Архипелаг раздора (СИ)

Глава 32

Корпус встретил Марианну терпким запахом морских существ. Она вбежала в стойло Корда, рухнула в его мягкий теплый бок и разрыдалась. Дракон тихо урчал, успокаивая свою хозяйку, пока та не начала часто дышать и не отстранилась от левиафана. Истерика стихала, и девушка разбито оглянулась на висящее на стене седло. Она подошла к нему, пошатываясь, и схватилась за ремни.

— Зачем ты снова убегаешь? — послышался за спиной голос.

— А зачем ты снова подкрадываешься?

— Я видела, как ты пришла, но решила дать тебе немного времени, — печально произнесла Элла.

— Для чего?

— Чтобы успокоиться.

— Я спокойна!

— Я вижу.

— Тебе не понять! — Марианна рывком сдернула седло и направилась к Корду.

— Тебе нужно остаться.

— Нет, не нужно.

— Ты так говоришь, потому что расстроена. Но нельзя же принимать серьёзные решения в таком состоянии!

— Со мной всё в порядке!

— Поэтому ты плачешь?

— От счастья!

— Да неужели?

— Я наконец свободна, у меня целая жизнь впереди, к чему мне грустить?

— Можешь ничего не скрывать от меня.

— Я и не думала!

— Марианна, я всё знаю, — грустно вздохнула Элла, и подруга изумленно повернулась к ней.

— О чём ты знаешь?

— Обо всём.

— Обо всём знать нельзя!

— А я — знаю. Я навестила Германа, когда он пришёл в себя после нападения Виктора, и он мне всё рассказал.

— Всё? — обижено пискнула девушка.

— До последней детали.

— Значит, он доверяет тебе?

— Мы остались хорошими друзьями, а в тяжелые времена именно они и нужны.

— Прости меня, Элла. Я думала, что предательница — это ты.

— Да, Герман мне рассказал и об этом, — улыбнулась та. — На твоём месте я бы тоже подозревала самых близких. А уж меня — в первую очередь!

— Прости.

— Давно простила.

— И спасибо тебе.

— Спасибо? За что?

— Ты отправила ко мне Корда. Когда я выпрыгнула из тюрьмы, он подхватил меня и спас. Не уверена, что мне хватило бы сил выплыть самой.

— Хватило бы. Ты очень сильная!

— В этот раз этого бы не случилось. Мне было страшно… Но как ты узнала, что я буду там?

— Я не знала, но подумала, что тебе удастся сбежать. Разве кто-то может запереть тебя против воли? — рассмеялась Элла, и подруга печально улыбнулась.

— Ты поможешь мне с седлом? У меня руки трясутся… Боюсь, не смогу как следует его закрепить.

— Тебе не нужно бежать! — с чувством проговорила та и мягко забрала седло. — Тебе обязательно нужно быть здесь!

— Если ты действительно всё знаешь, то ты должна понимать… Я… Я ведь даже не знаю, как себя называть! Когда умерла… королева Анна, я думала назваться её именем, потому что мы так поругались перед тем, как…

— Я поняла, не произноси этого.

Девушка кивнула и продолжила:

— Но оказалось, что она мне не мать. Но и Марией я тоже быть не могу — я никогда не знала эту женщину и не испытываю к ней никаких чувств!

— А зачем тебе обязательно называться чьим-то именем? Почему ты не хочешь оставить своё?

— Марианна? Нет, не могу… Это имя тоже не моё. Его носила наследница Кордов, а кто я?

— Ты — это ты! Вспомни, как тебе хотелось стать обычной! Как ты мечтала избавиться от всего, что тебя угнетает! И сейчас у тебя есть такая возможность!

— Я даже не имею права на левиафана…

— Вот на кого-кого, а на него у тебя полные права! Он больше не примет другого наездника. Он — навеки твой.

— Ты думаешь?

— Я знаю!

— Если бы на этом мои горести закончились… — печально произнесла Марианна.

— Не важно, что у тебя с кем-то нет кровного родства, самое главное — это добрые отношения, разве не так? — подхватила мысль Элла.

— Наверное…

— Так перестань убегать! Вернись и построй свою новую жизнь! — Глаза старшей наездницы горели, она крепко сжимала ладони подруги и искренне пыталась убедить её остаться.

— Да, я обязательно построю новую жизнь, но где-нибудь в другом месте!

— Да Марианна! — разозлилась подруга. — Ты так долго отравляла мне жизнь, когда мы с Германом были вместе, ты люто ненавидела меня, готова была разве что не убить, а теперь, когда он свободен — отказываешься от него?! Мне даже обидно!

— В его сердце живёт другая… Какой теперь в этом смысл?

— Ты совсем ничего не понимаешь…

— Ты сама говорила, что знаешь ту, кого он любит! А теперь пытаешься заставить меня бороться за него?!

— Глупая! Да тебя он любит!

— Он собирался объявить меня вне закона! Какая уж тут любовь?

— Но так и не объявил. Его разрывали сомнения. С одной стороны — любовь, с другой — предательство, с третьей — ваше родство. Ему было очень непросто, пойми же!

— Нет! Не верю. Я согласна со всем, что ты сказала, кроме любви! Ты ошиблась!

— Он был словно зверь, запертый в клетке. Он не знал, как ему поступить!

— Если бы в его сердце и правда была я, ты бы сказала сразу, а не теперь.

— Кто я такая, чтобы в сложные времена вмешиваться в жизнь правителей? Я не была уверена, что это знание принесет пользу.

— Тогда почему вмешиваешься сейчас? — с надеждой и отчаянием воскликнула Марианна.

— Да потому что сложные времена прошли! Нет никаких преград! Вы любите друг друга, вам нужно быть вместе!

— Ты ошиблась…

— Я видела, как он на тебя смотрит. Я не могла ошибиться.

— К тому же, его любимая рядом с ним. Я ему не нужна.

— Кто рядом с ним? — удивленно нахмурилась подруга.

— Она не отходит от него ни на шаг.

— Она уже не молода? — хитро прищурилась Элла.

— Пусть так, но какая разница…

— С гордой надменной осанкой?

— Кажется, да.

— Это лекарша, Марианна. Лучше её не найти. Ей пообещали хорошую должность и кучу золотых, если король выживет и поправится, вот она теперь и глаз с него не сводит! Сплошная корысть. А зовут её Тесса.

— Но я подумала, что они… — растерялась Марианна.

— Тебе не нужно никуда бежать! Теперь-то ты веришь?

— Не знаю… Я уже ничего не знаю.

Ночной караул зажег на стенах яркие факелы, и темные пятна людей поплыли вдоль своих участков. Луна изредка скрывалась за набежавшими серо-молочными облаками, а притихшие древесные пальмы едва покачивались от дуновения ветра. Марианна стояла у одной из них, прислонившись спиной к шершавому стволу, и наблюдала за дворцом, что медленно погружался в сон. Как много с ним было связано: радость и печаль, детство и юность, невинные шалости и большие проколы… Сколько поколений Кордов ходило по его мраморным полам, грустило и смеялось, но среди них никогда не было подкидышей. Девушка обхватила себя за плечи от набежавшего холодного ветра и вспомнила, что совсем скоро придёт сезон дождей, и тогда мир вновь изменится. Он уже начал меняться. Марианна словно ощутила наяву, как её затягивает в новую, незнакомую жизнь, где больше нельзя вести себя легкомысленно. От этого чувства охватывал страх… Что теперь будет? Какую судьбу уготовил ей Герман? Может, Элла ошиблась и приняла одни чувства за другие? Тогда как он поступит? Однажды он уже отворачивался от неё… Кто мешает поступить так вновь? Девушка нерешительно посматривала на запертые ворота и никак не могла в них войти. Кем она будет, переступив черту, где заканчивалась свобода и начинался мир людей?

Небо заволокло тучами, и холодная тьма стала ещё чернее. На её фоне дворец вдруг показался таким теплым и уютным, таким родным, будто за все эти месяцы его не сотрясали ужасные испытания. Марианна закрыла глаза, глубоко вдохнула и покинула своё безопасное укрытие. Она вышла на освещенную дорогу, что вела к воротам, и посмотрела вверх. Её наверняка заметили и теперь наблюдают за каждым шагом. Только что они предпримут? Поднимут оружие или откроют?

Девушка поравнялась с маленькой дверью, в которую обычно пропускали запоздалых слуг или стражников, но не успела постучать. Стена мигом пришла в движение, как только её рука нерешительно задержалась в воздухе. Послышались громкие приказы, скрежет подъёмных механизмов, и Марианна, затаив дыхание, смотрела, как массивные ворота затряслись от собственной тяжести и оказались высоко наверху. За ними с подчеркнутым уважением выстроился ночной караул.

— Добро пожаловать, Ваше Высочество! — произнёс незнакомец с отличительным знаком командира. — Вы наш свет во мраке! Вы наша звезда, что сияет в самую черную ночь!

Девушка вновь ощутила себя наследницей великих Кордов, хотя и удивилась чрезмерному вниманию от стражи. Она с трудом сдержала слёзы и разозлилась — в последнее время они слишком часто рвались наружу.

Марианна ответила сдержанным кивком и неторопливо пошла дальше, размышляя, как они узнали, что она — принцесса, а не бедная нищенка.

— Это она тогда меня сшибла, — донёсся сдавленный шепот за спиной.

Девушка обернулась и увидела, как старший по званию отвешивает молодому лучнику подзатыльник.

Во дворце ничего не изменилось и изменилось одновременно. Всё те же узоры, те же мозаики, тот же сладковатый запах масла, но слуги теперь смотрят с опаской, раболепно, даже те из них, кто никогда не любил принцессу, особенно её шалости. Их поклоны полны уважения и готовности исполнить что угодно, в них больше нет легкого пренебрежения, мимолетно скользящего во взгляде. Но почему? Что случилось? Неужели они знают гораздо больше её? Если так, то что?

Марианна остановилась напротив лестницы, что вела в покои матери. Герман закрыл её, завесил шелковыми тканями, чтобы ни у кого не было сомнений — туда проход запрещён. Девушка подошла к живой материи, скользящей по воздуху словно вода, и коснулась прохладной гладкой поверхности. Она вспомнила королеву, её атласные шикарные платья, повторить красоту которых не могла ни одна знатная женщина. Анна была безупречна, красива и… холодна, как лёд. Марианна с трудом оторвалась от тканей и неторопливо пошла к себе.

Двери в покои мягко распахнули молодые стражники, не смевшие поднять глаза, и девушка ступила в затемненное помещение. Внутри слабым, почти гаснувшим огнём, горела лампа — её задувал холодный ветер, рвущийся из сада, потому что никто не распорядился закрыть летний балкон.

— Нянюшка… — прошептала Марианна, когда заметила маленькую фигурку, что согнулась на тахте.

Пожилая женщина медленно выпрямилась и посмотрела на хозяйку покоев растерянным взглядом.

— Нянюшка…

Девушка опустилась рядом и кротко положила руки на колени.

— Тебе… Вам что-нибудь нужно? — стараясь не выдавать дрожь голоса, спросила Агата.

— Мне очень стыдно…

— За то, что в тебе течет кровь безвестного человека?

— Нет! — воскликнула Марианна: слова будто ударили хлыстом. — Как ты могла такое подумать?! Я же никогда ничего подобного не говорила… — она вздохнула и разбито продолжила: — Бывало, признаю. Я очень гордилась тем, что я Корд. Прости меня, я не хотела сделать тебе больно. Я понимаю, каково это услышать от родного человека, что его здесь ничего не держит, что у него здесь нет семьи… Даже если бы всё оказалось не так, даже если бы во мне текла кровь Кордов, ты бы всё равно осталась для меня самой близкой и дорогой!

Старушка подавленно всхлипнула и промолчала.

— Значит, ты моя родная бабушка? — несмело спросила Марианна и робко заглянула в лицо няни.

— Да…

— Ты столько лет несла это в себе! — девушка порывисто обняла Агату и стала качать её точно так же, как когда-то та качала её.

— Детка моя… — прошептала женщина.

— Всё, не будем вспоминать об этом! Ты же знаешь, я могу сказать что угодно! Но это совсем не значит, что я думаю так на самом деле!

— Знаю, я знаю.

— Я очень рада, что ты не моя служанка, а моя бабушка. Пожалуйста, поверь мне!

— Верю, детка, теперь верю!

— Тогда перестань плакать! — с улыбкой потребовала Марианна.

— Хорошо, не буду, видишь, уже всё прошло! — Она поспешно вытерла слёзы.

— Но почему ты не сказала мне сразу? Зачем нужно было вести на могилу, заставлять меня видеть всё это… Да ещё на глазах у этих!

— Я обещала Машеньке, что настанет день, когда я приведу тебя к ней. Но не в качестве госпожи, а в качестве дочери. Если бы я сказала раньше, ты бы просто сбежала! — Вдруг старушка расхохоталась. — Но ты и так сделала это!

— Я не могла там оставаться… Ты ведь понимаешь, да?

— Это лекарша, милая. Она следит за его здоровьем пуще, чем он сам! Тебе не о чем волноваться!

— Я не только об этом…

— Тесса не отходила от него, когда он был без сознания! Даже у тебя была!

— У меня?! — удивилась Марианна.

— Она — лекарша, — проговорила Агата так, словно пыталась мягко втолкнуть это слово. — Герман так хотел быть рядом с тобой, когда я расскажу тебе правду. Тесса запретила ему уходить далеко от дворца, но он не послушался, и та увязалась за ним.

— Но зачем ему это?

— Он любит тебя, детка. Ты — единственное, что у него осталось. А даже если бы это было не так, его отношение к тебе никак не изменилось бы.

— Он хотел объявить меня предателем, — грустно ответила девушка.

— Иногда отчаяние топит всё, даже любовь.

— Вы все его оправдываете!

— Только не я. Но я считаю, что каждый заслуживает прощение. А в вашем случае…

— В каком нашем случае?! — возмутилась Марианна, и старушка снисходительно рассмеялась.

— Вам нужно поговорить, а не бегать друг от друга.

— Это он от меня бегает. Уходит от разговоров…

— А ты как хотела? Думаешь, ему просто смотреть тебе в глаза после всего, что он мог натворить?

— И натворил.

— Отчасти. Но он сделал и много хорошего.

— Этого я не заметила…

— Да как же это? Тебя не удивила стража? И слуги?

— Видимо, произошло что-то странное…

— Как только Герман очнулся, то приказал показать твой портрет каждому, кто служит во дворце! Чтобы все знали, кто спас короля и целое государство! Он приказал казнить любого, кто осмелится надерзить тебе, кто даже криво посмотрит в твою сторону, а тебе это не понравится!

— Правда?

— Истинная! — старушка обвела своё лицо кругом и прижала руку к груди. — Клянусь морскими богинями!

— А он объявлял о том, что я…

— Нет. Для всех ты всё ещё его родная сестра. А вот останешься ею или нет зависит только от тебя.

Марианна закусила губу и посмотрела на двери.