Арес

Глава 17

Луч солнца, проникнув через витражи, осветил полоску пыли неподалеку от чьей-то белоснежной мантии. Главный жрец Зентела в Парреане отодвинул стул с резной спинкой и встал из-за стола. У него была привычка расхаживать взад и вперед, когда он принимал какое-то важное решение. Подчиненные, оставшиеся на своих местах, молчаливо следили за ним.

– Итак, высокочтимые, – Аренеперт старался говорить громким, уверенным голосом, – у нас имеются три кандидатуры: ан-Кесер, ан-Киала и ан-Орреант. Первый отхватил кусок земли у соседа, второй получил большую прибыль – подчиненные ему купцы успешно торгуют полотном, а третий готовится выдать дочь замуж и, как мне сообщили, приобрести контроль над частью тракта. Конечно, это все не то, что хотелось бы иметь, но больше у нас ничего нет. К тому же со всеми тремя у церкви в Парреане есть неурегулированные вопросы… материального характера. Это и явилось той причиной, по которой мы остановили выбор на этих троих… по совету уважаемого Туунера.

Слушатели мерно кивали вслед за словами главного жреца. Каждый из них знал, что, конечно, могли бы найтись кандидаты и получше, но они приняли решение совместить приятное с полезным и получить прибыль в любом случае.

– Высокочтимые! – продолжал Аренеперт. – Нам нужно выбрать из них лишь одного и сначала покончить с ним. Его благочестие не позволит сразу же напасть на двоих… вы знаете правила. Да и силы наши ограниченны, еще неизвестно, какое войско даст граф. Так что один! Только один! И мой вопрос – кто? Кем будет этот один: ан-Кесером, ан-Киалой или ан-Орреантом?

– Ваша благость, – подал голос Нуараа, внимательно взирая на главного жреца маленькими глазками, – а кто из них самый слабый? Ну в военном смысле.

– Ан-Киал, конечно. У него и стена пониже, и меньше сотни бойцов. С ним будет легко справиться. А самый сильный – ан-Орреант. Крепкий орешек. Практичный хозяин.

– Тогда, может, ан-Киалу выберем, ваша благость? Чтоб уж наверняка. – Нуараа прищурился, словно кот в ожидании вкусной кормежки.

– Можно и его. – Аренеперт замедлил свой шаг. – Еще мнения будут?

– Я бы предпочел ан-Кесера, ваша благость, – заметил толстяк Сарек. – Его владения примыкают вплотную к землям храма. Если часть из них перейдет к нам, то никто не станет особенно возражать…

– Да… пожалуй… в этом что-то есть… Туунер, вы что думаете?

– Ан-Орреант, ваша благость. – Пожилой посвященный третьей ступени говорил с легкой одышкой. – Только он, и никто иной.

– Почему? – удивился Аренеперт. Остальные также изумленно взирали на автора неожиданного заявления.

– Потому что он сильнее всех, ваша благость. Пользуется авторитетом. Большим авторитетом! И кто знает, когда еще выпадет возможность с ним так просто покончить. А остальные – так, мелочь. Если бы не нежелание Главного Храма, мы бы уже давно прибрали их к рукам. А вот ан-Орреант – другое дело. Я предлагаю уничтожить сильного и дальше жить со слабыми. Будет хорошим уроком для остальных.

Виктор распахнул дверь дома и шагнул за порог. Светило яркое солнце, в воздухе витали знакомые запахи, а по улице, как обычно, бегали дети. Срок болезни благополучно истек. Пришло время для полного выздоровления.

Бывший студент вышел со двора и направился вдоль домов. Он пытался идти небыстро, словно с трудом, чтобы не привлекать нежелательного внимания. Но с этим явно ничего не получалось – на него было устремлено множество глаз с таким выражением, будто люди увидели привидение.

Антипов старался не замечать эмоций прохожих. Он вежливо здоровался и гордо шествовал мимо. За последние дни сын лесоруба стал сверхпопулярной фигурой.

Ханну Виктор встретил почти у самых внутренних ворот. Она стояла к нему спиной и расправляла какой-то кусок материи, который держала в руках. Бывший студент получил возможность неслышно подойти к ней, чем и воспользовался.

Антипов тронул девушку за левое плечо и сделал шаг вправо. Ханна обернулась, никого не увидела, хотела опять вернуться к своему занятию и столкнулась нос к носу с улыбающимся Ролтом.

– Привет, очарование моей души, – сказал он.

– Ой, – ответила Ханна, роняя материю.

Впрочем, Виктор не дал вещи упасть на землю, а ловко подхватил сверток.

– Знаешь, просто тону в твоих глазах, – произнес он. – Тебе говорили, что они похожи на заводь, откуда нелегко выплыть? Кстати, умеешь оказывать помощь утопающим? Если нет, то я тебя научу. Это просто: подносишь свой рот ко рту бедняги и начинаешь помогать ему дышать. О, Ханна, пусть я буду этим беднягой! Самым счастливым из всех бедняг!

– Ролт, ты… выздоровел уже? – неуверенно спросила девушка. – Выздоровел, да? Но… как же?..

– Выздоровел, моя радость. Ты что, не веришь? Вот потрогай меня. Я живой. Да, Ханна. Но ты продолжай, трогай, не останавливайся.

– Но… Ролт, ты же был сильно болен. Все говорили, что у тебя несколько костей сломано.

– Сердце мое, это все благодаря господину лекарю. Он пришел ко мне несколько дней назад и говорит: Ролт, а не попробовать ли тебе чудодейственное средство? Оно, правда, не всем помогает, но если кому помогает, то уж наверняка! Вот я и попробовал. Мне помогло.

«Я буду не я, если об этой истории через час не узнают все в замке», – подумал Виктор.

– Да, я слышала много хорошего о господине лекаре, – пробормотала Ханна, отбирая руку у молодого человека.

– Солнце мое, неужели ты не рада, что я стою перед тобой целый и невредимый?

– Рада, конечно, – ответила девушка, поднимая растерянные глаза на собеседника.

– А я уж как счастлив! Ханна, мы ведь встретимся сегодня вечером, чтобы я мог рассказать тебе в полной мере о своей неземной радости?

– Я не знаю… это немного неожиданно…

– О неприступнейшая, сжалься! Все эти дни я мечтал лишь об одном: увидеть твои глаза в свете луны! Посмотреть, как луна отражается в них, и поверь мне, это отражение будет лучше, чем оригинал!

– Ну, Ролт, я постараюсь, – неуверенно ответила девушка.

– Я буду молить всех богов, чтобы тебе это удалось, и я наконец обрету настоящее счастье!

Через несколько минут Виктор продолжил свой путь, заручившись согласием Ханны прийти на свидание. Антипов даже в прежнем мире предпочитал встречаться с красивыми женщинами. Не потому что сам был чертовски привлекателен внешне, а потому что думал, что знает правила этой игры и преуспевает в ней. Он рассуждал так: красивая девушка изначально находится в более проигрышной ситуации, чем некрасивая, и даже не отдает себе отчета в этом. Дело в том, что выбор у красавицы меньше, чем у всех остальных представительниц женского пола. Пусть звучит парадоксально, но факт есть факт. Она выбирает только из тех, кто выбирает ее. Красавице не нужно искать самой – ей достаточно лишь ничего не делать и иногда благосклонно кивать в ответ на мужское внимание. Только слишком уж решительные и предприимчивые женщины способны преодолеть эту ситуацию и проявлять инициативу. Но таких очень мало, потому что сытый не станет активно искать еду, тем более если эту самую еду подносят на блюдечке. Некрасивые девушки, наоборот, находятся в самостоятельном поиске и выбирают не из тех, кто уже выбрал их, а из всей массы мужчин, доступных для общения. У них выбор больше.

А красавица – ведь тоже женщина, чувствительная, нежная, и на определенном этапе жизненного пути она начинает интуитивно ощущать, что происходит что-то не то. Ее окружают активные мужчины, которые к тому же похожи друг на друга. Похожи потому, что только самые настырные и наглые остаются с ней, видя немалое количество других поклонников. И если девушка не способна осознать ошибки, то у нее создается превратное впечатление, что все мужчины одинаковы. И вот тут-то на сцену выходит Виктор. Его цель – не столько очаровать, сколько поразить, удивить, выделить себя из общей массы. И в большинстве… да что там, в подавляющем большинстве случаев такая стратегия приносит свои плоды. Антиповская теория подтверждается на практике.

Размышляя об этом, Виктор приблизился вплотную к внутренним воротам, чьи металлические петли кто-то так тщательно начистил, что они блестели на солнце. Створки были распахнуты, но усатый стражник окрикнул его:

– А ты куда собрался?

Если бы этот вопрос был задан Ролту еще месяц назад, то интонации в нем были бы совсем другие. Сейчас же воин, наслышанный о «подвигах» сына лесоруба, больше спрашивал, чем приказывал ответить.

– Я к господину барону, – солидно сказал Антипов. У него был такой вид, словно ан-Орреант мечтал об этой встрече все последние дни, и вот наконец Виктор осчастливил хозяина замка своей персоной.

– А господин барон что – ждет тебя?

– Его милость будет рассматривать вопрос о моей дальнейшей судьбе, – дипломатично ответил бывший студент. И его никто не смог бы упрекнуть во лжи, если бы такое обвинение вдруг возникло: на вопрос стражника он ответил абсолютно правдиво. Другое дело, что воин понял ответ по-своему: барон приказал лесорубу явиться. Но здесь уже вины хитрого Ролта не было.

Солдат кивнул – дескать, проходи. И Виктор, конечно, не преминул воспользоваться разрешением. Он пошел по уже знакомой дороге прямо к двери хозяйского дома. Приблизившись, взялся за холодную железную ручку, повернул ее и оказался в том же коридоре с лестницей, где уже бывал ранее.

«Куда теперь? – подумал Антипов. – К баронскому кабинету или лучше спросить у кого-нибудь, где найти его милость, а, господин революционный матрос Железняк? Зимний дворец, должно быть, посложнее был. Ну ладно, пойду в кабинет, чего уж там».

Он поднялся на второй этаж, прошел мимо нескольких закрытых дверей, остановился возле нужной и постучал.

– Войдите, – раздался знакомый голос с чуть заметной хрипотцой.

Виктор толкнул дверь и предстал перед господином бароном. Тот сидел за столом и, верный своим привычкам, занимался отнюдь не канцелярской работой, а начищал мягкой черной тряпочкой лезвие короткого меча. Подняв голову, чтобы посмотреть, кто же там пришел, Алькерт увидел Ролта. И гамма чувств тут же отразилась на его лице.

Вот представьте себе, что в вашем собственном любимом саду, который окружен заботой и всяческим вниманием, завелся кролик. Небольшой, но коварный. Он пока еще не нанес никакого ущерба, но рачительный хозяин должен предвидеть будущее. Ловушки и всяческие приманки были поставлены, но, увы, мерзкое животное успешно избегало их. Дальше больше – когда вы стали выслеживать и изучать его убежища, выяснилось, что маленький негодяй нарыл множество ложных нор. Более того – в отсутствие хозяина зверек позволяет себя ласкать вашей же дочке. И вот само существование кролика настолько достало вас, что, закусив удила, вы принялись за массированную атаку на животное, нанося вред чудесному саду своими руками. Но сначала все шло без успеха. Причем домашние, видя такое дело, резко воспротивились подобной активности. Начались скандалы. Но, к счастью, животное в ходе последних боев все же получило ранение, скорее всего, смертельное, и куда-то исчезло. Видимо, умирать, к вашей безграничной радости. Но в один прекрасный день, когда семейные неурядицы только-только сошли на нет, а сад был восстановлен во всем своем великолепии, вы вновь замечаете этого кролика, спокойно резвящегося на травке. И что вы почувствуете?..

Вот и барон Алькерт ощутил примерно то же самое. Будь на его месте не в меру гневливый человек, доблестному Ролту настал бы мгновенный конец. Но Виктор знал, к кому шел. Его милость был прагматиком и умел ставить дело выше эмоций.

– Это ты, Ролт? – спросил барон с таким выражением на лице, словно только что глотнул уксуса вместо вина. – С тобой уже все в порядке?!

– Благодарю, ваша милость, – поклонился Антипов. – Стараниями господина Паспеса со мной все хорошо.

– Паспеса? Погоди-ка… ты ведь болел… сколько? Дней десять? – Алькерт старался говорить спокойно, и это ему удавалось.

– Неделю, ваша милость.

– Неделю?! С переломами и прочим?!

– Да, господин барон. Господин лекарь был так добр, что дал совет, как можно выздороветь быстро.

– Быстро? Дал совет? – Алькерт нахмурил брови, отчего на лбу обозначились глубокие морщины. – Но это невозможно!

– Все дело в том, ваша милость, что существует один старинный рецепт. И несколько дней назад мой отец спросил у лекаря, можно ли им воспользоваться. Господин Паспес ответил: можно, почему бы не попробовать? Я попробовал – и вот… нахожусь перед вами, господин барон.

– Что за рецепт, Ролт? Почему я о нем никогда не слышал?

– О, я не разбираюсь в этом, ваша милость. Рецепт связан с ростками кестра. Думаю, что господин Паспес может объяснить все гораздо лучше меня.

Виктор ясно представлял себе, о чем и как Алькерт теперь спросит лекаря. И что тот ему ответит. Примерно так: «Да, господин барон, мы говорили об отваре кестра, но я даже думать не мог, что он поможет». В любом случае разговор такого плана не бросит и тени подозрения на сына лесоруба. Хотя бы насчет этого можно быть спокойным.

– Вот как? – В голосе барона все равно сквозило недоверие: слишком уж много в последнее время пришлось думать о Ролте. – Я спрошу, конечно. А ты чего ко мне заявился? Показать, что здоров?

– Пришел за указаниями, ваша милость.

– За какими еще указаниями?

– Ну как же, вы ведь сказали сразу после схватки, что такие лесорубы вам не нужны. И что я должен быть либо покойником, либо воином. Вот я и пришел за распоряжениями. – Тон Виктора был абсолютно невинен и безмятежен.

Барон с силой бросил меч на стол и крепко сжал зубы. Его ноздри расширились, а взгляд не предвещал ничего хорошего. Но лицо Антипова оставалось простодушно-возвышенным.

«Вот – очередной момент истины, господин Швейк, – подумал он. – Сейчас и выяснится, как такой достойный и бравый солдат смог благополучно выжить, общаясь с нервными офицерами».

– Ты понимаешь, Ролт, что я могу тебя убить? Вот прямо сейчас? – Алькерт говорил, едва сдерживаясь.

«Кажется, с теми же словами к Швейку обращался и поручик. Но ничего, сейчас проясним ситуацию, насколько можно верить классике».

– Понимаю, господин барон. Но зачем же меня убивать? Я тише воды и ниже травы. Меня не видно и не слышно. – Антипов смотрел на хозяина замка чистым недоумевающим взором.

Алькерт сделал глубокий вдох и выдох, постепенно приходя в себя. Виктор больше опасался ярости не вспыльчивых, а сдержанных людей. Если вспыльчивый выплеснет все и вскоре утихнет, то сдержанный человек может обрушить на окружающих не только злобу, вызванную недавним досадным происшествием, но и то, что он копил в себе недели, месяцы, а то и годы, притворяясь терпеливым. К счастью, барон относился к категории настолько вспыльчивых, что обычно не успевал никого убить до того, как гнев закончится.

«Ух, пронесло», – подумал Виктор.

– Твое счастье, Ролт, что за тебя просили люди… многочисленные люди. То ли ты им понравился чем-то… вот уж не знаю чем… то ли твое пение… но ладно! Я дам тебе шанс. И только один шанс! Ты меня понимаешь?

«О, кажется, все налаживается».

– Понимаю, господин барон.

Алькерт опять взял меч в руки и, успокаиваясь, рассматривал его.

– Пойдешь к Нурии. Скажешь ему, что я тебя отправил на обучение.

– Спасибо, господин барон!

– Молчи! Не перебивай! Не испытывай моего терпения!

– Простите, ваша милость.

– Так вот, если мне Нурия скажет, что у тебя не получается, что из тебя толку не будет, – то все! Я больше ничего от тебя о желании вступить в дружину слышать не хочу. Ты меня понимаешь?

– Да, ваша милость.

– Вообще ни слова, ни полслова, ни намека!

– Да, ваша милость.

– И потом, если у тебя ничего не выйдет, а у тебя ничего не выйдет, я знаю, ты отправишься к Нартелу. Господин менестрель почему-то изъявил желание взять еще одного ученика – тебя. Все ясно?

– Да, господин барон.

– Теперь – прочь! Быстро!

Виктор коротко поклонился и буквально выбежал из кабинета, не забыв аккуратно закрыть за собой дверь. Нельзя сказать, что ход разговора явился для него сюрпризом: примерно так он себе все и представлял, – разве что барон сумел удивить известием об ученичестве у менестреля. Но все равно – Антипов был счастлив. Сердце в его груди радостно билось, дышалось на редкость легко, он был готов прыгать от переполнявших его эмоций. У него получилось! Он преодолел наконец эту сословную преграду, казавшуюся столь незыблемой! Он сумел добиться согласия от самого упрямца Алькерта! Вот оно – счастье.

Виктор сбежал по ступеням, выскочил из донжона и бросился на поиски Нурии. Он не хотел терять времени даром. И его уже совершенно не интересовал вопрос, о чем подумают люди, когда увидят бегущего сына лесоруба, который еще несколько дней назад был при смерти. Что-то подсказывало Антипову, что ближайший урожай ростков кестра будет востребован, как никогда.

Теперь бывшему студенту почти нравилась его жизнь. В кои-то веки хоть что-то начало удаваться. Он чувствовал себя так, словно вновь оказался в своем родном мире. У него был пример перед глазами: совсем недавно, еще до печального случая на раскопках, Антипов сдавал экзамен, к которому был готов весьма посредственно. И надо же такому случиться, что вытащил три билета из пяти, на которые вообще не знал ответа. Казалось бы – двойка, вот что ему светило. Три неотвеченных вопроса – не шутка, а трагедия. Несколько минут он сидел словно громом пораженный. Потом спохватился и приготовил блестящие ответы на те билеты, которые знал. И – пошел к экзаменатору. К счастью, тот, мужчина средних лет, не стал сам выбирать вопросы, а предложил ему начать. Виктор великолепно и подробно поведал о том, о чем говорилось в известных ему билетах. Потом со вздохом открыл очередной вопрос, ожидая неминуемого провала, но экзаменатор остановил его и стал задавать дополнительные вопросы по тому материалу, который Антипов знал. Это его спасло. Случай, счастливый случай. И вот после этого экзамена незабываемое счастье охватило его. Он выскочил из аудитории сам не свой, а потом долго шел куда-то, даже не зная куда, и вопреки традиции отметил свой успех не сразу, а немного погодя, пытаясь смаковать радостное ощущение, не замутненное алкоголем.

Казалось бы, разве можно сравнивать какой-то экзамен и такую жизненно необходимую вещь, как разрешение сурового феодала? Но Виктор считал, что можно. Все равно чем вызвана радость, если она искренняя.

В состоянии душевного подъема Виктор и нашел десятника Нурию. Тот, одетый в простую белую рубаху, сидел на бревне рядом с казармой, наблюдая за тренировками трех пар солдат. Трудно было сказать, собирается он давать советы или нет, но пока что десятник был недвижим, подпирая руками подбородок. Неизвестно, сколько он сидел бы в этой позе, если бы не увидел Ролта. Нурия начал медленно распрямляться, прищурив глаза. Примерно так же отреагировали и солдаты. Они, сжимающие в руках деревянные мечи и щиты, прекратили тренировку и удивленно уставились на бегущего сына лесоруба.

Но Антипов остановился только около Нурии. Не обращая больше ни на кого внимания, он набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

– Господин десятник! Господин барон распорядился, чтобы я был зачислен в дружину и поступил в ваше распоряжение для дальнейшего обучения.

Было непонятно, что произвело на Нурию большее впечатление, – бег еще недавно смертельно раненного человека или его заявление. Поразмыслив, десятник решил вести расспросы по порядку.

– А ты здоров, Ролт? – поинтересовался он, подозрительно оглядывая собеседника с ног до головы.

Вопрос был настолько привычен Виктору, что он немедленно дал на него развернутый ответ, упомянув на этот раз не только кестр и Паспеса, но и господина барона. Антипов ярко представлял себе, как будут выглядеть слухи, пущенные Ханной и солдатами-слушателями, когда они столкнутся друг с другом. Ожидалась путаница, что тоже было только на руку бывшему студенту.

Нурия все выслушал очень внимательно, никак не прокомментировал сказанное, а потом неторопливо задал очередной вопрос:

– Так господин барон приказал тебе учиться у меня?

– Да, господин десятник, – подтвердил Виктор.

Надо отдать должное Нурии, он недолго привыкал к своему новому статусу наставника лесоруба. А легко поднялся с бревна и сказал, обращаясь к Ролту:

– Пойдем. Раз уж ты зачислен, занятия начнем сегодня же. Сначала получишь ресстр. У тебя ведь нет своего? А потом посмотрим, на что ты способен.

Нельзя сказать, что слово «ресстр» не было знакомо Ролту. Было. И означало вид дерева. Дерево странное, разлапистое, не встречающееся на Земле, с широкими листьями, напоминающими кленовые, но только более закругленными. Сын лесоруба знал, что древесина и местная магия были как-то связаны. В народе ходили легенды, что маги не переносят ресстра, даже панически боятся его. Но Ролт как-то убедился в том, что легенды врут. Когда увидел, как маг замка осматривал бревна из ресстра. В его действиях не было никакой паники, он просто трогал кору и что-то говорил своим спутникам. Поэтому информация, доставшаяся Виктору, была крайне противоречива.

Что касается проверки умений, то здесь Антипов был спокоен. Конечно, подарок Ареса ничего не мог дать ему прямо сейчас, но зато потом, после нескольких тренировок… вот тут Виктор очень сильно надеялся на успех.