Арзюри. Книга 1. Ваади

Глава 5. Другие люди

Прошло полгода после гибели в пещерах Ико и других колонистов. Как я их пережил, лучше не рассказывать. Я работал наравне со всеми, стараясь ничем не выдавать разъедавшую меня грусть. Но, видимо, не слишком хорошо у меня это получалось, по крайней мере, друзья это явно замечали.

— Ты похож на дырявый сыр, над которым изрядно потрудились мыши, — заметил как-то один из моих хороших приятелей, Саймон.

Но вот неуклонно надвинулось Противостояние. Чем ближе было к нему, чем чаще возникали у меня панические атаки, справиться с которыми мне не всегда удавалось. Наслаиваясь на глухую тоску, они начали вызывать резкие перепады настроения — я то истерически смеялся, то захлебывался слезами из-за любой ерунды. Нет, на людях я этих срывов не допускал, но часто уходил в свою старую келью в Пещере и выл там так, что со свода порой сыпались камешки.

Между тем, жизнь в лагере продолжалась. Мы неплохо поработали эти полгода — наша команда во главе с Химиком сумела справиться с двумя самыми опасными для колонистов деревьями холли и несколькими полянками кобринок — двух самых опасных растений Арзюри. С кобринками проблем не возникло, а вот холли умирали почти четыре месяца. Правда примерно через полтора месяца после опыления заразой Химика, с них слетели все плоды, пополнив копилку скорлупы — мякоть мы выбросили, опасаясь, что она может оказаться ядовитой и для человека.

В итоге очередное Противостояние оказалось не таким страшным, как прежние. Никто из землян серьезно не пострадал. Череда панических атак у меня прошла в первый же день — разгул местной флоры вдруг активизировал какие-то рычаги внутри меня и впервые со дня трагедии я понял, что работаю с прежним энтузиазмом и задором.

Когда все закончилось, мы занялись очисткой лагеря. Печаль все еще снедала меня, но, кажется, я стал более живым, чем в последние полгода. Впрочем, прежнюю живость мне вряд ли когда-нибудь удастся вернуть, но теперь я выходил на работы, чувствуя удовлетворение от того, что мы делаем. Правда, по-прежнему, почти не разговаривал ни с кем. Но кому нужна моя болтовня?

— Как ветеринар, рекомендую тебе полную смену обстановки. Собирайся в поход, — очень строго сказал наш единственный на всю колонию лекарь Игнат. — Давай, в обоих отрядах еще есть места. Непротивленцы не поедут, а среди бойцов ты один маешься как дерьмо в проруби.

Его предложение я воспринял в штыки. С какой стати он мне указывает?

Но позже за уговоры взялся и Винни-Пух:

— Ты же морской человек, на Земле из воды не вылезал, а здесь застрял в этих горах. А там наша река вливается в море! Давай, съезди!

— Вообще-то я сибиряк, — огрызнулся я.

Но перед глазами уже встали картинки пронзительного синего моря. Здесь, конечно, такой сини не будет, хотя…

А потом оказалось, что Винни-Пух, непонятно почему решил, что я уже согласился, и официально заявил, что отправляется вместе со мной — за ужином нас с ним торжественно поздравили с тем, что мы вошли в команду, направлявшуюся вниз по реке, возглавляемую бредившим о море Боцманом.

Вот так и были собраны два отряда по шесть человек. Первый отправлялся вверх по ущелью, по маршруту давно ушедших, но так и не вернувшихся назад путешественников. А второй, в который попали мы с Пухом, должен был пройти путь вниз по реке — с надеждой добраться до моря.

Остающиеся в лагере устроили нам проводы, которые оказались неожиданно веселыми. Возможно, причиной этого стал прибывший накануне ночью новичок, почти мой земляк, колоритный Гиви Пападопулос с Дальнего Востока. В его сумке оказались три нежнейших белых батона, три больших, полукилограммовых пачки масла и трехлитровая банка красной икры! Бутерброды с настоящим хлебом выдали только путешественникам, остальные ограничились местным хлебом из мякоти холли. Зато масло и икра достались всем. Еще у новичка оказалось две палки сырокопченой колбасы — по одной торжественно вручили каждому отряду путешественников.

— Знаете, мужики, даже не думал ничего брать, просто решили с братанами после посева отметить это дело. Ну и прихватили провизию. Мне вот икра досталась, а у Игорька, например, коньячок с водочкой, — посмеиваясь рассказывал вновь прибывший. — Федотыч вот, мясо маринованное тащил, а вот тем, к кому двойники Палыча попали, повезло меньше, он соками и фруктами нагрузился…

От одного слова про мясо у меня, как у собаки Павлова, начала выделяться слюна. Да и не только у меня. Вегетарианская диета хороша, но, увы, не всем. И не круглый же год…

Торжественный ужин оказался роскошным пиршеством. А потом начались танцы у большого костра, откуда-то появились палочки бенгальского огня…

Когда солнце зашло, все отправились провожать первый отряд из шести странников — за ночь они планировали пройти большую часть опасного пути вверх, в горы, чтобы как можно дальше уйти от местной агрессивной флоры.

Мы же планировали разведать местность вниз по реке. Отряд должен был выйти днем. Широкие песчаные пляжи, не занятые местной фиолетовой растительностью, простирались вдоль реки сколько хватало глаз. На Арзюри была зима, и солнечный день существенно укоротился. Поэтому мы надеялись, что изрядную часть пути нам удастся пройти уже к следующему утру — а там выбрать место для стоянки и переждать, пока солнце снова на уйдет за горизонт. После завтрака я начал собирать рюкзак. Солнце прогревало палатку так, что сидеть внутри было невыносимо жарко даже при открытых с обеих сторон пологах. Так что я постарался упаковать все быстро, зато получилось все гораздо аккуратнее, чем ночью.

Потом мы сидели и пели песни. Обед приблизился как-то уж очень быстро. Мы поели, немного отдохнули и отправились в путь…

Первые пять суток мы шли по песчаному пляжу. Но начиная со второго дня — только после заката солнца. Идти по сухому песку под палящими лучами тяжело даже «зимой». К тому же ночью можно было передвигаться не по прибойной полосе, а по траве, что важно для людей под тяжелыми рюкзаками.

Но вот песчаный берег исчез, вплотную к реке подобрался растительный ковер — и если бы только травы! Кустики, какие-то незнакомые нам деревья, непролазные заросли жесткого кустарника постоянно преграждали нам путь. Ночи хоть и светлыми, но под кронами деревьев было темно и находить путь, продираясь сквозь колючие кусты, было все сложнее. Да и место для стоянки каждый раз было крайне сложно отыскать, приходилось тратить драгоценный запас антифлоры, которой снабдил нам Химик.

В один из дней, когда мы крепко спали, утомленные ночным переходом, нас атаковали холли. Хорошо, что никто не пострадал, но одна из двухместных палаток оказалась безнадежно порванной, так что их теперь у нас осталось лишь две. А ведь в нашем отряде были две дамы. Отдав им одну палатку, мы вчетвером должны были как-то устраиваться в другой.

Мы упорно продвигались вдоль реки, которая становилась все шире, и через какое-то время оказались в странном на месте. Останки мертвых деревьев тянулись вдоль берега почти на пять километров. Растительность была уничтожена полностью, только по краям этой мертвой зоны на некоторых стволах виднелись светло-фиолетовые наплывы мха.

— Тунгусский метеорит, — пошутил кто-то.

Пробираться через мертвый лес было не только трудно, но страшно — мало ли какая радиация убила всю растительность...

— Интересно, а плот из этих деревьев можно сделать? — спросил Винни-Пух.

— Думаю, да, —ответил Боцман, стоявший немного в стороне и разглядывавший поверженные стволы.

Мы начали строить плот. На это ушла неделя — древесина не поддавалась ни топору, ни пиле. Нам пришлось разыскивать нужные по размеру стволы деревьев, чтобы затем с огромным трудом превратить их в подобие бревен. Одну ночь мы потратили на то, чтобы заготовить побольше лиан — для этого пришлось вернуться туда, где лес был еще живым. Веревки у нас были, но нам не хотелось использовать их для строительства.

Плот получился огромным — коротких бревен мы нашли совсем мало. Палатки мы установили в двух его концах, а посредине натянули большой тент из четырех синтетических скатертей. Под тентом сложили все наши вещи и, после захода солнца спустили плот на воду.

Далее путешествие пошло гораздо легче. Мы измотались на пеших переходах и постоянно недосыпали. На реке все отоспались. Первые два дня были проблемы с привалами — громадный плот приходилось вытаскивать на сушу. Оставаться на реке днем было невозможно —нас атаковали агрессивные на солнце водоросли. Своими ядовитыми щупальцами они прожигали не только одежду, но и древесину плота. Но когда по правому берегу снова потянулись песчаные пляжи путешествовать стало совсем хорошо.

Тридцатую ночь нашего путешествия мы отмечали очень весело. Зажгли факелы, которыми запаслись в мертвом лесу, пели песни, травили анекдоты. Совсем расслабились.

Вдруг в нашей шумной возне возникла маленькая пауза, как это частенько бывает в компаниях. И тут мы услышали крики. Это явно кричали люди!

Невероятно! Нам удалось найти вторую визитницу землян!

Гитара тут же была забыта. Мы схватились за шесты и постарались ускорить плот. До рассвета оставалось еще больше часа — мы обязательно доберемся до их лагеря!

Звук по реке разносится далеко. Так что плыть нам пришлось гораздо дольше, чем мы вначале думали. Но вот голоса стали громче, мы уже могли различить слова…

— Помогите!

— Спасите!

Что у них там произошло? Мы еще активнее заработали шестами.

— Скоро рассвет! Пора причаливать! — спохватился Винни-Пух.

Гонка за голосами заставила забыть нас о времени. Мы торопливо начали двигать плот к правому берегу — левый был скалистым.

Пока девушки и Боцман перекрикивались с людьми, которых мы никак не могли увидеть, остальные приткнули плот к берегу. Затем мы все вместе вытащили его на песок. Хорошо, хоть палатки ставить не нужно.

— О чем они кричали? — спросил я.

— У них какая-то беда. Кричали, что «сельва наступает». Понятия не имею, что это значит.

— Сельва — это лес в тропиках. Очень живучий и быстро восстанавливающийся, — пояснила Лиз. — Например, если жители вырубают деревья под посевы, а через несколько лет забрасывают уже истощенные почвы, то лес снова захватывает эти территории, причем довольно быстро.

— Значит, на них наступает лес? Как во время противостояния? — я подумал о приносимой ветром пакости, которая за несколько часов покрывает все вокруг молодой растительностью.

— Похоже на то. Но ведь противостояние закончилось два месяца назад! Следующее лишь через четыре месяца, — фыркнул Боцман.

— Может у них тут как-то по-другому?

— Если это противостояние, то оно должно проходить одновременно. Оно же определяется положением планеты и солнца…

— Или потребностью местной флоры к размножению…

— Потребность эта поддерживается солнцем, по-другому противостояний не будет!

— Ладно вам спорить! Делать-то что? Прямо сейчас? Они что-нибудь говорили?

— Да нет, «сельва-сельва» и «помогите-спасите»…

Мы собрались в одной палатке. Входы оставались открытыми и я следил за лесом, а Боцман — за рекой. Вот первые лучи солнца коснулись крон деревьев. Я потянулся за темными очками и на мгновенье отвел взгляд от леса. И тут раздался вскрик:

— Она и вправду наступает!

Лиз показывала на лес. С озаренных солнцем крон плавно опускалось вниз какое-то сияние. Над деревьями сверкало алое облако, которое плотнея и густея, стекало на неосвещенные пока нижние ветви.

— Стаскиваем плот в воду! Быстрее, — Лиз на четвереньках попыталась выбраться из палатки.

— Куда ты? Оденься! — я толкнул ее обратно.

Винни-Пух уже торопливо надевал очки и набрасывал на себя одеяло:

— Момент, я мигом.

Он прыгнул из палатки под навес в центре плота, где хранились все наши вещи и начал кидать нам защитную одежду — шлемы, толстые свитера, плащи...

— Пух! Разводи огонь, вари зелье! — попросил я его когда мы начали одеваться. — То, замораживающее!

— Не замораживающее оно, просто обездвиживающее. Что в нем проку, если чайника нет…

— Винни, вари! Лиз, Полли, прикрывайте нас одеялом. Остальные — шесты в воду. Отходим!

Боцман принял командование на себя. Все действовали слаженно.

— Дыми! Скорее!

— Не кипит еще!

Пока мы возились с плотом, солнце озарило все вокруг. И из воды на нас полезли фиолетовые щупальца водорослей, Было видно, как они, шипя, медленно, но безостановочно прожигают древесину.

Лиз кинулась к пакетам зелий. Она сыпанула в кружку порошок антифлоры, залила его соком из пластиковой бутылки и начала трясти банку. Затем капнула на щупальца, подбирающиеся уже к палатке на носу плота. Щупальца рассыпались в пыль.

— Мокрое тоже работает!

— Не разбазаривай! Надо нагреть и продымить плот!

— Некогда!

Лиз схватила губку, смочила ее в кружке и начала протирать бревна плота.

— Осторожнее! — Винни-Пух отобрал у Лиз банку. — Смотри!

Поверхность бревен, обработанная убийственной влагой, начала тускнеть.

— Заморозка закипает, обрабатывай ею корму!

Мы с Лиз, подхватив котелок, кинулись назад — там щупальца наступали гораздо медленнее, чем в передней части плота.

Я, обмотав ручку чьими-то плавками, держал котелок на весу, пытаясь направить пар на бревна. Лиз обмахивала котелок носовым платком. Как нам не хватало веера!

Ближайшие к котелку щупальца замирали, из них переставала течь кислотная жидкость. Но обработанный участок был слишком мал!

— Подвиньтесь!

Боцман пришел нам на помощь, вооружившись туристической сидушкой из пенки, с которой обычно не расставалась Лиз. Дело сразу пошло на лад! Через десять минут половина плота была уже обработана. К этому времени забулькало и второе зелье — С помощью той же сидушки начали обрабатывать оставшуюся часть плота.

И тут снова послышался призыв о помощи, но теперь кричал лишь один человек. Женщина.

Мы оглядывались по сторонам, пытаясь увидеть, где она находится. Река была очень широкой. Пока мы боролись с водорослями, нас вынесло на середину — до обоих берегов было не меньше полусотни метров. Слева громоздились скалы, а песчаный пляж и встающий за ним лес были по правому борту — туда все и смотрели, пытаясь увидеть на песчаной полосе людей. Только Боцман продолжал обрабатывать плот.

Я оглянулся на него поверх палатки и вдруг зацепил взглядом что-то пестрое на противоположном берегу.

Прямо посреди обрывающихся к воде скал стояла крошечная фигурка в желтой кофте и широкой голубой юбке, развевающейся на ветру. Фигурка махала над головой таким же голубым шарфом.

— Тормози! Назад! — закричал я, указывая на девушку, мимо которой мы уже проплыли вниз по течению метров сто.

Все схватились за шесты. Идти против течения оказалось совсем не просто, так что возвращались мы почти час.

Непонятно, как девушке удалось попасть на это место. Она стояла на узком карнизе, выше и ниже нее были сплошные скалы. Внизу же, у самой воды, виднелась узкая — не больше метра полоска, плотно заросшая кобринками.

Плот ткнулся в берег и тут же желтые цветочки активизировались, выбрасывая по направлению к нам свои длинные ядовитые нити. Но Винни-Пух и Боцман были уже наготове, активно продымляя растения замораживающим паром — те сразу же утихали.

Выбравшись на берег, Боцман зычно гаркнул:

— Давай, прыгай сюда!

Но девушка явно опасалась — прыгать надо было метров на пять вниз, как из окна второго этажа.

Полли кинула Винни-Пуху одеяло. Растянув его под девушкой, парни начали призывать ее снова. И вот она прыгнула. А, может, просто сорвалась. Прямо в одеяле, ее доставили на плот, немного оттолкнулись от берега и, уткнув шест, остановились, боясь снова угодить в стремнину.

— Ты одна здесь? Ночью мы слышали много голосов.

— Я… я… сбежала… они там остались сражаться… наверное, уже погибли, я уже не слышу их.

— С кем сражаться?

— С сельвой. Но это бесполезно…

У нее был жар, она лихорадочно дышала и говорила, задыхаясь.

— Так, прими аспирину, давай, давай, — Лиз протянула ей кружку с шипящей в теплой воде таблеткой.

— С-спасибо, — стуча зубами по краям кружки, ответила девушка, затем осушила ее, чуть ли не одним глотком.

— Что такое сельва?

— Это природа… природа… она восстала… Шлейфы… вы видели красные шлейфы? Они удушают… опаляют… не знаю как сказать. Люди падают и уже не встают… Растения они распространяются и заполняют все… атакуют как во время нашествия…

— Нашествия?

— Наверное, у нас это большое противостояние, война. Нашествие — это то, которое дважды в год?

— Да, да, раньше. Раньше два раза. Теперь все время… Оно не остановилось ни через три дня, ни через месяц…

Мы в ужасе переглянулись.

— Как же вы выжили?

— Укрылись в хоганах. Ночью запасались едой, плодами. А днем в хоганах. Всегда так делали во время нашествия. У вас не так?

Вся наша компания дружно покачала головами.

— А потом визитницы не стало. Ночью. Те, кто успел вернуться, остались там, в своих хоганах. Может еще живы… Остальные разбежались.

— А сколько вас было?

— Двести пятнадцать наших, плюс еще человек пятьдесят с морской визитницы.

— Поменьше чем наша! У нас чуть больше трехсот…

— Погодите, хоганы же нельзя разрушить. Они же неуничтожаемы! Это же не материальный объект, а просто силовое поле!

— Визитницу залило водой. Затопило. Выше в два раза, чем самый высокий хоган… Она провалилась в ущелье…

— Откуда вода?

— Землетрясение. Прорвало озеро. А она в низине была, визитница Ее накрыло сразу.

— Когда это было?

— Восемь… нет, уже девять дней назад. Дайте еще воды…

Лиз поднялась и кинулась к нашим припасам и принесла не только воду, но и хлебные полоски, которые мы напекли на прошлом привале, и салат, оставшийся от завтрака. Девушка набросилась на еду, как будто неделю не ела… А, может, и вправду, не ела?

— Извини, надо было тебя сразу накормить. Мы увлеклись… Кстати, меня зовут Лиз. А тебя?

— Алони. Меня зовут Алони. Это бабушка так меня назвала. Древнее имя…

— А где все остальные ваши?

— Остались сверху. Я полезла по скалам, думала внизу есть грот. Так казалось. Но его не было, только карниз... где вы меня нашли. А вы откуда?

Пока девушка ела, мы коротко рассказали ей о нашей колонии и желании изучить окрестности, найти другие колонии…

— Да, у моря есть еще колония. А про вашу мы не знали…

— У моря? Где тут море? — встрепенулся Боцман.

— Оно там, ниже. Километров тридцать. Наши туда ходили. И оттуда люди к нам приходили жить. Только потом возвращались в свои хоганы, когда срок подходил. Но во время нашествия им было плохо, они не могли спрятаться в хогане, поэтому рыли норы и жили в них...

— А почему они уходили к вам? У моря же лучше!

— Нет, там страшно. Я не была, но люди рассказывали. Море страшное. Оно страшное…

Все увлеченно слушали девушку, но тут Винни-Пух толкнул меня:

— Давай поищем остальных, вдруг кто выжил?

— Я тоже об этом думал, но как туда забраться?

— Там, выше по течению… Когда мы проплывали, я заметил расщелину… Как обвал. По нему можно подняться…

Наше перешептывание привлекло внимание Боцмана, а затем и всех остальных. Мы уложили уставшую девушку спать, а сами взялись за шесты.

Искать оставшихся — надеемся — в живых мы ушли втроем. Я, Лиз и Пух. Остальные остались на плоту.

Альпинистские очки, шлемы, латы, по три пары штанов, свитера, куртки, плащи и перчатки. Сверху нацепили марлевые маски, жаль, никому из путешественников не пришло в голову захватить противогазы. Жарко в этом обмундировании было невероятно, но лучше уже париться, чем пострадать от местной флоры. Вещей не брали, лишь Лиз нацепила на меня легкий «городской» рюкзачок с медикаментами и бутылочками с водой, Винни прицепил к поясу термос с горячей «заморозкой», а у Лиз был лишь свой «напопник» — сидушка из пенки.

В одном месте среди скал, окаймлявших левый берег, действительно нашелся оползень. По нему мы поднялись наверх и пошли вдоль берега направо, куда нам указала Алони. Среди скальных пород вдоль всего берега шла каменистая «тропа», отделяющая обрыв от поднимавшихся вверх по горе густых зарослей местной сельвы.

— Эгей! Есть кто живой? — то и дело звали мы.

И вот послышался какой-то звук, отличный от шума реки и леса — нам ответили!

Ориентируясь на голоса — а их явно было больше одного — мы подобрались к очередному оползню, но теперь уже не среди скал, а среди леса. Посреди него, в яме, укрывшись от атаки ближайших кустов большими валунами, мы нашли еще пятерых беженцев. У них не было ни защитной одежды, ни очков, ни одеял — как им вообще удалось выжить?

— Привет! Мы за вами! Сможете идти?

Винни-Пух, забрав у Лиз сидушку, обрабатывал траву и кусты рядом с оползнем. Мы же спрыгнули в яму.

Бедолаги находились в ужасном состоянии. У девушки кобринки атаковали ноги — так же, как когда-то Ико. Один из парней баюкал сломанную руку, Остальные трое были в гораздо лучшем состоянии, но все пятеро были исцарапаны, я сразу узнал знакомые следы от семян-стрелок.

Лиз, достав у меня из рюкзака йод, начала смазывать царапины. Потом наложила парню шину на сломанную руку, смазала мазью и перевязала ноги девушки, которая по-прежнему была без сознания, но явно жива.

— Здесь есть другие люди?

— Не знаем, все разбежались в разные стороны. Из нашей компании потерялись Сью, Алони и Хьюго.

— Алони мы нашли, она с нами. А где потеряли остальных?

— Там, дальше. Когда пошла утренняя атака красных шлейфов… мы прибежали сюда, а они остались где-то там…

— Хорошо. Мы поищем их. Выбирайтесь отсюда. Кто-нибудь из парней, возьмите девушку на руку и несите. Идите минут пять-шесть, увидите оползень к реке. Спускайтесь по нему, там увидите плот. Вас там встретят. Растений у оползня не бойтесь, мы их убили.

Они, кряхтя и пыхтя, все же выбрались из ямы, недоверчиво глядя на обработанные нами кобринки, и отправились по тому пути, что мы только что прошли. А мы отправились дальше.

Метров через двести Лиз вдруг охнула, отшатнулась и внезапно потеряла сознание. Я едва успел схватить ее, чтобы она не свалилась с обрыва. Пока я укладывал ее на камни, услышал звуки рвоты. Оглянувшись, увидел, что Винни согнулся пополам, активно извергая из себя воду и завтрак. А потом поднялся и увидел… Лучше бы не видел.

Прямо на границе каменной дорожки и желтых кобринок лежал человек. Вернее, то, что было человеком. Вся кожа мертвеца была полностью снята и тело обильно кровоточило. Меня тоже начало рвать.

Как его угораздило влезть в эти заросли? Самоубийца, не иначе.

Лиз зашевелилась, и я вернулся к ней, чтобы она ненароком не улетела вниз.

— Что это… кто?

— Не знаю. Наверное, еще один беженец.

Винни-Пух добрался до моего рюкзака и кинул нам две бутылочки с водой, оставив себе третью.

Мы с ним скинули перчатки и утерлись ладонями. Потом прополоскали рот и стали жадно пить.

— Вернешься назад? — спросил я Лиз. Она отрицательно покачала головой.

— Я в норме. Пойду с вами.

Еще через пять минут мы нашли лежащее на самом краю обрыва тело девушки. Она слабо дышала, но не реагировала ни на воду, ни на растирания. Придется вернуться. Винни-Пух поднял ее на руки.

— Сью, солнышко! Тебя нашли! — закричала Алони, увидев, как мы спускаемся с насыпи. Затем радостно посмотрела на нас. — Спасибо, спасибо, пещерные люди! Вы нашли ее!

— Мы уж давно из Пещеры на берег перебрались, а нас все пещерными кличут, — проворчал Винни.

— А я никогда и не жил в Пещере, — хмыкнул Боцман.

— Давайте обедать, — пригласила Полли. — Остальные уже поели.

Во рту до сих пор сохранялся противный вкус рвоты. Поэтому я вначале уцепил, страшно кислый листик круки, потом выпил кипяченой воды и лишь после этого принялся трапезничать.

— Теперь мы пойдем, — сказал Боцман. — Вы уже устали.

— Да нет, все в порядке. Хотя лучше дождаться заката. Там дальше флора подступает к самому обрыву, сейчас все равно не пройти.

— Я пойду с вами, — сказала Алони. — Я лучше знаю эти места. Покажу где наша визитница.

— Хорошо. Тогда отдыхайте до заката, а там — в путь!

На солнце страшно припекало. В палатках можно было зажариться заживо. Но мы подвинули найденных нами скитальцев и устроились рядом с ними под тентом. Я заснул мгновенно.