Апокалипсис 1920

Апокалипсис 1920

Все товарищи его заснули, Только он один еще не спит: Все он занят отливаньем пули, Что меня с землею разлучит. Кончил, и глаза повеселели. Возвращается. Блестит луна. Дома ждет его в большой постелиСонная и теплая жена. Пуля, им отлитая, просвищетНад седою, вспененной Двиной, Пуля, им отлитая, отыщетГрудь мою, она пришла за мной. Николай Гумилёв, "Рабочий"

-

— И так, дело было сделано. Йозеф жив. Мария тоже. Скорее всего, они даже не поняли, что произошло. — сказал Мартин, — Теперь пора, наконец, навестить Ванджина. Я надеюсь, что ты достаточно замотивирован, чтобы провести меня куда следует.

— Хорошо… — произнёс Феликс, — Сделаем то, зачем ты меня впутал в этот ад. Но ты обещаешь ли мне, что я буду свободен после того, как мы закончим?

— Да. — сказал тилацин, злобно улыбнувшись.

В этом лаконичном ответе не было правды. Ибо Австер изначально имел на лиса определённые… планы, ввиду своего странного ощущения их духовного родства. Но что теперь мог поделать тот, кто уже принял на себя роль инструмента в руках судьбы? Поэтому, Феликс понуро заключил:

— Ладно, обещания ты держать умеешь. Я надеюсь, что раз уж ты помог мне спасти моих друзей, которых сам загнал в это странное место, то они будут в безопасности?

— Больше они не замешаны во всей этой истории, mate. Их роль сыграна. Я обещаю, что они не только не вспомнят о своём пребывании в Альчере, но даже и об Обществе. Благо, Йозеф вообще не знал, что та организация, на которую он работает и наше Общество — одна и та же структура. Марии повезло меньше. Ей пришлось стереть большой участок жизни…

— "Большой участок жизни"? "Стереть"?

— Мы путешествуем по сознаниям, Феликс. Если в них что-то забрать или разрушить, то человек об этом даже не вспомнит, будто бы этого и не было. К слову, — Мартин запустил руку в карманы своей военной формы и выудил оттуда маленькую карточку, которую протянул своему собеседнику, — Вот, возьми в подарок. Взял с рабочего стола твоего товарища.

Лис внимательно осмотрел переданный предмет: это была фотография, на которой оказались запечатлены он и Йозеф, стоящие, обнявшись за плечи. Конечно, Феликс прекрасно помнил, как была сделана эта фотокарточка и при каких обстоятельствах. Это было ровно за день до ТОГО СЛУЧАЯ. Безусловно важной даты для обоих сотрудников ЧК. Удивительно, что его товарищ хранил это фото на своём столе. По крайней мере, раньше зверь его не замечал.

Слегка утонув в рассматривании этой, довольно тривиальной, для постороннего картинки, Феликс вдруг сложил предыдущие слова своего спутника и то, что теперь держал в руках:

— Погоди-ка! Так он забудет ТОТ СЛУЧАЙ, раз уж ты вынес эту карточку из его памяти?!

— Ха-ха, нет, mate. Не знаю о каком случае ты говоришь, но я вынес из его сознания кое-что более значительное, чем просто воспоминание о ситуации.

— Ты стёр из его сознания… меня?

— Именно. И, прежде чем ты на меня обидишься, скажу, что ты сам выбрал именно такой способ решения нашей проблемы. Ты же не захотел стирать его из нашей реальности? Это и была альтернатива, которую я великодушно принял. Теперь наслаждайся фотографией, mate. Большего я тебе дать не могу. Всё же, никто из простых людей не должен будет знать об Альчере, после того как мы закончим.

-

Йозеф — Завоеватель

"И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.

Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить."

-

Йозеф и правда больше ничего не помнил. В его голове царила пустота. Хоть он и прекрасно знал кто он, как он сюда пришёл и даже примерно вспоминал последнее своё дело. Но он считал, что оно было уже им решено. При том, на пару с Марией.

Ничего о том, что у него был близкий друг и напарник, он не знал. Более того, он забыл и про свою месть. И вообще про всё, что было связано с Обществом. Теперь он был обычным агентом Чрезвычайного Комитета, ранее успевшим побывать и кавалергардом на Великой войне, и террористом при царской власти. В общем, вполне типичная судьба зверя в сие непростое время.

Помнил он разве что о Семёне, напарнике что у него был до того, как ему в пару назначили Феликса. Семён умер во время перестрелки с бандитами Морозова, во время совместной операции Особого отдела и Московского Уголовного Розыска. Йозеф не смог защитить его тогда.

И теперь, оклемавшись от странного сна и воссоединившись со своей женой, он решился посетить могилу своего бывшего товарища. Он два года не был у его деревянного надгробия. Но теперь, вот, пришёл всё-таки на Новодевичье. У креста, с затёртой надписью, на заросшем участке, они с Марией сидели довольно долго.

Поставили мертвецу полную чарку. Насыпали пшена в тарелку. Оставили пару батончиков ириса. Помянули почившего.

Койот вспомнил о своей матери. И о её могиле, которая также наверняка затёрлась и заросла уже за все те долгие годы странствий. С момента поминок, он ведь ни разу не появлялся в родных краях. В первую очередь потому, что все в старообрядческой общине прекрасно знали, кто расправился над купеческой семьёй. И, если бы их прижали царские следователи, тут же бы сдали сироту с потрохами.

Но теперь, кажется, не было причин бояться. Как не было больше причин куда-то ехать и за что-то бороться. Йозефу казалось, что он уже достиг всего чего мог. Он участвовал в революционном движении, стоял на баррикадах, воевал и участвовал в контрреволюционной деятельности. Но чего он достиг к своим тридцати пяти? Куда пришёл? Казалось, всю жизнь он только и делал, что терял. Даже когда казалось, что терять больше и нечего.

Ему думалось, что настало время осесть и выйти на пенсию. Всё равно гражданская война вот-вот завершиться победой красных, это уже чувствуется в воздухе. А потому можно, наконец, закончить с двадцатью годами злоключений и найти тихий приют. Где-нибудь у Беловодья.

-

Мария — Раздор

"И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри.

И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч."

-

Мария, без памяти о прошедших десяти годах, решилась последовать за своим законным мужем на историческую родину, в Верхнеудинск. Да, там и у неё больше особо ничего родного и не осталось. Даже о судьбе своей семьи, ради благополучия которой она и ввязалась в революционную авантюру (помимо своих старых чувств к другу), она не знала.

Может быть они умерли за все те годы голода и кровавых распрей на бескрайних просторах тайги. Может быть, бежали к японцам. А может, и куда поближе. Марии хотелось их найти. И когда они с Йозефом прибыли в своё старое поселение, теперь находившееся под контролем Дальневосточной Республики, она их нашла.

Рядком заросших могил на сельском погосте.

-

Мартин — Голод

"И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.

И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай."

-

Тем временем, на изнанке, в реальном мире, Мартин и Феликс прокладывали себе путь через многие и многие сознания, прыгая из одних сюрреалистичных воспоминаний в другие. Позднее, в нашем мире, некоторые люди на утро вспомнят, что видели странных незнакомцев в своих снах. Но не предадут этому значения. Потому что у них не будет способа встретиться с другими свидетелями и обсудить странную схожесть своих снов. Да и вообще узнать, что кто-то ещё видел во сне необычных и чуждых скитальцев.

Вскоре, оба наших героя прибыли в бескрайнее белое пространство. Где даже пол представлял собой бесконечное плато, насыпанное из бесцветного песка, тихо шуршащего от почти незаметного ветра. Ветер этот дул в одну сторону, а потому и совсем невысокие барханы были едино направлены. Следуя за их гребнями, путники в конечном итоге дошли до места, окружённого высокой, метров в сто, дюной идеально белого песка.

Правильное кольцо, которое она образовывала, было в диаметре, верно, километр или даже больше. В его середине возвышался огромный, контрастирующий своей эбеновой чернотой с окружавшей белизной, Заккум. Вокруг него были рассыпаны бесчисленные домики, сложенные из брёвен тёмной древесины. Это и было поселение Ванджина.

Центр мироздания и условная "столица" Альчеры. Место, куда и направлялся Мартин. Но прежде, чем наконец спуститься по косому склону дюны, на которую они с Феликсом очень долго поднимались, он протянул своему спутнику руку. Это было явственное предложение обратиться опять в оружие.

За всё время пути, несчастный лис много думал о том, куда он всё-таки пришёл и зачем. Но больше всего, конечно, его расстраивали печальные последствия этого путешествия. Что он принёс, окромя смерти? Что подарил миру, помимо горя?

Феликс даже не надеялся, что планы Австера действительно соответствуют тем мирным намерениям, которые он декларировал до этого, однако всё же заметил:

— Ты же говорил, что нет необходимости в насилии.

— Да, я обещал, что никого не убью. Однако, любые переговоры могут пойти… не так, как бы хотелось. Я думаю, нам нужно хоть какое-то оружие. Если не как средство самозащиты, то хотя бы как аргумент силовой дипломатии.

— Ты можешь мне обещать…

— Нет. — Мартин даже не дал договорить своему визави. На сей раз он был серьёзен.

— Мог бы и сейчас, хотя бы для приличия соврать.

На лицо шамана вернулось на мгновение прежнее пугающе весёлое выражение:

— Улыбнись, mate, будь единственным, кто улыбается посреди хаоса.

-

Феликс — Смерть

"И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными."

-

Мартин вступил на землю Ванджина, вооружённый револьвером. Он шёл по улочке поселения иномирных существ и поражался тому, сколь худыми и малочисленными те были. Межзвёздные духи выглядели ныне жалко. Будто бы и их земли постигло несчастье.

Последние ощущения их божественности, которые ещё теплились внутри Австера, испарились. Теперь он мнил их не более, чем слабыми эксплуататорами его мира. Теми, чей раб не просто достиг сверхчеловечности, возвысившись над собратьями, но и был готов стать хозяином самой изнанки.

Навстречу путнику вышли старейшины. Они были тощи и окрашены охрой. Как и у всех Ванджина, их шерсть была идеально белой, а пасть отсутствовала напрочь. Все они общались телепатически. И так, обратились к внезапному гостю:

— Что ты делаешь на нашей земле, друг?

— Я пришёл поговорить.

— Ты недоволен тем, что делаешь для нас? — в их голосе звучало удивление, будто бы они не понимали, к чему приведёт попытка отобрать власть.

— Я недоволен тем, что оказался вам больше не нужен.

— Человечеству больше не нужны пастыри.

— Вы не в праве решать это за нас.

— Мы вас создали.

— Мне бы хотелось пересмотреть ваш статус творцов.

— Что ты задумал?

— Я хочу, чтобы вы сделали кое-что для меня. Всего две вещи: оставили мне Общество править, пусть и без Внешнего круга, и закрыли шов реальности.

— Мы не можем на это пойти.

— Почему?

— Оба этих действия обрекут нас на голодную смерть. С вашим влиянием на мысли людей и контролем над их устремлениями, они стали давать нам мало воли. Их сознания оскудели и перестали быть столь яркими, сколь ярки разумы свободных созданий. Из-за этого мы многие годы голодаем и можем умереть страшной смертью, истощив свои психические оболочки. То же будет и если мы закроем проход. Да ещё и придётся кому-то из нас пожертвовать собой, чтобы дать материал для этого закрытия.

— Я могу помочь вам решиться. — сказал Мартин и взвёл курок, направив свой оружие на ближайшего старейшину, — Если вы умрёте, то мы станем наконец свободны.

— Это не выход, Австер. Мы бежали сюда из звёздных глубин от подобной жестокости. Бежали от ужаса, который тебе неведом.

— Ваш забег окончен. Хотите вы того или нет.

— Почему ты не можешь продолжить сосуществовать с нами? Если ты закроешь шов, то все люди лишаться проклятий и звериного вида. Они лишаться свободы перед судьбой. Разве ты не хочешь им счастья?

— Я не готов ради них преклоняться перед кем-то столь жалким. Тем более, что Вигилант рассказал мне не только о вашей смертности. Но и о том, как Внутреннему кругу сохранить и животные черты, и проклятия. Остальные будут жить лучше и без этого. И уж точно прекрасно справятся без вас.

— Вигилант? Ты не понимаешь, кому помогаешь. Это жестоко, содействовать нашим палачам. Особенно после всего добра, что мы принесли тебе.

— Теперь не они, но я буду вашим палачом.

С этими словами, Мартин переступил через черту невозврата и нажал на спуск. Раздался выстрел. Старейшина, из живого существа, в один миг обратился неживой светящейся водой, по цвету напоминавшей местный песок. Обрушившись на последний всем своим объёмом, жидкость смешалась с ним, и обратилась в белую глину — материал мироздания. Его хватило бы, чтобы закрыть Шов, даже в таком объёме. Но постчеловек не считал нужным остановиться.

Ему даже казалось милосердным то, что он не обречёт этих существ на голодную смерть. А кроме того, ещё и обезопасит свой мир. И от ложных богов. И от вторженцев извне, вроде Вигиланта. А потому Феликс, окончательно превратившись в безвольный инструмент в руках своего спутника, совершал выстрел за выстрелом.

Будучи оружием, он чувствовал всё: как боёк касается капсюля, как взрываются пороховые газы, как пуля вылетает из ствола, неся смерть и разрушение. Каждую смерть он записывал на свой счёт, не в силах что-то поделать, со всё возрастающим спискам.

Ванджина ничего не могли поделать с Мартином. Они не сопротивлялись бойне. Всю свою историю они были мирным народом, которому было противно насилие. Поэтому ни взрослые, ни молодые, ни тем более старики не могли ничего противопоставить пулям. Они лишь стонали. И этот заунывный стон не прерывали и не перебивали даже разрывы пуль.

Австер не щадил никого. Выстрел за выстрелом он сокращал популяцию странной расы и с каждой отобранной жизнью, чувствовал себя всё сильнее и сильнее. Человеческое естество в нём было сильно как никогда. Список жертв во имя богоподобности всё рос и рос:

1. Профессор Шариков

2. Его ассистент, Павел

3. Две тысячи триста сорок семь заражённых москвичей

4. Священник культа проклятых Матфей

5. Тридцать один товарищ Йозефа из подпольной большевистской ячейки

6. Неизвестная шанхайская девушка

7. Бутлегер Морозов

8. Семья последнего, в составе трёх человек

9. Два его охранника

10. Сэр Макмани

11. Аристократ Котов

12. Депутат Щёткин

13. Куратор Юмала

14. Другие сто двадцать семь членов Внешнего круга, убитых в результате внутренней грызни

И это только те, чьи смерти напрямую были заложены в основание успеха Австера. Всего две тысячи пятьсот девятнадцать человек. Две тысячи пятьсот девятнадцать нерассказанных историй, которым, в лучшем случае суждено стать цифрами в статистике. Целыми судьбами, сведёнными до сущего ничего. Мартин про них даже не вспомнит.

Да даже Феликс, у которого каждая из смертей прибавляет по ране на сердце, вряд ли сможет вспомнить каждого.

Теперь в этом списке ещё и двести пятнадцать Ванджина. Последний, двести шестнадцатый, был совсем маленьким представителем своего вида. Он не вплетал свой голос в общий стон своих родственников только потому, что вообще не понимал, что происходит. Кажется, что он даже не понял, как умер. Австер был безжалостен.

И даже этим убийством последнего представителя целого вида он не был сыт. А потому даже оно не было точкой, после которой закончится кровавое буйство. Верно, у людей и вовсе нет этой точки, которой можно было бы достигнуть и остановить насилие.

А потому и конца у этой истории не будет, как не бывает конца у любой истории, которая имела место быть в реальности.