Апокалипсис местного значения

Глава 12

Посёлок Новый. 2 июля 2020 г. Ночь.

Весть о спасительном эликсире стремительно разнеслась по округе. Начавшаяся было паника,

вызванная злополучной статьёй в столичной «Горячке», сменилась всеобщей профилактикой «красной лихорадки». Запасы спирта в местных медпунктах и поликлиниках оказались невелики, и вскоре со стороны шахтёрских посёлков, с рыбачьих хуторов и охотничьих заимок потянуло ядрёным сивушным духом. Уже на вторые сутки «массовая вакцинация населения» превратилась в невиданную по своему размаху пьянку, и нормальная жизнь в местечках практически замерла: остановились брошенные людьми шахты, встал транспорт.

Вместо брингеров вертолёты стали доставлять в лагерь пьяных в дым, заблудившихся в сопках шахтёров. Если бы эпопея с эликсиром разыгралась не сейчас, в июле, а зимой, то едва ли обошлось бы без жертв.

К исходу третьего дня, неожиданно лишённая армии брингеров а, стало быть, и своей пищи, аномалия бросилась в отчаянную атаку.

Посёлок ещё спал, когда на его западной окраине, под заросшей бурьяном трансформаторной будкой треснул фундамент. Какое-то время ничего не происходило, затем сквозь трещину, искря статическими разрядами, засочилась странная студенистая жидкость. Через несколько минут, вздымая рыхлую землю, возле будки прорезался чёрный побег «гольца». Он поднял над бурьяном своё массивное скользкое навершие и застонал.

За ближайшим забором яростно залаял ротвейлер. Ему тут же ответили соседские псы, и вскоре весь посёлок занялся истерическим собачьим перебрёхом.

Тем временем из земли рядом с фундаментом стали выползать толстые пятнистые щупальца.

Довольно быстро они оплели будку, впившись в её ржавые двери и оконные жалюзи. Собаки не унимались.

Наконец, на крыльцо крайнего дома вышел, покачиваясь, кряжистый мужичок в накинутой на голое тело куртке. В руках его вспыхнул фонарь, и узкий луч заметался по окрестностям забора. Не найдя ничего подозрительного, мужичок сплюнул и крикнул псу:

— Чего зря будил-то, Джихад? Воры что ль, померещились?

Постояв ещё на крыльце, мужичок возвратился в дом, и вскоре всё стихло.

А ещё через час из трансформаторной будки выбрался новорождённый ферронид и заструился к посёлку. За ним устремился ещё один, потом ещё. Вскоре по пустынным улицам замелькали их бурые, лоснящиеся в сумраке тела.

Первым наткнулся на ферронида участковый Савушкин при очередном объезде посёлка. Последние дни прибавили забот участковому. Навакцинированные шахтёры не унимались до петухов, и Савушкину приходилось каждую ночь патрулировать по посёлку.

Его «УАЗик» катил по 2-й Западной, когда из подворотни выползла здоровенная бурая пиявка и свернулась посреди дороги в кольцо. В рации что-то треснуло. Савушкин остановил «УАЗик» в метре от неподвижной пиявки и, не выходя из машины, стал присматриваться.

— Нет, пора завязывать с водочкой, — решил он, наконец, — а то мозги уже клинит.

Он потянулся к зажиганию, но тут в конце улицы появились ещё две такие же пиявки и быстро заскользили к машине. И тут Савушкин понял: не видение это. По улицам посёлка ползали настоящие живые твари. Мерзкие на вид и наверняка очень опасные. Савушкин выскочил из машины, выхватывая на ходу табельный «Кипарис» и стреляя в ближнюю из пиявок. Пули не повредили гадину, она лишь флегматично переползла через дорогу и снова свернулась в кольцо.

На шум выстрелов стали выбегать из домов люди, но, увидев струящихся по асфальту ферронидов, бросились обратно. Пронзительно завизжала женщина.

Через несколько минут в посёлке началась паника. Обезумевшие от ужаса и спирта люди выбегали из своих жилищ и метались по улицам. Внезапно один из домов, оплетённый тугой паутиной щупальцев, рухнул, превратившись в груды развалин.

Вспыхнул пожар. Кто-то бросился к гидранту и попытался подключить пожарный рукав, но из-под земли, круша асфальтовые дорожки, выполз клубок щупальцев и намертво вцепился в стальное тело гидранта.

Пламя перекинулось на гаражи, пируя там бензином и запасами сублимата. На зарево пожара прилетел один из патрульных «Скорпионов», но, беспомощно покружив над посёлком, бомбить

аномалию не решился — внизу были люди…

…Я гнал машину к посёлку. Дом, где жила Лика, находился на восточной стороне, и у меня был ещё шанс успеть. Конечно, я отвечал не только за неё. Как учитель, пусть и бывший, я должен был отвечать за всех своих учеников, но все они были с родителями и близкими. Все, кроме Лики.

Фары выхватили из темноты струящуюся по дороге ленту. Ферронид. Я не успел ударить по

тормозам и пронёсся сквозь блестящее тело, не ощутив удара.

Въехав в посёлок, я проскочил несколько кварталов и не встретил ни единой души. И всё же,

сворачивая на улицу, где жила Лика, сбросил газ, боясь наскочить на кого-нибудь в темноте.

Над западной окраиной дрожало зарево и оттуда тянуло гарью. Где-то над головой, рассекая воздух ионным плугом, пронеслась к центру тарелка эвакуатора. Наконец-то. Ещё можно было попытаться вытащить людей из этого ада.

Неожиданно, из-за угла ближнего дома выбежала растрёпанная молодая женщина и встала, попокачиваясь посреди дороги. Я резко затормозил машину и выскочил навстречу. Женщина была пьяна и громко, судорожно смеялась, тряся головой и пытаясь схватить меня за руку. Я едва узнал в ней Селену, чинную, ухоженную мою соседку по «Хилтону». Объяснять ей правила эвакуации было сейчас просто нелепо. Я достал из багажника сигнальный патрон и, запалив его, сунул ей в руки. Теперь я был спокоен — эмчеэсники легко отыщут её и заберут из посёлка.

Улица, где располагался дом Лики, обесточенная, как и весь посёлок, была окутана ночным сумраком. Доехав до знакомой калитки, я выскочил из машины и кинулся к дому. Где-то в глубине его мелькнул огонёк свечи, в тёмном окне показалось испуганное знакомое лицо. Узнав меня, оно озарилось улыбкой и исчезло. Мне показалось, что в темноте комнаты шевельнулась какая-то тень и устремилась за ней.

Я взбежал на крыльцо. Дверь распахнулась, и Лика бросилась мне навстрречу и прижалась к моему лицу тёплой щекой. Я уловил шорох за её спиной и, резко оттолкнув девушку в сторону, выхватил из кобуры шокер. Увидев оружие, Лика схватила меня за руку:

— Стойте, Сергей Александрович! Не надо этого.

Из темноты показалась удивлённая физиономия Мухрякова-младшего.

— Вы чего, Сергей Александрович? — спросил он, с недоумением глядя на направленный на него чёрный раструб.

Я перевёл дух и убрал шокер в кобуру.

— Ребята, — сказал я, наконец, — господи, как я рад вас видеть!

— Сергей Александрович, а что вообще происходит-то? — спросил Андрей, — В посёлке перепились все. Про какую-то лихорадку болтают. А теперь ещё и пожар…

— Погоди, погоди, — перебил я Мухрякова, — а вы что же, братцы, настойку не принимали?

Лика с Андреем переглянулись.

— Мы думали это так, ерунда какая-то, — пожала плечами Лика. — Слух кто-то пустил, а нашим мужикам местным был бы только повод глаза залить…

— Понятно. А ну-ка, пойдёмте, — я отвёл ребят к машине и, взяв из бардачка припасённую флягу с эликсиром, сунул её Андрею.

— Пей, — приказал я, — и не меньше пары глотков.

— Что это? — спросил Андрей, отвинтив пробку.

— Лекарство от лихорадки. Пей, не отравишься.

Андрей брезгливо понюхал спирт и, вскинув фляжку, сделал несколько коротких глотков. Закашлялся, закрутил головой, прогоняя брызнувшие из глаз слёзы. Я постучал его по спине и передал фляжку Лике. Та выпила настойку спокойно, будто обычную газировку и хотела вернуть фляжку мне, но я остановил её.

— Это вам с Андреем, — пояснил я. — Принимайте три раза в сутки, пока не закончится вся эта свистопляска.

— Значит, она всё-таки прорвалась? — спросила Лика.

Я кивнул.

— О чём это вы? Кто прорвался? Сергей Александрович, да объясните же, наконец, — обиделся

Андрей.

— Ты ничего ему не рассказывала? — кивнул я на Мухрякова.

— Не-а, — тряхнула головой Лика, — Вы же сами просили: никому ни слова!

— Ладно. Можешь рассказать ему по дороге. Теперь это уже не тайна.

— По дороге? — удивилась Лика. — А разве мы с вами куда-то едем?

— Едете вы с Андреем, — уточнил я, — а мне нужно остаться здесь. Ты с моей машиной управишься? — спросил я у Мухрякова.

— Без проблем.

— Тогда держи, — я протянул ему ключи от своей старушки, — и учти: движок у неё мощный,

зря не газуй.

— Справлюсь, — заверил Андрей, — а куда ехать-то?

— Воробьиную балку знаешь?

— Ну?

— Километров десять на север от неё лагерь для беженцев.

— Беженцев? — переспросила Лика. — Так мы что же, не вернёмся больше сюда?!

— Не знаю, ребята, — честно признался я, но очень надеюсь, что вернёмся. И очень скоро.

Где-то недалеко, может быть на соседней улице, раздался истошный крик, потом что-то заскрежетало и обрушилось с таким грохотом, что земля под ногами вздрогнула.

— Всё, ребята, пора! — я подтолкнул Лику к машине, — дальше здесь оставаться опасно.

— А как же вы? — спросил Андрей, держась за приоткрытую дверцу.

— Обо мне не думайте, за мной прилетят, — я в последний раз обнял Лику с Андреем и одного за

другим затолкал в салон.

Пока Мухряков возился с зажиганием, Лика выскочила из машины, и кинулась ко мне. И я почувствовал, как моих губ коснулись её губы, сухие и горячие. Это длилось всего лишь миг. Лика

прыгнула обратно в салон и захлопнула дверцу.

Мотор, наконец, взревел. Почуяв чужие руки, машина рванулась с места, как молодой необъезженный мустанг. Вскоре я потерял её из виду. Какое-то время я ещё стоял, вглядываясь в серый предутренний туман, ощущая на губах едва уловимый сладковатый привкус Ликиной помады вперемешку с горьким привкусом эликсира жизни.