Бесконечная война

Глава 10

«Говорят, что люди не случайно обращают свои молитвы лишь к богам и мёртвым, ибо лучше услышать в ответ молчание, нежели правду».

Гильем Кауец, «Век позора».

Таскол, взгляд со стороны

Дни побега превратились в недели побега. Карсин исчезал на несколько дней и возвращался обычно с ужасными новостями, тщательно завёрнутыми в ложные надежды или, что ещё хуже, в отсутствие информации. Киан Силакви, императорский хранитель, продолжал укреплять своё положение, требуя от той или иной особы признания в верности, придумывая всё новые доказательства злодеяний Милены.

И ни слова об Ольтее. Словно её не существовало.

В момент крушения всего, Мирадель поняла, что только она была для неё тем, что имело значение. Тем, что по настоящему его имело. Титулы, полномочии, привилегии — всё это тлен. Но ныне Милена проживала жизнь, сосредоточенную лишь на самых элементарных потребностях и страстях. Она совсем забыла о том, как медленно бьётся сердце простоты.

«Если Хоресу будет так угодно, то я откажусь от титула, — думала женщина. — Откажусь от всего… Только позволь… увидеть её… Позволь это…»

Только Лотти хоть как-то заставляла Мирадель сосредотачиваться на реальности. Вопреки запрету Карсина, она продолжала излишне часто контактировать со своими земляками из Роха.

— Вы не понимаете… — произнесла она однажды, глядя на Милену. Глаза девушки блестели слезами. — Не понимаете… чем всё это может обернуться. Они и так завидуют мне, ведь в курсе о моём покровителе. Но они почти ничего о нём не знают — это наше спасение. Однако если я стану… игнорировать их, стану сидеть дома или… ходить отдельно… то все подумают, что я начала задирать нос. Считать себя выше других. Тогда мне попытаются отомстить. Это… не приведёт ни к чему хорошему. Вы даже не представляете, чем всё обернётся!

Но императрица представляла. Она вспоминала свою старую жизнь — до брака с Дэсарандесом, когда жила в семье обедневшей знати. Однажды, на её глазах, по схожей причине избили одну девушку, изуродовав ей лицо — разбили камнем, выбив зубы и сломав скулу. В дальнейшем, без лечения волшебника, у неё осталась лишь одна дорога — просить милостыню возле храма.

Поэтому Мирадель понимала Лотти и не мешала ей, позволяя смуглянке отлучаться на половину дня или даже весь. Императрица же молчаливо просиживала в маленькой комнатке, предаваясь горестным размышлениям.

Гордость не требовала от неё действий. Гордость Милены была растоптана в грязь давным-давно.

Её тревожила не гордость, а страхи.

Чем дольше она проживала здесь, среди простолюдинов, тем больше вспоминала давно забытые дни, старые привычки и занятия. Не столько плохие, сколько странные для её нынешнего сознания. Женщина смотрела в щель ставень, наблюдала за людьми, придумывала им историю и жизнь. Запоминала и потом крутила в своей голове, подстраивая под новые сведения, которые накапливались с каждым новым днём.

Постепенно ей стало казаться, что она всегда знала этих людей.

Она тосковала по своему дворцу и обожающим её слугам, по солнечному свету, пробивающемуся сквозь ароматный пар, и по скрытому пению хоров. И она плакала так тихо, как только могла, из-за отсутствия своей любимой.

— Мне… стыдно, — однажды призналась ей Лотти.

— Почему тебе должно быть стыдно?

— Потому что… я не оказываю вам положенных почестей. Я не удовлетворяю ваши нужды. Я… я прошу вас врать, чтобы Карсин не знал о моих делах. Я использую вас, а должно быть наоборот! — она расстроено посмотрела на императрицу. — Вы могли бы проклясть меня и отправить в ад.

Мирадель снисходительно кивнула.

— Значит, ты всё-таки боишься… а не стыдишься, — пояснила она.

— Вы — его сосуд! — воскликнула девушка. — Я была на площади у Ороз-Хора и видела его рядом с вами. Господина Вечности. Первого и единственного. Он — не просто пророк Хореса, он и есть бог, я в этом уверена!

После этих слов наступила тишина, которую могло заполнить только поверхностное дыхание.

— А что, если бы он был просто человеком, Лотти? — спросила Милена.

Императрица так и не поняла своего мрачного каприза, заставившего её произнести эти слова, хотя и пожалела о них.

— Я… не понимаю… — испуганно ответила девушка, подобрав под себя ноги.

— Что если бы Дэсарандес был простым человеком, притворяющимся кем-то более могущественным — пророком или даже, как ты говоришь, богом — просто чтобы было проще управлять тобой и всеми остальными?

— Но зачем ему так поступать⁈ — воскликнула смуглянка, казавшаяся одновременно взволнованной, смущённой и испуганной.

— Чтобы спасти твою жизнь, — серьёзно произнесла Мирадель.

«От угрозы, которую ты даже не осознаёшь», — мысленно дополнила она, вспомнив гисилентилов.

В моменты неосторожного горя, несмотря на всю свою красоту, Лотти выглядела весьма неприглядно. Милена смотрела, как она сморгнула две слезинки, прежде чем попыталась найти убежище под фальшивой крышей, которой была её улыбкой.

— Зачем ему нужно спасать мою жизнь?

Совместно они только ужинали. Все остальные приёмы пищи проходили отдельно. Во время еды обе молчали. Поначалу Мирадель приписывала молчание девушки её трудному детству — рабыни были повсеместно приучены оставаться тихими и незаметными в присутствии своих хозяев. Но смелость Лотти в остальном заставила её изменить это мнение. Будучи в мрачном настроении, Милена думала, что она, возможно, таким образом защищает себя, делая всё возможное, чтобы облегчить грядущее предательство. Когда же императрице становилось легче, она считала, что смуглянка просто не замечала смыслов, которые вечно пропитывали молчанию, и поэтому оно не тяготило её.

Первое время в их совместном проживании было некоторое утешение, вызванное тем, что Мирадель пребывала в беспредельном изнеможении, а Лотти — в раболепном упрямстве. На самом деле именно её многочисленные знакомые и друзья (среди которых было полно мужчин) — созвездие грязных жизней вокруг неё, — порождали основные конфликты.

Довольно быстро Милена осознала, что свою жизнь Лотти вела куда как более открыто, чем оказалась вынуждена делать сейчас. У неё часто присутствовали гости, а сама девушка легко могла позвать подруг, уйти, или гулять не только днями, но и ночами.

Ныне она не только оказалась вынуждена стать куда как осторожнее, но и не могла надолго покидать Мирадель.

— А как же Беза? — спросила императрица. — Что если бы он пришёл к тебе, но не застал?

Лотти скептично посмотрела на женщину.

— Для этого есть почтовые шкатулки, — поведала она, а потом достала одну такую из недр шкафа. — Теперь он уже не пишет, — и пожала плечами, — свой экземпляр оставил где-то во дворце.

Вечером прибыл Карсин и Лотти едва сдержала крик, когда увидела его тёмную фигуру в дверях — обе женщины были обеспокоены его долгим отсутствием.

Капитан гвардии становился всё более скрытным во время своих визитов. Милена даже поймала себя на мысли, что скучает по нему. Точнее не по самому Безе, а скорее… по ауре его силы. Нечто подобное было у неё с Ольтеей, но там примешивалось ещё любовное желание и страсть, застилающая глаза. Что-то невообразимо иное, но в чём-то схожее, было и с Дэсарандесом.

Когда они были вдвоём с Лотти, казалось, может случиться что угодно и они окажутся беспомощными. Они были слабыми. Но когда Карсин приходил к ним, принося с собой запах всеобщего напряжения, они начинали чувствовать себя почти маленькой армией.

Какой бы грубой, обезьяньей она ни была, мужская сила представляла собой столько же надежд, сколько и угроз. Особенно если её носителем являлся сион.

«Мужчины, — рассуждала Мирадель, — были хорошим тонизирующим средством против других мужчин».

Беза выкрасил волосы и бороду в светлый цвет, что, вероятно, объясняло едва не вырвавшийся у Лотти крик. А ещё он переоделся: теперь на капитане была стёганая кожанка с железными кольцами поверх синей хлопковой туники, отчего выглядел весьма внушительно. Впрочем, последнее всегда незримо присутствовало вокруг него и всегда удивляло Милену, сколько бы раз она его ни видела. Сейчас императрица и вовсе не могла смотреть на его руки, не ощущая смутно уловимого желания объятий.

Мирадель умела это делать — представлять. И даже имеющиеся отношения не являлись тем, что позволяло закрывать глаза на интересных личностей. Ныне же, будучи запертой лишь с одной юной девчонкой, Милена жаждала встреч с Карсином. По многим причинам.

Его лицо выглядело более утончённым из-за светлой бороды. Голубые глаза стали ещё более холодными и, если это возможно, ещё более решительными от испытываемой преданности. Он стал казаться ей воплощением прибежища, единственной душой, которой она могла доверять, и женщина глубоко любила его за это.

Но сейчас Мирадель застыла. Ей достаточно было увидеть выражение его лица, чтобы понять: он нашёл ответ на её самый отчаянный вопрос.

Беза отодвинул встревоженную Лотти в сторону, шагнул вперёд и тут же упал на колени у ног своей императрицы. Он хорошо её знал. Знал, что она никогда не простит ему напрасных проволочек. Поэтому он произнёс именно то, что она увидела в его глазах.

— Все, ваша милость… — начал он и сделал паузу, чтобы сглотнуть. — Все считают, что Ольтея прячется вместе с вами. Она не у Силакви.

Эти слова не столько взорвались внутри неё, сколько взорвали её саму, будто бы бытие стало осязаемым, и щемящее чувство потери проскользнуло на своё место.

Ведь Ольтеи не было рядом. Они не прятались вместе. А значит… значит…

Так долго эта женщина была самой сильной и надёжной её частью, а сердце Милены было местом её обитания. Теперь она был вырвана из тела императрицы. Мирадель могла только упасть назад, истекая кровью.

— Ваша милость! — воскликнул Карсин. Каким-то образом ему удалось поймать её, когда она была уже в полуобморочном состоянии. — Ваша милость, пожалуйста! Вы должны мне поверить! Силакви действительно не убивал её и не знает, где она находится. Она жива, моя госпожа, она точно жива! Вопрос только в том, кто это сделал. Кто мог тайком вывезти её из дворца? Кто мог помочь и спрятать?

И поскольку Беза был послушной душой, одним из тех слуг, которые действительно ставили желания своих хозяев выше собственных, он начал перечислять всех тех, кто мог бы взять её любовницу и жену принца Финнелона под свою защиту: министров, гвардейцев, офицеров армии… Он знал, что его известие встревожит её, поэтому заранее отрепетировал свои ободрения, свои доводы против полного отчаяния.

Милена немного пришла в себя от силы его пылкости, от красоты его искренних признаний. Но она не слушала его по-настоящему. Вместо этого она подумала обо всём ей пережитом и читала молитвы.

«Пожалуйста, божественный Хорес, сохрани её в безопасности».

Вскоре разговор сместился на другие, не менее важные темы. В частности об оставшихся на свободе (и живыми) союзниках.

— Мы можем доверять этому человеку, ваша милость. Я в этом уверен, — утверждал Карсин.

Мирадель, как обычно, сидела на диване, а Беза, скрестив ноги, устроился возле неё на полу. Лотти лежала, свернувшись калачиком, на своей кровати и наблюдала за ними с каким-то равнодушным видом. Масляная лампа, стоявшая на полу, давала освещение, углубляя желтизну стен, делая чернильными углубления между плитками и отбрасывая раздутые тени присутствующих на дальние уголки комнаты.

— Ты хочешь сказать, что я должна бежать из Таскола! Да ещё и морем, на невольничьем корабле! — возмущённо среагировала императрица.

Карсин начал говорить осторожно, как он всегда делал, когда заводил разговор о вещах, имеющих тенденцию не нравится Милене.

— Других вариантов нет, моя госпожа, — мужчина отвёл глаза.

— Как я могу надеяться вернуть трон, если…

— Будете заключены в тюрьму или мертвы? — прервал её капитан.

Она прощала ему эти мелкие прегрешения не только потому, что у неё не было выбора, но и потому, что знала, как властители, подвергающие цензуре своих подчинённых, быстро становятся своими злейшими врагами. История высоко подняла трупы таких глупцов.

— Пожалуйста… — настаивал Беза. — Немногие знают пути Империи лучше вас, благословленная. Здесь, в Тасколе, власть Силакви абсолютна — но не в других местах! Во многих городах сейчас неспокойно, например Рашмоне…

Негласной столице северной части Малой Гаодии, вотчине Вентуриоса Мираделя, герцога Севера.

— Почти половина Малой Гаодии балансирует на грани открытого восстания! — продолжил он. — Вам нужно только захватить эту половину!

Милена понимала силу его аргументов — не проходило и дня, чтобы она не перечислила всех тех, кому могла бы доверять. Семья Сандакая Мираделя, например. Сам он, конечно, сейчас вместе с её мужем, но вот его жена, Эдва… Как минимум, она предоставит императрице убежище — до момента возвращения Дэсарандеса.

— Всё, что вам нужно сделать — это найти какое-нибудь безопасное место, — настаивал Карсин. — Там, где вы сможете установить свой штандарт и призвать тех, кто остался вам верен. Они придут к вам, ваша милость. Они придут к вам тысячами и положат свои жизни к вашим ногам. Поверьте мне, пожалуйста, моя госпожа! Силакви боится этой возможности больше всех остальных!

Милена уставилась на него, приоткрыв глаза, чтобы не сморгнуть слёзы.

— Но… — услышала она свой собственный тихий, жалкий голос.

Казалось, Беза готов был выругаться, схватить её в охапку и потащить, не обращая внимание на скулёж. Однако мужчина лишь смиренно посмотрел вниз и какая-то часть души Мирадель в панике забурлила. Она не могла его лишиться. Только благодаря навыкам Карсина её до сих пор не нашли! Лишь он и его смекалка позволяли императрице оставаться ненайденной.

Ночь началась… не слишком приятно. Милена подсознательно понимала, что Лотти делает это не только для того, чтобы завоевать Безу, но и чтобы досадить ей.

Воркование в темноте. Скрип свинченных деревянных частей кровати. Стон слившихся друг с другом чресл. Перехваченное дыхание, как будто каждый толчок был внезапным падением.

Он был мужчиной, сказала она себе. Бесполезно просить лису сопротивляться кролику. Но Лотти… она была женщиной и поэтому повелевала своим желанием так же, как плотники повелевают своими молотами. Если бы Мирадель услышала, как Карсин уговаривал её, подталкивал, поддевал с особой целеустремлённостью, которая отличает похоть от любви, тогда она, возможно, поняла бы её. Но вместо этого она услышала, как Лотти соблазняла мужчину, используя особый женский тон, способный разжечь огонь страсти.

Девичьи надутые губы. Застенчивое поддразнивание. Неугомонность рук и ног, нетерпеливых для плотской борьбы.

Милена слышала, как девушка, соперница, занималась любовью с мужчиной для пользы самой императрицы.

До этого момента Мирадель даже не подозревала о том, что… умудрилась начать что-то к нему чувствовать. Что-то… непонятное и странное. Что-то заставляющее кусать угол подушки, стараясь не обращать внимание на звуки и тихие стоны.

«Оставь его мне, — говорила Лотти в воображении Милены. — Ты не подходишь ему. Я моложе и красивее. Целители не проводили надо мной десятки процедур, а алхимики не спаивали свои вонючие экстракты. Я чиста, а потому смогу дать ему то, что никогда не сумеешь ты».

Императрица ощутила, как повлажнело у неё между ног. Лежать здесь, в паре метров от совокупляющейся парочки, чуять запах похоти и подрагивать самой. Это было выше её сил. Уши женщины напрягались, прислушиваясь: чмоканье губ, сжимающихся между вздохами, хлопковое прикосновение горячей сухой кожи к горячей сухой коже… вязкое хлюпанье от соприкосновения мокрого с мокрым.

И когда он застонал, святая императрица Империи Пяти Солнц почувствовала, как он твёрд и прекрасен, а тело Милены ощутило фантомные прикосновения его крепких рук. И она заплакала — приглушёнными рыданиями, затерянными между порывами их страсти. На Мирадель навалилась обида за всё, что было пережито. За все испытания, которые сломили её.

Соседняя кровать затрещала от сдерживаемого напряжения. То, что было томным, становилось грубым от сильной страсти. Лотти вскрикнула и вскочила на мужчину, которого возжелала Милена — оседлала и начала быстро двигаться, приближаясь к вершине удовольствия.

«Оставь его мне!» — вновь прозвучал её голос в воображении императрицы.

В этот момент дверь с треском распахнулась, освещённая факелами. Люди в доспехах ворвались внутрь, разбудив изумлённую тишину. Лотти скорее подавилась, чем закричала. Мирадель торопливо вскочила на ноги, прикрываясь тонким одеялом.

Мельтешение факелов. Ухмыляющиеся лица и сальные бороды в неверном свете. Рослые фигуры, затянутые в форму святых рыцарей. Сверкающие клинки и заряженные мушкеты. Гербы Империи и знаки Хореса повсюду отпечатанные в затопившем их безумии.

И Карсин, обнажённый и воющий, с красивым лицом, искажённым беспричинной дикостью. Высший сион столкнулся с точно такими же сионами, заранее готовыми к его присутствию.

Какая-то тень схватила Милену за волосы, повалила её на пол и рывком поставила на колени.

— Вы только представьте! — засмеялся чей-то плотоядный голос. — Шлюха пряталась среди беженцев!

Капитан её гвардии сражался в одиночестве, его палаш со свистом рассекал плотный воздух. Один из сионов упал, схватившись за горло.

— Отступник! — взревел Беза, внезапно став бледнокожим варваром, каким он всегда и был. — Преда!..

Сразу трое высших выступили против него, завязав короткий бой, закончившийся тем, что Карсина повалили на пол.

Они набросились на него, колотя и пиная. Один из рыцарей вывернул его руку, заставив Безу встать на колени, двое других принялись бить его по лицу тяжёлыми стальными кастетами. Милена смотрела, как исчезает его красота, словно это был всего лишь лёд, растаявший по весне.

Императрица почувствовала, как что-то первобытное поднимается из её горла, услышала, как оно летит…

Рыцарь веры, схватив изуродованного мужчину за волосы, позволил Карсину шлёпнуться на пол, после чего пробил его череп. Мирадель, казалось, не могла оторвать взгляда от провала, в который превратилось его лицо, настолько всё это было жестоко и невозможно.

Этого просто не могло быть.

Визг Лотти едва ли походил на человеческий. Он звенел на высокой ноте, искажённый безумием.

И долгое время он казался единственным шумом в мире.

Вторженцы переглянулись и рассмеялись. Один из них жёстким ударом наотмашь заставил Лотти замолчать. Девушка свалилась с дальнего края кровати.

Милена успела забыть о беспечности людей, которые убивают — об опасности их тёмных и бурных капризов. Ранее она лишь слышала о подобном, но сейчас инстинкты проявились будто сами собой: внезапная бдительность, обмякшее тело, оцепенение, переходящее в холодную сосредоточенность…

Отряд состоял из восьми или девяти рыцарей веры и никто из них не был знаком женщине. Их дыхание отдавало вином и пивом. Жрец, одетый в длинный плащ, прошёл сквозь группу мужчин, остановившись прямо напротив того места, где пряталась Лотти, свернувшаяся нагишом под одним из закрытых ставнями окон. Он склонился над ней, небрежно схватил за запястье и силой заставил выпрямиться, не обращая внимание на плач и слёзы.

— Стой смирно, — с толикой раздражения произнёс жрец, а потом… отсчитал ей десять золотых монет, положив прямо на тонкую девичью ладонь. — А вот и серебро, — хмыкнул он, поднеся монету к свету.

Жрец повертел серебрушку между большим и указательным пальцами, и Милена мельком увидела серые очертания своего профиля на светлом фоне.

— На память о ней, — сказал он, кивнув в сторону Мирадель и ухмыльнувшись. Монета со звоном упала на пол между ними.

Лотти тяжело опустилась к его ногам. Святая императрица Империи Пяти Солнц видела, как взгляд девушки следует по залитому кровью полу туда, где рыцари веры держали Милену на коленях. Карсин лежал между ними, жуткий и неестественный.

— Пожалуйста! — воскликнула она, обращаясь к Мирадель, и на её лице отразились боль и пустота. — Пожалуйста, не говори своему мужу! Не надо… не надо… — Она затрясла головой с жалобной гримасой. — Пожалуйста… Я не хоте-е-ела!

Даже когда они тащили Милену по зияющим улицам, она всё ещё слышала плач этой девочки, безумную незрелость в её голосе, как будто всё, что было в ней после пятилетнего возраста, оказалось убито…

Вместо того, чтобы быть порабощённым.

Спустя неделю мы направились в новый путь. Дорога шла к Олсмосу, а от него — к Магбуру. Вместе с нами ехал архонт Кендал Фатурк, а также его не слишком многочисленный двор — порядка трёх десятков человек, не считая слуг. Вид того, как на каждой остановке разбивают огромный шатёр, вызывал у части ветеранов скупые смешки, но я никогда не смеялся над происходящим. Не из чинопочитания или страха, а потому что видел, как точно также поступали аристократы Империи. Действия архонта и его людей казались мне естественными. Знать и богачи живут по другим законам — это то, что объединяло людей всего мира. Негласное правило успеха.

— Формально, мы не подчинённые Фатурка, — как-то признался мне сапёр Грайс, с кем удалось поболтать и скрасить скуку во время пути. — Относимся ко Второй армии, то есть, Олсмосу. Но пока союз между городами крепок и рушиться не планирует, выполняем всё, что было согласовано между высокими сторонами.

— А потом вернёмся в Олсмос и будем расформированы? — криво улыбнулся я.

— Не на нашем веку, Сокрушающий Меч, — покачал он головой. — И уж тем более не на твоём. Прости, конечно…

— Продолжай и не думай, что открыл мне божественную истину, — отмахнулся я.

— Чего продолжать-то? — ухмыльнулся Грайс, похлопав лошадь по шее. — Дерьмо разгребать «Полосы» будут ещё долго. Видел какая бедность в Сауде? В Олсмосе немногим лучше будет. И кому-то придётся следить, чтобы не возникло голодных бунтов. Потом ещё решать проблемы с захваченными городами, логистикой, порушенными дорогами и мостами, границами, новыми архонтами, преступностью… Еды на всех не хватит, — шмыгнул он носом. — То есть, хватило бы, останься деревни, но без них чего делать? Закупать? А на что? У нас только Магбур цел и частично Олсмос, — невесёлая ухмылка возникла на его лице. — Придётся договариваться о поставках, о кредитах, о солдатах… Гуннар наварится на этих бедах, вот как пить дать.

— И со всеми возникающими проблемами придётся разбираться армии, — осознал я. — Ну да, задача не на один год.

— Так что… — сапёр почесал затылок грязными пальцами, — поверь, Изен, лучше тебе и впрямь, как поговаривали в Фирнадане, обрести благословение богов и продолжать жить дальше.

— И ты туда же, — покачал я головой.

Слухи о моём «благословении» появились после того, как «мой курс», а именно — Ская, Ирмис, Ланжер и остальные колдуны, пережившие горячую фазу войны, начали умирать, а я — нет. Ну не признаваться же мне было, что мой срок придёт где-то через шесть-семь месяцев⁈

Пришлось отмалчиваться и лишь пожимать плечами, утверждая, что не знаю своего дня рождения. Это, кстати, вполне себе нормальная практика среди большинства населения. Неграмотны. Вот и я изобразил нечто подобное. Благо, особых вопросов не возникало, больше перешёптываний. Даже свои, из отряда, мало чего выпрашивали. Потому что не принято. «Полосы» не интересовались личной жизнью друг друга. Лишь тем, что человек открывал сам.

Вскоре мы пересекли широкую реку Верде, для чего пришлось искать нормальную переправу. Мост был, но его снесли, дабы уберечь местность от имперских разъездов. Хотя сюда, так-то, они вроде и не добирались. Далеко уж больно. Однако Лойнис Хелфгот, архонт Олсмоса, либо кто-то из его приближённых, решил перестраховаться.

Местность за рекой стала чуть более оживлённой, ибо попадающиеся по пути деревни были населены, а по дорогам встречались редкие торговцы, чего мы не видели вообще ни разу с момента ухода из Фирнадана. Нет, я знал, что где-то за Саудой имелись поселения с жителями, которые не стали сбегать, однако до них нужно было сделать хороший такой крюк, так что… смысл?..

Мне они на хер не упали, да и капитану тоже. Просто принял к сведению, что встречались среди крестьян и те, кто предпочёл рискнуть, но не бросить хозяйство. В принципе, в этот раз они поступили верно, хотя на их месте я бы перестраховался и направился в путь, в сторону Олсмоса. Плевать, если бы по итогу ушёл в минус по хозяйству (ещё большой вопрос, какая на новом месте будет земля и где жить, особенно в предшествии зимы), зато жив бы остался. Впрочем… оставшиеся не видели того, что творилось в местах, куда добрались имперские регуляры. А отступившие верили, что Империя, захватив всё, что попало на глаза, таки отступит и пощадит их. Ха-а…

Дни сменялись днями и, признаться, мне это нравилось. Не нужно было подскакивать по ночам, спешно натягивая зачарованный камзол, да бежать отбивать нападение врага. Не нужно было участвовать в многодневных преследованиях или отступлениях. Не требовалось следить за своими людьми, пропитанием, конфликтами… Всем этим занимались офицеры. Изредка меня просили разведать местность в виде ворона или организовать солдатам помывку, в остальное же время я был предоставлен самому себе.

Сумел, наконец-то, разобраться в амулете смены облика. Он долгое время мне не давался, но я поэкспериментировал с незнакомыми рунами, которые там имелись. Это было… рискованно. К тому же, шанс на неудачу был не просто большим, а прямо-таки колоссальным. Однако я перебирал эмоции и следил за поступлением энергии в нарисованную на земле руну, прерывая магический поток, в случае подозрительной активности. Артефакт-щит, на всякий случай, тоже не снимал. Мало того, я проводил в руну минимум силы, дабы получившийся взрыв не снёс половину лагеря, который отряд разбивал каждую ночь.

Да и делами своими я занимался подальше от «высоких сторон», таких как архонт и его подхалимствующий двор.

В общем, даже несмотря на то, что я не знал, что делает руна и не имел понимания, какую нужно удерживать мысль, я подобрал к ней эмоцию, а потом, исходя из полученных знаний, по памяти перебрал похожие вариации рун и их типы, предположив сходство.

Таким образом удалось осознать, что руна отвечала за сигналы и являлась одной их вариаций отслеживания. Это позволило мне «сломать» комбинацию и раскрыть её для своего пытливого ума. Перепроверив предположение, я сумел создать чистый аналог рун слежки, пусть и без приёмника сигнала, ибо не имелось желания перебирать подходящие вариации уже для него. Стандартные же требовали довольно долгой и скрупулёзной работы.

По итогу слежку из артефакта смены облика я самым наглым образом выпилил. Оставил остальное, где пришлось заморочиться ещё и над формой. Просто повторить было можно, но мне хотелось узнать, мог ли я, например, сделать артефакт обращения в дракона? О, это казалось невозможным, но… мало ли?

Пока процесс шёл туго, но перспективы внушали оптимизм.

Над этим секретом я бился параллельно с более практичными делами. В первую очередь — завершением зачарования комплекта своей одежды (включая нижнее бельё), обуви, пары колец, браслетов, ожерелья и нескольких отдельных артефактов, включая запас магической взрывчатки.

Особо не выпендривался и не пытался закрутить рунную спираль или создать двойную вязь. Не до жиру, надо хотя бы минимум сообразить, а остальное… потом. Не всё сразу.

Готовые артефакты (часть сделал на продажу, типа отпугивания насекомых, очистки воды, обогрева и освещения) нашли место в моей сумке, каждая руна на которой была тщательно вышита изнутри.

Следом за одеждой и аксессуарами последовала палатка, седло, посуда… Всё, с чем я взаимодействовал. Ранее я был ограничен отсутствующими инструментами, но сейчас нет. Они хоть и были не лучшего качества, свою роль играли исправно.

Закончив с собой, ощутил давно потерянную уверенность в завтрашнем дне. Всё ещё не идеал, который, как известно, недостижим, но весьма близко к этому. Я был уверен, что переживу попадание пули, а это уже неплохо.

Всё ещё оставалась проблема открытой кожи, ибо как защитить лицо у меня были лишь предположения. Плотная тканевая маска? А может татуировки? Ага… но сделать подобную я мог лишь сам у себя, так как более никому не сумел бы доверить подобную честь.

— С другой стороны, что если взять за «холст» всё своё тело? — задумался я. — В качестве одного, единого объекта. И самому же расписать кожу рунами?

Перспективы казались очень высокими, но нужны были эксперименты, к тому же, чисто для себя я бы хотел не просто руны, а замороченную тройную вязь — минимум! Для этого моего мастерства, пока что, откровенно не хватало.

В общем, не стал углубляться, а продолжил работать уже чисто на «Чёрные Полосы», двигаясь сверху вниз. То есть, капитан, сержант и дальше по иерархии… Им я предоставлял полезный, хоть и ограниченный стандарт: широкий браслет (для удобства нанесения рун), способный создать защитный барьер. Пару рун на верхнюю одежду, дабы придать ей свойства качественной брони, а ещё руну на меч (или альтернативное оружие ближнего боя), чтобы повысить его режущие свойства и прочность.

Не обошёл стороной и многочисленные телеги с провиантом, облегчив их вес. Зачаровал несколько широких ящиков на охлаждение — дабы не портились припасы, ну и по мелочи туда же: отпугивание насекомых, непромокаемость, прочность…

Что поделать, я не понаслышке знал, каково это — голодать. Лучше заранее озаботиться этим вопросом.

— Проверяйте только, — строго заявил я трём бойцам (слуг среди «Чёрных Полос» не имелось, вся работа выполнялась солдатами). — Если какая-то случайность испортит руну, то комбинация может сломаться и изменить эффект. Будет вместо холода жаром дуть, тогда всё протухнет за пару часов.

Я, конечно, нанёс руну прочности, дабы случайная царапина не испортила мою работу, но произойти может всякое (уж я-то знаю!), так что лучше подстраховаться. Впрочем, это минимальная цена за облегчение задачи контроля припасов и они это знали.

Из-за архонта и его свиты путь до Олсмоса длился почти месяц, отчего парни начали бурчать, что таким темпом мы и к зиме не успеем. А она уже была близко, ведь осень во всю вступила в свои права, поливая нас дождями и превращая дороги в грязное нечто.

Говорят, ближе к Монхарбу всё ещё сохранялось тепло, так как на него дул знойный Сизианский ветер, но где Монхарб, а где мы?..

Так что месили грязь всей дружной компанией, да матерились на вездесущих мошек и комаров.

По пути частенько попадались одичавшие собаки, голодными взглядами провожающие нашу колонну. Видели мы и волков, и даже медведей. Изредка ребята из «Полос» направлялись на охоту, но успех сопутствовал лишь один раз — раздобыли здорового кабана, чьё мясо было жёстким и ощутимо воняло. Но зато свежим, а не походный паёк солонины и сухого хлеба, от которого у меня, признаться, периодически крутило живот. Благо, что лечить такие проблемы наловчился уже очень давно.

Ох, лекарем, кстати, тоже довелось в пути поработать. Правда вместо колотых и пулевых ран стали встречаться сугубо бытовые. Те же отравления, например. То и дело какой-то придурок решит выпить воды из мутного ручья, а не ставить кипятиться котелок. Многие экономили даже дрянное вино, не разводя им воду.

Ещё я столкнулся с паразитами, благо, что амулеты отпугивания насекомых хорошо против них работали, заставляя людей натурально срать червями. Мерзко, но естественно и очень действенно.

Одна из женщин-новичков умудрилась залететь, за что получила головомойку от Маутнера, который потом избил несостоявшегося отца, коей «до сих пор не научился вовремя вытаскивать». Кхм, несостоявшегося именно благодаря мне. Всё было вовремя устранено, никто не желал внезапно оказаться родителем.

Несколько раз ко мне подходили даже представители архонта. Своего лекаря у них не оказалось. Была парочка, но успели умереть по естественным причинам ещё во время проживания в Сауде. Жаловались на мозоли, суставы и, скорее, возрастные проблемы, чем нажитые во время похода.

Хитрые псы. Впрочем, я не испытывал с этим трудностей. Во-первых, они платили. Во-вторых, это было мне опытом. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

— Ну вот, успели покончить с имперцами до зимы, но не успеем с архонтами, — с улыбкой пошутила Дунора, усевшись рядом — на телегу. Сегодня я занимался доработкой четвёртой повозки, ибо осознав, что из-за снижения веса теперь нет смысла впрягать двух лошадей, Маутнер приказал купить новую телегу в ближайшей деревне, после чего перераспределить коней.

А мне её зачаровывать! — мысленно вздыхал я. Но не всерьёз. На самом деле я соскучился по этому медитативному занятию, а память, неожиданно чётко выдавала все ранее виденные руны. Даже те, которые я особо не учил. Похоже долгий перерыв, война, постоянный стресс и множество усилий не прошли бесследно. В кое-то веки с положительной стороны! Имею в виду, тело исцелялось мною самим, так что полученные травмы, ежели не смертельные, не вредили мне, а суровые жизненные невзгоды лишь закаляли. Аналогично, пожалуй, и с мозгами. Постоянная нужда запоминать обстановку и местность, оценивать расстояния и быстро считать, как шаги до цели, так и количество противников, сделали память цепкой, как репей.

Уверен, кое-что из неё всё-таки стёрлось, отчего я периодически заполнял новую книгу рун и магических знаний, посвящая ей час-другой в неделю, но пока что память меня радовала.

— Зато холод прогонит остатки банд, — прикинул я, прерывая работу. Невозможно разговаривать и зачаровывать одновременно, нужно сосредоточиться на чём-то одном!

— Скорее сделает их ещё более дикими и погонит к оставшимся деревням, — прикинула успевшая ожесточиться девушка. А я помню, как мы впервые встретились на кухне за?мка в Фирнадане! — Ещё и животные активируются. Волки и медведи начнут выходить к людям из-за нехватки еды. А нехватка будет именно по причине людей, ведь жрать будет нечего — вот и попрутся искать пропитания в лесах.

— Отобьют, — добавил я в голос уверенности, которой, порой, так сильно нам не хватало. Что поделать, если её и правда неоткуда было взять? И сам я не знал почти ничего, но иногда кому-то требовалось поднять знамя и прокричать, указывая направление пальцем. Стать лидером. Я успел ощутить это на себе, пусть даже против воли. — Сама увидишь. Зима, конечно, будет тяжёлой, но нет худа без добра. Удобренная трупами почва разродится небывалым урожаем. Людей станет меньше, это да, но пищи хватит на всех.

Дунора посмотрела на меня хитрым взглядом, которого я не видел у девушки уже очень давно.

Этой ночью мы во всю предавались разврату в палатке, на которую я нанёс руну сокрытия звуков. Всего лишь вопрос вежливости, ибо по себе знаю, как напрягают звуки хорошего секса. Чужого секса. Не стоит лишний раз драконить людей.

Загорелое тело Дуноры радовало юностью и свежестью. У неё была красивая аккуратная грудь, с которой я быстро полюбил играть. Пушок мягких волос в паху девушки создавал ощущение невинности и распалял чувства.

Она показалось той самой отдушиной, которой так сильно не хватало. Но это было скорее дружеской помощью, чем какими-то отношениями или, Хорес упаси, любовью. Никаких чувств. Просто удовольствие, которое мы совместно получали. Чего уж, в нашем поведении друг к другу почти ничего не поменялось!

Мы не разговаривали о будущем. Не обсуждали и настоящее. Она просто приходила по ночам. Не всем. Не всегда. Но когда приходила, мы забывались в горячем соитии до середины ночи или больше. Телесная усталость появлялась взамен духовному спокойствию, которого, на мой взгляд, не хватало куда больше.

Олсмос встретил нас открытыми воротами и отрядом стражи с расчехлёнными ружьями. Благо, что они хотя бы не были направлены на нас!

Город оказался столь же нищим, как и Сауда, так что пришлось заморочиться, прежде чем найти возможность продать кое-какие артефакты. Правда в первом же месте меня откровенно попытались обмануть, к чему я, признаться, оказался не готов.

— Думаешь, это сойдёт тебе с рук? — удивлённо спросил я, когда бородатый торговец и двое охранников с короткими дубинами в руках, посвечивая амулетами антимагии, окружили меня. — Правда считаешь, что выжив в Фирнадане, воюя в первых рядах против имперцев, пока ты и эти увальни, — кивнул на его быков, — отсиживались тут, сумеешь меня запугать, обмануть и ограбить? Может даже избить или, о боги, убить?

— Не считай себя бессмертным, ты простой верс, которому повезло, вот и всё, — процедил торговец. — Магия не сработает, а потому тебе бы лучше отдать всё, что награбил, подобру-поздорову…

Но он просто отвлекал меня. Прямо посреди фразы мужчина сзади попытался ударить меня по затылку. Он не догадывался, что тусклого света масляной лампы, светившей в углу, было достаточно, дабы я отслеживал его движения по тени.

Кувыркнувшись в сторону, я пропустил удар над головой, мгновенно атаковав волной кипятка. Под рукой, увы, не имелось ни источника воды, ни земли, ведь мы находились внутри полуподвальной лавки нечистого на руку купца. Поэтому пришлось вспомнить более трудные, но не менее эффективные способы убийства людей, защищённых антимагией.

Целью атаки был не противник, а пар, которым почти сразу заволокло помещение, ослепляя всех нас.

Не теряя инициативы, под яростные вопли мужчин, я быстро поменял местонахождение — как оказалось весьма вовремя, ведь прозвучал мушкетный выстрел. Пуля зацепила деревянную балку, однако я не мог понять, летела та в мою сторону или нет.

Поток воды закружил вокруг. Его температура мгновенно достигла стадии кипения, породив столь мощный поток пара, что вопли недоумения и гнева обернулись визгом заживо сварившихся людей. Ноздри ощутили знакомый по войне запах.

Обратившись в ворона, я взлетел на одну из верхних балок потолка, одновременно закрутив вокруг себя тонкий водный барьер, защищающий от собственного пара. Смену облика и прятки я затеял сугубо на всякий случай. Вдруг кто-то выжил (мало ли, ещё один артефакт?). Однако, даже если выжил, то будет ли он искать меня сверху? Ой, сомневаюсь! Значит, я получу преимущество.

Было желание заставить пар исчезнуть, что я мог бы провернуть, но спешить не хотелось. Всему своё время.

Примерно пять минут ушло на то, чтобы помещение кое-как проветрилось. Перед моими глазами предстала знакомая, но от того не менее мерзкая картина: три вздувшихся ярко-красных тела, от которых сильно парило. От трупов медленно растекалась розовая лужица, а одежда была порвана разбухшей плотью. Но не везде… местами ткань оказалась прочнее размякшего мяса, отчего на теле образовались отвратительного вида трещины, оголяющие розовые волокна и кости, поблёскивающие белым.

Верно… у обваренных трупов кости были именно белыми, ведь кровь в них успела свариться.

Вернув человеческий облик, я забрал амулеты в качестве компенсации, а потом провёл быстрый обыск. Отыскав сейф торговца, я не стал его взламывать, а вернулся к трупу. Это было неприятно, но мне не впервой работать с людьми, убитыми таким образом. Ключ, ожидаемо, нашёлся в кармане мертвеца. Открыв сейф, смело забрал половину имеющихся средств, а также несколько книг.

Всё забирать не стал — риск. Тогда стража или местный аналог Тайной Полиции мог посчитать, что я напал первым, сугубо ради денег. Сейчас же предъявить мне будет нечего, сейф на месте, не взломан и в нём даже есть золото! Выходит, ничего не пропало.

Отряхнувшись, я засунул ключ обратно в карман купца, а потом открыл заранее закрытую изнутри кем-то из охранников дверь, выбравшись на улицу.

Осенняя прохлада заставила вздрогнуть. Я будто бы выбрался из бани, отчего ощутил неприятный озноб. Как бы не заболеть…

Следующий торговец, благо, оказался более адекватной личностью.

Про случившееся я честно поведал Маутнеру, передав ему половину взятого золота. Потому что не исключал, что на меня выйдут. А если выйдут, то нужно прикрытие. Капитан в этом вопросе подойдёт лучше всего.

Мужчина выругался, деньги принял, забросив в казну отряда, а мне велел более не высовываться и в одиночку лучше не ходить. Ну и не колдовать, «на всякий случай». Хорошо ещё, что в Олсмосе мы надолго не задержались. Уже через два дня продолжили дорогу увеличенным числом. И я не только о Лойнисе Хелфготе, архонте Олсмоса, его советников и слуг, но и про охрану, состоящую из двух десятков «скороспелых» сионов низшего уровня. Более сильные успели найти смерть на войне.

Новой целью был Магбур и Гуннар. Ох, плохое предчувствие… как бы проблем не сыскать!

Расследование, если и было, прошло мимо нас. Хотя на месте стражи, я бы сразу заподозрил новоприбывших. Но либо у них не хватило духу (скорее яиц) начать копать под «Чёрные Полосы» и затевать конфликт, либо этот торговец уже не в первый раз проворачивал подобный трюк, отчего его смерть стала логичным завершением замечательной карьеры.

В сухом остатке у меня осталось девятнадцать золотых, триста семь серебряных и горсть меди, которую я не считал.

Четыре из пяти взятых в сейфе книг были обычными: биография последнего правителя Нанва — Саймона Баррингтона, справочник целебных растений, исторические хроники и что-то религиозное, посвящённое Триединству.

Но вот пятая книга была посвящена тонкому искусству алхимии, от которой я был достаточно далёк, что, конечно, нужно исправлять. Правда я не был уверен, что использую эти знания в ближайшем будущем, тем более, что книга содержала весьма продвинутые материалы. Например здесь имелся экстракт «Второй жизни», что давал мощнейшую регенерацию, которую не могла перебить даже волна огня. Человек под этим эликсиром фактически неуязвим. Действует полчаса. После завершения сильно ослабляет организм. Без помощи целителей принявший эликсир практически всегда умирал. Исключения — высшие сионы. Но на то они и высшие сионы!

Ещё был забавное зелье смены пола. Но несмотря на «забавность», на него был периодический спрос. В основном, когда в семье аристократов рождалось много детей одного пола, а нужно было разнообразие для тех или иных целей… Впрочем, истории известны куда более грязные случаи использования этого зелья.

Имелись здесь и более простые снадобья: лечения, защиты от определённых стихий, укрепления тела и всё в таком духе. Однако почти все из них требовали достаточно специфичных, пусть и знакомых компонентов. Эх… хотя бы часть из таких в Фирнадан перед осадой! Впрочем, они там как раз таки были, просто очень быстро закончились.

Дорога к Магбуру прошла немного веселее, ведь теперь у меня хотя бы было что почитать. И я не только про алхимию, остальное книги тоже оказалось весьма познавательной литературой.

Путь в этот раз проходил быстрее. Хелфгот вовсю торопил Фатурка, так что дорога заняла «всего» полторы недели. Встреча с Гуннаром состоялась возле приличных размеров поселения, стоящего на высоких холмах. Навскидку там расположилось порядка пяти сотен домов и с сотню навесов-шалашей — беженцы, бежавшие подальше от имперской угрозы.

Гуннар и его величественный двор разбили подле поселения полноценный лагерь, только не военный, а… отчего-то в голову лезло слово «праздничный», «парадный» или «турнирный». Никакой защиты, стен (пусть даже частокола), караулов или хотя бы земляных валов. Зато толпы праздно шатающихся рыцарей, солдат и напивающихся командиров.

Лагерь был полон шлюх, торговцев, бардов, жрецов, слуг… На одном конце проводились соревнования, ради развлечения высоких гостей, на другом — организовали скачки, ведь Гуннар притащил почти три сотни своих породистых скакунов…

Но самым для меня удивительным являлось использование магов. Колдуны, способные повелевать жизнью и смертью, испепелять города, менять облики, управлять животными и растениями, занимались… высушиванием луж и грязи. Маги ветра поднимались в воздух, разгоняя тучи, друиды выращивали цветы (для услаждения взора Гуннара), заставляли петь птиц, а также управляли огромными тиграми, которые катали на спинах придворных и самого архонта.

Атмосфера праздника и веселья чудовищно сильно контрастировала с уставшими солдатами, только что вернувшимися из мясорубки войны. Успев посмотреть на обнищавшие города, покинутые поселения и горы убитых, они с трудом воспринимали нынешнюю обстановку.

Толстый Гуннар (тигры и лошади, таскавшие его жирный зад, однозначно были серьёзно улучшены целителями и друидами), который с трудом поднимался на ноги, казалось, боялся всего на свете. Он носил на шее больше десяти амулетов, включая две «Слезы». Сосископодобные пальцы с трудом вмещали по два-три кольца на каждое. Запястья столь плотно отягощались браслетами, что создавали ощущение бронированных наручей. Разумеется вся его одежда пестрела рунами, а вокруг, за стайкой самых преданных приближённых, таскались четыре инсурия-гвардейца и десяток высших сионов. Над головой архонта летали птицы-оборотни, а поблизости всегда находилось хотя бы два мага-барьерщика.

Гуннар постоянно пил алхимические экстракты здоровья, которые, специально для него, подслащивались и всячески «улучшались», отчего их полезные свойства оставляли желать лучшего. Однако архонт опасался доверять разжиревшее тело целителям, которые могли бы привести его в норму. Зато в любом месте, где он проходил, люди и животные (благодаря магии друидов) склоняли колени, едва ли не целуя траву, выращенную на высушенной земле.

Всё это казалось какой-то сказкой. С негативным окрасом, конечно же. В двух сотнях километров на юго-запад люди совсем недавно умирали от голода, отбиваясь от орд каннибалов. Маги выжигали тела под ноль, лишь бы дать союзникам несколько лишних минут отдыха, в то время как здесь… Здесь…

Сказать, что солдаты были в шоке, это промолчать. Суровые ветераны, прошедшие страшнейшую войну, которая происходила на этих землях за последнюю сотню лет, не могли поверить своим глазам. Чувство нереальности происходящего просто било фонтаном.

Нас встретили по высшему разряду. Жрецы осветили каждого бойца, а потом колдуны устроили фейерверк. Встречающие предоставили вкуснейшую пищу и разнообразие алкоголя. Воинов окружили доступные девушки, среди которых я не заметил ни старых, ни уродливых. У них даже не имелось синяков или шрамов! Для солдатских шлюх подобное качество было удивительным. Это… уровень девок для знати или хотя бы для сионов. То есть — элиты. Однако Магбур мог позволить себе подобное, ведь как я услышал, за прошедшее с начала войны время, его население выросло более чем в два раза.

В первый день даже не проходило никаких встреч или собраний. Гуннар был «занят», так что мы разбили лагерь, погрузившись в предоставляемые «удобства».

Не сказать, что я испытывал совсем уж запредельное отвращение к происходящему. Напротив, отъевшись и напившись (в меру), я проигнорировал сразу двух девушек, соперничающих за моё внимание, вместо этого направившись к местным магам, желая обменяться опытом. Меня быстро передали наставникам, а потом и главе их гильдии — удивительно молодому для этой должности человеку, порядка тридцати лет.

— Ты — Сокрушающий Меч Кохрана, не так ли? — смуглокожий и чем-то напоминающий кашмирца мужчина, чья безрукавка не скрывала внушительных мышц, а широкая шея демонстрировала висящую на ней «Слезу», широко улыбнулся. — Меня зовут Виндольф Лонис.

— Изен, — коротко представился я.

— Не думай, что… — он неопределённо покрутил рукой, — мы не следили за событиями, которые происходили в Фирнадане и других вольных городах. Ещё как следили. И многое знаем. Не все мы… — главный наставник едва заметно скривился, — смирились с тем положением, которое Магбур занял во время этой войны. А потому, если получится хотя бы облегчить дальнейшую деятельность столь выдающимся героям как ты, Изен, то я уже буду рад.

— Дальнейшую деятельность? — уточнил я.

— А разве ты не собираешься продолжать работать на благо этой земли? — спокойно спросил Виндольф. — Чем дальше к границам, тем хуже обстановка. И мы отлично понимаем, кто будет идти в первых рядах и играть ключевую роль в установлении порядка и мира. Такие отряды как «Чёрные Полосы».

Мне оставалось лишь молча кивнуть.

— Я уже в курсе, чего ты хочешь, так что подготовил некоторый материал, — Лонис достал три толстые книги, а потом пододвинул их мне. — Барьеры, лечение и руны, — вновь улыбнулся он. — Забирай. Считай это лично моим вкладом в налаживание послевоенного хаоса.

Видать мои успехи и правда успели разлететься… Хотя на барьеры и лечение я вроде не жаловался? Плевать, это и правда ценно. Знания лишними не будут.

— Благодарю, — принял я книги. — Но я надеюсь, что вы понимаете разницу между помощью определённому человеку и городу? Быть может, в аналогично частном порядке вы могли бы выделить хотя бы пару десятков колдунов? Или комплекты артефактов для солдат? Хотя бы на определённый промежуток времени.

— А это уже зависит от решения архонта Гуннара, — вздохнул мужчина. — То есть, завтрашнего собрания. На данный момент могу обещать помочь лишь с библиотекой для магических школ Сауды и Олсмоса.

— Тоже изрядно, — согласился я. Книги, даже переписанные, очень дорогое удовольствие.

Этим вечером, пока я при свете артефактного светильника читал новую литературу, ко мне в палатку залезла Дунора. Вот только в отличие от прошлых раз, сегодня от девушки несло пoтом и алкоголем. Под плащом было заметно отсутствие одежды.

— Что делаешь? — спросила она не из интереса, а из желания завязать диалог.

Я покосился на грязь, которую она затащила на сапогах.

— Не сегодня, дорогая моя, — холодно взглянул на неё. — Я занят.

Дунора смотрела на меня несколько долгих секунд. Во взгляде плескалась обида и толика злости. Однако продолжать она не стала, споро покинув палатку. Снаружи удалось разобрать насмешливый голос Килары, однако слов понять мне было не суждено. Ну и ладно. Я не животное, чтобы удовлетворять по команде кого бы то ни было.

Очистив грязь производственной магией, я продолжил чтение. Более никто не побеспокоил меня.

К обеду следующего дня архонтов и высший офицерский состав позвали «составить компанию на зрелищах». Маутнер взял меня, Лотара и Ворсгола. В последнем, мне кажется, был какой-то смысл и речь не только в плане того, что он являлся одним из самых опытных солдат. Совсем недавно я узнал, что смуглый цвет его кожи — это не загар и даже не местная особенность. Мужик был родом из Сайнадского царства, пусть и давно уже там не жил.

Почесав затылок, капитан покосился на своих людей, а потом поинтересовался, стоит ли брать Сэдрина, но тут я признал, что его навыки, в реальности, далеки от лейтенантских. Маутнер хмыкнул и мотнул головой. Правда уже этот знак ушёл от моего понимания.

Хелфгот, ожидаемо, тоже взял охрану, отчего к Гуннару прибыла достаточно приличная толпа в два десятка человек. Толстяк восседал на свежесколоченной трибуне. Рядом находились его советники, среди которых, как мне шёпотом поведал Лотар, выделялось трое: Тулон, жрец Триединого, настоятель главного храма — лысый мужчина среднего роста и возраста, без бороды и усов, зато с тремя большими золотыми кольцами на левой руке, и тремя массивными браслетами (тоже золотыми) на ней же. Хромлес Перст, один из самых влиятельных аристократов в Магбуре — уже преклонного возраста мужчина, отличающийся длинным носом с заметной горбинкой. Аккуратно уложенные русые волосы имели следы седины, а выражение гладко выбритого лица показывало запредельную надменность. И Чибато Ноното — иноземец из Союза Ферно. Чернокожий мужчина, которому было порядка сорока лет. Являлся владельцем длинных и кудрявых чёрных волос, завязанных в крепкий узел. По словам сержанта он был умелым генералом, но Гуннар, видимо, решил приберечь его навыки до последнего момента крайней нужды.

— Полагаю, прежде чем приступать к делам, мы можем усладить взор толикой приятных развлечений, — с улыбкой сказал Гуннар, кивнув на поле, где сражалось двое мужчин в защитном снаряжении с чётко видимыми рунами. — Чувствуйте себя как дома, уважаемые господа. Почтите меня, отведав всех яств, которые здесь представлены, — пухлая рука указала на набитые столы.

Вопреки моим предположениям, ни Фатурк, ни Хелфгот не начали требовать ускориться или как-то проявлять своё недовольство. Они отнеслись к этому как к абсолютной норме. Или архонты успели предварительно обсудить свои действия, либо уже не в первый раз встречались с правителем Магбура, прекрасно зная его поведение.

Зато вот мы, люди, которые успели побывать на войне и посмотреть на то, что происходит там, снова были, мягко скажем, удивлены непониманием у магбурцев происходящего. Они будто бы не знали, что война чудом не коснулась их, пройдя в считанных километрах! И ладно ещё я, ведь знал, что Гуннар предатель, но остальные лишь широко открывали глаза, неприязненно рассматривая хозяев поля.

И всё же, мы терпели, дожидаясь, когда принимающая сторона, уже успевшая показать своё благополучие (и скудоумие), соблаговолит начать эту встречу. Гуннар не стал совсем уж затягивать, хотя возможно причиной тому были слова Тулона, который что-то шепнул ему на ухо.

«Правда ли, что толстяк Гуннар чужую тень отбрасывает?» — отчего-то вспомнились мне слова пьяницы из «Капли».

Момент начала переговоров я, признаться, позорно пропустил. И не потому что увлёкся зрелищем бойцов, наминающих друг другу бока. Просто изначально речь зашла про породы лошадей, которыми Гуннар очень увлекался и я переключился, начав рассматривать обстановку вокруг: стражу, слуг, двор архонта Магбура, лица советников и всё прочее.

Вскоре, впрочем, пришлось экстренно вникать в пропущенное.

— … не согласен, — затряслись подбородки Гуннара. — Тогда Сауда получит ключевое преимущество!

— И чем это плохо? — улыбнулся Кендал Фатурк. — Мобас пострадал больше всех.

— Полно вам, уважаемый архонт, — лукаво улыбнулся Тулон, посмотрев на Фатурка. — Нам доподлинно известно, что силы Империи восстановили там все укрепления и…

— Где людей брать? — улыбка слетела с лица Кендала. — Дэсарандес выгреб Мобас до дна!

— Тем более, — глаза Хромлеса загорелись огнём победы. — Сауде не поднять второй город со дна. С Фирнаданом бы справиться.

— Никакое расположение не сумеет отыграть такую проблему, — Гуннар сложил руки на внушительном животе. — Поэтому моё предложение — Сауда заберёт себе Монхарб.

Чего⁈ — не понял я.

— Тем более, что мне докладывали, будто бы видели дочь Тураниуса, которая сумела добраться до него живой и почти невредимой, — добавил Тулон. — Вот и рычаг власти, который склонит остатки населения на свою сторону.

— Почти невредимой? — уточнил Фатурк.

— Беременная, — хмыкнул жрец. — Но для формального узаконивания власти ублюдок проблемы не составит. Удавите, если будет нужно, а боги простят.

Беременная… — нутро завязалось в узел. — Неужели…

— Мобас, значит, достанется Магбуру? — включился в обсуждение Лойнис Хелфгот.

— Кто, кроме меня, сможет в должной степени вернуть городу его величие? — с долей удивления спросил Гуннар. — Магбур один обладает должными ресурсами и человеческими мощностями. К тому же, Мобас достаточно удачно расположен. Его можно будет сделать перевалочной базой, дабы потом поставлять недостающие ресурсы другим городам, — «вашим городам», осталось несказанным, но понятным.

— Меня устраивает, — откинулся Лойнис на спинку стула. — Олсмос согласен забрать Кииз-Дар. Решение за тобой, Фатурк, — и посмотрел на архонта Сауды.

Кендал скривился. Похоже ему не нравился вариант… владеть вторым городом, тем более таким, как Монхарб. Ха-а… а ещё жениться на Силане. Твою же мать, три оставшихся вольных города решили забрать три захваченных, ибо… почему нет⁈ Кто их, сука, остановит⁈

И вроде бы даже правильно, но… Дерьмо, я не могу сосредоточиться. Силана, скажи, это мой ребёнок⁈

— Давайте уточним ещё на раз, — Фатурк поднялся на ноги. — У Сауды и Мобаса одна граница. Это позволит мне, единственному из вас, — обвёл он остальных пальцем, — увеличить свою территорию не разрывая её на две половины. Образовать единое целое прямо посреди бывшего королевства Нанв — его центр. И именно из-за этого вы и не хотите подобного, так?

— Так, — в разговор вступил чернокожий Чибато. — Это аксиома, архонт. Остальные города получат свой кусок земли на других концах этой раздробленной страны. Через Сауду. И либо все будут в равных условиях, то есть, действовать эдакой зеброй, или давайте проводить полноценное объединение, с учётом границ.

— Имеешь в виду объединение большими частями? — нахмурился Кендал. Чернокожий кивнул. — Это невозможно! Разве что кто-то согласится променять родной город на два чужих.

— И тогда кому-то достанутся два разорённых города, — Лойнис ткнул пальцем в карту, показывая Монхарб и Кииз-Дар, самые западные участки бывшего Нанва, первые захваченные Империей. — Кому-то — разорённый и частично сохранившийся, — теперь его палец упёрся в Мобас и Сауду, — а кому-то — частично сохранившийся и полностью целый, — теперь на Олсмос и Магбур.

— Но на это никто не согласится, ведь подобное приведёт лишь к новой войне, уже между нами, — раздражённо заметил Хромлес. — И все это понимают. Давайте же будем взрослыми людьми…

В конечном итоге архонты подписали союзный договор. Все три оставшихся города объединялись. Магбур, со своей стороны, предложил два варианта действий. В первом он выводил войска из города, помогая Сауде и Олсмосу, а также кредитуя их на хорошую сумму, которой хватило бы на то, чтобы закупить провизию у тех же Великих Марок, которые, по слухам, планируют заключить с нами торговый договор. Второй вариант: Магбур НЕ помогает войсками и Сауда с Олсмосом освобождают захваченное Империей сугубо своими силами, НО подкидывает денег просто так, без всякой нужды отдавать их обратно.

Тухло пахло и то, и другое, особенно для меня, так как я отлично знал, что Гуннар уже продал свою жопу Дэсарандесу и, вполне себе возможно, до сих пор оставался ему верен. Следовательно, толстяку крайне не выгодно лишать себя солдат. Однако эту информацию я никому не сообщал. Толку? Даже если поверят, то это приведёт к новой войне, ибо очевидно, что Магбур не сдастся. А с его деньгами и сохранёнными силами, имеет все шансы победить.

Как итог, Фатурк и Хелфгот, ожидаемо, согласились на деньги. Маутнер на этом моменте с трудом сдержал злобное шипение. Ох, находись здесь боевые генералы, то точно врезали бы по морде всей этой сраной троице. Но они были возле Фирнадана, пытаясь решить последствия войны. И теперь им, с остатками солдат, придётся захватывать обратно Мобас, Кииз-Дар и Монхарб. Потери, безусловно, будут. И повезёт, если не слишком серьёзные.

Впрочем, сказать, что собрание вообще не принесло никакого толку, тоже нельзя. Сауда и Олсмос получили приличную денежную сумму, причём безвозмездно, а также был подписан союз, отчего… королевство Нанв воскресло из мёртвых! Только теперь имело правление в виде Триумвирата. Не исключено, что со временем, если никто никого не кинет, путём серии династических браков, на трон сядет один король. Хех, это безусловно пойдёт стране на пользу! Ежели её не захватят раньше…

На второй день после собрания меня нашёл посыльный, юный парень в робе послушника.

— Господин Изен? — обратился он ко мне. — Меня направили передать вам слова Сепария.

— Кого? — нахмурился я, махнув своим парням, с кем играл в кости. А ведь мне везло!

— Так и чего с твоей ставкой, колдун? — поинтересовался смолящий Грайс.

— Вестимо, что обратно мне, — хмыкнул я. — И только посмейте сказать, что всё уходит в «банк»! У меня больше вас всех было, так что…

— Это смотря как посмотреть, — прервала меня Килара, покрутив рукой.

— Как ни смотри, а всё так и есть, — приподнял я бровь.

— Господин… — протянул парень с толикой укоризны.

Отойдя с ним, я узнал, что «Сепарий» — это прозвище Тулона, жреца и приближённого Гуннара, который и хотел поговорить со мной «с глазу на глаз».

— На хера? — откровенно спросил я, хоть и направился следом за юношей.

— Я… э-э… не знаю, — дёргано пожал он плечами.

— Знаешь, — прищурился я. — Или догадываешься. И почему «Сепарий»? Это что-то значит?

— Это старый мунтос, — слабо улыбнулся он. — Так сейчас уже нигде не говорят, но некоторые святые книги написаны этим языком. «Сепарий» значит «заинтересованный» или «увлекающийся», но возможна трактовка и как «фанатичный», «не приемлющий». Всё зависит от контекста, — поведал послушник.

— А ты умён, — признал я. — Начитан.

— Спасибо, — чуть шире улыбнулся он и отвёл глаза.

— Значит точно в курсе, чего надо Тулону, — закончил я.

Юноша вздохнул и коротко огляделся.

— Только не говорите ему, ладно? — взмолил он. — Потом… проблемы будут. Очень уж настоятель… строг в этом плане.

— Не скажу, — пообещал я, после чего узнал, что Тулон почитает некоторых богов из Троицы куда выше остальных. В частности — Кохрана…

Встреча состоялась в деревенском бревенчатом храме, уже после окончания молитвы. Священнослужитель кивком поблагодарил послушника и отправил его восвояси, потом отпил воды из простой глиняной кружки и жестом попросил меня сесть на одну из скамей, что стояли подле алтаря. Я послушался.

— Изен, — улыбнулся он, — думаю ты удивлён, что я пригласил тебя сюда. Наверняка это было внезапно.

— Так и есть, — не стал спорить я.

— Не хочу излишне ходить вокруг да около, я хотел бы поговорить о том, как ты получил титул «Сокрушающий Меч Кохрана»…

Собственно, беседа была не слишком долгой и не особо приятной. Довольно быстро мне стало понятно, что Тулон оказался достаточно радикален в вопросах веры и не приемнел иного отношения. Особенно к Кохрану. В этом и случился затык. Особенно на моменте, когда он попросил меня выступить на завтрашней утренней службе и отказаться от своего титула, сказав, что всё это ошибка и я обычный маг.

— Кохран не мог отметить какого-то… волшебника, — чуть поморщился он. — Слишком быстро живёте, слишком мало пользы, слишком…

— Кохран же военный бог, верно? — прервал я его, на что Тулон выпучил глаза. — Приму за согласие, — откинулся я на грубую спинку скамьи. — Я завалил его престол трупами почитателей Двуликого. Их было так много, что погребли бы под собой этот храм, — обвёл я помещение рукой. — Наверное бог-разрушитель посчитал это достойной платой за титул.

После этого я поднялся на ноги и спокойно направился на выход. Настоятель ничего не сказал мне, но почему-то мне показалось, что я только что нажил себе опасного врага.

Плевать. Похоже намечается долгий путь обратно. Домой?..

— Может, помиритесь? — спросил Сэдрин, усевшись рядом со мной, на поваленный ствол трухлявого дерева. Я коротко и молчаливо на него покосился, но потом перевёл взгляд на струганный брусок в руках. Попытка вырезать из него зверя показала, что мне ещё есть чему учиться.

— Скажи, это похоже на волка? — спросил я, показав поделку.

— Кхм, — лейтенант, от которого существенно несло табаком, скептично посмотрел на кусок дерева. — Как тебе сказать, Изен…

— Неужто так плохо? — осмотрел я его со всех сторон.

— Если ты напишешь поверх него, что это волк, то люди даже будут это понимать. Некоторые. Те, кто обучен грамоте, — кивнул мой формальный заместитель, отчего я лишь заворчал, подбросив поделку в руках.

— Для… э-э… третьего раза, — мысленно прикинул я, — не так уж и плохо.

— Если ты так говоришь… — Сэдрин качнул головой, после чего мы синхронно рассмеялись.

Почти месяц прошёл с момента заключения договора между тремя оставшимися вольными городами Нанва и объявления триумвирата. Мы снова разделились и «Чёрные Полосы» прямой дорогой двинулись к Фирнадану. Путь предстоял неблизкий, но сейчас нас никто не замедлял. Фатурк и Хелфгот ограничились своей личной охраной и выделенными Гуннаром людьми. Лично я, на месте архонтов, пять раз бы подумал, прежде чем позволять присоединиться чужаком, но они… ха-а… хотя… они не знали, что Гуннар натурально их предал. Или знали? Всё-таки Магбур не стал присоединятся к войне.

В общем, не знаю я, что у других в голове. В своей-то не всегда получается разобраться!

Сейчас речь лейтенанта шла о Дуноре. Что поделать, когда я в последний раз, ещё подле Магбура, послал её, не желая трахать грязное и пьяное тело, она затаила обиду. И у меня не было ни малейшего желания менять этот факт. Имею в виду… чувств не имелось, так что мне плевать. Хочет — пусть обижается. Не хочет — не обижается. Сейчас я не являюсь её непосредственным командиром, так что всё равно.

Я уже пару раз видел её с разными мужчинами. В первый видимо чисто чтобы досадить мне, потому что Дунора действовала слишком уж явно и наглядно. Демонстративно. Второй — с кем-то другим, уже более естественно и обыденно.

Не знаю, крылось ли под этим что-то большее, чем естественная потребность в чужом тепле и желании секса. Я, пока что, справлялся своими силами — в прямом и переносном смысле этого слова.

Посмотрев на деревянную фигурку в своих руках, я заставил дерево вспыхнуть, а потом подкинул её в воздух, где она зависла, поддерживаемая тонким потоком ветра.

Зачатки огня и ветра давались мне с очень большим скрипом, но… давались.

Секс переоценён. Дрочить — быстрее и проще. Плюс, при отношениях с женщиной, прибавляется ещё и сношение мозгов. Исключение — чувства. В таком случае всё приобретает оттенок приятно проведённого досуга, которым интересно заниматься. Здесь и сейчас такого нет, а потому пусть Дунора идёт на хер.

Фигурка сгорела, хоть и привлекла этим чужое внимание. Пара солдат заулюлюкала. Ещё несколько обошлись коротким взглядом.

Плевать, сделаю ещё, даже лучше, чем сейчас. Жаль, что мы так сильно спешим, иначе мог бы заниматься резьбой прямо верхом…

Бр-р… холодно! Осень в самом разгаре, а на подходе зима. В такую погоду редко кто любил воевать. Люди, словно медведи в спячке, предпочитали завалиться в берлогу — в данном случае свой дом, где и сидеть до прихода тепла.

И это ещё, как меня заверили, обойдётся без снега, так как здесь весьма «жаркий» регион! Температура не будет опускаться слишком сильно. Не будет ни льда, ни метели, как, бывало, проходило на Малой Гаодии.

— Но амулет контроля температуры надо бы всегда носить при себе, — проворчал я под нос. — Или быстрее идти до Монхарба, на встречу какому-никакому теплу и уюту.

Спустя три дня мы добрались до Фирнадана. Город-крепость встретил меня существенными изменениями. Казалось нас не было всего порядка трёх месяцев, но местность преобразилась. Не капитально, но ощутимо.

Стены не были восстановлены до конца, но самые серьёзные дыры, пробитые пушками и взрывчаткой имперцев, оказались заделаны. Дороги — расчищены и кое-где восстановлены. Трупы — убраны, а новенькие ворота охранял патруль солдат. Причём прямо на наших глазах туда заехала чья-то крытая повозка. Неужто уже торговлю наладили?.. Хах, а с кем? С Монхарбом или Кииз-Даром, которые продолжали удерживать имперцы?

Мобас, как я уже знал, взяли без нас. Город был практически обезлюден. Логвуд и остальные пришли к формально закрытым воротам, а потом зашли в пустоту. Имперцы покинули это место, но кое-какие местные ещё обитали — прятались по трущобам и в канализации. В каких-то ухоронках и подпольях.

Восстановление будет очень сложным, но… если Гуннар и правда решил поучаствовать в судьбе своей страны, а не прикинуть, как проще будет повторно её продать, то ресурсов Магбура и правда должно хватить… Скорее всего.

Дальнейшие действия тоже были мне известны — успел обсудить с Маутнером по дороге. Сам капитан переписывался с генералами и архонтами при помощи почтовой шкатулки. Кииз-Дар и Монхарб всё ещё в оккупации, но имперским силам, мягко говоря, не рады. И местного населения там гораздо больше, нежели на территории Мобаса.

С частью так называемого «подполья» уже удалось связаться и теперь их координируют, передают оружие, взрывчатку, артефакты и даже магов. Некоторые части, наиболее мобильные, начали кружить вокруг Кииз-Дара, нападая на имперские патрули. Скорее всего мы подоспеем как раз к сроку наступления. Здорово…

Сам Маутнер, впрочем, утверждал, что имперцы покинут территорию Кииз-Дара, не желая разделять силы.

— Они предполагали, что мы не станем действовать при наступлении холодов, — пояснил капитан. — Это, конечно, только предположение, но почему-то мне кажется именно так, — усмехнулся он. — Следовательно, заметив приближение наших сил, их войска покинут территорию города, забрав всё, что смогут унести, потом повторят этот же трюк в Монхарбе.

— А если, объединившись, решат дать отпор? — спросил я.

— Попробовать могут, — Маутнер пожал плечами. — Всё-таки их будет порядка двадцати или даже тридцати тысяч. Вот только у них нет абсолютно никакой поддержки жителей. А воевать на территории враждебного поселения — подписать себе смертный приговор.

— Ну да, — почесал я затылок, — постоянные диверсии, порченая пища, порох, оружие и боеприпасы. Возможность открыть секретный проход в город и чёрт бы ещё знал, сколько всего.

— Когда каждый слуга мечтает вонзить нож тебе в спину, то не сможешь даже спать, — веско бросил капитан. — Поверь, у меня был опыт проживания в похожих условиях.

Я решил промолчать о том, как обитал в Кашмире перед восстанием. Откуда, собственно, Изен мог такое знать? Эти сведения мог иметь Кирин, но никак не местный житель.

В Фирнадане мы не задержались даже на пару дней, буквально один и всё. Отоспались, помылись, отъелись — припасов сюда натащили ну очень хорошо, так что с этим проблем не было. И… следующим днём уже продолжили свой путь. Я, признаться, даже из комнаты своей почти не выходил — физически и морально расслаблялся. Только один раз меня побеспокоили.

Хотя… беспокойство это имело очень и очень далеко идущие последствия. Ах, если бы я только знал, к чему всё это приведёт!

— Изен, — просунулась в дверь голова Килары, — я тут кое-что на рынке приобрела. Торгаш клялся, что это кольцо какого-то имперского вельможи, которое сняли с трупа, потому так дёшево и продаёт, — женщина хмыкнула. — Но я и пообещала, что не поленюсь и найду его, дабы снести голову, если он соврал.

— М-м? — посмотрел я на неё. — Ты что, купила цацку даже не узнав, что она делает?

— Всё я узнала, — насупилась она. — Проверить ведь надо!

— Ну давай проверим, — вздохнул я.