Баба Люба. Вернуть СССР-2

Глава 22

Самолёт с силой оттолкнулся от земли, пол под ногами чуть качнуло, и я увидела в окошко иллюминатора, как деревья резко стали уменьшаться.

«Ну, вот и поехали», — усмехнулась я и, наконец, выдохнула.

Самолёт «Москва-Сургут» набирал высоту. Уши чуть заложило, поэтому я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Последние дни выдались настолько суетливыми, что я, сидя уже в самолёте, всё ещё не верила, что получилось.

Я сглотнула, чтобы отпустило уши, и ещё раз припомнила, всё ли я сделала, и что ещё осталось.

После того, как удалось успешно провернуть ситуацию с этой поездкой (чего только стоило выдержать истерики Марины), встал вопрос, куда девать Анжелику. Конечно, она мне клялась и божилась, что будет пай-девочкой, будет вести себя хорошо и всё такое. Но я уже, в силу своего возраста и отношения к жизни в обоих мирах, прекрасно знала цену таким вот обещаниям. Да, я даже не сомневалась, что первый день, а, может, даже и целых два, Анжелика будет просто молодец — готовиться к экзаменам, убираться в квартире, и даже поливать цветы. Но это всё будет ровно до тех пор, пока подружки не прочухают, что хата у неё свободна. И вот тогда начнётся. И какая бы умничка Анжелика не была, какими благими намерениями бы не руководствовалась, но прогнать компанию подружек, когда они завалятся к ней в гости «проведать» с пивом, или чем покрепче, а потом потащат её на дискотеку, а потом…

Поэтому все заверения Анжелики я отмела сразу и категорически. Так как у неё сейчас шли то консультации, то экзамены, поэтому сплавить в село к деду Василию не получилось — ей надо было быть в Калинове. Хорошо, что у меня была условная подруга Галя.

Я уговорила её приютить на недельку Анжелику. А квартиру заперла и велела Ивановне, соседке из квартиры через стенку, контролировать, чтобы всё было хорошо.

Вот. Так было правильно. Да, Анжелике будет не очень комфортно у чужих людей, но Галина сейчас жила одна, поэтому ничего страшного — притрутся. А во-вторых, пусть привыкает. Это — жизнь и человек должен уметь устраиваться в любых условиях, а не жить оранжерейным одуванчиком.

— Вам сок томатный или яблочный? — я так задумалась, что, когда надо мной склонилась улыбчивая стюардесса, аж вздрогнула.

— Томатный, пожалуйста, — в ответ улыбнулась я, получила свой стаканчик и в два глотка выпила.

Хорошо как… чуть солоноватый сок пришелся кстати, настроение поднялось, шум в голове утих.

— А я вот больше люблю яблочный, — нравоучительно сказала Валентина Анатольевна и отпила из своего стаканчика. — Он полезный. С витаминами.

Нас как-то странно рассадили — мне повезло, и досталось место у окна, а Валентина Анатольевна уселась с краю. Между нами сидел какой-то мужчина, который, как только занял своё место и пристегнулся, сразу уснул, оглашая салон раскатистым храпом. Мне он особо не мешал, более того, я даже порадовалась, так как разговаривать через него было неудобно, поэтому Валентина Анатольевна, которая в секте отличалась повышенной болтливостью, вынуждена была молчать.

Остальных наших делегатов раскидали по всему салону. Так-то нас ехало шестеро. Кроме меня с соседкой, еще три женщины разного возраста и статуса. Возглавлял нашу маленькую группу… тадам! — Ростислав.

Не знаю, чем руководствовался Всеволод, сплавляя его со мной, но, уже немного зная старейшину, этого хитрого лиса, я была точно уверена, что какую-то долгоиграющую цель он по любому поставил.

Вот только интересно — какую? Столкнуть нас с Ростиславом лбами? А он не думал, что мы можем сдружиться в дороге и, тогда как?

Я усмехнулась. Ладно, время покажет.

До Москвы мы добрались автобусом без приключений, сейчас предстоит перелёт, а потом придётся долго сидеть ждать вертушку на Нефтеюганск. Это если погода будет нормальная. Так-то я могу и сидеть, и ждать, сколько надо, но вот как я буду больного ребёнка в такую сложную дорогу перевозить — я не представляла.

Всеволод советовал мне обратный путь ехать поездом, но билетов обратных вообще не было, и если ещё на самолёт была надежда купить через знакомую знакомых, то с железнодорожными билетами была просто беда.

А ещё мне предстояло, на общих основаниях, сделать целых три доклада. Освобождать меня от общественной нагрузки Всеволод не собирался. На него и так косились.

Нефтеюганск встретил острыми порывами мокрого ветра. Я поплотнее запахнула свой пуховик (в котором я сюда, кстати, попала) и натянула капюшон. Хорошо, что послушалась Ивановну и набрала тёплых вещей. После почти летнего Калинова, дубарь здесь ощущался особенно сильно.

От аэропорта расстояние до квартиры, где мы будем жить, было не так, чтобы и большим, но сумки пришлось тащить на себе, и это было ощутимо. Я уже жалела, что набрала так много барахла (я взяла даже еду, зная, что цены здесь выше, да и с обеспечением не очень). И теперь ругала себя за жадность.

В оврагах ещё лежал снег, рваными космами, съежившийся, грязноватый, но это был снег. Я изумлённо покачала головой — какая огромная у меня страна: в Калинове любашин отец почти весь огород уже засадил, а здесь ещё снег лежит и даже не думает таять.

Сам городок на меня впечатления не произвёл, точнее произвёл, но своей экзотикой что ли. Везде деревянные бараки или даже если и дома, то тоже деревянные, почерневшие от непогоды. На одном из бараков, на стене, был растянут огромный плакат: «Хлеб — всему голова!». Он тоже выцвел от дождя и снега, но некогда золотые колосья на фоне румянощекой колхозницы смотрелись здесь особенно неубедительно.

Кедровые сосны, под которыми мы шли по деревянному тротуару, сердито зашумели — налетел очередной порыв ветра.

— Почти дошли! — буркнул Иван Иванович, житель Нефтеюганска, у которого мы снимали квартиру.

— Поскорей бы уже, — недовольно проворчала Маша, молодая сектантка, которую включили в нашу делегацию за пробивной характер, и зябко закуталась в лёгкий плащик, явно не по погоде.

— Так чего не оделась тепло, тебе же говорили, что здесь не Крым! — сделала ей замечание Валентина Анатольевна, — а теперь иди и не ворчи.

— Я не ворчу! — проворчала Маша, шмыгнув красным носом.

— Вот и не ворчи! — огрызнулась Валентина Анатольевна.

Не знаю, как долго продолжалась бы перепалка, но мы подошли к большому одноэтажному деревянному дому с затянутыми полиэтиленовой плёнкой поверх стёкол окнами.

— Здесь, — сказал Иван Иванович и первым зашел в подъезд.

— Дверь можно было и придержать, — еле слышно фыркнула Маша, в одной руке таща раздутый чемодан и локтем придерживая тяжелую дверь с тугой пружиной, а второй тщетно пытаясь запахнуть ворот плаща.

— Давай помогу, — сказала я и придержала дверь.

— Спасибо, — облегченно сказала Маша и первая просочилась в подъезд. За ней повалили остальные. Я держала дверь. Никто даже спасибо не сказал и не сменил меня, даже Ростислав.

Но я не обиделась. Больно надо обижаться. Кроме того, я же прекрасно понимаю, что в секту люди, у которых всё в жизни хорошо, не идут. Или, если и идут, то таких там очень мало. Как правило, туда больше стремятся люди, у которых много проблем, и они сами справиться с ними не могут. Вот и ожидают, что секта решит их затруднения, как раньше это делало государство.

Ростислав, кстати, за всю дорогу вёл себя тише воды, ниже травы. В дороге, где постоянно возникали какие-то трудности или проблемы, он уже так не выпендривался, как в секте. Поэтому всё, в основном, решили женщины. А Ростислав доставал из кармана пальто потрёпанную книжицу и, демонстративно отвернувшись от всех, читал.

Подъезд пахнул в лицо теплом, запахами кислой капусты и сигарет. Я поморщилась, и, ориентируясь на голоса, пошла искать квартиру. Соответственно туда я вошла, когда все лучшие места были заняты.

— Любовь Васильевна, вас мы разместили в коридорчике, — едко ухмыльнулась Зинаида Павловна. Она меня сильно не любила, так как не могла простить, что поехала я, а не её подружка Марина (та, которая лучезарная женщина).

— Хорошо, спасибо, — сказала я, окинув взглядом помещение. Это была трёхкомнатная квартира, довольно большая, как для домов в условиях Крайнего Севера, но уже довольно ветхая. Очевидно, дом скоро уйдёт под снос, и его хозяин решил напоследок немного баблишка срубить. А судя по общей потрёпанности обстановки — сдавал он эту квартирку не в первый раз. По всей видимости, здесь перекантовывались вахтовики, типа бывшего супруга Любаши — Петра Скорохода, когда возвращались из заработков на Большую Землю и ждали вертолёт.

— Вроде всё? — буркнул Иван Иванович, и протянул бумажку Зинаиде Петровне. — Это мой адрес, если что — найдёте.

— Мы будем уезжать обратно через шесть дней, — сообщила она, — вы же придёте?

— Зачем? — удивился Иван Иванович.

— Как зачем? Квартиру принять…

— Свет выключите, окна закроете, дверь запрёте, ключ под коврик положите, — отмахнулся Иван Иванович и вышел, не прощаясь.

— Ну вот… — растерянно развела руками Зинаида Петровна.

— Да он просто же видит, что мы люди порядочные, в Бога верим, грешить не будем, — успокоила её Валентина Анатольевна.

Пока они болтали, я обошла всю квартирку. Ну что сказать, все устроились максимально комфортно, кроме, естественно, меня.

В двух небольших комнатах стояло по две кровати, там и разместились женщины. А в самой маленькой был диван, где будет жить Ростислав. Мне же выделили коридорчик, точнее какую-то слепую кишку из коридора, который упирался в тупичок. Я раскрыла дверь, в стене тупичка, и обнаружила там кладовку, заставленную старыми швабрами, досками и прочим хламом.

Чихнув от пыли, я поскорей закрыла дверь и посмотрела на убогий топчан, на котором мне предстояло спать. Ну да бог с ним, не в санаторий же приехала. Да и не на всю жизнь.

Не успела я выложить из сумки костюм, чтобы он расправился и не надо было гладить, как Зинаида Петровна позвала всех на летучку.

Вздохнув, я отложила вещи в сторону и поплелась на кухню. Да, именно там Зинаида Петровна всех и собрала. Во-первых, кухня была довольно большая, во-вторых, там был стол. Стульев на всех не хватало. Поэтому мне, Маше и Ростиславу пришлось стоять. Я успокоила себя тем, что, очевидно, я выгляжу моложе, чем остальные тётки. Умом понимала, что неправда, но как-то отреагировать было нужно.

— Сегодня размещаемся, отдыхаем и готовимся к завтрашнему мероприятию, — проинструктировала всех Зинаида Петровна. — У нас первое мероприятие в десять ноль-ноль, в читальном зале библиотеки. Лекцию будет вести Нина Ивановна.

Пожилая степенная женщина чинно кивнула. Она отличалась от остальных похвальной немногословностью, и всю дорогу занималась тем, что бубнила себе под нос молитвы из небольшой книжечки, и никому не мешала.

— Лекция будет сорок минут. Затем — вопросы от слушателей. На вопросы сначала отвечает Нина Ивановна. Если Нина Ивановна испытывает затруднение, то тогда отвечают те, кто знает ответ, — Зинаида Петровна коршуном обвела всех пристальным взглядом, мол, понятно ли.

Всем было понятно. А я так вообще отвечать на вопросы и не собиралась.

— Потом нас отвезут на местный рыбозавод, там тоже будет лекция. Её вести буду я, — Зинаида Петровна многозначительно посмотрела на нас и добавила, — обедать мы будем в столовой рыбозавода, — после обеда у нас еще одна небольшая лекция, её вести будет Маша, и затем беседа. Беседу проведёт опять Нина Ивановна. Остальные будут помогать. Что делать вы все знаете.

Все знали.

— И да, с нами не поедет Любовь Васильевна, — Зинаида Петровна осуждающе посмотрела на меня, а за ней — все остальные, — Всеволод Спиридонович сказал, что у вас будет другая программа.

Я кивнула и не стала вдаваться в подробности.

Зинаида Петровна выдержала мхатовскую паузу, но, видя, что я признаваться не собираюсь, переключилась на другие вопросы.

Оказалось, что у нас будут дежурства. Каждый по очереди должен готовить завтрак и ужин (обеды у нас будут на предприятиях). Распределила всех Зинаида Петровна таким образом: первой готовит она, второй — Валентина Анатольевна, затем — Нина Ивановна, после неё — Маша. И в последний день — я.

Я ухмыльнулась. Конечно, кто первый готовит — тому хорошо. Продуктов все набрали. А вот как быть мне, когда в последний день всё уже подъедим? Хоть бери да прячь еду. Только где?

Холодильника, кстати, не было. Продукты предстояло хранить в деревянном ящичке за окном, или в сетке, перекинутой из форточки. Когда мы шли по городу, я обратила внимание, что почти из каждого окна торчала сетка или ящик. Тогда не поняла, что это. Зато сейчас прямо удивилась. С другой стороны — правильно, зачем на Крайнем Севере холодильники? Но ладно сейчас, а вот что они летом делают?

Ростислава от готовки решили освободить. Зато ему предстояло выносить ведро с помоями.

Да, здесь следует сказать, что слива в доме не было. Вода в кране была (только холодная), а вот слива не было.

— Как же так? — расстроились тётки.

— Мерзлота, трубы не могут проложить, там ведь внизу лёд, — глубокомысленно сообщил Ростислав.

Все покивали с умным видом, но так и не поняли, что к чему. В общем, в туалет предстояло ходить на улицу, в деревянный «скворечник». Ну или в старое ведро под раковиной.

Я тихо порадовалась, что жить в таких условиях предстоит всего неделю.

Мда, не представляю, как Скороход постоянно здесь живёт. И Алла. Сейчас-то ещё более-менее ладно, а вот зимой как? Говорят, тут и за пятьдесят градусов бывает.

Ужас. Как представлю, если ночью живот прикрутит и нужно вставать, вылезать из тёплой постельки, надевать на себя сто одёжек и бежать на мороз. Так и не добежать можно.

Вчера вечером все попадали без сил от усталости. Ужин не готовили — достали бутерброды и пирожки, которые набрали из дому, попили чай и легли спать. Точнее попадали от усталости. Утром меня разбудил шум — мой «тупичок» находился ближе всего к кухне и Зинаида Петровна, которая готовила завтрак, разбудила меня. Я не стала вставать (а то припашет помогать, а мне ей помогать не хочется).

Лёжа в тёплой постельке, я проиграла в голове сегодняшний сценарий. Мне предстояло самое сложное — сходить в детский дом, познакомиться с заведующей и начинать оформление документов на Белку.

Девочку я планировала забрать в последний день нашего пребывания тут (если всё получится, как я хочу). Потому что живём мы в условиях не ахти. А ребёнок, как я понимаю, больной, ей комфорт нужен.

Когда сектанты уехали на свои лекции, я собралась и вышла из дома. Колючий ветер немилосердно обжигал кожу на лице.

Городок был не очень большой, но вытянутый и длинный. И я никак не могла понять, куда надо идти. На улице было совершенно безлюдно (это и неудивительно — погода явно не располагала к прогулкам). Я растерялась. И вот что делать. Вчера устала и не спросила у хозяина квартиры дорогу, а теперь хоть плачь.

Я оглянулась. Нет, пусто.

Ну ладно, значит, нужно свернуть на параллельную улицу, вдруг там люди будут. Или же дойти до какого-то магазина и там спросить.

Да нет, любая проблема решается.

Я приободрилась и торопливо пошла дальше. Возле большого двухэтажного дома, дорога разветвлялась. Я свернула и вышла на другую улицу. Здесь было также безлюдно. Такое впечатление, что это был мёртвый город.

Прямо жутко.

Но я не сдавалась и пошла дальше.

Возле следующего дома, за вторым поворотом стоял полуавтобус-полунепойми что, похожее на огромный грузовик с вагоном вместо кузова (потом я узнала, что это вахтовка «Урал»). Возле него стояли мужики и курили.

Я обрадовалась. Отлично. Вот у них и спрошу дорогу.

— Извините! — я подошла к самому крайнему, в меховой ушанке. — мне нужно дорогу спросить.

Мужчина обернулся, и я ахнула.

С удивлением я уставилась на такое знакомое лицо, вот уж кого не ожидала здесь встретить:

— Пётр?