Аватары тьмы

Глава 14. Кисельный берег

Темноты, как и солнечного света, на изнанке не было, однако ночь тут всё равно существовала. По всеобщей договорённости, её наступление обозначал сделанный Андреем толстый месяц, который он прилеплял над головой, когда чувствовал, что наступила тому пора. Месяц был точной копией того, что светил с тёмного неба, когда Андрей, двенадцатилетним мальчишкой, заблудился в лесу и залез на кряжистое дерево — в ночь первой встречи с учителем. И ровно такая же убывающая луна провожала Василия Семёновича в ночь, когда, на сороковой день после смерти учителя, уже взрослый Андрей снова пришёл в тот же лес и на то же место.

Картина того ночного неба никогда не стиралась из памяти, оставаясь яркой, будто тату, набитая прямо на мозге светящимися чернилами. Даже напрягаться не надо. Просто выйти на середину единственной в деревне дороги и, подбрасывая вверх утрамбованный кусок киселя, увидеть на чёрном небе тот самый месяц. Он возникал сам собой прямо здесь, над дорогой. Небольшой фрагмент ночного неба с убывающей, но ещё толстой луной и звёздами. Центр находился над головой Андрея, а по краям ночь постепенно растворялось в светлом мареве киселя.

Это был знак для всех обитателей деревни, что пора отправляться на боковую. Не имевшие настоящих тел селяне потребности во сне, разумеется, не испытывали, однако все, как один, ложились, умудряясь каким-то образом отключаться до самого «утра». И сам Андрей тоже.

«Я внёс в их существование порядок и смысл, — думал он, таращась в потолок. — Дал им тела! Пусть не идеальные, но вполне себе функциональные: и ходить могут, и говорить, и лепить из киселя всё, что вздумается. Целые дни по щелям потел, чтоб добыть формакоды, но кому теперь до этого дело?» Андрей покосился на лежавший на полу пояс с прицепленными к нему сосудами — из-за того, что в каждый было набито не по одному, а сразу по несколько формакодов, выглядели они обалденно, как настоящие крысы. Грызуны, казалось, замерли, поводя носами, но уже через секунду задвигаются, зашуршат, побегут по своим крысиным делам. Да вот хоть бы и правда убежали! Всё равно никому уже не нужны. Как и он сам. Андрей отвернулся и закрыл глаза, вспоминая жителей, в полном составе топтавшихся возле входа в наспех слепленный Верой дом. Наспех — только потому, что маленький и без изысков, а так — стены и крыша идеально ровные, окна тоже. На сделанный из бытовки летний дачный домик похоже. Сварганила девчонка его очень быстро, полчаса помахала руками — и всё, готово дело! Рожу Славика надо было при этом видеть — совершенно незабываемое зрелище! Андрей прыснул, вспомнив, как перекосило их местного архитектора и он, развернувшись, побрёл прочь, не желая смотреть, что будет дальше. А дальше было ещё полчаса внутри — и вот тебе уже стол, кровать, шкаф и прочая фигня — можно просителей принимать.

Ну, они и потянулись: одному ноги выровнять, другому жопу подрихтовать — всё-то Вера эта, чёрт возьми, может!.. Сначала понемногу за раз, но она, похоже, быстро учится. Началось всё с драного Юрика, ну, и потом уже пошло-поехало… Три дня только минуло, а все самые ужасные уродства уже остались в прошлом. Юрик-то вообще пёс-красавец стал: ни дать ни взять хаска-вожак благородных кровей — дважды в очередь на доработку становился. Остальные — пока обычные, но ведь продолжают ходить, придумывают что-то, просят!..

Андрей повернулся на бок.

Столько заказов было на формакоды, в том числе и на крыс! Четыре крысы, если быть точным, хотели свой внешний вид улучшить. Причём приобрели бы не по одному, а сразу по несколько крысиных формакодов, чтобы идеально выглядеть… Но что теперь вспоминать, если вот они — на полу, бесхозные, валяются, а жители про Андрея забыли: ну, правильно, на хрена нынче теловик? Никому на фиг не упёрся, если девчонка может сразу всё: и хвост укоротить, и глаза на место поставить, и даже масть поменять!..

Черт! Андрей снова перевернулся на спину и, открыв глаза, уставился в потолок. Ну, и что вот ему теперь делать, чем заниматься? По щелям завтра, что ли, снова пройтись? Но для чего? — он повернулся и посмотрел на свой пояс — сосуды и так от никому не нужных формакодов ломятся… Значит, надо наделать новых! Он сел на кровати и зачерпнул киселя. Наделать новых сосудов и снова пойти по щелям. Крыс он, разумеется, караулить больше не станет, но вот что-то другое… получше… — человек, например! Это, конечно, редкость, что и говорить, — Андрей скривил кислую мину, в то время как руки его продолжали работать, вылепляя новые вместилища для формокодов, — но всё же…

Чем чёрт не шутит?

Изготовив три сосуда, теловик прицепил их на пояс. Старые, набитые формакодами грызунов ёмкости он снял и сначала бросил на тумбочку, отчего чуть не свалилось Светкино зеркало, едва поймать успел. Андрей аккуратно водрузил его на место, а сосуды с крысами переложил на кровать. Потом, чуть подумав, вылепил прямо из стены полку и расставил на ней. Полюбовавшись ровной цепочкой бегущих друг за другом толстых и красивых крыс, Андрей снова лёг и, успокоенный работой и принятым планом действий, уснул.

А утром его разбудил громкий шум и крики.

Спотыкаясь спросонья, Андрей выкатился на дорогу и чуть не наступил на месяц. Окружённый куском темноты, он всё ещё светился, валяясь при этом прямо на земле. Теловик оторопело отодвинул его ногой, поражённый неслыханной наглостью кого-то, кто, не дождавшись заспавшегося хозяина, просто сдёрнул месяц с небес и бросил ему под дверь.

С дороги раздавались вопли и гвалт, и едва взглянув туда, Андрей мгновенно позабыл про свой месяц. Селяне, снова в полном составе, тыкали пальцами вверх, крича, свистя и улюлюкая, а над ними, то поднимаясь высоко в небо, а то проваливаясь чуть ли не до голов зрителей, остервенело махал крыльями Мишка-ворон.

Подёргавшись так с полминуты, он выровнялся и стрелой понёсся вдоль дороги.

— Ле-е-е-чу! — орал он, перемежая слова с диким хохотом. — Я лечу! Лечу-у-у!! Лечу!!!

Вера стояла чуть в стороне и, улыбаясь, следила за полётом Ворона-переростка.

— Твоя работа? — неспешно подойдя к ней, спросил Андрей.

— О, привет! — она перестала таращиться в небо и посмотрела на теловика.

— Доброе утро. Так твоя?

— Ты про Ворона?

Андрей не ответил, молча глядя ей прямо в лицо.

— Моя работа, — кивнула Вера и снова посмотрела вверх, где Мишка, уже вполне освоившись, нарезал в небе круги. — Он об этом мечтал.

— Серьёзно? — притворно удивился Андрей.

Теперь уже она не ответила, только улыбнулась, оторвавшись от наблюдения за Вороном и лукаво взглянув на собеседника.

— Вера! — отделившись от остальных, к ним прыгнула огромная кошка, бросив мимоходом: — Привет, Андрей!

— Здорово, Дина!

Но она уже не слушала:

— Вер, а Вер, а ты можешь… — сверкнув на Андрея зелёными глазищами, она вдруг умолкла.

Он ухмыльнулся, не тронувшись с места, и стал нагло разглядывать, как похорошело с позавчерашнего дня Динино тело. Из серо-бурого, с проплешинами на спине, котёнка с чересчур большой, ушастой, как у зайца, головой, она превратилась в стройную, гибкую кошечку. Невыразительные голубовато-серые глазки увеличились и приобрели изумрудный цвет, ровная, блестящая шерсть стала гуще, короче и отливала глубоким шоколадным оттенком.

Дина вытянула морду и зашептала что-то Вере на ухо.

— Ладно, пойду я, — не в силах больше ухмыляться, проговорил Андрей и, глянув на что-то горячо обсуждавших селян — даже крысы и те стали безупречно красивыми, — двинулся прочь.

— Эй, Андрюш, подожди!

Он остановился и обернулся. Оставив кошку, Вера поспешила к нему.

— Ты это… — подбежав, сказала она, — за месяц извини, пожалуйста, что без спросу сняли. Боялись, Мишка его собьёт, ну и…

— А разбудить? — поднял брови Андрей.

— Вера! — к ней уже спешили ещё несколько жителей, в том числе и приземлившийся, наконец, Ворон.

— Ну, прости! — развела она руками и, повернувшись, пошла назад к Дине-кошке и другим страждущим.

И на хрена им сдались все эти суперулучшения? — глядя ей вслед, подумал Андрей. Руки-ноги-лапы исправили, чтоб уродства пользоваться не мешали, да и ладно… Так ведь нет, нечто особенное всем подавай! Зачем, спрашивается, если на деле — это ведь всё равно только кисель? Теловик вспомнил, как драный Юрик отхватил у Веры кусок джинсов — с таким же успехом он мог и кусок ноги оттяпать, результат был бы таким же… Всё здесь из одного и того же материала сделано: дома, одежда. Тела Андрея и Веры тоже. От других жителей их отличает только память. Потому что они «лампочки» и сумели после смерти сохранить сознание — так считает Андрей, но девчонка с ним не согласна. Не с тем, что «лампочки», а с тем, что умерли. Она говорит, что до сих пор жива. Как и Андрей. Поэтому они и выглядят тут такими же, как и на Земле, людьми.

«И что же тогда делают наши настоящие тела?» — в ответ на это её высказывание пару дней назад насмешливо спросил теловик.

«Спят, возможно, не знаю, — пожала она плечами. — Но связь с ними сохранилась, иначе, попав сюда, мы, как и все остальные, оказались бы клочками сознаниями. Скорее всего, с сохранившейся памятью, потому что «лампочки», но при этом всё равно бесформенными».

Какой-то резон в этом её рассуждении, конечно, был, но… Андрей никому не сказал, куда пошёл, а Вике только грубо буркнул, что видеть не хочет и нажал отбой. Вряд ли после такого она стала сразу его искать. Если и забеспокоилась, то через несколько дней, когда его брошенный в лесу смартфон уже разрядился. Говорят вроде, что и выключенный телефон можно отследить, но даже если так — это дело полиции, а будет ли Вика писать заявление? Вряд ли, скорее подумает, что Андрей специально от неё скрывается. Родных у него нет, живёт один. Так что, даже если он возле кряжистого дерева и уснул, то никто его там, в глухом лесу, не нашёл, и за полгода — а по ощущениям столько времени и прошло — тело не только умерло, но и разложилось уже, если звери раньше не съели…

Вера тоже уверена, что щели образовались полгода назад, так ей тот друг сказал, который помог сбежать от устранителей.

Сама же она включилась совсем недавно, всего недели две назад. Зато «горела» ярче всех на свете «лампочек» и постоянно бегала мимо щели, и Андрей это чувствовал, думая, что там бродит такой вот странный обречённый… Ну, а потом, когда её нечаянно повреждённая светотень попыталась в радужную дверь проскочить, на изнанку вырвался тот самый странный «пар», что никак не остывал и выходить из груди не хотел! Кулаками пришлось выбивать, прежде чем горячий ком улетел обратно в щель — вот каким оказалось самое первое знакомство с девчонкой-«суперлампочкой», хотя тогда Андрей об этом даже не догадывался.

А уже вскоре, как она рассказала, «лампочек» вновь стали убивать, причём уже не обычные устранители, а аватары лысорей. И они не просто убивают, а жрут. Вот этим языком, кусок которого лежит сейчас дома, в банке. Жрут сознание напрямую, и спастись от них, по словам Веры, шансов практически нет. Погибли многие и, не исключено, что такая участь ждёт вообще всех «лампочек».

Такое известие должно было ввергнуть Андрея в настоящий шок, но этого не случилось. Слишком давно он, видно, сидел тут, на изнанке, и ни с кем из «лампочек» не общался. Смирился уже с тем, где он теперь был, поэтому земное прошлое казалось далёким и ненастоящим.

Он подумал: хорошо, что учитель ещё полгода назад умер, и никакой лысорский аватар ему не страшен.

А Вика?..

«Вичку, наверное, уже сожрали…»

Вокруг Веры, тем временем, уже собралась толпа. Все размахивали конечностями и галдели, перебивая друг друга. Мишка, заметив стоявшего поодаль Андрея, помахал ему крылом. Теловик поднял руку в ответ, сжав кулак, — мол, молодец, так держать! Ворон от счастья подпрыгнул. Андрей кивнул и потопал обратно домой, чтобы нормально одеться, взять пояс и сумку. Выскочив на крики, он только и успел, что штаны нацепить.

Подняв месяц, он зашёл в дом и, аккуратно положив его в шкаф, услышал цоканье, будто кто-то ногтем стучит по стеклу. Звук шёл из тумбочки. Андрей подошёл к ней и распахнул дверцу: щупальце яростно билось в «стекло», явно пытаясь выскочить наружу. Он достал банку, и исходящая от неё вибрация сразу же пронизала руку, а затем побежала дальше и вдруг ударила в голову, окутав приятным хмельком, будто он залпом выпил бокал шампанского. Захотелось ещё — и чтобы сильнее, больше! Вторая рука сама потянулась к крышке, чтобы открыть её и взять щупальце, почувствовать его без помех, чтобы насладиться сполна, когда блаженство растечётся по телу… по телу?.. Андрей быстро поставил банку в тумбочку и, тяжело дыша, отдёрнул руки. Нет тут, на изнанке, никаких тел, один только кисель — кому, как не теловику, это знать! Щупальце снова бешено заколотилось внутри обезумевшим червяком: возьми меня в руки, возьми, возьми! Но Андрей только покачал головой, инстинктивно чувствуя подвох. Словно поняв, что ничего не выйдет, щупальце стало биться всё тише, пока не успокоилось совсем.

— Что это ещё за чёртовы лысорские штучки? — нахмурился теловик, задвигая банку поглубже в тумбочку.

Он постоял несколько минут, раздумывая, как поступить, и решил посоветоваться с девчонкой. Неохота конечно, но надо. Чуть позже. Или даже завтра. В общем, когда жители хоть немного угомонятся.

Вера готова была помогать жителям деревни хоть круглые сутки — это отвлекало от мерзкого чувства безысходности, которое просыпалось, стоило только остаться одной и без дела. Антон оказался прав, здесь, в этом странном мирке, лысори её не достали, но что делать дальше?! Улучшать «тела» и быт местных? До какого предела? Да, благодаря лампочным суперспособностям лепить из киселя у неё получается несравнимо лучше, чем у других, но это всё равно лишь иллюзии. «Молочные реки, кисельные берега» — прямо как в старой сказке, куда Вера сбежала, пока тех, кто остался там, за радужными дверьми, продолжают пожирать лысори, и скоро всех «лампочек» истребят, ни одной не останется! Кроме Веры и Андрея. Он, судя по всему, провалился сюда случайно, когда двери только возникли, а больше ни одной «лампочке» это не удалось. Возможно, у них просто не хватило способностей, как и предполагал Антон? А сам Антон?!.. Господи! Его же, скорее всего, убили! Наверняка прикрывал её отход к двери, сколько мог, пока не погиб… Вера закусила губу, сдерживая слёзы.

Вспомнилась бабушка, кулём лежавшая на шоссе в своём чёрном платье. Чёртов аватар высосал её, как моллюска, а тело выплюнул, словно пустую раковину. Бедная бабуля, неужели её сознание теперь в лысорском пузе переваривается? — как же это невыносимо! Потерять всех: родителей, бабушку, Антона, дедулю! Они все столько сделали для неё! Дедуля вообще сам нож себе в горло воткнул, чтобы к лысорям проникнуть и не дать им новое оружие против «лампочек» сотворить: о Вере беспокоился, хотя тогда она ещё даже не включилась! Но он в ней не сомневался, он был уверен, что способности у внучки непременно пробудятся, и собственной жизнью ради неё пожертвовал. Стал лысорским «пером», а полгода назад, когда вскрылась подпольная деятельность Виктора Индукина, встал с ним плечом к плечу, вливая собственную энергию, чтобы помочь взорвать одну из лысорских голов.

Тогда же образовались и радужные двери, сквозь одну из которых обескровленную дедулину душу и выбросило в земной мир, где он стал призраком. Антон, похоже, так до конца и не поверил, что деда Паша больше полугода тенью болтался вокруг внучки, ожидая, когда ей понадобится помощь. Антон вообще не знал, что произошло, когда связь с Виктором прервалась, не видел, как лысори вырывали «перо»-Виктора и какой проект этот Индукин затеял, когда попался, но Вера! Вера теперь всё это знала, будто видела собственными глазами, — последний подарок от дедушки, когда его душа отдала последние силы, чтобы помочь ей избежать чёрного языка лысорского аватара.

Деда Паша помогал ей и раньше — особенно много вначале, когда она только включилась и не могла понять, что с ней вообще происходит, и потом, время от времени, когда возникала острая необходимость. Но помогая, он всё больше расходовался, терял себя и способность удерживаться от окончательного распада. Призраки — крайне тонкие образования, они тают, вступая с живыми в контакт, вот почему дедуля не мог являться по каждому её зову — тогда бы он слишком быстро распался и уже не помог бы ей тогда, возле радужной двери.

Там, в этой жуткой схватке с аватарами он отдал Вере всё! Даже крысу Маньку привлёк! Знал, что это его последний бой, и был с внучкой до конца, не ушёл из её тела и, когда она прошла через радужную дверь, окончательно растворился, передав самые важные, по его разумению, знания.

«Я должна! Я просто обязана придумать, как всё это использовать!» — думала Вера, сидя на кровати в слепленном собственными руками доме. Наступило очередное утро, а она так пока и не поняла, что делать дальше. Может, сегодня что-нибудь прояснится, придёт в голову, как-нибудь вскроется?.. Хотелось бы верить!..

Дверь в дом приоткрылась и в образовавшуюся щель пролезла собачья голова.

— Можно?

— Заходи!

— Светка говорит, у меня глаза человеческие, — едва переступив порог, заявил драный Юрик. Вернее, теперь уже вовсе не драный, а весьма, на взгляд Веры, импозантный, серебристо-чёрный Пёс.

— У всех хасок такие глаза, — улыбнулась она. — Особенно если голубые.

— Это понятно, — кивнул он, — но я не о том…

Он вдруг умолк и, уставившись на собеседницу, стал облизываться, словно съесть её собирался. Большие размеры, длинный собачий язык и острые белые клыки усугубляли иллюзию, так что Вера отвела взгляд и посмотрела в окно: там, как всегда, бродили, в ожидании своей очереди, остальные, желающие с ней пообщаться, селяне. Две крысы — Светка с Катькой и Боря-воробей — о, этот, наверняка, захочет летать, как Мишка-Ворон. А крысы?.. — ну, те, скорее всего, масть сменить — женщины ведь… А может, в доме чего подправить — с таким к ней тоже приходили частенько, а то и ловили на улице, стоит только решить прогуляться… Господи, сколько можно? Прошла уже целая неделя, наверное, а она только и делает, что исправляет, исправляет, исправляет — не продохнуть! Тела, дома, один даже с забором привязался! Вот на фига, спрашивается, ему тут забор?! — их всего тут, включая саму Веру, одиннадцать человек, от кого и зачем ему отгораживаться, Вите этому? Тоже крысе, кстати, — их тут, стараниями Андрея, больше всего! Вспомнив о теловике, Вера почувствовала себя неуютно, потому что была ему поперёк горла, как, впрочем, и Славке-архитектору…

— Даже не знаю, как попросить, это ведь уйма работы, — меж тем вновь заговорил Юрик. — А ты и так уже — выжатый лимон.

— Ну, спасибо!

— Да я это… — смутился Пёс, — не то хотел… просто ты… местами уже того… просвечиваешь, по-моему.

— Ты чего, серьёзно? — она принялась рассматривать собственное тело.

— Почти, — осклабился, вновь пугая рядом острых зубов с клыками, Юрик.

Вера уставилась на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Короче, если у меня глаза человеческие, то, может, и ещё что-нибудь можно попробовать человеческим сделать?

— Нет, — совершенно не удивившись, покачала головой Вера. — Это не получится.

— Слишком затратно? — предположил Юрик. — Так ты не волнуйся, я за это сделаю всё, что скажешь! Отработаю!

— Дело не в затратности… и не в работе, — вздохнула Вера.

— А в чём?

— В том, что любой формакод имеет свои пределы, понимаешь?

— Что-то не особо…

— Ну, формакод! Который Андрей тебе добыл, чтобы тело слепилось. Он же не зря его так назвал. Код формы. Определённой, въезжаешь? В твоём случае это — собака, поэтому никого, кроме собаки, я сделать из тебя не могу.

— А ты попробуй! — настаивал Юрик.

— Да пробовала уже! Думаешь, ты первый, что ли, с таким предложением пришёл?

— Другие тоже?! — искренне удивился Пёс.

— А то! Мишка только не просил, по-моему… да! Мишка не просил, ему и вороном отлично. Так летать нравится — ни за что от крыльев не откажется. Если только Ангела из себя сделать попросит, — Вера рассмеялась. — Хотя, думаю, вряд ли. Наглости ему на такое не хватит.

— А мне никто ничего не сказал! Я думал…

— Ты думал — ты один такой умный.

Пёс не ответил, мрачно изучая пол под ногами.

— Да ты не расстраивайся, — Вера дружески похлопала его по мохнатому плечу. — Каждый из них тоже так про себя думал.

— Знаешь, — Юрик поднял на неё свои небесно-голубые, красиво обведённые чёрным ободком, глаза. — С тех пор, как ты здесь появилась, мне всё время кажется, что я могу что-то про себя вспомнить. Даже сны вроде стал видеть… хоть и понятно, что мы здесь не спим по-настоящему, но я видел… что-то… я это точно знаю, когда открываю утром глаза, но вот что именно — припомнить не выходит… Помоги, а?

— Я подумаю. Нет, правда! — добавила Вера, заметив в его взгляде разочарование. — Я не отказываюсь, мне просто действительно надо подумать.

— Ну, ладно… — потоптавшись немного на месте носом в пол, словно настоящий пёс, Юрик развернулся и потопал к двери. На пороге он обернулся: — Тогда я пошёл?

— Да, давай, увидимся… ой, погоди!

— Чего?

— А где Андрей тебя, и вообще всех вас, обнаружил?

— В смысле?

— Ну, до того как тела вам формакодом вылепил, вы все где тут находились-то? Конкретно?

— Конкретно?.. — Юрик почесал лапой нос. — Так это… тут же вот и находились! Ну да! Там, где дорога сейчас идёт, мы все цепочкой и висели. Потому и дома тут же, рядом, слепили. Так здесь деревня и получилась.

Никогда ещё Андрей не обходил щели с таким энтузиазмом. Лез в самую глубину, сидел там, прислушиваясь, принюхиваясь, выгибал максимально мембрану, стараясь хоть кого-нибудь уловить. Но пока обречённых, тем более, людей, нигде не предвиделось. Ничего! Когда-нибудь попадётся, главное, быть внимательным и готовым к действию. Попался же тот мужик, формакод которого Славика «из обезьяны человеком сделал», значит, найдутся и ещё.

Славик, кстати, ему про Веру и доложил, что не в силах она расширить границы формакода! Так она сама сказала, это архитектору, в свою очередь, драный Юрик выболтал. Господи, ну, хоть что-то! — думал Андрей, подходя к очередной щели. — Хоть что-то у неё сделать не выходит, и то — хлеб. А то явилась тут такая — святая и всемогущая — с небес прямо сошла!..

Не тут-то было! Чтоб чужие-то формакоды переделывать — это ж иметь их для начала надо. А откуда они взялись? Кто их добыл? Вот то-то и оно! Нужен, стало быть, теловик-то, как ни крути!.. Разбежались они, ага-ага! Только не далеко получилось: как человеческий формакод захотели, так снова к Андрюше и кинулись, ну-ну!

Только, знаете ли, подождать вам теперь придётся, дорогуши, ох, как подождать!..

— Андрюха! — донеслось снаружи.

Знакомый голос — да ещё такой громкий и взволнованный, что только что вползший в щель теловик развернулся и полез обратно.

— Андрюха! — раздалось над головой вместе с хлопаньем крыльев.

— Мишка!! — заорал теловик.

Ворон, уже пролетевший было мимо, обернулся и крикнул:

— Беги в деревню, там такое!

— Что случилось?! — Андрей припустил к домам, благо эта щель была самой близкой.

— Там Светка, быстрее! — прокаркал Мишка, улетая вперёд.

— Чёрт бы тебя подрал! — ругнулся теловик. — Трудно сказать, что ли?

Бормоча себе под нос разные предположения, он добежал до дороги, посредине которой уже собралась толпа.

— Пустите, пустите! — растолкав жителей, Андрей протиснулся вперёд и ошалело застыл, глядя на лежавшую на земле женщину.

На вид она была не молода, за тридцать, наверное, лицо — так себе, некрасивое, но фигура хорошая. Он понял, что это Светка, только по остаткам белой шерсти на боках и загнутым розовым коготкам на руках. Рядом стояла на коленях Вера, стараясь удержать её бившуюся об пол голову — бывшую крысу колотило так, что всё тело ходило ходуном, а пятки молотили по утоптанному киселю, выбивая частую дробь. Рядом валялось расколотое настольное зеркало — точь-в-точь такое же, как стояло у него дома на тумбочке. Глаза Светки закатились, рот был широко открыт и чёрен, и что-то стучало в её грудь изнутри, словно стремилось вырваться наружу, как в старом фантастическом фильме «Чужие».

— Чёрт! — Андрея пронзила догадка, и он бросился к себе домой.

Зеркало исчезло, а тумбочка была распахнута, стеклянная банка валялась на полу. Схватив её, теловик выскочил на дорогу и заорал, потрясая пустой ёмкостью:

— Щупальце!

Вновь растолкав жителей, Андрей пробрался к Вере:

— Это щупальце, она проглотила щупальце! Ты слышишь?

Он бросил банку, взял девчонку за плечо и вдруг почувствовал ураганный ветер — он ударил сверху, прижимая теловика к земле. Он с трудом поднял голову и увидел серебристо-серую трубу, и как из Светкиного рта туда тянется нечто тёмное и полое, дрожит, будто мягкий шланг, по которому толчками струится светящаяся субстанция. Она просвечивала сквозь тёмные полупрозрачные стенки, втекая прямо в Светку. Нет, не в Светку — вдруг понял Андрей, — а в то, что билось у неё внутри, грозя разорвать грудь. В щупальце! Ветер ещё больше усилился, бросив теловика прямо на бывшую крысу.

— Прочь! — заорала Вера. — Прочь!!

Кто-то схватил Андрея сзади, и одновременно в солнечное сплетение стало ввинчиваться что-то острое. Он закричал, пытаясь сползти, но руки и ноги стали быстро неметь, отказываясь подчиняться, а крик перешёл в хрип. Андрея потянули назад, сначала мягко, потом со всех сил, и вот уже что-то впилось в загривок и рвануло так зверски, что он отлетел назад и упал на спину. Ветер исчез, серая труба тоже, теловик видел только склонившееся над ним лицо Славика и морду Юрика — в зубах клок куртки.

— Кажись, оторвали! — сказал архитектор. — Ты как?

Андрей молча тёр солнечное сплетение — никак не мог отойти от жуткого ощущения, как что-то ввичивается в тело и проникает внутрь, стремясь перехватить контроль.

— Нормально, — выплюнув клок, ответил за него Пёс и, отвернулся к Светке, продолжавшей содрогаться в конвульсиях.

Славик подал теловику руку, помогая встать.

— Спасибо, — прохрипел тот и — боясь подходить слишком близко, чтобы это… не-пойми-что не могло наброситься на него снова — вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что там с бывшей крысой происходит.

Конвульсии явно сходили на нет, шерсть на боках исчезла, розовые загнутые коготки превратились в человеческие ногти, теперь на земле лежала настоящая женщина, но там, где изнутри что-то билось Светке в грудь, стало стремительно расползаться красное пятно.

— Господи… — прошептал Славик.

Пятно лопнуло, и из его середины показался твёрдый чёрный кончик.

— Что-нибудь! — крикнула Вера, втолкнув кончик обратно и зажав ладонями дырку. — Любую ёмкость! Дайте! Быстро!

Андрей схватил лежавшую на дороге банку и, перевернув её вверх дном, подскочил к Вере.

— Руки! — скомандовал он и, едва девчонка отдёрнула ладони, накрыл банкой дырку в Светкином теле.

— Держи, не отпускай! — Вера накрыла руки теловика своими. — Крепко держи!

Твёрдый кончик снова высунулся и выдвинулся наружу, пытаясь тащить за собой щупальце, но то настолько раздулось, что уже не могло извиваться, а только медленно пёрло вверх, с трудом раздвигая дыру. Когда оно выдвинулось на пару сантиметров, Андрей, со всей мочи придавивший банку, увидел, как внутри щупальца дико пульсирует багровое свечение. Вера убрала руки, позволив Андрею навалиться на неё всем телом, и тут — бабах! — в стеклянные стенки ударило с такой силой, что теловик чуть не опрокинулся, с трудом удержав ёмкость на месте. Дождавшись, когда давление спадёт, он осторожно отодвинулся и удивлённо ахнул: банка оказалась пустой! Ни багровой светящейся субстанции, ни останков щупальца — вообще ничего!

— Можешь больше не держать, — Вера обессилено села на дорогу.

Бывшая крыса лежала теперь неподвижно, рот и глаза закрыты, руки и ноги вытянуты. Первым к ней подошёл Славик и молча опустился на колени, рассматривая тело. За ним, тихо переговариваясь, подтянулись остальные. Окружили Светку, растерянно поглядывая на Веру, не зная, видно, с каких вопросов начать — всё было так непонятно!

— Что с ней? Она умерла? — спросила наконец Дина.

— Она ушла, — сказала девчонка.

— Куда? — тупо спросил Андрей.

— Никуда. Ваша Света уже была мёртвой, когда попала сюда, и сейчас она просто ушла. Перестала существовать. Растворилась.

— А тело?

— Это не тело, это — кисель, сами прекрасно знаете, — вздохнула Вера.

— Но как? почему оно изменилось?

— Слушайте, люди! — она растерянно потёрла лоб. — Я постараюсь вам всё объяснить, но попозже, сейчас мне тяжело, я… должна отдохнуть…

Вера с трудом поднялась и, шатаясь, побрела в свой дом.

— Ворон видел, как Светка к тебе домой заходила, — раздался позади голос Славика. — Интересно, зачем?

Андрей обернулся. Хотел огрызнуться «А тебе-то что?», но потом вспомнил, как Светка выскочила из дома Славика, а он — за ней, на ходу застёгивая одежду, и спросил:

— Ревнуешь, что ли?

Архитектор подошёл ближе, сжимая кулаки и буравя теловика злобным взглядом.

— Да ладно, расслабься! — Андрей хлопнул его по плечу. Ничего у меня с твоей Светкой не было. К тому же мы с ней тут, на днях, поругались: она заявила, будто я про жизнь свою на Земле всё выдумываю, выпендриваюсь, мол. Ну, я, типа, обиделся.

— И чего? — нахмурился Славик.

— Да ничего! Просто потом появилась она, — Андрей махнул рукой в сторону ковылявшей прочь Веры, — и всё про меня подтвердила. Светке, наверняка, неловко стало… зашла, наверное, извиниться.

— А зеркало зачем взяла?

— Откуда я знаю? Меня в это время дома не было.

— Зато была эта твоя погань в банке!

— Да, — мрачно подтвердил теловик. — Оно там в стенки стучало, сильно так… Светка, видно, услышала, ну и… Мне, конечно, надо было спрятать его получше… может, закопать даже где-нибудь, зря я вот так банку оставил… Прости!

— Да пошёл ты! — Славик отодвинул его и, подойдя к неподвижному телу, сел возле него на землю и погладил Светкину руку.

— Я же не знал, что так получится! — пробурчал Андрей.

— А с телом-то что делать будем? — спросил драный Юрик.

— Как это — что? — вскинул голову Славик. — Похороним, конечно!

Принявший форму Светкиного тела кусок «киселя» залепили другим шматком «киселя» и утрамбовали всё в тот же «кисель»: полный бред! — считал Андрей, но мнение своё оставил при себе, не желая ввязываться в бесполезную дискуссию. Он давно понял, что мёртвому все эти ритуалы по барабану, нужны они только живым, чтобы было легче смириться с утратой, но Славик и живым-то не был — вот где ещё абсурдность ситуации! Тем не менее Андрей тихо стоял, склонив голову, и терпеливо ждал, когда всё это закончится, а потом даже сказал несколько слов об «усопшей», какая она была вдумчивая и любознательная, постоянно размышляла о жизни и всё подвергала сомнению.

Остальные тоже что-то промямлили, а потом все пошли к Вере, решив, что она достаточно отдохнула, и настала пора выполнить своё обещание объяснить происшествие на дороге.

Вера встретила их на улице и пригласила во двор, где уже слепила три длинных лавки, чтобы гостям было куда усесться, а себе принесла из дома стул и поставила его напротив.

— После того, что случилось со Светой, у меня для вас появились новости, — начала она, пока все рассаживались. — Новости интересные, хоть и не сказать, чтоб радостные…

— Хорош мозг канифолить! — пробурчал Славик. — Быстро выкладывай, что знаешь, а то терпение моё уже на исходе.

— Эй-эй! А ну не хами! — вступился за Веру Мишка. — А то крылья, знаешь, насколько сильнее рук? — подлетев, он приземлился на лавку и, хохотнув, махнул клювом в сторону теловика: — Вон спроси у Андрюхи!

Тот веселья Ворона не поддержал, как, впрочем, и остальные. Занимая места на лавках, они с тревогой поглядывали на Веру.

— Ладно, я постараюсь короче, но сначала всё равно надо кое-что прояснить. Насчёт тел… — она ненадолго умолкла, сдвинув брови, и, собравшись с мыслями, продолжила: — Вы все просили меня перекроить ваши «тела» из звериных в человеческие, но формакод, который их держит, — это жёсткие рамки. Суть задана и капитальные изменения невозможны. Только косметический ремонт без перепланировки, вот и всё, что я могу, понимаете?

— Ты это уже говорила, — пробурчал Юрик. — Мне, во всяком случае.

— И мне! — подали голос крысы.

— Понимаем, — ответили остальные. — И что?

— Ничего, просто напоминаю. Для ясности того, — Вера обвела их взглядом, — что есть только два способа заставить «кисель» сформироваться в человеческое «тело». Первый — это получить новый, человеческий формакод — когда Андрей сумеет его добыть. И второй: отказаться от формакода вообще и использовать собственные ресурсы.

— Да о чём ты, блин? Какие ещё ресурсы? Как?.. — раздались вопросы и возгласы.

— Так, как это сделали мы с Андреем, — ответила Вера. — Наши тела сформировались сами, когда мы сюда попали и выглядят они так же, как на Земле, потому что мы помним, кто мы есть. Вы же, к сожалению, ничего про себя не знаете, потому и висели тут бесформенными клоками. Однако! — она вздёрнула руку, предупреждая волну возмущения и новые выкрики. — Однако когда вы ходили ко мне за улучшениями или я посещала ваши дома, то поняла, что не всё так просто! Один хочет то, другой — это, предметы, которые вы лепите, тоже отличаются, у каждого что-то получается лучше, что-то хуже! То есть все вы — разные, понимаете? Причём от добытого Андреем формакода эта разница почти не зависит, иначе все крысы лепили бы одни и те же предметы и вели бы себя одинаково, а у Юрика дом выглядел бы как собачья будка, а не корабль. Понимаете, что это значит?

— Это значит, мы что-то помним! — вскричал Юрик. — Я знал это, я говорил!

— Ты даже говорил, что видишь сны, — улыбнулась Вера.

— Да врёт он всё! — возмутилась Катька-серая-крыса. — Какие ещё сны, мы ж не спим ни хрена, вид только делаем! Дин, ну, скажи! — толкнула она кошку в бок.

— Врёт, конечно! — согласилась та. — Сны мы не видим, но иногда… иногда как будто что-то и правда всплывает, только ухватить никак не удаётся.

— А я думаю… — начал Мишка, но голос его утонул во всеобщем гвалте.

— Короче, неважно, кому чего кажется, но полного беспамятства ни у кого нет, вот к какому выводу я пришла! — дождавшись, пока все более-менее успокоятся, подытожила Вера. — А раз так, значит, и память, и осознание собственной личности сохранились, ваш световой багаж не пожран лысорями, он сохранился и надо только найти к нему доступ. И я нашла! Но… Но!

— «Но» — это то, что случилось со Светкой, — мрачно предположила Дина.

— Можно сказать и так, — кивнула Вера. — Она была тут самой любопытной, любознательной, все разобраться во всём пыталась, понять, что это за место и кто она сама. Поэтому и готова была рискнуть. Я сказала ей, что вроде бы нащупала, как можно попытаться протянуть связь с её настоящим, полным сознанием, но это опасно! Очень опасно, ведь я понятия не имею, чем дело закончится. Самое безобидное — это просто ничего не получится, однако моё соединение может что-то нарушить или повредить, чёрт, да возможно даже полное уничтожение её сознания! Но Светка всё равно хотела попробовать.

«Знаешь, — сказала она, я больше боюсь узнать о себе нечто ужасное, шокирующее. Это будет пострашнее, чем просто распасться… что-то же отличает нас от других, раз мы тут оказались? Вдруг мы — жуткие садисты-психопаты, массовые убийцы или ещё какие-то кошмарные маньяки?»

«Я так не думаю, — ответила я, хотя, вообще-то, никаких оснований к тому не имела, так, чисто интуитивно предположила. — Но гарантировать, естественно, не могу».

«Ну и ладно, пусть! Я всё равно хочу знать, хватит уже тупо сидеть тут как тыква, это просто невыносимо! Говори, что делать».

Тогда я попросила её принести собственноручно слепленную вещь, которая получилась у неё лучше всего, это поможет мне нащупать ниточку, что протянулась к сознанию и, обнаружив его, установить прочную связь. Светка пошла к тебе, Андрей, и забрала слепленное ею настольное зеркало — сказала, оно лучшее. Выглядела она, когда вернулась, странновато… растерянно как-то, что ли… трудно объяснить, но я… в общем, я списала это на волнение и страх перед предстоящим экспериментом.

— Но это был не страх, на самом деле она проглотила щупальце, — вздохнул Андрей. — Я спрятал его в тумбочку, но оно громко стучало, Светка наверняка полезла посмотреть, что это…

— Но глотала-то она его на хрена?! — не мог уразуметь драный Юрик, как и остальные — они тоже загудели, выражая всеобщее изумление.

— Так оно завораживает, когда стучит! Берёшь банку, и вибрация такая пронизывает, будто спиртного выпил, в голову ударило, и хочется ещё, я сам чуть на это не повёлся, еле удержался, засунул дрянь эту подальше в тумбочку!

— Что ж ты не предупредил?! Какого чёрта? — взорвался Славик. — Не сказал никому!

— Да оно совсем недавно таким стало! — стал оправдываться Андрей. — До этого валялось себе в банке и ни гу-гу! Да и вообще, откуда я мог знать, что кто-то припрётся ко мне домой и в моё отсутствие станет шарить по тумбочкам?! И кого предупреждать-то, когда вам до меня давно уже дела никакого нет, улучшениями все заняты! Договариваетесь с ней, — он ткнул в Веру пальцем, — о чём-то втихаря, я здесь при чём? Мне разве кто-нибудь о её эксперименте с сознанием сказал?

— Эксперимент! Да ты больная, чтоб тебя! — Славик вперился в Веру ненавидящим взглядом. — Совсем уже, дура, сбрендила!

— Чего-о-о?! — разъярилась Вера, вскочив со стула. — Сбрендила?! Я? Да ты сам дурак, раз подруга с тобой планами своими не поделилась, — не доверяла, значит! Таскалась ко мне постоянно, блин, приставала, как банный лист: сделай человеком, дай человеческое тело, придумай что-нибудь, помоги вспомнить!! Ну, ведь вы же сами все здесь с этим ко мне с утра до ночи привязывались, а теперь — больная?! Да пошли вы к хренам! Достали!

Она повернулась, чтобы уйти прочь, но Катька-серая-крыса бросилась за ней, остановила.

— Да чего ты козлов этих слушаешь?! — зашептала Катька Вере в ухо, пока все орали и пререкались. — Мужики дурные, городят, сами не знают чего! Благоденствовали тут, раздувшись от собственной важности, а оказалось, ты лучше них всё делаешь, вот они теперь и бесятся, понимаешь?! Простить не могут, что девчонка их обошла!

— Брось, Вер, на дураков не обижаются, — сказала, подходя, кошка-Дина. — Смотри вон, Мишка-ворон за тебя на Славика попёр! Как сейчас отдубасит нашего архитектора, мало тому не покажется!

Вера повернулась: драный Юрик, на пару с Андреем, пытались предотвратить кровопролитие — Мишка рвался в бой, как сумасшедший, Славик тоже кидался вперёд, выкрикивая оскорбления, но натыкался на Борю-воробья и Витька-бурую-крысу, которые перегородили ему дорогу и толкали назад.

— Вот чёрт! — пробормотала виновница драки, сдерживая улыбку: заступничество Ворона приятно грело душу.

— Эй, люди! — громко крикнула Вера. — Хватит! Уймитесь и послушайте, это очень важно, клянусь!

Драчуны на пару секунд замерли, тяжело дыша и испепеляя друг друга взглядами.

— Света распалась и её не вернуть, но для неё это лучше, чем полное сознание!

— Много ты, дурила малолетняя, понимаешь, что для неё лучше! — прошипел Славик, и Мишка снова дёрнулся в его сторону.

— Не надо, Миш, пожалуйста! — Вера подошла и погладила его по крылу. — Он просто не понимает, потому что не видел того, что видела я.

— А что? Что ты видела? — раздалось сразу несколько голосов.

— Расскажу, если успокоитесь.

— Ладно, — Мишка освободился от объятий Юрика с Андреем и, отойдя от Славика, вспрыгнул на край свободной лавки, теловик опустился рядом.

Вера прошла к своему стулу и обвела сообщество взглядом:

— Хотите узнать, откуда вы все здесь взялись?

Славик протиснулся между Борей и Витьком, растолкав их плечами, и тоже сел. Подальше от Ворона. За ним потянулись остальные, занимая пустые места.

— Я сумела найти Светкину личность, но она оказалась там, куда никто не хочет попасть! — резко произнесла Вера, решив выложить всё побыстрее, без подготовительных речей. — Это круг самоубийц. Персональный ад, где душа мучается в навечно зацикленной ситуации непереносимого горя. Едва Светка себя вспомнила, как душа её ощутила мучения адского круга. И этот ад поглотил бы её навеки, если бы не щупальце, которое она проглотила. Щупальце стало жрать её сознание, но переварить не смогло: адский круг переполнил его так, что — ба-бах! — и твари конец! А вместе с ней взорвалось и проглоченное Светкино сознание. Только поэтому её и не затянуло в круг. Она распалась, но зато избежала вечных мучений — понимаешь теперь, почему это для неё лучше? — Вера посмотрела на Славика, но тот лишь угрюмо уставился себе под ноги, не удостоив девчонку ответом.

— Мне очень жаль, но и вы тоже обречены на этот адский круг! — чётко и раздельно произнесла она, переводя взгляд с одного селянина на другого. — Вы все — самоубийцы.

На минуту воцарилась мёртвая тишина — они переваривали услышанное, — а потом кисель-воздух взорвался всеобщим галдежом: никто не хотел верить, что он — чёртов глупый суицидник!

— Но это так, поверьте! — безжалостно подтвердила Вера, чувствуя себя хирургом, который должен отрезать балерине ногу, а иначе она не выживет. — Вы — самоубийцы. А этот мир, — она повела рукой, показывая на всё вокруг, — никакая не изнанка. На самом деле, это — небольшой пузырь, который выдуло из адского круга в результате взрыва. Тогда же образовались и щели — радужные двери, как я их называю, — через которые сюда и проникли мы с Андреем.

— Взрыва? Какого ещё взрыва? — спросил теловик, в то время как остальные снова притихли, осмысливая услышанное. — Что ты имеешь в виду?

— Это отдельная история, мне рассказал её дед, вернее призрак моего деда, он тоже должен был попасть в этот круг, но до того… в общем, давай я позже тебе… ну, и всем, кто захочет, расскажу. Сейчас важно другое! Если я помогу вам стать людьми и обрести полное сознание, то вы окажетесь в этом круге, адском круге самоубийц.

— Труба! — вспомнил Андрей. — Серая труба и ветер…

— Ты тоже видел? — Вера посмотрела на него с интересом.

— Когда взял тебя за плечо.

— А-а, через меня, понятно. Серая труба — соединение с адским кругом, не сомневайся, дедушка передал мне эти знания…

— Значит, нам нельзя вспоминать, кто мы есть, — уточнил Юрик, — и тогда мы в безопасности?

— Ну, пока существует этот пузырь! — кивнула Вера.

— А что… он может… того? — забеспокоился Мишка-ворон. — Лопнуть?

— Сам по себе, наверное, вряд ли, — пожала плечами Вера. — Но… я всё думаю о щупальце! — почему оно забилось? Лежало-лежало себе в банке спокойно, а потом вдруг взбесилось? И заставило Светку себя проглотить? Отсечённый кусок не может самостоятельно действовать, если только…

— Кто-то им управлял! — выпалил Андрей. — Лысори! Они им управляли.

— Думаю, да, — согласилась Вера. — Там, на земле, лысори научились использовать аватары, через которые проникали в наш мир и напрямую пожирали сознания.

— И что? Хотите сказать, теперь то же самое начнётся и здесь? — нахмурился Юрик.

— Уже началось, — мрачно заметил теловик.