистов, а не только вашу пятерку, так как чувствую, что вы прибыли к нам в большем количестве. Если спустя двадцать четыре часа я замечу кого-то из вас в поле своего зрения, то выманю в безлюдное место и нападу без предупреждения. То же самое будет происходить и в будущем, но если инициатором нападения окажетесь вы — я вас убью. А на счет информации о веторах, которую вы так активно планируете раздобыть, то тут я могу вам сказать лишь одно — вы сами вяжете себе петлю на шею. Любопытство — древо, порождающее плоды греха и смерти. Ваши предки погибли именно из-за этого. Они пали от клинка того, кто считает себя нашим предводителем. Как пастух, ведущий табун овец. И вы для него всего лишь глупое стадо волков, позарившихся на его овец. Когда он узнает, что вы пытаетесь восстановить знания о веторах, или что от вашей руки пал хоть один умерший, поверьте мне, он убьет вас сразу же, и неважно, мужчина вы или женщина, взрослый или ребенок. Поэтому, если не хотите скорой кончины, рекомендую вам быть тише воды и ниже травы, и не кричать направо и налево о веторах и не устраивать таких нападений, как это, когда в любой момент сюда может забрести кто-то из простых людей. И я говорю вам это не просто из-за доброй воли, а потому что вы своими действиями можете нанести больше вреда окружающим, чем мы за все свое существование. А теперь можете уходить, мы вас не тронем.

Он замолчал. Мужчины и Вайлет еще несколько секунд молча смотрели на нас, видно, пытаясь понять, не лжем ли мы, после чего переглянулись между собой и кивнули. Пострадавшие от рук Данте и Мелори уже полностью пришли в себя и могли нормально передвигаться.

Все пятеро экзорцистов уходили, повернувшись к нам спиной, но я видела, что если с нашей стороны послышится хоть какой-то шорох, они тут же развернуться, готовясь к внезапному нападению.

Когда они скрылись за углом, я почувствовала внезапное облегчение.

— Думаешь, они нас послушаются? — спросила Мелори у Данте, не сводя глаз с того места, где только что исчезли наши враги.

— Надеюсь. Иначе их древо любопытства будет срублено вместе с их головами.

Женщина еще две секунды смотрела вперед себя, после чего перевела взгляд на меня.

— Мио, ну как ты?

Я провела рукой по волосам и выдавила из себя измученную улыбку.

— Могло быть и хуже.

— Могло, — согласилась она. — По крайней мере, кровавых расправ нам избежать все же удалось. Они более смышленые, чем мы думали. Нам, правда, нужно разобраться еще с кое-какими делами, но ты можешь быть свободна. Думаю, теперь не о чем волноваться. Но все же будь начеку, и если что — сразу сообщай нам, хорошо?

Я кивнула и, развернувшись, медленно поплелась назад к главному месту проведения праздника — в спортзал.

После речи мистера Уотсона в спортзале народу собралось больше, чем было до этого. Видно, многие поняли, что тут интереснее, чем на улице, тем более под вечер на улице похолодало, а в зале из-за большого количества людей было чуть ли не жарко. Во всяком случае, у многих я заметила пот на лбу и покрасневшие щеки.

Я сидела на том же самом месте, где и тогда, когда меня нашел Рейн, и, лениво подперев рукой голову, попивала сок из бокала. Музыканты играли медленную, уже успевшую поднадоесть музыку и было видно, что народ понемногу начинал скучать.

Не знаю, почему я осталась на празднике, ведь если посудить логически, делать мне на нем больше нечего. Пару парней приглашали танцевать, но двигаться почему-то совершенно не хотелось, поэтому я отказывала. И когда через десять минут пустого просиживания я наконец-то решилась просто пойти домой, кто-то сзади закрыл мне глаза ладонями.

Не знаю почему, но первый, кто пришел мне тогда в голову был Крис. Я почувствовала, как внутри все перевернулось. Вся навеянная разумом усталость вмиг улетучилась, а мне даже пришлось вздохнуть от нахлынувших эмоций.

— Крис, — одними губами шепнула я и обернулась.

То, что я почувствовала в следующее мгновенье, было непонятной смесью удивления, разочарования и радости. Прямо передо мной находился весело улыбающийся Грим.

— Ну как? Уже успела соскучиться? — спросил он.

А я только ошарашено хлопала ресницами, не веря в то, что вижу.

— Ты… ты не ушел?

— Пока нет. На самом деле, — он переступил через спинку кресла и сел возле меня, — я просто хотел нормально попрощаться. А то как-то не хорошо все получилось.

Я не сдержала улыбку. Мне действительно было приятно видеть его рядом с собой, но маленький осадок в виде несбыточного желания увидеть тут Криса все же остался. Хотя это ведь невозможно, так что не стоит расстраиваться понапрасну, а ни то вконец испорчу себе вечер.

— Ты как? — услышала я через несколько секунд голос Грима, вывивший меня из тумана размышлений. — Выглядишь не шибко веселой.

— Проблемы были, — ответила я, допивая сок в бокале. — Да и народу тут много. Не люблю находиться в такой куче. Как селедки в банке, честное слово.

— Клаустрофобия?

— Возможно. Называй это как хочешь.

Тут я вздрогнула и, спустя секунду, горько засмеялась, опустив голову на колени.

— Ты чего? — послышался справа удивленный голос Грима.

— Да так, легкое дежавю, — ответила я, не поднимаясь. — Не бери в голову.

— А-а-а…. Ладно, — он поднялся с кресла и стал напротив меня. — Ну, времени у меня немного, примерно час, так что давай, отгони хандру и идем веселиться!

Я лениво подняла голову и, улыбнувшись, посмотрела на него умоляющим взглядом.

— А может, лучше тут посидим, поболтаем?

На мою просьбу Грим усиленно покачал головой и подал мне руку.

— Нет, нет, нет. Тем более, я тут краешком уха услышал, что скоро намечается что-то интересное, так что глупо будет пропустить все веселье.

Я не сдержала тяжелого вздоха. Парень покорно ждал моего решения, вытянув руку. Смотря на протянутую конечность, я колебалась. Но в конечном итоге пустые размышления ни к чему не привели, поэтому я просто плюнула на все и взяла руку Грима.

— О» кей, — я поднялась на ноги и поправила юбку. — Действительно, хватит хандрить, праздник все-таки!

Парень широко улыбнулся во все тридцать два.

— Вот и отлично!

Тут я заметила, что музыка уже почти две минуты как не играет. Мы стояли близко к сцене, поэтому нам было легко рассмотреть, что там творилось, а именно: все музыканты поочередно вставали со своих мест и, легко размявшись от долгого пребывания в одном положении, уходили со сцены. Инструменты оставались на месте, и только скрипачи и трубачи уносили с собой свое снаряжение.

Когда все музыканты удалились, на сцену выбежал парень низкого роста, с рыжими непослушными волосами, в костюме едко оранжевого цвета и такого же цвета маской на глазах. На спине парня болтались небольшие беленькие крылышки, которые были, как бы это сказать, ни в какие ворота.

Паренек стал возле центрального микрофона и, сняв его со стойки, громко выкрикнул:

— Йоу, народ! Всем привет!

Гул, стоявший до этого в зале, мгновенно стих и десятки пар удивленных глаз устремились к пареньку.

— Вижу, — тем временем продолжал он, лучезарно улыбаясь, — что вы уже успели заскучать. Действительно, я сам чуть было не заснул. Нашим музыкантам впору играть колыбельные. Так что, если кого-то тут часто мучает бессонница, вы знаете к кому обращаться за помощью.

По спортзалу пронеслись короткие смешки.

— К счастью, официальная часть нашего праздника прошла, а точнее: все важные гости под предводительством наших самых строгих преподавателей уехали пировать в другое место. Поэтому, теоретически, весь праздник теперь в нашем распоряжении, бу-га-га-га!

Он зловеще засмеялся и подал кому-то знак рукой. Две девушки, стоявшие за сценой, схватили ткань, прикрывающую баскетбольное кольцо и рывком стянули вниз. Когда ткань упала на землю, мы увидели, что прямо под кольцом прятался ди-джейский стол.

К нему подошел высокий парень в черном костюме, без маски, с короткой кнопой черных волос, и начал что-то настраивать. Через несколько секунд он показал парню на сцене большой палец, что все «о» кей». Тот кивнул и, повернувшись к публике, во все горло крикнул:

— Вечер только начинается!

Из колонок, которые оказались расположены по всему залу, послышалось всеми любимое и никогда не стареющее «Who let the dogs out». Толпа завизжала от восторга.

Грим резко схватил меня за руку и потянул к середине зала.

— Я же говорил! — крикнул он, повернувшись ко мне, — а так бы ты ушла и пропустила все самое интересное.

Я засмеялась. Из-за такой внезапной смены обстановки настроение значительно улучшилось. Мы, как и все остальные, сорвали с себя маски и начали танцевать безо всяких формальностей, кто как хотел, хоть это и не сочеталось с нашими нарядами, особенно у девушек. Но так даже было веселей. Как только начинался припев, все активно подпевали, пытаясь перекричать музыку.

Мне было хорошо, и даже на секунду появилось чувство, будто бы я такая же, как и все вокруг: простой подросток без серьезных забот, который может веселиться и наслаждаться жизнью. Возможно, именно поэтому я привязалась к Гриму, так как именно он дал мне ощутить это чувство, именно благодаря ему я поняла, что, даже не смотря на отсутствия возможности нормально умереть, я все равно остаюсь человеком: слабым и нуждающимся во внимании. И, мне кажется, именно осознание этой слабости помогает бессмертным жить рядом со смертными на равных.

После нескольких зажигающих песен, пару парней и девушек, в двух из которых я узнала Марка и Милли из своего класса, выбежали на сцену и показали веселый импровизированный танцевальный номер под песню Робби Вильямса «Rock DJ». Мы громко хлопали и смеялись, как тут я услышала справа от себя звук телефонного звонка. Повернувшись, я увидела, как Грим клацнул на кнопку сброса звонка, после чего кивнул мне в сторону выхода. Я поняла его намек и мы вдвоем стали пробираться сквозь толпу к выходу.

— Фух, — выдохнул парень, как только мы вышли на улицу. — Ну и шумиха там.

— Да, — я засмеялась, — народ разгорячился. Кстати, почему мы вышли?

— Мне уже нужно идти.

— Так быстро, — я расстроилась. — Брат звонил, да?

Грим кивнул и легко улыбнулся.

— Ну, не грусти. Со временем со всем приходится расставаться. Ты лучше иди, повеселись еще с друзьями. Такой праздник не каждый день устраивается, другого может и не быть.

Я мотнула головой.

— Да нет, я лучше пойду домой. Мне уже хватило впечатлений за сегодняшний день.

— Окей, тогда, — он вежливо подставил мне локоть, — я, как истинный джентльмен, провожу даму до дома. Опасно ходить в таком наряде по улице одной.

— Хм, действительно, — произнесла я, взяв его за руку, — тогда, полагаюсь на вас.

Мы не спеша направились по вечерним улицам в сторону моего дома. Грим всю дорогу шутил и рассказывал веселые истории, поэтому двадцать минут пути пролетели совсем незаметно. И вот мы уже стояли возле моей двери. Я сняла с плеч пиджак парня, который отдал мне его, ссылаясь на то, что на улице холодно, а у меня голые плечи. Я возражать не стала.

— Ну, — Грим, опустив голову, затоптался на месте, — вот и все.

— Вот и все, — тихо повторила я, поджав губы.

В воздухе повисло легкое чувство неловкости.

— Ты это, — парень провел рукой по волосам, взъерошивая их, — в общем, не принимай все слишком близко к сердцу, о; кей? И… это… короче, не стоит злиться, ладно?

— К чему ты это? — спросила я, хмыкнув и усмехнувшись, но усмешка быстро слетела с губ — из-за расставания настроение падало все ниже и ниже.

— К тому что… ну, у тебя в будущем будет много причин для грусти, обиды и злости, но ты не поддавайся им и… умей прощать. Хотя нет, даже не так, не обязательно прощать, просто умей вовремя забывать. Это мое тебе жизненное наставление.

Сказав это, Грим улыбнулся и медленно приблизился ко мне. Через секунду я почувствовала, как его губы касаются моего лба. В груди неприятно защемило, а к горлу подкатил комок. Переизбыток эмоций причинял ужасный дискомфорт, но от него невозможно было избавиться, и из-за этого хотелось плакать еще сильнее. Человек, который за такой короткий промежуток времени успел стать мне близким, покидал меня. Я знаю… знаю, что в будущем мне с многими еще придется попрощаться, но сейчас я совершенно не готова к этому. Мне нужно время. Я еще не готова к существованию, я хочу еще пожить. Я хочу смеяться, хочу дурачиться, хочу обижаться, хочу спорить по мелочам, хочу удивляться, хочу чувствовать течение времени. Хочу встречать утро с сердцем, полного трепетного ожидания, и проводить вечер с приятными воспоминаниями о прошедшем дне. В детстве я была лишена семейного тепла, а теперь лишена возможности подарить это тепло другим. У меня не было ничего, а теперь мне даже не удастся это исправить. Невыносимо обидно. Я ведь ничего плохого не делала. Я ведь просто хотела жить. Но почему мир так строг? Неужели желание жить — это преступление? Если нет, тогда почему за него берут такую высокую цену? Я же просто хочу еще немного побыть человеком. Не отбирайте у меня жизнь так быстро!

— Мы еще увидимся? — переборов боль, спросила я дрожащим голосом.

— Возможно, — прошептал Грим и отстранился от меня. — Вот только…

Он не договорил и лишь тяжело вздохнул, отводя взгляд.

— В чем дело?

— Да так, ничего. Ну что ж, прощай, Мио.

— Прощай, Грим.

Последние наши слова прозвучали почти неслышно. И смотря на удаляющуюся спину парня, я осознавала, что, очевидно, именно этот человек был тем, с кем я могла бы провести свою жизнь. Но лишь смертную жизнь, место же в моей вечности было занято, и с этим даже я уже ничего не могла поделать.

Достав ключ из-под входного коврика, я открыла дверь, и устало завалилась внутрь. Вокруг царили мрак и тишина, но это даже как-то успокаивало. На ходу сняв туфли, я поплелась в ванную. Там я сняла с себя платье и все остальное, и принялась отмывать макияж. Из-за шума воды я не сразу услышала звук дверного звонка. Это меня удивило, ведь сейчас было почти пол-одиннадцатого. Быстро вытерев лицо и укутавшись в белый махровый халат, по пути включив в коридоре свет, я побежала к двери и открыла ее, по привычке не спрашивая, кто там.

Клянусь, я почти почувствовала, как ёкнуло мое сердце. Предо мной, в ночном мраке, сгорбившись, с растрепанными волосами и совершенно незнакомым выражением лица стоял Крис. Душа ушла в пятки. Шок был сильнее всех нахлынувших в тот момент чувств, поэтому заговорить я смогла не сразу.

— Что… вам нужно в столь позднее время? — дрожащим голосом спросила я на автомате.

Слова вылетели быстрее, чем я успела их обдумать.

Но в следующую секунду все мысли отошли на второй план. Лицо Криса исказилось в такой невероятной гримасе боли и отчаяния, что у меня задрожали руки.

— Ми… — охрипшим голосом пытался он что-то сказать, сделав шаг в мою сторону, но неожиданно повалился на землю.

— Крис! — уже не пытаясь скрыть свое беспокойство, крикнула я, нависая над ним.

Перевернув парня на спину, при нормальном освещении, я наконец-то смогла разглядеть причину того, почему выражение лица парня показалось мне странным. Его кожа была покрыта красноватыми пятнами, и по всей ее поверхности паутиной тянулись какие-то тонкие темно-синие линии. Это было ужасающее зрелище. Мне стало страшно, очень страшно.

— Крис, — испуганно, почти панически произнесла я. — Крис, что с тобой?!

Парень наконец-то открыл глаза и взглянул на меня затуманенным взглядом.

— Мио, — тихо выговорил он, слабо цепляясь за рукав моего халата.

Я взвыла, не зная, что делать. После недолгих раздумий я оттащила парня с порога в дом и захлопнула входную дверь. Быстро сев назад, возле Криса, я обняла его, прижав его голову к своей груди.

— Мио… Мио, — повторял он, цепляясь дрожащими пальцами за халат, словно брошенный котенок.

Мне хотелось рыдать от незнания, что нужно делать.

— Что же ты с собой сделал, Крис? — прошептала я, захлебываясь от несуществующих слез.

А парень плакал. Так же, как и я, так, как можем только мы: плакать не телом, а душой, и это был самый искренний плач.

— Я… не хотел, — произнес он, уткнувшись носом мне в шею, — я… не хотел…. чтобы так вышло. Я… не знал…. что будет так больно. Ты… можешь делать, что хочешь… Только прошу… прошу… не говори, что мы не знакомы… Не убивай воспоминания… Не… не заставляй меня опять… быть одиноким… это… страшно… очень страшно…

Я закрыла глаза и неслышно вскрикнула от нарастающей волны душевной боли.

— Ты не одинок. Я тут, слышишь? Я тут, рядом, — начала шептать я, поглаживая Криса по голове, — Все хорошо, все хорошо…

— Прости…

— Прощаю. Уже давно простила… — я взяла его лицо в свои ладони и взглянула на него. — Теперь все будет как раньше, да?

Ответом мне была горькая улыбка.

— Нет, Мио, не будет… Теперь я слышу их… слышу их обоих.

Его слова меня взволновали.

— О чем это ты?

— Я… — Крис опустил голову, — я просто пытался заглушить боль внутри…

— Крис, — серьезным тоном произнесла я, опять заставив парня взглянуть мне в глаза, — что именно ты сделал?

Он ответил только спустя несколько секунд.

— Накачал себя святой водой.

Я пошатнулась и опустила руки.

С небольшим усилием, парень привстал и принял сидячее положение, повернувшись ко мне спиной.

— Первые два глотка дались трудно, — начал он все еще хриплым, но уже более нормальным голосом. — Я тогда находился в лесу, подальше от чужих глаз. После оживления сосуды начали наполняться кровью и разлипаться, но это было не самое худшее. Моя рана кровоточила как фонтан, и это было невыносимо больно. Через несколько секунд я убил себя, вогнав в горло специально приготовленный нож. Это было в четверг. Я думал, это поможет отвлечься, но это продлилось недолго. Ночью в пятницу я опять это сделал, но уже не готовил нож, поэтому и мучения продлились намного дольше, учитывая еще то, что выпил я примерно триста миллилитров. Это было ужасно. В какой-то момент я даже почувствовал, будто засыпаю, и меня переносит в странное темное место с множеством цепей, которые тянутся ко мне. Я слышал звон этих цепей. Еще я слышал голос Кристофера. Он кричал мне что-то, но я не мог разобрать что. После чего я услышал рык и совершено другой, пугающий, знакомый и одновременно незнакомый голос. И я понял, что разбудил своего демона. И не просто разбудил, а ослабил его цепи. Теперь, когда он проснется, я смогу слышать его, даже не высвобождая силу. Более того, теперь я могу слышать и Кристофера, и прямо сейчас он говорит мне, что я идиот.

Крис грустно засмеялся, а я все еще не могла отойти от шока.

— Эти следы, — он дотронулся до своего лица, — это последствия моих множественных оживлений. Кровь наполнила сосуды, расширила их, но кожа слишком бледная, поэтому они так отчетливо видны. А эти красные пятна — это оставшиеся следы тех ран, что я нанес себе, пытаясь умереть, чтобы избавиться от физической боли, причиненною святой водой. Сегодня утром я хотел наконец-то пойти к тебе и поговорить, но почему-то не смог. Я целый день бесцельно бродил по городу, но вечером вернулся сюда и, увидев это, опять оживил себя. Кто он?

Я вздрогнула от неожиданного вопроса и взглянула на парня, но увидела лишь его спину.

— Ты о ком?

— О том, парне, с которым ты только что рассталась на крыльце дома. Именно это я и увидел.

— А, это… — я закусала губы, пытаясь подобрать нужные слова, — друг. Я познакомилась с ним недавно.

— Когда и где?

— На стадионе, во время пробежки. Как раз в тот день, когда ты остался у меня ночевать. Постой! Это что, допрос?

Я возмутилась, а Крис, не говоря ни слова, резко развернулся и схватил меня за плечи. Из-за того, что он еще был слишком слаб, а я неготовая к такому нападению, мы, не удержав равновесия, повалились на землю, вернее это парень прижал меня к земле, а сам навис сверху, опираясь слабыми дрожащими руками. В его взгляде читалась злость и раздражение, но нотки отчаяния все же остались. Он хотел что-то сказать, но никак не мог начать, хотя этого и не нужно было — я поняла все без слов.

Я обняла его за плечи, и он рухнул на меня, не в силах двинуться.

— Не волнуйся, — произнесла я, зарывшись носом в его волосы. — Теперь опять, только ты и я, и никого больше.

— И ты больше никогда даже не посмеешь заикнуться о том, что между нами ничего не было, — буркнул он.

Я тихо засмеялась.

— А ведь недавно ты говорил совсем другое. Хотя, да черт с ним. Куда я от тебя денусь? Ты ж если не себя, то меня убьешь, причем не раз.

— У меня была такая мысль, — я почувствовала, как он улыбается.

Так мы просидели несколько минут, в тишине, нарушаемой лишь тиканьем настенных часов. Тут мне в голову пришла одна мысль.

— Крис, — обратилась я к мирно лежащему на мне парню, — скажи, я тебе нравлюсь, ну, как девушка?

— А какой ответ тебе нужен?

Я удивленно нахмурилась.

— А от моего мнения что-то изменится?

— Да. Я отвечу так, как ты захочешь.

— Хм… А если я захочу услышать «да»?

— Тогда, — парень приподнялся на локтях и взглянул мне прямо в глаза, — мне не придется лгать.

Он медленно приблизился и накрыл мои губы своими. По моему телу прошлась волна сладкой дрожи. Всего несколько секунд касания, после чего парень на пару сантиметров отстранился и взглянул на меня. Это движение — легкий поцелуй, был таким себе предупреждением. И если никто из нас после него не высказывал недовольства или нежелания, мы придавались инстинктам, полностью отдавая разум под власть желанию. Словно дикие звери, которым не нужны слова для общения. Если оба этого хотят — зачем сопротивляться? Тот, кто отторгает взаимное желание, либо слишком глуп, либо слаб. Разве это не так?

Крис неистово терзал мои губы, выплескивая накопившиеся злость и обиду. Он царапал мне плечи, пытаясь схватиться за них мертвой хваткой так, будто боясь, что я сейчас испугаюсь его и сбегу. Словно жаждущий в пустыне, который нашел небольшую флягу воды: он выпьет все сам, не желая терять ни капли. Словно голодный бродячий пёс, получивший свежий кусок мяса. Он был хищник, брошенный и одинокий хищник, который скорее умрет, чем покажет кому-то свою слабость. И сейчас я видела эту его слабость, его отчаяние, и это невероятно льстило моему собственническому и эгоистичному эго. Я не останавливала Криса, не пыталась проявить инициативу, я просто позволяла ему в порыве страсти наносить мне раны, почти мгновенно затягивающиеся, позволяла ему полностью руководить ситуацией, чтобы исцелить его и без того искалеченную гордость. Мужчины — такие дети.

Внезапно я почувствовала, как Крис остановился, после чего прохрипел что-то невнятное и повалился на меня.

Это меня не на шутку взволновало, учитывая недавнюю ситуацию. Но через несколько секунд разум поразила одна догадка, осознав которую, я раздосадовано взвыла.

«Лилит! — рыкнула я, мысленно, — ты опять за свое?!»

Послышался негромкий смех.

Злобно чертыхнувшись, я аккуратно скинула с себя неподвижную тушу и, поднявшись, побежала в кухню, нашла там специально приготовленную для этого случая маленькую баночку и плюнула в нее. Отвратительная процедура, но хорошо хоть я про нее вспомнила. Плотно закрыв баночку, я поднялась в свою комнату и положила ее себе в сумку. Криса в гостиной на тот момент уже не было, а когда я спускалась обратно, со стороны ванной послышался звук льющейся воды.

Зайдя обратно на кухню и немного подумав, я решила заварить себе чай. Заметной разницы между обычной водой и этим напитком не было, но все же у чая вкус был более насыщенным и приятным. Как и говорил Крис, со временем ты привыкаешь к такой смене вкусов, и даже можешь их немного различать, как, например, горячее и холодное, сладкое и соленое. У нас эти различия проявляются в смене насыщенности вкуса и его своеобразной сладковатости. Необычно, конечно, но потом становится даже интересно.

Выключив закипевший чайник, я налила кипятка в кружку. Сзади послышались шаги

— Будешь? — спросила я, не оборачиваясь, на что получила утвердительное «ага».

Сделав две кружки чая, я взяла их и направилась к столу, по пути чуть не уронив их на пол.

— Будь добр, — возмущенно буркнула я, спершемуся спиной на стену парню, — не расхаживай по моему дому, в чем мать родила!

Он наигранно возмутился.

— На мне есть полотенечко! — и в утверждение он указал на свои бедра, перемотанные коротким белым полотенцем.

Я закатила глаза и уселась за стол.

— Ладно, ладно. Кстати, я не думала, что ты опять появишься, Кристофер.

Парень, севший на стул передо мной, поднял на меня удивленный взгляд.

— Э… вообще-то это я, Крис.

Я приподняла одну бровь и, внимательно взглянув на него, хмыкнула и отпила глоток чая.

— Нет, ты — Кристофер. Ты же знаешь, я различаю вас с одного взгляда.

Он еще несколько секунд удивленно на меня смотрел, после чего ухмыльнулся и придвинул к себе свою кружку.

— И как вы это делаете? — он отпил глоток. — Даже Мел и остальные нас не так сильно различают, как ты. Один раз мне даже удалось их одурачить. Так как у тебя это получается?

Я пожала плечами.

— Интуиция. Хотя нет, у тебя взгляд более наглый и самоуверенный.

— Не спорю, — коротко засмеялся Кристофер, — хотя, я вроде как зол на тебя должен быть. Ты довела Криса до того, что он стал таким жалким, и… ЭЙ! — он прищурился и дотронулся пальцами до своего виска. — А ты не возмущайся! Из-за тебя я себя даже не слышу, заткнись! Иначе потом опять буду напевать дурацкую мелодию несколько часов!

Пару секунд молчания, и Кристофер удовлетворительно кивнул и усмехнулся.

— Вот так-то лучше.

А я ошарашено глядела на него и, уловив его взгляд, не сдержалась и засмеялась во весь голос.

— Вы такие смешные! — произнесла я, сгибаясь пополам от смеха.

— Это не смешно! — возмутился Кристофер. — Хотя мне то что, я выхожу на свет только после его смерти, и то на час. Но за это время он успевает надоесть своим бормотанием так, что мне самому хочется себя убить. Но после этого я ему отплачиваю, устраивая приватный несколько часовой концерт в его голове. Это так забавно.

Я еще долго не могла отойти от смеха, как тут из гостиной послышался звонок моего сотового. То, что я там услышала, стерло весь поднятый настрой вмиг, заменив его огромным удивлением, граничащим с шоком.

— В чем дело? — серьезно спросил Кристофер, когда я, еле ковыляя, зашла назад в кухню.

— Мелори звонила, — все еще не веря, тихо произнесла я. — Рейн… он нас предал.