Барон

Барон

Рыцарь Калибан — человек огромного росту и ещё более огромной силы скакал по дороге в деревушку Кале по поручению своего сюзерена — барона Жоффруа де Кантеля, чтобы собрать подати, которые та задерживала. Облачённый в тяжелое зерцало и бацинет хундсгугель клапвизор[20], он казался ещё более громадным и устрашающим. Поверх зерцала мастер над оружием замка де Кантель носил ещё сюрко синего цвета с вышитым баронским гербом своего господина — начетверо рассечённым лазурными и червлёными полями, на лазури с серебряной, согнутой в локте рукой, что держала ключ, а на червлени с золотым горностаем.

Следом за рыцарем скакали пятеро латников в варёной коже и кольчуге опоясанных мечами. Стража замка де Кантель. Каждый феодал обязательно держал при себе латников. Это были не помазанные рыцари, ведь держать множество рыцарей было не только слишком накладно, но и неправильно, ибо каждому рыцарю необходимо дать небольшой надел земли, свой феод, из своих владений, разумеется, а чем больше дробить свой феод, тем больше подвергать его опасности, ведь в такой системе, когда человеческая власть происходит в первую очередь от земли, а не от титулов, подобное раздробление может быстро привести к смуте, ненужным стычкам. Да и стать рыцарем, мог только дворянин, простолюдину это не светило.

Тем не менее, хорошо обученные воины нужны были всем. И для этого богатые рыцари, имеющие свой замок, а также могущественные феодалы держали латников, простых людей, которые жили в замке своего господина, ели и пили его еду, спали под его крышей.

Господин обязывался хорошо обучать их вооружать, по последнему слову, вооружать самолучшим оружием и выдавать самолучшие доспехи. В обмен на это они должны были выполнять всяческий его приказ, защищать, пусть даже ценой собственной жизни, вести войны для сюзерена.

Чем богаче был землевладелец, тем больше он имел латников. У какого-нибудь рыцаря с крошечным замком могло быть человек пятнадцать-двадцать, больше ему не прокормить. У могущественного Герцога или короля тысячи. У барона Жоффруа было пятьсот латников и двадцать пять присяжных рыцарей. Он был весьма богат и могущественен. По сути, на Юго-западе Франции лишь один человек был влиятельнее, богаче и могущественнее барона. Герцог, правитель всех этих земель.

Рыцарь Калибан — черноволосый и чернобородый. Верный пёс своего господина. Так его называли простые люди. Некогда нищий межевой рыцарь он поступил на службу к барону Жоффруа, он стал его верным псом. В самом прямом смысле этого слова. Он делал всё, что не приказывал жестокой сюзерен. Если нужно разорить деревню соседа — всегда готов. Грабить, убивать, мародёрствовать, насиловать? Всё, то не прикажет барон. Рубить головы несогласным? Чего еще изволите-с, ваша милость?

За такое поведение Калибан не только получил должность мастера над оружием — главу личного войска феодала, но и замок с наделом, став рыцарем-ленником. Жоффруа платил своему псу серебром очень щедро. Калибан стал богат. Но страх перед бароном заставлял его служить своему господину с неиссякающим рвением. Как и раньше.

Деревня Кале расположилась между бескрайними полями с пшеницей и ячменём, за узкими линиями виноградников. Крошечная, обложенная непосильными налогами от своего могучего феодала. Жители Кале — крестьяне, не умеющие не читать, не писать, только гнуть свою спину день и ночь на господских виноградниках, да обрабатывающие поля. Близилась осень, а значит нужно собирать виноград, делать из него вино и изюм, что пойдут, большей частью в погреба баронского замка, да на продажу, чтобы наполнить баронскую казну серебром да золотом, на подати Церкви и сюзерену барона — Герцогу.

Пшеница и ячмень пойдут туда-же, а вот что останется бедным крестьянам — лишь сущая малость, львиную долю которой нужно пустить на посадку будущей весной. Ещё хорошо, что тёплый и мягкий климат южной Франции позволяет сеять озимые.

Немногочисленные мужчины и женщины, что собирали сочные гроздья винограда в огромные плетёные корзины с опаской косились на конницу. Они прекрасно знали, зачем сюда явились рыцари барона. Выбивать подати. Ячмень, пшеницу, вино, виноград, молоко, мясо, масло и сыр. Ну и серебро, если есть.

Калибан не глядел на чернь. Да и зачем? Он смотрел на них только тогда, когда нужно было ударить плетью, да и то, чтобы не промахнуться.

Вот и Кале показалась впереди. Маленькая деревенька. Вымазанные белой глиной домишки с бычьим пузырём вместо стёкол в окнах. С соломенными крышами. Крестьяне в коротких штанах — кюлотах и граблями в руках кланялись рыцарю и его спутникам. Не зачем злить тех, кто и так зол оттого, что пришлось скакать целый день по солнцепёку в железной броне.

— Прибыли! — прорычал Калибан. Голос его походил на рёв медведя. Был низкий и грубый. Калибан поднял забрало своего кошмарного шлема и обведя чёрными глазами столпившихся крестьян спросил. — Где староста?

Сухонький старичок выскочил откуда-то из подворотни.

— Милорд! Пошто вы явилися сюда?

Рыцарь поманил его, а когда тот подошёл, огрел по спине плетью-семихвосткой и сурово изрёк.

— Когда обращаешься ко мне, не забудь говорить Сэр! И ты прекрасно знаешь, зачем я тут! Подонок, почему задерживаются подати? Или ты на дыбу захотел?! — рычал сэр Калибан, брызгая слюной.

— Мы уже всё подготовили, сэр. — произнёс старик, почёсывая спину. — Уже всё отгружается!

— Тем не менее мы ехали сюда целый день! — гневно сказал сэр Калибан, видя, что придраться не к чему, он тут-же нашёл причину. — И вы ответите уже за моё беспокойство.

— Он сказал, что всё уже готово! — раздался голос. — Оставь его.

Глаза Калибана стали окнами в ад. Рыцарь пришёл в ярость, он обернулся. Из-за крестьян вышел молодой человек с длинными чёрными волосами, он был одет бедно, но опоясан мечом-бастардом. Он с вызовом глядел на рыцаря и его свиту.

— Кто. Ты. — цедя каждую букву прорычал Калибан.

— Я помазанный рыцарь, как и вы, сэр. — служил ему ответ наглеца. — И я не привык карать невиновных.

Калибан расхохотался. Его тут-же поддержали латники, при этом положив ладони на рукояти мечей.

— Взять его. — холодно сказал Калибан, в мгновенье ока прекратив хохотать. Двое латников спешились. Антуан нахмурился и обнажил свой меч.

— Я сэр Антуан. — сказал юноша. — И я не хочу проливать вашу кровь.

Латники обернулись на своего господина. Калибан мрачно хмыкнул.

— Барон повесит тебя. — сказал он. — Но раньше я прикончу тебя, за неповиновение.

Он соскочил с лошади и обнажил свой меч, укрывшись щитом.

— Дайте мне надеть броню! — возмутился Антуан, — это нечестно!

— Нет. — отрезал Калибан. Он опустил забрало и ринулся на наглеца.

Крестьяне в страхе расступились, при этом наблюдая за происходящим. Антуан отразил грубый выпад своего визави, тут-же контратаковав его. Завязался бой. Калибан был на голову выше и намного сильнее. И он отражал все удары Антуана щитом. Клинки высекали искры, с оглушительным звоном, от которого закладывало уши. Рыцари кружились, поднимая пыль, Антуан был незащищён, но зато намного мобильнее своего оппонента. Он увернулся от резкого выпада противника и поднырнув ему под руку оказался позади закованного в броню оппонента. Он ударил Калибана по спине мечом. Но тот лишь бессильно чиркнул по пластинам зерцала.

Калибан обернулся. Удар щитом сбил Антуана с ног. Калибан наступил ему на руку, от чего тот завыл, а затем приставил к его горлу острие меча.

— Ради Бога! Остановитесь! — раздался вопль. Калибан обернулся. Растолкав крестьян выбежал толстый монах, с его красного, словно помидор лица, струился пот. Он держал в руках половинки рыцарского щита. Латники мгновенно обнажили мечи, направив их лезвия прямо в живот толстяку в рясе. — Это помазанный рыцарь! Как и вы, сэр! — прохрипел, задыхаясь от натуги страха пухлый монах. — Мы едем в замок де Кантель! Я монах-бенедиктинец Буер, а это сэр Калибан, мы едем в замок де Кантель, по поручению Аббата Анри. А этот рыцарь сражался с тёмным колдуном!

Калибан поднял забрало, потом опустил свой взор на распростёртого у его ног юношу.

— Поздравляю, «сэр»! — язвительно сказал он. — Я сэр Калибан, мастер над оружием барона Жоффруа. Возьмите его и закуйте в цепи. Барон решит его судьбу. — велел он своим латникам. — А этого жирдяя возьмите с собой. — добавил Калибан, указав на монаха. — Мы едем в замок де Кантель.

Замок де Кантель было видно за милю. Огромные толстые стены венчали зубцы. Башни и баркабаны замковых стен стремились в небеса, устрашая врагов своей неприступностью. Все они были испещрены бойницами, узкими и высокими, для стрельбы из лука, и низкими, но широкими, для стрельбы из арбалета.

Вокруг замка был выкопан ров, глубокий и широкий, дно его утыкали железными шипами, а затем изменили русло реки, чтобы вода всегда заполняла его. Стоило поднять разводной мост, как замок превращался в неприступный остров. А железные шипы на дне и быстрое течение не давали форсировать ров. За мостом пряталась панкулиса — железная решётка, которую опускали и поднимали по мере надобности.

За внешней стеной замка скрывалась внутренняя. С облитыми железом воротами из морёного дуба. На ночь эти ворота закрывали, закладывали засовом и натягивали цепи. Внутри располагался мощёный камнем двор. Антуан оценил то, что замок всесильного барона де Кантеля был концентрическим, а значит взять приступом его было значительно сложнее. Он и сам бы хотел такой, да где его взять.

Кроме конюшен, казарм, строений для прислуги и амбаров за внутренней стеной замка находились жилище феодала и донжон[21]. Из-под донжона вёл секретный подземный ход длиной несколько миль, оканчивался он где-то в Голуазсском лесу, чтобы хозяин замка мог сбежать, если замок бы взяли штурмом. Также под замком располагались винный погреб, темницы и прочие подземелья.

Антуан уныло глядел на надвигающуюся громаду замка де Кантель. Не так он представлял себе своё пришествие сюда. Не в качестве пленника. Не в цепях.

Внутрь замка они проехали беспрепятственно. Кованные подковы лошадей стучали по деревянному разводному мосту, а над ними проплыла тяжелая сводчатая арка главного баркабана, который был возведен над воротами. Лошади вошли внутрь, во внешний двор, расположенный между двумя крепостными стенами. Антуан обратил внимание, что внутри замка находилось достаточно большое количество латников в кольчугах и вареной коже, опоясанных мечами, и вооружённых билями***. На головах у них были стальные, начищенные до блеска, отражающие свет солнца, шапели[22].

Наконец, пленников ввели в замок, внутренний двор, замка, где рыцарь Калибан приказал бросить Антуана в темницу, с монахом он обошелся значительно мягче, ведь тот все-таки был духовной особой, никаким образом не сопротивлялся ему и все время подобострастно соглашался со всем, что говорил рыцарь. Антуана и Буера разлучили, монаха сразу повели в большое каменное строение, которое, судя по всему, являлось жилищем самого ворона Жоффруа. А вот Антуану повезло меньше. Его отволокли в подземелье и бросили в темницу, в грязную тесную камеру, пропахшую испражнениями и мочой, где бегали крысы, а на полу лежало лишь немного гнилой соломы с крошечным зарешеченным окошком где-то под самым потолком и облитой железом решеткой.

Он расположился на грязном затасканном матрасе, набитом соломой. Ему не дали ни хлеба, ни воды. Антуану оставалось только ждать, раздумывая о своей судьбе.

Он так стремился на этот турнир, но чувствовал, что он ускользает от него, словно вода сквозь пальцы. Антон лихорадочно раздумывал над тем, как ему выбраться из плена барона. Нужно обязательно убедить Жоффруа де Кантеля в том, что он невиновен. Ведь, по сути, юноша ничего страшного не совершил, всего лишь вступился за бедных крестьян, которых несправедливо обижал рыцарь Калибан, мастер над оружием замка де Кантель. Конечно, поступок Антуана был крайне глупым, ведь феодал обладает всей полнотой власти на своей территории, больше, чем даже король или Герцог. У Антуана не было никаких прав вмешиваться в действия уполномоченного рыцаря Калибана, ведь тот действовал от лица своего сюзерена, барона Жоффруа. Вряд ли тому понравится, что кто-то устраивает саботаж на его землях. Крестьяне должны платить подати в обмен на защиту — таков закон. Всё это Антуан понимал, но его натура всячески противилась этому, говоря, что он поступил правильно, защитив обездоленных и беззащитных. С другой стороны, его могут и повесить, даже несмотря на наличие рыцарского титула. К тому же он так и не был официально помазан. Фактически его просто посвятил сэр Тибо, заставил опуститься на одно колено, а затем, коснувшись кончиком клинка своего меча, поочерёдно правого и левого плеча, затем головы, Антуан сказал, взял с него клятву верности к идеалам рыцарей и, нарёкши своим братом, заставил подняться. «Сочтут ли это за титул настоящего рыцаря?» — размышлял Антуан. — «А что, если его не допустят до турнира?»

Поэтому помощь барона была крайне и крайне необходимой. Он мог поручиться за него, дать бумагу на турнир, чтобы Герольды записали его в книгу участников. А тут такое. Правда, этот мошенник и пьяница Буер, монах-бенедиктинец, заверял Антуану в том, что он на короткой ноге с бароном. Но можно ли было ему верить? почему-то в этом он очень сильно сомневался.

Наконец за молодым рыцарем пришли. Двое стражников, по приказу барона. Его ждала аудиенция с хозяином этих земель. Калибан лично повёл Антуана и Буера к барону. Чем ближе была встреча с владыкой этих земель, тем больше не по себе было Антуану. Вот они оказались в чертоге для приёмов. Стены его выложенные деревянными плахами, пахли сосной, деревянный лавки стояли вдоль них. Под потолком коптили железные люстры со множеством свечей. Пол был начисто выметен, а на фоне вышитого золотом и серебром громадного, занимавшего полстены знамени, на троне из красного дерева восседал барон Жоффруа де Кантель.

Барон сидел в красном дублете и коричневых сапогах. На его шее висела золотая цепь, усеянная изумрудами. На пальцах блестели перстни. Он был совершенно лыс. Его аккуратную бородку и усы покрыла седина. Барон глядел на своих гостей исподлобья, сложив ладони на животе.

Он не моргнул не разу, пока Калибан докладывал ему обстоятельства произошедшие в деревне Кале. Затем он уставился на Антуана и спросил его голосом от которого у последнего побежали по спине мурашки, ибо голос этот был знаком Антуану, но тот не мог вспомнить, где он его слышал.

— Кто ты?

— Я Антуан, ваша милость, — ответил рыцарь. — Я еду на турнир Герцога. В ваших землях я столкнулся с колдуном. А затем добрые жители деревни Кале помогли мне оправится от ран, что колдун нанёс мне. Потом-же этот человек, — Антуан указал на Калибана, — несправедливо обидел жителей деревни, я решил вступится за них, после чего он меня арестовал. Хотя за мной не водится никакой вины. Я прошу вас освободить меня.

— Ваша милость! — выдохнул монах. — Я Буер, монах из Ордена бенедиктинцев, я прибыл к вам от Аббата Анри… — Толстяк вытащил из-за пазухи письмо, с печатью Аббата. Вот. Это вам, ваша милость.

Калибан передал письмо барону.

— Печать Аббата, ваша милость, не сломана. — прокомментировал он его.

Барон сломил печать, прочёл письмо, хмыкнул и ответил монаху.

— Я напишу письмо Аббату. Вы отвезёте его. Но потом, сейчас я занят. Надеюсь, вы не откажитесь провести несколько ночей под моим кровом?

Монах тут-же смекнул, что за каменными стенами, под крепкой стражей куда лучше, чем среди невежд-крестьян и опасных лесов, кишащих колдунами и разбойниками.

— Да, ваша милость, буду польщён.

Затем барон устремил свой взор на Антуана.

— У меня для тебя две новости. Хорошая, и плохая. С какой начать?

— С хорошей. — сказал Антуан.

— Ты у меня в гостях.

— А плохая? — спросил Антуан.

— Ты пленник. Твою клячу запрут на моей конюшне, твой меч и твои вещи побудут в моей оружейной. Попытаешься сбежать — тебя повесят.

Барон зловеще осклабился. Его жёлтые зубы блеснули, как клыки бешеного зверя.

— Добро пожаловать в замок де Кантель! Сэр.