Ключ — остров. Какое-то время спустя.
— Вы идиот, Гриффит, — Смит метался по салону вертолёта, как камышовый кот по клетке.
Последние новости, полученные с базы по рации, выбили его из колеи. — Шестнадцать миллионов долларов, — стонал он, заламывая руки, — шестнадцать миллионов мы вложили в вашу авантюру, Гриффит. А теперь мало того, что эти двое убили охранника и лишили нас связи с материком, так они ещё и шахту взорвали. Кто будет за всё это отвечать? Кто?
Гриффит наблюдал за этим монологом с ледяным спокойствием, поедая огромный сандвич с говядиной. Наконец он прикончил его, отряхнул руки, и заговорил:
— А вы мелкая личность, Смит. Просто удивительно, как это господин Доналдс доверяет Вам такие дела. Вам бы где-нибудь в лавке овощами торговать …
— Да как вы смеете! — лицо Смита сделалось пунцовым. Он готов был кинуться на Гриффита с кулаками, но, встретив его стальной взгляд, тут же осёкся.
— Сядьте, господин Смит. Сядьте и успокойтесь, — голос Гриффита был жёсток. — Не хватало нам только собачиться по пустякам.
— Это, по-вашему, пустяки? — не унимался Смит.
— Послушайте, старина, — вздохнул Гриффит, — с шахтой и в самом деле нехорошо вышло. Кто же мог подумать, что они на это отважатся? Но ведь всё остальное-то идёт как надо.
— Что остальное? — не понял Смит.
Вместо ответа Гриффит достал из кармана небольшую чёрную коробочку и нажал сбоку какую-то кнопку. «Пи, пи, пи», — запищал прибор.
Джил, до того молча наблюдавшая за мужчинами, подскочила к Гриффиту:
— Ой, что это?
Смит тупо смотрел на странный незнакомый предмет.
— Это приёмник, господа, — пояснил Гриффит. — Когда твой приятель, Джил, валялся тут без сознания, я приказал вшить ему в трусы, пардон за пикантную подробность, крохотный такой маячок.
— И теперь мы будем знать, где они? — догадалась Джил.
— С точностью до метра! — Гриффит был доволен произведённым эффектом. — Теперь они сами выведут нас к лабиринту.
— Так вы всё это рассчитали заранее? — Смит был потрясён.
Гриффит кивнул:
— Если не считать мелких деталей.
— Вы дьявол, Гриффит. Я начинаю вас бояться, — совершенно серьёзно сказал Смит.
«Пи, пи, пи», — снова запел прибор. Гриффит посмотрел на экранчик приёмника и усмехнулся:
— Они приближаются, господа. Пора начинать охоту.
Ключ — остров. 14 июня 2019 г. Вечер.
Уже вечерело, когда мы, наконец, оторвались от погони. За спиной всё ещё бухали взрывы и рвались к небу языки пламени — это огонь от взорванной шахты перекинулся на склад горючего и пировал там на славу. Изредка по кустам и макушкам сосен чмокали шальные пули.
— Перекур, — бегущий впереди меня Шалугин остановился, — сюда они глядя на ночь не сунутся. Можно передохнуть.
Сам Шалугин уставшим не выглядел. Я же, хоть и старался изо всех сил не отставать от него, вымотался вдрызг и еле передвигал ноги. Упав на влажную траву, я долго лежал, тяжело дыша и вслушиваясь в ночные шорохи.
Шалугин куда-то исчез, и минут десять его не было. Вернулся он, держа в руке пластиковую бутылку из-под колы, и сразу протянул её мне:
— На-ка, пей. Намаялся, гляжу.
— Вода? Откуда? — удивился я.
— Ты что, забыл про святой источник? — засмеялся Шалугин, — мы же в двух шагах от него. Эх, сейчас пожрать бы чего-нибудь, — вздохнул он.
Я похлопал себя по карманам. Так и есть. Мой неприкосновенный запас был на месте. Видно ребята Грибова, наверняка обшарившие меня с ног до головы, когда я был в отключке, не заинтересовались парой мятых ватрушек.
Я достал своё сокровище и положил на траву.
— Ну, живём, — обрадовался Шалугин. — Однако запасливый ты мужик, Сергей.
Мы молча смели ватрушки, запив их прохладной водой.
— Александр Иванович, — спросил я, когда мы закончили трапезу, — а кто, по-вашему, мог убить полковника Знамина?
После совместной акции на шахте, Шалугин стал ко мне более расположен, и я надеялся сейчас на его откровенность.
— Ты и это знаешь, — усмехнулся он. — Гюнтер его убил. Гюнтер Гоффман. Он и меня хотел на тот свет спровадить. Не вышло. А вот Георгия Аркадьевича я не уберёг, опередил меня этот оборотень, — голос Шалугина дрогнул. Он махнул рукой и замолчал.
— А кто такой этот Гоффман? — мне ничего не говорила услышанная фамилия.
Шалугин ответил не сразу, вспоминая что-то своё:
— Гоффман попал к нам в 62-м с группой учёных из ГДР, — начал он наконец. — Это был самый пик Холодной войны. От нас тогда требовали создать такое оружие, чтобы при всём своём ядерном превосходстве американцы в штаны наложили.
— Проект «Немезида», — догадался я
— Он самый, — кивнул Шалугин, — так вот, для этого проекта требовалась куча специалистов. В Союзе их тогда не хватало. Пришлось обратиться к братьям по соцлагерю — немцам, венграм, полякам. Учёных отбирали как для ЦК, только идейных. Мало того, к каждой группе прикрепили ответственных товарищей из органов безопасности. Так вот, с немецкой группой и прибыл Гоффман, в то время сотрудник немецкой Штази.
— А где он теперь? — не удержался я от вопроса.
— Здесь, на острове. И наверняка приготовил нам какую-нибудь пакость. Неспроста мы так легко ушли от погони. Чего проще было бы связаться по обычной рации с вертолётом и накрыть нас с воздуха. Нет. Гюнтеру этого не нужно. Он хочет, чтобы мы сами вывели его к лабиринту.
— Почему вы так решили? — доводы Шалугина не показались мне убедительными.
— Я хорошо знаю Гюнтера. Когда-то он был моим другом, — Шалугин произнёс это без тени
эмоций. Просто сообщал факт.
— Ещё вопрос, Александр Иванович, — я решил до конца использовать «момент истины».
— Валяй, — вяло согласился Шалугин, — только давай на ходу, а то мы уже в жутком цейтноте.
Он допил остатки воды, бросил пустую бутылку в кусты, и мы тронулись в путь, углубляясь в сумрачный, пахнущий мхом подлесок.
— Не пойму, почему Вы решили воевать с Гоффманом в одиночку? — вернулся я к своему вопросу. — Ведь то, что происходит здесь, на острове, касается не только вас лично. Можно же было вызвать федералов.
— Федералов вызвать, — не оборачиваясь, повторил Шалугин. — Так ведь они же меня и продали с потрохами.
— Как так продали? — не понял я.
— Как? — Шалугин резко обернулся и я чуть было не налетел на него в темноте. — Про нас с полковником ни одна собака не должна была знать. Зря что ли нас по всей стране прятали пятьдесят лет! И вдруг ко мне является Гюнтер собственной персоной с предложением о сотрудничестве. Послал я его, конечно. Он за ствол. Сцепились. Гюнтер боец крепкий. Не смог я его тогда взять. До сих пор казнюсь. Я тут же Георгию Аркадьевичу звонить. Так, мол, и так. Не поверил старик. Откуда, дескать, Гоффману знать мой адрес? А через пару дней полковника Знамина не стало. Так какие же мне выводы делать, если никто, кроме особого отдела КГБ, о нашем существовании и знать-то не знал? Сдали нас. Своя же контора сдала. Да что нас! Ты посмотри, что на острове делается! А ведь это зона особой секретности и карантина здесь никто не снимал.
— Но ведь столько лет прошло, — попытался я возразить, — может, зря вы так?
— Лет? Эх, парень, да под этими скалами лежит такое, что и через тысячи лет рвануть сможет. Про Апокалипсис слышал, конечно? Так вот, если конец света когда-нибудь и начнётся, то начнётся он отсюда, с этого самого острова. Ладно, — сказал он вдруг как-то устало, — пойдём. Пока совсем не рассвело, надо до места добраться. А там всё и сам увидишь.
Мы снова углубились в подлесок. Теперь шли молча, лавируя между белеющими в сумраке берёзками. Под ноги всё чаще стали попадать камни, и я то и дело спотыкался о них. Шалугин шёл впереди уверенно, как танк, и у меня даже возникло подозрение, что он видит в темноте.
Где-то справа от нас слышался ручей, о котором говорил Шалугин. Тот самый, с живой водой. Он почти не петлял в зарослях, и мы всё время держались направления на север. Навстречу дул бодрый морской ветерок и пробирал до костей. Пока мы бегали от погони, холод как-то не ощущался, не до него было. Теперь же, оставшись в одной футболке, я дрожал как эпилептик в момент припадка.
Заметив мои страдания, Шалугин посочувствовал:
— Что, холодно? Надо было камуфляж снять с охранника. Сейчас бы не трясся.
От такого предложения меня ещё больше пробрал озноб. Шалугин покосился на меня и усмехнулся:
— А ты чистоплюй, Сергей Александрович. Ничего, скоро на месте будем, отогреешься.
И в самом деле, не прошло и пяти минут, как мы оказались на ровненькой ухоженной поляне.
В сумраке, совершенно неожиданно для себя, я разглядел две большие вальяжные скамейки, выкрашенные в белый цвет, и бак для мусора в виде раковины с открытой створкой.
Посреди поляны темнел рубленый колодец с воротом, из-под которого и пробивался ручей.
— Вот и пришли, — объявил Шалугин, — утром сюда припрутся туристы и будут торчать где-то до обеда. А часа в два явятся на уборку дворники. До них надо бы вернуться успеть.
— Откуда вернуться? — не понял я и ещё раз оглядел поляну.
— Как откуда? Из лабиринта, конечно. Вход вот он, перед тобой, — Шалугин показал рукой на колодец, — как только опустишься на глубину трёх метров — почувствуешь под ногами дно. Сразу
ныряй влево. Там лаз. И не дрейфь, вода тебя сама выпихнет.
Шалугин поправил на спине автомат и первым шагнул к колодцу.
— Ничего себе способ согреться, — пробормотал я, неуверенно двигаясь за ним.
Шалугин перемахнул через сруб и загромыхал цепью. Прежде чем прыгнуть вниз, он обернулся и сказал с усмешкой:
— Добро пожаловать в преисподнюю.