Аспирант. Москва. 90-е

Глава 8

ГЛАВА 8

Это ведь не кто иной, как председатель профсоюзного комитета нашего вуза.

Это было и в «прошлой жизни». Точно! Не помню дату, но именно вот осень девяносто пятого, незадолго до того, как в нашу жизнь ворвалось несчастье. Тогда я не свидетелем не оказался, но событие-то громкое, оно всколыхнуло всю академию, поднялись всяческие пересуды. Причем лейтмотив не был сочувственным, а нашлись и те, кто открыто злорадствовал: за что боролся, на то и напоролся!.. Я от этого был далек: в принципе не люблю мстительности, хотя бы и абстрактной. Справедливость — да, пусть и жесткая. Но не злопамятность.

Тем не менее должен признать, что доля правды как таковой в словах злопыхателей имелась. Данный персонаж активно боролся за кассу профкома, точнее, за возможность незаконного обогащения из нее, из этой кассы. Это, в общем, понятно: профсоюзы с момента их создания — заманчивые легкие деньги. Недаром в США с давних времен чуть ли не все профсоюзные организации гласно ли, негласно контролируются мафией, а председатель одного из крупнейших тамошних профсоюзов — «Братства водителей грузовиков» или как-то так — Некто Джимми Хоффа таинственно пропал без вести в 1975 году, и его исчезновение сделалось одной из самых знаменитых американских легенд…

Ну вот и наш местный горе-Аль Капоне, сев на денежный поток, начал в нем сильно мутить воду. Да так, что потерял берега. Домутился.

Я еще раз взглянул на убитого, слегка вслушался во взволнованный ропот — зевак становилось все больше и больше, и городили они лютую чушь — и по-тихому отчалил. Пошел к Кате.

У палатки топталась пожилая супружеская чета, нудно выпытывая у Кати какой-то номер журнала «Здоровье», которого у нее в продаже не было. Но умница Катя говорила так доброжелательно, так компетентно, что впарила старичкам газетенку «Целебные травы» или что-то в этом роде.

— Ну ты даешь, Катерина, — с одобрением сказал я, когда супруги пошли к метро. — Маркетолог по призванию!

Катя смущенно заулыбалась, слегка закривлялась, кокетничая:

— Да, я и сама замечаю, есть у меня такое… Умею товар продать!

У меня завертелась на языке двусмысленность: а смотря какой товар?.. Но вслух, конечно, не сказал. Тем более, что Катя спохватилась:

— Да, а вы…

— Ты. Давай на «ты».

— Да?.. Ну ладно. Ты посмотрел, что там произошло?

Взгляд стал тревожным.

— Именно то, — сурово ответил я. — Заказное убийство.

Кратко и точно я описал ей увиденное и выдал заключение. Собственно, повторил уже сказанное:

— Катя! Надеюсь, ты поняла: ты ничего не видела. Это на тот случай, если тебя будут расспрашивать оперативники или следователь. А что слышала — об этом говори смело. Я это к тому, чтобы тебя зря не таскали по инстанциям. А я вопрос решу сам. Как это делать, я знаю. Не сомневайся. Ясно?

— Ясно.

— Ну и приглашение в гости остается в силе.

— Тоже ясно, — она улыбнулась.

— Тогда до встречи!

И я зашагал к ларькам, думая о том, как же Кате идет улыбка, сразу превращая ее из простушки в принцессу. С этой мыслью, вернее чудесным девичьим обликом в зрительной памяти, я побродил вдоль ларьков, закупился товаром, не забыл и пива. И пошел домой. По пути можно было и перемигнуться с Катей, перекинуться словечком… Но у палатки оказалось народу неожиданно много, маркетолог трудилась в поте лица, и я решил ее не тревожить.

А вдали, на месте убийства, я разглядел милицейский УАЗ с включенной красно-синей мигалкой, серые милицейские куртки среди штатской толпы — и решил, что отсвечивать незачем. Поскорей свернул к общаге.

По пути думал о предстоящем в понедельник разговоре с Гриневым. Конечно, райотдел, или как он теперь называется, поставят на уши в связи с этим покушением. Событие наверняка городского уровня, будет на контроле в ГУВД, в МУРе… В отделе все будут в запарке. Но мне есть, что им сказать.

В 1994 году в России был введен современный трехзначный формат номеров, на которых регионы страны обозначались цифрами. Москва — 77, Московская область — 50. Но естественно, большее число машин колесило еще со старыми, четырехзначными советскими номерами с буквенным начертанием регионов. Сочетания букв МЕ, МЖ, МЗ, МЛ — относились к Московской области, серии МК, ММ, МН, МО, ИТ — к Москве.

Так вот, бежевая «восьмерка» была с подмосковными номерами: а 1914 МЕ. Это я запомнил четко, историк все-таки. Год начала Первой мировой войны. Да, не факт, конечно… Но все-таки.

Размышляя на подобные темы, я пообедал, осушил бутылку «Балтики», вторую оставил на вечер. Надо бы и поработать, конечно, да после приема пищи потянуло на кровать, какая тут работа… Прилег, задремал, продолжая мыслить, но вот постепенно сознание соскользнуло в сон…

Проснулся я от стука во внутреннюю дверь:

— Юра! Ты дома?

Это был Петя.

— Да, Петь, входи, не заперто.

— Ага, — он открыл дверь. — Погоди, сейчас башмаки сниму…

И разувшись, прочапал в комнату в носках.

— Разбудил? Извини.

— Нет, так вздремнул. Уже пора вставать. Вставай, поднимайся, рабочий народ… Ну, еще минут десять поваляюсь — и подъем.

Петя присел на соседнюю кровать. Вид у него был несколько ошарашенный.

— Слушай, — сказал он, — ты знаешь, я вот только что от охранника узнал… У нас днем председателя профкома расстреляли. Насмерть. Представляешь⁈

Я мгновенно прикинул — и решил не делиться данными.

— Да, — равнодушно ответил. — Краем уха слышал. Выходил за продуктами с час назад, вижу, на улице движуха нездоровая. Милиция… Ну, думаю, что-то случилось. Тут, смотрю, магистр знакомый идет. Ну, шапочно знакомый, толком и не знаю, как зовут. Вот он мне и поведал, что профсоюза нашего завалили. Но я, знаешь, не удивился. Уж больно он в дрянные игры играл. Тут немудрено доиграться. Как будто не соображал, чем занимается.

Сосед сумрачно пожал плечами:

— Да, конечно. Я об этом тоже слышал. Что с профсоюзными деньгами очень уж вольно обращался. Рискованные вклады делал. Вроде бы даже в казино шастал на эти суммы. Ну, правда-не правда, никто не знает…

Я усмехнулся:

— Нельзя утверждать, что это правда, но бесспорно, что это правдоподобно…

— Точно так и есть.

— И успешно? В казино, я имею в виду.

Теперь усмехнулся Петр:

— Да ведь бизнес азартных игр такая система, которая стабильно в выигрыше, а клиент в проигрыше. Хотя разово может и сорвать куш. Это реально. Своего рода подачка и приманка для игроков. Завсегдатаи казино это знают. Это для них прямо как путеводная звезда.

— И ты думаешь?..

— Нет! — Петя отмахнулся. — Не думаю. Не тот он человек, насколько я слышал. Такой бы не остановился, если бы и миллиард выиграл. Кинулся бы дальше в бой, пока все не спустил бы.

Я покачал головой:

— Да уж. Говенный был субъект.

— Это точно… — произнес Волков как-то задумчиво. — Ты знаешь, какое-то странное чувство! С одной стороны вроде бы все логично: человек куда шел, туда и пришел. Именно к такому финалу. И заказные убийства по Москве сплошь и рядом, только и слышишь. Один Листьев чего только стоит… Или Квантришвили. Но все равно ведь как будто это где-то там… за горизонтом. А тут бац! Совсем рядом снаряд упал. И где гарантия, что случайно бы не завалили какого-нибудь прохожего⁈ Просто неудачный выстрел, рикошет… А?

— Да что ж делать-то, Петруха? Все под Богом ходим. Значит, ходить надо аккуратно, с оглядкой. Но не бояться. Вот это последнее дело.

— М-да… — промычал Петя философски и встал. — Да уж, информация к размышлению… Ладно, пойду я.

— Размышлять дальше?

— И это тоже.

Он ушел, а я мысленно упрекнул себя в расслабленности, встал и тоже стал размышлять, теперь уже над диссертацией. Вторая глава. Самая объемная в «кирпиче», как на аспирантском жаргоне именуется диссертационный том. Постепенно увлекся. Теперь ведь я уже работал над материалом с позиции всего своего жизненного опыта, и позволил себе осторожно, с умом вставить в текст несколько прогнозов, которые должны были сбыться практически на сто процентов.

Ну и постепенно увлекся, вошел в азарт; как говорится, за уши не оттянешь. И назавтра, в воскресенье, тоже лихо марал бумагу, зная, что это все еще не раз переработается, что-то пойдет в корзину… Нормальный процесс — из килограмма исходной породы несколько крупинок золота. Минуты и часы летели, изредка забегали кое-кто из ребят с мелкими просьбами: одному дырокол, другому чистые листы бумаги взаимообразно… В пылу работы я, бывало, вспоминал Ирину: желание навестить и, пардон, присунуть, не пропадало. Но и оторваться не мог, так зажегся работой. Даже на обед не мог отвлечься, хотя жрать хотелось сильно.

Наконец все же собрался, отлип от книг и рукописи, пошел в пятьсот пятнадцатый блок, где и наткнулся на сюрприз.

Иры не было. Ее соседка Настя сообщила мне, что та укатила в свою замечательную Тульскую область, причем как-то внезапно. Вчера под вечер. В пять минут подхватилась, собралась и унеслась.

— Даже не знаю, что ее так ткнуло, — сказала Настя. — Как шилом в попу! Извиняюсь за выражение. А ты что хотел?

— Да книжку одну взять. Монографию. Но нет, так нет.

Я даже не соврал. Монографию на самом деле хотел взять. Другой вопрос — не все сказал. Что попутно с наукой хозяйку книги планировалось продрать до печеночек — об этом умолчал. Так и ушел.

Утром понедельника я со субботне-воскресными трудами понесся к шефу. Научному руководителю, то бишь. Доценту кафедры «Управление персоналом» Федору Ильичу Логинову.

Но и тут облом. Заболел. С утра, говорят, позвонил, сказал, что взял больничный. Причем сказали мне это мимоходом, поскольку все бурно обсуждали позавчерашнее покушение. Лейтмотив диспута был примерно тот же, что у нас с Петей: мутный тип, домутился. И опять же — когда слышали про Скорочкина, Листьева, всякую братву типа Сильвестра, Глобуса — это абстрактно, где-то вдалеке. А тут потусторонний криминальный мир вдруг показал себя самой что ни на есть реальностью. Высунул злобное безжалостное рыло из царства призраков. Ну и понятно, дрожь пробирает от того, что нечисть это не сказки, не лешие и домовые, а вот она, среди нас. И в любой миг может воплотиться рядом с тобой в образе вроде человека — но на самом деле от этого существа веет ледяным замогильным холодом.

Я совершенно очевидно уловил именно такой настрой в сумбурной болтовне преподавателей и сотрудников кафедры. Встревать, конечно, не стал, попрощался и отбыл.

А после обеда пошел в милицию.

Нашел здание быстро, обратился к дежурному:

— Здравствуйте! Меня приглашал по особому вопросу старший лейтенант Гринев из угрозыска. Вот мой паспорт.

Дежурный, прапорщик, взял паспорт, посмотрел, неспешно набрал внутренний номер:

— Андрюха?.. — так по-дружески, по-простецки произнес он. — Тут к тебе человек… Зимин Юрий. Михайлович.

Трубка в ответ пробухтела неразборчивое. Прапор кивнул, вернул мне паспорт, указал пальцем:

— Второй этаж, кабинет двадцать семь.

Сориентировался я быстро, через минуту был в кабинете.

— Здравия желаю!

— Здорово, — хмуровато отозвался старлей. — Проходи, конечно, но… извини, сейчас не до тебя. Я тебе анкетный лист дам, ты заполни и принеси. На днях где-нибудь. А у нас тут аврал…

— Это насчет нашего профсоюзного лидера?

— А, ты знаешь уже?.. Хотя, как не знать, конечно. Да. Пошла волна по всему ГУВД, генералы заколыхались. Найти! Раскрыть! Доложить! Как хорошо, блин, быть генералом! Думать не надо, работать не надо, знай ори в телефон…

Тут старлей спохватился, увидев, что слишком раскрыл нутро корпорации.

— Ладно! Короче говоря, возьми анкету… Где они у меня, черт…

— Андрей… Как по отчеству?

— Давай без отчеств. И на «ты». Железно! Вроде бы перешли уже?

— Хорошо. Андрей, у меня есть ценная информация по убийству. Более того, я оказался свидетелем.

Гринев на миг застыл, воззрившись на меня. Но тут же справился с оторопью:

— Так. Садись! С этого момента поподробнее.

И я подробно, во всех оставшихся в памяти деталях описал произошедшее — с того момента, как подошел к Катиной палатке. Слукавил в одном только месте: сказал, что Катя ничего не видела и допрашивать ее бесполезно. Так как закрыв девушку собой, я так пригнул ей голову вниз, что видеть она ничего не могла в принципе.

Старший лейтенант выслушал меня очень внимательно.

— Так, — повторил он. — Значит, номер — а 1914 МЕ?

— Да.

— М-м… — ну, скорее всего, номер левый, но и это кое-что.

— Номер, может, и левый, — согласился я. — Но машина-то левой быть не может! Номер корпуса, номер двигателя…

— Так-то оно так. Да ведь бежевая «восьмерка»… Таких тысячи, сам понимаешь. Но в любом случае спасибо! Молодец, Юра!

— Служу Советскому Союзу, — слегка пошутил я. — То есть, Российской Федерации. Но Андрей, просьба: на меня не ссылаться. Пусть помощь будет анонимной.

— Да конечно! Оперативная информация. Но грамоту я тебе теперь точно пробью!.. Кстати, анкету не забудь. Где же… А, вот они.

— Погоди, Андрей. Это еще не все.

— Да? А что еще?

То, о чем я собрался сказать Гриневу, я пока держал в полном секрете, и Кате даже не сказал. Ей это и вовсе знать незачем.

— Ты знаешь… если честно, не очень уверен. Но татуировка у него точно была. Вот тут, на ребре ладони. Правой. Это я увидел без сомнений. Синяя краска. А рисунок… похоже на крылышки. Я слыхал, что это может быть знак воинской части какой-то. Разведка там, спецназ…

Слыхал я, конечно, побольше того, что сказал, но демонстрировать осведомленность не мог, понятное дело.

И уж конечно, я заметил, как зажглись сыщицким куражом глаза детектива.

— А ну-ка, а ну-ка… — торопливо заговорил он. — Еще раз!

— Да собственно, все. Татуировка на ребре правой ладони, очень похоже, что в виде крылышек.

— А точнее?

— Точнее?

— Ну да. Форма этих крылышек, вид…

— Хм. Опять же не уверен, но как будто больше смахивает не на птицу, а вроде ящера какого-то доисторического. Птеродактиль, что ли…

— А может, летучая мышь⁈

— Или так! А что, знакомая тема?

— Ну, думать надо, — опер ушел от ответа. — А теперь, Юра, скажи мне, что у вас в институте…

— В академии.

— Неважно! Какие разговоры и насчет этого случая, и насчет покойника вообще? Что о нем говорят?

— Да не поминают добрым словом, признаться. Жлоб жлобом, говорят, был, и это еще мягко сказано.

— Ага… — с удовлетворением протянул старлей. — А если подробнее?

Я рассказал и подробнее. Что председатель пользовался репутацией нечистоплотного деляги, жулика, совершенно неразборчивого с общественными деньгами.

При этом, конечно, я видел, что все мои слова бьют в одну какую-то точку, и Гринев сейчас испытывает лихорадочный трепет ищейки, унюхавшей первое, еще не прочное веяние верного следа.

— Ну, Юра! — воскликнул он, — это не просто ценная информация, это алмаз! Ты… Да ты же находка для нас! Нет, ну как ты так ловко все заметил⁈

— Тут главное не заметить, а сопоставить, — скромно заметил я. — Я все-таки ученый, хоть и начинающий. Думать умею.

— И это главное, — подхватил Андрей, хотел еще что-то сказать, но тут дверь открылась, ввалился некто в штатском, наверное, коллега-опер:

— Андрюха! Срочно к майору! Собирает весь состав, какая-то вводная есть.

И исчез.

— Вводная… — проворчал старлей. — Знаем мы эти вводные! Что имею, то и введу… Ладно, Юр, давай, анкету принеси на днях, сильно не тяни!

— Нет такой привычки.

— Тем лучше. Да, вот мой телефон рабочий, заранее звони. И у меня к тебе еще разговор будет. Все, давай, начальство ждать не любит!

…По дороге в общагу я прикидывал, что за разговор обещал мне старший лейтенант… И вроде бы как все сводилось к одному. Впрочем, посмотрим.

Придя в блок, я поставил чайник, сел за рабочий стол, вынул черновик второй главы, вознамерился поработать, но тут раздался стук в дверь. Какой-то необычный: негромко-робкий. Я чертыхнулся, вскочил, крикнул:

— Иду! — по пути выключил чайник и распахнул дверь.

Передо мной стояла Катя.