Барон

Рыцарь

Антуан, бедный межевой[4] рыцарь, покачивался на своём старом коне, сером в яблоках, и ежеминутно утирал пот со лба. В Голуазсском лесу стояла томная полуденная жара. Антуан ещё молод, ему только-только стукнуло двадцать лет. У него тёмные волосы до плеч, продолговатое, но красивое лицо с тёмными бровями и греческим носом и серые глаза.

Антуан был облачён в коричневые сапоги, серую рубаху, ржавого цвета дублет. В седельной сумке у него спрятаны свёрнутая кольчуга и шлем. Плащ Антуан снял, итак слишком жарко. Рыцарь был настолько беден, что всё его обмундирование, от простой кольчуги, до полуторного меча-бастарда и кинжала, достались ему от его наставника, ныне покойного рыцаря сэра Тибо.

Антуан был четвёртым ребёнком и первенцем разорившегося мелкого феодала, у которого к моменту рождения последнего отпрыска не оставалось никаких земель, поэтому он и поступил к сэру Тибо, такому-же бедному межевому рыцарю девять лет назад в оруженосцы. За еду, учение ратному делу и возможность когда-то стать рыцарем. Тибо уже год как лежал в земле. Его сгубила рана, полученная в схватке с разбойниками на королевском тракте, перед смертью он успел посвятить в рыцари своего оруженосца Антуана. Но в наследство оставил только старого коня, что едва переставлял ноги, меч и кинжал, немного денег, да кольчугу, которая была уже тесна возмужавшему Антуану.

Сам Антуан не держал оруженосца. Какой смысл? Он себя да коня едва-то и мог прокормить. Антуан желал сейчас только одного — хорошего ужина, да большую кружку эля. Но в кармане у него было пусто. Конечно, можно, имея вооружение и навык заняться разбоем, чтобы заработать себе на жизнь, так поступали многие межевые рыцари. Некоторые даже возглавляли шайки крестьян, сбежавших в лес от деспотичной власти своего феодала и терроризирующих путников, и караваны купцов, которые, как правило, экономили на хорошей защите.

Но это было против правил Антуана. Он не стал бы обижать беззащитных. Антуан вырос в бедности. Отец его умер, когда Антуану было не то три, не то четыре году от роду. Мать Антуана растила его, и его троих старших сестёр одна, а затем она отдала его бродячему рыцарю, чтобы он хоть чего-то добился в жизни, ведь если дочерей ещё как-то можно отдать замуж, обеспечив им будущее, то у наследника разорённого землевладельца не было ничего, кроме титула. Это было девять лет назад и с тех пор Антуан ничего про неё не слышал. Возможно, она была уже мертва.

Старик Тибо внушал своему оруженосцу идеи о светлом и вечном. Рассказывал истории о рыцарях-героях. И о том, что настоящий рыцарь никогда не поднимет своего меча против безоружного и не могущего себя защитить.

Он говорил, что Бог даёт силу и богатство, чтобы человек мог делится ими и защищать других. Правда, понимали это далеко не все. Большинство как раз поступали в точности до наоборот и жить в таком мире, будучи ведомым высокими идеалами можно было только в книжках про доблестных рыцарей, которые спасают прекрасных дев от драконов и чародеев. В реальной жизни, такие принципы только мешали. И Антуан уже успел в этом не раз лично убедиться.

Именно эти идеи и привели Тибо в могилу раньше срока. Да и жизнь его была тяжелой и нищей. Как и у его наследника и правопреемника Антуана. Впрочем, он умер как настоящий рыцарь, в бою. А не повешенный Герцогом или бароном за разбой. Ведь если рыцаря-разбойника поймают, то его не спасёт титул. А ждёт неминуемая виселица. Грабить в землях феодала, может только феодал.

Второй путь — стать наёмником. Те-же купцы. Они заплатят чеканной монетой за услуги хорошего воина, что будет защищать их караваны. Только вот купцы ненадёжный народ. Да и жадный. Чего, впрочем, ждать от простых торгашей, вечно озабоченных прибылями, и как сберечь свой товар.

Но у Антуана было другое желание, чем пасть от стрелы или меча охраняя груз какого-то буржуя. Он был ещё наивен, но верил в высшие цели. Он страстно желал совершить нечто такое, от чего его жизнь резко изменится.

Наивно, конечно. Но он был молод и горяч. Жизнь и надежды били ключом в его молодом и крепком теле, ещё не знававшим женской ласки. Антуан хотел победить на турнире, или совершить какой-нибудь подвиг. Во имя прекрасной дамы, разумеется. Поэтому он и торопился к Герцогу, через земли барона Жоффруа Де Кантеля. Герцог проводил большой турнир в честь своих именин. На нём Антуан и планировал блеснуть, хотя понимал, что вряд ли ему стоит рассчитывать на победу это удастся. Ведь соперники его были куда более чем хорошо подготовлены и влиятельны.

У каждого из них был годовой доход в сотни, а то и тысячи золотых. А у Антуана кроме титула ничего не было за спиной. Только старый конь, да кой-какие доспехи и оружие. Маловато, для участника турнира Герцога.

Сам барон Жоффура Де Кантель не участвовал в турнире. Так как воин из него был плохой, да и он находился не в ладах с Герцогом. Своим сюзереном. Юная дочь Герцога оказалась бесплодной. А барон очень хотел себе наследника. Того, кому он мог оставить свои земли и владения после своей смерти. Все его дети от предыдущих браков, а их было три, умерли во младенчестве. Как умерли и все его жены.

Новая жена тоже могла умереть, но тогда барон рисковал сильно испортить отношения со своим тестем и сюзереном Герцогом. Ведь в народе ходили не беспочвенные слухи, что барон имел прямое отношение к смерти своих пассий. Всех трёх.

Если бы и четвёртая, в свои молодые годы, будучи совершенно здоровой, хоть и бесплодной, вдруг бы скончалась, то это могло вызвать серьёзные подозрения у её отца Герцога. Барону такой расклад явно не мог принести ничего хорошего. Поэтому он и терпел такие сложности. Вынужден был терпеть.

Впрочем, учитывая возраст барона и его молодой жены, многие крестьяне рассуждали, что барон уже и сам не может зачать ребёнка. Даже шутили, втайне, разумеется, ведь за такие шутки и язык могли отрезать, вместе с головой, что барону, чтобы вставить свой член в жену, необходима помощь не менее десяти своих присяжных рыцарей.

Другие же на голубом глазу утверждали, что дочь Герцога была бесплодной изначально и тот отдал её за барона. А иначе, зачем ему выдавать свою дочь за старика-барона?

Антуану было мало дел до досужих сплетней черни и до деяний баронов и Герцогов. Он мечтал увидеть турнир, и как он его выиграет. Хотя последнее, как говорилось ранее, было более, чем наивно.

Антуан будучи не глупым человеком это понимал, но не мог себе отказать в удовольствии хотя-бы в мечтах потешить грёзами о богатстве и знаменитости.

Наконец устав от езды, рыцарь решил немного передохнуть в приятной тени деревьев, переждать полуденный зной, а заодно и немного перекусить. Остановив своего коня, Антуан спешился и распряг старого товарища. Пусть малость попасётся. Сам-же Антуан уселся под раскидистым дубом, который стоял тут никак не меньше века и разложил на линялом клетчатом платке свой нехитрый обед, что состоял из куска позавчерашнего хлеба, ломтика высохшего сыра с красной коркой и яблока. Вместо вина в его бурдюке была простая ключевая вода.

Но, как всем давно известно — лучший повар, это голод. Поэтому молодой рыцарь потрапезничал с большим удовольствием, не забыв перед едой вознести молитву Создателю. Ибо сначала мать Антуана, а затем и его наставник, ныне покойный рыцарь сэр Тибо, привили ему не только благочестивые мысли, но и набожность.

Антуан так был голоден, что съел засохший сыр вместе с невкусной коркой. Разумеется, такой скудный обед больше подошёл бы старцу-монаху, нежели молодому и крепкому телом рыцарю. Антуан позавидовал своему коню, который всегда мог найти себе корм под своими ногами. Но его всадник травой не питался, а одним хлебом и сыром, да жалким кислым яблоком сыт не будешь.

Найти повод для проведения турнира было нетрудно. Это мог быть любой церковный праздник, коронация принца, военная победа или семейное торжество организатора состязания: помолвка, свадьба, рождение ребенка. Иногда этого всего и вовсе не требовалось, достаточно было желания. Главная проблема для Антуана заключалась в том, что за составом участников, следили очень строго. Ни в коем случае на состязание не допускали рыцарей, уронивших свое достоинство — предателей, лжесвидетелей, грабителей. А также самозванцев — не рыцарей и даже не дворян. Считалось, что сражение с простолюдином запятнает честь настоящих рыцарей.

Он надеялся на всего одну бумагу. Свидетельство о помазании в рыцари своего бывшего наставника сэра Тибо. Ему её выдали много лет назад, вместе с правом носить герб, в монастыре. Правда, пришлось бы доказать, что Антуан не украл её, и сэр Тибо действительно был его господином, и посвятил его в рыцари. Хотя официальную акколаду[5] Антуан не проходил. Именно из-за этого его и могли развернуть, но он надеялся на друзей покойного рыцаря, которые, по слухам, приехали на турнир. Они могли подтвердить его благородное происхождение и рыцарство. В случае, если бы и это не помогло, сэр Антуан планировал обратиться к архивариусу, который мог бы, по старым книгам, отыскать его родословную, что подтвердило бы герольдам[6], его право участвовать в турнире как дворянину и рыцарю.

Турнир обычно начинался с копейных конных боев. Но, если после трех заездов с копьями определить победителя не получалось, соперникам могли предложить продолжить бой спешившись. Поэтому, кроме копья, средневековые воины брали с собой на состязание меч или топор.

Важной особенностью всех этих колюще-режущих предметов являлось то, что они непременно должны были быть тупыми, ибо настоящее оружие, это для войны.

Конечно, отсутствие оруженосца могло бы стать ещё одной проблемой. Ибо оруженосец был необходим на рыцарском турнире еще и потому, что без него было практически невозможно надеть доспехи и забраться на лошадь. Кроме этого, он помогал рыцарю и во время боя — поднимал его на ноги, если тот вылетал из седла. Оруженосцами обычно становились юноши, еще не посвященные в рыцари. На турнире у них был неплохой шанс показать себя: перед началом состязаний им иногда разрешали сразиться друг с другом.

Молодой человек закрыл глаза, поудобнее разлегшись под старым дубом и представил себе бал. Красивые дамы, в шуршащих платьях, рыцарь в разноцветных сюрко и их оруженосцы. А самое главное, это обед. Много разных блюд. Дичь, птица, рыба. Жареное, пареное. Пироги с голубями и сваренные в меду фрукты. Вино и эль текут рекой.

Сам Антуан не был на пиру, но вот сэр Тибо бывал как-то раз. И рассказывал про это своему восторженному оруженосцу. Юноша грезил турниром и видел себя победителем его. Едущим в латной броне, в шлеме, с разноцветным плюмажем, одолев могучего противника и вручив венок из алых и белых роз самой прекрасной даме турнира, что непременно одарит его своей чарующей улыбкой.

Вот он, покачиваясь в седле, едет к помосту, на котором сидит король. Его верные оруженосцы бегут ему навстречу, чтобы взять тяжелое копьё. Король…

Антуан проснулся от какого-то звука. Это урчал его живот. Он был по-прежнему голоден.

— Видит Бог, это брюхо воистину ненасытное! — Произнёс он, досадуя, что не смог досмотреть чудесного сна. Он решил напиться воды, чтобы обмануть свой желудок, но вот его конь испуганно заржал, озираясь вокруг.

Антуан вскочил. Он знал, что в лесу водятся разбойники. В его кошеле было семь ливров серебром, и два десятка су[7]. Но людей убивали и за меньшее. Так и погиб его бывший господин, сэр Тибо. В схватке с разбойниками. Те застали их двоих врасплох. Тибо, несмотря на годы, сражался превосходно. Для межевого рыцаря. Он уложил двоих негодяев мечом, но те взяли хитростью и коварством, один из них бесчестно ударил рыцаря в спину острогой. Антуан зарубил двоих оставшихся, но сэра Тибо это не спасло. Перед смертью он успел посвятить своего оруженосца в рыцари, а затем покинул этот бренный мир.

Антуан хорошо усвоил урок. Он на всю жизнь получил стойкую неприязнь ко всякого рода разбойникам. Да и наёмником не стал потому, что их главарь, которого успели схватить люди Герцога и повесить, сам был некогда рыцарем. Но опозорив своё имя, стал сначала наёмником, а потом поняв, что грабить караваны купцов куда легче, чем их защищать, подался к разбойникам. Конец свой он нашёл в петле по указу Герцога.

Решив, что в лесу бродят разбойники, Антуан немедленно вытащил из сумки кольчугу и шлем и облачившись в них, опоясал себя мечом. Затем поскорее оседлал коня и взяв в руки щит поехал по дороге.

Антуан не был трусом. Но в тоже время не был и глупцом. С двумя-тремя вооружёнными острогами и рогатинами[8] головорезами он, конечно, справится. Но если их десять. И у них есть метательное оружие. Луки или арбалеты.

У Антуана была только кольчуга. Тогда как все, кто мог себе позволить, старались переоблечься в куда более надёжный латный доспех. У Антуана такой возможности не было, как и оруженосца, который помогал бы этот доспех снять и надеть. Делать это самостоятельно представлялось довольно затруднительно, хотя и не невозможно.

Антуан ехал, оглядываясь по сторонам. Вдруг его конь стал, как вкопанный, недовольно фыркая и поводя ушами. Прямо посреди дороги стоял человек. В чёрном плаще до земли, несмотря на жару, с надвинутым на глаза капюшоном. В коричневом дублете и высоких сапогах. Через плечо у него висела сумка, а на поясе кинжал. Незнакомец опирался на посох, кривой, из обожжённого дерева, весь исчерченный нечитаемыми рунами и увенчанный хрустальным шариком.

По его одеянию и посоху Антуан понял, перед ним колдун, про которого все говорили. У юноши похолодела спина. Во рту у него всё пересохло. Он укрылся щитом, словно в бою, и обнажив меч, сверкнувший на свете Солнца ярким отблеском, крикнул.

— Сдавайся, отродье дьявола!

Колдун улыбнулся, показав жёлтые зубы.

— Благодарю за столь щедрое предложение, сударь, но я, пожалуй, откажусь. Видите-ли, у меня дела.

Голос колдуна был низким и хриплым.

— Именем барона Жоффруа и Герцога, велю тебе, Князь Ада, сдавайся, — крикнул Антуан. Не узнавая свой голос, он был словно чужим, будто идущим из глубокого погреба.

— Страх. — прошептал колдун. — Я чувствую твой страх…

Антуан пришпорил лошадь и с боевым кличем ринулся на врага. Колдун поднял посох, а затем сказал всего одно слово, на языке демонов; свет Солнца преломился в хрустальном шарике, в навершии посоха, оттуда ударила молния, залив всё ярким светом. Щит Антуана раскололся надвое. Руку рыцаря обожгло, а затем его скинуло с лошади. Он упал навзничь и, ударившись головой о камень, потерял сознание.