Барон

Наследник

Антуан не знал, куда ему деть глаза, он до смерти не хотел встречаться взглядом с бароном Жоффруа де Кантелем. Его чёрные, ужасные очи, словно прожигали рыцаря насквозь.

— Вы не виноваты, мессир, — лебезил Буер, явно заискивая перед грозным бароном, — рыцарь вёл себя недостойно.

«Подонок в сутане», — подумал про себя Антуан, — «за бутылку вина и тридцать серебряников продаст родную мать». А ведь Буер, когда Антуана притащили в цепях из леса и бросили в тюрьму, обещал свидетельствовать за него перед бароном, но, очевидно ссориться с могущественным мирским владыкой он не захотел, а вместо этого решил поправить своё положение, ведь барон мог ходатайствовать перед самим Аббатом за толстяка. Буеру страсть как хотелось получить себе какую — нибудь синекуру[31]. Может даже самому стать Аббатом.

Барон сидел на своём троне, держась словно король, да он по сути таковым и был на своей земле. Наконец он разжал плотно сомкнутые губы и молвил.

— Ты нарушил мой приказ. Я не велел тебе ходить за пределы замка де Кантель, как будто это было так сложно исполнить! Но ты ослушался, более того, ты злоупотребил моим гостеприимством, и служанка указала не тебя, ты оказывал знаки внимания моей жене, баронессе де Кантель!

— Это гнусная ложь!!! — дрожа от гнева крикнул Антуан, цепи на его руках зазвенели.

— Вот как? — ядовито осведомился барон, — что ж, послушаем её!

Он сделал знак и один из стражников вышел, а когда вернулся, с ним была та сама служанка, что ходила с леди де Кантель, старуха Белинда. Она приблизилась к трону барона и коротко ему поклонилась.

— Ты видела, как сей муж оказывал знаки леди де Кантель? — сурово спросил барон.

— Да. Я видела это. Он оказывал знаки внимания леди де Кантель. Когда леди шла на вышивку. — отчеканила по слогам старуха — англичанка, словно солдат перед капитаном.

— Что и требовалось доказать. — сухо произнёс Жоффруа де Кантель.

— Это гнуснейшая ложь!!! — проревел Антуан, став от бешенства красным, как помидор, — я ничего подобного и в мыслях не имел. На его плечи тут — же легли две тяжелые ладони стоявших позади него стражников в кольчугах, табардах, железных шишаках[32], и с билями в руках.

— Я уже вдосталь наслушался, — мрачно процедил барон, — в темницу его, а на рассвете его повесят.

— Нет! — крикнул ему в ответ Антуан, — я ни в чём не повинен, я отказываю вам в праве вершить суд надо мной!

— Как бы не так! — ответил барон с ухмылкой и сделал отмашку своим бойцам. Антуана потащили в подземелья.

— Проклятый колдун! — прошипел он, у барона дёрнулось нижнее левое веко, но больше ничем барон себя не выдал.

Над мрачной твердыней замка де Кантель сгущались сумерки. А в камере, где сидел бедный рыцарь темнота стояла круглые сутки. Ибо в ней не было даже крошечного окошка. Она и камерой — то с трудом могла называться, просто яма настолько узкая, что там едва мог разместиться один человек. Железная решётка отделяла её от коридора, а на полу не постелили даже пука гнилой соломы. Тут было темно, страшно, холодно и сыро. Одна из причин, по которой ссорится с бароном де Кантелем была не лучшей идеей. Даже если учесть, что последний чёрный колдун. Впрочем, завтра Антуана повесят, и эту тайну он унесёт с собой в Преисподнюю.

Неожиданно от суровых дум рыцаря отвлек какой — то шум. Словно кто — то пробирался по коридору. Затем по стенам камеры побежали всполохи золотого и красного цвета, слабые, но усиливающиеся с каждой секундой. Антуану на какой — то момент показалось, что за ним пришёл сам Сатана, чтобы утащить его напрямик в Ад.

Но этим странным пришельцем оказался не кто иной как старый добрый монах — бенедиктинец Буер. Толстяк держал в высоко поднятой руке коптящий факел и его харя, красная от натуги и мокрая от пота в отблесках пламени являла собой ужасающее зрелище, он мог сойти за воплощение одного из Смертных грехов[33].

— Что тебе нужно? — разжал спёкшиеся губы Антуан.

— Тебя казнят на рассвете… — прошептал Буер.

— О, ты так любезен, — саркастично ответил Антуан, — а то я уже было начал забывать об этом…

— Я принёс тебе немного еды: сыру, хлеба, одно зелёное яблоко и мех с вином. Оно скрасит твоё… гм… ожидание…

Толстяк просунул все припасы сквозь прутья решётки.

— Я бы действительно хотел тебе помочь, — запинаясь прошептал он. — но, видишь ли, мой друг… барон так зол на тебя… он думает, что ты крутил шашни с его женой… у них никак не получается… ну, завести детей, а барону позарез нужен наследник, или его земли отойдут его врагам, он, по словам служанок, скинул конюха с крепостной стены только за то, что тот слишком долго, по мнению барона пялился на его жену… я бы очень хотел тебе помочь, но, к сожалению, барон уже вынес решение… а он обещал заложить за меня словечко… я не могу рисковать… тебе уже не поможешь… прости… друг…

Толстый монах некоторое время переминался с ноги на ногу, словно не зная, что ещё сказать. Антуан молча выслушал его, а когда тот закончил, то не сказал не слова в ответ. Буер встрепенулся, словно что — то вспомнил.

— Ах, вот ещё что… — он достал из — за пазухи пару длинных, толстых свечей жёлто — медвяного цвета и кресало[34], — тебе будет не темно сидеть и жд… ждать…

Он просунул это в камеру к припасам.

— Да хранит тебя и твою душу Господь Бог. — прибавил он, спустя пару секунд, а затем немного подождал, словно ожидая, что Антуан что — то ответит, но рыцарь хранил молчание, и Буер, тяжело вздыхая, словно это его должны были тащить на виселицу, ушёл, а с ним свет и всякая надежда.

— Вот ты и стал рыцарем… но что это принесло тебе? Счастье? Деньги? Положение? Ты сел одесную короля? Сам погряз в своих глупых фантазиях, подумал, что сможешь попасть на турнир… и выиграть его? Какая глупость! Зачем я пришёл сюда? Зачем старик Тибо сделал меня рыцарем? Зачем я вообще родился на этот свет? — спрашивал себя сэр Антуан, разговор сам с собой позволял ему не сойти с ума в этой тесной камере.

Вино немного расслабило его, но лишь после того, как он осушил полмеха, но вот к еде он не притронулся, его тошнило лишь от одного её вида, к счастью сидеть с мехом вина и двумя горящими свечами ожидая скорой казни было куда приятнее, чем в полной темноте.

Но неожиданно по коридору вновь побежали всполохи. Антуан испугался, что это стражники барона идут проведать его, и что они отнимут свечи и вино, без которых тут просто нисколечко невозможно находиться, поэтому он поспешно сделал такой большой глоток, что у него заболело горло, а затем погасил свечи, быстро разогнав спёртый воздух руками, но свечной гарью всё равно воняло, и Антуан молился, чтобы у стражника оказался не чуткий нос. А может время казни уже настало? Он ведь не знал, сколько тут просидел. А может это Буер решил вернуться? Или они всё — таки решили его освободить…

Антуан ждал кого угодно, но сей гость воистину поверг рыцаря в шок. Это была молодая жена барона леди де Кантель.

— Ми… миледи? — испуганно — удивлённым тоном вопросил Антуан. Но она лишь коснулась пальцем губ, призывая его молчать. Затем она быстро отомкнула замки и жестами пригласила рыцаря следовать за ней.

Они пробирались по неведомым сырым и вонючим катакомбам, видимо замок де Кантель хранил множество секретов, но все они были известны леди — жене барона.

Наконец они упёрлись в тупик, он леди надавила на только ей известный камень, и часть стены с глухим грохотом ушла под землю. Антуан проследовал за дамой в образовавшийся проход, и они очутились в винном погребе замка. Только теперь Антуан посмел обратиться к леди.

— Прошу вас миледи, — произнёс он с чувством, — вы сильно рискуете из — за меня, не стоит…

— Молчи и слушай, — волевым, невиданным ранее голосом сказала она, на миг лицо её преобразилось и Антуан увидел ту, с которой обрёл мужество прошлой ночью, но затем личина леди де Кантель вернулась на место.

— Колдовство… — прошептал он, отступив назад.

— Да, — ответила «леди», — сейчас я поведаю тебе истинную историю барона Жоффруа де Кантеля, тебе уже, наверное, известно, что барон этих земель и страшный колдун, которого боятся все подряд, это одно и то же лицо. Но ты не знаешь, откуда он получил свои силы; много лет назад барон заключил договор с бесовскими силами, даровавшими ему знания подземного мира, и давшие способность творить злые чары, насылать болезни и проклятия, вызывать духов умерших и гениев. Но в обмен на это барон лишился способности продолжать свой род, что означает угасание дома де Кантелей, многие годы он пытался преодолеть это ограничение. И брал жён. Но когда они не приносили ему желаемое, он убивал их, тоже было и дочерью Герцога, но гневить своего сеньора барон боялся, ибо тот за такое насадил бы его голову на пику.

Барон призвал и связал чарами меня и мою сестру — лесных Ундин, совокупляясь с нами он черпал от нас силы и поддерживал молодость, исцеляясь ото всех болезней. Он заставил меня принять облик его жены, которая теперь кормит червей где — то в лесу. Но даже я не могла понести от него, когда я возлегла с тобой, я понесла вчера. Не волнуйся, я знаю это… — она улыбнулась, — но этого мало, чернокнижник — барон узнает об этом, он скорее обречёт свой дом на небытие, чем позволит отпрыску своего врага и камбиону[35], сидеть в замке и править его землями и землями его пращуров.

Тебе нужно убить его, тогда я смогу выносить и родить ребёнка, и он станет наследником дома де Кантелей, замка всех земель и владений колдуна, мой «отец» — Герцог об этом позаботится. Колдун сейчас творит свои злые чары, он занят и отвлечён, лучшего момента не представиться, но колдун опасен. Он не только может метать молнии, но и насылать мороки, а ещё искусно владеет мечом и топором. Я приготовила для тебя щит, меч, кольчугу и шишак, надень доспехи и возьми оружие, иди и убей барона, освободи мою сестру и дай мне и моему сыну править этими землями.

Чтобы одолеть его, сначала разбей посох, без него колдун не сможет направлять свои силы в ужасающие молнии, а затем, не внимая морокам одолей его в состязании на мечах и пронзи его чёрное сердце клинком!

Антуан был испуган и смущен этими словами, но в его сердце загорелась решимость одолеть своего обидчика, и изничтожить злого волшебника — тирана. Он облачился в доспех — надел шишак, кольчугу, кожаные перчатки и взял щит с изображение алого креста о четырёх лучах на белом поле, вместо рыцарского герба, да острый меч.

Леди нажала на рычаг и в стене открылся проход.

— Пройди по нему вверх и окажешься в башне чернокнижника, разбей сразу посох, а затем пройди сквозь зеркало в углу, ты попадешь в место, где тебя будут ждать три испытания: испытание Страхом, испытание Похотью, и испытание Железом. Пройдёшь все три — одолеешь колдуна. А теперь иди!

Антуан поступил так, как ему велели. Он поднялся по ступеням и оказался в просторной и пустой комнате, посреди её на столе, единственной мебели в ней, на подставке стоял посох, тот самый, с хрустальной сферой вверху. Недолго думая, рыцарь взял его и со всей силы ударил им об пол, древко преломилось, а сфера со звоном разлетелась на миллион осколков. Грохот прокатился по замку, словно раскат грома.

В углу комнаты было ещё зеркало, как и говорила Ундина, его рама была покрыта колдовскими знаками и звёздами, а вместо стекла была только голубая дымка по которой пробегали волны.

Антуан перекрестился и вошёл в него. Он очутился в каком — то ужасном месте. Там было темно и холодно. Неожиданно подул ледяной ветер и Антуан обнаружил, что стоит посреди кладбища. Старые надгробья заросли мхом и обвалились, только старый, гнилой вяз со скрюченными ветками высился над ними под полной белой луной. Неожиданно раздался звук грома и надгробья повалились. Из разверзшихся могил полезли скелеты, жёлтые и гнилые, в руках у них были заржавленные топоры и мечи, они скрежетали зубами и шатаясь шагали прямо на рыцаря.

Антуан попятился, но спасения нигде не было. Он был один на один с армией мертвецов. Один из скелетов приблизился и Антуан ударил его мечом. Тот с сухим хрустом развалился на куски и упал к ногам рыцаря.

— Да вы совсем гнилые! — со смехом выкрикнул тот, хоть на душе у него и было жутко. Вино давно выдохлось из него. Мертвецы меж тем подступали. Антуан рубил их одного за другим. Они падали с одного удара, но их было так много, их гнилое оружие рассыпалось от одного удара об щит Антуана, костяные руки вылезали из рыхлой земли и хватали его за ноги, тянулись к нему.

— Изыдите! — прокричал он, срубая сразу два черепа с костяных плеч, и всё в миг пропало.

«Первое испытание Страхом».

Антуан вдруг увидел себя стоящим среди прекрасного зала, горели свечи и факелы и было светло как днём. Стояли длинные столы, ломящиеся от еды и напитков, прекрасные дамы, совершенно нагие расхаживали меж ними, завидев Антуана они пошли к нему, протягивая ему кубки с тонким вином, яства, похотливо улыбались маня за собой и демонстрируя все свои прелести. Неожиданно он увидел себя стоящим на большом престоле, а перед ним сам король в золотой короне, рыцари, склонившие колено, архиепископ глядящий на него, как на Спасителя, сам король преклонил колено, и сняв с себя корону протянул её Антуану со слезами благоговения на глазах.

Но среди улыбок и лелейных взглядов Антуан вдруг заметил затаённую злобу, архиепископ усмехался, глядя на него, женщины смеялись в голос указывая не него пальцами, рыцари хохотали, звеня доспехами, а корона в руках короля превратилась в шутовской колпак, а сам он в уродца — карлика.

— Будьте вы прокляты! Ибо вам нет места в Царствии небесном! — сказал Антуан и всё пропало.

«Второе испытание Похотью».

Антуан стоял на каменистом утёсе. А напротив него стоял барон Жоффруа де Кантель. Его ноги от стоп до паха оковывали стальные латы, под железным панцирем была кольчуга, на руках латы и железные рукавицы, шлем с плюмажем и поднятым забралом, на поясе кинжал, а в руке щит, начетверо рассечённым лазурными и червлёными полями, на лазури с серебряной, согнутой в локте рукой, что держала ключ, а на червлени с золотым горностаем, — герб могущественного рода де Кантелей. В другой же руке двухвостый киттенморгенштерн[36].

— Ты не искусился страхом и похотью, — сказал барон, — да ещё и уничтожил мой посох, а значит тебе помогли, но поглядим, как хорошо ты владеешь мечом.

С этими словами он опустил забрало, поднял щит и изготовился, размахивая своим грозным оружием.

Антуан поднял свой щит и изготовился, встав в свою любимую стойку, в пол — оборота к врагу. Барон, не мешкая, опустил забрало на своём шлеме, и ринулся в бой. Несмотря на то, что он был старше рыцаря вдвое, он превосходил его в опыте, ибо воевал ещё в Столетней войне с англичанами, а меч держать в руках начал раньше, чем вилку. Первый удар киттенморгенштерна пришёлся на щит Антуана, тот отшатнулся назад, от щита отлетели здоровые щепки. Барон наседал, но у его оружия был серьёзный недостаток — он было слишком неуклюжим, чтобы нанести им удар, надо было сначала размахнуться как следует, поэтому моргенштерны называли оружием одного удара, так как обычно второго не требовалось, но если воин профукал этот единственный удар и не смог поразить противника, то была высока вероятность того, что второго удара ему нанести не дадут, вот только барон заковался в свой доспех, что черепаха в панцирь, железо было повсюду, просто так поразить могучего барона оказалось невозможно, ибо хоть Антуан и смог трижды нанести ему удар, барон каждый раз оставался неуязвим из — за своих доспехов, хотя на правом его наплечнике, шлеме и левом набедреннике остались глубокие вмятины и зарубки.

Но Антуану всё равно было хуже, ибо его щит с трёх ударов барона превратился в огрызок. В конце концов рыцарь вынужден был его бросить. Антуан стал уклоняться, его доспех весил в разы легче, чем у барона, к тому — же он был моложе и здоровее, и хоть его противника подпитывала магия, ему всё равно было тяжело тягаться с молодым соперником. Поэтому барон сделал ставку на тяжелые доспехи.

Барон наседал, а Антуан кружил вокруг него, стараясь не оступиться, чтобы не грохнуться с утёса в бездонную и тёмную как сам мрак пропасть, при этом рыцарь избрал тактику уклонения, он не атаковал, а только уклонялся, позволяя барону размахивать своим устрашающим оружием, в конце концов барон загнал его на самый край утёса, но судя по смазанным движениями, Жоффруа выдохся, и тут он допустил ту ошибку, которой от него так ждал Антуан. Размахнувшись моргенштерном, он попытался ударить Антуана сверху вниз, но тот, перехватит клинок своего меча левой рукой подставил его под удар, словно палку и цепи намотались на меч. Барон оказался в затруднительном положении, он стремился притянуть противника к себе, чтобы поразить того ударом щита, или сбросит с обрыва, но Антуан ловко раскачиваясь на ногах, не позволял своему сопернику этого сделать.

Но тут опытный барон отпустил ручку своего оружия, и Антуан едва не полетел в пропасть, с великим трудом ему удалось удержаться на голых камнях. Жоффруа, не теряя времени даром выхватил кинжал и замахнулся на рыцаря, но Антуан прыгнул вперёд, и проскользнув в миллиметре от кинжала оказался у барона за спиной, пока тот оборачивался, медлительный из — за доспехов, Антуан пал на одно колено и совершил укол в слабозащищённое место в броне барона — подмышку, добрый клинок прорубил стальную кольчугу, пурпуэн[37] под ней и вошёл в мышцу, Антуан надавил и пронзив сустав рассёк arteria subclavia[38], алая, как ягоды калины кровь хлынула по лезвию меча, стека вдоль его дола, окропив сухой камень. Тут прогремел грохот грома и всё озарила столь яркая вспышка, что Антуан инстинктивно зажмурился.

«Третье испытание Железом».

Антуан обнаружил себя стоящего посреди комнаты с зеркалом, только оно было разбито. На полу перед ним лежал мёртвый барон Жоффруа де Кантель. Его руки были сложены на груди, а в них лежал сломанный пополам посох. Лицо барона виднелось из — за открытого забрала в его саладе[39] и казалось старше лет на двадцать.

— Твое испытание завершено. — сказала «леди де Кантель». — Теперь эти земли свободны от колдуна.

Она указала на тайный проход в стене.

— Иди сквозь него, и ты выйдешь из замка де Кантель невредимым. Там тебя ждёт боевой конь, рыцарская сбруя, копьё, добрый меч и щит. А также кошель с тысячей золотых. С ними ты сможешь уехать далеко, купить землю, найти девушку и жить в своё удовольствие до смерти. Или поехать в Святую Землю, чтобы завоевать ещё больше денег и славу.

Она протянула ему перстень с морионом[40], и сказала на прощание.

— Теперь ты свободен.

Антуан ехал по лесной дороге. Зловещий замок де Кантель остался далеко позади, солнце ярко светило, согревая его своим теплом, но ещё теплее ему было от тысячи золотых в кошеле.

Он стал куда взрослее. Прежний Антуан умер в замке де Кантель, вместе со старым чернокнижником — бароном. Антуан больше никогда в жизни не улыбнётся.

Но теперь его судьба была в его руках. И он никому не позволит ею управлять.