Баба Люба. Вернуть СССР-2

Глава 25

Квартира отозвалась оглушительной тишиной.

Где она там? Спит, что ли? Я занесла Изабеллу и посадила на стульчик. Рядом, к стеночке, аккуратно примостила костыли. Пусть посидит две минутки. Сама скинула на пол сумку и устало прислонилась к дверному косяку. Нет, я, конечно, рада, что всё хорошо закончилось, но в моём возрасте хочется жизни поспокойнее. И если так далеко и летать, то вместо Нефтеюганска лучше куда-то на Бали.

— Мы тут будем жить? — спросила Белка, сверкая от любопытства глазёнками по сторонам.

— Ага, Белла, теперь это твой дом, — устало отдуваясь, ответила я и начала снимать с неё верхнюю одежду, — ты же свою сестричку Анжелику помнишь?

Белка неуверенно пожала плечами.

— А Ричарда? Это твой братик.

— У меня есть братик? — удивилась девочка.

— Есть, — ответила я, стаскивая обувь, — он в деревне, с дедушкой. А вот где твоя ненаглядная сестричка Анжелика, это мне и самой уже интересно.

Нет, так-то она жила у Галки, но мы договорились, что в последний день, перед нашим приездом, она вернется домой, приведёт квартиру в порядок, сварит какой-то суп. С дороги горяченького очень хорошо. Тем более со мной ребёнок.

Но что-то явно пошло не так.

Я сбросила обувь и ветровку и прошлась по квартире. На подоконниках с упрёком желтели давно не политые цветы.

Сердце моё ёкнуло — неужто случилось что?

Первым порывом было бежать к Галке. Вот только я Изабеллу одну же здесь не брошу. Для неё это чужой дом, ещё испугается.

Что же делать?

Мой взгляд заметался по сторонам.

Мелькнула спасительная мысль — можно позвать Ивановну. Пусть посидит полчаса, пока я сбегаю. Но как подумаю, что потом целый час придется отвечать на все её вопросы, так сил моих нету.

Я заглянула на кухню и взгляд зацепился за записку, которая лежала на столе, придавленная моей любимой чашкой.

Я схватила бумажку:

«Тётя Люба! Извини меня пожалуйста и не сердись. Но я встретила самого лучшего в мире человека, и я очень его люблю. И он меня тоже любит. Он художник! Мы теперь будем жить вместе. Не беспокойся за меня. Целую. Анжелика».

Я как стояла, так и села.

Хорошо, что табуретка рядом была, а то бы хлопнулась на пол.

И схватилась за голову. Съездила, твою мать!

С ума сойти! Это что же получается!

Додумать мысль мне не дали:

— Тётя Люба! — крикнула Белка, — я в туалет хочу.

Пришлось отложить размышления и заниматься ребёнком.

Примерно часа через два, когда мы с Белкой, чисто вымытые, переодетые в домашнюю одежду, сидели на кухне и ели наскоро сваренный суп из макарон и рыбной консервы, в дверь раздался звонок.

Я так была на взводе, так что аж подпрыгнула.

На пороге стояла радостная Анжелика и какой-то усатенький мужичок, лет под тридцать-тридцать пять с длинными немытыми волосами, которые свисали сосулями, и в застиранной джинсовой куртке.

— Тётя Люба! — обрадовано затрещала Анжелика, — вы приехали! И Белку привезли⁈ А это Андрейка! Я вас сейчас познакомлю, и он вам очень понравится. Вот увидите!

— Добрый день, Любовь, — куртуазно поздоровался Андрейка, потянулся поцеловать мне руку, но я не дала, спрятала за спину, тогда он просто кивнул и галантно представился, — Андрон. Художник.

Я посмотрела на тщедушного Андрейку взглядом голодной анаконды и мрачно сказала:

— Ну заходите.

И прошла на кухню.

У меня в квартире было всего две комнаты. И обе спальни. Поэтому принимать гостей там было не удобно.

Так что приходилось по-простому — на кухне.

— Белка! Сестричка! Привет! — Анжелика налетела на малышку и принялась тормошить её, обнимать, целовать.

Вообще она была слишком возбуждённая вся какая-то.

— Анжелика! — строго сказала я, — прекращай мучить ребёнка. Мы после дальней дороги. Устали. Пусть поест.

— А что вы такое вкусное едите? — спросила Анжелика и полезла по кастрюлях. — Андрейка, ты суп будешь? Рыбный.

— Буду, — сказал Андрейка, — Мне густого побольше. А картошки поменьше.

Я только глазами захлопала.

Ну ладно, пока решила из-за ерунды не накалять. Посмотрю, что дальше будет.

Анжелика поставила перед Андрейкой полную миску супа. А сама села напротив, глядя на него влюблёнными глазами.

— А хлеб? — поджал губы Андрейка, не обнаружив хлеба.

— Сейчас! — Анжелика молнией метнулась к хлебнице и закричала, — тетя Люба! А что, хлеба разве нету?

И тут терпенье моё лопнуло:

— Анжелика! — процедила я, — ты совсем мозги потеряла? Мы только с дороги, двое суток добирались. Приехали, а дома ни крошки еды нету. Ты почему супа нам не сварила? Хлеба не купила? И вообще, где ты шляешься, и что это за мужик? Что он делает в моём доме?

— Тётя Люба… — Анжелика возмущённо уставилась на меня, — я тебе записку написала! Там же всё написано!

— Что там написано⁈

— Мы теперь будем жить вместе, — радостная улыбка до ушей была мне ответом. — мы любим друг друга!

— В каком смысле будете жить вместе? — опешила я.

— Мы с Анжеликой будем жить вместе, — отложил ложку Андрейка и вызывающе посмотрел на меня.

— Мужик, ты чё творишь? — тихо сказала я, — ладно она дура малолетняя, а ты чем думаешь?

— Женщина! Я бы попросил! — взвизгнул Андрейка и подскочил, чуть не перевернув тарелку с супом.

— Не ори, ребёнка мне испугаешь, — угрожающе сказала я.

— Так, мы отсюда уходим! Сейчас же! — вскинулся Андрейка и велел, — Анжелика, собирай свои вещи, деньги, документы! Ноги твоей здесь не будет! Всё остальное — через суд.

— Что через суд? — удивилась я.

— Квартиру и причитающееся наследство Анжелике!

— А! Ясно, — кивнула я, — так ты, значит, охотник за приданым, да?

— Мы любим друг друга! — закричала Анжелика.

— Заткнись! — рявкнула я и развернулась к мужику, — так что там за наследство у Анжелики, а?

— Квартира…

— Какая квартира? — язвительно спросила я, — это моя квартира вообще-то.

— Но она здесь приписана!

— Приписана, — кивнула я, — но тебе к этому нет дела. И вообще, ты хоть понимаешь, что за совращение несовершеннолетней я тебя запросто посажу. Ты соображаешь, что с тобой за это на зоне сделают?

— Как несовершеннолетняя? — растерянно пролепетал Андрейка, — она сейчас школу заканчивает и поступает…

— Заканчивает, — кивнула я, и едко добавила, — девять классов. И поступает в училище. Потому что школу не тянет.

— Эхпм… — нечленораздельно хрюкнул мужик и я не поняла, что он имел в виду.

Поэтому жестко продолжила:

— И с наследством ты, мужик, явно обломался. Понимаешь, тут такая ситуация. Мой бывший супруг завёл на стороне другую семью. И детишек настрогал. А потом, когда мамка ихняя упорхнула, привёз их мне. Заставил взять на воспитание. А потом он опять новую любовь нашел, меня и детей своих бросил, а сам уехал. А я их пожалела, чтобы в детдом не отдавать. У оставила вот себя. И в своей квартире само собой прописала.

Андрейка сидел с потерянным видом.

— Поэтому ничего у Анжелики за душой нету. И тебе квартира моя не обломится. Здесь ещё пятеро прописаны.

Я посмотрела на Андрейку и подвела итог:

— Так что музу ты себе выбрал неправильно, художник. Я сейчас слишком устала с дороги, чтобы разборки с тобой здесь устраивать. Так что у тебя есть возможность тихо сдриснуть и не забивать больше девке голову. А если нет — я тебя сгною. Обещаю.

Андрейка побагровел, а я тихо добавила:

— ты не понял, что ли? Пошел вон!

— Хамка! — выпалил Андрейка, подскочил и выбежал из квартиры вон, даже не взглянув на Анжелику.

А она, во время всего этого разговора сидела в уголочке с открытым ртом и только беззвучно воздух хватала. Когда неудавшийся жених ушел, она зарыдала, громко горько и безутешно.

— Порыдай, порыдай, — сердито сказала я, — меньше ссать бегать будешь. Ишь, любовь она нашла! Школу ещё не закончила, зато уже за мужиками бегает. Вся в мамку. И в папку!

— Я…я… не… бега-а-аю… — рыдала Анжелика, пуская сопли пузырями.

— А что ты делаешь? — удивилась я, — или ты себя такой неотразимой считаешь, что прямо они пачками к твоим ногам падают?

— Я-а-а-а… — безуспешно попыталась выдавить из себя нечто членораздельное Анжелика.

— Тетя Люба, — тихо пискнула Изабелла, которая всё это время сидела за столом, как мышка.

— Что Беллочка? — повернулась к ребёнку я.

— А почему она плачет?

— Анжелика?

— Угу…

— С детством прощается, — вздохнула я и добавила, — разбила розовые очки, и стёклами внутрь.

Я встала и вышла в комнату, чтобы взять таблетки, что-то разболелось сердце. Когда возвращалась на кухню, услышала голос Белки:

— Не плачь, тётя Люба хорошая…

Следующий день у меня был тоже свободный (взяла десять дней отпуска), поэтому с лёгким сердцем я оставила Изабеллу на Анжелику. Та дулась на меня, отказывалась есть и не разговаривала, но меня это волновало мало. Я ей предложила, раз не нравится — я могу её устроить в детдом, а там пусть как хочет. Причём в детдом она пойдёт не одна, а вместе с Ричардом и Изабеллой. Которые будут знать, что это всё из-за неё.

Анжелика, когда я заявила ей про детдом, ещё что-то там пыталась огрызаться, но при упоминании о Ричарде и Белке — дрогнула. Я вообще заметила, что сироты, у которых нет родителей, стоят друг за другом насмерть. Ну и воспользовалась этим. Почему бы нет.

Да, я знаю, что это всё — манипуляция и шантаж, но нужно же было как-то бороться. Влюблённая дурочка-малолетка — это диагноз. И взрослая логика здесь не катит. Все доводы разбиваются об её эмоции и взрыв гормонов. Ничего тут не сделаешь. Поэтому пришлось надавить таким вот нечестным образом.

А то ещё не хватало, чтобы пошла по рукам. Хватит и этого мужика.

В общем, оставила я девчат дома, надавала кучу заданий (помыть посуду, подмести пол и так далее), а сама отправилась в «Хопёр-Инвест».

В этот раз давешняя служащая встретила меня кисло:

— Зачем вам забирать всю сумму? — принялась уговаривать она меня, — там большие проценты. Пусть еще месяца два полежит, утроится. Купите себе потом шубу.

Я мысленно ухмыльнулась — цену таким вот посулам мы знаем.

— Согласна с вами, — принялась рвать шаблоны я, — абсолютно согласна. Но старика иначе не переубедить, понимаете? У него же денег — куры не клюют! И, я считаю, что держать такие суммы под матрасом — глупо. Но он же такой упрямый и недоверчивый. Он прекрасно знает, сколько я взяла. И если я сейчас принесу и покажу ему, какой процент большущий получился — то завтра я смогу принести сюда, к вам, все его деньги. Вы же нам процент повыше сделаете? Там несколько миллионов, да.

— Конечно! — радостно закивала служащая, да так, что все три её подбородка приветливо задрожали.

— Вот и ладненько, — согласилась я, — а теперь несите мне деньги с процентами.

— А может давайте мы вам десятую часть отдадим, а остальное пусть полежит? — сделала последнюю попытку тётка, — мы вам справку дадим, что вся сумма под процентами.

— Да я бы с радостью, — вздохнула я, — но вы же понимаете, этот старик, он такой противный и в бумажки все эти не верит. А вот увидит своими глазами и сразу поймёт, что «Хопёр-Инвест» — лучшая инвестиция в жизни. Я прямо завтра принесу его деньги, думаю, нужно будет на полгода где-то положить, не меньше. Только во второй половине дня, а то с утра на рынок хочу сходить.

— Подождите, минуточку, — с вымученной улыбкой вздохнула женщина, понимая, что я всё равно не отцеплюсь.

— Ага, конечно! — разулыбалась я.

Тётка вышла, и уже через минуты три вернулась. В руках у неё была коробка:

— Вот ваши деньги, — сообщила она и вытащила из коробки аккуратно перевязанные пачки купюр.

— Прекрасно, — сказала я, не сделав ни одного движения.

— А вот — проценты, — ко мне пододвинулась вторая кучка.

— А это ещё лучше! — расцвела улыбкой я.

— Можете не пересчитывать, здесь всё точно, — заявила женщина.

— Я, конечно, вам доверяю, — с наивным видом сказала я и добавила, — но старик такой вредный, не дай бог что-то не досчитается, так я у него деньги не вытяну. А ведь я уже квартиру купить запланировала.

— Купите и квартиру, и машину! — закивала женщина, не отрывая взгляда от моих рук, пока я тщательно пересчитывала купюры в пачках, стараясь, чтобы она не заметила моё торжество.

— Машину хочу красненькую! — заявила я, пряча последнюю пачку в прихваченный для этого школьный портфель Ричарда, который был настолько невзрачным, что внимания совершенно не привлекал. — Она будет мне с шубой гармонировать. А шубу хочу из белого песца. Красиво же будет? Я в белой шубе на фоне красной машины?

Женщина, поджав губы, согласилась, что это будет очень красиво.

Мы договорились о встрече завтра и ушла из «Хопёр-Инвеста», прихватив деньги с процентами. Наварилась я замечательно.

По дороге не удержалась, заглянула в кулинарию, купила заварных трубочек. Они были дорогими, их поэтому не очень покупали, а теперь я могла позволить (надо будет завтра в село купить. Пусть Ричард с дедом Василием тоже порадуются).

— Дайте, пожалуйста, три, — сказала я продавщице, — ой, нет, дайте лучше пять.

Я несла коробочку с вкусняшками и радовалась: девчатам будет по две, а мне и одной хватит. В моём возрасте переедать жирной сладкой пищей чревато. Но и отказывать себе в радостях тоже нельзя. Так что одной вполне хватит. А завтра ещё куплю, так что и завтра будет.

— Девочки! — крикнула я, войдя в квартиру, — а смотрите, что я вам принесла!

Я выгрузила пирожные на тарелку и поставила стол, Белка пришкандыбала и захлопала в ладоши — видно, что в детдоме её разносолами не баловали.

— Анжелика! — позвала я, — иди быстрее, а то мы с Изабеллой сейчас всё съедим сами!

Мы с Изабеллой заговорщицки переглянулись, я ей подмигнула, а она хихикнула.

Мы уже пили чай, а Анжелики всё ещё не было.

— Анжелика! — позвала Изабелла.

Ноль эмоций.

Я доела свою пироженку и сказала:

— Может, она к экзаменам готовится? Пойду позову. А ты ешь.

Я вошла в комнату, где сейчас жили Анжелика и Изабелла. После отъезда деда Василия и Ричарда в село, Анжелика вернулась в свою комнату. Изабелла пока спала на кровати Ричарда.

Я планировала заказать двухэтажную кровать. Ричард будет с удовольствием спать наверху, а Белка — внизу. Но пока решили так.

— Анжелика! — сказала я.

Анжелика лежала на своей кровати, уткнувшись носом в подушку. Плечи её вздрагивали.

Я вздохнула и села на краешек.

— Анжелика, прекращай истерику, — сказала я.

Анжелика яростно натянула подушку на голову, чтобы меня не слышать.

— Анжелика! — меня взяла досада и я рывком оторвала подушку от неё. — Так! А ну быстро села! Будем разговаривать!

Девочка нехотя подчинилась. Лицо её было опухшее от слёз.

— Истерики отчего? Объясни.

— А почему ты так сделала! ­ — всхлипывая, спросила Анжелика, — мы люби-и-им друг друга! А Андрейка теперь даже разговаривать со мной не хочет!

— И правильно делает, — ответила я, — ты соврала ему, что совершеннолетняя. Он в тюрьму не хочет.

— Ты не понимаешь! Мы любим друг друга! — зарыдала она.

Объяснять ей в таком состоянии что-то бессмысленно.

Но и оставлять её в озлобленности тоже неправильно.

— Анжелика, — тихо сказала я. — Я вообще не вижу проблем. Сколько тебе лет?

— Шестнадцать скоро, — ревела Анжелика.

— Ну вот ты же сама видишь, — я погладила её по голове. — Если Андрейка тебя любит, он годик подождёт.

— Два… — прорыдала Анжелика.

— Не два, а годик, — поправила её я, — на Украине и в Грузии девушкам можно выходить замуж в семнадцать. Вот смотри, ты сейчас заканчиваешь школу и поступишь в училище. А через год, переведешься в Ялту. И Андрейка туда за тобой поедет. Ты же знаешь, что все художники собираются в Ялте? Они там рисуют и продают свои картины. Так что я не вижу проблем. Надо годик подождать. Это не долго. А сейчас вам вместе жить нельзя. Кто-то донесет и его посадят.

Я говорила, несла какую-то ерунду, а сама думала, судя по Андрейке, уже через пару дней в его мастерской будет новая муза. Ну а Анжелика пусть живёт нормальной самодостаточной жизнью. Без креативных захребетников.

— Ну и как тебе мой план? — спросила я.

Анжелика неуверенно кивнула.

— А раз так, то иди ешь пироженку, — велела я, — а то Андрейка на кости смотреть не будет.

Девочка ускакала на кухню, а я зашла в комнату и отсчитала деньги. Завтра отнесу Всеволоду.