Берег дна

1

— Честно говоря, я не могу точно сказать, — медленно проговорил профессор. — Скорее всего, произойдет нечто вроде ментального выброса. Все вокруг начнет меняться. С очень большой долей вероятности — совсем немного поменяется, и мы останемся в нашей ветке реальности. Или в очень близкой, где реальность лишь незначительно, для нас почти незаметно будет отличаться от нашей. И мы не встретим наших двойников, ничего подобного не будет.

— А с маленькой долей вероятности? — заинтересовался Дима от входа. Не опуская свой АКС-74У.

— А с маленькой долей — переместимся в параллельный нашему мир, в котором ответвление произошло давно. Этот мир будет отличаться от нашего. Там может быть все — и наши двойники, а может, кое-кто там не родится на свет. Не волнуйтесь, дорогу назад найти можно. Вот тут, — профессор показал SSD, — наше спасение. Инструкция, как прокалывать миры. Мотя ведь вам уже предложил стать сталкерами межмирья. Только построить машину надо, это займет несколько лет…

В этот момент радужный провал с громким хлопком исчез. Ударило по ушам.

— Черт! Мотя! Он не вышел оттуда. Если он все-таки взорвет аномалию… Готовьтесь…

И тут их накрыло. Это было похоже на какофонию всего — света, цвета, звука, гравитации. Перед глазами все кружилось и мелькало, в голове стучали тысячи там-тамов… Маша хотела было по привычке потерять сознание, но не получилось — глаза растопырились.

Какофония прекратилась. Помещение налилось кроваво-красным цветом, потом свет сменился на синий, затем яркая белая вспышка ослепила Машу, а когда к ней вернулось зрение, девочка увидела, что вокруг почти ничего не изменилось. Только пыль на полу какая-то другая. И кирпичи потемнее. Но, может быть, это просто показалось Маше. Голова кружилась от всех этих прыжков во времени и пространстве, вспышек и прочей физики. Остальные тоже сидели и оглядывались — кто на полу, кто на мешках.

— Кажется, мы вернулись, — первым не выдержал Сюр.

— Похоже на то, — профессор поправил очки, съехавшие набок, и осмотрелся. — Но я не стал бы утверждать так определенно. Обратите внимание на пол и стены.

Но Машу сейчас интересовало совсем другое. Она еще раз обвела взглядом присутствующих.

— А Мотя где?

— Моти тут нет, Машуль, — ласково отозвался профессор.

— Он… он… погиб, да? — Маша сама не заметила, как по щекам покатились первые слезинки.

— Может быть, и погиб. Но я полагаю, что Мотя не тот человек, чтобы погибнуть. Он наверняка что-нибудь придумал… Мы еще не знаем, где мы… Помнишь, что я говорил о вероятностях. Вероятность, что Мотя жив, — есть. А пока она есть — есть и надежда.

— Да, Мотя у нас живучий, — поддержал Сюр. Как-то не очень уверенно поддержал. И незаметно для Маши поглядел на профессора. Профессор так же незаметно покачал головой. Дал понять, что шансов нет. Боцман тоже все понял и тихонько вздохнул.

Маша задумалась про вероятности и не заметила обмена взглядами.

Зато эти взгляды заметил Дима. И пока Маша решала для себя, что будет надеяться до последнего, Дима встал, взял автомат наизготовку и двинулся обследовать выход. Сюр молча пошел за ним, сделав знак Боцману оставаться в зале.

Какое-то время ничего не происходило. Все молчали и думали о Моте.

Вернулись Дима и Сюр.

— Там все чисто, — сообщил Дима Профессору. — Следы есть, но чисто. Я ПДА проверил — мы в Зоне.

— А что на детекторе? — поинтересовался профессор, — аномалия на втором этаже видна?

Дима покачал головой.

— Это не показатель, — вставил Сюр. — Она и раньше не отображалась. Может, проверить?

— Вряд ли это что-то даст, — сказал профессор. — Аномалия — штука непредсказуемая, а мы по ней долбанули. Исследовать надо, но одному, без ребят, мне не потянуть… Надеюсь, Мотя сингулярность-таки грохнул… Эх, Мотя, Мотя…

Он понурился было, но, взглянув на Машу, опять сделал вид, что бодр и готов к действиям.

— Вот что. — Сюр резко повернулся. — Хватит Мотю обсуждать. Если жив — выберется и нас найдет. А нам надо выбираться тоже, вдруг кто на огонек сюда заглянет?

— Так что, на выход, значит? — Дима поднялся.

— Пусть профессор решает, он теперь у нас главный.

— Ну, какой из меня здесь командир, — удивился профессор. — Я теоретик, не практик. Пусть Дима командует, он из нас лучше всех Зону знает. Да и Мотя его проводником назначил бы… Мы говорили с ним о подобной ситуации.

У Димы челюсть отпала. Сама собой.

— Ну что же, — нехотя согласился Сюр. — Веди нас, Сусанин, извини, Семеныч.

2

Если вы думаете, что выйти из Зоны проще, чем войти, то вы глубоко ошибаетесь. На обратном пути вас подстерегают те же самые аномалии и монстры, бандиты и военные патрули. Они никуда не делись и, дойдя до цели, вы выполнили только малую часть задачи. Основная задача — выйти за Периметр живым. Очень многие сталкеры срезались на этом, считая задание выполненным, и все, что от них оставалось, — это крестики на картах, помечающие места их гибели. Невелика заслуга, оставить после себя только крестик, подписанный твоим даже не именем, а погонялом — кличкой, как у быка производителя какого.

Перед Димой стояла очень непростая задача — выйти самому и вывести с собой четверых людей. Непростая в первую очередь потому, что такая ответственность впервые легла на его плечи, а во вторую — он не имел права оплошать перед девчонкой. Дима скорее дал бы отрубить себе руку, чем потерять так нелегко завоеванный авторитет в глазах Маши. От него не укрылось то, как поменяла она свое к нему отношение после того, как профессор поручил ему, не огромному Сюру, не серьезному Боцману, а именно ему — Семенычу, выводить отряд из Зоны. И он в лепешку разобьется, но сделает это.

Семеныч… Дима, таял как шоколад на солнце, когда Маша так его называла с нежностью, как ему казалось, в голосе. Семеныч… Дима давно перестал обижаться на это прозвище, а после Мотиного поступка он даже им гордился, ведь именно Мотя так его назвал. Воспоминания о странном эксцентричном сталкере заставили его вновь загрустить и в который уже раз задаться вопросом — а смог бы лично он, Дмитрий Сидорович, пожертвовать собой? Не ради благополучия родных и близких, а ради чего-то абстрактного? И в который раз ответить — вряд ли. Как ни стыдно было ему признаваться в этом, но он бы не смог подорвать себя. И в который раз он позавидовал той силе духа, которую Мотя проявил.

Дима повел отряд на «Янтарь». На этом маршруте особо настаивал Титаренко, объясняя тем, что там все еще находился лагерь ученых, которые могут помочь ему связаться с Большой землей и вызвать эвакуацию, мол, все ученые — братья и друг друга не обманывают. Лично Дима в этом сильно сомневался и вообще высоколобых надменных зазнаек недолюбливал, но спорить с отцом девушки, которой симпатизировал, не решился. Он вовсе не собирался прекращать с ней общение после выхода из Зоны, и даже более того — уже прикидывал, куда он ее пригласит на первое свидание.

Он оглянулся удостовериться, все ли на месте, все ли в порядке, ну а заодно и лишний раз взглянуть на Машу. Подопечные были в порядке, об этом заботился шедший последним Сюр. Огромный сталкер был опытным бойцом, хоть и не очень удачливым сталкером, и на него можно было положиться — случись что, прикроет. Сразу перед ним вышагивал профессор. Уставший и мрачный, он еле передвигал ноги, постоянно спотыкался о кочки и неровности, и если бы не поддержка Сюра, обязательно зарылся бы носом в землю. Посредине, поводя стволом из стороны в сторону, шел основательный Боцман. Дима совсем недавно познакомился с этим мизантропом, но уже успел проникнуться к нему уважением и где-то даже полюбить. Ближе всех к Диме шла Маша. Стройная, спортивная, красивая. Даже мешковатый комбинезон не портил ее точеную фигурку. Она шагала легко, слегка пружиня ногами, как будто не было до этого беготни по пустыне, а еще до того — долгого похода по Зоне, а еще до того…

Маша шла, внимательно глядя себе под ноги, перепрыгивая ямы и колдобины в асфальте, взмахами рук помогая компенсировать инерцию рюкзака. Прямо как канатоходец. В какой-то момент она подняла глаза и взгляды их встретились. Какие же у нее красивые глаза! Большие и черные, озорные. Дима невольно залюбовался и тут же растянулся на асфальте, оступившись. Маша рассмеялась, не обидно, а звонко и весело, но Дима все равно густо покраснел, резко вскочил и весь пунцовый двинулся дальше, уже не оглядываясь.

До «Янтаря» идти было всего чуть. Вскоре они перевалили через холм и в долине увидели лагерь ученых. Дошли. Дима даже облегченно вздохнул украдкой. Ему не хотелось показывать, как на самом деле он измотан. Даже удивительно, что он так устал, ведь переход прошел без приключений и напрягов, шли ровно и даже аномалии встречались нечасто. Все, чего он сейчас желал, так это завалиться на матрас и спать до тех пор, пока его не начнет тошнить от сна. СПАТЬ. До постели оставалось двести — двести пятьдесят метров контролируемого охраной лагеря пространства.

3

Их встречали наставленными стволами. Пришлось убрать оружие и последние метры идти с поднятыми руками.

— Боцман, ты ли это, пиратская твоя душонка? — навстречу им вышел плотный невысокий сталкер в форме «Долга». Судя по его поведению и тому, как слушались его жестов остальные охранники, — старший смены. — А мне докладывают, что в нашу сторону движется отряд неопознанных сталкеров, на вызовы не отвечают, с оружием. Чуть не отдал команду «на поражение». Было бы обидно тебя пристрелить.

— Не дождешься, Гном. Мне гадалка предсказала долгую жизнь. — Боцман опустил руки и вышел ему навстречу.

Они встретились примерно посередине, немного постояли, оценивающе оглядывая друг друга, утробно ухнули и крепко обнялись, как старые друзья, не видевшиеся много лет.

— Какими судьбами, старый ты бродяга? А ну поворотись, дай тебя разглядеть. А растолстел как, на сталкерских-то хлебах. Да вы руки опустите, опустите, — махнул он продолжавшим стоять с поднятыми руками и снова обратился к Боцману: — А сказывали, что ты все бросил, купил шикарную яхту и в кругосветку отправился. Я даже обиделся на тебя, что меня с собой не позвал.

— Врут. Не накопил я пока на океанскую. Но мысль такая есть, врать не стану, и, если соберусь, про тебя не забуду, не переживай.

— Вот и добренько. — «Долговец» похлопал Боцмана по плечу. — Каким ветром к нам занесло? По делу, или мимо шли?

— Вон ему, — Боцман показал рукой на Титаренко, — к вашим яйцеголовым надо. Да и нам отдохнуть не помешает и морду помыть.

— Ну, если очень надо, то милости просим, только оружие придется сдать. У нас с этим строго.

Пришлось пройти в вагончик, исполняющий роль строжки, где розовощекий толстячок принял у них автоматы и сложил их в ящик, запер его на ключ и клятвенно заверил, что тут оружие будет в полной сохранности. Глядя в его бегающие глазки, Дима не очень в это поверил и с автоматом расстался неохотно. Только после всех формальностей их пустили на территорию лагеря.

Внутри высокого бетонного забора царил научный беспорядок. Везде, куда падал взгляд, были разбросаны ящики. Ящики большие и маленькие, деревянные и металлические, зеленые, синие, черные и серо-буро пошкрябанные, пустые и запечатанные. Все это ящиковое разнообразие ровным слоем покрывало пространство между контейнерами-мастерскими и ангаром, оставляя для прохода только узкие тропки. Капитальный ангар из стали и бетона располагался в центре базы и служил укрытием от выбросов, жилым помещением с кают-компанией как на корабле и исследовательской лабораторией.

Дима впервые был в научном лагере и осматривался с интересом, попутно подмечая и запоминая детали, как учил его дед — вдруг пригодится.

По двое прошли фильтрационный шлюз на входе в ангар и оказались в темном, едва освещенном тусклой лампочкой коридоре. Гном провел их в комнату отдыха, предложил располагаться на любой из кроватей, показал, где удобства, предупредил, чтоб душем пользовались экономно, и увел профессора знакомить с местными учеными.

Не сговариваясь, первой в душ отправили Машу, а сами тем временем достали из рюкзаков остатки еды. Дима сгонял на кухню и притащил крепкого горячего чая на всех. Когда девчонка вышла, румяная и довольная, стол был уже накрыт и все дружно набросились на еду, начисто позабыв о профессоре, а когда вспомнили, было уже поздно.

После еды Дима разомлел, но все же нашел в себе немного сил сходить в душ. Когда он вернулся, Маша и Боцман уже крепко спали, а Титаренко сидел на кровати и о чем-то шептался с Сюром.

— Ну что, удалось связаться? — спросил юный сталкер.

— Синицына нет на месте, — вздохнул Титаренко. — Но мне профессор Белай обещал, что он попробует договориться со своим руководством и выбить для нас вертолет на завтра. Кстати, ветка реальности очень на нашу похожа. А может, и наша. Поздравлять или нет — пока не знаю…

— Опасно вертолетом, — возразил Дима. — Вон их сколько по Зоне покореженных лежит. Может, все же так дотопаем? Нам до Агропрома только дойти, а там я уже дорогу хорошо знаю.

— Мы все устали, да и дело не терпит отлагательств. Мы не можем терять ни минуты.

— Ага, не можем, — тихо пробурчал себе под нос Дима, — а сами сидеть тут намерены неизвестно сколько.

— Вы что-то сказали, молодой человек? — профессор то ли действительно не расслышал, то ли сделал вид.

— Нет, это я молюсь перед сном, — не моргнув глазом соврал Дима и полез под одеяло. Уснул он мгновенно.

4

Проснулся он оттого, что кто-то бесцеремонно сорвал с него одеяло. Ничего не соображая со сна, он подскочил, намереваясь наказать нахала, но был остановлен грубым толчком в грудь и снова оказался на кровати. Протерев глаза, он увидел, что в помещении полно солдат военной полиции и, судя по наставленным на него и его товарищей стволам, они шутить не намеревались.

— Ну что, граждане сталкеры, — в комнату вошел майор, светящийся самодовольством, — я так понимаю, что официального разрешения на посещение зоны отчуждения у вас нет? Прелестно, прелестно.

— Я официальное лицо, — Титаренко встал с кровати и полез в задний карман, — вот мои документы. А эти люди со мной.

Майор такого ответа, похоже, ждал, принял из рук профессора корочку Академии наук Украины и сложенный вчетверо листок с подписями и печатями, дающими право на посещение Зоны.

— Качественная подделка, — он спрятал документы в нагрудный карман, даже не посмотрев их, — еще пять лет за подделку документов вам гарантировано.

— Да как вы смеете? — взвился Титаренко. И решил напугать. — Да вы хоть представляете, на какую организацию я работаю? Один мой звонок — и вы всю оставшуюся жизнь будете канавы копать отсюда и до обеда.

Майор лишь мельком взглянул на одного из солдат и слегка кивнул головой. Солдату этого было достаточно, и он отточенным движением ткнул прикладом профессора в грудь, тем самым заставив его сесть обратно и замолчать.

— В следующий раз он проломит тебе череп, — скучающим голосом сказал майор. — Разбираться будем в комендатуре, граждане нарушители. Вы все арестованы, — он обвел взглядом каждого из сталкеров. — Вам предъявляется обвинение в несанкционированном проникновении в зону отчуждения. Все что вы скажете — бла-бла-бла и прочая чушь. От себя добавлю: один пук — и получите пулю в лоб. Кравчук, пакуй клиентов.

Он развернулся и вышел из комнаты, а солдаты под командованием прапорщика Кравчука сноровисто заковали профессора и его спутников и повели на выход. В коридоре стоял какой-то плюгавенький очкарик лет тридцати — тридцати пяти и переминался с ноги на ногу, нервно щелкая костяшками пальцев рук.

— Коллега. — Титаренко потянулся к нему, насколько это позволяли дюжие солдаты, державшие профессора под руки, скованные за спиной наручниками. — Ну вы-то им объясните, что вышла какая-то дикая ошибка.

— Какой я вам коллега? — взвизгнул очкарик и затоптался еще больше. — Вы преступник, вам место в тюрьме!

Внезапное озарение заставило Титаренко замереть, но долго стоять столбом ему не дали и, подталкиваемый конвоирами, он вошел в шлюз, бросив через плечо:

— Так это ты, гадюка, нас сдал?

На пустыре за воротами базы стоял с работающими винтами огромный транспортный вертолет, создавая вокруг себя небольшой ураган. Ворота лагеря были распахнуты и по обе стороны прохода стояла охрана базы, создавая подобие живого коридора. Последним вели Боцмана. Когда он проходил мимо Гнома, их взгляды встретились.

— Ну, ты же понимаешь, Боцман, — развел руками начальник охраны, — я не мог поступить иначе. Долг есть долг.

5

КОНЕЦ