Барон Семитьер: Мясорубка

Прозекция совести

“I will be your light in the dark”

Breaking Benjamin, “Angels Fall”

Пятница, 10 марта, ранее утро

Вчера ему телефонировал Благодетель. Хотя до этого обычно он приходил лично. Нет, люди не способны оценить масштаб той работы, которую нужно проделать, чтобы получить дар от ангела! Им кажется, будто у крылатых посланцев Спасителя можно что-то отобрать силой. А, ведь, сколько раз уже было повторено: “дар” потому так и называется, что получают его только в обмен на любовь!

Он тяжело и печально вздохнул. Сегодня во сне к нему снова являлись существа, кому он помог выполнить миссию. О, это прекрасное чувство — видеть как те, кто был заперт в грязном куске плоти, загажен греховными искушениями, очистились и парят над этим миром! Ангелы смотрят на него печальными глазами, будто спрашивая: “Почему ты не помог мне скорее?”.

Раньше он не мог. Пока Господь не дает знак, что время ангела пришло, он не имеет права вмешиваться в Его замыслы. Благодетель, вот, тоже теперь пытается давить. Утверждать, что знаки — это глупость. Говорил, их можно увидеть в чем угодно. Для него важно только одно — чтобы страждущий получил свой дар. И это большое заблуждение.

Впервые он узрел указующий перст в возрасте двадцати лет. Тогда профессор университета привел его, молодого студента, в свою лабораторию. Это был сырая комнатушка, где стены сочились влагой, а свет масляных ламп дрожал, как предсмертный вздох. В том месте старик Этьен Вальро обещал открыть старательному ученику знания о теле, жизни и смерти. Сюда этот седовласый старец с лицом, изрезанном морщинами, приводил только избранных.

Той ночью на столе анатома лежало тело безымянного бродяги, получившего в кабацкой драке удар ножом. Он был пьян, грязен и — жив. Пребывал на грани. Цеплялся за бытие. Хрипел, делая отчаянные попытки вдохнуть через залитые кровью легкие.

Вечно горбящийся профессор взял со стола нож для препарирования:

— Смотрите внимательно! Перед вами — не просто груда никому не нужного мяса, запертого в каркас из костей и кожи. Это — самая совершенный в мире механизм. Машина Бога, дар небес, чьи шестерни вращаются духом праведников!

Кровь брызнула в разные стороны. Силы и здоровья у Вальро хватало. Всего за несколько ударов он вскрыл грудь несчастного, наклонился над хрипящим пьяницей, а когда распрямился, в его руках было сердце. Багровое, еще подрагивающее, будто цепляющееся за последние мгновения жизни. Профессор поднял сердце к свету, и капли крови стекали по пальцам, падая на пол.

— Вы видите? Оно бьется даже после смерти! — голос был хриплым, подобно шороху сухих листьев.

И он смотрел. Не отрываясь. Чувствовал, как внутри у него что-то ломается — страх, отвращение, все, удерживающее в рамках обыденности. Вальро же упивался своей властью на его умом:

— Теперь вы. Режьте!

Скальпель ходуном ходил в пальцах, но заставить себя сдвинуться с места он не мог. Этьен Вальро схватил его за руку и с силой прижал ладонь к еще теплой, липкой плоти. Он пытался сопротивляться, но старик был неумолим.

Лезвие вонзилось в тело, разрывая кожу еще недавно живого человека с влажным треском. Скальпель оказался плохо отточен.

— Глубже! — рычал профессор, хватая его за волосы и наклоняя над месивом внутренностей.

И он увидел. Сквозь пелену страха и отвращения ему открылся Свет. Слабое, золотистое сияние, исходящее от сердца, печени, почек. От каждого органа. Не свет лампы, нет — это было нечто иное. Вдохновляющее и благословляющее. Свет струился, словно нити расплавленного золота, освещая лицо профессора отблеском Бога.

Вальро отпустил его, отступив назад, и юноша рухнул на колени у стола, задыхаясь. Труп лежал прямо перед ним — обезображенный, разорванный, грязный. Но до этого он был другим.

Профессор Вальро на его глазах убил ангела! Того, чьи крылья могли бы озарять тьму. Нож анатома просто оборвал нить предназначения. Его миссия осталась незаконченной. И сейчас слезы ангельского горя проливались в душу, обжигая подобно кислоте.

Следующий мистический опыт произошел только спустя много лет. Когда он был готов не просто видеть знак, но и действовать. Стать рукой Божьей, очищающей ангелов и передающей их дар страждущим. Тем, кто запятнал себя грязью и грехом. Не ценил данное ему Богом — топил в вине, гноил болезнями и просто бросал в дерьмо своей никчемной жизни. Принимая частицу ангела они тоже становились чище.

Он надел хрустящий от крахмала белоснежный халат — без мантии идти в святилище было бы оскорбительно для тех, кто зрит на него с высоты Эмпирей.

“Милая Марианна, наверное сейчас она счастлива. К сожалению, человеческий мозг не в состоянии понять, какое чудо его тело носит внутри себя. Я освободил тебя, голубка.”

В подвале он критически осмотрел свою операционную: идеально вымытую, резко пахнущую антисептиком. Едкий дух формальдегида и спирта смешивался с впитавшимся в стены запахом крови, но к сожалению не мог окончательно перебить вонь ржавчины от труб. Прошел вглубь, отдернул шторку и вставил ключ в едва заметную непосвященным скважину. Скрытая дверь беззвучно открылась, являя то, что находилось там.

Банки с заспиртованными дарами, флаконы с консервированным эликсиром. Его сокровища. Все то, что помогало лучше понимать, как отличить ангельскую искру от грязи. Но сейчас ему не нужны были знания. Его интересовали инструменты. Листеровская жидкость, сыворотка ледяного покоя, растворенный кристалл гематита. К сожалению, тот запас, который он подготовил в прошлый раз, подходил к концу.

“Спаситель говорил мне о том, что Его дело не должно останавливаться. Я подвел Его”.

Слезы потекли из глаз, а ногти впились в ладони, оставляя на них кровавые полумесяцы. Ему было очень стыдно перед Богом, перед Его детьми. Но придется подождать. Благодаря месье Шаппу и изобретенному им оптическому телеграфу он смог связаться с людьми, готовыми продать ему новые реагенты. Жаль, их нельзя переслать ему с помощью семафоров. Билет на поезд получилось приобрести только на субботу. Значит уже в среду можно будет вернуться к работе.

“Прости меня, Господи! Я виноват перед Тобой!”

Может и стоит воспользоваться щедрым предложением Благодетеля. Ведь он смог бы купить намного больше инструментов. Но нет. Тогда он и вправду стал бы мясником. А это противно Спасителю. Только ангелы. Только их просветленные души, что воспаряют из грязи плоти в небеса! Он поднял взгляд к потолку, словно ища прощения и поддержки в трещинах камня, но в его глазах уже разгорался огонь. Ангелы не ждут — они зовут. А чтобы помогать им нужны ливры. Много сотен ливров. Нужно соглашаться.