Ашер – 3

Глава 26

Адреналин уже разогнал кровь по телу, сердце колотилось от бега и предвкушения. Хоть я и видел ее всего несколько часов назад, но казалось, что прошли столетия с нашей последней встречи. Хотелось потискать свою кошку, поболтать и отпустить этот тяжелый день.

— Рита? — позвал, потому что в саду никого не было видно. Не успел сделать и пару шагов по дорожке, как она набросилась на спину и прикусила мочку уха так, что из глаз посыпались искры, а член моментально встал колом.

— Здравствуй, муженек, — промурлыкала она. — Я скучала по тебе. Как насчет того, чтобы немного поохотиться.

— Только если за тобой, — прохрипел, когда ее влажный язычок коснулся кожи за ухом. По шее побежали кипяточные мурашки. Вспомнилось, как в этом саду мы уже играли в догонялки, и эти мысли только подогревали меня.

— Тогда лови, — сказала Рита так сексуально, что жар пробрал меня до костей.

А сразу за ним в спину ударил прохладный поток ночного воздуха, потому что она спрыгнула с меня и понеслась по саду, вынуждая гнаться за ней, как будто мы были беззаботными детьми. Только вот мысли при этом меня преследовали совсем не детские. Некоторые из них с трудом проходили даже в категорию восемнадцать плюс.

Она не очень-то и старалась от меня убегать, поэтому я достаточно быстро загнал ее в угол, из которого не было выхода. Подхватил ее на руки, чтобы не убежала.

Но она никуда и не собиралась.

— Поймалась, — сказал, глядя в темно-синие глаза, блестящие от лунного света.

— Да, — прошептала она, улыбаясь, и начала ощупывать мои руки и плечи, как будто пыталась вспомнить очертания моего тела.

Я прекрасно понимал ее, потому что сам с трудом удерживался от того, чтобы наброситься на нее. Руки сами тянулись к изгибу талии, роскошной заднице. Я изголодался по ее телу. И если бы мы не находились на улице, куда в любую секунду мог выйти кто-то еще, уже давно бы набросился на нее и сорвал к чертям эти узкие брюки, которые всегда сводили меня с ума. В них ее ноги выглядели бес-ко-неч-ны-ми.

Когда жгучее напряжение между нами уже достигло предела, нас буквально колотило от желания, я набросился на ее пухлые губы.

Рита застонала и моментально обмякла, мышцы шеи расслабились и стали такими податливыми в моих руках. Уверен, если бы загнул ее прямо в этом углу, она бы и слова против не сказала. Но помимо животной страсти было и еще кое-что — ощущение ее тела в моих руках вернуло к чувству, что я дома.

— Я так скучала по тебе, Макс, — доверчиво жаловалась она, когда мы прервались, чтобы отдышаться. Кипящее возбуждение все еще бурлило под кожей, я чертовски хотел перевести нас в горизонтальную плоскость, но обнимать ее и вместе смотреть на бескрайние земли Медвежьего угла тоже было приятно.

— Давай больше никогда не будем расставаться на такой долгий срок, — сказал, чувствуя себя сопляком. Но ничего поделать с собой не мог, рядом с ней эти розовые сопли так и лезли из меня.

— Не прошло и двух дней, — хихикнула моя жена.

— Даже один день — это слишком много, — философски заметил я и провел пальцами вдоль ее боков. Рита захихикала и начала извиваться, все еще зажатая между стеной и моим телом.

— Согласна, — тихонько промурлыкала она, потершись носом о мой подбородок. Зрачки расширились, веки опустились. Она приподнялась на носочки, чтобы еще раз поцеловать меня, чему я был очень даже рад, но прежде чем наши губы соприкоснулись, раздался испуганный крик, а сразу за ним — какой-то грохот. Мы переглянулись и повернули головы в ту сторону, откуда доносился шум.

— Это звучало как… — начал говорить как раз в тот момент, когда сарай, с которым мы с Мило провозились полдня, начал неумолимо крениться влево, готовый рухнуть в любой момент.

Мы с Ритой переглянулись и с нарастающим ужасом поняли, кому принадлежал этот крик. Грэг.

— Грэг? — прошептала Рита испуганным голосом. Мы в ступоре продолжали смотреть друг на друга еще довольно долго, потом оба пришли в себя и побежали на помощь нашему горе-конюху.

Добежав до хозяйственных построек, мы встретили Мило и Ноя, которые выбежали из каретного сарая с такими же озабоченными лицами. Они держали каменные фонари, что было очень кстати.потому что луна скрылась за облаками.

Братья еноты бежали впереди и освещали каменистую дорожку. Жаль, что у наших ног не могли вырасти крылья, чтобы мы могли быстрее добраться до сарая, это бы точно не помешало.

Я особенно жалел об этом, когда мы уже были достаточно близко, чтобы слышать душераздирающие рыдания, доносящиеся оттуда, но не достаточно близко, чтобы как-то помочь мальчику.

— Грэг! — крикнул я, когда мы вчетвером бросились открывать дверь.

— Макс! — отозвался он. Необходимость поскорее добраться до него сводила с ума, но это было не так-то просто.

Постройка накренилась еще больше, чем до этого, дверь тоже поехала, конечно. Одним углом она врезалась в землю, поэтому открыть ее было очень проблематично. Ржавые петли заскрипели, поднялась пыль. Все сооружение затряслось, словно это был карточный домик, который ждет первого порыва ветра.

— О, пресвятая Богиня! Эта конура может развалиться в любую секунду, — начал причитать Ной.

По ту сторону двери послышалось недовольное кряхтение и грохот. Точно! Там же помимо Грэга находятся еще и Кельвин с Томом.

— Мило, Ной, — прошипел от напряжения сквозь стиснутые зубы, пока мы вместе продолжали бороться с этой дверью. — Когда мы прорвемся внутрь, возьмите на себя поросят, а я постараюсь найти Грэга.

— А мне что делать? — спросила Рита.

Одна из дряхлых досок, к которой была прикреплена ручка, оторвалась. Точно! Мы не можем открыть эту дверь, но можем разобрать ее на щепки.

— Обойди сарай и попробуй открыть заднюю дверь, — я дергал старые доски, стараясь не обращать внимания на то, что в ладони впивались занозы. — Кто знает, вдруг, мы не сможем выйти через эту.

Моя жена ушла, ни сказав ни слова, а мы продолжили разбирать дверь.

Когда наконец образовался достаточно большой проем, я боком протиснулся в него и, споткнувшись, ввалился в покосившийся сарай, тускло освещенный несколькими фонарями, прикрепленных на стены и свисающих с балок. Из-за того что сарай снова покосился, внутри царил хаос, и в самом его центре сидел никто иной, как Грэг, всхлипывающий и держащийся за ногу, которая была выгнута под неестественным углом.

Мне было очень жаль мальчика, но времени на утешения не было, постройка снова застонала, напоминая, что вот-вот рухнет.

Причиной, по которой сарай еще кое-как держался, была стена, которую мы с Мило подлатали накануне. Но теперь конструкция наклонилась в другую сторону, как будто левая стена обиделась, что ее обделили вниманием, и решила показать, на что она способна.

— Грэг! — позвал мальчика, но он только сильнее зарыдал, протягивая ко мне руки. Я немедленно подбежал и присел на корточки рядом с его дрожащим, непонятно от боли или от испуга, телом. — Что тут случилось?

— Мне так жаль, Макс! — простонал он, и его лицо исказилось от боли. От этого зрелища мое сердце сжалось. — Мило говорил мне, что вхоить в сарай нельзя ни в коем случае, н-но мне н-нужно было…

— Макс, задняя дверь открылась, но она завалена хламом, пройти невозможно, Грэг с тобой? — раздался за стеной встревоженный голос Риты. Обернувшись, я увидел, что она была права, второй выход был завален инвентарем и обломками.

— Он со мной, — успокоил жену. — Жди нас снаружи и держись подальше от сарая.

— Хорошо, — странно, даже спорить не стала.

Сжав руку Грэга, я повернулся к братьям.

— Как дела с поросятами?

— Нам удалось их успокоить, — отчитался Ной. — Берите мальчика и выносите его поскорее, а мы с Мило погоним поросят следом за вами.

— Ладно, слышал, Грэг? — сказал захлебывающемуся в рыданиях мальчику, цепляющемуся за мою рубашку, и осторожно поднял его.

Он вскрикнул и уткнулся лицом мне в грудь. Сломанная нога безжизненно свисала и причиняла ему адскую боль, но о том, чтобы зафиксировать ее не могло быть и речи. Нужно было просто как можно скорее оказаться на улице. Мне дурно стало, когда подумал о том, что на него мог свалиться прогнивший сеновал. Чудом было, что он не оказался в ловушке под прогнившими досками и заплесневелым сеном.

— Прости, мне так жаль, — бормотал Грэг, не переставая. от его слез у меня промокла рубашка.

— Тише, все в порядке. И с тобой тоже все будет в порядке, — я посмотрел на скрипящий потолок, с которого сыпалась пыль, сено и опилки и ускорился. Хотелось поскорее выбраться, но вместе с тем было страшно, что одно неверное движение — и крыша рухнет нам на головы.

— Моя нога… Она так сильно болит, — икнул мальчик, и меня захлестнуло желание защитить этого мальчика, который с удивительным упорством находит приключения на свою задницу на ровном месте, от всех неприятностей.

— Я держу тебя. Мадам Брайт все еще у нас, она мигом тебя вылечит, — пытался заболтать его, вынося через сломанную дверь туда, где нас ждала Рита с фонарем.

Ее брови были жалобно сведены, она протянула руку, чтобы провести по растрепанным волосам Грэга, как будто ей нужно было физическое подтверждение, что он здесь и в относительном порядке.

Я мог ее понять.

— Тяни, — послышался голос Ноя. Он пытался вытолкать через узкий проем Тома, а Мило тянул его спереди.

Этот поросенок был крупнее, его бока застряли в проеме, но объединенные усилия братьев заставили его выскочить, как пробку.

Следом за ним из сарая выбежал Ной, и в ту же секунду постройка просто сложилась, как гладильная доска.

Когда мы все, включая поросят, оказались в безопасности, страх, который захватил меня с тех пор, когда я впервые услышал беспомощный крик Грэга, немного отпустил. Наступило облегчение, но появились вопросы. Если бы наш конюх находился в сарае, когда тот рухнул, он бы наверняка погиб.

Пыль на улице улеглась, паника — тоже, и на смену эмоциональной оглушенности пришла яркая вспышка гнева. Я стиснул зубы и усадил мальчика на пенек, чтобы осмотреть на наличие других травм.

— О чем ты только думал, когда полез туда? Мило же сказал, не соваться туда ни при каких обстоятельствах! — я не мог не отчитать бестолкового мальчишку, беззвучные слезы снова потекли по его бледным щекам.

— Я… кое-что оставил на сеновале, — сказал Грэг, покаянно опустив голову и уставившись на свои узловатые колени. — Хотел забрать это до того, как вы снесете сарай.

— Что там могло быть такого важного, что ради этого стоило рисковать жизнью? — потребовал ответа, стараясь не повышать голос, но сдержаться было сложно. Я так остро реагировал, потому что мне было не все равно на то, что с ним может случиться.

Облегчение, что все закончилось относительно благополучно, уже наступило, но тошнотворный, темный и острый, как бритва, страх все еще не отпускал. В голову одна за одной лезли мысли «а что если».

И главной была — а что если бы я не успел?

— Ну? — рявкнул нетерпеливо, и та часть меня, которая не кипела от гнева, почувствовала себя виноватой, когда и без того перепуганный мальчик вздрогнул от моего тона.

Грэг опустил голову еще ниже и стал копаться в карманах в поисках чего-то, что оценивал наравне с собственной жизнью. Я же стоял и хмуро смотрел на него сверху вниз, скрестив руки на груди.

— Не хотел, чтобы это потерялось, — пробормотал он, протягивая мне крошечную фигурку пегаса, надетую на кожаный шнурок. — Хотел, чтобы у тебя было что-то, что будет напоминать о победе в скачках, так что…

Грэг оборвался на полуслове, продолжая отводить взгляд, он поднял резной клон выше.

У меня сердце разрывалось от его угнетенного состояния. Как будто он ожидал отказа, но все равно предлагал свое подношение. И делал это так серьезно, словно протягивал собственное сердце на блюде. Гнев отхлынул, как вода во время отлива. Я опустился рядом с ним на колени, чтобы не возвышаться над мальчиком, все-таки это дополнительное давление, а давить мне больше не хотелось.

Это обиженное выражение, как будто парень полностью ожидал отказа, но все равно протянул свое подношение, как будто это было его сердце на блюде, было тем, что заставило гнев отхлынуть от меня, как вода, и я снова опустилась на колени до его уровня, чтобы не возвышаться над ним.

— Ты купил это для меня? — спросил как можно мягче и взял у него фигурку.

— Нет, сделал сам, — он робко посмотрел мне в глаза, на лице все еще блестели слезы.

Мои брови поползли вверх, я снова посмотрел на кулон, обращая внимание на детали. Разглядев его поближе, можно было заметить, что такие тонкие штрихи, как развевающаяся грива, расправленные крылья, согнутые ноги, да еще и в таком крошечном масштабе, могли быть вырезаны только очень умелым и талантливым человеком. Это впечатляло.

Маленький подарок действительно был хорош, и тот факт, что Грэг вложил в него свои мысли, свободное время, которого у мальчика оставалось не так уж и много, делал его для меня еще более ценным. Сердце снова кувыркнулось в груди, пытаясь освободить там больше места для людей, которые меня окружают.

— Приятель… — положил руку ему на плечо. — Прости, что накричал на тебя. Мне просто стало страшно, когда увидел тебя в опасности, и подумал, чем вообще это все могло закончиться.

— Мне жаль, — он снова начал извиняться и плакать.

Он рыдал так, будто прямо у него на глазах ломают любимые игрушки. Мне хотелось его утешить, особенно учитывая то, что отчасти причиной этих слез был я. Притянул его к себе и позволил выплакаться мне в плечо.

— Грэг, все в порядке, правда, — пора было сворачивать эти бурные излияния чувств. Не скажу, что всегда хорошо ладил с детьми или был хорош в утешениях, но эта сцена с расстроенным мальчиком не была такой неловкой, как я всегда представлял.

На самом деле в тот вечер я кое-что осознал. Этот мальчик был для меня очень дорог, кровь леденела от страха за него, поэтому эти объятия больше были нужны мне, чем ему.

Этот маленький засранец каким-то образом никого не мог оставить равнодушным, своей детской непосредственностью и самоотверженностью влюблял в себя всех, с кем имеет дело.

Он никак не успокаивался, поэтому я поморщился, подумав, что наверняка делаю что-то не так. Но когда посмотрел на Риту поверх лохматой головы, остатки неуверенности исчезли при виде выражения ее лица.

Глаза блестели от подступивших слез, она смотрела с восхищением улыбалась мне так, словно я только что исполнил ее детскую мечту. Они кивнула головой, прижала руку к сердцу и беззвучно, одними губами произнесла «люблю тебя».

— Что случилось? — нашу идиллию нарушил взволнованный визг целительницы, которая спешила к развалившемуся сараю. — Как кстати я сегодня здесь оказалась! Кто пострадал больше всех?